Текст книги "Том 2. Лорд Тилбури и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)

Бифф очнулся и поморгал, как боксер, которого стукнули по носу. Прикинув, стоит ли плакать на плече у прыщавого субъекта, который накручивает ус на орудие письма, он решил, что не стоит. Лицо его стало суровым. Такими бывают лица у тех, чье сердце разбито на куски, зато им уже не надо потакать женским капризам. Шпион? Да пожалуйста! Пить? Да что угодно, хоть виски, хоть джин. Или, скажем, bourbon.[58]58
  Кукурузное виски.


[Закрыть]

– Беру, – отвечал он и достойно вышел, а Перси (по темноте своей не вспомнивший Аластора, о котором писал Шелли[59]59
  «Аластор, или Дух одиночества» – поэма Перси Биши Шелли (1792–1822).


[Закрыть]) вернулся к текущим делам. Когда сыщик проглядывал фотокопии писем, призванных разрушить союз м-сс Босток (Грин-стрит, Лондон) и м-ра Бостока (прож. там же), ему явилась мысль. Он снял трубку, набрал телефон Тилбери и сказал:

– Гвен?

– А, Перси!

– Слушай, ты видишься с этим Кристофером?

– Вижусь. Сейчас были в кафе. А что?

– Дай ему под зад.

– Он миллионер!

– Ничего подобного.

– В каком смысле?

– А вот, слушай.

Приспособившись к низшим видам интеллекта, он рассказал все, ничего не упустил.

– Так что, гони в шею, – заключил он. – Тилбери, и только Тилбери.

– Ух ты! – вскричала прекрасная Гвендолен. – Спасибо, что сказал.

Глава VII

1

Обосновавшись на ночь в скромной гостинице и собираясь посетить наутро Хэлси-чамберс, 3, Кэй размышляла о Генри, а точнее – о его матери, вдове сэра Хьюберта Блейк-Сомерсета.

Встреча их была неприятной. В сущности, может ли быть приятной встреча пожилой дамы, которая в свое время разделяла судьбу колониального губернатора, и молодой американки, которая живет в Париже? Леди Блейк-Сомерсет, воспитанная на «Трильби», не признавала за жительницами Парижа никакой респектабельности, и очарование, сразившее Джерри Шусмита, пропало втуне. Вела она себя в точности, как та особа из песенки, которая, знакомясь с невестой сына, говорила: «О, бедный, бедный Джон!» Словом, думая о ней, Кэй невесело хмурилась.

Прошло это лишь тогда, когда, позвонив в квартиру 3, она увидела Джерри. Снова взлетело у нее сердце, и ей показалось, что она пришла домой.

– Привет, – сказала она. – Вот и я. Почему вы так смотрите? Не ждали?

Джерри смотрел так, а не иначе, поскольку ощутил что-то вроде удара по голове. Пока он приходил в себя, Кэй прибавила:

– Если хотите, я уйду.

– Господи, что вы говорите! – воскликнул он. – Прошу, прошу. Как вам тут нравится?

Кэй вошла и осмотрелась.

– Уютно, – сказала она. – Казалось бы, два холостяка должны устроить беспорядок, но нет, уютно. А где Бифф?

– Наверное, спит. Не выходил.

– Лентяй собачий!

– Благодарите Бога, что он спит.

– Почему это?

– Он бы проклял вас братским проклятием. Когда я сказал про картину, он разволновался.

– Разве я не права?

– Правы, правы. Сколько она стоит?

– Тысяч десять.

– Ну, вот! Можно ему столько иметь?

– Ни в коем случае.

– Вот именно.

– Какой вы разумный, трезвый человек!

– Не говорите мне гадостей.

– Это комплимент. Если бы вы знали, что за подонки водятся с ним в Париже, вы бы поняли. Приведет, скажет: «Это Жюль», или там «Гастон» – и все, не выкуришь. Я вообще не вижу приличных людей, кроме наших, в газете и, конечно, Генри. Ой! Мои ушки и усики![60]60
  «Мои ушки и усики!» – восклицает Белый Кролик из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла (1832–1898).


[Закрыть]

– Что случилось?

– Я сегодня с ним обедаю.

Джерри сам надеялся с ней пообедать и сказал без должного пыла:

– Успеете, еще рано.

– Да он в Париже! Он не знает, что я уехала. Мы должны обедать с его мамой.

– У него есть мама?

– И какая!

– Мне кажется, она вам не очень приятна.

– Как и я – ей.

– Видимо, она ненормальная.

– Нет, что мне делать? Что я скажу?

– Что у вас выпадение памяти. А зачем вообще объяснять?

– Он рассердится.

– Навряд ли. Холодно удивится, не больше.

– Может быть, может быть… Поговорим лучше о вас. Почему вы дома? Сержант говорил секретарю, что вы служите.

– Меня выгнали.

– Ой, простите!

– Ничего, противная была служба.

– Кто же вас выгнал?

– Сам лорд Тилбери.

– Кажется, он – дядя Линды.

– И хозяин «Мамонта», где издается моя газетка.

– Надеюсь, он сломает ногу. А, вот!

– Что такое?

– Я скажу Генри, что меня срочно послали из газеты.

– Не очень убедительно.

– Да, не очень. Генри это примет… ну, холодно.

– Он все принимает холодно. Читали Роберта Сервиса?

– Как-то не довелось.

– Он писал о Юконе.

– Это я знаю.

– Если ему верить, там снег, лед и мороз. Самое место для вашего Сомерсета.

Кэй посмотрела на него.

– По-моему, – сказала она, – Генри вам не нравится.

– Вы правы. Я – не эскимос.

– В посольстве его очень ценят.

– Откуда вы знаете?

– От него. Когда-нибудь он будет послом.

– Не дай Бог, а то начнется третья мировая война. Нет, как вы можете думать о таком браке? Лучше просто залезть в холодильник.

– Мистер Шу-Смит, я его люблю.

– Ну, прямо!

– Что, что? Не надо так говорить.

– А вы не говорите всякую чушь. Люблю! Этот ходячий труп со стеклянными глазами!

– Перестаньте!

– Ни за что. Я имею полное право высказывать свое мнение.

Кэй вздохнула.

– Вот мы и поссорились! Нельзя же так, Шу-Смит. Если б не моя тонкость, я бы обиделась. Зачем вы лезете в мои дела?

– Затем. Какие женихи?! Вы выйдете за меня, мы же созданы друг для друга. Вспомните, как мы плыли на этом корабле. Родственные души! А тут какие-то Генри… Прямо не знаешь, смеяться или плакать. Слава Богу, я появился вовремя. Бифф правильно сказал…

– Если правильно, это не Бифф.

– Он правильно сказал: хватай и целуй без разговоров. Так я и сделаю.

– Вы посмеете?

– Еще как! Сейчас я вам покажу, какой я способный.

Именно тут раздался настойчивый звонок.

– Ура! – воскликнула Кэй. – Я знала, что небо опекает бедных порядочных девиц. Интересно, кто это? Лорд Тилбери пришел извиниться?

Это был Бифф, исключительно похожий на труп со стеклянными глазами. Друг его и сестра онемели от ужаса.

– Ключ потерял, – объяснил он. – Привет, Кэй. И, опустившись в кресло, заснул.

Кэй смотрела на Джерри, Джерри смотрел на Кэй. Оба думали о том, что их бедный друг и брат, похожий еще и на героя современной пьесы, кутил во всю свою силу. Даже в Нью-Йорке, на самой вершине, он поражая как-то меньше; и Джерри благоговейно прохрипел:

– О, Господи!

– Вот именно, – согласилась Кэй.

– Ангелы, гонцы благодати, помогите нам! Я не ошибся, это не иллюзия?

– Нет.

– Надо его уложить.

– И крепко держать.

– Пока вы его укачаете, я сбегаю, куплю соды. Вряд ли поможет, а все-таки…

Кэй пожала плечами.

– Бегайте, но это не нужно. У него не бывает похмелья. Встает, как стеклышко, с песней на устах. Видимо, эндокринное.

Джерри удивился. По странной случайности, он не видел Биффа наутро после попоек.

– Как стеклышко? – проверил он. – И не кается? Не страдает? Не клянется завязать?

– Ни в малейшей мере. Гадость какая, а? Если б он хоть страдал, я бы это вынесла, но нет, не страдает. Прямо подумаешь, что на свете нет правды. Ладно, творите доброе дело, если хочется.

Когда Джерри вернулся, Биффа не было – видимо, ушел в спальню, – а Кэй сидела в кресле с тем самым видом, который побудил Уолтера Пейтера заметить, что какую-то даму постигли все скорби мира.

– Ничего, – сказал рыцарь, – не убивайтесь, он все-таки дома, а не в камере.

Кэй почему-то не утешилась. Всякий, кто хотел бы узнать разницу между оптимистом и пессимистом, мог бы посмотреть сейчас на них.

– Хорошо, – сказала она, – но он же опять выйдет. На этот раз – пронесло, а потом?

– Значит, ему нельзя выходить.

– Как вы его удержите?

– Очень просто. Спрячу брюки.

– Что?!

– Простые методы – лучше всего. Кэй помолчала.

– Это мысль, – признала она. – А он ваши не возьмет?

– Где? Я уеду в Патни, к дяде. Его можно вынести дня два, а меня… ну. как-нибудь вынесет. Вы переедете сюда. Вернее, так: я увожу вещи Биффа, вы идете, складываете свои, потом я заезжаю за вами, везу в ресторан. Там мы кое о чем поговорим. Вопросы есть?

– Нет. Вы все предусмотрели?

– Надеюсь. Теперь о брюках. У Биффа две пары, он – не Бреммел.[61]61
  Брёммел (Браммел, Брюмель), Джордж Брайан (1778–1840) – английский законодатель мод в начале XIX века.


[Закрыть] По его словам, из Парижа он вылетел в чем был, а тут купил еще одни, дешевые. Взять это все нетрудно. Видимо, зайдете вы, у вас походка легче. Можете его не разбудить?

– Его ничто сейчас не разбудит.

– Ну, с Богом. Почему вы на меня так смотрите?

– Я думаю, всегда ли вы так мудры.

– Грубо говоря, всегда.

– И еще я думаю, почему вы расплылись, как Чеширский кот.

– А, вы заметили тонкую улыбку? Я представил себе, как ваш Генри придет с мамашей и вас не застанет. Вероятно, поднимет брови. Да, вероятно.

2

Генри поднял брови раньше, вчера, когда позвонил невесте, чтобы сообщить ей, что леди Блейк-Сомерсет предпочла другой ресторан. Звонил он на службу, и там сказали, что Кэй вылетела в Лондон.

Сообщив начальству, что у него – острый приступ невралгии, молодой дипломат выпил кофе, съел немного джему и поспешил в аэропорт Орли. Как и Отелло, он очень волновался.

Глава VIII

1

Лорд Тилбери, как обычно, пришел незадолго до десяти и принялся за работу, но – против обычая – работать не смог. Отпустив Гвендолен на ее место, он барабанил пальцами по промокашке, ибо ожидал сводок от Пилбема.

Через очень долгое время зазвонил телефон.

– Тилбери?

– Лорд Тилбери у телефона, – отвечал этот лорд, опасаясь, как бы недавний подчиненный не назвал его Джорджем. – Да, Пилбем? Какие новости?

– Все к собакам, – сказал Перси. – Ничего не понимаю. Мерфи говорит, насосался, как скотина, но я сейчас звонил, он дома. А не в полиции, – мрачно прибавил он, и будешь мрачным, когда уплыли две тысячи, хотя гораздо хуже, когда уплывают десять миллионов.

Лорд Тилбери, находившийся в той ситуации, которую мы описали последней, испытал невыносимую боль. Буркнув «Ну, вот!..», он повесил трубку и нескоро обрел хотя бы относительное спокойствие. Как многие мужчины, пребывающие в унынии, он жаждал женской заботы, и, приоткрыв дверь, сказал:

– Мисс Гиббз…

– Да, лорд Тилбери?

– Я… э… знаете, так, подумалось… мдэ… вы не сходите со мной в ресторан?

Прекрасное лицо осветилось радостью, но тут же и угасло.

– О, лорд Тилбери, с удовольствием, но вы пригласили мистера Льюэллина!

Если бы здесь не было дамы, первый виконт, как говорится, выразился бы. Он совершенно забыл о предстоящей встрече.

– Завтра он улетает в Рим, – дополнила Гвендолен. – Сегодня зайдет в полвторого.

День был жаркий, но лорда зазнобило. Мысль о том, что глава кинокорпорации зайдет и никого не застанет, способна вогнать в трепет. Если тебе принадлежат утренняя, вечерняя и воскресная газеты, а также четыре журнала, ты не вправе оскорблять того, кто может пустить на рекламу тысячи фунтов. Газетный магнат знал, что киношный магнат – обидчив.

– Спасибо, – искренне сказал он, – спасибо, что напомнили. Как-нибудь в другой раз, а?

– О, конечно, лорд Тилбери!

– А как поживает Персиваль Рандольф?

– Кто? А, Брюква!

– Брюква?

– Я его так зову. Он на брюкву похож, такой круглый.

– Ага, ага. Понимаю. Очень разумно.

Несмотря на неудачу, лорд Тилбери был доволен. Ухаживание явно продвинулось. Он дарил цветы, конфеты, бульдога (все-таки – не Брюкву), а теперь пригласил в ресторан. Поистине, осталось только объясниться.

Дожидаясь звонка и надеясь, что Льюэллин сообщит, как вывихнул ногу, он звонка дождался, но это был не Льюэллин (тот принимал ванну, готовясь к визиту), а Перси Пилбем.

– Тилбери?

– Лорд Тилбери у телефона.

– Мерфи только что ушел.

– Дэ? – без должного интереса откликнулся первый виконт.

– И знаете, что он сказал? Один американский газетчик говорил ему, что ваш братец – чистый псих. Опротестовать завещание не думали?

– Думал, но поверенный отговорил. Нет доказательств.

– Вы послушайте Мерфи!

Лорд Тилбери ощутил, что Пилбем достоин всякого уважения.

– А? – сказал он. – Да? Ну, что, что?

– Не бормочите, Тилбери. Я ничего не понял.

– Что говорит ваш Мерфи?

– Такой Биллингсли…

– Неважно. Что он говорит?

– Этот Биллингсли, он из газеты, хотел взять интервью. Ну, написал, а братец ваш и ответь красным мелом.

– Чем?

– Красным мелом. Каждое слово обведено синеньким. Как Хаймен Кеплен.

– Кто?

– Ладно, неважно. Пригласил его пообедать, и ел наоборот.

– Что?

– Задом наперед. Начали с кофе и сигар, портвейн, суфле, потом – телячья отбивная, а кончили аперитивом. Биллингсли чуть не умер. Интервью взять не удалось, старый псих – то есть ваш братец – ставил пластинки. Особенно он любил Дороти Шей. «Песнь горней девы» слушал шестнадцать раз, начал семнадцатый.

Трубка задрожала в руке у лорда. Он и не надеялся на такой подарок.

– Да если это рассказать присяжным…

– Вот именно. Мало того, за отбивной ваш братец сказал, что он – последователь Чарльза Форта.[62]62
  Форт Чарльз (1874–1932) – американский писатель. В Нью-Йорке было создано его общество, с 1937 года выпускавшее свой журнал.


[Закрыть]

– Кто это?

– Некогда объяснять. Посмотрите в энциклопедии. В общем, ясно. Идите, сообщите Кристоферу. Увидите, что он запоет! Хэлси-корт, Хэлси-чамберс, три.

Лорд Тилбери радостно вздохнул.

– Иду. Спасибо, Пилбем.

2

Вернувшись от дяди, где он сгрузил драгоценный груз, Джерри удивился. Слова о стеклышке он все-таки счел поэтической метафорой, но, кроме синяка под глазом, нее в Биффе блистало и сверкало. Судя по манере, он пил только лимонад, как отец Перси Пилбема.

– Джерри, старик! – обрадовался он. – А я все гадаю, где ты. Куда ходил?

– Ездил в Патни.

– Это что?

– Такой пригород, там живет мой дядя. Я побуду у него несколько дней, а Кэй переедет сюда. Она считает, что тебе нужна женская забота.

Бифф снисходительно посмеялся.

– Женщины, женщины! Вечно они суетятся.

– Ну, все-таки ты был довольно страшен. Я заехал посмотреть, жив ты или нет.

– Хорошо, что застал. Собираюсь уйти.

– Да?

– Да. Надо с Линдой помириться.

– Значит, поссорились? Так я и думал. Она дозвонилась тебе в «Аргус»?

– Да. и порвала помолвку. Но ты не беспокойся, я все улажу. Помнишь, я советовал с Кэй? Хватаем, целуем и так далее. Кстати, как, сработало?

– Не пробовал. Ты помешал.

– Жаль.

– Кстати, почему ты так надрался?

– Пришлось. Тут такое дельце… В общем, шпион.

– Да ты проспись!

– А ты послушай. Значит, Скотланд-Ярд попросил Пилбема расколоть шпиона. Пилбем поручил это мне. Я было отказался, из-за Линды, но тут она позвонила. Ну, тогда согласился, тем более – сорок долларов.

– За что?

– Я ж тебе говорю. Надо расколоть шпиона. Больше сказать не могу, сам понимаешь. Ну, пили – Джерри, старик, не пей никогда со шпионами! Полые они, что ли? Ни в одном глазу. Знаешь, я уже плохо его различал, а он – как стеклышко. Хороший дядька, марки собирает. Так вроде – Мерфи, а на самом деле – Иванович или Молотофф.

– Это он тебе глаз подбил?

– Ну, что ты! Мы с ним друзья. Я ему – про Линду, он мне – про марки. Глаз – это позже, на улице. Точно сказать не могу, но с кем-то дрался.

– Тебя же могли взять!

– Вот и я подумал. Знаешь, это Провидение, оно хранит хороших людей. Да, так я говорил, что помирюсь с Линдой. Поведу куда-нибудь, обниму – она меня и простит.

– Ты уверен?

– Еще бы!

– Знаешь, она так орала…

– А. тогда? Плюнь. Когда женщина говорит по телефону, с ней что-то случается. Порет, сама не знает, что. Потом плачет, жалеет. А теперь, Джерри, старик, я пойду оденусь. Приятно с тобой поболтать, но…

Зазвонил телефон, и, недокончив фразу, он побежал в переднюю.

– Алло! – послышалось оттуда. – Да, это я. Кто? Конечно, если хотите. Еде вы? У «Баррибо»? Значит, скоро будете тут. Это хорошо, а то мне надо уйти. Ладно, жду.

– Ты подумай, – сказал Бифф, возвращаясь. – это старый Тилбери. Хочет со мной поговорить, наверное – про наследство.

– Мне как, уйти?

– Ну, что ты!

– А я не помешаю?

– Поддержишь. Он тебя видел?

– Не думаю. Он с мелкой сошкой не общается. Может, случайно…

– Да вообще не запомнил. У тебя обычное, неприметное лицо. Когда он придет, сделай вид, что ты – мой поверенный. Сложи вместе кончики пальцев, побольше сопи. Будет ругаться – напомни о диффамации при свидетелях. Накинется – дай в ухо.

Зазвонил звонок.

– Ну, Ватсон, – сказал Бифф, – это наш клиент. Добрый день, лорд Тилбери.

Гость посмотрел на Джерри.

– Мой поверенный, – прибавил Бифф, – мистер Хендерсон из конторы «Хендерсон, Хендерсон, Хендерсон, Хендерсон и Хендерсон». Видимо, урожайный год. Просто расплодились! Ну, заходите, заходите, присаживайтесь. Чем угостить?

Лорд Тилбери нахмурился.

– Я пришел не в гости, – сказал он.

– А по делу?

– Именно.

– Вы здесь, мистер Хендерсон?

– Да, – сказал Джерри, – я здесь.

Лорд тяжело дышал. Он мало знал Биффа, но тот ему не нравился, тем более сейчас, равно как и служитель закона.

– Начну с того, – сказал он, обращаясь только к Биффу, – что я связался с нью-йоркскими юристами.

– Как они там?

– Они сообщили об условиях. Я пришел о них поговорить.

– Самое время! Мы с мистером Хендерсоном как раз обсуждали. Что вас беспокоит?

– Я собираюсь опротестовать завещание. Джерри сложил кончики пальцев.

– На каких основаниях, лорд Тилбери? – осведомился он.

– На таких, что мой брат был псих.

– Как вы толкуете этот термин? – спросил Бифф у Джерри.

– По-видимому, – отвечал тот, – лорд Тилбери считает, что его брат… э…

– Тю-тю?

– Скажем так, помешан.

– Да? Спасибо, мистер Хендерсон (пальцы, пальцы!). Согласен, мой крестный отец был чудаковат – но не более. Нет, не более.

– У меня есть доказательства.

– Какие именно?

– Такие. Он писал деловые письма красным мелом. И обедал задом наперед.

– Неясно.

– Суфле, потом – котлеты, потом… Бифф беспечно отмахнулся.

– Какие пустяки! Что еще?

– Он – последователь Чарльза Форта.

– Простите?

– Чарльза Форта.

– В жизни не слышал. Вы знаете Чарльза Форта, мистер Хендерсон?

– Американский литератор.

– Ах, эти юристы! Все они знают. Литератор. А почему наш папа Тилбери говорит о нем в таком брезгливом тоне, словно застал его без штанов?

– Видите ли, у него оригинальные взгляды. Он полагал, что небо состоит из студенистой субстанции, звезды же, в сущности, – дырки. Предупреждал летчиков, чтоб не завязли.

– Разумно. Завязнешь – не вылезешь.

– Кроме того, он объяснял этим ряд таинственных исчезновений. Жертвы – судья Крейгер, Дороти Арнольд – похищены невидимыми силами, обитающими в студне. Что ж, все бывает, но многим казалось, что такая мысль своеобразна.

Лорд Тилбери фыркнул в полную силу Седьмой Трубы.

– Своеобразна! Полный псих, как и мой братец.

– Вы согласны, мистер Хендерсон? – спросил Бифф. Пальцы склеились напрочь, а засопел Джерри так, как сопят большие эрудиты.

– Нет, не согласен. Своеобразие – одно, безумие – иное. Если присяжные узнают, что к ученикам Чарльза Форта принадлежали Александр Уолкот[63]63
  Уолкот (Вулкот), Александр (1887–1943) – американский журналист. Драйзера знают все.


[Закрыть] и Теодор Драйзер, будет трудно убедить их в невменяемости мистера Пайка.

– Прекрасно сказано! – одобрил Бифф. – Так и предайте всем Хендерсонам! Ну как, Тилбери? Съели?

– Вижу, – отвечал виконт, – говорить с вами бесполезно. Ограничусь одним: я готов пойти на соглашение.

– Какое?

– Решим все сами. Поделим деньги поровну. Не согласны – дойду до Верховного суда. Не отвечайте, подумайте. До свидания.

И первый виконт достойно вышел.

3

В комнате, которую он покинул, царил дух трезвого триумфа. Бифф полагал, что они хорошо боролись и силам тьмы есть о чем подумать в свободное время. Особенно восторгался он тем, как действовал его поверенный.

– Ну, Джерри, старик, я бы без тебя погиб! Уж какой я смелый, а перед Тилбери бы сдрейфил. Помню, я был у них гам раза два, дрожал от страха. И то, такое дело вести, каким же надо быть драконом! Кстати, ты прав, опротестовать он не сможет.

– Конечно. Бойся себя, а не его.

– Совершенно незачем.

– Да, теперь и я за тебя не боюсь.

– Думаешь, пронесло?

– Скорее всего.

Бифф расплылся в улыбке.

– Я рад, что ты в меня так веришь. Все-таки вчера я тебя обманул. Больше не буду.

– Да, знаю.

– Спасибо, старик, спасибо. Я очень ценю твое доверие. Теперь мне не очень трудно наладить контакт с Линдой.

С этими словами Бифф направился в спальню, а через три минуты – вышел.

– Вот странно! – сказал он. – Нет брюк.

– Брюк? – проверил Джерри. – Ах, брюк! Забыл сообщить, они в Патни. Я их туда отвез.

– Ты?..

– Понимаешь, Кэй немного беспокоилась, и я решил их убрать. Получишь в день рождения. Лучший подарок.

– Да мне надо встретиться с Линдой!

– Ничего, подождет.

Судя по его лицу, Биффа одолевали разные чувства. Ошеломление сменилось праведным гневом. Благодаря недавним похождениям, сверкать он мог одним глазом, но им он сверкал вдвойне.

– И это друг! – горько заметил он.

– Самый лучший, – откликнулся Джерри. – Я тебя спасаю. Если хочешь, я – твой ангел-хранитель. Нет, нет, не благодари.

– Еще чего!

– Правильно, я и не жду. Ладно, мне пора. Надо зайти за твоей сестрой, веду ее в ресторан. Передать что-нибудь?

Бифф говорил несколько минут. Он полагал, что мерзкий заговор измыслила Кэй, Джерри – только орудие, и употребил выражения, которые ни один брат не должен применять к сестре.

– Ясно, – резюмировал Джерри. – Передам привет.

4

Дверь закрылась, Бифф постоял, и так неподвижно, словно позировал для полотна «Портрет молодого человека, похожего на таксу, в халате, с фонарем». Он жалел себя, настолько жалел, что мог бы разрыдаться. Ведь непременно надо увидеть Линду, пока она не окаменела в своем гневе.

И тут явилась мысль о братьях Коэн, прорезав кромешную тьму лучом надежды, как прорезают ночь огни сельского кабачка.

Всем известно, что эти братья торгуют ношеной одеждой неподалеку от Ковент Гардена и могут обеспечить любым предметом туалета. Именно у них купил вторые брюки приехавший налегке Бифф, а теперь об этом вспомнил, одновременно представив, какой будет глупый вид у злоумышленников. Мысли его, когда он шел к телефону, можно выразить привычной фразой: «Что, съели?»

Братья превзошли себя. Заказ они приняли с таким пылом, словно их полгода ни о чем не просили. Штаны? Да ради Бога! Объем талии? Прекрасно. Выедем, как только мистер Скарборо схватит такси. Звонок зазвонил почти сразу, и, прыгнув к двери, Бифф увидел исключительно элегантного человека.

– Мистер Кристофер? – спросил тот.

– Да, да.

– Я – Скарборо.

– Заходите, – вскричал Бифф, – заходите, дорогой Скарборо! Выпьете чего-нибудь?

Многие герцоги и графы обращаются к братьям Коэн, когда возникает нужда в одеждах с горностаевой опушкой, и часть их блеска оседает на служащих. Мистер Скарборо вполне мог оказаться сыном маркиза или на худой конец очень важного баронета. Он был молод, светловолос, а усики его повергли бы в трепет Перси Пилбема.

– Спасибо, не пью, – ответил он так, что его немедленно взяли бы на Би Би Си. – Я на службе. Мы, знаете ли, как полисмены. Конечно, это – неписаное правило. Так сказать, традиция. Насколько я понял, вы заказали штаны?

Бифф это подтвердил, и с большим пылом.

– Прошу. Ваш заказ вызвал некоторое смятение, вы не уточнили материал. Поскольку сейчас тепло, мы взяли на себя смелость предложить вам сеточку.

Глаз, глядевший на пакет, выразил удивление и скорбь. Неприятно получить камень вместо хлеба; ничуть не лучше получить трусы вместо брюк.

– Что это такое? – спросил он.

– Штаны.

Бифф фыркнул а 1а лорд Тилбери.

– Господи, почему тут не говорят по-английски? – возопил он. – Это трусы. Мне нужны брюки.

Мистер Скарборо улыбнулся и рассыпался в извинениях, обещав немедленно все исправить. И впрямь, брюки прибыли очень скоро.

– Ну, вот! – радовался Бифф. – Я возьму эти и эти. Запишите там где-нибудь, нет наличных.

Мистер Скарборо хорошо принял удар. Ловко делая пакет, он выразил теплое сочувствие, но заметил, что кредита у них не бывает. Симпатия – одно, деньги – совершенно другое. Проводив его, Бифф впал в отчаяние.

Когда зазвонил телефон, он еле к нему поплелся и услышал знакомый голос:

– Кристофер? Это лорд Тилбери. Хотел спросить, вы не подумали? Что, что?

Бифф не сказал ничего. Он охнул. Мысль, как сказал поэт, мгновенно расцвела прекрасной розой.

– Да, – выговорил он после целого ряда «А? Что? Вы здесь?» – Я подумал. Нам надо увидеться. Вы не зайдете? – Конечно, конечно.

– Ну, молодой человек, – сказал лорд Тилбери, – я рад, что вы одумались.

Бифф не слушал, он смотрел. Длина – подойдет, ширина – да ладно, можно затянуть ремень.

– Тилбери, – сказал он, – снимайте брюки.