Текст книги "Властелин знаков (Лексикон)"

Автор книги: Павел Марушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Часть II
Инкогнито

– Вы только не подумайте, что я вас отговариваю, Джек. Нет-нет, ни в коем случае. – Сильвио Фальконе отхлебнул эль. – И все же: почему именно репортер?

Они сидели в уютном маленьком пабе. За окном падал снег, падал – и тут же таял, едва коснувшись мостовой. Эта зима выдалась теплой. Джек Мюррей с наслаждением затянулся ароматным «кевендишем» из новенькой трубки.

– Очень просто. С тех пор как мистер Инкогнито ступил на землю Альбиона – а в этом у нас почти нет сомнений, верно? – так вот, с тех самых пор о нем ни слуху ни духу. Но этот человек, подозреваю, прибыл с определенной целью. И будет пытаться воплотить ее в жизнь. Сделать это незаметно ему вряд ли удастся.

– Почему вы так думаете? – полюбопытствовал Сильвио.

– Я долго размышлял над тем, что же ему понадобилось в северных землях.

– Ну, и к каким же выводам вы пришли? Очень интересно!

– Единственное, что могло подвигнуть Инкогнито на такое путешествие – это свобода применять дар по своему разумению, не опасаясь преследований. Он тренировался, понимаете?! – Джек прищелкнул пальцами. – Вы ведь сами говорили: все эти ваши жутко секретные устройства регистрировали возмущения эфира едва ли не ежедневно. А теперь, отточив свои способности, он вернулся на Альбион! И будьте уверены: это неспроста, а новости, как правило, первыми узнают представители прессы. Таким образом, я буду держать руку на пульсе событий!

– Браво-брависсимо! – Сильвио Фальконе беззвучно захлопал в ладоши. – Отдаю должное, мой мальчик: я в вас не ошибся. Значит, журналистика…

– Думается, информацию я получу одним из первых и сразу же уведомлю вас. Кстати, Сильвио, давно хотел спросить. Конечно, это не мое дело, но… Кто еще посвящен в эту историю с Инкогнито и его даром?

– Напрямую – никто. Из всех представителей Центрально-Европейской Ложи истинное положение дел известно лишь вам, мне и мсье Легри, – негромко сообщил Фальконе. – Из прочих – только фрау Мантойфель, но Эмма на особом положении, она – могила для многих тайн. И так должно оставаться впредь, запомните. Умение хранить секреты – отнюдь не последнее дело в мастерстве вольного каменщика.

Мюррей машинально затянулся, но трубка успела погаснуть.

– А вы не слишком-то опытный курильщик, верно? – улыбнулся Сильвио. – Позвольте мне, старому трубокуру, просветить вас относительно некоторых тонкостей…

– Да подождите вы с трубкой… Я всегда полагал, что мы исполняем волю Великого мастера Ложи…

Сильвио покачал головой:

– Видите ли, Джек. Тот, кого мы ищем, обладает поистине исполинскими силами, хотя сам он, возможно, еще не осознает этого. Задача в том, чтобы взять Инкогнито под контроль, и тогда… О, тогда перед нами откроются поистине великие возможности! Но скажите, положа руку на сердце: вы рискнули бы доверить неограниченную власть некоторым из наших общих знакомых?

Джек открыл было рот для ответа. И призадумался.

– Мистер Инкогнито – ключ к тайнам мироздания, – чуть слышно вздохнул Сильвио. – И ключ этот должен быть нашим. Только нашим, и ничьим больше.

За столом воцарилось молчание.

– Умеете вы поставить человека перед фактом! – нервно усмехнулся Джек. – Выходит, мы с вами – заговорщики?

– Можно и так сказать. Видите ли, масонство – это не совсем то, что вы полагали. Подлинной властью и влиянием облечены вовсе не те фигуры, что всегда на виду, это своего рода Ложа в Ложе… Предвидя ваш вопрос, Джек – да, я один из них. Но, кроме того, вы, я и мсье Легри составляем еще одну, сакральную, ступень. Я предпочитаю думать о нашей маленькой компании как о посвященных в тайну – и тем самым облеченных величайшей ответственностью. Мы рыцари, Джек; стражи у пещеры дракона. Кстати, о тайнах! – сменил тему Сильвио. – Вы в курсе относительно этого жуткого случая с обваренным трупом?

– Ха, еще бы! В следующий раз, когда возьмете в руки газету – посмотрите, чье имя стоит в конце репортажа!

– «Загадочная смерть», «Полиция в тупике»… Вы поразительно быстро овладели языком желтой прессы, Джек!

Мюррей смущенно улыбнулся:

– Законы жанра, знаете ли. Но это происшествие и в самом деле весьма загадочно! Я видел тело собственными глазами. Такое впечатление, будто его действительно сварили в кипятке – или, скажем, подвергли воздействию перегретого пара. Жуткое зрелище!

– А что, если это какое-то новое оружие? – задумчиво предположил Сильвио. – Паровые бомбы успешно применяются на полях сражений – если только слово «успех» уместно по отношению к столь варварскому средству уничтожения.

– Возможно, все гораздо проще, – невесело усмехнулся Джек. – Покойный был полицейским информатором.

– Вот как?

– Это конфиденциальная информация, сэр. В статье вы не найдете ни слова об этом, но… В доках работают суровые парни; с них станется засунуть стукача в паропровод, а потом втихую избавиться от тела.

– Луддиты? – вопросительно поднял брови Фальконе.

– Луддиты, контрабандисты, грабители – да мало ли кто еще. Кстати, Сильвио! Я тут подумал: почему бы немке не оказать нам помощь?! Раз уж вы с мсье Легри уверены, что ее предсказания имеют хоть какой-то смысл.

– Вы имеете в виду фрау Мантойфель? Ну, во-первых, ее услуги весьма недешевы. А во-вторых, к ним нельзя прибегать слишком часто. Те алкалоиды, что вынуждена вдыхать пифия, крайне негативно сказываются на ее здоровье. Наша предсказательница регулярно ездит в Баден, пить целебные воды; к тому же мое знакомство с ней – чисто шапочное, в отличие от мсье Легри. А он, если говорить начистоту, не самый легкий человек. Так что пока это дело целиком и полностью в нашей с вами компетенции, Джек.

* * *

Они поселились в недорогом пансионе. Этот район Альбиона назывался Пул; будучи одним из крупных портов, он связывал остров-столицу с континентальной частью Империи. Одноглазый механик и его ученик не вызвали подозрений: здесь по большей части жил рабочий и мастеровой люд, не страдающий излишним любопытством. Скудная обстановка могла бы отпугнуть более взыскательных квартирантов; однако Ласка, с младых ногтей приученная к спартанским условиям Крепости, чувствовала себя неплохо. Пожалуй, единственная сложность возникла с умыванием: привыкшая к проточной воде, девушка никак не могла примириться с альбионским обычаем использовать для этой цели тазик. Озорник же, по обыкновению, вовсе не обращал внимания на трудности быта.

– Так когда мы займемся чем-то стоящим? – поинтересовалась Ласка на следующий день.

– Скоро. Но я должен провернуть кое-какие дела, а ты тем временем… – Озорник извлек из-под стола перевязанную шпагатом стопку книг. – Вот, держи. Прочти и… Нет, конспектировать, пожалуй, не надо; просто составь свое мнение. Заодно подучишь язык. Вперед, малыш Билли!

Подборка оказалась весьма специфической: бритиш-славянский словарь и три тяжеленных тома «Краткой истории Евразии и Британской Империи». Чтение неожиданно увлекло Ласку: здесь, в убогой комнатушке с обшарпанной мебелью, скрипучим полом и выкрашенными в пивной цвет стенами, ничто не отвлекало от текста.

Треть Евразии покрывали снега: ледники, ползущие с гор, смыкались на севере с полярными шапками; по бесконечным просторам Сиберии, иначе называемой Снежной Страной, кочевали многочисленные дикие племена. Война, охота и оленеводство были их уделом. К западу от Уральского хребта раскинулись земли Московии; автор описывал их скупо. Не знай Ласка правды, у нее создалось бы впечатление, что страна эта состоит из бескрайних лесов, рек и разбросанных то тут, то там деревень, где уживались бок о бок две расы – людей и разумных медведей. На южных своих границах Московия воевала, пытаясь расширить сферу влияния. Доходило и до столкновения с войсками Империи, закрепившимися на Крымском полуострове при поддержке турок и татар. На западе амбиции московитов сдерживала Жечь Посполита – воинственное государство, заключившее с Империей военный союз. Нынешние имперские земли на старинных картах имели вид лоскутного одеяла. Вот уже без малого две сотни лет запад Европы представлял собой монолит – самую крепкую и величественную из когда-либо существовавших держав. Империя контролировала земли Ближнего и Среднего Востока, владычествовала в Индии, стремительно расширяла свое влияние на Африканском континенте, одну за другой основывала колонии в Новом Свете, тесня дикие джунгли и обитающих там доисторических чудовищ, – словом, Империя правила миром. По крайней мере, большей его частью. Ласка нехотя призналась себе, что до поры не представляла, насколько сильна приютившая их держава. Полно; можно ли вообще помышлять о том, чтобы разрушить этакую громадину?

Желание поговорить с Озорником становилось все сильнее, но тот где-то пропадал целыми днями. Близости меж ними больше не было; впрочем, необходимость соблюдать конспирацию не оставляла даже шанса на это. Тонкие стены и чуткий слух желчной хозяйки пансиона сводили на нет все романтические помыслы. Да и сам Озорник вел себя так, будто меж ними ничего не случилось… В конце концов, та ночь в Гавре стала казаться Ласке чем-то вроде сна… Или мимолетной фантазии. Они виделись лишь за едой, да и то не всегда – Озорник частенько возвращался под утро и, буркнув что-то невразумительное, заваливался спать.

– Тебе стоит подстричься, и чем хуже – тем лучше! – заявил Озорник спустя неделю. – Еще немного, и постояльцы начнут задаваться вопросом – действительно ли перед ними мальчик. Уж больно ты хорошенькая!

Ласка покраснела.

– Справилась с переводом?

– Шутишь? Я и половины первого тома не осилила…

– Ладно, у нас не так много времени. Знаешь, я ведь недаром принес именно эти книги. Скажи, тебя ничего не насторожило в прочитанном? Не возникло ли ощущения фальши, неправильности мироустройства? – добавил он, когда девушка озадаченно нахмурилась.

– Мне не нравится то, что делает с другими странами Империя, если ты об этом…

– Да нет же! – Озорник досадливо мотнул головой. – Ну вот, например, неандертальцы и люди… Как ты думаешь, это естественно, что оба вида мирно сосуществуют рядом? Я уже не говорю о фелис, московитских медведях и прочих…

– А что здесь такого? – пожала плечами Ласка.

– Знаешь, есть закономерность: там, где живут мыши, – не водятся крысы. И наоборот. Близкородственные виды вытесняют друг друга с удобных территорий, таковы законы природы.

– Но неандертальцы живут в основном в Швейцарии.

– А еще на Памире и на Дальнем Востоке, – подсказал Озорник. – Не говоря о тех, которые встречаются в Империи – и не сказать, что редко. Ну, а как тебе Новый Свет с его странной природой и чудищами, которые не привидятся даже в самых кошмарных снах? В Старом Свете они вымерли миллионы лет назад!

– На что ты намекаешь? – непонимающе сдвинула брови девушка.

– На то, что этот мир неестественен. Он – словно химера, склеенная из разных кусков. Он лишен логики и гармонии. Взять хотя бы Империю – уродливую, будто раковая опухоль, опутавшую щупальцами весь мир. Империю, столица которой имеет размер больший, чем иные государства. Заметь, я говорю не о справедливости – это понятие слишком человеческое, к тому же все воспринимают его по-своему.

– Ну… Наверное, это можно как-то объяснить, – не слишком уверенно сказала Ласка.

– Вот именно, что «как-то»! – Озорник усмехнулся. – Официальная наука тщится это сделать уже давно. Ученые мужи погрязли в суемудрии, все больше запутывая других и себя паутиной объяснений и толкований. И некому окинуть все свежим взглядом и сказать «не верю!».

– Сказать-то можно, – хмыкнула девушка. – А дальше?

– А дальше – всего лишь шаг до простой, в сущности, догадки. Этот мир не всегда был таким. Его создали, создали искусственно – но… Не слишком-то искусно.

– Кто? Господь Бог?

– Вовсе нет. Его творение, полагаю, было совершенно. – Озорник серьезно смотрел Ласке в глаза. – Это дело рук человека… Но вот инструмент, оказавшийся в этих руках, вполне возможно, принадлежит Создателю.

В комнате воцарилось молчание. «Инструмент? О чем это он? И… Уж не то ли самое, что он ищет?» – подумала девушка.

– Я называю его Лексикон, – вновь заговорил Озорник. – В переводе с древнегреческого – словарь. Помнишь, как в Библии: «Вначале было слово». Наш мир изречен,Ласка. Он соткан из слов. Из символов. Из единиц структурированной информации. Не знаю, как обозначить точнее; в человеческих языках нет точной аналогии, а математические формулы ты не поймешь, слишком специфичная область. Собственно, и сам Лексикон не является книгой в привычном нам понимании; скорее, это некое устройство.

– Откуда ты все это знаешь?!

– Я потратил два десятка лет, чтобы прийти к таким выводам. Двадцать лет изысканий, кропотливых исследований и путешествий. Зато теперь у меня есть ответы на главные вопросы.

– Что… И где? – после недолгих раздумий предположила девушка.

– В яблочко! – Озорник прищелкнул пальцами и негромко рассмеялся. – Ты умница. Я знаю, что собой представляет Лексикон; знаю, как им можно воспользоваться и что за этим последует. И самое главное: теперь я знаю, где он находится.

– Ну так пойдем и заберем его оттуда! – воскликнула Ласка.

– А вот здесь начинаются сложности. Знаешь, в Империи бытует такая пословица: «Дьявол кроется в деталях».

* * *

Хиггинс, прислонившись к опоре монорельса, лениво поигрывал навахой. Плавно изогнутое лезвие с громким щелчком открывалось, после чего фелис подцеплял вытяжное кольцо когтем, высвобождая клинок из замка – чтобы спустя секунду щелкнуть им вновь.

– Ваше племя прям само не свое до всяких острых вещиц, – заметил Мусорная Голова. – Словно нарочно на неприятности нарываетесь.

Фелис ловко крутанул нож. Его пальцы были короче людских, и такой фокус требовал недюжинной ловкости.

– Неприятности… – протянул Хиггинс. – Вот уж не думаю. Иметь при себе перо – гораздо лучше, чем не иметь, особенно в нашем ремесле. Тогда неприятности будут у кого-то другого, сечешь фишку?

– Вы словно юнцы! Считаете себя бессмертными, лазаете по крышам, балуетесь заточенными железками… И не взрослеете, в отличие от нас.

– Мы умеем жить красиво, старичок… А вы, пикты, давно превратились в крыс. Вы шныряете на задворках и жрете отбросы, ваши Полые Холмы нынче – груды хлама на городских свалках. Вы боитесь не то что взять свое по праву, даже протянуть руку за подаянием. Жалкая судьба для людишек, что правили когда-то всем Альбионом!

– Ты плохо знаешь историю, Хиггинс. Пикты не правили, они просто жили, – усмехнулся Мусорная Голова; пренебрежительные слова фелис, казалось, ничуть его не задели. – Всегда находился кто-то, предъявлявший права на этот клочок суши… Кто-то многократно сильнейший. О, их было много, этих завоевателей! Римляне, саксы, норманны… А нам не нужны ни слава, ни величие – только жизнь; зато в искусстве выживания мы достигли совершенства.

– Прячась по чащобам и гиблым болотам, – ввернул фелис. – А когда последние леса вырубили, а болота осушили, вы ушли жить на свалки!

– На свалки, в канализацию, под мосты. Но заметь: ни я, ни мои братья не числятся ни в одной ведомости Империи, ни в одном документе – разве что речь в них идет о неизвестных бродягах. Мы были здесь всегда, Хиггинс; и пребудем вовеки. Когда последняя труба перестанет дымить, обрушатся от старости башни Тауэра, а развалины Вестминстерского аббатства скроет ползучий плющ – мой народ выйдет на берега Темзы и будет плясать при луне, радуясь и ликуя.

– Да ты мечтатель, мой татуированный друг! – фыркнул Хиггинс. – Плясать при луне, ха! Ты всю жизнь будешь шастать по помойкам – пока не сдохнешь от какой-нибудь заразы.

– Бьюсь об заклад, я проживу дольше тебя!

– Не бросайся такими словами, когда имеешь дело с фелис! – Глаза Хиггинса опасно блеснули. – Мы парни азартные. Я ведь могу и принять твое пари! Как ты думаешь, долго ты после этого протянешь? Сколько, по-твоему, моих ребят пасли тебя, а?

Мусорная Голова сдвинул на затылок бесформенную войлочную шляпу.

– Значит, так. Юный фелис у станции, потом та кошечка с корзинкой для пикников, что прошла мимо нас минут пять назад. Твоя подружка, да?

Самоуверенная ухмылка Хиггинса померкла.

– Ну и, разумеется, твой кузен на крыше соседнего дома, – невозмутимо продолжал Мусорная Голова. – С его стороны не слишком умно швырять вниз окурки. А теперь скажи, сколько моихлюдей ты заметил?

– Здесь нет никого, кроме нас. Ты блефуешь! – неуверенно пробормотал Хиггинс.

– В самом деле? – Мусорная Голова тихонько рассмеялся. – Не стоит недооценивать пиктов, партнер! Ты назвал нас крысами, а? Я не в обиде, но ты должен знать: крысы – они везде. Все видят и все слышат. Этим мы и живем, знаешь ли.

– Чертовы посредники, – проворчал фелис.

– Ага. А вон, кстати, и наши приятели.

– Тощий тип и мальчишка? – Хиггинс встопорщил усы. – Что-то они непохожи на серьезных клиентов!

– Какая тебе разница, на кого эти двое похожи, – хмыкнул Мусорная Голова. – Лишь бы не на бобби. Ты же сам просил найти для вас с братьями выгодное дельце. И, кстати, насчет мальчишки ты погорячился. Хотя спутать немудрено, уж больно она плоскогруда.

– Она?!

Ласка с любопытством рассматривала странную парочку. Фелис она видела всего единожды, во время драки в гаврских трущобах: гибкая тень с горящими глазами. Теперь же представлялась возможность разглядеть представителя этого племени во всех подробностях. Хиггинс был одет с некоторым вызовом: клетчатые брюки-дудочки, твидовая охотничья куртка с кожаными нашлепками на локтях и пестрый платок, небрежно повязанный на манер галстука. Шляпа-котелок имела прорези для высоких треугольных ушей; впрочем, от правого уха Хиггинса осталась только половина. Разбойную кошачью морду наискось перечеркивали несколько шрамов, судя по всему, оставленных когтями соплеменников – узкие параллельные полоски лишенной шерсти кожи. Самое большое впечатление производили его глаза: большущие, зеленовато-янтарные, похожие на самоцветные камни. Сзади, в прорези штанов, подрагивал длинный полосатый хвост. Обуви фелис не носил: очевидно, ему частенько приходилось использовать нижние лапы, карабкаясь по стенам и водостокам. Неподалеку от Хиггинса сидел на корточках заросший буйным волосом коротышка, облаченный в ворох немыслимо грязных тряпок. Лицо этого типа сплошь покрывали татуировки: издали казалось, будто кожу его поразила некая экзотическая болезнь. Озорник вежливо приподнял кепи, приветствуя их.

– Мое почтение, джентльмены!

Фелис небрежно кивнул.

– Если не возражаете, перейдем сразу к делу. Итак, господин…

– Хиггинс. Кстати, я чёй-то не расслышал твоего имени…

– Зови меня Озорник.

Хиггинс ухмыльнулся, продемонстрировав крепкие желтоватые клыки.

– Так что же вам угодно… сэр Озорник?

– Хочу предложить тебе и твоим братьям выгодное дельце – как раз из тех, по которым вы большие специалисты.

– С чего ты взял, будто мы что-то такое можем?

– Давай не будем играть… – Озорник усмехнулся, – в кошки-мышки. Мне нужны партнеры достаточно рисковые, чтобы забраться на хорошо охраняемую виллу, – и достаточно ловкие, чтобы вскрыть там пару-тройку замков.

– И чья это вилла?

– Она принадлежит некоему Мэтью Фоксу.

– Мэтью Фокс? – фелис округлил глаза. – ПолковникМэтью Фокс?

– Именно он. Постойте, куда это вы?!

– Всего хорошего, мистер! – обронил через плечо Хиггинс.

– Но вы еще не слышали главного.

– Мертвецам деньги ни к чему.

– В мире нет ничего невозможного – особенно если речь идет о сотне тысяч фунтов.

Хиггинс сделал еще пару шагов и остановился. Ласка почти физически ощутила повисшее в воздухе напряжение. Казалось, Озорника и фелис соединила невидимая, натянутая до предела струна. Мусорная Голова совсем ушел в свои тряпки; между воротником и мятой фетровой шляпой торчал только кончик носа.

– Что ты сейчас сказал? – не оборачиваясь, спросил Хиггинс.

– Ты все расслышал правильно. Как, готов рискнуть за такую сумму?

– Послушай, приятель, ты, наверное, плохо себе представляешь, что такое вилла полковника Фокса!

– Разве я говорил, что это будет легко? – поднял бровь Озорник.

– Думаю, тебе следует кое-что объяснить нашему Другу, – вмешался Мусорная Голова. – Иначе это и впрямь выглядит странно. Представь себе: является некто и предлагает обнести… Виндзорский дворец, например!

– Хорошо, ты прав. Дело в следующем: я знаю, как беспрепятственно проникнуть на виллу, – и могу в этом поспособствовать.

– Очень любопытно, – скучающе протянул Хиггинс. – Ну, а твой какой интерес?

– Полковник Фокс хранит некую вещь. Она, по совести, должна принадлежать мне – но, в силу некоторых досадных обстоятельств, находится в его руках.

– Ты подумай, какая жалость! – фыркнул фелис.

– Ага, – в тон ему ответил Озорник. – Но ближе к делу. Так уж получилось – я неплохо изучил систему охраны виллы и разработал план. Если нам удастся претворить его в жизнь, я получу желаемое… Ну, а ты с братьями обеспечишь будущее не только себе, но и своим детям и внукам.

– Мэтью Фокс – личность известная. После такого налета у нас земля будет гореть под ногами, – задумчиво молвил Хиггинс.

– А что тебе мешает покинуть Альбион, а то и вовсе – пределы Империи? – пожал плечами Озорник. – С такими деньгами ты можешь жить где угодно. Если повезет, купишь себе шале в швейцарских Альпах и наймешь целую армию неандертальцев для круглосуточной охраны!

Фелис молчал; морда его не выражала никаких эмоций – но Ласка буквально чувствовала, как жадность борется со страхом в душе этого существа.

– Я должен подумать, – вымолвил, наконец, Хиггинс.

– Хорошо, думай, – легко согласился Озорник. – Только не слишком долго: я хотел бы знать о твоем решении до конца этой недели. Чтобы было время осчастливить каких-нибудь рисковых парней, если ты вдруг откажешься.

* * *

Подвесной экипаж перемещался почти бесшумно, лишь изредка ролики и шестеренки двигательной системы издавали приглушенный лязг. Монорельсовые дороги сетью опутывали Альбион, протянувшись от полуострова Корнуолл до Шеффилда; а центром этой рукотворной паутины был Лондон. Сердце Альбиона, столица в столице; гигантский муравейник, кишащий представителями всевозможных рас и национальностей – такими словами описывал Озорник цель их путешествия. Пока же за окошком вагона проплывали унылые образы индустриального пейзажа, изредка сменяясь каменистыми, поросшими вереском и дроком пустошами, болотами и речушками.

Исполинские Л-образные опоры возвышались над крышами домов, поддерживая несущий рельс. Зачастую их экипаж проплывал на расстоянии вытянутой руки от плотно закрытых окон. Воздух Альбиона был насыщен тяжелыми, неприятными запахами. Сквозь щели вагончика тянуло то вонью мыловарен, то тиной и водорослями от узкого, с мутной водой канала, то непередаваемым «ароматом» городских свалок – и, конечно же, неистребимым и всепроникающим угольным чадом.

– Как думаешь, он согласится? – спросила Ласка у своего спутника.

Озорник задумчиво глядел в окно.

– Полагаю, да. Фелис славятся своим авантюризмом и безрассудством. Знаешь, будь на его месте человек – он, скорее всего, отказался бы.

– Почему? За такие деньги…

– Полиция Альбиона действует безжалостно и эффективно. Поэтому здешние преступники предпочитают минимальный риск. Посмевших нарушить закон судьи отправляют на виселицу безо всякого снисхождения – иногда по нескольку десятков в день.

– Однако! – Ласка поежилась.

– А ты как думала? В нашей игре ставки высоки. Но это и к лучшему, наверное.

– Почему?

– А какой смысл растрачивать жизнь по пустякам?

По мне, так лучше поставить на кон все, что у тебя есть, и поглядеть, чья карта сильнее. – Озорник помолчал и вдруг усмехнулся: – Хотя туз в рукаве никогда не помешает, знаешь ли.

– А кто такой этот полковник Мэтью Фокс? Он что, – девушка понизила голос, – один из этих?

– Нет, – покачал головой Озорник. – Он, конечно, богат и влиятелен, но даже и близко не стоит к истинным властителям мира. Полагаю, он и сам не знает, чтоименно находится в его руках; иначе хранил бы эту вещь куда надежнее. Впрочем, добраться до нее и так будет нелегко.

– Его вилла хорошо охраняется?

– О, да! У сэра Мэтью пунктик относительно воров и грабителей; он превратил свое поместье в настоящую маленькую крепость… А ограда – кованая решетка высотой в три человеческих роста, к тому же концы пик дьявольски острые.

– Ты что, пробовал туда залезть?

– Нет. Но я нашел того, кто пробовал, – Озорник помолчал. – Парень еле жив остался. Виллу стережет стая свирепых мастифов и несколько слуг, вооруженных винтовками… Мой собеседник поймал две пули – в плечо и ягодицу; ему чудом удалось скрыться.

– Мастифы?

– Порода собак. Здоровенные, с теленка, брыластые твари.

– Знаешь, мне как-то не очень хочется быть загрызенной, – поежилась Ласка.

– Уж поверь, мне тоже! Поэтому мы не полезем через ограду.

– А как? Неужто через канализацию? – Девушка поморщилась.

– Нет. – Озорник испытующе посмотрел на нее. – Ты войдешь туда сама, без провожатых – и откроешь дорогу остальным.

– Как это?! – Глаза Ласки округлились от изумления.

– Очень просто. Мальчишке Билли, ученику механика, пора исчезнуть. Теперь его место займет очаровательная юная авантюристка.

– Хорошенькие дела! – Девушка возмущенно отвернулась. – А меня, стало быть, и спрашивать не надо?!

– Послушай, это часть плана. Я предположил, что ты не будешь против. Но если тебе не нравится, я придумаю что-нибудь еще. – Озорник чуть заметно усмехнулся. – Например, попробуем проникнуть туда через канализацию. Мне необходима эта вещь, Ласка. Нужна позарез. Без нее ничего не получится.

Девушка молчала, чувствуя, как щеки предательски наливаются красным. «Он ведь положил на это всю жизнь! А я тут еще… кобенюсь».

– Ну хорошо, – хрипловато буркнула Ласка. – Только я все равно не понимаю! Разве что этот Мэтью Фокс приглашает всех без разбора.

– Как раз наоборот. Но пусть тебя это не беспокоит! – подмигнул Озорник. – Ты попадешь туда как желанная гостья – московитская дворянка графиня Воронцова.

– Что?!

* * *

– Опять вы здесь! – Инспектор с отвращением поднял воротник: туманная влага конденсировалась на стальных фермах моста и капала вниз. – Послушайте, как вас…

– Мюррей. Джек Мюррей. – Джек был уверен, что инспектор прекрасно помнит его имя.

– Объясните мне такую вещь: почему вы каждый раз оказываетесь на месте преступления едва ли не раньше полиции?

– Вы меня подозреваете? – поднял бровь Джек.

– Разве я сказал это? Нет, я всего лишь хочу знать, кто из моих людей поставляет вам информацию. Намекните, а? Клянусь, я и пальцем его не трону.

Мюррей улыбнулся и покачал головой:

– Лучше сделайте заявление для прессы. Только, умоляю, не…

– Полиция работает над этим! – мстительно ухмыльнулся инспектор. – Впрочем, вы, по своему обыкновению, напишете – «Скотленд-Ярд в тупике», не правда ли?

– Читателю нужно что-то конкретное, вы же понимаете… Если уж не имя убийцы – то леденящие душу подробности. Покойный, часом, не был осведомителем полиции?

– Да, в этом деле вы, газетчики, большие доки. – Инспектор проигнорировал заданный небрежным тоном вопрос, и Мюррей утвердился в своих подозрениях. – Ладно, можете взглянуть. Надеюсь только, у вас крепкий желудок.

Джек, стараясь не перепачкать туфель, шагнул к телу.

– Биллингс, ну что там у вас?

– Многочисленные ожоги на теле, сэр. Беднягу ошпарили, словно молочного порося.

– Опять пар? – Мюррей глянул в лицо мертвеца и поморщился.

Багровая маска застыла в беззвучном крике; вытаращенные глаза были абсолютно белыми – словно вареное яйцо. Из рваной раны на лбу тянулась запекшаяся кровь. Руки покойного были грязны, ногти содраны – похоже, перед смертью человек царапал землю.

– Эх, если бы ваши люди не затоптали следы!

– Хотите поучить меня моей работе, а? Так вот, к вашему сведению: следы – это первое, на что мы обратили внимание! – Инспектор был рад поставить нахального щелкопера на место, и Джек мысленно поздравил себя: его тактика принесла плоды.

– Там, – инспектор махнул рукой в туман, – он столкнулся с чем-то, что напугало его до чертиков. Бедняга бросился бежать, не разбирая дороги. Ссадина на голове – пустяк, он споткнулся и ударился о ферму моста… А вот дальше получается нечто странное. Парень бежал к реке, как будто надеялся найти там спасение; но так и не успел добраться до воды. В прибрежном иле ясно видны следы борьбы, да и одежда покойного выглядит так, словно он кувыркался в грязи… Потом он несколько ярдов прополз – должно быть, уже умирая.

– Значит, все произошло у воды? Скажите, инспектор, – а чьи-нибудь еще следы там остались?! – Джек вытащил блокнот в жестком кожаном переплете, извлек из его корешка тонкую латунную палочку с грифелем – патентованный вечный карандаш.

– В том-то и дело, что нет, – поморщился инспектор. – Ни единого! Такое впечатление, будто парень умер совершенно самостоятельно, без всякой помощи извне. Но если все же имело место самоубийство, то где, хм… орудие? Знаете, Мюррей, это дело меня доконает. Сплошные вопросы и ни единого ответа!

Джек снова глянул на лицо покойника. «Ну уж нет, готов поспорить на что угодно – это не суицид!»

– Кто нашел тело?

– Местные жители. – Инспектор кивнул на темнеющие неподалеку дома. – Ночью их разбудили жуткие вопли…

– Но, как обычно, никто ничего не видел.

Инспектор бросил на Мюррея взгляд, словно говоря «не будь идиотом».

В голову Джеку неожиданно пришла идея. Торопливо простившись, он направился прочь. Едва полицейские скрылись из вида, репортер свернул в ближайшую подворотню – и почти сразу обнаружил искомое. Тощий подросток сидел на груде шифера, сосредоточенно орудуя перочинным ножиком – по всей видимости, пытаясь вырезать более-менее целый кусок из старой подметки.

– Эй, малый! – негромко окликнул его Мюррей.

Юнец поднял настороженный взгляд.

– Вам чего, мистер?

– Поди сюда, дело есть. – Порывшись в кармане, Джек выудил шиллинг.

Подросток приблизился, все так же настороженно поблескивая глазами; видно было, что он в любой момент готов дать деру. «Точь-в-точь помойный кот!» – усмехнулся про себя Джек.

– Скажи-ка, малый, ты слыхал о том, что здесь случилось ночью? Ну, все эти крики и так далее…

– Ничо я не знаю. – Мальчишка попятился, не сводя, впрочем, взгляда с монеты.

– Я не сыщик! – поспешно сказал Мюррей. – Я журналист, газетчик. Просто хочу разузнать, что здесь такое творится.

– Чего-чего. Убили здесь одного – все шлялся, вынюхивал. – Юнец криво ухмыльнулся.

– Ты его знал?

– Не-а… – Подросток замотал лохматой головой. – Откудова? Он не здешний, это точно. Местные все по домам сидят, особливо ежели туман…

– Да ну? – Джек изобразил недоверие. – С чего бы людям бояться тумана? Здесь такое частенько случается.

Юнец облизнул губы.

– Это все из-за призраков! – выпалил он.