Текст книги "Властелин знаков (Лексикон)"

Автор книги: Павел Марушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Времена меняются, полковник. Сами видите, нынче войска Орды мало чем уступают какой-нибудь европейской армии; касательно же машин… Думаю, с чем-то в таком роде нам и предстоит столкнуться.

– Нам? – поднял бровь полковник.

– Ну… вашей волей я тоже сделался одним из защитников Крепости, – пожал плечами Озорник. – Глупо было бы пытаться, гм, сохранить нейтралитет.

– А если я отпущу вас? – Полковник продолжал сверлить его взглядом. – Прямо сейчас?

– Поздновато… – усмехнулся Озорник. – В Уральском Атаманстве мне делать нечего, изыскания в Сиберии завершены, а чтобы вернуться в Империю, я неминуемо должен пересечь земли Орды. Где меня немедленно схватят как возможного шпиона и вообще крайне подозрительного типа; а когда я выйду из застенков и выйду ли вообще – бог весть. Эта война так некстати случилась!

– Войны всегда некстати, знаете ли…

Повисло молчание.

– Еще дня четыре, – нарушил затянувшуюся паузу Озорник.

– Вы так считаете?

– Да, вряд ли меньше. Думаю, они подведут рельсы так близко, как только возможно. У самоходных боевых машин не столь уж большой ресурс, а ведь они наверняка планируют использовать их при завоевании Атаманства, когда Крепость падет.

– Вы подозрительно много знаете об их планах, – задумчиво молвил Шолт-Норт.

– Я умею мыслить логически и выстраивать рассуждения, только и всего, – пожал плечами Озорник. – Ну, еще неплохо разбираюсь в различных механизмах. Этого вполне достаточно, чтобы предсказать дальнейший ход кампании.

– Недурной механик, говорите? – Полковник остро глянул на собеседника. – Что ж, возможно, я найду применение вашим талантам. Идемте.

Наверху рассерженной кошкой шипела паровая лебедка. Клеть грузового лифта с лязганьем проплывала мимо скудно освещенных ярусов. Сочащийся сыростью камень чередовался с клепаным металлом; покрытые зеленоватыми пятнами коррозии трубы змеились во всех направлениях, словно лозы дикого винограда.

– Любопытно… – пробормотал себе под нос Озорник.

– Что вы говорите?

– Нет, это я так… Просто интересно, каково это – годами жить здесь.

– Крепость – хорошее место, – твердо ответил полковник. – Островок спокойствия и безопасности во враждебном мире. Можете при случае расспросить Ласку – девочка рождена в этих стенах, для нее здесь настоящий дом.

– Я не видел ее уже несколько дней.

– Это поправимо, – Шолт-Норт сдержанно улыбнулся. – Думаю, я смогу устроить вам встречу.

Клеть, лязгнув в последний раз, остановилась. Озорник с интересом осмотрелся. Этот ярус отличался от предыдущих – прежде всего высотой потолков. Скудные огоньки ламп мерцали вдоль прохода. Полковник толкнул обитую железом дверь.

– Прошу…

– Вот это да! – вырвалось у Озорника.

Они вышли на галерею, опоясывающую огромную рукотворную пещеру. Внизу вовсю шла работа: шипел пар, летели искры, под бодрый перестук молотков вгрызались в металл напильники – а по периметру зала возвышались исполинские, закованные в сталь рыцари. Доспехи тускло отсвечивали в полутьме: казалось, один из титанов вот-вот шевельнется, поднимет меч…

– Впечатляет, верно? – Голос полковника гулко отдавался под сводами. – Семь рыцарей Атаманства, семь его легендарных защитников… Еще в стародавние годы Урал славился мастерством своих инженеров!

– Боевые машины… Да с таким отрядом можно остановить на перевале кого угодно!

– Увы! К сожалению, на сегодняшний день в состоянии функционировать лишь две из них, да и то после хорошего ремонта… В том и проблема: у нас нет специалистов, способных восстановить эти механизмы.

– Я бы не отказался взглянуть, что у этих колоссов внутри! Слушайте, полковник, я ничего не могу обещать, но если это в моих силах, то…

– Что ж, я на это и рассчитывал, по правде говоря. – Шолт-Норт подобрал с пола разводной ключ, шагнул к ограждающим галерею перилам и постучал исполинского рыцаря по шлему.

– Кому там делать нечего?!! – приглушенный вопль донесся откуда-то из глубин железного монстра; голос принадлежал Ласке.

– Оператор Светлова, доложите ход ремонтных работ! – с шутливой строгостью приказал полковник.

Забрало шлема откинулось, и из него выглянула перепачканная угольной пылью и машинным маслом девушка.

– Виновата, господин полковник! Пытаюсь отрегулировать гироскопическую систему; не могу понять, что с ней…

– Я привел тебе подмогу. Господин Озорник, видите каптерку? Там можно переодеться; боюсь, работа вам предстоит не слишком чистая.

Озорник приветливо улыбнулся Ласке и удалился в указанном направлении. Дождавшись, когда захлопнется дверь, Шолт-Норт перегнулся через перила и негромко бросил:

– Приглядывай за ним, Светлова.

– Да в чем же тут дело! – возмущенно воскликнула Ласка спустя час. Девушка в раздражении стукнула разводным ключом по бронзовому корпусу гироскопа; металл отозвался басовитым звоном. – Он словно заколдован!

– Первое правило механика – никакой мистики, – отозвался Озорник. – Если не получается – значит, мы что-то упустили… Знаешь, я не думаю, что проблема в равновесной системе; скорее – барахлит опорно-двигательная часть. Давай-ка я еще раз спущусь и проверю. У меня под большим подозрением возвратная пружина стопы. Поршни ходят ровно, суставы мы с тобой перебрали и смазали, так что…

– Возвратную пружину я лично поменяла, – возразила девушка. – Это вообще первое, что я сделала: старая давно лопнула.

– А, вот, значит, в чем дело! – оживился Озорник. – Бьюсь об заклад, ты и не подумала уравнять натяжение в правой и левой ноге, а? Неудивительно, что он прихрамывает! Ну-ка, где там динамометр…

Ласка насупилась: в словах напарника ей послышался упрек. «Самый умный, значит! Что ж, он и впрямь здорово разбирается в разных механизмах. Но это еще не повод задирать нос! К тому же полковник не зря велел мне приглядывать за ним».

– У нас есть два пути, – сообщил меж тем Озорник из недр механического монстра. – Первый – изготовить обе пружины заново. Имей мы в запасе хотя бы гарантированных дней десять, я бы так и поступил. Это несложно, все необходимое в Крепости имеется – сталь, горн, паровые молоты. Но времени как раз нет. Так что единственное разумное решение – подкрутить регулятор новой пружины. Вернее – слегка увеличить натяг правой и немного отпустить левую. Думаю, это сработает. Дай-ка, пожалуйста, ключ на четырнадцать…

– Так что, мы сможем испытать его прямо сейчас?

– Да, пожалуй. Только узнай сперва, чисто ли в небе.

Последнее действительно было отнюдь не лишним: над перевалом уже дважды проплывал разведывательный дирижабль. Разглядеть с его борта то, что творилось во дворе Крепости, не составляло труда; и по приказу Шолт-Норта туда подвели несколько трубопроводов, соединив их с одним из крепостных котлов. В случае необходимости полковник рассчитывал скрыть все приготовления плотной завесой пара.

Пламя в топке весело гудело. Ласка вскарабкалась по узенькой лестнице и заняла место в полом шлеме рыцаря, за рычагами управления. Озорник принялся отсоединять вытяжку.

– Скоро ты там? – поинтересовалась девушка; ей не терпелось стронуть огромный механизм с места.

– Почти закончил… – Напарник запрыгнул внутрь. – Все, двинули!

Девушка нажала педаль. Закованная в сталь нога многотонного исполина поднялась и с лязгом опустилась на каменный пол. Кабину плавно качнуло. Шаг. Еще один. Еще. Клапаны с шипением выплевывают облачка пара, от нагретого котла волнами поднимается тепло, запахи угля, металла и смазки сливаются в восхитительный аромат работающего механизма, знакомый с детства. Вперед, по узкому проходу, навстречу солнечному свету и снегу. Поскрипывает кожаное сиденье, сквозь дырчатый металл веет холодным ветром. Вот и плац: требовательные приказные внимательно следят, чтобы казаки, получившие этот наряд, не оставили ни клочка снега. Выйти на середину, остановиться. Присесть – слаженно щелкают коленные суставы, торс опускается практически вертикально: гироскопическая система работает отлично. Теперь – встать, руки в стороны, вперед, вверх… Выхватить меч – широкий и длинный, прокованный паровыми молотами клинок защитника Крепости. Руки Ласки так и летают: каждый жест – комбинация точных скупых движений, перемещение рычагов, нажатие педалей, повороты рукояток; танец тела, доступный лишь прирожденному оператору. Меч описывает дугу – сверху вниз, потом справа налево – и наоборот. Прямой крест, косой крест, выпад, восьмерка… Свистит рассекаемый наточенной сталью воздух.

– Отлично, просто отлично! – азартно приговаривает Озорник. – Удивительная техника, такая вычурная и сложная – и настолько подвижная! Впрочем, здесь наверняка немалую роль играет дирижер, управляющий всем этим оркестром… Сколько тебе пришлось учиться?

– Долго! Не отвлекай! – Ласка слилась с громадой рыцарской машины; голос Озорника – словно назойливая муха, бьющаяся о стекло где-то неподалеку. Еще один выпад… Еще… Так, давление падает, пора подбросить очередную порцию угля… Нет, все. Хватит. Пора возвращаться.

За работой время летит незаметно. Ремонтные бригады довели до ума двух механических рыцарей и возились с третьим, когда на всех уровнях Крепости взвыли сирены. «Началось», – поняла Ласка. Сердце вдруг ухнуло куда-то вниз, затрепыхалось испуганной птицей. Из недр механизма вылез Озорник, вытирая руки ветошью.

– Четыре дня, как я и говорил… – задумчиво бросил он.

– Внимание! Механикам – держать боевые машины под парами! Сотникам подняться на крепостную стену! – прокатилось по пещере. – Приказ полковника!

Озорник внезапно ухмыльнулся и подмигнул Ласке.

– Я не сотник, конечно. Но больно уж хочется взглянуть.

– Господа, попрошу к телескопам. – В голосе полковника слышались тревожные нотки. – Вот наш противник…

Ветра не было. С серого неба падали редкие снежинки – и безмятежность зимнего утра резко контрастировала с тем, что творилось по ту сторону границы. Ордынцы подвели железнодорожную ветку почти к самому перевалу. Всю ее, сколько хватало глаз, занимали воинские эшелоны. С платформ сгружали неуклюжую технику, а вдали, сливаясь со снежной пеленой, маячила пузатая туша дирижабля. Там тоже шли работы: людские фигурки, похожие с такого расстояния на муравьев, суетились возле странной конструкции. Колонны кавалерии растянулись на многие версты. Над равниной висели клубы угольного дыма и пара. Приведенная в движение мощь подавляла: казалось немыслимым сдержать всю эту армаду силами гарнизона Крепости. Шолт-Норт, заметив побледневшие лица соратников, принялся отдавать распоряжения. Это подействовало: люди выходили из ступора, их движения обретали точность и осмысленность.

– Они наверняка планируют начать с артподготовки: недаром подогнали бронепоезд. Потом, судя по всему, – очередь тех странных самоходных машин. Не понимаю, на что они рассчитывают. Серьезного урона их орудия нанести не смогут, а наша артиллерия сметет весь этот железный хлам, как только он окажется в пределах досягаемости.

– Возможно, планы татар тоньше, чем вы полагаете, полковник, – знакомый, чуть насмешливый голос заставил Шолт-Норта обернуться.

– Разве вам не положено находиться при машинах, господин Озорник?

– Я ведь вольнонаемный, а не казак, – пожал плечами тот. – Впрочем, не извольте беспокоиться: за рыцарями хорошо приглядывают… Вы не берете в расчет их дирижабль? Похоже, он не зря здесь болтается.

– Бомбардировка либо десант, – раздраженно отмахнулся Шолт-Норт. – В любом случае, стоит им снизиться – и наша картечь превратит чертову штуковину в дуршлаг.

– Хорошо, коли так, – пробормотал Озорник. – Вы знаете, что там за механизмы?

– Эти неуклюжие гусеничные ползуны? Первый раз вижу.

– А я вот – не в первый. Это не военные машины, во всяком случае – изначально. В Империи они используются для инженерных работ. Но эти явно тяжелее – похожи на горнодобывающее оборудование. Должно быть, Орда закупила партию, а потом переоборудовала для военных нужд. Вот только каким образом?

– Придет срок, узнаем, – хмыкнул полковник. – Не думаю, что они будут долго тянуть с выступлением. А теперь я настоятельно рекомендовал бы вам отправляться вниз. Скоро здесь станет очень жарко.

Белые ракеты взлетели в нескольких местах одновременно, и тотчас окутались паром ряды ордынских самоходок, пришли в движение, стронулись с места, обманчиво медленно поползли к перевалу. Пора было уходить со стены, но Шолт-Норт все медлил, приникнув к оптике. Лишь когда задвигались тяжелые орудия бронепоезда, меняя угол наклона, полковник заставил себя спуститься в убежище. Здесь, под надежной защитой камня и стали, располагался командный центр – сердце Крепости. Наблюдатели заняли свои места у перископов.

– Орудиям главного калибра – взять под прицел горловину! Без приказа огонь не открывать! Зенитные пушки – залп по любой воздушной цели в пределах досягаемости, далее – по готовности… – Одна за другой команды проваливались в эбонитовые воронки переговорных устройств, скользили по медным кишкам звуковых магистралей, врывались в орудийные казематы. Крепость замерла в напряженном ожидании первого выстрела – и он не заставил себя ждать.

Орудия бронепоезда выплюнули длинные полотнища огня. Раздался нарастающий свист. Он был слышен даже здесь, в толще скал – многочисленные трубы неплохо проводили звук. Все вздрогнули – но разрывы были на удивление слабыми, вдобавок ни один из снарядов не попал в Крепость! Следующий залп тоже не нанес фортификациям ни малейшего вреда. Офицеры удивленно переглянулись.

– Дым в ущелье! – крикнул один из наблюдателей, не отрывая глаз от окуляров перископа. – Много дыма!

Бронепоезд продолжал пальбу. Вражеские артиллеристы перенесли прицел: теперь снаряды рвались между перевалом и колоннами наступающей техники.

– Хотят спрятаться за дымовой завесой, – хмыкнул Шолт-Норт. – Толку-то… Нам не обязательно видеть их, чтобы разнести в клочья.

Первые ряды машин нырнули в густое облако. Одновременно снялся с прикола дирижабль и взял курс на Крепость. Его облегчили, насколько это было возможно, оставив лишь машинное отделение и крохотную, с нужник, рубку управления. Место пассажирской гондолы занимал темный округлый предмет, формой несколько напоминающий редьку. В верхней части его торчали короткие патрубки; валящий из них дым марал оболочку дирижабля сажей. Стоило воздушному судну приблизиться, как зазвучала канонада зенитных батарей. Снаряды их рвались с сухим частым треском, рассеивая в небе чугунные виноградины шрапнели; баллон дирижабля тотчас покрылся десятками мелких дыр – но продолжал упорно ползти вперед, теряя высоту. Ему давно уже полагалось взорваться, но огонь почему-то не спешил пожрать небесного левиафана – и как только воздушный гигант оказался над Крепостью, шарообразный предмет отделился от него и рухнул вниз, таща за собой шлейф угасающих искр.

Острый конец «редьки» пробил верхние перекрытия; спустя мгновение сработали автоматические клапаны. Перегретый пар смертельной волной рванулся из бомбы наружу, выжигая на своем пути все живое. Дико кричали казаки в капонирах – они сварились заживо, так и не успев сделать ни единого выстрела по врагу. Вредоносная субстанция опаляющим валом прокатилась по коридорам и галереям Крепости, проникла на нижние уровни…

Когда это случилось, Ласка и Озорник находились вне механического рыцаря. Девушка даже не успела понять, что происходит: железная дверь вдруг грянула о стену, и прямо на нее покатилось пухлое, стремительно расширяющееся облако… Озорник, прервав на полуслове очередную байку, вдруг бросился на девушку, перехватил ее поперек талии и рванулся в каптерку. Руки его показались Ласке стальными балками: захват был настолько силен, что из легких разом выдавился весь воздух. Они успели в последний миг. Озорник захлопнул дверь и вскрикнул от боли: прорвавшийся в замочную скважину пар обжег-таки ему руку. На их счастье, помещение оказалось практически герметичным: маленький домик внутри рукотворной пещеры был возведен с военной педантичностью, все щели проконопатили на совесть. Железная хватка Озорника ослабела. Ласка рухнула на пол, хватая воздух ртом, словно рыба. Лишь спустя минуту ей удалось восстановить дыхание.

– Что… Это… Было?!

– Пар, – бросил Озорник. – Перегретый пар. Я уже видел такое однажды… На корабле, которым я плыл, взорвался котел. Мне повезло – выбросило за борт, а там хватило ума не выныривать на поверхность, пока не отплыл подальше от раскаленного облака… Все, кто вдохнул его, умерли. Я тебя сильно ушиб? Извини, не было времени объяснять…

– Жить буду, – проворчала Ласка. – А ты, оказывается, силач. Вот уж не подумала бы… У тебя рука красная. И на щеке…

– Обварило немного. Ерунда, заживет. Вот тем, кто остался снаружи, не позавидуешь.

– Ребята! – Ласка вскочила. – Они же…

– Стой! Им уже ничем не поможешь. – Глаз Озорника угрюмо сверкнул. – Не надо открывать, переждем еще минуту-другую. Пусть остынет.

Девушка села на пол и обхватила колени руками. Произошедшее не укладывалось у нее в голове. Как же так, они ведь только что разговаривали, смеялись, Петрик отпускал шуточки из недр рыцаря…

– Странная вещь вода, верно? – Озорник, морщась, рассматривал свой ожог. – Она то твердая, как камень, то прохладная и текучая, то обжигает, будто огонь. И притом гасит любое пламя. Самая загадочная субстанция нашего мира – но даже лучшие умы редко задумываются об этом, довольствуясь ее использованием в примитивных, в общем-то, устройствах…

– Замолчи, а? – попросила Ласка.

Воцарилась тишина. Спустя некоторое время Озорник осторожно приоткрыл дверь.

– Можно выходить. Только прихвати лампу.

В пещере висел густой, горячий туман. Пахло железом, сыростью и погашенными фитилями: волна пара задула все светильники. Слышно было, как гудит пламя в топках машин, да еще какой-то непонятный звук раздавался совсем близко – не то тихое покашливание, не то икота. Спутник Ласки поднял лампу повыше, и девушка вздрогнула: на полу лежало, слабо подергиваясь, человеческое тело. Озорник склонился над ним.

– Вдохнул пар. Все, ему уже ничем не поможешь.

Ласка несмело шагнула к лежащему.

– Лучше не смотри, – предупредил Озорник.

Из глубин механического рыцаря вдруг послышалась возня, металлический лязг, сдавленные проклятия… Ласка бросилась к нему, залезла внутрь шлема-кабины…

– Петрик, я здесь! Как ты?!

– Не знаю, – сдавленным голосом откликнулся механик. – Обожгло сильно… Посвети, а? Ничего не вижу…

– Озорник, неси скорее лампу! Петрик, держись, я помогу тебе…

Неяркий огонек высветил темный провал люка. Ласка не удержалась и вскрикнула от ужаса. Кожа механика была багровой, на лбу и щеках она полопалась, обнажив голое мясо – и с этого жуткого лица на нее смотрели абсолютно белые глаза – белые, словно вареное яйцо…

– Ласка, эй, ты чего там возишься? Огонь запали, не видно же ни черта! – прохрипел Петрик, слепо таращась на девушку.

Чудовищное оружие ордынцев нанесло защитникам Крепости страшные потери – но все же не столь сокрушительные, как могло показаться вначале. Основной удар приняли на себя верхние горизонты и частично – батареи главного калибра; но у Шолт-Норта было кем заменить орудийную прислугу. Уральцы ответили огнем, дав нестройный залп наугад, в дымовую завесу – и поразили несколько самоходных машин врага. Но часть все же сумела прорваться и оказалась в слепой зоне, возле самых стен. Сверху тотчас полетели ручные бомбы; но технику врага они остановить не смогли. Машины выдвинули длинные хоботы буров; закаленный металл вгрызся в камень.

* * *

– Почему никто не отвечает?! Где дежурный?! – Вестовой, потный и злой, ворвался в пещеру.

– Оглянись вокруг! Здесь только мы остались, – огрызнулась Ласка.

– Оператор Светлова, разговорчики! К полковнику, живо!

– Доложите обстановку! – бросил Шолт-Норт, едва за девушкой захлопнулась дверь.

– Экипажи рыцарских машин… – Ласка сглотнула, – выведены из строя. Все обожжены, некоторые – смертельно. Мы спаслись чудом…

– Мы – это кто?! – перебил полковник.

– Я… И Озорник. Он успел втолкнуть меня…

– Подробности после! – отмахнулся Шолт-Норт. – Мы должны сорвать этот штурм во что бы то ни стало! Тебе придется совершить невозможное, девочка. Найди кого-нибудь на место механика – и вперед!

– Можно я возьму Озорника? Он управится даже лучше, чем большинство наших…

– Хорошо! Вот, держи… – Полковник сунул руку за отворот кителя и достал что-то из внутреннего кармана. Это был кургузый двуствольный пистолет – маленький, но внушительного калибра.

– На случай, если что-то пойдет не так. Давай, оператор Светлова, покажи им, чего стоит рыцарская машинерия Урала!

Возвращаясь в пещеру, девушка ломала голову – сможет ли она уговорить Озорника на участие в вылазке? В конце концов, это не его война, он – ученый, исследователь… По крайней мере, сам он так говорит. Ласка нащупала в кармане холодный металл оружия. Сможет ли она воспользоваться им, если Озорник окажется вражьим лазутчиком? Ведь что ни говори, а он уже дважды спас ее от смерти.

В пещере стоял горький угольный чад. Гофрированный хобот вытяжки был отсоединен от шлема рыцарской машины, и из короткой трубы на его макушке валили густые клубы дыма.

– Чего так долго?! – нетерпеливо воскликнул Озорник. – Давай скорее! Этот парень жаждет хорошей драки!

– Выходит, тебя и упрашивать не придется? – В голосе девушки послышалось невольное облегчение.

Озорник ухмыльнулся:

– Было бы забавно, но у нас нет на это времени! Не могу же я упустить такую замечательную возможность! Всегда мечтал стать большим, как дом, – и надрать всем задницы!!!

– Тогда на вот, держи! – Ласка подобрала с пола оброненную кем-то папаху, сорвала с нее кокарду и кинула Озорнику. Тот ловко поймал ее на лету.

– Зачем мне это?

– Прикрепи к одежде! Теперь ты – воин Уральского Атаманства!

– Как скажешь. – Озорник пристроил скалящегося волка на грудь. – Ого! Это что, всамделишнее серебро?

– Ну да… – Ласка запрыгнула в кабину, с лязгом хлопнула забралом. – У всех солдат Крепости такие, чему ты удивляешься?

– Серебро у солдат. Что ж, теперь понятно, отчего Орда так рвется завоевать вас. – С этими словами Озорник скользнул вниз, к паровому котлу.

* * *

Положение защитников Крепости еще нельзя было назвать отчаянным; тем не менее татары частично преуспели в своих начинаниях. Их боевые машины, закрепившись в не простреливаемой крепостными орудиями зоне, начали бурить стену. Огонь винтовок и митральез не причинил стальным гигантам ощутимого вреда; даже ручные бомбы, казалось, бесполезны против них. Стремясь развить успех, командование врага двинуло вперед традиционную ударную силу Орды – кавалерию. Конные сотни ныряли в дымовую завесу; лица солдат и морды коней защищали кожаные маски с выпуклыми, словно глаза земноводных, стеклами очков и длинными гуттаперчевыми хоботами, идущими к гофрированным цилиндрам фильтров. Орудия Крепости молчали; но тут из дымовой завесы, словно воплощенное возмездие, шагнул гигантский рыцарь. Серебрились пластины доспехов, шипел пар, из короткой трубы в шлеме бил в небеса высокий плюмаж дыма – и яростно скалилась с нагрудника волчья голова, символ Уральского Атаманства. Взлетел и опустился исполинский меч. Ордынская машина медленно закружилась на одном месте, потеряв гусеницу. Следующая получила пробоину панциря. Меч задел паровой котел; и экипаж буквально сварился заживо внутри металлической оболочки.

В кабине рыцаря стоял скрежет и лязг. Брызгало масло, шипел пар. Ласка слилась с огромным механизмом в единое целое: повинуясь движениям ее рук, клинок рубил гусеницы, вминал панцири, крушил сложную машинерию двигательных систем.

– Шайтан-батыр! Шайтан-батыр! – истошно визжал чей-то голос снаружи. Ордынцы в упор лупили по стальному гиганту из карабинов, самые отчаянные на всем скаку пытались подрубить ему ноги саблями. «Теперь я знаю, что чувствует мышь, если ее посадить в казанок, закрыть крышкой и лупцевать металл шомполами!» – подумала девушка. Ни одна пуля, впрочем, не достигла цели: доспех знаменитой уральской стали могла пробить только артиллерия, а попасть в оператора сквозь прорези забрала не получалось из-за высоты рыцаря. С крепостных стен затрещали митральезы. Воздух наполнился взвизгами рикошетов. Кавалерия дрогнула и откатилась назад. Ласка зарубила еще две самоходки. Уцелевшие скарабеи пошли на таран, стремясь повалить рыцаря; но это было не так-то просто. Защитник Крепости продолжал сеять разрушения. Мудрость древних механиков Урала и мастерство оператора брали верх над имперской техникой и расчетами ордынского командования. Но начавшие эту войну не могли допустить срыва великих планов; было у них средство и на такой маловероятный случай.

Над полем брани взвилась сигнальная ракета, залив на миг картину разрушений гнойно-желтым светом – и над позициями ордынских войск поднялся еще один воздушный корабль. Он был несколько меньше своего собрата-бомбардировщика, чья продырявленная туша нашла последнее пристанище среди отрогов Уральского хребта, да и форму имел совершенно другую. Сильно приплюснутый, ромбовидный баллон делал его похожим на громадного клопа. Множество вынесенных на кронштейнах пропеллеров сообщали дирижаблю значительную скорость. Очевидно, до поры воздушное судно было спрятано в овраге и замаскировано: для наблюдателей Крепости его появление стало настоящим сюрпризом. Дирижабль шел быстро и очень низко, над самой землей; он немного набрал высоту, лишь непосредственно подойдя к перевалу. Стволы орудий зашевелились, ловя в прицел угловатый контур; но в этот момент с борта дирижабля дали красную ракету. Спустя пару мгновений скалы сотрясла серия быстрых вспышек. Заряды, заложенные ордынскими бронеходами, связывал тонкий кабель. Подрыв был осуществлен виртуозно: целый пласт камня отделился от монолита, в теле которого гнездилась Крепость, увлекая за собой орудия главного калибра. Батарея, защищавшая перевал, перестала существовать. Клубы дыма и пыли совершенно скрыли из виду воздушный корабль.

Взрывная волна ударила рыцарскую машину, подобно исполинской оплеухе. Ласке потребовалось все ее мастерство, чтобы удержать огромный механизм от падения, и ей удалось справиться с этой задачей – рыцарь опустился на одно колено, уперся клинком в землю, но не рухнул. С оглушительным лязгом били по доспехам падающие с неба камни. В нескольких аршинах от рыцаря неуклюже ворочалась ордынская самоходка. Стиснув зубы, Ласка потянула рычаги. Где-то внизу протестующе заскрежетал металл; но рыцарь поднялся на ноги и шагнул вперед под каменным градом. Меч ударил поперек панциря, еще раз и еще… Вражья машина выбросила из всех отверстий и сочленений густые клубы пара и затихла.

В тот же миг на рыцаря пала густая тень. Лязгнули захваты, посыпались вниз чугунные чушки балласта, натужно взвыли воздушные винты. Ласка не сразу поняла, что произошло: земля вдруг уплыла из-под ног гиганта, а машина перестала ее слушаться. Скрипели и лязгали стальные мослы, один за другим срабатывали предохранительные клапаны, уменьшая давление в котле. Повеяло холодным ветром – после дыма и гари сражения он показался удивительно сладким. В отверстии шейного колодца появилось перемазанное угольной пылью лицо Озорника.

– Не старайся, бесполезно.

– Какого дьявола?! – бросила сквозь зубы девушка, продолжая терзать рычаги управления.

– Ты еще не поняла? Нас подняли в воздух. – Напарник невесело усмехнулся. – Собственно, им сейчас достаточно разжать захваты – и наша машина превратится в груду хлама. Вместе с нами, естественно.

– Тогда почему они этого не делают?

– Может, хотят подняться повыше, чтобы наверняка. – Озорник сдвинул на лоб глазную повязку, обнажив свое жуткое черное око с зеленым иероглифом в глубине. – А может, у них на наш счет есть какие-то планы.

Ласка откинула забрало и выглянула наружу. Они уже набрали порядочную высоту: проплывающие внизу пехотные части Орды, пушки, железнодорожные составы казались игрушками, забытыми детворой на снегу. Тихонько посвистывал ветер.

– Как думаешь, стоит слить кипяток из котла? – нарушила молчание девушка. – По крайней мере, не сваримся заживо, если они все-таки решат нас бросить.

Озорник покачал головой:

– Уверяю тебя, при падении с такой высоты нет абсолютно никакой разницы.

* * *

– Ну же, мисс! Не стоит постоянно ходить с таким личиком, будто ты только что слопала лимон. Поверь, детка, куда лучше быть гостьей на моем корабле… Я б даже сказал, желанной гостьей, чем находиться в гуще сражения! Можешь не сомневаться, там сейчас стоит ад кромешный. – Капитан звучно отхлебнул из бокала и рыгнул.

Ласка опустила глаза. Мистера Стерлинга определенно нельзя было назвать джентльменом. Скулы сводило от ненависти к этому жирному ублюдку. Говорили здесь на бритиш; к немалому своему удивлению, девушка обнаружила, что понимает почти все из сказанного – хотя и с некоторой задержкой. Бритиш, официальный язык Империи, на котором составлялась почти вся техническая документация, был обязательным предметом для любого, кто хотел выучиться на инженера или механика. Теперь же он обрел плоть и кровь – надо было лишь припомнить значение некоторых слов.

Потная туша капитана с самого начала вызвала у нее неудержимое отвращение, а не смотреть на правую руку этого воздушного пирата было попросту невозможно. Рука как таковая чуть ниже локтя отсутствовала. Из обрезанного рукава высовывался жуткого вида протез: гротескная клешня из вороненой стали и бронзы. Хитроумная механика заставляла ее сжиматься и разжиматься: для этого возле самого локтя торчало несколько коротких рычагов. Стерлинг управлялся своей конечностью мастерски: за столом его культя буквально порхала между блюдами, чудом, казалось, не задевая бокалов и тарелок. Поесть капитан любил.

Обращались с пленниками не так уж плохо. У Ласки забрали висевший на поясе ножик, но обыскивать не стали – по крайней мере, на это галантности воздушных флибустьеров хватило; так что подаренный полковником пистолет девушке удалось сберечь. Разумеется, о том, чтобы покинуть дирижабль, не могло быть и речи. «Буканьер» неторопливо плыл на запад, и с каждой пройденной верстой Ласка становилась все мрачнее: достаточно было подумать, чем для нее обернется дорога через все эти земли. Озорника, казалось, это ничуть не беспокоило. Да и то сказать: ему-то какая нужда возвращаться? Отправится небось в свою Империю – он ведь туда и держал путь.

Одноглазый спутник Ласки вовсе не выглядел удрученным. Он с видимым удовольствием попивал предложенный Стерлингом бренди, охотно отвечал на вопросы, интересовался последними новостями Империи – словом, вел себя так, будто заскочил на огонек к хорошему знакомому. Девушка вспоминала, как подкупила ее саму такая вот непринужденная манера общения. Выходит, это просто его тактика: змеей вползать в доверие, располагать людей к себе… Каков же он на самом деле, человек, настоящего имени которого она так до сих пор и не узнала?