Текст книги "Фактор Ясеня (СИ)"

Автор книги: Павел Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)

На деле же пришлось мне вновь усаживаться за парту, роль которой в Республике выполняла Персональная Развивающая Капсула. На меня вновь пролился натуральный дождь из голографических проекций. А чтобы усвоение шло максимально эффективно в единицу времени, дождь этот учитывал мою предрасположенность к потокам. Я часами висел в безвременье мощной интерактивной системы, впитывая знания потоками сознания, а до кучи и всеми органами чувств. Даже осязание участвовало во всём этом непотребстве! Гипнометодики тоже были, но они не предусматривали потокового сознания, а потому наставникам приходилось выбирать: или гипноз, или потоки. Обычно выбор склонялся в пользу последних.

Разумеется, никто не собирался учить меня вообще всему на свете. Наука терраформирования, конечно, важна, но зачем она коту, пусть и мечнику? Если только в порядке дополнительного увлечения, типа того, как Эйди увлекалась животным миром… А вот всевозможные науки гуманитарного плана – это да. Разведчицы наконец дорвались, и вывалили на меня целый пласт дисциплин по своему профилю. Особенно много времени уделялось расширенной версии Политической истории Внешних колоний.

Вроде бы название говорит само за себя. Действительно, дисциплина включала политическое устройство Планетарных образований Конфедерации. Но даже без учёта Полновесных Колоний самой Республики, таких образований насчитывалась не одна тысяча! И все требовалось скрупулёзно изучить! А там масса менталитетных особенностей, масса исторических перипетий. И всё это подавалось мне без каких-либо купюр, чётко и по делу, даже без следа идеологии. Пожалуй, подобное следовало считать высшим проявлением доверия – и не со стороны фракции валькирий, а теперь уже со стороны Ордена и поставляющих и структурирующих информацию разведчиц. Республика доверяла своему Мечу. Это льстило. В том числе и поэтому я вкалывал как проклятый, не забывая, правда, и о физическом развитии, а также о регулярных занятиях с Литой.

И вот сегодня пришёл черёд Его – занятия всей моей жизни.

Мы с Витой стояли в Сфере. Вокруг в диком водовороте крутились планеты-прародительницы… в роскошной оправе из серебра звёзд – мириадов звёзд. Их эволюции не походили на те, что происходили во время дуэлей. Скорее это было нечто демонстрационное, призванное привлечь взгляд, пробудить интерес. Пробудило. Я невольно обнял за талию замершую рядом орденку. Притянул её к себе.

– Нравится? – правильно поняла мой жест Витана, даже не думая сопротивляться. Как всякая республиканка, она любила совмещать приятное с полезным.

– Красиво. И это ощущение… Тонкие движения полей… Свет звёзд, ласкающий взгляд… Сложно передать словами. Не республиканец не поймёт.

– И не всякая республиканка способна понять… в полной мере, – если бы я глянул на эту дочерь звёзд, то увидел бы, как её ведьмовские глаза блестят, что те звёзды. – Ты – можешь. Именно поэтому мы здесь.

С минуту мы молчали. Я не торопил. Мы пришли в Сферу не ради развлечения. Витана сейчас выполняла роль наставницы, а наставника следует уважать. Любого. В любой ситуации. Старик-японец был в своё время очень убедителен, воспитывая во мне почтение к учителю… На Земном востоке методика привития почтения поставлена на поток, там это норма. Чего не скажешь о западе. Кто бы знал, что эта многолетняя привычка, восходящая к раннему детству, поможет мне выживать в далёкой звёздной Республике?.. Судьба порой отмачивает такие коленца!

Наконец мечница сочла уместным начать урок. Пауза нужна была не столько ей, сколько мне, чтобы прочувствовать, войти в нужное состояние психики. Даже не так – не войти, а специально погрузиться, посредством медитации на чужие звёзды и на до боли знакомые планеты… Все, кроме одной знакомые.

– Ты же хорошо умеешь считать, милый?

– Не жалуюсь, – ответ прозвучал предельно серьёзно. С кошками бы точно начал зубоскалить, но только не сейчас: любые слова наставника должны восприниматься как проявление высшей истины. – Потоки помогают…

– Потоки тебе здесь не понадобятся, – а вот Витана не смогла сдержать улыбку. – Сколько планет видишь?

– Четыре.

Новая скоротечная эволюция, сопровождающаяся стремительным удалением фрагментов созвездий, превращением самих планет в звёзды, и далее – во тьму между ними. Итогом, последним аккордом звёздной эволюции, стало отчётливо проступившее… Ожерелье Миров. То средоточие звёзд, что дало Республике НОЧ жизнь, и до сих пор выступало её постоянно бьющимся сердцем. Именно отсюда выплёскивались армады флотов. Именно отсюда проистекала элита Экспансии – валькирии. Да и орденки в основном происходили из Ядра Миров… Но преображение купола на этом не завершилось. На условное звёздное скопление легла вполне чёткая абстракция Ожерелья, каким оно ложится на грудь каждой валькирии – в виде серебряного шитья по угольно-чёрной форме. Красочный рисунок, очищенный от составляющих его звёзд.

– Узнаёшь картинку?

– Её сложно не узнать, наставница. Я ношу её на сердце большую часть дня и ночи.

– Всё так. Теперь смотри.

На картинку фракционного знака из серебристой черноты виртуального космоса наплыли три планеты. Встроились в рисунок, прижившись на нём через серебристые перемычки звёздных выходов – одна в верхней части, две по бокам. Если бы рисунок находился на груди валькирии, боковые планеты чётко легли бы на девичьи груди, в верхней их части, не доставая до области соска. Я невольно вспомнил полное Ожерелье у Валери… у Тины… Захотелось сжать орденку ещё крепче, что я и сделал. Она не мешала, наоборот – ответила взаимностью. Приятные ощущения вымели из сердца предательскую грусть по возлюбленной.

– А теперь – сколько планет видишь?

– Три… Ты права, сестра по клинку, для такой задачки потоки без надобности. Хотя некоторые могли бы и не заметить отличий даже с потоками.

– Ты не прав. Каждая Высшая отлично знает о расхождении. Ей нет надобности применять потоки ради такой малости. Её задача – выстраивать куда более зубодробительные умозаключения.

– На груди нет Псиона. И не может быть.

– Да. Всё верно.

В подтверждение наши слов трёхмерный образ планет-прародительниц сменился изображением круга, описанного вокруг знака фракции, с треугольными зубцами обруча, в свою очередь описанного вокруг круга. Между кругом и зубцами проступали схематичные изображения солнц, разнообразя здесь черноту формы – и отчётливо выделяясь на фоне «поглощённых» ими звёзд.

Я знал, что число зубцов соответствует числу смертей. Минимальное их число – пять. Именно столько смертей нужно принять, чтобы заслужить знак «Ожерелье жизни». За всю историю Республики число его носителей не превысило и тысячи человек. Эту азбучную истину знала каждая валькирия – как часть наиболее предрасположенной к обретению знака фракции.

– Или три планеты, или зубцы. Псион вычеркнут из прошлого Республики. Изъят, выброшен на помойку истории… или отложен до лучших времён – как знать?..

Опять перед нами возникли звёзды. Непривычные взгляду созвездия, с которыми я не мог «ужиться» за все время своего пребывания в Республике. Родину не выбирают… Но что делать, если их у тебя две?.. Из глубин космоса опять выплыли четыре планеты. Каждая шла по собственной траектории, каждая была не похожа на другую. Планеты встроились в фантастический рисунок созвездий, он приобрёл завершённость… дуэльную завершённость. Именно таким этот рисунок представал перед желающими разрешить взаимные претензии республиканками.

– Да, отброшен. Но это не значит, что он сам вдруг взял, и исчез куда-то. Псион существует. Не скажу, что процветает… Я тебе много рассказывала про так называемые Свободные миры. Рассказывала без всяких купюр. Поэтому, говоря, что он не процветает, живя самостоятельно, я говорю так, как оно есть в реальности. Понимаешь?..

– Полностью выкинуть предубеждённость сложно. Особенно если вы так сильно непохожи.

– Тем не менее мы в Ордене стараемся. Есть чёткие критерии, указывающие на развитие. Или на стагнацию. Или на деградацию. Разумеется, тут важно то, что берётся за отправную точку.

– … И критерии сопоставления, – усмехнулся я, почему-то подумав в этот момент про «белую плесень» феминизма, каковой республиканский матриархат представлялся в мирах внешников.

– По критериям проще. Мы берём все сферы общества и определяем, насколько хорошо они выполняют свои функции именно как особые сферы общества. Как экономика снабжает товарами, как культура – пищей для души, как государственность – перераспределяет ресурсы между сферами и насколько эффективно управляет обществом в целом. Берётся также идейность, то есть то, насколько адекватны друг другу мысли людей и продвигаемые общественнозначимые идеалы. Насколько эффективно работают трудовые коллективы. Насколько эффективно отстаиваются общие гражданские интересы. У нас, например, нет политических партий, но зато есть Орден и разные течения внутри него; плюс, фракции, как особые гражданские объединения на высоком уровне. Важно и как распределяются доходы общества в целом, кто какой пирог от совокупного дохода получает, за что, насколько это справедливо и отвечает потребностям широких масс. В конечном счёте – насколько хорошо физически и полно душевно живёт каждая дочь и сын Республики. Как полагаешь, такой подход в целом можно назвать объективным?

– Да. Насколько это вообще возможно… Те же внешники могут сказать, что удовлетворённость жизнью мужчин в Республике не слишком высока. Их критерий при этом – такая слагаемая духовного развития, как возможность выбора жизненного пути.

– Ну, мы со своей позиции тоже можем сказать, что выбор жизненного пути у женщин в мирах внешников ограничен. При этом их швыряют в мир, как слепых котят. Рожай, но сама ищи способы нормально обеспечить ребёнка. Если очень повезёт, тебе в этом поможет мужчина – при условии, что не окажется форменным козлом и не сбежит аккурат после твоей беременности… – подмигнула мне Витана, поворачиваясь и заглядывая в глаза. Её взгляд смеялся. – Как тебе такой критерий?

– Внушает… – протянул я, аж подавившись от столь меткого замечания республиканки. Примечательно, что она даже и не думала давить – напротив, вовсю иронизировала. – И он учтён в модели?

– Разумеется! Как и наши ограничения для мужчин. Которые, кстати, не сильно влияют на демографию… И не травмируют так сильно детскую психику… Притом что о мужчине реально заботится его женщина. Ей ведь нет надобности бросать его при угрозе приплода… – опять эти смешинки в уголках глаз.

– То есть учтён со знаком минус… против республиканского плюса.

– Я так скажу: ты не с той стороны смотришь, Леон. Это взгляд внешника. Мы же сейчас исходим из одной точки, которая для Псиона и Республики отстоит не так далеко в недра истории. Точка отсчёта важна, как я уже сказала. И важна она не только тем, что даёт возможность сравнить, что произошло после. В случае с Псионом она позволяет куда больше: она даёт возможность сравнивать варианты развития народов с одним и тем же, генетически изменённым, геномом, при разной социальной организации.

– Вот как? Что ты имеешь в виду?

– Генетически мы куда ближе с псионцами, чем с теми же внешниками. Их жизненные пути с Республикой разошлись значительно позже. После Эпохальной Революции мы вместе начинали строить нового человека. А ещё… – девочка на мгновение замолчала, вглядываясь в мои глаза, точно примеряясь к удару, – у них есть свой Орден.

Признаться, это заявление Витаны оказалось даже более эффектным, чем то – про положение полов у внешников. Действительно неожиданно…

– Может, у них есть и свои Высшие?..

– Нет. По крайней мере мне об этом неизвестно. Но если бы были – я бы знала. В этом как раз основное наше отличие. Они отказались развиваться дальше. Отказались от Старших и Высших. Их генетическая программа нацелена на выведение всё более сильных убийц – не мыслителей. А их стратегия управления… нет там никакой стратегии. На самом деле Псион – это ошмётки былой государственности. Расцветшая там клановость научила нас держать свои рода в узде. Не только она – но и она в том числе.

– Чем ещё удивишь?..

– Ну… даже не знаю… – Витана закатила глаза в наигранном жесте. – Если тебе интересно… Да, тебе это определённо должно быть интересно… У них есть гаремы. И у мужчин и у женщин.

– Неужели? Даже у мужчин? – сделал большие удивлённые глаза, также смеясь уголками губ.

– Мужчины даже более к этому предрасположены. Там это… сложно объяснить… предмет гордости. Мы много занимаемся сексом, потому что этого требует генетически изменённая физиология. Имеем нескольких мальчиков, потому что они нам просто когда-то сильно глянулись, и мы захотели оставить их себе… Захотели быть счастливы и их сделать счастливыми… Псионцы же просто хвастают друг перед другом.

Дальше Витана излагала отнюдь не про гаремы. Она сделала акцент на правящие рода. Всего их было десять. Рассказывала о балансе интересов, о Совете Лордов, где были представлены все правящие рода, и некоторые другие до кучи, но с куда меньшим объёмом прав. Про родовые лены, обеспечивающие экономическое могущество рода. О том, как там цветёт и пахнет кровная месть, как вырезаются целые рода, в том числе наиболее влиятельные – для чего требуется сговор всех прочих. Рассказывала про сложные политические перипетии внутри Псиона. О фактическом бесправии там тех, кто не имеет полей, об их неучастии в принятии политических решений. Много чего рассказывала. Я вышел из Сферы загруженный по самые брови. Когда же повстречал Милену, первым делом задал ей не отпускавший меня ни на минуту вопрос:

– Ми, скажи, как ты относишься к гаремам?..

– Что, хочешь пригласить друга?.. – приподняла одну бровь ариала.

Я с недоумением воззрился на Старшую и прочитал в её глазах неприкрытую смешинку. Издевается. Прекрасно знает, о чём я, но издевается!

– Кошка, не надо. Не дурачься. Я серьёзно. Мы с Витаной проходили Псион, и там…

– Да-да, знаю. Там мальчики имеют гаремы из девочек. Но, что неизмеримо важнее, и девочки имеют гаремы из мальчиков. Ещё там очень сложно с любовницами и любовниками. Они не входят в гаремы, но это не просто отношения на стороне. Они как-то неуловимо вписаны в семью… или в отношения… или в образ жизни – сложно понять. Там такой дурдом, такой дичайший клубок менталитетных особенностей, что разобраться в них возможно только псионцу. Или мечнице – да и то не каждой… Да-да, почему-то мечницы лучше понимают их отношения. Мне Силена в своё время пыталась втолковать, но я, признаюсь, не смогла осилить. Словно… мне чего-то не хватает для понимания. Какого-то органа.

– Хм…

– И нет, этот орган – не мозг, – фыркнула в ответ моя чёрная кошка.

– Вот как… Про любовниц и мечниц Витана не говорила… Ну а психологически – ты смогла бы жить в гареме псионца?..

Сильный рывок буквально развернул меня к Ртути. Она пристально вгляделась в мои глаза, даже вздёрнула мой подбородок, чтобы лучше видеть – хотя мы и были одного роста… пока не оказывались в постели. Там она была чуть повыше – отсюда эта привычка тянуть за подбородок, чтобы что-то втолковать. Любила чертовка демонстрировать свою власть… или приковывать внимание – там всё сложно, сразу и не разберёшь.

– Только при одном условии, – жёстко выделяя интонацией каждое слово ответила ариала.

– При каком?..

– Этим псионцем будешь ты, – нажим на последнее слово совпал с острым уколом импланта. По-моему, у неё в этот раз это вышло непроизвольно, зато подобное подчёркивание акцентов оказалось красноречивей любых слов.

Вопрос Псиона не шёл у меня из головы до самой глубокой ночи. Что-то в нём было такое, что казалось смутно знакомым. Все эти технологии, сильные мечники, осёдланный и стреноженный космос – но люди-то при всём наносном остаются людьми. Вон, Павел, мой друг-аналитик, вполне себе неплохо разобрался в общественных отношениях выходцев со звёзд. Ему не помешали никакие их технологии. Потому что все они – шелуха. Общества всегда строятся по схожим законам. Законы эти обусловлены уже самим фактом, что людей много, и что они все – суть мыслящие существа. В конечном счёте социальные законы – это законы сознательной деятельности, сознательного поведения. Людям банально выгодно их соблюдать, их соблюдение даёт преимущество перед соотечественниками как конкурентами в социальной борьбе. А что из всего этого следует? В истории космоса и моей малой родины наверняка были похожие на Псион образования. Поэтому что-то и крутится в голове, что-то упорно не даёт покоя…

Залез в Капсулу. Интуитивно стал пробегать по названиям изученных Секторов. Первая сотня… Вторая сотня… И тут из небытия вынырнуло это странное название: Ясень. Ещё при первом знакомстве, от одного лишь названия, на меня повеяло чем-то родным, что успело забыться, уйти куда-то в подкорку сознания, но, как оказалось, очень крепко там окопалось. К сожалению, в программе обучения Ясеню уделялось до смешного мало времени. Он слыл своего рода занятным курьёзном, не более. Да, сильное Планетарное образование. Да, достаточно самобытное. Но таких и до того изучалось немало. Если на всех останавливаться, вникая в детали, жизни не хватит.

А вся его курьёзность, если разобраться, проистекала из того факта, что Ясень до сих пор оставался монархией, там до сих пор правила королевская династия. Это странное, тревожащее душу название и монархическое правление, соединённые воедино, сильно били по восприятию. Будили странное дежавю. Поразительно, но при внимательном изучении Ясень полностью оправдывал своё будоражащее название. В дополнение к монархии он ещё и оказался какой-то непредставимой пародией на славянскую культуру, каковой она предстаёт в старинных сказках.

Сейчас же я готов был побиться об заклад, что ассоциация с Ясенем всплыла не просто так. Итак, что мы имеем? Ясень не был чем-то уникальным. Монархический строй и без него встречался в галактике. Редко, но встречался. Я насчитал аж десять таких Планетарных образований. Однако в большинстве монархия оказывалась лишь данью традиции. Здесь же… Она реально работала, а династия – реально правила доброй сотней обитаемых миров. Аборигены даже гордились своей уникальностью. Доходило до того, что все выбивающиеся в люди крупные экономические воротилы, а равно некоторые политики и военные, получали из рук монарха реальные титулы. За них даже шла нешуточная борьба!

Спрашивается, что общего у Псиона и Ясеня? Почему интуиция столь упорно толкает меня к нему? А давайте на секунду вспомним историю Земли. Что всегда предшествует возникновению именно монархического правления? На деле всё предельно просто. До монархии на некоторой территории – по крайней мере в условиях Земли – нет единого государства. Дело даже не во всех этих графах, князьях, баронах – о нет! До них на этих землях существует родоплеменной строй. С течением времени какой-то из родов утверждается в качестве главенствующего, хотя редко имеет на территории всю полноту власти. Особенно хорошо это видно по князьям Киевской или Новгородской Руси. Там были лишь местечковые владетели, власть которых зачастую не принадлежала им. Они приглашались на правление боярскими родами, причём на правление лишь военной составляющей объединения. Рода – вот истинные владетели тех земель. А рода – это общая кровь, детище родоплеменного строя. И даже в годину расцвета Киевской Руси наличие именно государства вызывает большие сомнения. Пусть князь имеет дружину и собирает дань с некоторой территории. Где здесь государственность, предполагающая единство всех прочих сфер общества? Такую куцую государственность, без полноценной экономики, идеологии и культуры, скорее можно назвать предтечей зарождающейся государственности – отсюда её крайняя неустойчивость. При любом внешнем или внутреннем потрясении княжеская система рассыпалась, что тот карточный домик. Да и одного права силы мало, чтобы власть стала полновластной хозяйкой душ и тел человеческих. Нужно идейное единение. На Руси оно стало внедряться принудительно через Крещение. Общая вера должна была объединить человеческие души. А Русская Правда – стала вехой в развитии правовой основы нарождающегося государства. И всё равно на протяжении веков и веков объединению противостояли противоположные тенденции. Духовной пищей выступало не столько христианство, сколько язычество, плотно завязанное не местные обычаи. Законы не соблюдались и не признавались. Люди не желали жить по общим правилам, они не понимали, почему привычным родоплеменным строем следует жертвовать в угоду какому-то пресловутому объединению под властью одного рода.

Только общая беда помогала объединяться. Только она позволяла кому-то из равных возвыситься, давала ему моральное право требовать от других подчинения. Такой общей бедой для Руси стало татаро-монгольское нашествие. Даже для Франции условием объединения стало противостояние с родами Англии. Родоплеменной строй вынужден был смириться с выделением одного рода, как организатора длительного и изматывающего противостояния с врагом. Потом власть одного рода стала более-менее привычной. Но долгое время прочие рода сохраняли свой особый статус, были как бы государством в государстве.

Разумеется, были и другие истоки выделения из родоплеменного строя монархии, помимо общей беды. Иногда какой-то из родов завоёвывал другие, и имел силу и авторитет навязать им последующее объединение. Но тут важно, что, как в случае с условной добровольностью подчинения роду ради общего выживания, так и в случае навязанной силой власти, монархия вырастала из родоплеменных отношений. Она долгое время сохранялась именно как право крови одних и отсутствие этого права – у других. И лишь с течением времени государственность перерастала право крови, что приводило к революциям и созданию республик. Спрашивается, чем не условия Псиона?

Конечно, Псион живёт в совсем других исторических условиях. Никогда в истории ещё не было такого, чтобы власть принадлежала группкам сверхлюдей, способных поддерживать свой непререкаемый статус лишь собственной сверхчеловеческой силой. Им не нужны были союзники. Не нужны подвластные как таковые, как помощники в деле насаждения собственной власти. Нужно понимать, что в любом государстве подвластные формируют армию, государственную машину, выступают там основными рабочими винтиками. Всё это псионцам без надобности. Но ведь и предкам современного человека, живущим при родоплеменном строе, оно было не нужно! Предки прекрасно обходились возможностями родов – пусть не сверхчеловеческими, но тем не менее. Рода там, рода здесь. Какая-то основа объединения всё равно может быть обнаружена – раз для прочего человечества на каком-то этапе его развития наступал период перехода родоплеменного строя к монархической государственности.

А Ясень… Ясень оказывался живой иллюстрацией, живым материалом, сохранившим в своём чреве следы былого перехода от родоплеменного строя к государственности – как одна из последних в галактике монархий. Он – иллюстрация наиболее вероятного пути эволюции Псиона, его будущего. На какой основе произошло реальное объединение родов? Как там всё обыграно идейно? Как закреплено в праве? Как строится армия, на какое сословие опирается? Какие политические манёвры вынужден совершать монарх, чтобы сохранять баланс интересов и чтобы ему подчинялись? Ответив на все эти вопросы, я смогу разобраться, как могут объединиться кровные рода в условиях расцвета космических технологий. Разумеется, в Ясени нет мечников, нет сверхлюдей. Но там существуют не менее хищные акулы – экономическая элита, от которой зачастую и приходит смерть любой монархии. Если монархи там нашли баланс, нашли способ создать и сохранить общую государственность, то почему бы не попытаться перенять их опыт? Выискать в реальном обществе, на его реальном примере, те скрепы, что когда-нибудь станут таковыми и для Псиона?

Конечно, это цель скорее умозрительная. Практической пользы от неё мало. Но. Через это я лучше смогу понять само родоплеменное общество Псиона. Ведь в Ясени содержится не только народившееся общее, не только те факторы, которые позволили родам объединиться в единое целое образование, но и жива ещё память о том, как рода жили раньше, когда никакой монархии не было. В Ясени можно найти следы родоплеменного строя или предтечи сложившейся государственности. Причём, что крайне ценно, на примере достаточно высокоразвитого общества, а не в примитивных диких племенах. На Псионе ведь, при всех его недостатках, отнюдь не племена живут!

Так, на живом примере, я смогу лучше понять Псион. Понять линию его эволюции. Встроиться в неё, возможно – даже оседлать. И уж точно прибуду на место куда лучше подготовленным, вооружённым практическим опытом социального конструирования на материале кровных родов. Возможно, это спасёт жизни всем нам. Позволит не влезть туда, куда влезать нежелательно. Буду, как бы это неоднозначно ни звучало, тренироваться на кошках. Своих и чужих…

Покинув обучающую Капсулу, я совершенно бездумно продолжал просматривать кадры Ясеня на своём инте. Когда падал на кровать, на инте как раз раскручивались картины садов дворцового комплекса правящей семьи, проплывали огромные воздушные шпили беседок, все в красно-жёлтой листве парковых дерев.

– Красиво! – заметила сребровласая непоседа Эйди, бесцеремонно заваливаясь рядом и устраивая прелестную головку на моём животе. Из такой позы было особенно удобно наблюдать развернувшуюся над кроватью голограмму, да и вообще… удобная во всех отношениях поза, легко позволяющая занять ведущую позицию в постельных игрищах.

На край кровати присела серьёзная Викера, до того инструктировавшая Ди по тактике, а сейчас оставшаяся не у дел. Тоже долго всматривалась в кадры пролетающих по кругу парковых насаждений, после чего заметила с куда большей практичностью.

– Жаль, у внешников такие места – всего лишь заповедники. Стоит выйти за забор – и окажешься в обычном для них гадючнике. Очень гнетуще действует на психику. Не люблю такие контрасты, не люблю такие места.

– Нет, Вик, это не заповедник. Они смогли сохранить столичную планету незагаженной. Там везде усадьбы знати. Глядя на них, думаю, что недооценивал монархию. Порой косность – это не порок.

– Так там ещё и феодализм? Ну и дикари! – фыркнула Викера, собираясь вставать.

– Самоназвание Планетарного образования – Ясень. Не хочешь со мной туда слетать? – последняя фраза вылетела сама собой, я даже опомниться не успел. Сам удивился сказанному.

Девчонка опустилась обратно на кровать и смерила меня недоверчивым взглядом.

– Слетать? К внешникам? Что: вот просто сядешь на корабль и полетишь?

Первая мысль, сейчас вполне оформившаяся в нечто весомое, завладела сознанием. Я начал искать аргументы «за» и понял, что их на удивление много.

– А почему нет? «Селенга» даст фору любому их фрегату – по маскировке и скорости так уж точно. А после установки там ударных площадок для боевой работы мечниц… Помнится, Тина в своё время постаралась…

– Леон, ты вообще нормальный⁈ Это внешники!

– На самом деле это наименьшая из проблем. Сделаем портом приписки Литанию, делов-то? Не думаю, что литанские системы добавлены в список врагов тем же Ясенем. Разве что моё лицо где всплывёт…

– Хотя кому я что пытаюсь доказывать… ты ведь по Дальней разведке работал, – вдруг успокоилась женщина и неожиданно совсем другим тоном, душевно и сочувственно спросила. – Зачем тебе это?

– Понимаете, сёстры… Сложно объяснить… – а дальше с удивлением поймал себя на том, что грущу! Не думаю про рода и прочее, а банально срываюсь на меланхолию! – Ясень очень похож на мою страну, часть планеты, где я воспитывался. Похож историей и культурой. Даже имена там, как в старину на моей планете были! В старину, девчонки! Словно ожившая сказка из детства, которую рассказывали воспитатели в детском доме. Я думал, забыл родину. Но увидев Ясень понял: не забыл и вряд ли забуду. Сколько мне ещё отпущено времени? Моя планета слишком далеко, туда не долететь. А Ясень – вот он, всего неделя в один конец.

– Бедный! – мурлыкнула снизу Эйди. – Но теперь твой дом здесь, среди нас. Ты ведь хотел к нам, хотел в стаю… Ещё тогда, в Литании. Вместе с Валери хотел…

– Ди, не надо, – неожиданно поддержала меня серьёзная брюнетка. – Не береди. Видишь же, мальчику плохо… Так бывает. Я когда торчала последний раз на псионском флоте, знаешь как тосковала по своей малой родине? На стенку готова была лезть! Вот и у него… накатило. Только мы же не на курорте, милый. Мы валькирии, нас в любой момент могут в бой послать.

– Тут ещё важно, в чём состоит этот самый бой… Только сегодня Витана рассказывала про Псион. Там всем заправляют рода мечников. И монархия в своей основе имеет те же самые рода. Мне почему-то кажется, что Ясень – ключ к пониманию Псиона. А ещё я чувствую, в Ясени что-то должно случиться, что поможет выполнить моё предназначение… Или просто предвижу, что не переживу этого самого предназначения, и сердце требует вдохнуть последний глоток свободы перед броском в пасть льва?..

– А хочешь, развею твою меланхолию? – вскинулась милаха. – Полетели на полигон! Там как раз рыжие мелкую натаскивают.

Спорить с этим живым вихрем было себе дороже. Вихрь подхватил меня миниатюрной на вид ладошкой и увлёк особенно сильным порывом прочь, к стайному транспорту.

– Нет, катер ему сейчас без надобности, – обронила следовавшая по пятам наставница. – Только пробежка. Чтобы прочувствовал природу во всех её проявлениях – и в нас, и в окружающем Базу древесном море.

И я прочувствовал! Всё же стая отлично прочищает мозги. Кошки как-то признавались, что в полной стае, то есть хотя бы с одним мальчиком, можно вообще о грустном забыть. Чуть накатило – сразу играть. А уж наши игрища и вовсе способны в момент перепахать всё мироощущение…

Спустя пару часов я стоял, привалившись спиной к остову многоэтажки, и лениво наблюдал по стайному коммуникатору за рыжими. Лай и Сай устроили настоящую охоту на мелкую, загнали её на высотку, и сейчас сноровисто отжимали девчонку к крыше. В коммуникаторе отчётливо слышались весёлые переругивания старших сестёр и… упрямое сопение юной валькирии. Хотя численное превосходство и навыки были не на её стороне, кошка продолжала остервенело огрызаться, не давая сёстрам ни минуты покоя. Это распаляло опытных десантниц ещё больше, и они применяли всё более изощрённые методы, взвинчивая и взвинчивая скорость противостояния.

В какой-то момент мелкой удалось вывести из игры Сай. Рыжая до последнего не верила, что её вышибли, однако приняла поражение с завидным стоицизмом. Но вот с Лайной подобного фортеля выкинуть уже не удалось. Девочки замерли на крыше – Лай и Лита. Мелкая – на колене, с хищно выставленной навстречу старшей сестре винтовкой, так что походила сейчас на единое с ней целое. Каждая мышца, каждый нюанс восприятия Литы был соединён с оружием, она буквально жила пульсацией заряда в магазине, протянулась вовне вместе с прицельной планкой, замерла на кончике спусковой кнопки – заменяющей в винтовке спусковой крючок её порохового предтечи. Лайна, напротив, казалась сейчас расслабленной. Её винтовка внешне небрежно замерла у бедра. Глаза горели азартом. Приседать, чтобы уменьшить площадь эффективного поражения, рыжая не стала, но я знал, что она и без того отлично контролирует ситуацию.