Текст книги "1647 год. Королева Наташка. (СИ)"
Автор книги: Павел Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 52 страниц)
– – -
Вопрос – «Правда ли, что обмен текстами SMS, с мобильных телефонов, на Земле-1 быстрее и удобнее, чем ручное телеграфирование азбукой Морзе?»
Ответ – «Ложь. Многочисленные соревнования показали, что рекорд набора сообщений буквами всего 160–170 знаков в минуту (обычно скорость 120–130 знаков в минуту), в то время как для телеграфного ключа, при работе азбукой Морзе, это обычная скорость, а рекорды, для букв и цифр, составляют, соответственно 302 и 442 символа в минуту. Комфортный прием морзянки на слух – до скорости 220–240 знаков в минуту»
– – -
Вопрос – «Как, подручными средствами, в полевых условиях, зарядить аккумулятор радиостанции?»
Ответ – «Напряжение 1 самодельного гальванического элемента типа медь-земля-железо или медь-земля-алюминий меньше, чем у 1 заряженного элемента аккумуляторной батареи. Но, 2–3 последовательно соединенных гальванических элемента позволяют производить его заряд прямым включением. Каждое из звеньев цепи следует изолировать от земли и проводящих предметов. Можно изготовить „элементы“ в виде переносимых емкостей, набитых землей, например, из медного котелка с железным топорищем внутри или алюминиевого котелка, с медной пряжкой от ремня внутри. Окончание заряда аккумулятора определяют по пузырькам электролита (если корпус аккумулятора прозрачный), шипению сбросового клапана герметичной батареи или, примерно, по времени нахождения аккумулятора под зарядом (12–15 часов), при условии, что ток от гальванических элементов, по своей силе, достаточен для работы катушки Румкорфа радиостанции»
– – -
Вопрос – «Почему, для сетевого общества, радио является важнейшим и незаменимым видом связи?»
Ответ – «Потому, что связь по радио устанавливается напрямую, мгновенно и без посредников. Любые виды общественной связи (почта, телефон, телеграф, мобильная связь Земли-1 и так далее) требуют платной инфраструктуры и человеческого участия для её поддержания. При катастрофе или бедствии они выходят из строя необратимо, а так же – могут быть выведены из строя намеренно. Землетрясение 1995 года в Кобе (на Земле-1) и наводнение 2005 года в Новом Орлеане (там же) показали, что самый современный мегаполис, за считанные минуты, может остаться без связи вообще. Люди, лишенные возможности сообщить о себе, будут там гибнуть десятками тысяч (!), совершенно беспомощные и всеми оставленные. При массовом оснащении населения личными радиостанциями, ситуация потери людьми связи между собой – невозможна в принципе»
– – -
Вопрос – «Как подается и прослушивается по радио сигнал бедствия?»
Ответ – «Телеграфный радиосигнал, состоящий из трех букв SOS (COC), передается три раза. Затем, так же три раза, передается позывной и географические координаты. Что бы сигнал бедствия был услышан, все связные радиостанции, как стационарные, так и переносные и установленные на транспорте, должны молчать в промежутки времени между 15-й и 18-й, а так же 45-й и 48-й минутами каждого часа. Эти шесть минут, в каждом часе, называют интервалом молчания»
– – -
Вопрос – «Батарея самодельных гальванических элементов не всегда позволяет получить большой ток. Следует ли, в таком случае, сидеть без связи и сутки ждать полной подзарядки севших аккумуляторов?»
Ответ – «Нет, на радиостанции, с севшим аккумулятором, можно работать, уже через несколько минут, после подключения параллельно самодельной батареи элементов. Аккумулятор будет компенсировать резкие провалы напряжения в буферном режиме, а среднего тока, для работы схемы, вполне достаточно»
– – -
Вопрос – «Почему для приема слабого радиосигнала на детекторный приемник не нужен усилитель?»
Ответ – «Стандартная дальность действия радиостанции – это расстояние, на котором возможен прием сигнала на нормальный детекторный приемник. Обычная антенна принимает сигнал с э.д.с. ~10 микровольт и выдает в телефонный капсюль мощность не более 10 в минус 10 степени ватт. Однако человеческое ухо – это очень чувствительный орган и способно услышать писк комара на дистанции двух метров, то есть, принять звуковой сигнал мощностью около 10 с минус 15 степени ватт на квадратный сантиметр (площадь входного отверстия ушной раковины). В диапазоне наилучшей слышимости (частота 2,3–2,5 кГц) ухо воспринимает звуковой сигнал мощностью 10 в минус 16 степени ватт на квадратный сантиметр. Смещение частиц воздуха (амплитуда колебаний мембраны телефона), при такой мощности, около одной стомиллионной миллиметра. Это меньше поперечника атома. Таким образом, запас чувствительности обыкновенного человеческого уха примерно в миллион раз (!) превышает величину, необходимую для детекторного приемника без усилителя»
– – -
Ну, вроде, дочитала. Последний вопрос развеселил. Кажется, я догадываюсь, отчего Фриц взбеленился. Он очень нервно относится к проблеме происхождения человека от обезьяны. То есть, умом-то понимает, что это возможно, а душа не лежит. Не, к мысли, что в человеке заложен огромный запас не реализованных сил и возможностей он относится нормально. Как же – «Человек – создан по образу Божьему и подобию» (вопросы религии мы договорились не обсуждать, что б не ругаться). Но, делать практические выводы из «животной» природы наших хвостатых прародителей ему претит. Прыжки на «шайтан-ноге» довольно скользкий момент. Доказательство, что с «Происхождением видов» Дарвина надо считаться… Понимаете? Человек – бегающее животное, развившееся из прыгающей обезьяны. Много лет с тех пор прошло. Размер и масса более не дают людям скакать с ветки на ветку, но конструкции скелета осталась прежняя, как у макаки. Двойной изгиб позвоночника, упругие диски, приспособленность ног и таза к огромным кратковременным перегрузкам. Рудимент, который грех не использовать.
Какие проблемы «растянуть» время приложения ускорения с обычного (для прыжков на собственные ноги) промежутка менее 0,01 секунды (очень жесткое торможение), до 0,1–0,15 секунды, что дает пневматический шток? А эффект разительный. Можно многократно вынести перегрузку в 30-40-50 «же». Причем, физиологически безопасно. Прыгнул и прыгнул… С самолета на землю, ага… Если дистанция торможения не сантиметры (как при падении на ноги), а пара метров (ход штока) – почти не чувствительно… И интересно даже. Представьте психологию людей, которые с детства вот так себе прыгают и вообще не боятся высоты (это я). А у Фрица – другой жизненный опыт. Его учили, что – «рожденный ползать летать не должен». Переживает…
Лист пятнадцатый. Гвардейцы королевы
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Фриц пришел глубокой ночью. Я проснулась вдруг, от короткого лязга сбрасываемого дверного крючка. Потом, зашуршал в углу вещмешок. Потом, под потолком, ослепительной искрой, вспыхнула лампа. А я её, с момента заселения, ни разу не включала… В комнату ворвались запахи мокрого соснового леса, моря, травы, ружейной смазки и порохового дыма… Сначала, думала, что это продолжение сна. Потом – моргала от яркого света. Потом, вспоминала, куда сунула наган. Класть под подушку не стала. Когда ложилась – бросила его на сиденье кресла, а теперь подлокотник загородил дорогу руке. Не дотянуться… И застыла… Когда он скинул маскхалат – узнала. Кинулась навстречу, в чем была (ни в чем, одной простынкой прикрывалась – потеплело).
– Gute Nacht! Я гря-а-азный… – прыгнула, повисла на шее. Дождалась… Ура!
Фриц аккуратно меня взял за талию, повернул в воздухе (сильный) и поднес к зеркалу. Мама! У него же физиономия и шея были вымазаны в тактической краске. Теперь – и у меня, тоже. И? Я всё равно рада! А ещё у него на лбу ссадина… И запах смоляной гари в волосах… И двухдневная щетина… Только, мне всё равно.
Пока он полоскался в душе и брился – вскипятила чай. Наш, настоящий, черный… Добыла пакет с НЗ. А потом Фриц сидел за столом и ел. Всегда поражалась, как он аккуратно ест – без единой крошки мимо рта. И улыбался. А я улыбалась ему. Нам было хорошо. Мы ещё не знали, что закончился последний, спокойный день в нашей жизни. Но, перед этим, была ночь. И мы – вдвоем…
Вам надо объяснять, чем иногда занимаются влюбленные ранним утром, если спят в одной постели? А мой папочка, похоже – не в курсе. Ни свет, ни заря – звонок. Телефон… В трубке – радуется знакомый голос.
– Поздравляю! – вдох-выдох, досчитать до десяти, ещё раз досчитать до десяти (хорошо, что я первая до трубки успела дотянуться)… Могло получиться неловко.
– Папа, ты хоть знаешь, который час? – слышимость отличная, будто из соседней комнаты говорит…
– Мама вас тоже поздравляет, но прилететь не смогла… – так, вдох-выдох, что ещё у них стряслось?
– Натали, у нас с тобой, севодня – швадьба! – ага это Фриц, голос подал. Типа, оперативно вводит меня в курс дела… Информирует, блин!
– Пап, ты где? – наверное, у меня голос резко изменился и папочка, на том конце линии, что-то смекнул.
– Не знаю. Говорят – подлетаем… А ты что, разве забыла? – а я и не знала… Фриц довольно скалится.
– Ах, вот вы какие! – теперь я понимаю, что чувствует коза, когда её волокут на ярмарку. Оригинально…
– Натали, ты соглашная? – нет слов… Молча швыряю в «любимого-родного» подушкой. Попала…
– Да! – уй, так и задушить можно! – Да! Да! Да! – мир встал набок и покатился кубарем…
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Задним числом, прокручивая события в голове, должна признаться – ни малейшего предчувствия, что будет именно так, не было. Хуже того, боялась мечтать, как оно будет, на самом деле… Фантазия меркла… Папа, моего Фрица, гм… мягко говоря – не жалует. Во-первых, не наш. Во-вторых, фриц (с маленькой буквы), то есть, немец. В-третьих, что-то у них, при первой и последней встрече, произошло. Мне они не рассказали… А оно, значит, вот как повернулось… Сюрприз! Обнаруживаю, что всё ещё держу в руке телефонную трубку.
– … вижу ваш городишко. Ты где? Почему не слышно? Наташа! – тихо пытаюсь выбраться из объятий.
– …та-та-та-та… Пи-пик! – отбой соединения… В сердцах стукаю трубкой Фрица по лбу. Отпусти!
– Vater? Sehr gut! – похоже – он в курсе происходящего. Наверняка в курсе! Заговорщик. Но, папа, папа…
– Подъем! – надо приводить себя в порядок, встречать родителя. Хотя, за окном – ясно. Не заплутает…
– Не надо! Я шам… – Фриц перегибается через стол и добывает рацию. Сует в гнезда жгутики антенны и стационарного заземления, висящие на стене (а я не догадалась, зачем они нужны), стучит ключом, – Его привезут… Ordnung!
Телефон звонил трижды. Один раз Фриц сам с кем-то связывался по рации. Один раз, по этой же рации, связывалась я – уточняла, что у папы аллергия на козью шерсть. В промежутках оба успели встать, оделись и позавтракали. Да! Чинно и спокойно… Опять кофе с булочками. Кофе – свой, булочками угостили связисты. Вот кажется – что особенного? Ну, сделали предложение… Ну, согласилась… А сердечко – ту-тук-тук. Вроде бы, как жила, так и живу… А нет, что-то поменялось. Словно действительно оказалась «за каменной стеной».
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Наверное, это потому, что я, до сих пор, людьми просто распоряжалась (как детишками в лагере), а не командовала (как Фриц). Полная мера ответственности за всё происходящее… Приятно посмотреть, со стороны. «Борт», на котором прибыл папа – целиком наш. То есть – привез груз по проекту «Wurf nach Sueden», привез папу (сильно подозреваю – тоже в целях этого проекта) и прикомандирован, для обеспечения проекта. За экипажем прислали электрокар. Не аэродромный, а из крепости. У них тут, везде, на кавалеристов, расставлены мины… Поэтому, местные или ходят пешком, или ездят на электрокарах с бронированным (точнее блиндированным поддоном с аккумуляторами) днищем. Если и жахнет – то не особо страшно. А мы пошли в замок пешком.
Как раз успели. Папочка прикатил вместе с экипажем самолета, но парней поселили в гостевом домике, а его, как важную персону (посланец из метрополии, фу ты ну ты), в бывших апартаментах епископа. Там, на верхнем этаже замка, аж три помпезные жилые комнаты, с каминами и мебелью «в стиле эпохи». Вот насчет материала одеяльца и комплекта пледов, для укрывания при сидении в кресле со мною и консультировались. Надеюсь, ему понравится… Уважение и всё такое. На шестом десятке родитель стал чувствителен к почестям. Обожает появляться с мамой на разных торжественных мероприятиях, благо у нас вечно – то шахту заложат, то новый корабль на воду спустят, а «свадебных генералов» – не густо. Ладно, пускай полковников. Генералов у нас пока нет. И не скоро будут… Смешно – назначать генерала на реально капитанскую должность командира роты. Вот папа и подвизается, после выхода на пенсию, подобного рода «общественной деятельностью». Не то инспектор, не то начальник, но в любом случае – «настоящий полковник». Сухонький, болезненно прямой (ревматизм), с тяжелой лакированной тростью в руке. Когда он выходит с ножницами, разрезать очередную красную ленту, любо дорого посмотреть. Слегка удивило, что папа появился в самом простом полевом мундире, без знаков различия. Видимо, какая-то политическая причина. Ладно… Сам расскажет или узнаю. У него всё – с особым смыслом.
Удивило другое… Он увидел Фрица и обрадовался! Реально, без актерских ужимок. Сразу за руку с ним поздоровался, улыбнулся хорошо и вообще – ни малейших намеков на безобразную сцену, которую он нам в прошлый раз устроил. Фриц тоже удивился перемене. Когда подходили – напрягся, даже мою руку выпустил. Ну, вроде пронесло… Обниматься, правда, не стал, но в целом – небо и земля. Зато мне досталась полная доза телячьих нежностей, и обнял, и расцеловал, только что на руках не крутил (поясница), чуть слезу не пустил… Странно. Хотя приятно. Жалко, что мамы нет. Приболела. Напустил на себя важный вид. Похлопал рукой по чудному прямоугольному чемоданчику и загадочно мне подмигнул. Что там у него? На приданное – точно не похоже. Да и не было речи о приданом. Мама, наверняка, притащила бы с собой воз всякого барахла (оно мне надо?). Кто его будет за мною таскать, и куда его мне прикажете распихивать? Тем более – великие дела назревают…
Встречали нас без особой помпы, но почти торжественно. Оказывается, каптер Базы, одновременно (по совместительству), её же комендант. Всем заправляет Совет Командиров, а вот складское хозяйство требует твердой руки. Разделили обязанности… Строгой папиной подтянутости у «шпака» нет, даже в форме (и тоже без знаков различий, как сговорились), он выглядит упитанным сурком, вставшим на задние лапки. Мог бы и по фигуре мундир подогнать. Как из-под земли, собралась толпа. Разновозрастная и разноперая. Только всего различия, что наши пацанята, всех возрастов, включая самых мелких – в защитных комбинезонах или синих «техничках», зато «гражданские» (это я по привычке всех «не наших» так воспринимаю) – в местных нарядах. Шляпы, сапоги, робы, длинные юбки у женщин (мама, как только увижу – вздрагиваю), чепчики (вот от чего меня уже реально трясет)… Смотрят, перешептываются, будто заморскую чуду-юду увидали. Не, оно понятно – женский пансион, у нас, на том конце континента. Чисто из практических соображений… Барышни здесь бывают или транзитом, или на практике, то есть в почти взрослом состоянии (вроде меня, в прошлом году). Не успели наши женские моды здесь примелькаться. Откуда набежали? Ведь вчера почти пусто вокруг было.
Как там, дежурный по связи, про меня сказал? «Девушка, вы забыли надеть юбку?» Теперь, совершенно ясно – не забыла. Специально. Взрослые тетки глядят угрюмо и осуждающе. Только одна, помоложе – задумчиво… Зато мужики – предовольны… по местным меркам – почти стриптиз, не? Ну, глядите, глядите… Комбинезон у меня приталенный, пусть он простенький, защитный, но сидит ладно. На Фрице – тоже ничего, а папочка, сегодня – самый главный орел. Хоть фотографируй его, на памятную медаль или плакат. Пых! По глазам ударило магниевой вспышкой… Пых! Действительно фотографируют. С кабины отъехавшего в сторону электрокара… Вашу мать!
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Вот кого я не собиралась сегодня видеть, так личного папского Посланника, этого, как его, Михеля Карла Фердинанда… короче – Барона. Откуда он выскочил? Расфуфыренный – в пух и прах. Атлас, кружева, манжеты, шпага сверкает бриллиантовыми искрами. Сияет, как медный пятак. А ещё он, по слухам, духовное лицо и какой-то чин в ордене иезуитов… На фоне его мишурного блеска даже папочка померк. Кланяется… Что ему отвечать? Фриц отвечает… Хорошо, улыбнусь… Руку поцеловать? Мне никогда не целовали руку с такой помпой. Интересный дядечка, и пахнет необычно. Церковными благовониями? Скорее духами. Ну-ну…
Оказывается, они с папой – в равном чине и одинаковой роли. Оба – полномочные представители сторон участниц проекта. И поселят их рядом, в соседних комнатах. А в третьей, по правилам, живет сам комендант. Он там не живет… Я уже видела, где он ночует – рядом с вещевым складом. Но должен – в замке. Политика!
Если бы не эти дурацкие условности… Если бы не Фриц и подозрительно любезный с ним папа… Я бы этого иезуита обязательно с высоты спихнула. Два раза, пока процессия пробирались коридорами замка, была прекрасная возможность. Это он всю кашу заварил. Выбрал бы другого кандидата – и никаких проблем. Гад! Сразу начал вокруг меня увиваться, комплименты говорить. Старомодно, мило. По-русски он болтает, как мы с вами. Насобачился… Пришлось поддерживать светскую беседу. А папе – даже пару слов не дал сказать… И вообще, если б я не понимала, какой он гнида – он бы мне понравился… Что особенно бесит… Значительный мужчина. Умеет зубы заговаривать. Пока папу заселяли (иезуит и тут успел первым, небось, самую лучшую комнату отхватил), пока они с комендантом передавали друг-другу «на ответственное хранение» загадочный сундучок, Барон меня развлекал светской беседой. Надо ему отдать должное – слушала разинув рот… Наши так говорить не умеют. Вроде бы ничего не сказано, но всё понятно. Он ещё и оценивал, как я реагирую… У-у-у!
Если ему верить, все наши встречи – сугубо неофициальные. Дипломатическая случайность… Случайно папа мимо пролетал (с полномочиями от самого Соколова!), случайно – я к Фрицу в гости заехала, случайно Барон в замке неделю жил, какие-то лекции его пригласили читать. Сейчас мы совершенно случайно вместе пообедаем, прямо здесь, в гостевой зале. Обсудим, так сказать, текущие проблемы. Покажем, друг-другу, кое-какие документы. Встреча тет-а-тет, «без галстуков», как папа выражается. Точнее – без погон… А вечером – наша с Фрицем свадьба. Тоже скромно и быстро, почти тайно… О! Умеет напустить таинственности. Я себя прямо Миледи, из «Трех мушкетеров», ощутила. «Нас венчали не в церкви…» Р-р-романтичное приключение!
А ещё, Барон мне мою охрану представил. Тех самых ребяток, что я на телетайпах сидеть определила… Типа – положено. На официальных церемониях – двое, в бытовой обстановке – один, но – обязательно должен быть рядом. Блин… Не удержалась, спросила – будет ли он лично участвовать в заварухе? Последовала целая пантомима, с подниманием бровей, пожиманием плечами, раздвиганием рук, переступанием ног и виноватым вздохом. Понимай – «Я бы и рад отвертеться, но судьба зовет и вообще – таков мой долг». Силен! Он что, с самолета десантироваться собирается? Иначе же, просто не поспеет на место событий. Иезуит, в ответ, тонко усмехнулся и приподнял край воротника. А там – матерчатый кружок родного защитного цвета, с трафаретом «WnS» и приписанной от руки цифрой «три». Вот так-так… Три прыжка на «шайтан-ноге» у него есть. Да не с воздушного шара, как я вчера развлекалась, а нормальных – из-под облаков. Хотя мужик в возрасте. Уважаю!
Обед меня достал! Еды съедобной толком не поставили. Какие-то мисочки и тарелочки… и в них что-то лежит. Ни сердцу, ни желудку… Народ за столом, с постными рожами, натужно пытался изобразить интерес к пище. В промежутках между тостами (вино, разбавленное водой до состояния компота, гадость) все встают перед объективом фотоаппарата, как бы передают друг другу всякие развернутые бумаги. Новая мода пошла. Вспышка пыхает, дым клубится, статисты принимают позы. Как я понимаю – это всё надо для истории… Если кто там и выглядели органично – так это Фриц и Барон. Фрицу, как видно, всё давно осточертело и он ждет, когда оно закончится. В таком состоянии – подчеркнуто мил и покладист (ешьте меня мухи с комарами). А вот папа темнит… Настоял, что бы Фриц с ним под руку сфотографировался. Причем так, что б видны не только лица, но и документ, который комендант из специального железного ящика достал. Та самая писулька от Папы… не моего, а Римского. С жалованными правами на императорский престол. Сам – стал в центре. Меня – другой рукой, обнял… Никогда за ним подобной мелкой суетливости не замечала. И на Фрица смотрит… будто на идола… Подобострастно, что ли? Подходящее слово. Неужели, на него громкий титул подействовал? Пустышка же…
Зато дальше – началось самое интересное. Во-первых, во дворе построили участников недавних учений, на которых Фриц пропадал. И снова фотографировали… Я, чуть-чуть, в этом деле понимаю. Когда снимают под таким ракурсом, отделение выглядит взводом, а рота – полком. Мы все вообще в стороне стояли, но двор маленький, тоже попали в кадр. Фриц сказал маленькую речь. Ребята гаркнули. Фотовспышка опять пыхнула.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Поднялись обратно в зал. Стол там уже очистили от посуды, на стены развесили картины, расставили письменные приборы и разложили огонь под маленькой жаровней. Бр-р-р-р! Вонючую красную смолу зачем-то в маленькой миске растопили. И фотоаппаратов установили, целых три. Один большой, на треноге. Один под потолком, на кронштейне. А ещё один, ручной, мне в руки сунули. Давай, запечатлевай, что в глаза особо бросается. Ищи интересные кадры. Хороший фотоаппарат, почти как настоящий цифровой, только тяжелый… Оно и понятно, корпус – сплошной металл. Объектив – стекло. Пластиков, как на Земле-1, нам взять негде…
Комендант притащил памятный черный чемоданчик. Подозвал Фрица с Бароном и папой. Открыл… Ух! Внутри, на черном бархате, в особых гнездах, сияют самоцветы. Здоровенные! Нам их в школе, на экскурсии, показывали. Маленькие… Несколько лет прошло. Некоторые прозрачные, другие цветные (Барон взял один – даже зажмурился, вроде бы в восхищении)… Я этот момент фотоаппаратом и шлепнула. Он ах подпрыгнул, от неожиданности… Это ничего, кадр вышел, как надо. Нет, не как надо. Я спросила – «А почему сокровища без охраны? Так не бывает.» Мысль поразила собрание, словно громом. Папа просиял и начал фонтанировать, как и что следует, для солидности организовать. Барон, резко призадумался. Фриц – схватился за свою рацию, что в углу, на окне, лежала… По-моему, они со скромностью встречи малость перемудрили. Тут папа прав.
Тайм-аут… Все из комнаты – в разные стороны. Одна я, с Бароном, осталась. Он на меня долго смотрел, но, ничего не сказал. Просто принялся камни перебирать… Фотографироваться не захотел. Каждый, в руки, по одному, брал и внимательно разглядывал. Грустный сразу сделался, словно мокрая ворона под дождем… Заметил мой интерес, усмехнулся многозначительно и выдал латинскую фразу. С пятого на десятое, поняла – «Какой товар, такая и оплата». Я ничего отвечать не стала… плечами пожала. И на кресло уселась. Обалденно удобное кресло, резное, с парчовыми подушками. Мягонькое… Если, что тут есть хорошее – так это мебель.
Не понимаю, чем Барону наши драгоценности не по нутру… Фианиты (кубический диоксид циркония), вообще в природе не встречаются. Красотища же! Не хуже алмаза. А рутил – лучше. Дисперсия цвета в шесть раз выше, чем у алмаза! И не скажешь, что, по составу – это расплавленные титановые белила. Огнем горят…
Минут через пять громыхнули шаги в коридоре. Заскочил Фриц. Даже без стука, вихрем… Иезуит, как раз, очередной камушек разглядывал. Глянули они друг на друга (блин, наверняка хорошо знакомы, заметно) и чуть расслабились. Словно один, без слов, спросил, а другой, так же без слов, ответил. Ох, не нравятся мне такие переглядывания! Наверное, думают, что я ничего не замечаю. Фриц – на меня чуть покосился, словно поинтересовался – «Ну как?» Барон демонстративно зажмурил глаз, навел взгляд через камень, в мою сторону и восхищенно поднял брови, будто отозвался – «О! Выше всех похвал!» Ему-то, какое дело? Но, когда Фриц на укладку с самоцветами взгляд перевел, наоборот, скорчил образцовую постную рожу и выдал, вслух, по-русски – «…пусть, за запах твоего мяса, он заплатит звоном своих денег!» Для меня? Цитата из легенды или притчи, вероятно. И оба снова улыбнулись, как тонкой шутке. Не люблю, когда со мною говорят загадками…
Ну, сейчас я вам обоим покажу! Тэк-с-с… Отлично, оба повернулись к чемоданчику. Завозились… А мы берем так удачно подвернувшийся под руку фотоаппарат, перематываем пленку, проверяем заряд вспышки, наводим, выжидаем подходящий момент… Получите! Это – единственный, отснятый мною кадр, попавший в окончательную подборку о наших «неофициальных переговорах». Ни до, ни после, повторить такой успех мне не удалось. До сих пор жалко, что оно не в цвете. Вообразите. Высокая комната с готическим сводчатым потолком и зарешеченным, в мелкую клеточку, окном. На покрытом скатертью столе небрежно разложены поддоны с искрящимися в свете вспышки ограненными камнями. Даже лучики получились, как на сказочных картинках. Оказывается, в чемоданчике лежала целая стопка бархатных вкладышей. Иезуит этого не ожидал. Когда Фриц начал поддоны доставать и раскладывать – потерял хваленое самообладание. Позабыл следить за лицом… Сразу стал хищный, настороженный, скрюченными пальцами в столешницу вцепился. А как только из чемоданчика, прямо на скатерть, высыпалась радужно сверкающая горка необработанной кристаллической мелочи – буквально замер, живой статуей. Именно этот момент мне в кадр и угодил. Аллегорическая картина. Фриц – воплощенная щедрость, расточает сокровища, а Барон, как символ алчности – очарованно на них уставился…
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Самое смешное, что никто подобного эффекта не планировал. Там, внизу, собирали народ для массовки, изображающей почетный караул, а Фрица, как допущенного, послали за этим самым чемоданчиком. Пустым! Для достоверной постановки. Элегантная провокация получилась. И подстава тоже! Фриц мне подмигнул да и был таков, а я осталась наедине с явно потерявшим ориентацию святым отцом. Ишь, как поп на камушки-то зыркает! А если, у него, от этакого созерцания, вовсе крышу снесет? Известны прецеденты, да-с… Распихает по карманам, сколько влезет, и сбежит, куда-нибудь в Парагвай… А меня, случайную свидетельницу…
Как сейчас помню… В комнате тишина, за толстенными стенами никаких звуков снаружи не слышно, а иезуит стоит, и, опершись руками о стол, молча разглядывает лежащее перед ним сверкающее великолепие. Дышит. Вдох-выдох… Вдох-выдох… Совершенно не смешно! Мужчинка лихой! Рассказывали мне про него. Минуты полторы или две это продолжалось. Видно, с каким усилием человек голову в сторону отвернул. На меня уставился… не узнает. Ну, всё, если честно, подумала… Сломался святой отец. Сейчас взбесится. Фиг там! Потянул воздух, опять сделал нормальное лицо, очень пристально меня посмотрел. Как на незнакомую… Повернулся к столу, совершенно спокойно (!) зарылся рукой в сверкающую груду. Выбрал необработанный кристалл, покрупнее, сощурился сквозь него, будто в диковинный монокль. Крепкий орешек!
– Как вы думаете, Натали (с растяжечкой, на французский манер), они весь производственный брак (вот, же, какие слова знает, вражина) сюда прислали? – то есть, совершенно равнодушно поинтересовался. Устало.
– Не знаю, – гм, отвечаю, как своему товарищу (начинаю Фрица понимать), – Должно ещё остаться… – и когда он успел терминов нахвататься? Впрочем, как раз понятно. С кем поведешься, от того и наберешься…
– Ваш подарок напоминает мне исландский шпат, – продолжает, вроде размышляет вслух, – Что из него можно изготовить, кроме, – небрежный взмах в сторону заваленного искрящейся мелочью стола, – мнимых ценностей, возбуждающих в людях низменные страсти и жажду обладания? – экзаменатор хренов…
– Разное делаем, – отвечаю, – двойное лучепреломление у рутила гораздо сильнее, чем у исландского шпата, – В основном он на оптику идет. Коллиматорные прицелы, дальномеры, поляризаторы, дефлекторы… – господи, с кем я про это говорю? – Вы меня, гм… хоть немного понимаете?
– Я видел коллиматорный прицел, – сухо отзывается иезуит, – А искусственное золото и серебро вы ещё не производите? Я заметил, что столовая посуда, которую подавали к обеду – из неблагородного металла.
– Мельхиоровая она, – отвечаю, – дорого нам, на серебре есть и пить, – а ощущения, будто снова в школе.
– Избытка звонкой монеты у вас нет, – продолжает размышлять вслух иезуит, а я уже чувствую себя его сообщницей. Они и Фрица таким манером обрабатывали? – Князь Соколоф-ф-ф (это он произнес с немецким акцентом), своим даром, дает нам понять, что дальнейшее поддержание отношений требует общих усилий?
– Н-не знаю, – дяденька, честно не в курсе. Ох, и жалкое подобие политической фигуры из меня вышло.
– А ведь может получиться! – раздумчиво изрекает Барон, хищно стискивая камушек, как кот птичку…
– ??? – логика религиозного фанатика недоступна мыслящим существам.
– Полагаете, – иезуит мастер менять тему разговора, – ваши камни действительно хороши для биржевых спекуляций? – он что, консультируется? Ну, так тема мне близка. Вот как бы, аккуратнее, сформулировать?
– Ярче алмазов! – ляпнула первое, что в голову пришло, – Синтетический рутил, самый красивый камень на Земле! – а что? Чистая правда, чем богаты, не грех похвастаться, – Всё без обмана! Но, обрушат они биржу, – блин! Не выболтать бы чего лишнего. Иезуит глядит ободряюще, и язык продолжает молотить, – Дешевка!
– Как вы думаете, – непринужденно меняет тему разговора Барон, – князь Соколоф-ф-ф был извещен, что замок Розенберг захвачен отрядом, не подчиненным Святому Престолу? – стоп, так и попы были в курсе?
– Наверное, – черт бы побрал вашу политику. Это, вроде бы, не секрет? Ну, знаем мы, что, как только у Фрица, пусть на бумаге, завелась «фамильная недвижимость», в Кронах сразу послали разведку. Долго ли?
– Следовательно, – продолжает Барон, – в благодарность, за сомнительное право, на уже отнятую у церкви собственность, нам предложили «бусы и зеркальца»? – брезгливо выразился, значит, понимает смысл.
– Это уж, как сумеете распорядиться, – чем он недоволен, в самом деле? – Лом как лом… Драгоценный.
– Вот и господин Белоф-ф-ф, – опять под немца косит, – говорит, что нам предлагают серьезный бизнес…
