Текст книги "1647 год. Королева Наташка. (СИ)"
Автор книги: Павел Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 52 страниц)
(приписка) Отца Моринелли, разумеется интересовало, почему мы не применяем по имперским войскам химию? Потому и не применяем, что никак нельзя отделить гражданское население от солдат. Куда понесет облако газа, знает только ветер. Розенберг – удачное исключение из правил, крепость удалена от жилых построек и окружена высокими стенами. Мы вообще ОВ считаем скорее отпугивающим средством, чем боевым. Сравните сами. Для мгновенного поражения человека фосгеном нужна концентрация его паров в воздухе 5 мг/литр, для поражения в течении 5 минут – 1 мг/литр. А банальный хлорпикрин, создает непереносимые ощущения уже при концентрации 0,001-0,002 мг/литр. Ну и что, если жертва не падает замертво, а просто со всех ног улепетывает подальше от зараженного участка? Нет её на поле сражения? Скатертью дорога! Разница нестерпимой и убойной дозы тысячекратная. Смертельная концентрация хлорпикрина – 2 мг/литр, в течение 10 минут. Трагически ошибиться трудно… Гуманизм, да-с.
– –
Все известные виды ОМП Земли-1 стоят друг друга и могут рассматриваться как равноценно ужасные. Простая бомбежка Дрездена 13–14 февраля 1945 года по числу жертв (более 250 тысяч убитых) и жестокости (огненный шторм) не уступала ядерной бомбардировке 6 августа 1945 года по Хиросиме (72 тысячи убитых). Собственной атомной бомбы у нас пока нет. Попробуем обойтись её суррогатной заменой. Резонансной… Для предотвращения жертв, среди мирного населения, вчера, по городу развесили с десяток радиорепродукторов. Сегодня – возникла идея использовать эти репродукторы для просвещения и пропаганды. Как будто мало им сирены… Завыло-загудело? Сейчас ка-а-ак бабахнет! Кто не спрятался – мы не виноваты!
(приписка) Отец Моринелли с постулатом не согласен. Он считает, что имперские солдаты тоже должны иметь шанс уцелеть. Ну, да… Всего неделю назад он сам был по другую сторону баррикад. Нет? Надо быть великодушными? Гм…
– –
Пункт второй: перескажи, написанное понятным языком. Так, словно разговариваешь с малыми детьми. (представила себя «матерью Натальей», в монашеском клобуке – на фиг надо!) Настоял… Попробуй… Изверг! Выстучала по рации запрос – нет ли поблизости пацанов, подходящего возраста? Последние дни они за нами буквально хвостами вьются. Попробую поставить опыт на детях… Druden я или не Druden, в конце концов?!
Народная война. Советская власть стоит крепко, когда её защищают все.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
В итоге – всё очень прилично получилось… Но, совершенно не так, как я ожидала. Пацана-то привели… Куда бы он делся? Парни, вторую неделю, с местной ребятней контачат, достигли полного взаимопонимания. Естественно, в ход идет взаимный обмен любезностями и нехитрая меновая торговлишка. На запрос «что ему пообещать?», машинально отстучала – «всё что он сам захочет». Что может захотеть, среди XVII века, от солдата и его командира, 12–13 летний немецкий подросток, если дать ему полную волю? Обычно, тут принято брать за мелкие услуги деньги или дарить подарки… От угощения, на халяву, никто не уклоняется, но еду, практично, считают частью «службы». Если бы об услуге попросил священник, можно было обойтись благословением. От случайного приработка народ, как правило, не отказывается… Нищета! Меньше копейки «с факом» наши не платят. Однако, малолетний вымогатель что-то почуял и поспешил уточнить, кому он понадобился? Ах, самой Druden? И потребовал себе королевской награды – сделать «Тр-р-р-р-р!», по-настоящему. Из автомата…
Вот-вот, теперь и я, тоже, думаю, что мальчишка не просто рядом шатался. Иезуиты ничего не пускают на самотек. Боже упаси, никакой предварительной подготовки! На полутонах работают… Небось, намекнули, кому сами сочли нужным, так, что б у малолетки глаза загорелись. Успокоили, пугаться нечего. И достаточно. Он меня не боялся. Почти… Разве что, иногда к груди прикасался, где под рубахой крест висел. На моей-то шее ничего нет. А ворот камуфлированной куртки, по жаре, расстегнут. Заметно… Оригинально знакомство началось. Он, на меня, с ходу уставился. Я на него… Подобных детей вблизи ещё не видела. Сказать, запущенный – неполновкусно.
Во-первых, он был босой. То есть, привычно, обыденно босой. Голыми пятками шагал там, где я своими бутсами (!) два подковных гвоздя поймала. Во-вторых, походочка – словно танцует, почти не глядя себе под ноги, но безошибочно ступая в безопасные места. В-третьих, на чаде имелись штаны. Не последний оборванец, значит… В четвертых – он был грязный… Нет, не так, не привычно испачканный, а совсем грязный. Весь… А поверх, ещё и припудренный дорожной пылью. Нормально, да? Тут, оказывается, все дети такие. И, в-последних – от него пахло. Сразу всем… Летом, травою, лошадиным навозом, старым потом, гнилой соломой и кислым хлебным духом. Артефакт! Живое ископаемое.
Железные рефлексы пионервожатой разом вышибли, из головы, заранее приготовленные умные мысли.
– Wollen essen (хочешь есть)? – безотказно! В этом возрасте дети абсолютно одинаковые, по себе помню… Немудрящий полдник ребята организовали. Гостям – хватит. Ишь, как на тарелку с печеньками глядит…
– Ja! – кто бы сомневался? Дальше гаркнула автоматом, хорошо, что машинально перевела команду на немецкий:
– Nach Brause (в душ)! – ох, забылась, бедного попа слегка передернуло. Ещё бы! Фраза «обвиняемый был замечен принимающим баню», в отчетах инквизиции, по сей день фигурирует, как несомненное доказательство ереси. Наши гигиенические процедуры, многим – что красная тряпка для быка. Однако, стерпел, не моргнув глазом. С кем поведешься… Хотели основать университет? Скоро и вас тоже всякому научат. Возможно, даже мыть руки с мылом.
– А-а-а-а! – гм, возможно следовало распорядиться несколько помягче? А как? Грязен же, как поросенок, – А-а-а! – визг разносится из импровизированной душевой, сквозь плеск воды, – Rettunge (спасите)! – воспитанный ребенок попался. Не богохульствует… Имя господа, всуе (это здесь заместо матюков), не поминает. Скорее всего, просек, что раз рядом сидит поп – то «всё уже схвачено»… Интересно, в городской черте вопли слышно? И чего так надрываться? Можно подумать, я его есть собираюсь… Гм… А что ещё, несчастный, мог подумать? Грязный – невкусный. Вот засада!
Мать пацана прибежала, когда жертва головомойки уже мирно сидела, с ногами, на скамье, завороченная в простыню и насыщалась, запивая печенье кофе. Смелая женщина! Кто там сказал, что я – ведьма? Вы бы эту тетку видели. Через посты она прошла бульдозером. Красная, растрепанная, готовая на всё… Бой-баба! Как она ворвалась… Как зарычала – Где ведьма?! Ну, я ведьма… (Честное слово, признание далось мне очень (!) нелегко, но бежать-то некуда) Если б не отец Моринелли, даже не представляю, как бы выкрутилась. С ним – пронесло. Попов немцы уважают. Тетка сбавила тон, сварливо уточнила – точно ли та самая? (Заметить, для себя, на исчадие ада, в глазах аборигенов, я не тяну, если что – легче отстреливаться, чем пытаться давить на психику, никто меня не боится)
– А что она тут делает? – хороший вопрос. Плюшками балуется. Не соблаговолите ли присоединиться?
Пункт третий: никогда не верь иезуитам. Допускаю, что отец Моринелли – гениальный социолог. Он добился результата, ни разу не повысив голос и ничего не приказывая. Но, какая же скотина!!! Хотя бы мне мог намекнуть – «микрофон включен»? Все от первой передачи, в восторге, а я – чувствую себя полной дурой. Слегка утешает, что тетку, из-за которой у меня шарики за ролики заехали, теперь, тоже дурой считают. Быть в гостях у «самой» и не узнать её в лицо? Меня же весь город видел! Ага… на весах… в Ратуше, по местным понятиям – практически нагишом. Можно думать, кто-то на мою физию глядел. На ноги смотрели, на грудь… На материал, из которого одежда пошита… На колготки особенно внимательно. Идеальное инкогнито вышло. А всё почему? Чертов святоша мгновенно просчитал нас обоих. Можете представить разговор на равных между бедной прачкой и королевой, в Европе XVII века? За чашкой кофе? А он – смог… И организовал. Баба с пацаном так и не смогли поверить, что молоденькая девчонка в защитном комбинезоне, угощавшая их всех ужином – та самая, ужасная Druden… Ждали и боялись, когда появится «хозяйка». А я – без церемоний…
Перед кем выпендриваться? Не хватало, что бы тетка мне кланяться начала… Лучше б обругала. Я и то легче перенесла. Стыд ведь кромешный! Она же молодая совсем. Ну, на десяток лет меня старше. И уже – вся замордованная работой. Рот щербатый, глаза потухшие, плечи сутулые. Вдобавок – голодная. Что ей печенье? Какая удача, что рядом, в медицинском блоке, нашлась непочатая упаковка консервированного хлеба и банка паштета. Никаких хлопот с готовкой. Дерни за режущую нитку – пленка распалась, заранее нарезанный хлеб развалился ломтями. Рывок за кольцо и крышка жестянки годится как лопатка для намазывания бутербродов. Проспиртованный мякиш шибает в нос мерзким водочным духом (времени прожаривать – уже нет), но делать нечего. Кушайте, гости дорогие! Смотрите, я тоже ем! Подумаешь, белый хлеб… Обычная солдатская пайка.
Для нас – обычная. Неизвестно, ела ли когда-нибудь эта парочка белый хлеб в прошлой жизни. Сам отец Моринелли поднял брови (обязательно спрошу, чему он удивлялся, если расскажет, конечно). Для него, ради перестраховки, уточнила, что паштет рыбный. Мало ли… Вдруг, сегодня пост? Ничего, жует… Хорошо, что огромный кофейник полностью «готов к употреблению». Это значит, что в горячем настое, при кипячении, растворена банка сгущенки. Или две… Наши мальчики – как дети… поголовно любят сладкое. Расстарались.
Тетка с трудом сжимает ручку алюминиевой кружки и пытается аккуратно смаковать бутерброд, а не кусать сразу половину. Предлагать ей ополоснуть руки перед едой – не повернулся язык. Абсолютно белые отечные кисти, с распухшими суставами и изуродованными грибком ногтями, чисты болезненной белизной анатомического препарата. Щелок не щадит живую кожу, многочасовой силовой контакт с мокрым бельем калечит кости и сухожилия, словно клещи палача. Думаю, что придушить меня у дамы силенки бы хватило, но мелкая моторика – ни к черту. Фактически, она уже инвалид. Работает через силу, превозмогая боль… Муж погиб во время последней заварушки. Сын – единственная надежда на старости лет. Ведь мы его отпустим? А имперцы не ворвутся в город? На рынке рассказывали ужасные вещи… Сама не видела, не знает чему верить. Говорят, что ведьма, которая летала в Ратуше на весах, за жизнь и свободу, обещала монахам защитить город.
Значит, в самом здании она не была… Если меня и видела – издалека, мельком. Вот и отлично! Иначе, не уверена, что я смогла бы смотреть женщине в глаза. А она мне… Интересно, а подсунуть хворостину под мой костер (в случае традиционного приговора Трибунала) у неё б вышло ловчее, чем держать кружку? Уверена, что меня считают служанкой… Ровней… Отчего бы, не почесать языком с ближним кругом «той самой»? Ох! Все мои домашние заготовки пошли прахом. Приходится нести честную отсебятину, на скверном немецком…
Иезуит, скрывая веселые искорки в глазах, изредка встревает в разговор, легко разъясняя непонятные места. Вот ему верят безоговорочно. Под конец на меня даже слегка покрикивают, что бы не сбивала с мысли святого человека. И я рассказываю… и рассказываю. Как могу и понимаю. Про наше прошлое и про будущее.
Может ли армия взять Кронах штурмом или осадой? Уже нет… Почему? Потому, что здесь мы. Да мы… Я, ты (местоимение «вы» в немецком приходится употреблять очень осторожно), хорошие люди. Солдаты не пройдут! Они больше никогда (!) сюда не пройдут… А если, сегодня-завтра, у Максимилиана Баварского не хватит ума отозвать войска – то останутся здесь навсегда. Трупами, естественно. Да, фрау, вы поняли верно.
Наверное, я несу ужасную дичь. Но, собеседникам хочется верить, а мне хочется, что бы они убедились наверняка. Между делом, перестуком ключа, связываюсь со связистами… Нам приносят новый кофейник и пачку пропагандистских фотоматериалов. Не тех, что были приготовлены. Других. Наших. Для своих… Там, вперемешку, разное… Виды Байкала, с растянутым от Ангары до Листвянки поселком, начисто лишенным крепостных стен. Да, фрау, нам не нужны стены. И вам они больше не понадобятся – сами видите, что стало с Розенбергом. Стены им не помогли. Нет, это не чудо. Просто разница между наемной армией и вооруженным народом. Да, фрау, у нас воюют все… Дети, старики, женщины и мужчины. Нет, фрау, все воюют бесплатно. Посмотрите сама (не знаю, что её поражает больше, фото мальчишек с винтовками и автоматами или фото летчиц на фоне бомбардировщиков). Да, фрау, поэтому господ у нас тоже нет. Или, если хотите – господа все. А в тех, кто захочет это переменить, будут стрелять каждый дом, каждое окно, каждый куст и каждая палка в лесу… Народ-войско победить нельзя.
Нет, фрау, на рынке вам сказали правду. Если армия Максимилиана подойдет к городу, то не ближе чем на двести шагов. Даже если она простоит тут год или два… Да, сначала мы справимся сами. А к зиме у вас будут свои защитники. Да, фрау, ваши дети могут потягаться с любыми наемниками. Даже вы – можете. Меня несет… Я рассказываю про круговую оборону Старой Базы в первые годы попадания. Про Ленинград и про Сталинград с Земли-1. Про голодных ополченцев и про бои за каждый дом. Очень вовремя выдается перекур – пацану приносят обещанный автомат. Да, фрау, стрельба – это совсем простое дело. Вы можете посмотреть.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Фрау посмотрела… Мы все посмотрели. Нормально, для первого раза. Вдоль берегового откоса повисли на палках шлемы давешних кавалеристов. Тир или не тир, но приводить оружие к нормальному бою удобно. Пацан, на удивление ловко для новичка, сбил одиночными несколько железок и выпустил «в молоко» остаток магазина. Я, под настроение, родила ещё пару баек, про конструктора Судаева, придумавшего этот вот ППС, в блокадном Ленинграде. Про мальчишек, которые, за недостатком роста, стоя на ящиках у станков, делали оружие, пока их отцы держали оборону… Пусть это вроде бы не совсем наша история, так ведь в тему! Знать бы, что идет вещание в прямом эфире, придержала б язык. Ни разу не запнулась! Неужели, проспиртованный хлеб на меня, с непривычки, так подействовал? Тетка, вот стыдоба, приняла мои корявые бредни близко к сердцу. Слезу пустила… Да, фрау, вы видите – мальчик вырос. Он не даст вас в обиду. Да, они тут все такие…
Постепенно подошли к главному. Запомните, фрау, когда на башне загудит сирена. Когда из рупоров на столбах и стенах крикнут «Alarm!» (тревога) надо закрывать окна-двери и прятаться. Лучше всего – в подвал. Или – просто лечь на землю и закрыть лицо и уши. И ждать, когда объявят «Aufhebung» (отмена). Да, фрау, те кто так не сделают – умрут. Если вся имперская армия подойдет к городу совсем близко – все солдаты умрут.
Заклятье? Эх, женщина… Почему, никто не поверит? Постарайтесь объяснить соседям – кто не поверит, тот тоже умрет. Вот именно, Druden не может целый день ходить по домам и за ручку отводить разгильдяев в укрытие… Да, фрау, в далекой России рассказывают сказки про Соловья Разбойника и про «крик смерти». Да, это – оно самое и есть. «Резонансная бомба» – универсальное «средство от карателей». Сначала они не верят, а потом им становится уже всё равно… Да, фрау, можете называть это Bombe-Rabe (каркающая бомба, бомба-ворона), если так покажется понятнее. Святой отец, что с нею? Эк… Фриц! Ну, его тут каждая собака знает… Тетка хотела поклониться, а упала в обморок. А казалась – злющей и здоровущей. Внешность обманчива…
Уж не знаю, что потом рассказывала жертва моего обаяния, но передаче поверили все. И всё переврали. Если верить отцу Моринелли (там, на обороте пергамента, есть краткий конспект городских слухов) – я умею оборачиваться стаей говорящих ворон и каркать смертным криком… Я умею коварно превращаться в глупую девку и разговаривать с простыми людьми. А ещё, я умею отводить глаза, так, что Фриц проходит, словно невидимка. Умею одним прикосновением превращать обычных мальчишек в волшебных бойцов… Мамочка! Столько талантов открылось. Я сама себя боюсь… А самое паршивое – теперь меня все узнают по голосу. И стоит открыть рот – падают ниц. Как учили… На всякий пожарный… Почему-то в Кронахе считают, что «Bombe-Rabe» – моё тайное колдовское имя.
Лист двадцать восьмой. Нептун соседней канализации
(оборотная часть куска широкой бумажной ленты от радиотелетайпа, со схематичной картой Кронаха)
Предчувствия меня не обманули. Весь день прошел на ногах, в беготне и крике. Сразу все не упомнить… Наша взяла. Враг частично рассеян, частично истреблен, частично перешел на нелегальное положение (опять мародеры), частично – сам себя разоблачил. Посмертно… Местные бауэры, как и предсказывал Фриц (а я ему не верила), в подавляющем большинстве оказались жадными дураками. Жители занятых имперцами деревень (ещё несколько дней назад казавшиеся совершенно нам лояльными), с удовольствием присоединилось к орде желающих принять участие в грабеже города. Слухи, о нашей «ужасности», они посчитали преувеличенными.
Заново клеймить уже один раз «взятых на карандаш» лошадей я не буду! Мерзко… Вообще, всё мерзко. К счастью, в наземной фазе операции мне места не нашлось. Мельком разглядела, с высоты, невообразимое скопище переплетенных упряжью, сцепившихся в одно непроходимое месиво телег, с мертвыми ездоками и живой скотиной. Бр-р-р! Ладно, солдаты. Они знали на что шли с оружием в руках. Или думали, что знают… А эти… ну, скажем мягко… недоумки, увязались за армейским обозом только из заскорузлой крестьянской алчности. М-да…
Помню, на лекции, Ахинеев рассказывал, как на Земле-1, в СССР, середины-конца 20-х годов, давили ранние коммуны. Слегка окрепшее государство пробовало едва прорезавшиеся зубки на своем историческом конкуренте. Самостоятельные, вовсе ни от кого не зависящие общины энергичных мастеровых людей новую власть совершенно не устраивали. А вооруженные общины тем более. На первых коммунаров повесили всех собак. И такие они, и сякие… Анархисты и чуть было не сказала «безбожники»… Какой ещё коммунизм? Вот вам план заготовок, вот натуральный налог, вот денежный, вот список отработок… Тех, кто пытался отстоять всего пару лет назад казавшиеся прочно взятыми права, войска расстреливали из пулеметов и пушек, травили газами, конница рубила шашками… В полной уверенности, что «сильный всегда прав» и «ответки» не будет.
Продолжая, на словах и программных документах (типа Конституции) примазываться к коммунизму, власть, на деле, торопливо закручивала ослабшие за время Гражданской войны гайки. Народу снова показывали его место в хлеву. Даже много десятилетий спустя этот вариант объявляли единственно возможным и верным. В этом мнении оказались совершенно единодушны функционеры КПСС и буржуазные диссиденты. Настолько, что, когда дошло до реабилитации «незаконно репрессированных», раскулаченных к ним отнести отказались. На всякий случай… Дабы не всплыли мерзостные подробности грабежа и издевательств членов уязвленной сельской и городской общины (а раскулачивали и в городах!) над ростками коммунистических порядков. И коммуну ФЭД, созданную Макаренко (с высокотехнологичным промышленным производством), и обычные «идейные» кооперативы, куда брали только людей со строгими моральными принципами, истребляли беспощадно. Что могли противопоставить могучему государственному насилию коммуны, насчитывающие от силы десятки и сотни людей? Разве что – оружие массового поражения. Как мы, например. Ибо, не фиг! С врагом не болтают, врага уничтожают.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Для решения «проблемы государства» необходим и достаточен способ избирательного воздействия на живую силу противника, по материалоемкости сравнимый с ядерным оружием, по эффективности – с нервно паралитическим газом, но при всем этом – предельно дешевый, доступный для осуществления «одиночкой на коленках», легко управляемый и масштабируемый, как самое обыкновенное огнестрельное оружие. В зоне сплошного поражения он должен обеспечивать поголовную смерть людей, находящихся вне укрытий, а ещё – не иметь экологических последствий, характерных для химического оружия. Самое удивительное, что в 20-х годах подходящий способ ведения боевых действий уже существовал!
Отчаянное противостояние Первой Мировой войны, на Земле-1, вынудило противников испробовать друг на друге самые экзотические виды оружия. Дебют химических боеприпасов вышел довольно удачным, хотя их подлинный расцвет наступил в 40-х годах, с разработкой нервно-паралитических газов. Зарин, зоман и табун довели идею избирательности оружия массового поражения до логического конца. Крошечная капля яда, просто попавшая на кожу, надежно убивала жертву, в то же время, вколов себе антидот, можно было без особенных проблем действовать на зараженной местности вообще без противогаза и средств защиты. Такая избирательность – характерный признак «идеального ОМП». Не случайно, европейские участники Второй Мировой войны панически боялись применить друг против друга «химию». Она могла смешать им все карты.
Это против слабого противника, заведомо не способного на адекватное возмездие, можно было особо не стесняться. Будущий маршал Тухачевский травил газом восставших тамбовских крестьян, совершенно не опасаясь заполучить ответный удар. Каждый четвертый снаряд и каждая третья авиабомба японской армии в Китае содержали ядовитую начинку. На отравляющие вещества (в основном фосген) приходится, в 30–40 годах, более 10 % совокупных потерь китайских войск. Потери от «химии» гражданского населения Китая не поддаются учету… А что бы произошло, в случае равновесия сил? Возможность быстро смастерить «ОМП нищих», у тамбовских повстанцев и, особенно, у коммунаров, конца 20-х годов (как более грамотных и рукастых), реально имелась. Простое, надежное, не портящее вещи, избирательное ОМП, не хуже зарина или даже атомной бомбы, ага…
Физиологически, механизм поражения организма человека нервно-паралитическим ОВ весьма прост. Скорость передачи электрических импульсов зависит от быстроты химических реакций в нервах. Поляризация и деполяризация синапсов требует участия катализаторов, а особенно – ацетилхолинэстеразы. По ходу трансляции импульсов там накапливаются ацетилхолин… Происходит постепенная деполяризация… «Усталое» нервное окончание постепенно теряет свою способность к передаче импульсов возбуждения.
Для восстановления проводящей способности синапса, его перехода из возбужденного состояния в состояние ожидания, требуется разложение накопившегося ацетилхолина. При нормальной температуре тела и достаточном количестве катализатора реакции разложения (ацетилхолинэстеразы) восстановление требует несколько микросекунд. Если разложение затягивается, растет раздражение нервных клеток и патологически сильная стимуляция нервной системы. Это ведет к параличам (судорожному сжатию мышечных волокон) и возбуждению всех отделов головного мозга (особенно дыхательного центра). Организм как бы непрерывно получает по всем своим рецепторам нестерпимый сигнал боли. Именно такой эффект создает блокирование каталитической активности ацетилхолинэстеразы нервно-паралитическими ядами. Они – тоже катализаторы, смертельно опасное поражение достигается ничтожным количеством ОВ. Попаданием в организм буквально 1–2 миллиграммов зомана или зарина. Я видела учебный фильм… Отравленная нервная система переходит в перевозбужденное состояние. Симптомы отравления ОВ напоминают эпилептический припадок. Судороги, спазмы гортани, сужение зрачков, страшные головные боли, рвота, удушье, по мере изнурения организма – параличи бессилия. Смерть наступает весьма быстро и неотвратимо, от асфиксии и остановки сердца.
Здесь и кроется засада… Известно, что дыхательный центр у человека тесно связан со всеми отделами головного мозга. Эта его слабое место, эволюционный дефект. Резкое перевозбуждение нервной системы, одновременно с потерей сознания, действует на организм как «приказ перестать дышать». Другим слабым местом (так же, в отличие от животных) является не способность человеческого сердца к самостоятельному запуску после остановки. Без посторонней медицинской помощи быстренько наступает клиническая, а затем физическая смерть. Аналогичный (!) паралич дыхательного центра, обычно с остановкой сердца, вызывают любые резкие и достаточно сильные раздражители нервной системы, от которых у человека «захватывает дух». Задержка реакции обычно не превышает 1,5–2 секунды. Если раздражитель достаточно силен, что бы за этот срок полностью блокировать сознание (не дать «прийти в себя»), то гибель «от шока» (остановки сердца) обеспечена 100 %. Так, смертельно опасны прыжки в холодную воду. Мгновенного раздражения тепловых рецепторов, по всей поверхности кожи, вполне достаточно для острой асфиксии, со спазмом гортани. При вскрытии тела, потом, диагностируют так называемое «сухое утопление» – полное отсутствии воды в легких. Смертельно опасны удары электрическим током. Испуг, в сочетании с судорожными сокращениями мышц, производит на организм шокирующее действие. Фактически, человек гибнет не получив травмы. Достоверно известны случаи смерти от горя и от радости, от внезапного падения с небольшой высоты, от резкого запаха и громкого звука, вплоть до неожиданного удара банным веником по спине. Клиническая картина смерти во всех случаях одинакова: асфиксия, горловой спазм, шок с параличом грудных дыхательных мышц, остановка сердца. Природа раздражителя (физическая или чисто эмоциональная) принципиального значения не имеет.
Понимаете? Если «силком загнать» в нервную систему достаточно сильный сигнал – человек умрет… Раньше, чем поймет, что с ним происходит. Просто от нервного шока! И не надо никакой химии… Степень возбуждения нервной системы зависит не столько от абсолютной величины раздражителя соответствующих рецепторов, сколько от скорости его изменения. Выражаясь математически, имеет яркую дифференциальную зависимость. Чем резче нарастает сигнал, тем острее он воспринимается. Например, импульсы тока с острым фронтом и срезом раздражают кожу многократно сильнее, чем гладкой синусоидальной формы. Аналогичное действие оказывают на живой организм ударные волны и импульсы ультразвука. При столкновении с кожей они воспринимаются как всплески обжигающей боли. А непрерывный ультразвук или токи высокой частоты кожа ощущает как безвредный поток тепла. Таким образом, правильно подобрав частоту и силу механически слабого, не травмирующего ткани импульсного раздражения кожи, можно упокоить врага перевозбуждением его мозгового центра дыхания, как при классическом отравлении нервно-паралитическим ядом.
В природе данное свойство коротких пачек ультразвуковых импульсов широко используют зубатые киты. Ни дельфины, ни кашалоты не гоняются за своей добычей, подобно акулам. Они спокойно глотают её в беспомощном, предварительно оглушенном состоянии. Передняя часть головы зубатых китов представляет собой настоящую пушку, генерирующую ультразвук. Слабые серии импульсов служат для гидролокации цели, мощные – для её поражения. Локатор дельфина действует на 500–700 м, локатор кашалота эффективен на расстоянии нескольких километров. Забавно, что при всей мощности излучающего органа (а у кашалота акустическая система имеет длину около 5 метров, треть длины тела), сила ультразвуковых импульсов китов никогда не превышает 120 дБ. То есть, это просто громкие звуки. Они не вызывают механических травм ни в тканях «излучателя», ни организме жертвы. Смертельный парализующий эффект – чисто нервная реакция.
Сказки, про Соловья Разбойника и «Bombe-Rabe», тот случай, когда в шутке лишь малая доля шутки. Человек – не дельфин, воздух – не вода, но, гаркнуть на врага, «криком смерти», кое-кто и сегодня умеет. Моя знакомая Инка, например… Вы не смотрите, что она мелкая и тощая. Человек вида Homo Sapiens (кроманьонец), по зоологической специализации – загонный охотник. Вместо острых клыков и когтей у него самые крупные относительно размеров тела легкие и особая гортань, что позволяет модулировать звуки мощностью более 120 дБ. Это опасное оружие… Опытные бойцы голосового боя, говорят, на дистанции 1–2 м, криком убивают медведя. На Земле-1, среди оперных певцов «старой школы» (забавное словосочетание) особым шиком (пример – знаменитый тенор Франческо Таманьо), хорошим тоном (признаком мастерства), считалось умение громовой игрой голосом (обычно, выкрикиванием многосложного слова, с нарастающей силой звука) вызвать у слушателей в зале массовые нервные обмороки. Инка предлагала меня научить… Ага… Таманьо докричался – умер от эмфиземы легких. Не хочу! Пускай за меня «каркающая бомба» отдувается. Она железная (или из чего там ещё?) и одноразовая.
Сравнение действия обыкновенной атомной и нервно-паралитической резонансной бомбы.
Но, в принципе – да… По местным меркам (и не только местным), «Bombe-Rabe» это натуральное «чудо-оружие». Технология, напрочь отменяющая регулярную армию, вместе с главной функцией государственной машины – оборонительной. Врагам – не светит. При постиндустриале врагами удобряют поля и кормят раков. Ибо, не фиг!
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Господам «имперцам» (товарищ Ахинеев произносит это слово издевательски напирая на первую букву, так, что выговаривается Ы-ымперцы), трудно себе представить, что такое «оружие из-за барьера времени». На своем горьком опыте выучиться – им уже не судьба. Померли-с… А для истории – разъясню. На всякий пожарный. Что б не сочиняли, потом, про нас всякие бредни – «они де не знали, что делают и не понимали, как действует резонансная бомба»… Я читала, что на Земле-1, в конце ХХ века, развелось много желающих задним числом переписывать историю и переигрывать политику. Особенно – среди «Ы-ымперцев», в постсоветской России… Днем, на службе, они прилежно тянулись во фрунт перед всякой сволочью, а когда никто не видит – мечтали. Сочиняли «альтернативки», где устами недотепистых героев (списанных с себя любимых) учили Сталина, как надо воевать и делать политику. Калашникова, как работает его автомат. Королева, как летают ракеты. Жуть!
Так вот! Граждане далекие потомки, если у вас нет губозакатывательной машинки, то подберите просто колючую веточку и используйте по прямому назначению. Или, без затей, пришейте себе на лоб пуговицу… Я знаю… мы знаем, что такое «нервно-паралитическое ОМП избирательного действия». Не тратьте зря чернила. Даже здесь кратенько чиркну.
