Текст книги "1647 год. Королева Наташка. (СИ)"
Автор книги: Павел Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 52 страниц)
– С трудом… – нет, всякие исторические материалы я просматривала. Только, оно – чужое. Не цепляет…
– «Высшая форма извращения – это заставить высокое и чистое служить низкому и подлому», – кажется, очередная восточная мудрость. К чему он? Лучше промолчать… За спиной мерно гудит турбина генератора.
– Понравилась машинка? – странный вопрос. Косяков в ней полно, особенно рычаги, а если в целом – то сойдет. Шустрая и проходимая. Простая, как табуретка.
– У нас в школе, на занятиях по автоделу, были лучше. Сиденья – не брезентовые. С нормальным рулем. Могли бы себе готовые заказать, а не самодеятельностью заниматься, – собеседник болезненно морщится.
– Догадайся, что ответил Ангарск, когда неделю назад мы срочно попросили у вас десяток, для первой фазы проекта?
– «Нет возможности перебросить и производственных мощностей изготовить…» – в новостях мелькало.
– А в результате – ребята, сейчас, вынужденно прячутся по лесам, потому что ногами, против кавалерии, много не навоюешь. И – «никто не виноват»… Просто сложились «объективные причины»… – он издевается? Эти вездеходы мы, как видишь, клепаем сами. С нуля. За неделю управились. Осталось придумать, как их на место забросить. Война не ждет…
– Так и лишних дальних самолетов у нас нет, – точно нет, нигде, я бы знала, – Это действительно правда.
– Только озвучили это, почему-то, после начала операции, – поддакивает комендант, – А не до её начала.
– Чистая случайность! – по-моему, я слишком поспешно ответила. И чересчур громко…
– Можешь не кричать. До ближайшей «точки» – три километра, никто не услышит… Подумай головой…
– Но ведь, ничего страшного не произошло! – не пойму, он знает про запись? Или, сам разговор начал?
– План самоубийственной атаки, на неприступную доселе крепость, только с легким вооружением, без воздушной поддержки, о чем десант узнал в самый последний момент – это так, пустяк, досадное совпадение?
– Не верю, что подстроено специально! Опять же, – попробую быть рассудительной, – «Кому выгодно?»
– Вот и я, маленьким, не верил, – комендант тяжело вздыхает, томительно долго добывает из упаковки таблетку валидола, – аж до самой Первой Чеченской… Там – убедился. «Коммерческая война» – потрясающая гадость. Все старые фильмы, потом, другими глазами увидел. Книги, подвернувшиеся – иначе прочитал. Ты знаешь, – пауза тянется бесконечно, – на войне люди сильно меняются. Что только они на войне не читают… После штурма Грозного, в разбитых артиллерийским огнем библиотеках, валялись книги – бери, не хочу. Мы читали… Спорили… Думали… Друг с другом… и сами с собой. Очень уж всё напоминало непроходимую дурость 1941 года.
– «У каждого поколения должна быть своя война?» – отвечать цитатами плохой тон, но, не удержалась.
– Примерно так, – комендант зябко сутулится, – По-другому до мозгов не доходит. Целые пласты смысла пропадают. Например, только под огнем начинаешь представлять мотивацию «офицера мирного времени», панически боящегося войны. На контрасте. Он, всего-навсего, собирался досидеть на службе до 45 лет и уйти на пенсию. А тут – пули, кровь, смерть… Да вдобавок – психи «срочники», сами, «забесплатно», рвутся в бой.
– «Добровольцы»? – вспомнилось непривычно старомодное словечко из записи, наши так не говорят.
– Они самые… Представляешь ненависть и презрение такого, прости боже, командира, к собственным подчиненным? К пацанам, верящим в верность воинскому долгу и не верящим в собственную смерть?
– Не понимаю… – господи, на что он намекает? Это… про моего папу? И Фриц – его тоже так видит?
– Те, довоенные ребята, с ясными глазами, тоже не верили. И я… Мы росли в Союзе, ждали «хорошего», не получали ещё подлянок «от своих». А у твоего Фрица – другой жизненный опыт. Он – на слово не поверил. Предпочел уточнить лично. И оказался прав, – какие же страшные вещи он говорит. Это – кошмар. Я не хочу!
– Разве одной внутренней неприязни достаточно, что бы спокойно послать «своих» на верную смерть?
– Иногда, да… Оно же отличный способ быстро и безопасно избавиться от неугодных. Метод отработан с незапамятных времен, даже в сказках описан, – ну, цари, с невыполнимыми задачами, для Иванов Дураков. А ещё, часть, потерявшую большую часть личного состава, отводят на переформирование… в тыл, – голос у коменданта звучит глухо, будто ему стыдно такое рассказывать, – в тылу не стреляют. Там «служить можно».
– Мерзость! – наверное, папа советовал Фрицу остаться. А тот – подумал… и вскрыл секретные пакеты…
– Иногда бывает, когда все перечисленные мотивы действуют разом. Когда людей, которым доверили оборону страны, на самом деле корчит от ненависти к народу, к стране и к её идеям, – комендант натурально бурчит себе под нос, – Тогда, в критический момент, у армии «роковым образом» не оказывается ни патронов, ни радиостанций, ни автоматов, ни машин, ни танков, ни самолетов… Вперед, за Родину! На голом героизме.
– Так ведь на самом деле не было у них ни радиостанций, ни автомобилей, ни самолетов! – что он несет?
– В 1917 году не было? – меня почти леденит его грустный, всё понимающий взгляд, – или в 1937 году? – ой! – или – в 1941-м? – отвести глаза не получается, – А если не было в 1941-м, то откуда взялось в 1942-м и в 1943-м? С неба упало или сами сделали? Ленд-лиз, в значимых количествах, пошел только под конец войны.
– Конечно, в основном, всё сами сделали! Как и мы. Нет? – взгляд коменданта становится ещё грустнее.
– В последний момент? Под бомбами. В цехах без крыши, под открытым небом? Силами баб и ребятишек?
– Там была народная война! – чего он пристал? Нас так в школе учили, – По-другому и быть не могло!
– Наташа, – ласково, как к совсем маленькой, – Ты, только что, едва своими глазами не увидела, как оно «бывает по-другому». Мы на Земле-1, тоже не верили, пока не увидели в 1991-м. Приобрели печальный опыт. Тут, ждали сходной выходки почти 20 лет. Как могли – готовились. О маршале Тухачевском что-то слышала?
– Это, которого в 1937 году репрессировали? Говорят, он был большой новатор, очень технику развивал.
– Новатор, как же – комендант хмыкает, – Ты можешь себе представить армию без радиосвязи? Совсем?
– ??? – такого, про Тухачевского, папа не рассказывал, – Говорят, он наоборот, любые новшества любил.
– Будет время – найди и почитай его статью «Вопросы управления». Для информации… Маршал целый раздел посвятил проблемам организации связи, ухитрившись, ни разу (!) не упомянуть радио. Посреди ХХ века! По мнению Тухачевского, связь в батальонах следовало строить последовательным использованием личного общения, светосигнальной техники, собак, солдат посыльных и телефона. И только! Каково?
– И как же они воевали? – если это шутка, то предельно глупая. Похожая на клевету. Папа мне говорил…
– В 1941-м и почти весь 1942 год вермахт воевал с Красной армией, как зрячий со слепыми. Двадцать лет радио считалось в РККА «вспомогательным средством». Командиры радио не любили и избегали. В мирное время им телефона хватало. У немцев всё было с точностью до наоборот. Каждая машина, каждый самолет, каждое подразделение были оснащены радиостанциями. С 1944 года – стали оснащать личной радиостанцией солдат одиночек… Слава богу, что им успели сломать хребет в 1945-м. Но, какой ценой! Бывало, что целые наши фронты в 1941-м году теряли связь с командованием из-за обрыва проводных линий. Радиостанций не было! Миллионы советских солдат погибли не за грош или толпами попали в окружение из-за полного отсутствия связи. А сами они сделать простейшую радиостанцию или хотя бы радиоприемник – не умели. Хотя там работы от силы час. Их этому не учили. Специально!
– И никто Тухачевскому вовремя не подсказал, где слабое место?
– И никого Тухачевский не хотел слушать! – завхоз сердит, – И кабы один баран-барин Тухачевский… Боязнь радио – повальная болезнь в советской армии, на протяжении десятилетий. Предложения поголовно учить радиоделу всех призывников, вызывали у начальства, что в войсках, что на гражданке, настоящие желудочные колики!
– Они так боялись потерять свою монополию на информацию?
– Они боялись возникновения никому (!) не подконтрольной сети личной радиосвязи. Война, эту дурь, ярко высветила, но никого ничему не научила. Сам, в своё время, через полвека после Победы, нахлебался… И ещё они боялись, что очевидно более умные и способные (владение радио требует непривычных навыков) станут им конкурентами, – тут он прав, папочку даже банальная морзянка напрягает не по детски. Но, за это убивать?
– Вы хотите сказать – раз люди не меняются, то всё, из века в век, повторяется?
– Ты же видишь… О проекте введения, в виде исключения, права наследования мест в вашем Совете уже слыхала? Раз исключение, два исключение. Добро пожаловать в палату лордов. Так оно обычно и начинается.
– Но, мы живем по советским законам! Никто не допустит! Я надеюсь… – а папа уже вовсю хочет дворянство…
– После 1991 года, – с издевкой цитирует комендант кого-то картавого, – в РФ развелось много «штатских долбоёбов, которые, подляе, надеются и надеялись, что армия хоть что-нибудь для них сделает и могла сделать тогда. Нет, вы всё должны сами!» Ничего не осталось, как последовать совету. Самим развивать радио и так далее. Остатками электронной комплектации, после демонтажа аппаратуры с Земли-1, что бы ты знала, с нами почти не делятся.
– Но вы сознательно добивались 100 % автономии Эзеля, уже в первые годы? – в ответ пожатие плечами.
– Могла убедиться, что кое для кого вышел сюрприз, – да уж, гм… – Лучше, попробуй оценить всё тут происходящее, с точки зрения «народной войны». Мягонько намекнул, что я – бухгалтер-экономист. В чине Рейхсканцлера неудалого королевства Фрица. А что я знаю? Кроме нескольких статистических отчетов и пачки ведомостей у меня и материала для анализа нет. Кстати, ведомости мне давал сам завхоз (или комендант?)… Как же давно это было! Прикинем… Блин!
– Бюджет проекта целиком покрыл Эзель. Из других мест пришли добровольные пожертвования, вроде кристаллов рутила. Даже самолеты на время одолжили… – кивает головой, – Но, зато пытаются командовать!
– Конфликт систем. «Пирамида» пытается подчинить «сеть». Если не получается – то задавить материально. А ещё лучше – уничтожить физически, под благовидным предлогом. Совершенно естественные, скорее инстинктивные, действия возродившейся иерархии власти. Самодостаточность Эзеля многим режет глаза. Будешь спорить? – пора менять тему.
– Вы знаете, что ваша База прослушивается насквозь? – интересно, как он на эту шпильку отреагирует?
– Иначе – нельзя! – надо же, совсем спокойно отозвался, – После карантина, у всех – равные права. Тебе распечатки стенограмм давали? – против воли утвердительно хмыкаю, – Послушай звуковые записи, там ещё смачнее.
– Например? – так он в курсе тотального «звукового контроля»? Уже к нему привык… Считает нормой.
– Ну, – напрягается, – из свежих – «Если эти гниды нам не помогают, то, с какого хрена, они хотят нами командовать?!», – усмехается, – Извини за литературный перевод. Оригинал, по-немецки, гораздо грубее…
– А теперь, ребята знают, что их попытались убить… – ужас! И Фриц – ни единым словом… – Почему?!!
– У нас народная война, – комендант чуть повысил тон, – парни сами знают, за что и ради кого они идут в бой. Таким, дурные «приказы из Ставки», как зайцу пятая нога! Это и есть коммунизм, дочка, – совсем непонятно, – Бывшим рабам государства противно видеть, как живут и умирают свободные люди. Ты ещё молодая, может привыкнешь…
– Но, ведь можно было попросить! А хотите, я сама (кто тут Рейхсканцлер?) попрошу технику у Соколова лично?
– Парни гордые, – комендант слегка подрагивающей рукой добывает из узилища очередную таблетку, – Уже поздно! «Не верь, не бойся, не проси, работай сам!» Ничего, мы вполне справимся… – эту мысль надо обдумать.
Лист двадцать первый. Экономика блицкрига
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
«Шел четвертый день войны…» Глупая фраза преследует меня с самого утра. Никак не могу вспомнить, откуда она привязалась, из фильма или книжки? Какая война? Войны ещё нет и, возможно, не будет совсем. Команда Фрица, разбилась на четыре группы и окопалась в лесном массиве, окружающем Кронах. Два взвода контролируют дорогу, ещё два – реку, по названию совпадающую с городком. В электронной энциклопедии с Земли-1 есть фотография этой речки в XXI веке. Ручей, курице по колено… Если верить Фрицу (пообщались), сейчас река Кронах настолько полноводная, что местные там плавают на лодках и таскают вверх по течению баржи. Как таскают? Руками, естественно. Как нормальные бурлаки. А сейчас, в центральной Германии, идет настоящий ливень. Все реки вздулись и затопили низкие берега. Это плохо и хорошо одновременно.
Плохо, потому, что наскоро обустроенные землянки, сразу же, дружно, дали течь. Хорошо, потому, что дождь смыл все следы. Плохо, потому, что чисто внешним наблюдением невозможно понять, что творится в крепости, а погода – сурово нелетная. Хорошо, потому, что подъем воды в реке в теории позволяет применять самолеты-амфибии. Маленькие. Я один видела. Ш-2. Как на старинных фотографиях. Лодочка с крыльями…
Это первый самолет, который 18 лет назад наши смастерили на Байкале своими руками, вскоре после попадания из переделанного движка от электрогенератора и первый самолет на Эзеле, сделанный из местных материалов. Тут приделали самодельные фюзеляж и крылья к списанной, по окончании гарантийного срока эксплуатации, авиационной паровой турбине. После переборки изношенных подшипников и издевательства над парогенератором, движок тоже обрел вторую жизнь. Погоняли его на стенде, подобрали подходящий по характеристикам пропеллер. Увы, всё повторяется. На Байкале – для Ш-2 слишком сильные ветры и гористая местность. На Балтике – вечно штормящее море. Сам же Эзель, каменистый и заросший лесом, удивительно плохая база для гидроавиации. Парадокс. Все Ш-2, после безуспешных попыток использовать их по прямому назначению, разобрали и сложили на склад. А теперь настал их час. Другой авиации, годной для создания воздушного моста «Аресбург-Кронах», в нашем распоряжении нет.
Внешний вид и технические характеристики 4-х местного самолета-амфибии Ш-2.
Зато «единая радиосеть» бурлит идеями так, что я в собственный почтовый ящик боюсь соваться. Только число сообщений проверяю. По распечатке… Почти все позывные – мне незнакомые. Половина – женские… Боюсь утонуть в море эмоций. Главное, зачем мне телеграммы строчить? Антенну парни уже поставили, связь почти устойчивая. Ретранслятор Эзеля с нагрузкой справляется. Общайтесь себе напрямую… Одно сообщение в сутки – мало? Как сказать… Я же обхожусь. Хотя тоже хочется потрещать, как в старые добрые времена. Эх!
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
О чем это я? О проекте… О войне… Скажете, при сложившихся условиях, надо не воевать, а прекращать маяться дурью и быстро делать ноги? Какая может быть война, без численного превосходства и могучей индустрии, кующей победу в тылу, без блестящего генерального штаба планирующего гениальные стратегические ходы?
Народ, запомните, это ерунда. Даже мне, на лекциях, читали. Описанные выше войны ведут государства, иерархические пирамиды, рассадники социальных паразитов, где армейским чинам надо оправдывать своё существование, создавать у гражданских дутый авторитет, а штатским ворам списывать краденные миллионы в бездну военных расходов. Хрен вам, родные! При коммунизме воюют быстро, дешево и беспощадно. Увы, в военных уставах Земли-1 очень многие азбучные вещи совершенно не описаны. Идеологическое табу!
Будь иначе, там бы не спорили битых семьдесят лет, как нищая, ещё совсем недавно голая и смертельно голодная Веймарская Германия, за одну пятилетку (1933–1938 годы!), превратилась в военную сверхдержаву и принялась колошматить богатые, благополучные, захлебывающиеся в деньгах, технике и ресурсах страны? А всё просто, немцы плюнули на буржуйскую солидарность и спустили с цепи научно-технический прогресс. Массово применили в военном деле все пригодные для этого гражданские наработки. Одной ногой шагнули в постиндустриал. С точки зрения экономики, главный символ постиндустриала – это эрзац, суррогат, дешевый заменитель вещей и ресурсов, которые, во все времена, считаются элитными, роскошными и недоступными. При постиндустриале, стоимость любого (!) продукта стремится к цене подножного сырья, то есть – к нулю. Столь наглого нарушения «правил игры» хватило, что бы давить Германию дружно бросился весь остальной мир. СССР, США и Англия с сателлитами, временно плюнули на идеологические разногласия! Думаю, самая «страшная тайна» Третьего Рейха, на Земле-1, состоит в том, что немцы, не просто полезли, «с голым задом», воевать против остального мира, а что они имели основания рассчитывать на успех и чуть не показали оному миру Кузькину мать. А самая страшная глупость, которую совершил Гитлер, в том, что он полез воевать с русскими, которые уже строили коммунизм. С голозадым СССР, вынужденным опираться на те же самые (!) «постиндустриальные» наработки. Ну, Рейх и получил, естественно, тем же самым, по тому же самому месту. А головой надо думать! Россия, всю историю, от дикой бедности, вынужденная клепать «хай-тек, из дерьма на коленках» – жуткий противник. Лишив СССР 2/3 довоенного промышленного потенциала, немцы сами (!) толкнули русских искать выхода в постиндустриальных технологиях. Инерция того пинка иссякла только к 80-м годам ХХ века (!), когда разложившуюся верхушку КПСС уговорили «жить как все». До того СССР, без особого напряга, выдержал 40 лет гонки вооружений со всей остальной планетой. Да ешё и попутно волок на своем горбу, в светлое будущее, «советский блок». Ха! Теперь, на Земле-1, это страшная военная тайна, ага…
Мы тут, на Земле-2, непрерывно конфликтуем со всеми сразу и точно знаем, что «молниеносная война» (Blitzkrieg) – «оружие бедных». Никак иначе воевать не выходит. По-другому, нас бы давно сожрали живьем.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Как оно всё работает? Могу просветить. Основы блицкрига, точнее «политики иными средствами» – это:
1. Абсолютная независимость материального снабжения (всё необходимое имею или ношу с собой).
2. Абсолютная независимость системы управления (устойчивая беспроводная связь круглые сутки).
3. Абсолютное военное превосходство (где врага встретил, там его и убил, при любой численности).
4. Абсолютное господство в воздухе (если противник не летает вообще, то побеждает тот, кто летает).
По первому пункту вопросы есть? Неужели? Тогда – поясняю на примерах. Как описать, в одной фразе, классическую, то есть – «индустриальную» войну? «Наступаем четвертые сутки, мы не ели четыре дня…» Гениально! Отчего так? А тылы отстали… Если отвлекаться на «самоснабжение» (грабеж и мародерку) – враг успеет перегруппироваться и подтянуть резервы. Плохо… Если нет достаточных запасов «подкожного жира» – упадем от истощения. Ещё хуже… А если останавливаться на перекуры, то война затянется до бесконечности. Полный караул… Хотя, примерно так, государства обычно и воюют. «Пока толстый сохнет, тощий – сдохнет» О прелестях саботажа и партизанской войны, неизбежных в ситуации, когда завоеватель кормится с занятой местности, напоминать? Я уже писала, в Германии конца Тридцатилетней войны солдат боится в одиночку за угол зайти, малую нужду справить. Не говоря – отстать от своих или заблудиться в лесу. Убьют моментально! Такие же, озверевшие от тягот и лишений военного времени, пейзане… Простите, а за что тогда воевать?
Как организовать дело иначе? Легко! Именно этим и занимаемся… Организуем… Или организовываем? Ох! Совсем я от хозяйственных расчетов одурела… Зато, первые результаты – уже есть. Загибайте пальчики. Во-первых, Фриц с мальчиками спокойно высадился с воздуха и окопался, не вступая в боевое столкновение. У них двухнедельный запас продовольствия и «расходников». Тройной боекомплект. Что им надо – пришлем.
Во-вторых, гарнизон крепости Розенберг познакомился с новым понятием «система ниппель». Туда – пускают всех, обратно – не выпускают никого. Это уже Фриц придумал… Кто в Кронахе почитал засевших за стенами вояк «своими», тот естественным образом, в первые же часы высадки, помчался туда, спасаться (или доносить). И? Правильно. Обратно им ходу нет. Крепость торчит на вершине голого 50-ти метрового холма и отлично просматривается со всех сторон. «Ангарка» с оптическим прицелом свободно «берет» любой доспех, за километр. Телескопический ноктовизор ничем не хуже электронного с Земли-1, ну, кроме веса и размеров. Дорога в Розенберг ведет только одна. Результат? Все пытавшиеся покинуть крепость, что днем, что ночью – теперь живописно лежат вокруг, радуя своим видом окружающих. Цена вопроса – шесть дежурных снайперов и простенькая система светозвуковой сигнализации. В первые же часы после высадки самолеты щедро забросали пространство вокруг стен «конфетти». Кружками из непромокаемого картона, с пиротехническим составом на основе йодистого азота, после высыхания взрывающим от малейшего прикосновения. А нечего, понимаешь, кому ни попадя там бродить!
Откуда я знаю, что трупы наемников, пытавшихся дезертировать из крепости, кого-то радуют? О! Это совершенно точные сведения. От того же Фрица. Три дня ребята сидели в лесу жевали сухой паек и никак не давали о себе знать. Только обеспечивали сменную работу снайперов. Оказалось, аборигены Кронаха тоже (!) три дня сидели за закрытыми дверями и ждали, когда в город ворвется очередная орда завоевателей. Мы… Чем дольше они ждали – тем сильнее пугались. На четвертый день любопытство пересилило страх. Они ж там почти крестьяне – живут с огородов, прямо на улицах пасутся козы, свиньи и коровы. Крестьянин чужому на слово не поверит. Однако, выводы для себя обязательно сделает. Опять же, жадность города берет! Вчера к Фрицу потянулись ходоки, клянчить разрешения на мародерку тел подстреленных солдат… Нас не боятся! Точнее, считают суровыми пофигистами, вроде воинствующих монахов. В воинствующий атеизм Центральная Европа пока не верит.
Одежда стоит дорого. Наемники в Европе XVII века одеваются ярко, вычурно, роскошнее всех. Для нас они – просто отличные мишени. Для нищих соотечественников – ходячая куча дорогих тряпок. После смерти – дармовой секонд-хенд… Плюс – деньги и ценности… Плюс оружие… Фриц поставил единственное условие, голые трупы – обязательно закопать. И лед взаимного недоверия треснул. Местные стали считать наш проект разновидностью совместного с нами предприятия. Тем более, что парни не потребовали доли. Они вообще не появляются в городе. Рано… К сожалению, до сих пор не удается найти ведущий в крепость подземный ход… Вылазка остается вероятной. Тут возник конфликт интересов. Рухнувшая во внутренний двор крепости бомба с хлорпикрином, по нашим прикидкам, превратила её подвальные помещения в нежилые. Только надо знать точно. Численность гарнизона неизвестна, уровень его боеспособности – тоже… Местные, если они и знают, где пролегает ход, на сотрудничество не идут. Остается ждать развития событий. Зато, все живы… Да, своего рода бухгалтерский баланс. Свожу дебит и кредит. Ребята живут совершенно автономно, даже воду из речки не берут (если честно – правильно делают, там анализы жуть чего не показали) и дров в лесу не рубят.
Если второй и третий пункты вопросов не вызывают (почтовые голуби против радио не котируются) – перехожу к последнему пункту. К господству в воздухе. Надеюсь понятно, что оно одновременно означает и транспортное превосходство. Избавляет десант от необходимости использовать местную дорожную сеть. Но! Остается проблемой контроль чужой дорожной сети. Мало самим обходится без дорог. Надо ещё помешать пользоваться ими противнику. Епископы города Бамберг владеют Кронахом многие сотни лет. Сомнительно, что бы они добровольно согласятся с его потерей. Решение Папы Римского, для этой публики – пустой звук. От Бамберга до Кронаха, по прямой, около 45 километров. К концу недели – следует ждать оттуда войско. До прибытия помощи крепость будет держаться. Запасов там много… Численность гарнизона неизвестна… А у нас нет сил даже прикрыть район базирования постоянной сетью наблюдательных постов. Ребят – две роты…
Дальше? Традиционный, для армии, метод контроля дорожной сети – посты на мостах и перекрестках, гарнизоны в населенных пунктах, патрули и заставы. Откуда людей взять? А я спрошу – зачем оно вообще надо? У нас самолеты есть. Да, те самые Ш-2. Как их называет комендант «шаврушки». Целых четыре штуки. Люфтваффе, фрицева Рейха. Считай, воздушная армада (один самолет постоянно дежурит в воздухе). Это сейчас дает ребятам важнейшее стратегически преимущество – круглосуточную авиационную разведку.
(Склейка листа писчей бумаги и обрывка бумажной ленты телетайпа, продолжение печатным шрифтом)
Значит так (три раза стучу по дереву, сначала по борту, потом по сиденью, потом по собственному лбу), сколько раз зарекалась, никогда не хвались. Как похвалишься, так сразу за бахвальство и схлопочешь. Кого я хотела обмануть? Ась? Теперь, умнею на глазах. Мудрость, широким потоком, течет в мой нежный организм через «задние ворота». Вы правильно поняли. Мать-мать-мать! Не, сначала обрадовалась, как последняя дура. Выпал повод слетать к Фрицу в гости. Радостно согласилась, быстренько собрала вещи и подарочки, в самый последний момент примчалась на аэродром и даже успела обрадоваться, что ничего не переиграли. Обещали одно пассажирское место на Ш-2 – честно предоставили одно место. Правда, в хвосте… Казалось бы, какие проблемы? Мало ли, где я не летала? Привычно закинула под ноги рюкзачок, забралась сама, обменялась словечком с попутчиками, задвинула фонарь кабины… Поехали! И только в воздухе ощутила неудобство. Сиденье оказалось деревянное. Совсем! Гнутая фанера. С дырочками. Не знала… Этот самолетик весь из себя такой – предельно облегченный. На удобствах сэкономили. А расчетное время полета – 10 часов. Попа моя попа! Хорошо, что забыла пообедать. Хоть с физиологией в воздухе проблем не будет. Надеюсь…
Наш самолетик перегоняют в Кронах вторым. Первый – два часа как в полете. Теперь мы держим связь. Я и держу… Все роли расписаны. Впереди, рядом, сидят пилот и штурман. Сзади два сиденья одно за другим. В «санитарном» исполнении Ш-2 на это место ставят носилки с лежачим больным. Именно такой «спальный» вариант сейчас торит нам курс, попутно сообщая сводку погоды. То ли проскочим облачный фронт, то ли не успеем. Наша задача – догнать лидера и дальше лететь, не выпуская друг друга из виду. На всякий случай… Я очень надеюсь, что с лидером ничего не случится, потому что, иначе – мне хана. Собака меня съест первой. Да. Четвертым пассажиром, рядом, в хвосте, летит собака. Здоровая, темно-серая, восточно-сибирская лайка.
Лайку зовут Иргичимэн. В буквально переводе с тунгусского языка – это «охотник на волков». Имя мне сообщил по радио хозяин (ему хуже, он летит в положении лежа), когда зверушка за спиной встала на задние лапы, начала меня обнюхивать. Замечательные ощущения. Наверное, я собаке понравилась. Иначе, зачем она пролезла под сиденьем и уселась у меня между ног? Да глажу я тебя ведь уже, глажу! Хозяина зовут Вася, я его встречала. Нетипичный тунгус. Широкоплечий и мускулистый, почти квадратный. Через рацию своего самолета он меня успокаивает. Уверяет, что песик добрый, ласковый, если сытый никого не обижает. Ха! Это сейчас – сытый. А к вечеру? Настораживает, что, общаясь с животным по радио (пришлось включить динамик и дать зверю послушать родной голос), Вася зовет мохнатое чудище Иргичиткэн, то есть – «волчонок». У меня со слухом пока всё в порядке, ничего не перепутала. Подозреваю, что эта собака – помесь лайки с волком… Жуть!
Рассмотреть её хвост (палкой или колечком?) никак не получается, а лезть туда рукой и щупать – боюсь. Правда, кусочек сахара, добытый из кармана рюкзака, зверь сожрал, с аппетитом. Для волка такое поведение не характерно. А Вася уверяет, что собака ученая, практически служебная, еду из чужих рук брать не станет. Готова допустить, что на глазах у хозяина – не станет. А своими глазами я вижу, что собака – весьма себе на уме… Пускай… До безобразия умная собака нам в Кронахе нужна. Срочно. У Фрица возникли проблемы. Две.
Во-первых, местные настучали, что бургомистр получает и отправляет письма голубиной почтой. Это не криминал, но, на прямо заданные вопросы дяденька отвечать отказался. Уже настораживает… Во-вторых, после исчезновения городской стражи, в Кронахе завелись воры. Что намного хуже. Трудно налаживать новую жизнь, если в городе нет порядка. Особенно, если смычка с местным населением ещё только начинает возникать. Криминальный разгул – дискредитация власти. Его следует давить в зародыше. Вася это умеет… Учили.
У меня другая задача – срочно привнести в суровую политику Фрица капельку человеколюбия. А то, от его угрюмых гавриков, местный народ шарахается. Пьяницы и дебоширы, из гарнизона Розенберга, были им роднее… Наши ребята не пьют, не грабят, демонстративно игнорируют местных потаскушек (как я их понимаю) и не молятся. Чего ждать от подобной власти – тайна велика. Деморализованные обыватели погрузились в тоскливый ужас. Надо их хоть немного встряхнуть. А ещё – принять дела в управе и срочно, хотя бы бегло, осмотреть городской архив. Иезуиты приготовили несколько «подлинных исторических документов». Самое время их там «обнаружить». Или наоборот – «не найти». Решать – мне. Прямо на месте. По быстрому… Одна нога здесь – другая там.
Летать на малой авиации – тоска. И неудобно… От жесткого сиденья каменеет задница, от болтанки – не возможно заснуть. Прыжки на воздушных ямах напрочь отбили аппетит. Последней радости лишили. Собака жалобно скулит, как только я прекращаю оказывать ей внимание. То ли тоже боится, то ли морская болезнь… Зато меня припахали в качестве активного радио-маяка. Штурман активно экспериментирует с определением нашего положения на местности. Солнце в тучах… Навигационных карт, что бы ориентироваться по деталям рельефа, мало. Выручает слаженная работа пеленгаторов в Копенгагене и на Эзеле. Плюс-минус лапоть, мы своё положение установили. Серьезно уточнили курс. Теперь, каждые несколько минут, вносим коррективы. Радиостанция должна непрерывно работать на передачу. Кто на рации? Я на рации. Стучи! Что тебе в голову взбредет… Придумала. Сама себе, в электронный почтовый ящик, набиваю вот этот текст. После распечатаю.
(длинный, свернутый в четверо, обрывок ленты от радиотелетайпа)
Самолетик упорно ползет вперед над густыми лесами и редкими полями. Именно ползет… Ветер! Ш-2 – задумывался как «воздушный автомобиль». С той скоростью, которую он сейчас развивает по расчетам, едва за 100 км/ч, только над Европой и летать. В хорошую погоду. Теперь понимаю, почему он не привлек нашего внимания раньше. На Байкале ему грош цена. Обыкновенный береговой бриз, дующий там почти непрерывно из каждой речной долинки, развивает скорость 8-10 м/с. Число штормовых дней, в течение года, в разных местах озера – от 18 до 148. Осенью и весной их больше, летом – меньше. Сильных ураганных ветров в году – около двух десятков. Особенно часты сильные ветры осенью, с октября по декабрь, в районе Ольхона. Там, из каждых 100 дней – 58 бурных. Простой ветер у нас – 20–25 м/с, обычный штормовой 30–40 м/с, во время урагана случаются порывы до 60 м/с. Максимальная скорость Ш-2 всего 120–130 км/ч. Куда ему против урагана? Унесет, как осенний листок… Штормовая Балтика немногим мягче. Она тоже – почти озеро. Со своими 7–8 бальными ветрами и волнами по 4–5 метров. Тянуть против ветра никакого горючего не хватит… В Центральной Европе с ветрами заметно легче, а главное – ребята раздобыли горючее. Точнее, наладили его выпуск. Много! Столько, сколько надо. Из местного сырья. На четвертый день высадки! Blitzkrieg, однако…
