Текст книги "Жестокие наследники (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Несмотря на то, что Джия и Сук извинились, их остракизм усилился, когда мои родители устроили огромный банкет в честь моего достижения. Иба особенно гордился, потому что большинство Благих научились летать в пять лет, и их нужно было учить. Я научилась этому без чьей-либо помощи на целый год раньше.

Моим двоюродным брату и сестре потребовалось несколько дней, чтобы прийти ко мне и признаться, что они ревновали, и скучали по мне на игровой площадке. Они причинили мне боль, но я простила их, потому что была не из тех, кто держит обиду. Кроме, как к Фэрроу. Я затаила огромную обиду на эту семью за то, что они запятнали имя Нимы своими ложными обвинениями.

Приземлившись на покрытую мхом землю, я заправила прядь чёрных волос за уши и оглянулась. И, конечно, объект моей обиды приземлился рядом со мной.

– Ты собираешься преследовать меня всю дорогу?

Сжав губы так же плотно, как и плечи, он указал на тёмный вход у основания калимбора.

– Мне было приказано доставить тебя к твоему отцу.

– Я не посылка.

Он прищурил свои золотые глаза. Я попыталась вспомнить, какого они были цвета до того, как он стал лусионагой, но не смогла. О, нет, подождите. Ядовито-зеленого. Именно так я описала их Джии в тот день, когда мы смотрели, как Римо и его друзья играют в флотбол, благую версию баскетбола – сетки были сделаны из парящих листьев волитора, но мяч был сделан человеком, и когда он падал, он падал быстро. Игроки потратили больше времени на пикирование после этого, чем на то, чтобы набрать очки.

Я отвернулась от его ядовитого взгляда и спешно направилась к гигантскому дереву, окаймлённому серебристым звёздным светом. Пока я шла, хлюпая ботинками по мху, а покачивающиеся над головой фейские огни освещали дорожку, ведущую в дом совета, я задавалась вопросом, от чего была такая срочность. Нужно ли было Ибе инструктировать меня до того, как я встречусь с нашими знаменитыми гостями? Я уже хорошо разбиралась в королевских манерах благодаря урокам этикета, которым меня обучали с тех пор, как я покинула материнскую утробу. Единственным плюсом этих занятий было то, что Джии и Суку приходилось ходить на них со мной, так что, когда нам было скучно, по крайней мере, нам было скучно вместе.

Не то, чтобы нам когда-либо было скучно долго находиться рядом с Суком.

В ту минуту, когда я вошла в Дусибу, Грегор, Сайлас и мой отец погрузились в тишину. Любопытно, что они были единственными присутствующими. Обычно там был представитель от каждой фракции фейри, но, очевидно, это не было делом Неверриан… это было дело Амары. Я подняла взгляд, чтобы убедиться, что в зале больше никого нет, но ни один лусионага не парил рядом. Мой взгляд зацепился за фреску с золотым ободком на высоте пяти этажей от того места, где я стояла. Я принялась изучать каждый лист в поисках того, который описал Джош, но потом вспомнила, что я не одна, и, уставившись в потолок, вызову удивление тех, интерес которых я определенно не хотела привлекать. Я перевела взгляд обратно на своего отца, на венок из листьев, мерцающий на его зачёсанных назад золотисто-светлых волосах. Мне достались волосы Нимы и большая часть её черт, но мои глаза были полностью от Ибы, песочно-голубые с бирюзовым оттенком.

– Хотели меня видеть? – сказала я, приближаясь.

Сайлас улыбнулся мне. Несмотря на то, что он был отчимом Римо и мужем Фейт, в жилах драка не текла кровь Фэрроу, поэтому он мне нравился.

– Закрой за собой дверь, Римо, – сказал Грегор, его карие глаза блеснули в мерцающем свете фейских огней, собравшихся над его белыми волосами, как рой мошек.

Петли на большой двери застонали, когда Римо и двое других охранников начали закрывать её.

– Римо, – окликнул Иба, – это дело касается и тебя тоже.

Я нахмурилась, вглядываясь в лицо отца в поисках намёка на то, почему это дело касалось Римо. Боже, я надеялась, что это не какие-то посиделки родителей и детей, чтобы заставить нас быть милыми друг с другом, потому что этого никогда не произойдёт.

Моё сердце забилось быстрее, моя огненная, насыщенная железом кровь заструилась по моему телу.

– Что происходит?

Иба посмотрел на Грегора.

Страх сковал мой желудок, как от заявленного Джошем гаджоя. Мне не понравился торжественный взгляд, которым обменялись оба мужчины.

Римо подошёл и встал между дракой и вариффом. Если бы наши родители не присутствовали, я, возможно, спросила бы его, чувствовал ли он такую угрозу со стороны меня, что ему нужно было, чтобы дракон и премьер-министр его защитили.

Однако он, должно быть, уловил мои мысли по приподнятым уголкам моего рта, потому что его хмурый взгляд стал определенно обжигающим, как будто в любую минуту часть его огня могла просочиться прямо из него.

– Амара, я знаю, что обещал никогда не принуждать тебя действовать вопреки твоему желанию или чувств, но тебе почти восемнадцать, и если только ты не была предельно скрытна, – сказал Иба, – я сомневаюсь, что у тебя есть парень.

Вся кровь в моём теле прилила к моим щекам.

– Извини?

– Парень? У тебя есть парень?

Неужели Грегор действительно принял моё смущение за непонимание?

– Один из фейри. Человеческие не в счёт.

Мрачный взгляд Римо прояснился. Если он упомянет Джошуа Локлира, я брошу ему в лицо пригоршню пыли, недостаточно, чтобы убить его, но более чем достаточно, чтобы заставить его испытывать тошноту до самого утра.

Я скрестила руки на груди, теперь уже я была настороже.

– Я не понимаю, какое отношение мой возраст имеет к тому, что у меня есть парень.

– Традиция требует, чтобы неверрианские женщины связывали свои сущности в Котле до восемнадцатилетия, – объяснил Грегор.

– Это было в старые времена, – выпалила я в ответ. – Эта традиция больше не применяется. Верно, Иба?

«Гусиные лапки», обрамляющие глаза моего отца, углубились, как будто ему было больно. Поскольку его здоровье было в порядке, я предположила, что страдальческий взгляд был вызван тем, что он собирался сказать.

– Ты – принсиса, Амара. Несмотря на то, что мы больше не применяем эту традицию среди простых неверрианцев, мы считаем, что королевская семья должна поддерживать этот обычай.

Говорил ли он то, что я думала, что он говорил? После ощущения ошеломляющего тепла, холодок пробежал по моей спине.

– Поэтому, если у тебя есть парень, тебе нужно будет быстро покончить с этим.

Карие глаза Грегора сияли так же ярко, как фейские огни, переливающиеся на тёмном корпусе. Неужели он вложил эту отвратительную идею в голову моего отца?

– По крайней мере, до окончания свадьбы. То, что ты будешь делать, когда выйдёшь замуж, полностью зависит от тебя.

Я открыла рот, чтобы спросить, не было ли это каким-то розыгрышем, но выдохнула только задержанный воздух. Я оглядела круг мужчин. Мой взгляд задержался на Римо, который явно злорадствовал, прежде чем скользнул обратно к Ибе.

Напряжённость между его глазами смягчила мой гнев, но никоим образом не мою покорность.

– В наши дни большинство людей обручаются в тридцать, – сказала я. – Я не понимаю, почему мне нужно торопиться с этим.

Грегор посмотрел на меня поверх своего крючковатого носа.

– Стабильность успокаивает людей.

Иба вздохнул, затем потёр подбородок, гладкий после свежего бритья.

– Это будет политический союз, чтобы успокоить людей, Амара. Как будущая королева, ты должна понимать, что политика всегда будет играть определённую роль в твоей жизни, – он потянул руку к чёрной тунике, окаймлённой золотой нитью. – Кроме того, это помолвка, аму, а не брак.

Я понимала, о чём он говорит. Я тысячу раз слышала историю о том, как мои родители поженились.

– Значит, мне не придётся выходить замуж за того, с кем ты хочешь, чтобы я была помолвлена?

Он не ответил. Я не была уверена, как истолковать его молчание.

– И кто же этот невезучий кандидат?

Я сделала невозмутимый вид, от которого Грегор расхохотался.

Он попытался придать своему жизнерадостному лицу обычную властную маску, но его улыбка не разглаживалась.

– Ты унаследовала юмор своей матери.

– Я также унаследовала её ядовитую кровь.

Я направила свою насмешку в адрес Римо, у которого даже не хватило порядочности вздрогнуть. Чего я ожидала? Что у него внезапно проснётся совесть, и он извинится за слухи, которые распускал, когда мне было тринадцать?

– Итак, кто?

Грегор обнял Римо за плечи.

– Мой внук.

Внутри меня разросся лёд.

– Ни за что, – я покачала головой и отступила назад. – Абсолютно нет. Кто угодно, только не он.

Римо поднёс дрожащие пальцы к своему удивительно бледному лбу и откинул янтарную чёлку в сторону. Хорошо. По крайней мере, он тоже был ошарашен. По какой-то причине это меня успокоило. Немного. Но достаточно, чтобы не объявлять войну витой.

За большим деревом прогремел гром.

Иба шагнул ко мне и положил ладонь мне на плечо.

– Амара, пожалуйста, успокойся. Я бы хотел, чтобы сегодня вечером на Неверру не обрушился ураган.

– Я обручусь, только не с ним.

Я дрожала так сильно, как лист на калимборе.

Иба повернулся и встал спиной к трём остальным. Голосом, который едва разносился сквозь раскаты грома, он сказал:

– Пожалуйста, аму. Мне нужно, чтобы ты сделала это для меня. Пожалуйста, – затем, ещё больше понизив голос, он добавил. – Я обещаю, что тебе не придётся выходить за него замуж.

Слёзы негодования защипали мне глаза.

– Это несправедливо.

– К сожалению, ты не можешь править королевством своим сердцем; ты должна править им своим умом.

– Ты женился на любви всей своей жизни.

Иба склонил рот к моему уху.

– И ты тоже однажды это сделаешь. Это альянс. Ничего больше.

Он заправил прядь волос мне за ухо и выпрямился во весь рост, а потом схватил меня за затылок и поцеловал в лоб, запечатлев своё извинение на моей коже.

Фу. Римо Фэрроу. Из тысяч неверрианцев, почему я должна была связать свою сущность в Котле с моим самым злобным врагом?

– Может быть, у него есть девушка?

Я выпалила, хватаясь за последний клочок надежды.

– У него их много, – сказал Грегор. – Было много. Он соберёт их всех сегодня вечером и покончит со всем этим.

Много? Я сморщила нос. Какая девушка в здравом уме добровольно стала бы встречаться с высокомерным багвой?

Лицо Римо порозовело. Поскольку я не назвала его вслух словом на Готтва, обозначающим осёл, я предположила, что его румянец был вызван недовольством.

Он прочистил горло.

– Я буду вести себя соответствующим образом во время нашей помолвки.

Ах, это же надо так повезти! Счастливица.

ГЛАВА 3. ПРИГОТОВЛЕНИЯ

И хотя ливень поутих, моё недовольство не уменьшилось. Когда мы летели обратно к королевским садам, капли дождя падали на наши тела и мгновенно улетучивались, Иба извинился за то, что принудил меня. Я ничего не сказала, потому что за нами следили охранники, и я не хотела давать им пищу для сплетен. Их казармы и так наверняка были полны достаточно пикантных придворных историй.

В тот момент, когда мои ботинки коснулись сада, пришвартованного к Розовому морю сотнями якорей, наши охранники разбежались по разным смотровым площадкам морского замка. Только двое парили высоко над нашими головами. Достаточно высоко, чтобы обеспечить нам конфиденциальность.

Круги под глазами моего отца портили его загорелую кожу, отчего его глаза казались темнее, как будто усталость просочилась в радужную оболочку.

– Иба, могу я, по крайней мере, спросить, зачем нам нужен этот союз?

– Позволь мне беспокоиться об этом.

– Я не спрашиваю о деталях.

Иба огляделся по сторонам, затем кивнул в сторону беседки, которую он приказал построить, чтобы отпраздновать мой Год Полёта, она была архитектурной жемчужиной из белой деревянной решетки и пудрово-розовых дроз.

– Сделай так, чтобы снова пошёл дождь, Амара.

Как только мы вошли внутрь, я подняла руки, согнула пальцы и представила ливень. Нити жидкой магии проплыли сквозь мои пальцы, заставляя их сверкать голубым свечением. Я рассекла воздух, и капли дождя последовали за траекторией моих рук, создавая шум, который заглушит наши голоса от лишних ушей.

– Это касается Кингстона, – голос Ибы был едва слышен за шелестом лепестков, украшавших беседку.

Я ненавидела Римо, но когда сводный брат Ибы был жив, я ненавидела его ещё больше.

– Он мёртв… не так ли?

Во времена моего дедушки Лайнуса, было нормально, даже для женатых фейри иметь нескольких партнёров. Что было неприемлемо, так это рожать детей вне брака. Бастарды однозначно предавались смерти, даже королевские бастарды, что побудило Лайнуса заставить моего отца заключить брак с его беременной спутницей. К счастью, наступил День Тумана, и Иба был избавлен от женитьбы на Анджелине, матери Кингстона.

После смерти Лайнуса Иба изменил закон о бастардах, что пошло на пользу не только Анджелине, но и Грегору, поскольку его дочь родилась вне брака, и хотя Фейт была взрослой к тому времени, когда мир фейри узнал о ней, ребёнок вариффа, тем не менее, встретил бы жестокий конец.

– До меня дошли тревожные слухи, Амара. Слухи о том, что он не был казнён.

Я моргнула, образы переворота Кингстона протянулись сквозь меня, как колючая проволока, цепляясь за оставшиеся струпья страха и ужаса, покрывшие моё сердце в тот день. Иба летел, а потом падал, оставляя за собой следы дыма, словно разбившаяся ракета, а мы с Нимой бессильно наблюдали за ним из Розового моря.

Прошло четыре года, но воспоминание всё ещё было свежим и болезненным.

– Думаю, что Грегор спрятал его где-то и готовит ко второму перевороту.

Моё сердце резко остановилось.

– Сайлас пытается узнать больше. А пока он считает, что союз с его сыном может обеспечить нам безопасность, поскольку привязанность Грегора к Римо превосходит его ненависть ко мне.

– Почему Сайлас не заглянет в разум Грегора?

Одной из способностей драка было читать то, что скрывалось в наших головах.

– Грегор знал бы, что мы прощупываем его, и либо переместил бы Кингстона прежде, чем мы смогли бы добраться до него, либо начал бы атаку самостоятельно. Я, возможно, и король, но я не обманываю себя, думая, что у меня есть голоса всех моих подданных.

Режим моих родителей пользовался полной поддержкой Неблагих и Дэниели, но эти две касты фейри вместе составляли лишь четверть неверрианского народа.

– Когда Лайнус пал, многие фейри хотели видеть Грегора на троне.

Я прикусила нижнюю губу, наконец-то осознав необходимость и срочность этой помолвки.

– Как ты думаешь, Римо что-нибудь знает? Сайлас прочитал его мысли?

– Несмотря на то, что Римо равняется на Сайласа, мальчик предан своему деду. Но, Амара, я не хочу, чтобы ты волновалась. Я разберусь с этим, хорошо? – Иба провёл пальцами по моим скулам, которые выступали, как у Нимы, – напоминание нашей родословной. – Позволь мне притвориться хорошим отцом и снять тяжесть королевства с твоих плеч, пока я ещё могу.

– Притвориться? Ты самый лучший отец, Иба.

Когда я была маленькой девочкой, и пора было ложиться спать, Иба откладывал все дела и сидел рядом со мной, вооруженный терпением и бесконечной коллекцией историй. Моим любимым был рассказ о том дне, когда он согласился быть связанным с Нимой через клеймо, которое всё ещё вспыхивало на руке Нимы и ладони Ибы каждый раз, когда её пульс ускорялся. Это было моё любимое, потому что в ту ночь он понял, что ему «конец», как он любил говорить.

– Даже несмотря на то, что я нарушил данное тебе обещание?

Я вздохнула.

– И на то есть веские причины.

– Иди сюда.

Он притянул меня в объятия.

– Нима знает о… обо всём?

Тихое фырканье донеслось из груди Ибы мне в ухо.

– Меня ещё не превратили в комнатное растение, так что нет.

Я отодвинулась от него.

– Нима никогда бы не убила тебя.

– Она может попытаться, как только я сообщу новость, Фейт станет твоей будущей свекровью. Обещаешь оберегать меня?

Я покачала головой, на моих губах заиграла улыбка.

– Грегор был неправ.

– По поводу чего?

– Насчёт моего чувства юмора; я унаследовала его от тебя.

Гордость заставила его распрямить грудь.

– Чертовски верно, малышка. А теперь покончи с этой унылой погодой и иди, собирайся.

Кивнув, я снова рассекла воздух, но на этот раз ото мха к небу. Капли дождя замерзали и испарялись.

– Амара Вуд? – высокий голос разнёсся над резвящимся Розовым морем и сквозь решетку беседки, которая стояла на краю сада, как маяк. – Ты снова играешь с погодой?

Иба улыбнулся, и я улыбнулась в ответ.

Я выглянула сквозь сеть дросов на платформу моего парящего бунгало, где Нана Ви стояла, уперев руки в бёдра.

– Тебе лучше пойти, пока Вероли не перебралась через мост, чтобы наорать на меня за то, что задерживаю тебя.

Глаза Ибы блеснули юмором.

Не многие люди могли отчитать Ибу или назвать его по имени, но Нана Ви, которая вырастила его до того, как вырастила меня, имела такую привилегию.

– Иду! – я вышла из беседки, но остановилась. – Ты скажешь Ниме перед ужином?

Потирая затылок, Иба взглянул на акр ухоженных кустарников и деревьев, на которых они с моей матерью построили своё уютное гнездышко из стекла и камня.

Когда Иба всё ещё не ответил, я спросила:

– Хочешь, я пойду с тобой и буду держать тебя за руку?

Он усмехнулся.

– Я обещал Грегору, что подожду до ужина, чтобы сказать ей. Он хотел, чтобы Кэт услышала новости одновременно с Фейт.

– Впереди нас ждёт веселье.

– О, да. Я буду тем, у кого кривая корона и полупустая бутылка виски, приваренная к его ладони.

– Оставишь мне немного?

– Хм. Разве ты не несовершеннолетняя?

Я красноречиво приподняла бровь.

– Если я достаточно взрослая, чтобы обручиться, то, конечно, я достаточно взрослая, чтобы пить, ты так не думаешь?

Он смягчился с улыбкой.

– Прекрасно. Прекрасно.

– Амара!

На этот раз моё имя сопровождалось ритмичными ударами по деревянному мосту.

– О-о-о. Она идёт за мной

– Лучше беги.

Я развернулась и чуть не врезалась в куст высоких зелёных даффосов. Я оттолкнула их трубчатые головки, затем обогнула толстый ствол мальвы. Её похожая на облако фиолетовая крона наполняла воздух терпким ароматом, от которого у меня скрутило живот. Многие фейри регулярно курили или ели пурпурный пух. Но не я. И даже не потому, что мои родители предостерегали меня от наркотиков, а потому, что в тот единственный раз, когда я попробовала мальву, я была убеждена, что моя кожа посерела и покрылась трещинами.

– Амара Вуд, ты очень опоздала, – голос Наны Ви звучал запыхавшимся, как будто она часами мерила шагами мою спальню, прежде чем зашагала по мосту.

– Да, Амара Вуд. Ты очень опоздала.

Джия стояла, прислонившись к задней стене моего бунгало, скрестив руки на груди в платье, сшитом из такого количества слоёв белого шифона, что она напоминала жемчужину Глейда.

– Ужин через тридцать минут. Тридцать минут! – красные щёки Наны Ви надулись. – И ты даже не искупалась.

– Мне жаль. Я разговаривала с Иба.

Серые глаза Джии сверкнули серебром в фиолетовом полумраке. Я могла бы сказать, что она умирала от желания спросить, о чём, но воздержалась от этого в присутствии Наны Ви.

Хмыкнув, Вероли перевела взгляд на противоположную сторону сада, как будто собиралась подойти к личным комнатам моих родителей и постучать в их стеклянную дверь. Если бы ужин не был через полчаса, держу пари, она бы так и сделала.

– Твоя ванна, должно быть, остыла.

Я улыбнулась низенькой фейри, которую считала своей бабушкой, а не няней, точно так же, как я считала жену Паппи своей бабушкой, хотя у нас с ней не было общей крови. Я никогда не знала настоящую мать Нимы. Она умерла задолго до моего рождения. Очевидно, Гвенельда взяла её душу по ошибке. Иногда, когда Нима наблюдала за тётей Джии, её тоска была такой сильной, что казалась почти осязаемой.

Я поцеловала седеющие волосы Наны Ви, которые она всегда собирала в пышный пучок.

– Я разогрею её.

Она развернулась, направляясь обратно по короткому мостику и вокруг платформы, опоясывающей моё бунгало.

Джия пристроилась рядом со мной и прошептала:

– Ты узнала, по какому поводу был ужин?

– Да.

– И?

Я перевела взгляд на лусионага, парящего в форме светлячка.

– Позже.

Она последовала за мной через открытые окна в спальню, которая когда-то принадлежала её матери, но стала моей в тот день, когда мне исполнилось двенадцать. Как и дом моих родителей, он был сделан из прозрачно-белого стекла, но вместо камня моё бунгало было сделано из лакированного дерева и блестящей меди.

Я опустила руку в ванну, пахнущую измельченными панцирями жуков и жимолостью. Вода, нагреваясь, покрыла бисером мои пальцы и суставы, и моя погруженная в воду кожа начала блестеть крошечными медными чешуйками, любезно предоставленными моим наследием Дэниели.

У меня были отношения любви и ненависти с моей кожей рептилии – любовь, потому что она привязывала меня к Ниме и позволяла мне часами плавать под водой без необходимости выныривать за воздухом, и ненависть, потому что она принесла мне гаджой. Хотя моя помолвка с дьявольским отродьем была отстойной, необходимость отплатить Джошуа Локлиру была ещё более отстойной.

Как будто он почувствовал, что я думаю о нём, мой браслет передал сообщение.

ДЖОШУА: И что?

Украдкой взглянув на свою двоюродную сестру, которая стояла перед зеркалом, приглаживая каштановые волосы, которые Нана Ви превратила в блестящие волны, я коснулась чипа, имплантированного в кость за ухом, и моё предложение появилось под предложением Джоша.

Кое-что всплыло. Доберусь до этого только через несколько часов.

ДЖОШУА: Не забывай.

Я: Я уверена, ты бы напомнил мне, если бы я это сделала.

ДЖОШУА: Ты хорошо меня знаешь.

Я выпрямилась и нажала на браслет, чтобы вся моя одежда исчезла.

Джия повернулась ко мне.

– Хотя бы скажи мне, хорошо это или плохо.

Я погрузилась в ванну, издав легкое шипение от удовольствия.

– Это нехорошо.

– Чёрт…

– Джия Джемива, у тебя слишком красивый рот для такого уродливого слова, – упрекнула её Нана Ви, суетясь в ванной в поисках мыла. – А что нехорошо?

Джия закатила глаза в ту секунду, когда Вероли повернула голову, и я улыбнулась.

– Моя личная жизнь, Нана Ви.

Я откинула голову на мятно-зеленый кварц и закрыла глаза.

– У тебя есть парень? – воскликнула Нана Ви.

Я едва не фыркнула от её потрясения. Едва, потому что тот факт, что у меня появился парень, так сильно удивил её, что нарисовал жалкую картину моей любовной жизни.

– Стала бы я скрывать это от тебя, если бы он у меня был, Нана Ви?

– Тебе лучше не делать этого, дорогуша. Потому что мне нужно будет узнать человека, которому ты отдала своё сердце.

Я улыбнулась.

– Ты и Иба одинаковы.

Хотя я вполне могла вымыть голову сама, Вероли нравилось это занятие, поэтому я позволила ей распутать мои длинные локоны и натереть их маслянистым мылом, изготовленным из тех же панцирей жуков с мускусным ароматом и ароматных белых цветов, которыми была пропитана моя ванна.

Когда Джия рассказала мне о последнем предприятии Сука – её близнец всегда что-то изобретал… совсем недавно он создал доски для серфинга из волитора – я быстро отскребла свою чешуйчатую кожу, затем встала. Огонь в моих венах убирал воду с моего тела в виде тумана. Я высохла ещё до того, как ступила на коврик для ванной, но моя кожа всё ещё мерцала, и это будет продолжаться в течение часа или около того. Однако чешуйки разгладились в считанные минуты.

– Вот, – Вероли провела пальцем по своему Инфинити и просияла, глядя на платье, которое я должна была надеть. – Твоя тётя прислала это сегодня днём.

Когда наши биометрические браслеты стали стандартными аксессуарами в Неверре, мать Джии отправилась на Землю, чтобы пройти курс цифрового дизайна одежды. Вскоре после этого она вернулась и открыла первый бутик, в котором продавалась не физическая одежда, а цифровая, наряды, которые можно было хранить внутри наших браслетов, а затем транслировать на наши тела.

Джия работала со своей матерью в течение долгого неверрийского лета, но чего моя двоюродная сестра действительно хотела, так это стать воспитательницей в детском саду – у неё был бесконечный запас терпения, и она была такой же милой, какой я не была. И поэтому Нини в настоящее время обучала невестку Вероли, Магену, искусству цифровой моды, и Магене это нравилось. И их клиентам тоже, потому что Охотница из клана Джими Каджи добавила в свои дизайны племенные узоры и вышивку бисером, которые стали модными в Неверре.

Я приняла сияющее платье от Наны Ви, затем провела указательным пальцем по его голографическому изображению, чтобы нанести его на своё тело.

Джия изучала творение своей матери – эластичное и непрозрачное сверху, тонкое и прозрачное снизу, – а затем её глаза метнулись ко мне, и с её губ сорвался тихий вздох.

– Оно фиолетовое!

Фейри обручались в фиолетовом и выходили замуж в красном. Хотя ты могла носить оба цвета круглый год в обычной одежде, никто не носил платья таких оттенков, если им не было что отпраздновать.

Или не праздновать в моём случае.

Щётка, которую сжимала Нана Ви, звякнула о бледно-зеленый кварц.

– Я думала, у тебя нет парня!

Я пожала плечами.

– У меня нет его. У меня есть жених. Ну, скоро будет.

Джия свела брови на переносице.

– Ты собираешься обручиться?

Обида. В её голосе звучала обида. Как будто я намеренно держала это в большом секрете от неё.

– С кем?

Я сжала губы, чтобы не пробормотать его имя.

– Это сюрприз.

У извечного романтика Наны Ви слёзы хлынули из глаз.

– О, Небеса, ещё один из моих малышей обручается.

Поскольку она была наполовину фейри, в ней было не так много огня, поэтому слёзы текли прямо по её щекам.

Нана Ви схватила обе мои руки и сжала их так сильно, что остановила приток крови и огня к моим конечностям.

– Какой мальчик украл твоё сердце?

– О… никто не крал моё сердце, – ответила я, прикусив язык от своих слов.

Брови Наны Ви изогнулись.

– Ч-что?

– Мне не разрешено обсуждать это, но через пятнадцать минут…

– Пятнадцать минут? – Нана Ви взвизгнула, прежде чем рывком усадила меня в кресло.

Она присела и схватила упавшую щетку, а затем провела ею по моим волосам. Высушив влажные концы ладонями, она заплела их в корону, которую приколола к моей макушке. А затем она нанесла линию туши на мои нижние ресницы, провела тушью по верхним и нанесла помаду телесного цвета, которая укротила полноту моих губ.

– Джия, возьми украшения, которые я разложила на кровати.

Моя кузина, которая хранила молчание, как будто пытаясь осмыслить мою внезапную помолвку, оттолкнулась от стены и зашагала в мою спальню. Её белое платье шуршало вокруг её гибкой фигуры. Она вернулась, держа в руках пару висячих серёжек, сделанных из аметистовых кабошонов, усыпанных бриллиантами розовой огранки.

Нана Ви вставила их в мои мочки, а затем сказала мне поторопиться, потому что я уже опаздываю на пять минут. Вздохнув, я встала, надела босоножки на высоком каблуке и последовала за Джией обратно на платформу.

Прежде чем мы поднялись в небо, чтобы присоединиться к семье, и к людям, которые думали, что вот-вот станут нашей семьей, Джия спросила:

– Пожалуйста, скажи мне, кто.

Я наклонилась и прошептала имя Римо на ухо моей кузине.

Её глаза и рот округлились от шока.

– Нет…

– Да.

– Почему?

Я наклонила голову в сторону поля пурпурных адаманов, мерцающих, как граненое стекло, за лесом калимборов. Даже издалека я могла видеть тела, толпящиеся вокруг веерообразного павильона, построенного для королевских приёмов.

– Политика.

А затем мы обе взмыли ввысь. Два недавно назначенных стража следовали за нами. Моих охранников меняли так часто, что я так и не узнала их имен. Вина Римо. После того, как он стал лусионагой, он настаивал на том, что фамильярность приводит к небрежности, и посоветовал Совету никогда не назначать ко мне одного и того же человека дважды в течение одного месяца. О, и он также проинструктировал стражников никогда не обращаться к принцессе… ради приличия.

Безопасность и приличия, чёрт возьми. Это был просто ещё один способ изгнать меня из Неверриан и продемонстрировать свой контроль.

– Может быть, это сделает его милее, – сказала Джия, когда показался павильон.

Я бросила на неё крайне недоверчивый взгляд. Я сомневалась, что связь моей сущности с человеком, который получал такое удовольствие, подвергая меня остракизму со стороны людей в нашем мире, сделает его хоть немного добрее. Во всяком случае, он, вероятно, получит от этого большую отдачу.

«Это всего лишь помолвка, а не брак», – успокаивала я себя, когда мы приземлились на изогнутой террасе павильона.

ГЛАВА 4. МАТЕРИ

На удивление, мы с Джией оказались не последними, кто прибыл в веерообразный павильон Адаманов. Нима и Иба всё ещё отсутствовали.

Когда мы прошли мимо изогнутой полосы окон, выходящих на Поляны, мой взгляд остановился на Джими Каджи, который стоял неподвижно, как калимбор, рядом со своей женой и матерью Римо. И если Фейт и Нима постоянно были не в ладах, Фейт и Лили оставались осторожными друзьями. Если бы между Фэрроу и Вудами разразилась война, Лили встала бы на сторону Ибы и Нимы. Поскольку ещё не было никакой войны, только спорадические стычки, которые приводили к холодным фронтам, ей не нужно было выбирать сторону. Джия, однако, всегда выбирала сторону Нимы. В отличие от своей матери, она не испытывала привязанности к Фэрроу, а Джия была очень любящим человеком.

Я была рада присутствию моего двоюродного брата сегодня вечером, а также моих бабушки и дедушки по материнской линии, моей двоюродной бабушки Айлен и её дочери Шайло. Чем больше не-Фэрроу, тем веселее.

Когда мой дедушка заметил меня, он выкрикнул моё имя и раскрыл объятия, и я с важным видом бросилась в его объятия. В нём не было ни крови Дэниели, ни крови фейри, если уж на то пошло, но от него всегда пахло солёным и минеральным, как от моря. После того, как он отпустил меня, Айлен закружила меня по кругу, рассказывая о том, какое великолепное у меня платье, как оттенок делает мои глаза почти фиолетовыми, в то время как Нана Эм прервала свою дискуссию о мыловарении с Шайло и поцеловала меня в щёку.

Пока Айлен перебирала шифон, я поймала взгляд Фейт, устремлённый на меня сквозь паутину подпрыгивающих фейри-служанок, передававших мерцающие золотые шары. Её голубые глаза расширились, прежде чем снова переключились на Нини Лили. Моя тётя сжала пальцы в кулаки, вероятно, чтобы удержаться от того, чтобы не проболтаться о причине этого странного ужина, в который, как я предположила, она была посвящена, так как разработала дизайн моего платья.

Сжимая кубок с фейским вином, Фейт бросила взгляд через комнату на своего старшего сына, который склонил голову рядом с головой своего деда, вероятно, обсуждая остроумие их предприятия по хищению короны. Если они действительно думали, что я соглашусь на свадьбу, то их ждёт неприятная новость.

Воздух всколыхнулся, когда мощные крылья подняли единственного драку Неверры на стеклянную палубу за изогнутой стеклянной стеной. Младший брат Римо, Карсин, который сидел верхом на спине своего отца, покрытой чёрной чешуей, спрыгнул и направился через открытые окна к своей матери, направив на меня острейший маленький сердитый взгляд.