Текст книги "Жестокие наследники (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Ты думаешь, пирог как-то связан с этим?
– А ты нет? Я к тому что, если бы он был просто для того, чтобы напугать нас, почему бы не сделать так, чтобы появились другие вещи? Почему персиковый пирог?
Точно так же, как это происходило слишком много раз до этого, пролитое содержимое испарилось и восстановилось.
Пирог. Пирог. Пирог. Пирог. Пирог. Пирог.
Это слово пронзительно прозвучало в такт с трескучим сигналом тревоги.
Я встала так быстро, что мой стул заскользил и опрокинулся.
– Пи! Римо, это Пи!
– Мы установили, что это пирог. Мы даже установили, что он волшебный и содержит персики.
Я закатила глаза.
– Нет. Я имею в виду, что это число Пи.
– Как в 3.14? Это всего лишь три цифры.
Моё удивление тем, что он знал основное число, когда в наши дни все во всём полагались на технологии, улеглось из-за его незнания того, что число пи было бесконечным.
– На самом деле это 3.14159…
Когда его глаза стали такими же большими, как пироги Грегора с паранормальными явлениями, мой голос сорвался. Произнесение последующих цифр не имело никакой цели, кроме демонстрации моей любви к математике, что Римо, вероятно, расценил бы как хвастовство, поскольку он был обо мне самого худшего мнения.
– Итак, ты хочешь попробовать 3-1-4-1? – сказал он между двумя гудками.
Я сглотнула, внезапно почувствовав неуверенность. Что, если всплывающее тесто не имело никакого отношения к коробке с сигнализацией?
– Я не знаю. Я больше ничего не знаю.
Я снова провела руками по волосам. Мои локоны, хотя и были всё ещё немного влажными, были без остатков пирога. И мои пальцы тоже.
– Я думаю, это умно, – он положил фотографию в рамке на соседний столик. – Я думаю, мы должны попробовать это.
Я уставилась на Римо, разинув рот. Он подумал, что что-то из того, что я сказала, было умным? Ничего себе.
– Что?
Прежде чем он успел понять, насколько сильно на меня подействовал его комплимент, я выпалила:
– Я не хочу, чтобы нас взорвали, Римо.
Он вздохнул, хрипло и глубоко.
– Может быть, нас просто похоронят под персиковым пирогом.
– И этого я не хочу.
– Это была бы сладкая смерть.
– Я не хочу умирать.
– Тогда давай жить.
Пока я пялилась на мигающую красную точку, он повернулся к клавиатуре и поднял указательный палец. А затем он набрал нужную последовательность.
ГЛАВА 19. ТОРНАДО
Красный маячок сменился зелёным, и в гостинице воцарилась тишина, хотя внутри моего черепа всё ещё звучал звуковой сигнал. На экране высветилось слово «ХОРОШО», за которым последовало слово «ГОТОВО».
Раздавшийся ранее скрежещущий звук разнёсся вокруг нас. Металлические листы втянулись в землю, впуская в помещение прожилки яркого света. Я никогда не думала, что буду счастлива увидеть затянутое облаками небо, но, великая Геджайве, я была на грани того, чтобы пасть ниц перед ней.
Пока я не заметила, что ставни в доме напротив хлопают так же бешено, как квила, напившаяся волшебного вина.
– Эм. Мне кажется, или это ветер…
Почтовый ящик ударился в окно, и я подпрыгнула. Стекло треснуло, и моя кровь превратилась в лёд. Теперь всё ломается?
Я отступила так быстро, что врезалась в стол, а затем в стул. Внезапно дерево – взрослое, здоровенное дерево – покатилось по улице, его корни извивались, как у волитора. Когда корни поднялись, перевернув дерево на покрытую листьями крону, Римо бросился через всю гостиницу.
– Нам нужно попасть в подвал!
Его рев в сочетании с ударом ствола о тротуар заставил моё сердце бешено заколотиться о молнию комбинезона.
– Амара!
Кусок забора из белого штакетника врезался в окно, потрескав его во всех местах, которое пощадил почтовый ящик.
Я огляделась по сторонам.
– А не попробовать ли нам добраться до поезда?
Огненно-рыжие волосы Римо развевались, как будто ветер каким-то образом проник сквозь трещины в фасаде. Если не считать оглушительного воя, внутри по-прежнему было тихо.
– Вокруг летают огромные деревья, а ты хочешь выйти на улицу?
– Если мы не можем умереть…
– А что, если можем? Что, если прошлый мир просто создавал иллюзии, и моя смерть была одной из них? Нам нужно спуститься в подвал. Сейчас же, Амара!
Я развернулась и направилась к лестнице, которую заметила раньше, затем сбежала по цементным ступеням. Римо следовал за мной по пятам. Звон стекла где-то в гостинице напугал меня, и я, споткнувшись, проскочила последние три ступеньки, выбросив вперёд руки. Официально я терпеть не могла лестницы. Крепко зажмурив веки, я упала. Сначала мои ладони ударились о бетон, а затем и колени. Хотя моё лицо не пострадало от неуклюжести, локоть снова пронзила боль.
Я отдёрнула свою раненую руку, но осталась сгорбленной, хотя всё, чего я хотела, это свернуться калачиком и зализать свои раны.
– Амара?
Медленно, дыша сквозь боль, я открыла веки.
Римо сидел передо мной на корточках.
– Ты в порядке?
Нет, со мной было не всё в порядке. Мы разгадали код только для того, чтобы попасть под долбаный торнадо?
Он приподнял моё лицо.
Я повернула голову так, что оно соскользнуло с его огрубевшей ладони, не желая доставлять ему удовольствие видеть, как мне больно.
– Я в порядке.
Я покачнулась на пятках и уставилась на блестящий бетон под своими согнутыми ногами.
Беспокойство Римо повисло в воздухе между нами, заряжая его. Если только это было отнюдь не беспокойство. Если только это не было самодовольством из-за того, что я была так чертовски слаба без своих способностей.
Где-то над нами треснуло дерево, и Римо вскочил на ноги, затем бросился к входу в подвал. Бросив взгляд через плечо, я увидела стол, катящийся вниз по лестнице. Мне нужно было убраться с дороги, но почему-то я не могла найти в себе силы подняться и спастись. Какой в этом был смысл?
Римо застонал, и я подумала, что его ударили, но обнаружила, что он упёрся плечом в дверь. Петли заскрипели, когда он навалился на них всем своим весом. Либо это была самая тяжёлая дверь, либо её заклинило. Деревянная столешница заскрипела, застряв между стенками лестницы. Пот блестел на лбу Римо, пока он тужился и тужился. Мне следовало встать и помочь ему, но вместо этого я сидела на месте, и мой гнев пенился, как белые «барашки». Мне хотелось закричать, как тогда, в пустыне кактусов, но всё, что я сделала, это причинила боль своим лёгким.
Сквозь вой ветра раздался оглушительный треск, а затем столешница раскололась надвое, как крылья бабочки, и полетела прямо на меня. Я крепко зажмурила глаза, уверенная, что меня вот-вот ударит, но удара так и не последовало. А потом ветер перестал дуть, и мои волосы перестали развеваться вокруг лица, как водоросли в Глейде.
Щёлкнула задвижка, за которой последовал гулкий удар.
Я открыла глаза, но ничего не увидела.
Либо Римо закрыл дверь, потому что не было ни малейшего лучика света, либо я была мертва.
Я услышала тяжёлое дыхание. Моё, но и чьё-то ещё.
Я догадалась, что всё ещё жива.
Что-то мягко ударило меня по колену. Я предположила, что это ботинок Римо, пока он не заговорил, и я поняла, что он не стоит надо мной.
– Как думаешь, ты сможешь сделать фейский огонь из виты?
Сглотнув, я сжала ладони вместе и стряхнула пыль. Её нити засветились в темноте, когда я вытянула и сплела их в шар, который подбросила вверх. Он взмыл к потолку и осветил тесное помещение, отблескивая на полках, заставленных стопками винных бутылок, и выделяя края столешницы, под которой стояли две большие белые коробки с отверстиями.
Римо стоял, прислонившись к двери, и тяжело дышал. Его глаза пробежались по моей всё ещё стоящей на коленях фигуре.
– Ты в порядке?
Нет, я была не в порядке. Я была в полном беспорядке. Сломанный, бесполезный беспорядок. Я прикусила губу и отвела слезящийся взгляд. Когда я увидела, что ударилось о моё колено сбоку, мои коренные зубы заскрежетали друг о друга. Это был не пирог, но почти такое же отвратительное. Я подобрала безупречное яблоко и здоровой рукой запустила им в стену из бутылок. Его блестящая красная кожица не порвалась, белая мякоть не разлетелась брызгами. Оно просто отскочило назад и завалилось на бок, как будто было сделано из резины.
Я прижала больную руку к груди, пытаясь оценить, была ли боль такой же, как на Станции Обмана, или она ощущалась иначе. Каждый сантиметр кожи и кости болел чертовски сильно, что я вообразила, будто на этот раз у меня был перелом. Как я смогу взобраться на скалу только с одной рукой?
Если мы сможем покинуть этот подвал, учитывая бушующую снаружи бурю.
– А я-то думала, что ненавижу уроки этикета, но тюрьма фейри… официально это самое худшее, – пробормотала я.
– Но там есть мыло и пирог.
Дыхание Римо пощекотало мой нос.
Я подняла голову так быстро, что у меня хрустнула шея. Он снова присел передо мной на корточки.
– Покажи мне свою руку, Амара.
– Всё в порядке, – процедила я сквозь зубы.
– Ты угрюмее, чем обычно, так что предполагаю, что всё не в порядке.
– У меня есть полное право быть угрюмой. Я разгадала неразрешимую загадку, и ради чего? Чтобы спровоцировать стихийное бедствие?
Фырканье, сопровождавшее мой содержательный комментарий, замерло на выходе, превратившись в хныканье, когда Римо потянул меня за руку.
Я попыталась вывернуться, но он крепко держал. Он прощупал руку пальцами по всей длине. И где бы он ни прикасался, это вызывало новые всхлипы.
Наконец, он отпустил руку с мрачным выражением лица.
– Сомневаюсь, что смогу исправить её на этот раз.
Я захлопала веками, мои ресницы слиплись от старых и новых слёз.
Он встал и прошёлся по тесному помещению, заглянув в одно из отверстий, прежде чем распахнул его. Он вытащил длинный кусок ткани – скатерть или простыню. Пока я гадала, почему она хранилась в коробке, Римо скрутил её, накинул мне на шею и завязал узлом.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Делаю перевязь. Надеюсь, она поможет, – он приподнял мой локоть и положил его в белый гамак. – Лучше?
Удивительно, но стало лучше. Помолчав, я сказала:
– Я очень скучаю по полётам.
Римо одарил меня мрачной улыбкой.
– Подумай о том, как сильно ты будешь ценить это, когда вернёшься домой.
– Если мы когда-нибудь вернёмся домой.
– Вернёмся.
Он поднял один конец моей самодельной повязки и вытер им мои щёки.
Вот он снова был милым.
– Могу я кое-что предложить? – он позволил ткани снова повиснуть. – Как только мы вернёмся, тебе следует потренироваться, используя спирали. Я могу дать тебе несколько советов, если хочешь.
Я покачала головой, но улыбнулась.
– О… Римо.
А потом я расхохоталась, но к смеху примешались громкие рыдания.
Как и ранее, Римо, казалось, не совсем понимал, что делать с этой безумной версией меня, но затем он обхватил руками мою спину и притянул меня к себе. Он устроил мою голову себе под подбородком, и хотя его объятия волшебным образом не исцелили мою раненую руку, изуродованное лицо или уязвленное эго, это притупило мою боль.
– Почему мы не можем сделать перерыв? – пробормотала я, уткнувшись в его крепкую грудь.
– Может быть, потому, что мы в сверхъестественной тюрьме.
Он поднял руку к моему затылку и пальцами взъерошил мои волосы, отчего дорожка тревожных мурашек пробежала под плотной тканью моего костюма.
Вызывало беспокойство не то, что он мог их чувствовать – материал был слишком плотным и толстым, – а то, что это был не первый раз, когда моё тело реагировало на его прикосновения.
Что-то ударилось о дверь, и я подпрыгнула. Когда защёлка не поддалась, я спросила:
– И что теперь?
– Теперь мы переждём торнадо.
Я снова переключила своё внимание на него.
– Думаешь, он прекратится?
Он кивнул, поднялся на ноги и подошёл к стене с вином. Он просмотрел этикетки, затем выбрал одну и сдул пыль с тёмного стекла.
– Что ты думаешь о «Каберне»?
– На данный момент я бы не отказалась от самогона.
– Ты можешь сделать открывалку для бутылок, Амара?
Я нахмурилась.
– Это только для меня, или ты тоже планируешь выпить?
– Не хочется делиться?
– Я думала, ты не пьёшь.
– Нет.
Я дотронулась до своей татуировки, но вспомнила, что пыль сейчас светилась на потолке. Я неуверенно встала. Мои колени были словно набиты влажной ватой, но, к моему удивлению, они удержали меня в вертикальном положении. Я протянула здоровую руку к шару и отломила кусочек, затем скрутила его в штопор и передала его Римо. Он вытащил пробку из бутылки, затем протянул мне штопор, я скомкала его и бросила обратно в сторону светящегося шара.
Римо сделал глоток вина, затем протянул его мне. Древесный аромат обволакивал мой язык и горло, как бархат. Я сделала ещё глоток, затем вернула вино обратно. Мы не разговаривали, пока пили, просто плюхнулись рядом друг с другом, прислонившись спинами к одной из кирпичных стен. Время от времени потолок и дверь содрогались, и мой шар из пыли вздрагивал, но потом всё успокаивалось и снова становилось тихо.
На середине бутылки моя кровь начала бурлить, унимая боль в руке. Я прислонилась головой к кирпичам и наблюдала за созданным мной шаром.
– Я рада, что ты последовал за мной через портал, какова бы ни была причина, по которой ты это сделал.
Римо поперхнулся. Он передал мне бутылку и ещё немного откашлялся.
Я сделала глоток.
– Мой дедушка был поистине испорченным человеком.
Римо вытер рот рукавом и искоса взглянул на меня. Поскольку он ненавидел моих родителей, он, вероятно, восхищался Лайнусом. В конце концов, Грегор был поклонником тирана – до того, как сменил лагерь в День Тумана, почувствовав перемену ветра, – а Римо и его дед были почти одним и тем же человеком. Нет, это было неправдой. Грегор никогда бы не смастерил перевязь для моей руки.
Или обнял меня.
– Ну, хотя бы, заключенным здесь никогда не бывает скучно, – сказал он.
– Ха, – мои губы подёрнулись в невесёлой улыбке. – Наверняка это самое креативное исправительное учреждение, в котором я когда-либо была.
Я сделала ещё глоток, затем передала бутылку обратно Римо.
– Ты бывала в других?
– Сук любит аркады виртуальной реальности, и некоторые из игр, в которые мы играем, происходят в тюрьмах.
– Вы двое близки, да?
Я наклонила голову.
– Он и Джия – мои лучшие друзья. Мои единственные друзья. Трудно доверять людям, когда ты не уверена в их намерениях.
Не то, чтобы люди выстраивались в очередь, желая подружиться со мной после того, как Римо пустил слух о моей убийственной крови.
Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу.
– Я помню, когда дайла ужалил тебя. Сук ревел, когда я добрался на место.
Я вздрогнула при воспоминании об укусе и о том, как я испугалась, когда почувствовала, как яд течёт по моим венам. Я сказала Джии, что она может взять жемчужные серьги, которые Нима подарила мне после своей поездки на Южное море, а Суку сказала, что он может взять мой складной телевизор – первый в Неверре. Последнее, что я запомнила перед тем, как моё сердце остановилось, было то, что Джия велела мне заткнуться и что она ненавидит жемчуг.
Римо вернул бутылку мне в руки, и я опустошила её.
– Знаешь, что я помню? Каким разочарованным ты выглядел, узнав, что я выжила.
На мгновение воцарилась тишина.
– Разочарованным? Я… я не был разочарованным.
– Значит, сердитым? Раздражённым? – я взглянула на сильные линии его профиля. – Всё в порядке, Римо. Вода под мостом. Воздух под порталом.
– Ты ужасно разбираешься в людях.
– О, правда?
– Да, правда.
Я немного приподнялась.
– Каким же ты тогда был?
– Передай мне вино.
– Бутылка пуста.
Он встал, пересёк комнату и стал выбирать вторую бутылку.
Когда он направился обратно ко мне, я сказала:
– Мы собираемся напиться.
– Таков наш план. По крайней мере, мой план.
– Я согласна с твоим планом.
Я встала, и комната немного закружилась. Я уже была на пути к опьянению.
Я схватила кусочек своего шара и снова соорудила штопор, затем передала его Римо. Как только он выдернул пробку, я швырнула комочек пыли обратно в шар и села на место, ударившись копчиком о стену, потому что неправильно рассчитала расстояние.
Забывшись по пути, я добралась до места назначения.
Римо поднес бутылку ко рту и отпил. А потом выпил ещё немного. Когда он снова сел рядом со мной, то сказал:
– Напуган и испытывал облегчение.
– Что?
– Что я чувствовал в тот день, когда тебя ужалил дайла.
Моему одурманенному мозгу потребовалась целая минута, чтобы вычислить, в чём он признался.
– Почему?
– Потому что, Амара…
Был ли это румянец, снова покрывший его лицо? Вместо того чтобы поддразнивать его по этому поводу, я подождала, добавит ли он что-нибудь. «Потому что, Амара» это было не очень-то подходящее объяснение.
– Что хорошего в герое без злодея?
Мои глаза расширились, затем я моргнула. А потом я рассмеялась.
– Я твой злодей? – в перерывах между приступами веселья я сказала: – Тот ещё злодей. Боится привидений и совершенно не умеет подниматься по лестнице, – я вытерла уголки глаз и толкнула его локтем здоровой руки. – Никто не стал бы читать эту историю.
И хотя он даже не улыбнулся, его глаза заблестели. Даже его губы, казалось, сияли. Вероятно, это эффект выпитого мной вина, которое сделало его черты такими сияющими. Когда я снова подняла на него глаза, то обнаружила, что он смотрит на меня с тревожной напряжённостью.
Моё дыхание сбилось, рассеивая слишком много кислорода по всему телу. В голове у меня стало легко, в груди тоже. А потом всё во мне стало слишком напряжённым. Я выхватила вино из его рук и выпила.
– Я всё ещё буду злодеем в твоей истории, если мы выберемся отсюда?
– Когда.
Я нахмурилась.
– Когда мы выберемся отсюда. Никаких если. И если ты перестанешь быть злодеем, тогда я перестану быть героем.
– Ты столько раз спасал злодея, что заслужил статус героя на всю жизнь.
– Да? – его голос звучал забавно, одновременно хриплый и слегка пронзительный.
Очевидно, он тоже выпил слишком много вина.
Я положила голову ему на плечо.
– Возможно, ты даже стал героем злодея.
Я не просто так это сказала. Я крепко зажмурилась, жалея, что не могу испепелить эти слова.
– Это говорило вино.
Его плечо дёрнулось, и я подумала, что он отталкивает меня, но затем он обвил руку вокруг моей спины и положил ладонь на мой ноющий бицепс. Должно быть, я поморщилась, потому что он скользнул пальцами по моим ребрам.
– Здесь я надеялся угостить тебя алкоголем, чтобы получить второе бесплатное пип-шоу3; вместо этого зарабатываю статус героя на всю жизнь. Тюрьма – не так уж плохо.
Я улыбнулась, его юмор развеял моё растущее унижение.
– Да ладно, это ужасно, но твоя сокамерница просто потрясающая.
Он усмехнулся, и вибрации в сочетании с его теплом заставили меня ещё немного погрузиться в него.
– Хотя её сложно держать в руках.
Сделав несколько вдохов, я сказала:
– Хорошо, что у тебя такие большие руки.
Опьянённый мозг сделал мои мысли очень щекотливыми.
Упомянутая большая рука сжала мой бок чуть сильнее, а затем Римо упёрся своей щетинистой челюстью мне в лоб.
– Мы должны попробовать поспать.
– Да. Мы должны.
Хотя бы для того, чтобы перестать произносить позорные пьяные заявления. Большие руки? Серьёзно, Амара?
Несмотря на то, что я не думала, что засну, я явно недооценила свой уровень усталости, потому что провалилась в кроличью нору сна так же быстро, как провалилась через портал.
ГЛАВА 20. ОБЛОМКИ
Я медленно проснулась во рту у меня стоит привкус уксуса, нёбо несвежее, левая рука налилась свинцом, а ухо онемело оттого, что оно всё ещё прижато к плечу Римо. Я заморгала, оглядываясь по сторонам и задаваясь вопросом, спала ли я минуту или несколько часов. Моё шевеление, должно быть, разбудило Римо, потому что его голова оторвалась от моей, а ладонь оторвалась от моей грудной клетки.
Я подвинулась, чтобы он мог убрать свою руку с моего плеча, а затем встала и потянулась. Прежде чем молчание успело стать неловким, я сказала:
– Готов проверить, осталось ли что-нибудь от нашего мира, герой?
Моя реплика заставила его улыбнуться. Что, в свою очередь, заставило меня улыбнуться.
Хорошо. У нас всё было хорошо.
Он провёл ладонями по щекам, затем встал.
– Как твоя рука? Опухла?
Из-за тканевой повязки, компрессионного рукава и слабого освещения я не могла ничего сказать.
– Не знаю.
Он отодвинул белую ткань и ткнул пальцем в мою плоть. Мне показалось, что тыкнул прямо до самой кости. Когда я зашипела, он прекратил тыкать и спрятал мою руку обратно в ткань.
– Сломана, не так ли? – спросила я.
– Я не уверен. Но что бы ты ни делала, не используй её сегодня.
– Сомневаюсь, что смогла бы, даже если бы захотела. Как твоя голова?
Вчера вечером я съела кусок пирога; Римо, насколько мне известно, ничего не ел, а вино на голодный желудок было убийственным.
Он потёр лоб.
– Бывало и хуже.
Мне было любопытно, когда это могло быть хуже, потому что лично мне казалось, что мой мозг подпрыгивает внутри черепа.
– Хватай виту, и пошли.
Я подняла свою татуированную руку к шару, который, словно перышко, опустился мне на ладонь. Поскольку это был наш единственный источник света, я не выключала его, пока мы пробирались к выходу.
Прежде чем отпереть дверь, Римо сказал:
– Встань позади меня.
Поскольку я не хотела, чтобы меня ещё больше потрепали, я так и сделала.
Щёлкнула задвижка, а затем Римо распахнул дверь, и сложилось впечатление, что каждый предмет мебели и каждый кирпич гостиницы собрались в подвале. Клянусь, всё продолжало надвигаться, рушиться, катиться. В какой-то момент я подумала, что нас заживо похоронят под стульями, треснувшей керамикой и разбитыми зеркалами, но, к счастью, наплыв прекратился. К сожалению, к тому времени, когда он прекратился, куча, на которую нам нужно было взобраться, была предательски высокой и усеянной зазубренными остриями.
– Есть какие-нибудь советы относительно того, какой инструмент я могла бы сделать из своей пыли? Кроме зажигалки… Вряд ли устраивать погребальный костёр было бы очень безопасно, учитывая, что здесь нет выходов.
– Гипс. Тебе следует наложить гипс.
– И как это нам поможет?
– Это обездвижит твою руку и защитит её.
Эта забота заставила меня сжать губы и кольнула в сердце. Отложив его доброту, чтобы проанализировать позже, я уставилась на гору, пока меня не осенила идея. Та, которая помогла бы нам. Не только мне.
– Отойди, Фэрроу.
– Зачем?
– Затем что я хочу кое-что попробовать.
– Стоит ли мне беспокоиться?
– Всегда. В конце концов, я – Трифекта.
Он едва заметно ухмыльнулся и отступил назад.
Я превратила свой светящийся шар в ведерко с клеем, которое протянула ему, потому что оно было чертовски тяжёлым.
– Ты можешь его подбросить?
Его брови поползли вверх.
– Что это?
– Клей. Он скрепит обломки вместе и покроет все острые края.
– Ты думаешь, этого достаточно?
– Ха. Это волшебный клей.
Я не была уверена, убедили ли его мои слова, но, тем не менее, он выплеснул мою смесь виты на кучу веток и стекла. Через несколько минут я ткнула ботинком в основание кучи. Она была твердой, как бетон. Римо проверил место повыше в куче. Когда отдачи не последовало, он полез наверх. Потолок был таким низким, что ему приходилось пригибаться.
– Ты умная маленькая хитрюга.
Он протянул мне руку.
Я улыбнулась, моё сердце билось в такт со здоровой рукой. Я схватила его протянутые пальцы, находя опору для ног в неподвижном холме. Оказавшись наверху, мы поползли туда, где должна была быть лестница. Края сломанных предметов впивались нам в колени и голени. Римо покопался в куче мусора, пока не обнаружил одну из цементных ступенек. Как только ему удалось встать, он кивнул на неподвижный холм.
– Собери свою пыль.
Моя пыль? Неужели это сорвалось с его языка?
Я начала водить ладонью по холму, когда он сказал:
– Вообще-то, подожди.
Я сжала пальцы в кулак и уже собиралась спросить, что он забыл внизу, в подвале, когда его предплечье обвилось вокруг моей талии.
– Ладно, давай.
Ошеломлённая его непрестанной внимательностью, я медленно разжала пальцы, и золотистые пряди виты завились, как дым. Всё затрещало и задребезжало, как будто каждая палка была сама по себе. Конечно же, холм изменил форму, местами опустившись, в других местах вздувшись, и его изменения повлияли на беспорядок на лестничной клетке. Всё снова покатилось и закувыркалось, хлынув, как горный ручей во время таяния снега.
Римо крепче обхватил меня за талию, удерживая от того, чтобы меня не унесло в обломки. Как только сход закончился, он сказал:
– Возьми меня за руку.
Я обшарила стену в поисках перил, но ничего не нашла. Прикусив губу, я вложила свою руку в его, затем медленно сделала пируэт. У меня скрутило живот, и не только из-за вчерашнего фестиваля вина. Не встречаясь с ним взглядом, я последовала за ним вверх по лестнице, давление на мои пальцы ослабевало и усиливалось по мере того, как мы поднимались. Когда мы добрались до отверстия – выбоины среди гигантского поля обломков, я высвободила свои пальцы из его и развернулась, решив оценить масштабы разрушения.
Единственное, что осталось в долине, это поезд. Он поблескивал красным и серебром в ярком свете. Я отвернулась от него и увидела, что Римо, прищурившись, смотрит на крутой берег, по которому нам нужно будет взобраться, чтобы добраться до портала. Он казался каким-то образом круче и выше, как будто торнадо не только сравнял с землёй город, но и раскопал долину.
– Хотела бы я сделать ховерборд.
К сожалению, мы не могли изготовить электронное устройство из виты.
– Было бы практично.
Он запрокинул голову, оценивая величину каменной стены, а затем окинул взглядом блестящее поле обломков, и его взгляд остановился на вырванном с корнем дереве.
– Если ты сделаешь мне топор, я мог бы попробовать разрубить ствол и сделать лестницу.
– Или я могла бы сделать лестницу. Очень тонкую.
– У тебя не хватит пыли для лестницы. Даже для тоненькой.
Я вздохнула.
– Нам понадобится больше одного дерева, чтобы сделать достаточно высокую лестницу. И как мы склеим все деревяшки вместе?
Он пожал плечами.
– С помощью твоего волшебного клея.
– А как насчёт веревки с крюком? – предположила я.
– Я не смогу размахнуться так высоко.
– Может быть, я смогу поднять его на самый верх.
Он выдохнул долго и глубоко.
– Не получится, если к нему прикреплено что-нибудь тяжёлое.
Я сделала шаг, и хрустнуло стекло. Большой заострённый предмет, напомнивший мне тот, что торчал из спины Римо.
Должно быть, я слишком долго смотрела на это, потому что он сказал:
– Даже не предлагай этого.
Я сморщила нос.
– Я и не собиралась.
– Мы возвращаемся к поезду.
– А что, если следующая камера окажется хуже?
– А что, если она будет лучше?
– Ты отвратительно оптимистичен.
Это придало его жесткому выражению лица мягкость.
– Один из нас должен быть таким. Кроме того, ты когда-нибудь встречала героя-пессимиста?
Я закатила глаза, и мы направились к поезду. Когда я дважды поскользнулась и чуть не врезалась лицом в щебень, потеряв равновесие из-за конечности, прижатой к моему туловищу, Римо подхватил мою размахивающую руку и удержал её. Я попыталась высвободить свои пальцы из его хватки, но он просто сжал сильнее и прижал мою ладонь к своей мозолистой.
– Перестань дёргаться, Трифекта. Я пытаюсь помочь тебе, а не соблазнить.
От его слов мне стало жарко во всём теле. Несмотря на то, что я всё ещё хотела, чтобы между нашими телами была дистанция в милю, я перестала сопротивляться ему.
– Я и не думала, что ты меня соблазняешь, – проворчала я. – Я просто не люблю, когда со мной нянчатся.
На его губах заиграла улыбка.
– Я думал, принцессам нравится, когда с ними нянчатся.
– Ты ничего не знаешь о принцессах.
– Как насчёт того, чтобы ты рассказала мне о том, каково это расти с легионом волшебных стражей в твоём распоряжении и бригадой слуг на побегушках?
– Ты что, смеешься надо мной?
Его улыбка исчезла, и он почесал за ухом.
– Нет, Амара. Мне, правда, любопытно.
Его резкость в сочетании с обращением ко мне по имени заставили меня смягчиться.
– Это ошеломляет. Все всегда осуждают тебя, оценивают твои потребности, встают по стойке «смирно», когда ты входишь в комнату. Не говоря уже о том, что карусель охранников не даёт мне много времени, чтобы наладить отношения с кем-либо из них.
Он нахмурился.
– Охранники назначены для того, чтобы защищать тебя, а не для того, чтобы болтать с тобой.
– Я поняла.
Помолчав, он отважился добавить:
– Хотя не может быть, чтобы всё было так уж плохо.
– Нет. Но это не… не всегда легко подать правильный пример. Чтобы быть правильным примером. Я провела большую часть своего детства, мечтая, чтобы у меня было не так много способностей, потому что сила привлекает к тебе внимание, а иногда, – я пристально посмотрела на него, – порочащие прозвища.
Восьмиугольный металлический знак «Стоп» застонал и прогнулся под его ботинками.
– Иногда прозвища рождаются из ревности.
– Ты ревнуешь меня?
Он посмотрел на меня сверху вниз сквозь свои темно-каштановые ресницы.
– А кто нет? У тебя есть всё. Ты даже симпатичная. Ты могла бы, по крайней мере, родиться с несколькими бородавками на лице или слабым подбородком.
Я моргнула, глядя на него.
– Ты думаешь, я хорошенькая?
Он наморщил лоб, как будто мой вопрос причинил ему физическую боль.
– Снаружи.
Если бы обе мои руки не были обездвижены, я бы ударила его.
– Ты такая задница.
Его глаза вспыхнули ещё зеленее.
– Я больше, чем просто отличная часть тела.
Я покачала головой, когда мы затоптали указатель станции, на котором было напечатано название города. Казалось, что мы прибыли сюда неделю назад, и всё же прошло не больше суток с тех пор, как нас затянуло через портал. Может быть, даже меньше суток.
– Что у моего деда есть на твоего отца? – внезапно спросил Римо.
Его вопрос заставил меня остановиться, что, в свою очередь, заставило остановиться его. Я отпустила его руку, и он не протестовал, потому что мы достигли платформы, где риск моего падения был минимален.
– Что ты имеешь в виду?
– Твой отец ни за что не согласился бы выдать своего единственного ребёнка замуж за внука человека, которого он едва терпит, если бы ему нечего было выиграть от этого союза.
Я прикусила нижнюю губу.
– Я не могу это обсуждать.
Его поза изменилась, он расставил ноги шире, а затем скрестил руки на груди.
– Почему?
– Потому что…
Тьфу. Как я должна была сказать кому-то, кто не раз спасал мне жизнь, что я не полностью ему доверяю?
– Потому что?
Я заглянула в зелёные глубины его глаз.
– Если я скажу тебе, и мы выберемся отсюда, и ты используешь это против меня…
– Я не буду.
– Откуда мне знать, что ты этого не сделаешь?
– Потому что я даю тебе своё слово.
– И я должна просто поверить тебе на слово?
Он расправил плечи.
– Ты всё ещё не доверяешь мне.
Я начинала, но достаточно ли я ему доверяла? Я потрогала свою перевязь, от тяжести его внимания мне стало необычайно неуютно. Я выпрямила спину и перестала дергаться.
– Ты мне доверяешь?
