Текст книги "Моя идеальная ошибка (ЛП)"
Автор книги: Оливия Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
6. Изабель
Легендарная школа «Сент-Реджис» расположена в роскошном каменном здании в Верхнем Ист-Сайде. За чугунным забором, оплетенным деревьями, прячется ухоженная территория, защищенная от посторонних. За воротами я замечаю большой медный колокол – наверняка он звонит в начале уроков. Экстравагантность во всем: ландшафтном дизайне, здании, спортивном поле. Кампус настолько большой и пользуется такой популярностью среди городской элиты, что за последний век стал одним из самых престижных учебных заведений – от детского сада до выпускного класса. Ни одному ребенку не захочется покидать теплые стены школы, где годовая плата за обучение превышает мой годовой доход.
Сейчас же школьный двор пуст. Но это не продлится дольше пяти минут. Вдоль улицы уже выстроилась вереница машин, а родители и няни ждут на тротуаре своих детей.
Вчера я проходила собеседование у Алека в офисе. Сегодня забираю его детей. Все происходит с головокружительной скоростью, и если бы не подробный бриф8, который он мне дал, я бы чувствовала себя абсолютно неготовой.
Позади стоит машина Алека. Черный «Бентли» с тонированными окнами ничем не выделяется среди множества похожих автомобилей. Его водитель, Мак, стоит рядом, скрестив могучие руки на груди.
Выглядит под пятьдесят, лысый и с бородой. Весь его вид больше напоминает телохранителя, чем шофера.
– Скоро выйдут, – спокойно говорит он.
Я киваю и поправляю сумку на плече. В брифе был список, и я мысленно его повторяю. Убедиться, что у Сэма есть рюкзак (он его часто забывает). Угостить Уиллу перекусом. Если нет кружков, ехать сразу домой.
– Дети знают, что сегодня будет новая няня? – спрашиваю я.
Алек уже уверял, что они в курсе, но я должна уточнить еще раз.
Мак кивает.
– Они говорили об этом по дороге в школу.
Хорошо.
Прекрасно.
Нисколько не нервничаю.
Я давно уже не сидела с детьми. Наверное, в последний раз мне было лет семнадцать или восемнадцать. Сейчас же двадцать пять. С тех пор многое изменилось.
Раздается звон колокола, и двери школы распахиваются. Поток учеников в форме выливается наружу. Самые маленькие идут первыми, и я вытягиваю шею, чтобы найти Сэма. Первоклассник должен быть легко заметен...
– У него большой синий рюкзак, – говорит Мак. – Слева.
Ох. Вот он, рыжеволосый, с вьющимися волосами, как у Конни, и да, рюкзак больше него самого. Форма состоит из темно-синих шорт и голубой рубашки на пуговицах. Настоящий маленький скаут.
Он разговаривает с другом, направляясь к воротам. Пора. Я выныриваю из толпы.
– Сэм? – спрашиваю я с улыбкой. – Привет. Мы с Маком пришли тебя забрать.
Он поднимает на меня глаза орехового цвета и открывает рот в форме буквы «О». На секунду становится трудно поверить, что он сын Алека. Щеки круглые, в очках он кажется особенно мягким и домашним.
– Окей, – говорит он и начинает идти рядом.
Ну, проще простого.
– Я Изабель. Рада с тобой познакомиться.
Он кивает, а потом замечает Мака. Шаги ускоряются, пока Сэм не добегает до водителя.
– Привет, дружище, – говорит Мак и протягивает ладонь. Они дают друг другу «пять». – Домашку взял?
Понятно. Ежедневный ритуал.
Сэм без капли сопротивления садится в машину и с радостью принимает батончик мюсли, протянутый мною по инструкции из брифа.
Следующая Уилла. Я узнаю ее сразу, как только та выходит из школы. В клетчатой юбке и белой рубашке, как у всех девочек, и с коричневыми волосами, завязанными в хвост. Уилла о чем-то разговаривает с подружками, идущими рядом.
Я машу.
Она замечает меня. Взгляд ничего не выражает, прежде чем Уилла снова поворачивается к подругам. Проходит еще пять минут, и вот она подходит к нам с Маком.
– Привет, Уилла, – говорю я. – Я Изабель. Я...
– Новая няня. Я знаю, – она проходит мимо.
– Все верно. И подруга твоей тети Конни.
Уилла смотрит на меня совершенно безразлично.
– Правда?
– Правда. Мы уже много лет живем рядом.
– Как она выглядит?
– Твоя тетя? У нее волосы, как у твоего брата, она чуть выше меня и с зелеными глазами.
Уилла не реагирует.
– Ты встречалась с моим папой?
– Да, не раз. Вчера вот была у него в офисе.
Она хмурится, и на секунду кажется, что хочет что-то сказать, но в конечном итоге просто разворачивается и идет к машине. Дети без проблем находят нужную черную машину.
Обратная дорога в квартиру Алека проходит спокойно. Сэм весело болтает с Маком, рассказывая истории, из которых далеко не все можно понять. Уилла смотрит в окно, сидя абсолютно неподвижно.
Интересно, сколько раз они уже проходили через это. Когда новая няня появляется из ниоткуда и забирает их из школы.
До новой квартиры недалеко. Я побывала там с утра, чтобы ознакомиться с обстановкой и распорядком. Это просторная квартира на Верхнем Ист-Сайде, недалеко от Грейстоуна. Здание красивое, с консьержем и портье. А сама квартира... ну... огромная, и кто бы что ни говорил, в Нью-Йорке размер все-таки имеет значение – особенно когда речь заходит о недвижимости.
Каждый квадратный метр этой квартиры – очередная демонстрация богатства.
После того как Мак высаживает нас у дома, Сэм бросает рюкзак в прихожей и мчится прямиком на кухню, где Катя готовит перекус. Уилла садится за кухонный стол и демонстративно меня игнорирует.
Я остаюсь в дверях, совершенно не понимая, что делать.
Вообще.
Катя, похоже, замечательная, но ее задача готовить еду, собирать завтраки на завтра, следить за чистотой и стирать белье. На мне же дети. Развлекать их. Обучать. Помогать с домашней работой.
Я сажусь напротив Уиллы.
– Домашнее задание делаешь?
Ответа не поступает.
Я наклоняюсь и подглядываю через стол. Кажется, английский. Мы сидим в молчании несколько долгих минут. И дело не в том, что она сосредоточена – молчание-то намеренное, а взгляд не отрывается от страниц.
Мне кажется, это поза защиты. Посмотри, мне не нужна няня.
Здорово.
Я наливаю стакан воды, ставлю перед ней и оставляю одну. Направляюсь к кухонному острову, где Сэм с энтузиазмом болтает с Катей, пока та шинкует гору овощей.
Сэм замечает, что я подошла.
– Это Изабель. Она наша новая няня, – громко объявляет он.
Катя улыбается. Ее кудрявые светлые волосы собраны в низкий хвост, а выражение лица максимально вежливое.
– Я знаю, мы уже познакомились.
– О, – говорит Сэм, берет еще дольку яблока и начинает медленно жевать. – Ладно. Я пошел играть.
– Иди. Хочешь взять яблоки с собой?
– Да.
Катя протягивает миску, и Сэм убегает к себе в комнату.
Я выдыхаю.
– Они всегда такие... самостоятельные?
Она пожимает плечами, не отрываясь от разделочной доски.
– Да, в основном. Но это не значит, что им не нужно руководство. У Сэма часто бывают большие проекты, и он легко забывает про задания. Уилле... ну, помощь в учебе почти не нужна. Она и сама отлично справляется.
Я бросаю взгляд на Уиллу, по-прежнему сидящую за столом, склонив голову. Похоже, погружена в работу, но я уверена, что она слышит каждое слово.
– Наверняка оба умницы, – говорю я. – Папа говорил о них только хорошее.
Ручка в руке Уиллы чуть замирает. Ага. Точно слышит.
– А когда он сегодня вернется? – спрашиваю я.
– О, совсем забыла сказать. Вот, – Катя вытирает руки полотенцем и подходит к холодильнику. К нему магнитом прикреплен планшет. – Здесь обновляется его расписание, ассистент все ведет. Посмотрим... Алек будет дома в шесть. Успеет к ужину с детьми.
– Отлично, – говорю я. Значит, у меня еще три часа. – Спасибо, что так тепло меня приняли. Могу представить, как вам и Маку тяжело с такой текучкой нянь...
Вежливое выражение лица Кати становится мягче, искреннее, и она чуть слышно вздыхает.
– Да, было нелегко. Но у меня хорошее предчувствие насчет тебя.
Это заставляет улыбнуться в ответ.
– Спасибо.
Следующие три часа проходят ничем не примечательно. Уилла ясно дает понять – игнорированием – что ей от меня ничего не нужно. Я уважаю это. Возможно, это ее способ оценить новую няню: сначала дистанцироваться, и если все так, я не стану мешать.
С Сэмом проще. Он рад появлению новой слушательницы, и с удовольствием рассказывает про пластмассовые постройки и истории из школы. Я сижу на ковре в его комнате и слушаю. Помогает, когда спрашиваю про школьные задания, и даже достает бумажку с инструкциями из рюкзака. Мягкую бумажку.
Все меняется, когда домой возвращается Алек.
Словно весь дом до этого затаил дыхание и с его приходом выдохнул. Уилла бросает раскраску и бежит в прихожую. Сэм идет медленнее, но не забывает прихватить сконструированный ранее корабль, чтобы показать отцу.
Я задерживаюсь в коридоре чуть позади.
Алек стоит у тумбы, расстегивает запонки и бросает их в небольшую чашу. На фоне детей кажется невероятно высоким.
Они говорят одновременно.
– Папа, смотри, я сделал корабль. Большой.
– У нас была гимнастика, и я стала второй по результатам в классе.
Алек треплет Сэма по волосам и улыбается Уилле.
– Молодец, солнышко.
– Папа!
– Ого, крутой корабль. Похож на тот, что мы видели в гавани пару недель назад? – спрашивает он, стягивая пиджак.
Что-то в этом моменте заставляет глаза заслезиться. Мне не положено видеть Алека Коннована таким. Никому не положено, кроме самого близкого круга. И я точно к нему не отношусь.
Но отвести взгляд не могу.
Суровость, которую я привыкла видеть на его лице, по-прежнему присутствует, но будто притуплена. И я не могу понять, то ли это маска... то ли настоящая его сторона.
Он слушает детей с особой сосредоточенностью и закатывает рукава светло-голубой рубашки. Сантиметр за сантиметром, его сильные руки медленно складывают ткань.
Трудно не представить эти руки... Нет. Я справлюсь с влечением. Ну и что, что он высокий, широкоплечий и чертовски привлекательный? Не имеет значения, что возраст делает его еще более эффектным, или что по спокойной, сосредоточенной силе я уже слишком долго скучаю.
Я танцевала до кровавых мозолей. Немного внутреннего дискомфорта – ничто по сравнению с этим.
Алек оглядывается, будто кого-то ищет. Взгляд останавливается на мне.
Он замирает посреди движения.
– Изабель, – произносит он.
Глаза пристально скользят по мне с ног до головы, и я сдерживаюсь, чтобы не скрестить руки на груди. Может, джинсы и свитер – не совсем подходящая форма для няни в доме Коннованов? Но в брифе ни слова не было про униформу.
– Привет, – говорю я.
Его лицо тут же напрягается.
– Все прошло нормально?
– Да, абсолютно. Без единой заминки.
Алек единожды кивает и снова переводит взгляд на детей. Кивает в сторону обеденного стола.
– Садитесь оба. Катя почти закончила готовить.
Уилла легко отпрыгивает к столу. Ее поведение за те пять минут, что Алек дома, меняется на сто восемьдесят градусов.
– Хорошо.
– Я сейчас подойду, – говорит он и направляется ко мне.
Через его плечо я замечаю, как Уилла бросает в мою сторону ядовитый взгляд.
Он понижает голос.
– Привет.
– Привет, – шепчу в ответ.
– Я поужинаю с детьми, – говорит он. – Вечер у тебя свободный, но я хотел бы с тобой поговорить. Не против подождать?
– Нет, конечно.
– Хорошо, – он стоит слишком близко, и благодаря этому я ощущаю ноты одеколона. – Ты уже видела комнату?
– Пока нет, – отвечаю я.
Между беглым знакомством с Катей и поездкой в «Сент-Реджис» на осмотр времени не нашлось.
– По коридору налево, за игровой. Посмотри. Я скоро подойду.
– Договорились, – киваю я.
Проходя мимо гостиной, я слышу доносящаяся мелодию в исполнении Сэма и тихий голос Кати. Звон посуды, скрежет вилки по тарелке. Алек молча уходит, и я отправляюсь по направлению к комнатам. Заглядываю в игровую, по размеру представляющую собой обычную спальню, но по содержанию сокровищницу. В углу стоит палатка, а внутри нее собрание всех возможных плюшевых животных. Тигр, бегемот, змея, лошадь. Прохожу дальше, замечая в конце коридора приоткрытую дверь.
Толкаю ее.
Выглядит как однокомнатная квартира. Планировка открытая, но места достаточно: в одном углу – кровать королевского размера, в центре – небольшой диван, напротив кухонная зона. И не абы какая, между прочим. На такой кухне действительно можно готовить.
Два больших окна выходят во внутренний двор.
Ничто в сравнении с теми временами, когда я сидела с детьми соседей за пятнадцать долларов в час. Высший уровень. Внезапно задумываюсь, а не самая ли я неопытная няня, которую Алек когда-либо нанимал. Не хочу даже думать об этом. Может, все остальные учили его детей языкам, проводили с ними терапевтические сессии по эмоциональному выражению и сдавали отчеты раз в неделю.
Я опускаюсь на диван. Комната красивая, в бежевых цветах, оборудованная со вкусом. Если тут жили другие няни, они не оставили ни малейшего следа. Возможно, именно так и должно быть. Приходить и уходить из семьи Коннован, не зацепившись ни за что.
Алек приходит через полчаса. Сначала я слышу уверенные и тяжелые шаги. Дверь открывается, и он застывает в проеме, силуэт на фоне света.
– Привет, – говорю я. – Комната просто невероятная.
Он заходит внутрь.
– Подходит?
– Да, абсолютно.
– Когда можешь переехать?
– Завтра? – отвечаю я.
Чем скорее съеду из Грейстоуна, тем лучше. Выстроилась целая очередь из танцоров, мечтающих о моей квартире, и я не хочу получить звонок от Мур.
– Подойдет, – говорит он.
Но челюсть напряжена, взгляд скользит от меня к кровати в углу. Может, он начинает жалеть о своем решении. Кто она вообще? Почему я ее нанял?
Возможно, стоило бы встать и предложить сесть ему. Но ни то, ни другое не кажется уместным, не когда он не отрываясь на меня смотрит.
Алек всегда был труден для прочтения.
– Я подписала контракт, – говорю я. – Отправила на почту, но распечатала и взяла с собой. Нужна копия?
– Оставь себе, на всякий случай, – его губы сдвигаются в еле заметную тень недовольства. – Насчет травмы. Работа не усугубит?
– Все будет в порядке.
– С детьми физически нелегко, – продолжает он.
Я качаю головой чуть резче необходимого.
– Поверь, это куда легче, чем стоять на пуантах по несколько часов в день.
В его глазах на мгновение вспыхивает тень улыбки.
– Понял. Не стоит тебя недооценивать.
– Можешь попробовать, – говорю я. – Но учти, придется признать свою ошибку.
– Предупреждение принято, – отвечает он. Потом откашливается, и огонек в глазах исчезает. – Комната в твоем полном распоряжении. Дети знают, что беспокоить тебя нельзя, если я дома. Когда в отъезде, то могут прийти, если что-то случится. Я стараюсь проводить с ними как можно больше времени, но несколько вечеров и утр в неделю меня не будет.
– Конечно. Это логично.
– Дети для меня на первом месте. Твоя работа заключает в том, чтобы следить, что они в порядке, развиваются и не дерутся. Если не справишься, будешь уволена сразу. Не имеет значения, являешься ты подругой Конни или нет.
– Я понимаю, – отвечаю я. – Это твои дети. Естественно.
– Общие помещения...
– Вне доступа. Понимаю, – говорю я. – Обещаю, я не буду мешать.
Он качает головой и проводит рукой по затылку.
– Свободны для пользования.
– О.
Даже когда он дома? Кажется сомнительным. Алек производит впечатление человека, который яростно охраняет личное пространство. И пусть мы под одной крышей, мне вряд ли удастся узнать, каков он под маской.
– Как вела себя Уилла? – спрашивает он.
– Проблем не возникло. Думаю, она присматривается, держась отстраненно.
– Хорошо. Сообщи, если что-то изменится.
Что может сделать восьмилетка? – думаю я. Но просто киваю.
– Конечно.
Между нами повисает пауза. Я натягиваю улыбку.
– А ты где спишь?
– Моя спальня в противоположном крыле, – отвечает он.
Значит, между нами детские комнаты.
Алек поворачивается к двери, но замирает, положив ладонь на косяк.
– Добро пожаловать, Изабель.
В груди что-то сжимается от того, как он произносит мое имя.
– Спасибо... Алек.
7. Изабель
Голос мамы в наушниках больше похож на быстрый вихрь испанского и английского, перемешанных и подернутых тревогой. Я слушаю ее, продолжая распаковывать одежду в своей новой комнате. Хорошо, что прошлое жилье было с мебелью. Все, что у меня есть, умещается в два чемодана и большую сумку из «Икеи». Впридачу с велосипедом, я живу в многомиллионных апартаментах Алека Конновaна.
– Может, стоило бы сосредоточиться на восстановлении, – говорит мама. – Чтобы через пару месяцев вернуться в балет.
– Мам, мне нужно зарабатывать деньги.
– Тогда переезжай домой. Можешь вести занятия для местных детей.
Я хмыкаю.
– Не думаю, что хоть одному из них это нужно. Сейчас все хорошо, мам. Стабильно. По крайней мере до тех пор, пока не разберусь с бедром.
– Я не знаю этого мужчину, – резко отвечает она. – Он может быть кем угодно. И жить с ним под одной крышей? Это небезопасно.
Я вздыхаю.
– Он брат Конни, мам. Ты же знаешь Конни. Вы знакомы.
– И что? Я бы переживала, будь он самим Папой Римским. Он может оказаться подонком.
– Он не такой, – говорю я.
Даже близко не был, за все-то годы, что его знаю. К сожалению.
Ее неодобрение обижает. Как и всегда. Но эта неделя и без того была наполнена неприятными событиями, и лимит исчерпан. Поэтому ее слова проходят мимо.
Рассказывать родителям, что меня выгнали, было самым трудной частью недели. Я написала маме сообщение, зная, что она поделится новостью со всей семьей менее чем за час. Это избавило от десятков неудобных разговоров.
– Приезжай на ужин в воскресенье, – говорит она. – Приедут Себастьян с Еленой. И двоюродный брат. Сейчас тебе нужно быть с семьей.
Да, где каждый задаст тысячу вопросов. Брат с сестрой уже обрывают мне телефон, а вживую будет еще хуже.
– Может быть. Я пока не знаю расписание, – отвечаю я. – Надо будет уточнить.
Можно услышать неодобрение в ее голосе.
– Новый работодатель не владеет твоей жизнью.
– Конечно, нет.
– Тебе нужны выходные.
– Их не было, когда я танцевала, – тихо вздыхаю. – Мам, мне пора. Передай папе, что я его люблю.
– А маме ты не передашь?
Я закатываю глаза.
– Люблю тебя, мам. Пока.
Комната снова наполняется тишиной. Кровать мягкая, в комоде уже разложены вещи, мини-холодильник забит любимыми снеками.
Распаковать остатки вещей не занимает много времени. Особенно легко игнорировать чемодан, в котором лежит форма и одежда для тренировок.
Они мне больше не нужны.
Бедро уже почти не болит, и все благодаря неделе без репетиций. Ненавижу, что отдых действительно помогает и что тело меня подводит. Ненавижу, что влюбилась в балет, когда мне было всего пять.
И еще ненавижу, что скучаю по этой рутине до боли. Каждую ночь я по привычке прокручиваю партии в голове, прежде чем заснуть. Считаю такты, барабаня пальцем по покрывалу.
Задумываюсь, кто же теперь танцует мою партию.
Кто-нибудь вообще подумал написать мне и узнать, как себя чувствую? Ирина, прима, точно нет. Но, может, Симона или Бет?
Я оглядываю комнату. Мой новый дом. Слава Богу, что он вообще есть. Как бы неловко ни было работать на Алека Коннована, теперь хотя бы есть, чем заняться.
Иначе я бы с ума сошла.
По расписанию я выхожу из комнаты и спускаюсь на лифте в гараж, где у машины уже ждет Мак. Издали он выглядит угрожающе. Руки скрещены на груди, татуировки тянутся вверх по шее. Но, увидев меня, он улыбается.
– День второй, – говорит он.
Забирать детей оказывается так же легко, как и вчера. Сэм все еще радостно игнорирует реальность, а Уилла устраивает молчаливый бойкот. Хотя, уже будучи в машине, мне передают записку о том, что через три недели у Сэма шоу.
Три недели, которые кажутся целой вечностью.
Дома все повторяется, как по сценарию. Перекус, домашняя работа и игры. Уилла садится за кухонный стол и с неохотой разворачивает книгу.
Я задумываюсь о том, чтобы подойти к ней. Но напряженная поза говорит громче слов. Даже не думай.
Когда я поворачиваюсь к Сэму, Уилла вдруг произносит:
– Ты сказала, что знаешь мою тетю, – начинает она. – А я о тебе ни разу не слышала.
– Да, мы с Конни дружим уже несколько лет.
– Хм. Папа сказал, ты балерина, – ее голос полон сомнений.
– Так и есть. Я танцую с того возраста, сколько сейчас Сэму. Последние годы выступала с Нью-Йоркским Балетом.
– Ну, не сейчас. Сейчас ты няня.
Я стискиваю зубы. Она все еще говорит отстраненно, не глядя на меня. Неудивительно, что другим няням с ней было тяжело.
– Да. Я сильно повредила бедро и нужно время, чтобы восстановиться, прежде чем получится вернуться на сцену.
Это вынуждает ее повернуться. Ореховые глаза оценивающе пробегают по мне.
– Ты выглядишь нормально, – говорит она.
Звучит совсем не как комплимент.
– Больше всего болит, когда танцую. А вот при ходьбе почти не чувствуется, – я делаю шаг ближе. – Что за домашняя работа?
Глаза у нее непроницаемые. Прямо как у отца.
– Не твое дело.
Воу. Настоящий котенок, который шипит при первом приближении.
Я улыбаюсь.
– Поняла. Я тоже люблю делать уроки в одиночестве. Слышала, ты круто шаришь в математике.
– Ага.
– И что у тебя было много нянь. Четыре только за последний год, да? – говорю я. Катя рассказала. Она работает у них домработницей уже много лет. Одна из немногих, кого Уилла вообще выносит, похоже. – Должно быть, раздражает, когда люди постоянно приходят и уходят.
Уилла ничего не отвечает, но смотрит на меня.
– Давай знакомиться потихоньку. Я не буду лезть с расспросами, – говорю я. – Если захочешь выучить пару балетных движений, просто скажи. Думаю, будет весело. А пока пойду поговорю с Сэмом насчет его задания и не буду тебе мешать.
Уилла продолжает смотреть вслед. Я выдыхаю только тогда, когда покидаю кухню. С младшими братьями и сестрами, в отличие от Уиллы, было проще, но я помню, как важно было разговаривать с ними как со взрослыми.
В конце концов, я ворвалась в ее жизнь. Все правила она и так знает. Последнее, что ей нужно, это чтобы я пыталась командовать.
Может, в этом и была ошибка предыдущих нянь.
Мы с Сэмом немного болтаем, прежде чем я замечаю в углу стопку настольных игр. Требуется немного уговоров, прежде чем он хватается за любимую.
– Может, позовем Уиллу поиграть с нами?
Сэм долго и задумчиво смотрит на коробку.
– Ладно, – говорит он и выбегает к сестре.
Мы заходим в гостиную. Уилла закончила уроки и теперь лежит на диване, раскрашивая книжку.
– Поиграй с нами, – говорит Сэм и плюхается на мягкий ковер. – Ну давай.
Я сажусь рядом, скрестив ноги, и открываю коробку.
– Вы точно победите. Я вообще не знаю, как в это играть.
Это не убеждает Уиллу. Мы с Сэмом играем два раунда подряд, и он смеется каждый раз, когда я нарочно ставлю фишку не туда. Слава Богу, что существует Сэм. Он будто каждое утро просыпается с решением быть счастливым.
Уилла делает вид, что не смотрит.
И вот так нас и находит Алек. Возвращается домой раньше обычного, заходит в квартиру.
– Привет, ребята, – говорит он.
Он останавливается у кухонного стола, где лежит тетрадь Уиллы.
Уилла приподнимается на диване и смотрит на него.
Я повышаю голос.
– Мы заняты настольными играми. Присоединишься?
Алек поднимает брови. Я уверена, что он откажется. Но потом смотрит на Сэма, полностью сосредоточенного на изучении игрового поля, отчего между бровей образовалась складка.
– Конечно, – соглашается он. – Дайте минутку.
Проходит секунд пятнадцать, и Уилла, отбросив нарочитую отстраненность, садится напротив.
– Ты неправильно ходишь, – заявляет она, но не успевает договорить, как снова оглядывается на отца, снимающего пиджак.
Я сдвигаюсь, освобождая место для Алека. Он опускается рядом, скрещивая длинные ноги с легким стоном. Глубоким, немного хриплым. Его плечо касается моего.
– Ну, кто выигрывает?
– Я! – восклицает Сэм.
– Точно не я, – говорю я, перебирая маленькие фишки-лабиринты. – Мне даже удача новичка не помогает.
Голос Алека понижается.
– Умело разыграно, – шепчет он.
Я улыбаюсь в ответ. Ага, но быть может, я и не лучшая в своей игре.
Он берет фишки уверенным движением, давая понять, что играл и раньше.
– Мне нужно будет поговорить с тобой после ужина. Насчет расписания на следующую неделю. Я уеду на несколько дней.
– Конечно, – отвечаю я. На пару слишком долгих секунд встречаюсь с ним взглядом. – Постучишь?
– Постучу, – говорит он.
– Ну давай !Твоя очередь, папа! – жалуется Сэм.
Алек улыбается.
– Ладно, посмотрим...
Я не думаю, что когда-либо раньше видела его улыбку. Небольшую, еле заметную, но сразу смягчающую суровые черты лица. Она будто давно лежала где-то в пыльной коробке, запертая и забытая.
Мы играем еще пару раундов. Уилла оживленная, разговорчивая, даже почти веселая. Она и Алек соревнуются, кто быстрее проложит путь, а Сэм сосредоточен только на том, чтобы собрать как можно больше фишек и немного схитрить.
Когда я тянусь за кубиком, Алек делает то же самое. Наши руки соприкасаются, его теплая ладонь касается тыльной стороны моей.
Я отдергиваю руку.
– Извини.
– Нет, твоя очередь, – он смотрит на меня с легкой насмешкой. Отвести взгляд становится трудно. – Просто я слишком хочу победить.
– За победу полагается приз?
– Моя жажда победы была бы менее неловкой, если бы да.
Это заставляет улыбнуться.
– Можем придумать какой-нибудь, чтобы спасти твое эго.
– Это, – говорит он, и взгляд скользит к моим губам, – было бы еще хуже.
С другого конца игрового поля раздается острый голос Уиллы.
– Давайте уже играть. Или пойдем ужинать.
Алек прочищает горло и протягивает мне кубик.
– Твоя очередь, – тихо говорит он.
Может, и правда моя, но это совсем не значит, что я держу ситуацию под контролем. Решение бросить балет, наверное, хорошо скажется на состоянии бедра, а вот ежедневно находиться рядом с этим мужчиной – определенно ужасно для здоровья.
