Текст книги "Моя идеальная ошибка (ЛП)"

Автор книги: Оливия Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Тепло разливается по моему телу, как растопленный мед, заполняя пустоты, о которых не подозревала.

За окном дождь усиливается, тяжелые капли бьют о стекло.

Губы Алека вновь касаются моих.

– Я хочу дать тебе все.

– Мне не нужно все. Только ты.

Он улыбается.

– Я твой. Но все остальное ты тоже получишь.

Я прижимаюсь к нему, наши тела соприкасаются в каждой точке, и шепчу слова, едва касаясь губ.

– Я тоже тебя люблю.

Алек целует меня так глубоко, что перехватывает дыхание, затем слегка отстраняется.

– Повтори.

– Я люблю тебя, – выдыхаю я.

Его объятия крепки, но мы все равно опускаемся на неровные деревянные доски. Алек встает на колени, притягивая меня к себе.

– Милая, – бормочет он, проводя рукой по моей спине и целуя с яростью, лишенной обычной изысканной медлительности. Его губы скользят по щеке, шее, щетина на подбородке заставляет меня дрожать. – Люблю тебя, – шепчет он в мою кожу. – Я забыл, каково говорить кому-то эти слова и чувствовать их каждой клеточкой тела.

Я запускаю пальцы в его волосы. От нахлынувших эмоций перехватывает дыхание. Глаза застилает влажная пелена.

– Я тоже люблю тебя. Так давно...

Его губы скользят по краю топика, касаются кожи на груди.

– Ты нужна мне. Навсегда, – хрипит он, крепко обхватив мою талию. – Я хочу... всего этого. Не знал, что тоже по этому скучал. По желанию. Оно заставляет меня чувствовать себя живым. Ты делаешь меня живым.

Я приподнимаю его лицо, и мы снова целуемся. Всепоглощающе. Каждая клеточка тела будто охвачена пламенем. Я чувствую слишком много, и все это сосредоточено здесь, в тесном пространстве между нашими телами. Ничего больше не существует.

Алек ложится на пол, укладывая меня сверху. Его руки скользят по спине вверх-вниз, а губы не перестают целовать.

Надеюсь, он никогда не остановится.

– Люблю тебя, – снова шепчу я. Его карие глаза потемнели, в них пляшут искры, но теплее, чем когда-либо. – Я никогда раньше не говорила этого мужчине.

Он касается моей щеки тыльной стороной ладони.

– Для меня это честь.

Я чувствую себя невесомой, будто вот-вот улечу, и в то же время прочно прикованной к этому человеку. Пальцы скользят по морщинкам у глаз, высоким скулам, густым волосам с легкой проседью. Касаюсь его губ, все еще не веря, что он здесь. Лежит в костюме на старом полу и смотрит снизу вверх, будто я – весь его мир.

Может, мы улетим вместе.

Я сильнее прижимаюсь к нему, целую шею. Алек вздрагивает, и тогда я чувствую что-то твердое, упирающееся в живот. Его руки опускаются ниже, скользя по тонкой ткани лосин.

Упираюсь ладонью в его грудь, слегка приподнимаясь.

– Ты возбудился?

Алек поднимает бровь, но улыбается.

– Я не настолько стар.

– Знаю, – смеюсь я. – Не думала, что признание в любви так на тебя подействует.

– М-м, ну вот так вышло, – он сжимает меня крепче. – Я всегда хочу быть внутри тебя, милая. Мое любимое место.

Щеки пылают. Бросаю взгляд на полуоткрытую дверь. Диана не появится до вечера.

– Что ж, – целую его. – Как хорошо, что студия в нашем полном распоряжении...

40. Изабель

Две недели спустя

Он расслабленно лежит рядом со мной, глаза закрыты, а дыхание ровное. Сложив руки за головой, Алек выглядит заснувшим. Но когда усиливаю хватку, он стонет.

– Что хочешь на ужин? – спрашиваю я.

– Итальянскую кухню. Индийскую. Любую на «И».

Провожу пальцами по его члену, ощущая выпуклость вены. Кожа тонкая и горячая под пальцами. Я лежу на боку, любуясь его обнаженным телом.

– М-м. Пиццу. Детям понравится, – говорю я.

– Да, давай... Черт.

Я провожу большим пальцем по чувствительному участку под головкой, наслаждаясь его реакцией. Обожаю так делать. Дразнить Алека. Наблюдать, как меняется его выражение лица.

И обожаю видеть в кровати, полностью моим. Его тело восхитительно. Плечи, темные волосы с сединой у висков и мощный торс, не говоря уже о мускулистых линиях. Но ничто не сравнится с тем, как он выглядит, теряя контроль... и осознавать, что именно я тому причина.

– Что-то не так? – сладко спрашиваю я.

– Ты дьяволица, – хрипит он.

Я медленно провожу рукой от основания члена до головки, наслаждаясь, как у него перехватывает дыхание.

– Думала, я хорошая.

– О, да. Ты моя хорошая девочка. Которая сейчас меня изводит, – его голос хриплый, но искренний. Грязные разговоры больше не из книг. Они наши, настоящие. – Ты делаешь меня таким твердым.

– Я обожаю твой член, – шепчу я.

Он улыбается.

– Знаешь, я всегда любил, когда ты озвучивало свои желания, но это? Да. Целый день бы слушал.

Я усиливаю хватку. За недели наших официальных отношений я успела хорошо его изучить. Как и самого Алека. Было непросто совмещать с графиком, детьми и ранними подъемами. Но мы оба удивительно изобретательны, когда чего-то хотим. Счастье окутало нас, как теплое одеяло, и я молюсь, чтобы мы никогда его не сбросили.

– Я уже привыкла к размеру, – говорю я. Медленно проводя рукой по всей длине, медленнее, чем ему нравится, сводя тем самым с ума. – Не думаю, что теперь меня устроил бы обычный.

Алек открывает глаза.

– Отлично, – рычит он. – Потому что этот весь твой.

– Именно так.

– Как и ты вся моя.

Его взгляд скользит по моему почти обнаженному телу, и я никогда не устану от его желания, окутывающего, как теплое объятие. Оно заставляет меня чувствовать себя красивой, сильной... и в безопасности. В безопасности быть собой.

– Я тут подумала, – говорю я, сжимая сильнее.

Он снова закрывает глаза, дыхание учащается.

– М-м?

– Скоро мне придется съехать.

Он резко открывает глаза.

– Что?

– Мы же теперь встречаемся, – говорю я, по-прежнему слегка смущаясь.

До сих пор в голове не укладывается. Девушка Алека Коннована. Конни знает, но мы еще не ходили с ней и Габриэлем на ужин, не появлялись вместе на мероприятиях. Сегодня наш первый полностью свободный вечер. Она забрала племянников, и в квартире впервые долгое время стало тихо.

– Да, – говорит Алек. – Думаешь, я этого хочу? Потому что нет, точно нет.

Я улыбаюсь.

– Когда через пару недель я начну работать в студии, и тебе придется искать новую няню. Где она будет жить?

– Сниму квартиру неподалеку, – отвечает он. – Или ты переезжаешь сюда, ко мне в спальню. Я хочу, чтобы ты спала здесь каждую ночь.

Я снова медленно провожу рукой по его члену.

– Я тоже этого хочу, – произношу я. – Но мне нужна своя квартира. Как бы сильно тебя ни любила, съезжаться пока рано.

Боюсь, это убьет отношения, не дав им как следует начаться. Нам нужно время свыкнуться с новой рутиной, мне освоиться в новой студии, а Алеку привыкнуть к новому ритму жизни. А когда мы решим жить вместе, я хочу, чтобы это было официально. Не просто мое встраивание в его жизнь, а строительство нашей общей.

Одна мысль о нас наполняет таким счастьем, что аж больно в груди.

– М-м. Понимаю, о чем ты, хоть и не согласен, – он стонет и запрокидывает голову на подушку. – Ладно. Помогу тебе найти квартиру поблизости.

– Очень удобная позиция, чтобы добиваться своего.

– О да, сейчас можешь спрашивать о чем угодно и на все я отвечу «да».

Я улыбаюсь.

– А каким ты видишь наше будущее?

Он кряхтит.

– Эээ, не это я имел в виду.

Меня это смешит.

– Я хочу восстановить карьеру, иметь свой маленький угол... и встречаться с тобой. Хочу приходить на семейные ужины, лучше узнавать детей, ездить с тобой в командировки, чтобы побыть наедине. Хочу быть твоей девушкой. Вот чего я хочу.

Алек кивает.

– Да. Именно... да. Я тоже этого хочу. Только чтобы ты ночевала здесь каждую ночь.

Я сжимаю хватку, и он резко выдыхает.

– Многие ночи буду, – говорю я. – Но не все.

– Пожалуй, – кряхтит он, – как-нибудь переживу.

Смеясь, я нависаю над Алеком, и длинные волосы рассыпаются по его ногам.

– Расскажи, каким ты видишь наше будущее.

Затем беру в рот его возбужденный член. Алек ругается сквозь зубы, а я замираю, доводя его до грани, но не переходя ее. Обожаю это. Открыла для себя пару дней назад, это теперь мой любимый способ сводить его с ума.

Он тоже любит это делать... но после я едва могу стоять на ногах, а на сегодня у нас запланировано свидание.

Алек глубоко вдыхает.

– Так. Я вижу... вижу... тебя рядом. Ты становишься на ноги. Твоя студия танцев... ах, черт. Ладно. Она становится успешной. Тебе нравится твое дело, а мне видеть тебя счастливой. Когда придет время, я наконец уговорю тебя переехать ко мне... – его дыхание сбивается, мышцы живота напрягаются, и я вновь поднимаю голову.

Наблюдаю, как пульсирует его член, слышу стон.

– Дьяволица, – бормочет он.

Я усмехаюсь и снова беру его в рот.

– Продолжай, – говорю я, обхватывая его губами.

Алек повинуется.

– Ты переезжаешь ко мне. Дети, конечно, обожают тебя. К тому времени будут умолять вернуться. Мы поедем в чудесное путешествие. Я сделаю... черт. Ладно. Я сделаю тебе предложение, – он смотрит на меня темными глазами, на лбу выступает пот. И выглядит совершенно серьезным.

Теплое чувство разливается в животе.

– Ты говоришь «да», – хрипит он. – В день свадьбы мы... ну. Повторим все это. После церемонии.

Хочется улыбнуться. Я лишь киваю, двигаясь вдоль его длины.

– А потом, – шепчет Алек, отбрасывая прядь волос с моего лица, и его взгляд теплеет, – я проведу остаток дней, делая тебя счастливой. Мы можем завести еще одного-двух детей, если захочешь. Много этим заниматься... Боже, одна мысль о том, чтобы попытаться зачать с тобой ребенка, заставляет... – он обрывается на полуслове, снова запрокидывая голову.

Я успеваю убрать рот, прежде чем он кончит, и Алек ругается от разочарования.

Улыбаюсь ему.

– Закончил?

– Я кончил десять минут назад, – бурчит он. Тянется к своему члену, набухшему до болезненности. – Иди сюда. Расскажи, что обо всем этом думаешь, пока я буду находиться внутри тебя.

Алек садится и стаскивает с меня трусики. Я приподнимаю бедра, позволяя снять их, и наслаждаюсь его хриплым стоном.

– Да, – бормочет он, проводя пальцем между моих ног. – Вся мокрая для меня, милая.

– Всегда, – шепчу я.

Подгибаю ноги, упираясь ступнями в кровать, пока он находит нужное положение, а затем медленно входит, заставляя нас обоих резко выдохнуть. Алек стоит на коленях, что дает идеальный рычаг для мощных, медленных толчков, сужающих мой мир до одних лишь ощущений.

– Расскажи, – требует он.

Я поднимаю ноги, закидывая их Алеку за голову. Его глаза вспыхивают, бедра начинают двигаться быстрее. Такая позиция позволяет получить максимальное удовольствие. И наблюдать, как Алек теряет контроль. Обычно это доводит до кульминации одновременно с ним.

– Мне нравится этот план, – с трудом выдыхаю я. – Люблю тебя и мысль быть с тобой всегда... однажды выйти замуж...

Он стонет, опускаясь на локти. Прядь волос падает на лоб, и я отбрасываю ее назад. Его кожа обжигающе горяча.

– Ты моя, – говорит он. Губы едва касаются моих, а пальцы вплетаются в волосы. Тело балансирует на грани оргазма, и каждый его толчок приближает к краю. – Скажи, что ты моя.

– Я твоя, – отвечаю я, обвивая руками его плечи. Алек стонет мне в шею, и чувствую, как он кончает: горячие волны, резкие толчки бедер, увлекающие меня в пучину наслаждения.

Мы дышим в унисон, прижавшись лбами, тела слились так, что я уже не понимаю, где заканчиваюсь я и начинается он.

– А ты мой? – шепчу я.

Он улыбается.

– Всегда, милая. Всегда.

Душ мы принимаем дольше запланированного. С трудом приходим в себя после страстных объятий, ведь есть планы на вечер. Именно поэтому Конни и Габриэль согласились посидеть с детьми.

Я сижу на столешнице в ванной и наблюдаю, как он застегивает рубашку. Волосы еще влажные после совместного душа, а свои даже не пыталась сушить и просто собрала в тугой пучок на затылке.

– Если мы быстро заедем, – говорит Алек, – то и уйдем так же быстро.

Я ухмыляюсь.

– Так стыдно появляться со мной на людях?

Он бросает на меня темный взгляд.

– Я просто хочу больше времени провести с тобой и меньше с этой толпой.

– Заедем, сделаем пожертвование и свалим, – соглашаюсь я.

Алек застегивает последнюю пуговицу.

– Именно. Ты выглядишь потрясающе, Изабель.

Я улыбаюсь еще шире. На мне всего лишь черное платье, балетки и минимум макияжа. Но чувствую себя прекрасно, щеки еще горят от горячей воды и... чего-то другого, теплого чувства в груди, не покидающего меня уже несколько недель.

– Спасибо.

Алек кладет руку мне на колено, пальцами рисуя круги.

– Моя хорошенькая девочка.

– Ты тоже отлично выглядишь, – я поправляю воротник его рубашки. Мне не надоедает прикасаться к нему интимно, по-хозяйски. Этот мужчина мой. – Ты всегда такой. Красивый, загадочный, притягательный...

Брови Алека приподнимаются.

– Притягательный?

– Да. Все замечают, когда ты входишь в комнату.

– Думаю, ты говоришь о себе, Иза.

Я провожу пальцами по его волосам, откидывая их назад.

– Нет. Я о тебе. Именно это чувствовала все эти годы, с первой нашей встречи. Помнишь, когда мы познакомились? В коридоре у квартиры Конни. Ты приходил, а я уходила.

Глаза Алека смягчаются.

– Помню. Это было пять лет назад.

– М-м-м.

– Я, наверное, выглядел изможденным, – говорит он. – Тогда прошло всего несколько месяцев после... В первый год с Сэмом я почти не спал.

– Ты действительно выглядел уставшим, – признаю я. – Может, немного потрепанным. Но одним своим видом перекрыл мне весь доступ к кислороду. Мы пожали друг другу руки. Помнишь?

Он встает между моих ног.

– Помню.

– Правда?

– Конечно. Я не должен был обращать на тебя внимание в таком состоянии, но не смог устоять. Даже тогда... – его губы растягиваются в полуулыбке. – И каждый раз, когда случайно встречались после, я снова и снова ловил себя на мысли, какой же все-таки извращенец. Хотел узнать тебя лучше. Чувствовал влечение.

Я хохочу.

– Извращенцем? И кем же ты себя считаешь сейчас?

Он обхватывает мою талию руками и наклоняется, пока наши лбы не соприкоснутся.

– Понятия не имею, и мне все равно. Меня волнует только твое мнение.

– Я думаю, ты лучший человек из всех, кого когда-либо знала, – говорю я. – Но также думаю, что ты тянешь время. Мы оба готовы к выходу.

Он стонет и закрывает глаза.

– Это не тот романтический вечер, о котором я мечтал.

Я смеюсь.

– Мне кажется, он идеален. И как только закончится...

– М-м-м, мы вернемся сюда, и будем совсем одни.

Он поднимает меня со столешницы, и я скольжу по его телу, мягко приземляясь на носочки.

– Тогда поехали, милая. Встретимся с волками.

Ежегодный рождественский сбор средств «Сент-Реджиса» – главное событие года. Они звонили трижды, чтобы подтвердить присутствие Алека. Оказывается, он один из крупнейших благотворителей.

Мак везет нас. И он, и Катя удивительно спокойно восприняли мой переход из роли сотрудника к девушке Алека. Катя целый час говорила, как я ей нравлюсь и как она рада, а Мак просто сказал, что счастлив за нас.

– Рабочие отношения могут быть сложными, – добавил он тогда. – Надеюсь, вы справитесь.

Мы были одни в машине, и я не удержалась.

– Могут быть сложными. Но могут того стоить. Ты же согласен?

Он не ответил, но взгляд упал на кофе и сэндвич в подстаканнике. Мы оба знали, кто их приготовил. Не обязательно было класть печенье в его ланч-бокс или варить свежий кофе настолько часто.

Я подозревала, почему она это делала.

Алек предлагает руку, когда мы входим на мероприятие. Школа арендовала пентхаус в нескольких кварталах от кампуса, и декор впечатляет. Снежинки свисают с высоких потолков, музыка льется из скрытых динамиков. Зал уже полон.

Я прижимаюсь к Алеку.

– На что собираешься делать ставку?

– Ставку?

– Школа разослала список лотов для слепого аукциона. Их описывали дети и сопровождали рисунками. Милая задумка.

Алек усмехается.

– Так они собирают деньги?

– О, да. Я читала в рассылке. Тебе тоже пересылала.

– Надо было прочитать.

– Ты занят.

Его губы касаются моего виска.

– Для тебя у меня всегда есть время. Ты так вкусно пахнешь.

– М-м-м. На нас смотрят.

– Пусть смотрят, – говорит он.

Мы берем по бокалу шампанского и идем вдоль рядов с лотами. В задней части зала размещены столы с аукционными предметами. Перед детскими рисунками в рамках стоят чаши, наполненные записками со ставками.

К нам приближается группа женщин. Среднюю я сразу узнаю, мы пересекались на прошлом мероприятии «Сент-Реджиса». Та самая, что отпускала комментарии про меня и Алека. Мать подружки Уиллы, которая приглашала его на «ужины».

– Алек, – тепло говорит она.

Остальные тоже улыбаются, но взгляды скользят к его руке на моей талии.

– Дамы, – кивает он. – Прекрасное мероприятие, как всегда.

– Спасибо. Как рада, что вы пришли. Уже посмотрели лоты?

– Да. Вон там что-то похожее на газонокосилку, – кивает он в сторону. – Дети очень изобретательны.

– Чудесная идея, правда? – женщина смотрит на меня, и ее улыбка становится чуть шире. Выглядит фальшиво. – Вижу, вы снова пришли с няней.

Рука Алека плотнее сжимает мою талию.

– Нет. Изабель моя девушка.

41. Алек

– Вот так! – слышится голос Изабель, теплый и воодушевляющий, и легкий топот детских ног. – Молодцы, девочки, просто замечательно!

Я прислоняюсь к дверному косяку. Изабель показывает трем маленьким девочкам, одна из которых Уилла, основные балетные позиции. Студия светлая, просторная, в воздухе еще витает легкий запах свежей краски.

Занятия официально еще не начались. Уилла – первая ученица Изабель, подопытный кролик, и пока она в восторге от каждой проводимой здесь минуты. Даже уговорила двух лучших подруг прийти на следующее занятие.

Изабель одета почти так же, как в тот первый раз, когда увидел ее в старой Академии Танца, кружащейся в солнечных лучах среди пылинок. Темные волосы собраны в высокий пучок. Руки обнажены, длинные ноги в лосинах. Сама грация в атласных пуантах, она демонстрирует девочкам различные стартовые позиции в балете.

Ни она, ни Диана не позволили вложиться в студию. Я предлагал. Дважды, если быть совсем уж честным, и Изабель отказалась. Я понимаю почему. Свобода – прекрасная штука, а она не знала ее очень давно.

Хочу помочь, но еще больше хочу, чтобы она летела на своих крыльях.

Я унаследовал компанию. Знаю, как сложно сделать ее своей; и часть меня завидует ей, шансу построить что-то с нуля.

Девочки замечают меня не сразу. Первой видит в огромном зеркале Уилла.

– Пап! – зовет Уилла. Она улыбается от уха до уха. – Смотри, мы делаем третью позицию.

– Вижу. Отлично получается. У вас тоже, девочки.

– Останешься посмотреть?

– Конечно, – говорю я. – Но, кажется, осталось всего десять минут.

Девочки переглядываются и тут же начинают шептаться. Изабель смеется и кивает.

– Да, – тепло говорит она. – Можем попробовать.

Оказывается, они уже просили ее показать вращения, но та отложила это до конца занятия. Девочки стараются. Изабель терпелива, внимательна и совсем не так строга, как я ожидал. Хотя не стоит удивляться, в ней всегда присутствовала бережная мягкость.

После занятия, когда девочки садятся переобуваться, Изабель подходит ко мне.

– Привет, – говорит она.

Я обнимаю ее за талию.

– Привет, милая.

– Все прошло отлично, – в ее голосе звенит восторг. – Правда, очень здорово. Мне нравится преподавать.

– У тебя прекрасно получается, – бормочу я, касаясь губами ее виска.

Она вздыхает. Счастливо вздыхает.

– Бывшие педагоги в гробах бы перевернулись, увидев мои методы. Они все живы, но ты понял. Они многому меня научили, были потрясающими, но не хочу быть такой же. Хочу, чтобы детям танец приносил радость. Что не обяза... О, девочки, вы уже готовы?

Уилла кивает и смотрит на меня.

– Мы можем подвезти Дору и Элси?

– Да, и мы уже согласовали это с вашими родителями, – говорю я обеим. – Пойдемте, девочки, садитесь в машину.

– Вас ждет перекус, – добавляет Изабель.

Девочки мчатся вперед, а мы следом идем неспешным шагом.

Я касаюсь ее руки своей.

– Торжественное открытие через три недели.

Она улыбается.

– Спасибо, что напомнил. Я только успела забыть.

– Не волнуйся. Вы с Дианой знаете, что делаете.

– Да, но не знаем, наберутся ли группы, или будет... знаешь что? – на ее губах расцветает широкая улыбка, освещая все лицо и заставляя карие глаза искриться.

Боже, как я люблю это. Делать эту девушку счастливой стало моим призванием. Может, «Контрон» просто работа. А это моя страсть. Если не преуспею в жизни ни в чем, кроме как сделать счастливыми ее и своих детей, можно считать, что я прожил хорошую жизнь.

– Что? – спрашиваю я.

– Решила, что неважно, что будет. Я просто счастлива, что попробовала. И если не получится... найду что-то еще. Стану художницей. Научусь скачкам. Пойду в маркетинг.

– Или поступишь в бизнес-школу и присоединишься к семейному делу, – говорю я.

Она смеется.

– Боже, можешь это представить? Ни за что. Оставь это себе, Конни и Нейту. Я люблю тебя, но вместе мы больше не работаем.

– Критикуешь? – спрашиваю я, но тоже улыбаюсь.

Официально она больше не няня моих детей. Я понял ее опасения. Принял их. Наняли новую няню, женщину за шестьдесят без диплома по детской психологии, но с двадцатью годами опыта. Изабель присутствовала на собеседовании. Я также поговорил с Уиллой. Объяснил, что не няня удерживает меня на расстоянии, а работа.

Слышать от Изабель слова Уиллы было больно. Больно, душераздирающе и важно. Я поклялся, что Уилла и Сэм всегда будут знать, они на первом месте.

– Я? Критикую великого Алека Коннована? Никогда, – она криво улыбается, дразняще, и мне хочется стереть эту улыбку поцелуем.

– Вы идете или как?! – кричит Уилла.

Мы замедлили шаг до черепашьего.

***

Дома дверной звонок раздается уже через час. Изабель еще в душе, и я открываю дверь. Двое детей тут же оказываются рядом.

– Привет! – говорит Конни.

Она широко улыбается, протягивая руки. Рядом стоит Габриэль с двумя огромными пакетами продуктов.

Уилла сияет. Сэм прижимается к моей ноге, но с любопытством разглядывает тетю и нового дядю.

– Привет, – отвечает Уилла. – Что в пакетах?

– У меня появилась идея, – говорит Конни. – Давайте приготовим пиццу? Я принесла тесто и начинку. Каждый сделает свою, с любыми топпингами.

Габриэль смотрит на меня.

– Ни один из нас не умеет готовить, – обращается он ко мне. – В конце-концов, наверное, закажем доставку.

– Внизу по улице есть отличное местечко, – говорю я. – Одну гавайскую, одну маргариту, и дети будут счастливы.

Он усмехается.

– Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста.

Конни хмурится.

– Нет, мы готовим. Это отличное занятие. Сэмми, покажешь, где холодильник?

Дети минут десять скачут вокруг Конни и Габриэля, прежде чем окончательно освоиться. Уилла обожает Конни, а Сэм, преодолев застенчивость, готов радоваться чему угодно.

Изабель выходит из спальни буквально через пару минут. В невероятной зеленой блузке и черных джинсах, волосы мягко рассыпаны по плечам. Они с Конни обнимаются, и ее уводят на кухню «поговорить по-женски» перед нашим уходом.

Наблюдать за ними вместе странно. Хотя не должно бы. Но приходится свыкаться с двумя ипостасями Изабель – подруги Конни и моей девушки. Потребуется время и мне, и Изабель с Конни, чтобы привыкнуть к новой динамике.

Но почему-то я не переживаю об этом. Мы справимся.

Габриэль протягивает мне пиво, которое явно стащил из холодильника.

– Возможно, пригодится, – говорит он.

– Скорее всего. Спасибо. И спасибо, что пришли посидеть с детьми.

– Всегда пожалуйста, – он ухмыляется. – Конни хочет проводить больше времени с племянниками, а я люблю детей. Странно думать, что когда-нибудь они появятся и у нас.

Я поднимаю бровь, и он смеется.

– Не сейчас, не волнуйся. Я не намекаю.

– Это действительно странное чувство, – говорю я. – Иметь детей. Но после того, как они появляются, это становится самой естественной вещью на свете.

Он согласно мычит. Мы стоим плечом к плечу, наблюдая, как дети разглядывают гору начинки, которую притащила Конни. Этого хватило бы на десятерых. Сцена заставляет меня улыбнуться. Моя младшая сестра вечный перфекционист.

– Волнуешься? – спрашивает Габриэль.

Я делаю долгий глоток пива и наконец отвечаю.

– Будет интересно, это точно.

– Я кое-что понимаю в знакомствах с семьей девушки, – говорит он, – когда тебя встречают без восторга.

Я фыркаю.

– Да, понимаешь. Но извиняться не стану. Нам нужно было тебя проверить.

– Конечно. И теперь проверять будут тебя, – он ухмыляется. – Но это всего лишь первая встреча. И если все пройдет ужасно, значит, дальше может быть только лучше.

Я чокаюсь с ним бутылкой.

– Воодушевляюще. Тебе стоит стать мотивационным спикером.

– И уйти из «Томпсон Интерпрайзес»? – говорит Габриэль. – Тебе бы это понравилось, да?

Я качаю головой.

– Сделай одолжение нам обоим и продай компанию, тянущую тебя ко дну. Мы оба знаем, что это была плохая покупка. И я знаю того, кто использовал бы ее куда разумнее.

Его рот приоткрывается, но глаза сверкают.

– Руки прочь, Коннован.

Я усмехаюсь.

– Попробуй останови, Томпсон.

Конни оглядывается на нас. Сначала удивленно, потом лицо смягчается в улыбке.

– Мне кажется, или вам действительно хорошо вместе?

– Не акцентируй внимание, – шепчет Изабель, – а то перестанут.

Я закатываю глаза.

– Нам пора, – говорю я своей девушке.

Изабель поворачивается к Конни.

– Видишь? – спрашивает она, но обе уже смеются.

Мы оставляем детей на попечение сестры и ее мужа. Конни желает нам удачи, Изабель уверенно улыбается.

– Все будет отлично.

В лифте я еще раз проверяю внешность в зеркале. Чисто выбрит. Волосы зачесаны назад. Все аккуратно, но не скроешь седину у висков и морщинки у глаз.

Мягкие губы прикасаются к щеке, а пальцы Изабель сжимают мои.

– Расслабься, – шепчет Изабель.

– Я расслаблен.

– Ммм, – она улыбается. – Я не волнуюсь, и тебе не стоит.

Я поднимаю бровь.

– Ты знаешь, как думают родители.

– Да, но ты не знаешь моих. Пока что.

Она переплетает пальцы с моими, и мы выходим на улицу. Прошли недели, а я все еще не привык держать ее за руку, касаться, не скрываясь.

Быть парой. Быть парой с ней.

Мы останавливаемся у обочины, чтобы поймать такси. У Мака выходной, и это была идея Изабель. Освободить его на субботний вечер. Катя тоже свободна. И у меня... есть одно подозрение.

Она попросила об этом, сидя у меня на коленях, обвив руками шею, и я был не в состоянии отказать. Похоже, Изабель заподозрила нечто между домработницей и водителем.

Я притягиваю ее ближе.

– Ты уверена, – тихо спрашиваю я, – что готова к их реакции? Какой бы она ни была?

Она прикладывает ладонь к моей щеке.

– Алек, я уже рассказала о тебе. Они знают, как мы познакомились. Знают, что мы вместе. И знают твой возраст.

– Верно.

– Ты же сам послал отца несколько недель назад, – весело напоминает она. – Думаешь, я не сделаю то же самое, если они будут против?

Я хмурюсь, глядя на ее улыбающееся лицо.

– Тебе не нужно делать этого из-за меня. Тебе не нужно...

Она целует меня, мягко прижимаясь губами. Очень эффективный способ прекратить спор. Отстраняясь, Изабель оставляет губы в сантиметре от моих.

– Алек, – снова шепчет она, и в голосе звучит мягкий укор.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу. Я знаю. Она постоянно напоминает, моя работа не спасать ее. Не решать все. Не отдавать, ничего не беря взамен. От этой привычки трудно избавиться.

Вряд ли когда-нибудь полностью избавлюсь от желания положить весь мир к ногам Изабель. Но могу научиться доверять ей... и принимать слова за чистую монету.

– Они тебя полюбят, – шепчет она, касаясь моих губ. – А если нет, все равно останемся мы с тобой. Да?

– Мы с тобой, – бормочу я, крепче сжимая ее талию сквозь толстую зимнюю куртку.

– Ммм. И что это значит?

Губы скользят по ее щеке к изгибу уха.

– Я хочу, чтобы родители одобрили твой выбор. Но если нет... я не отпущу тебя. Ни за что, милая.

Ее пальцы впиваются в лацканы моего пальто.

– О, – выдыхает она. – Мне нравится.

– Хорошо.

Я целую ее в щеку и выпрямляюсь. Решимость делает осанку тверже. Я провел немало жестких переговоров. Справлюсь и с этими.

До Бруклина ехать неблизко, но мы не торопимся. Такси наконец останавливается у небольшого жилого дома. Улица выглядит уютной. Обычной. Домашней.

На ступеньках у входа сидит девушка с короткими волосами и разговаривает по телефону.

Изабель сразу машет ей рукой.

Это Елена. Она улыбается нам и заканчивает звонок.

– Эй! – кричит она, – Вы рано.

Я смотрю на часы. Мы точно вовремя.

Изабель, видимо, думает то же самое, потому что смеется.

– Мы по расписанию, но разве что зря. Мама с папой готовы?

– Понятия не имею. Я тут уже двадцать минут болтаю с Эйвери.

– Все идет хорошо?

– Отлично, – ее взгляд падает на меня, и она ухмыляется. – Привет, богач.

– Привет, стендаперша, – парирую я.

– Уклонился от налогов?

– Разнесла всех на сцене?

Ее ухмылка становится шире.

– Я знала, что ты поймешь шутку. Ладно, пошли. Они горят желанием познакомиться, вообще-то.

– Я тоже.

– О, не надо со мной церемониться, – говорит она, отряхивая джинсы и переводя взгляд с меня на сестру. – Они тебя полюбят. Может, не сразу.

Я поднимаю бровь.

– И я не слишком стар для твоей сестры?

Изабель толкает меня локтем, но тоже улыбается, глядя на сестру.

Елена пожимает плечами.

– Конечно стар. Но какое это имеет значение? Я слишком не смешная для стендапа, Изабель слишком травмирована для балета, а шмели слишком тяжелые, чтобы летать, ну вы поняли. И тем не менее, все это существует. А теперь пошли.

Я кладу руку Изабель на поясницу, пока мы следуем за ее сестрой в дом, где они обе выросли.

Возможно, любовь сложна. Возможно, ей суждено натирать, ранить, ломать. Возможно, любовь рискованна... но это не должно останавливать никого из нас.

И больше она не остановит меня.