Текст книги "Моя идеальная ошибка (ЛП)"

Автор книги: Оливия Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Вместо этого опускаюсь между ног.

Его глаза темнеют.

– Изабель...

Я провожу руками по его бедрам. Это кажется безумием. Тем, что сделал бы кто-то другой, но не я. И все же на ковре стою именно я под пристальным взглядом Алека Коннована. Его лоб снова покрывают морщины, будто не может поверить, что я здесь. Что мы делаем это.

Я вытаскиваю его рубашку из брюк и принимаюсь за пряжку ремня.

Голос Алека низкий, хриплый.

– Не могу поверить, что ты здесь.

– Никогда не делал этого в кабинете?

– Черта с два, – бормочет он.

Я расстегиваю ширинку и протягиваю руку, чтобы взять его член. Алек стонет от прикосновения. Он уже наполовину возбужден и становится еще тверже.

Я беру член в рот, и в награду слышу хриплый вздох мужчины надо мной. Рука Алека вплетается в мои волосы.

– Невероятно, – бормочет он. – Ох... черт. Да.

Никогда раньше я не делала ему минет, хотя и мечтала об этом. Не думала, что впервые это случится в кабинете. Осознание того, что сотрудники прямо за дверью, что это здание является его королевством, только усиливает возбуждение. Член приятный на вкус, солоноватый, а прерывистое дыхание Алека и вовсе сводит с ума.

Сердце бьется так часто, будто только закончила тренировку, и я вспоминаю ту сцену из книги. Не могу поверить, что живу такой жизнью. От этого охватывает дрожь.

Я сжимаю губы и принимаю его как можно глубже, пока член не касается задней стенки горла. И снова. И еще раз, заставляя пальцы Алека впиваться в мои волосы.

– Как же приятно. Черт. Я не могу... пытаюсь вспомнить, что тебе понравилось в той сцене, но не могу думать.

Это заставляет меня хихикнуть. Вибрации передаются на член, и Алек снова стонет.

Его другая рука отводит мои волосы назад.

– Вот так, – бормочет он. – Сделай это снова. Засмейся.

Я повинуюсь, и он резко выдыхает. Ничто не звучало прекраснее. Я повторяю, двигая головой, и его дыхание учащается. Пальцы в волосах не давят, лишь ощутимо направляют движения.

Его левая рука скользит по моей щеке.

– Этот вид, – хрипит он. – Я мог бы вечно смотреть, как мой член скользит у тебя во рту.

Ох.

Эти слова разливают жар по всему телу, и я ускоряю движения, проводя языком по широкой головке. Алек снова стонет. Я поднимаю взгляд и вижу, как он запрокидывает голову на спинку кресла, а полуприкрытые глаза прикованы ко мне.

– Моя девочка, – бормочет он, лаская мой висок большим пальцем. – Можешь принять меня полностью?

Я принимаю его глубже, чем прежде, и Алек снова стонет. Это я довожу его до такого состояния в кабинете, в здании компании, где он генеральный директор. Алек теряет контроль, и все это из-за меня.

Я прикрываю зубы и плотнее смыкаю губы вокруг члена.

– Черт. Слишком хорошо, – сквозь зубы шипит он. – Я слишком близко. Милая, мне нужно тебя трахнуть.

Я пытаюсь продолжить, но он не позволяет.

– Иза. Я хочу тебя на столе.

Я смотрю на него, замерев. Он отводит мои волосы за спину.

– Этот вид, – хрипло говорит он. – Я никогда его не забуду. А теперь вставай, малышка. Вот так.

Я отпускаю член с легким звуком, и Алек поднимает меня на ноги. Руки пробираются под подол платья и задирают его выше бедер. Ткань сбивается в складки вокруг талии.

Пальцы Алека скользят по кружевным трусикам, которые почти ничего не скрывают. Он впервые видит меня в чем-то подобном, а не в привычных хлопковых.

– Ты надела их для меня.

– Да.

Он прижимает лоб к моему низу живота, носом скользя по тонкой полоске ткани. Глубокий вдох горячо обжигает кожу, а пальцы на бедрах сжимаются крепче.

– Милая, одной из фантазий был быстрый жесткий секс. Чтобы я грубо тебя трахнул.

– Да... – выдыхаю я.

Алек стаскивает трусики, обнажая меня. Несколько поцелуев в чувствительную кожу и он поднимается.

Ладонь скользит между моих ног, пальцы изгибаются, исследуют.

– Ты мокрая, – хрипло бормочет он.

Правой рукой смахивает со стола бумаги, отодвигает ноутбук. Подставка с ручками опрокидывается, но он не замечает этого, разворачивая меня к столу.

– Наклонись, Иза.

Я перегибаюсь через стеклянную столешницу, выгибая спину как можно выше. В ушах стучит, в груди бешено колотится сердце. Я обнажена. За спиной бесконечные бетонные башни, здания за окнами, слишком далекие, чтобы разглядеть, но все равно присутствуют. Как и Алек. Руками раздвигает меня шире и резко, без прелюдий проникает.

Я вцепляюсь в край стола, пытаясь заглушить стон. Хотя привыкла к его размеру, сейчас я менее подготовлена, и это сладкое жжение сводит с ума. Его пальцы впиваются в мои бедра, словно тиски. Трахает быстро, жестко, и мне нравятся звуки, которые он издает: хриплые стоны, прерывистое дыхание.

Кажется, я вот-вот кончу.

– Ты нереальная. Так плотно обхватываешь меня, – он полностью погружается в меня и замирает на мгновение, двигая бедрами, а давление заставляет меня постанывать.

Клитор трется о край стола с каждым его толчком. Адреналин, нервы, наслаждение сливаются в поразительный экстаз.

Я кусаю губу, сдерживая стон, когда волны оргазма накрывают меня. Он неожиданный, но яростный, усиленный запретностью происходящего, местом и глубокими уверенными толчками.

Алек близок. Это слышно по его учащенному дыханию, отсутствию похабных слов, резким движениям бедер. Дыхание срывается, и он кончает со стоном, будто душа вырывается из тела. Я чувствую это, чувствую пульсацию внутри так явно, как никогда раньше с презервативами.

Когда дыхание выравнивается, он усаживает меня к себе на колени, все еще оставаясь внутри. Я обмякаю у Алека на груди.

Его руки блуждают по моим бедрам, низу живота, всем открытым участкам тела.

– Это, – шепчет он мне в щеку, – было нереально. Не могу поверить, что ты пришла.

– Не могу поверить, что кончила.

– А я могу, – его пальцы вновь касаются чувствительного клитора, и я отталкиваю руку. Смешок перерастает в смех. – Боже. Теперь я знаю, чего лишен в остальные рабочие дни.

– Я могу вернуться. Повторить.

– М-м. Я не выполню ни одного дела, но, кажется, мне будет все равно, – он проводит рукой по волосам, тихо вздыхая. – Потрясающе себя чувствую.

Это снова вызывает смешок.

– В этом и была цель.

– Я не... Изабель, никогда не переставай быть няней.

Я обвиваю руками его шею.

– О? Значит, это теперь официально входит в мои обязанности?

Его зубы впиваются в шею, а я легонько бью Алека по голове.

– Да. Внесу в контракт. «Поддерживать работодателя в состоянии перманентного опустошения».

– Опустошения, говоришь?

– Полного опустошения, – хрипло отвечает он.

Я играю с его волосами и ловлю себя на улыбке. Раньше не знала, что может быть так. Так... легко находиться с кем-то. Говорить открыто о своих желаниях и получать отклик.

Раздается громкий сигнал из приоткрытого ноутбука. Напоминание. Алек даже не поднимает голову, уткнувшись в мою шею. Руки по-прежнему крепко обхватывают меня, а дыхание ровное.

– Я отвлекаю тебя от работы, – говорю я. – Что ты перенес, кстати?

– Встречу с мэром Нью-Йорка.

– Серьезно?

– Нет, – в его голосе слышится улыбка. – Совещание с маркетинговым отделом. Перенес всего на час, так что у меня есть пятнадцать минут.

– А чем ты вообще занимаешься на работе?

Он снова смеется. Разве раньше Алек когда-нибудь смеялся настолько часто? Тепло снова разливается в груди.

– Милая, расскажу тебе все, что захочешь, когда дети уснут. Но боюсь, это только усыпит.

– Нет, мне правда интересно.

– Мне же куда интереснее услышать о тебе и танцевальной карьере, – Алек проводит пальцами по моему запястью. – У меня есть вопросы. Кстати... ты уже заметила появившийся выходной в воскресенье?

– Да.

– Как и я, – произносит он. – Я попросил Катю посидеть с детьми. Поужинаем вместе?

– Только мы вдвоем? – вопрос звучит слишком интимно, и слово «вдвоем» повисает в воздухе, становясь все громче, пока не начинает казаться, что я совершила ошибку.

Мы никогда не говорили о нас. Никогда не выходили за рамки секса, удовольствия и украденных моментов вроде этого.

Но Алек кивает.

– Да, только мы вдвоем.

– Хорошо, – едва слышно отвечаю я.

– Отлично, – его руки в последний раз скользят по моим бедрам, прежде чем Алек вздыхает. – Я был наполовину возбужден, как только ты вошла в кабинет.

– Правда? – шепчу я.

– Угу, – он поворачивает мое лицо и прижимается к губам. Поцелуй долгий, а рука Алека скользит по моим ногам, в то время как его член все еще внутри. – Ты заставляешь чувствовать меня на двадцать лет моложе, едва ли не подростком, учитывая то, как сильно я тебя хочу и как часто мечтаю кончить.

– Ты все еще молод, – говорю я.

Алек поднимает бровь, и в глазах появляется самоироничный блеск.

– Нет, милая. Не в той мере, как ты. А теперь давай двигаться. У меня есть личная ванная.

Я привожу себя в порядок, поправляя трусики, пока он наблюдает, облокотившись о дверной косяк. Поправляю платье, приглаживаю растрепавшиеся волосы.

Алек обводит меня взглядом, в котором все еще читается желание, но куда более мягким, чем когда я только вошла в кабинет.

Я провожу рукой по его пиджаку.

– Надеюсь, я первая, кого ты трахнул на рабочем столе.

Он поворачивается, следуя за мной и положив руки в карманы.

– Первая, – говорит он. – Я уже никогда не смогу смотреть на этот стол как прежде.

Я накидываю пальто.

– Что ж... миссия выполнена.

Алек улыбается.

Я улыбаюсь в ответ.

Еще один звук напоминания заставляет рассмеяться.

– Ладно, ладно. Ты очень занятой человек. Я пойду.

– Мне жаль, – тянется он ко мне. – Второй раунд был бы как никогда кстати.

– Вечером, – обещаю я.

Алек кивает и поправляет себя через брюки с кривой ухмылкой.

Это вызывает новый поток смеха, и я перекидываю сумку через плечо.

– Пока.

– Пока, – говорит он.

– Иди покорять мир.

– Уже, – отвечает он.

Настолько самоуверенно, что я закатываю глаза. Алек и выглядит как завоеватель с проницательным взглядом, в безупречном костюме, с разбросанными бумагами на столе и видом на Манхэттен за спиной.

– Тогда правь мудро, – говорю я.

– Всегда так и делаю.

Я качаю головой, его губы растягиваются в улыбке, и наконец выхожу в приемную. Мне не хочется уходить. Но двери сами распахиваются, открывая ярко освещенное пространство офиса.

Ассистент Алека поднимает на меня взгляд.

– Хорошего дня, – говорит она таким профессиональным тоном, что кажется, будто все поняла.

Я поворачиваю за угол, намереваясь покинуть офис генерального директора и едва с кем-то не сталкиваюсь.

– Ох! – женщина останавливается в шаге от меня. Рыжеволосая, известная и улыбающаяся. – Изабель? Что ты здесь делаешь?

– Привет!

Мы с Конни обнимаемся, и щеки начинают пылать. Может, объятия были лишними? А вдруг я пахну его одеколоном и сексом?

Но Конни просто отходит, все так же улыбаясь.

– Так зачем ты здесь?

– Привезла кое-что. Алек еще утром забыл дома кошелек.

– Неужели? И заставил тебя специально приехать? – она качает головой.

– О, я была рада. Интересно посмотреть на «Контрон» изнутри, – болтаю я чепуху, чувствуя, как на лице написано все, что только что произошло за закрытой дверью.

Но Конни просто смеется.

– Правда? Могу устроить экскурсию в любой день. Надо было предупредить, могли бы пообедать вместе.

– Прости, думала, ты занята, – говорю я.

Ложь чистой воды. Я даже и не думала об этом, отчего чувство вины накрывает с головой.

Она вздыхает.

– Наверное, ты права. Как раз работаю над новым проектом, столько бумаг нужно изучить. Кстати, как раз хорошо, что ты здесь. Ты свободна в воскресенье? Мы с Габриэлем устраиваем вечеринку.

– В воскресенье?

– Да. Помнишь его покерные вечера? Вот, возрождаем традицию, пытаемся сдружить наши компании, – она кладет руку мне на плечо. – Будет куча новых людей. И симпатичных парней тоже. Тебе стоит прийти.

Я автоматически киваю.

– Звучит здорово. Я приду.

Ее лицо озаряется улыбкой.

– Отлично! Я как раз шла к Алеку сказать, что он обязан прийти. Думаю, ему будет сложнее отказать мне в лицо, чем по электронной почте.

Я улыбаюсь.

– Понимаю.

– Ему нужно чаще выбираться, – говорит она. – Увидимся в воскресенье?

– Конечно, звучит отлично. Не могу дождаться.

Мы прощаемся, и Конни исчезает в коридоре по направлению к кабинету брата и его большому, теперь не такому уж и идеальному, столу.

А чувство вины только растет.

28. Алек

Теплый ноябрьский день, непривычный для этого времени года, и мы все вместе идем пешком с теннисного матча Уиллы. Она, уставшая после тренировки, но счастливая, бодро шагает впереди, а хвостик раскачивается в такт шагам. Надо бы чаще приходить на игры. Сегодня она была великолепна. Выложилась по полной, как и всегда, вложив в игру всю душу.

Сэм держит меня за руку. Необычно, поскольку обычно он ненавидит быть прикованным ко мне, предпочитая бегать и исследовать все, что может предложить тротуар Нью-Йорка. Сейчас он оживленно болтает с Изабель. Они придумывают нелепые суперспособности. Не знаю кто начал, но видно, что это их любимая тема для разговора.

Ее голос спокоен и заинтересован, Изабель отвечает на каждое его слово, каким бы безумным то ни было. Приятно слушать.

Более чем приятно.

Я планировал провести завтрашний вечер только с ней, может, сводить в ресторан, хоть это и было бы эгоистично. Но затем Конни ворвалась в кабинет и вынудила меня согласиться на вечеринку, играя на чувстве вины. Стыдно признаться даже самому себе, но упоминание об Изабель склонило чашу весов.

У младшей сестры теперь целая жизнь, о которой я почти ничего не знаю. Муж, новая квартира, работа, все меньше связанная с моей. Последние месяцы показали, что я плох и в роли старшего брата. Кажется, не справляюсь во всех своих амплуа.

Сын, отец, брат, генеральный директор... единственное, в чем, уверен, я хорош: это любовник. Доводить Изабель до оргазма, дарить удовольствие, играть с ее фантазиями. Может, добавлять к этому ужин было плохой идеей. Все это с самого первого дня было чертовски плохой затеей, но начало положено.

И я не могу заставить себя жалеть об этом. Думаю, никогда не смогу.

Даже если я всего лишь временная остановка, обреченный стать лишь приятным воспоминанием, прежде чем Изабель двинется дальше и выше по жизни. Прочь от меня и работы няней, из моих объятий в чужие. К мужчине ее возраста. Без двоих детей. Не вдовцу и не генеральному директору, а к тому, у кого есть время водить ее каждый вечер на ужин и заниматься любовью в общей постели.

– Способность до бесконечности наполнять миску хлопьями, – говорит Изабель. – Сколько ни ешь, она всегда полная.

Он одобрительно гудит.

– А еще... пускать пузыри!

– О, да, отличный вариант. Ты бы точно отвлекал плохих парней, – смеется она. – Уилла, а у тебя есть идея для странной суперсилы?

Дочь оборачивается, идет задом наперед и смотрит на нас сияющими глазами.

– Хм... Ну, например... выращивать траву.

– Траву?

– Угу. Очень-очень высокую.

Я фыркаю.

– Плохие парни точно будут в замешательстве, если ты начнешь швыряться газонами направо и налево.

Уилла улыбается.

– Пап, а твой?

Остановить время, думаю я, глядя на нее. Чувствуя маленькую ладонь Сэма в своей и спокойное присутствие Изабель. Пока они не выросли... и пока она не ушла.

– Очень сильно чихать, – отвечаю я. – Настолько, что сдует всех плохих парней.

Сэм и Уилла хохочут. Их так легко развеселить, и я бросаю взгляд в сторону, наблюдая за Изабель.

– Вдохновляюще, – говорит она.

– Спасибо.

– Стоит написать об этом детскую книгу, – поддразнивает она.

Я качаю головой.

– Мне больше нравится твоя суперсила с хлопьями. Куда практичнее.

Ее улыбка становится шире, и я чувствую, как отвечаю тем же. То, что мы делаем, забавляет. О чем говорим. Флиртуем при детях. Но я не могу заставить себя остановиться. Не могу отказаться от возможности беззастенчиво наслаждаться ее обществом.

Уилла припрыгивает.

– Изабель, – в голосе слышится предвкушение большого-вопроса, и я улавливаю веселую нотку в ответном «да» Изабель.

Назревает нечто интересное. Наверное, спросит про завтрашний перекус после тренировки.

– Ты хочешь детей? – выпаливает Уилла.

Конечно.

Это явно не то, чего я ожидал.

Изабель склоняет голову.

– Думаю, да. Наверное, однажды я захочу детей. Но это еще не скоро, – отвечает она.

– Ммм. Я хочу троих, – заявляет Уилла. – Всех девочек. А ты?

Изабель смеется.

– Двоих, наверное.

– Мальчика или девочку?

– Не важно. Может, и того, и другого. У меня нет предпочтений, – говорит Изабель. – Похоже, ты много об этом думала. Как назовешь своих дочек?

С важностью человека, считающего это железным планом, Уилла перечисляет имена, которые я узнаю из любимых мультфильмов. Сэм рядом яростно протестует против идеи трех девочек.

Конечно, Изабель хочет детей. Двоих. Это не сюрприз, но все равно бьет под дых. Еще один гвоздь в крышку гроба того, что между нами происходит. Она будет прекрасной матерью, это легко представить, и от картинки в груди возникает ноющая боль. Это еще не скоро, сказала она. Когда осядет и будет готова.

И вряд ли я смогу это дать. Времени и без того не хватает, и мысль об этом рождает новую волну вины за вероятность чего-то большего между нами. За желание сделать ее своей во всех смыслах. Снова стать чьим-то мужем.

Снова иметь кого-то, кого можно потерять.

И зачем выбирать меня? Разница в пятнадцать лет сейчас может казаться ерундой, но если дети для нее – это вопрос далекого будущего, то к тому времени мне будет под пятьдесят. Это невозможно.

Но я могу быть тем, кто доводит ее до оргазма, пока Изабель позволяет.

Они обсуждают имена, сравнивают списки, Уилла серьезно, но радостно, а Изабель увлеченно и с улыбкой. Я пытаюсь сосредоточиться на разговоре. На маленькой руке в моей. На голосе Сэма, который пытается вставить варианты, правда только имена супергероев, которых любит.

Я прочищаю горло.

– За кого ты выйдешь замуж, солнышко?

Уилла хмурится, ведь явно не задумывалась об этом.

– За принца, – решает она. – Тогда я стану принцессой. И мои дочки тоже.

Изабель смеется.

– Правда? Это чудесно.

– А ты за кого выйдешь? – не унимается Уилла.

– О, я не знаю. Не уверена, что встретила того самого, – легко отвечает Изабель. – Но вряд ли за принца. Они предназначены для тебя. Главное, чтобы он был хорошим.

– Хорошим, – тихо повторяю я.

Она бросает на меня взгляд, слегка улыбаясь.

– Да. Мне бы хотелось, чтобы он был заботливым, надежным... и находил время для того, что действительно важно в жизни.

Звучит как полная моя противоположность. Изабель уже не раз говорила о последнем. Кем бы он ни был... пусть только относится к ней как следует. Обнимает, когда ей грустно, поддерживает мечты.

Пусть понимает, какое сокровище она собой представляет.

– Я думаю, – громко заявляет Уилла, – что лучше все-таки выйти за принца.

Я провожу рукой по подбородку.

– Да, возможно, в этом весь секрет.

Мы возвращаемся в квартиру, где уже ждет Катя с ужином. Она – неизменная опора в доме, и сегодняшний день не исключение. Дети сразу же окружают ее, и Катя разрешает перекусить, прежде чем те бегут мыть руки.

Изабель и Катя тихо переговариваются. Я сажусь за стол и чувствую себя столетним стариком. Она хочет хорошего человека. Двоих детей. Свой дом, наверное. Новую работу и жизнь, наполненную семейным уютом и приключениями. Стабильность. И кого-то, кого можно баловать щедрой улыбкой и добротой.

Ей всего двадцать пять, некуда спешить. Может спокойно подождать еще десять лет, прежде чем осесть.

Я провожу рукой по лицу. Нарисованную ею картину легко представить, и разум сам дорисовывает детали того, какой могла бы быть совместная жизнь.

Тяжело этого не захотеть.

Ужин проходит в привычном хаосе. Еда съедена, хоть пришлось и уговаривать. Ванна, отбой, и я задерживаюсь у кровати Сэма дольше обычного, наблюдая, как его грудь равномерно поднимается и опускается под звездным одеялом.

Могу ли я завести еще детей?

Хочу ли этого?

Мысль задерживается в голове дольше, чем следует, прежде чем я отгоняю ее. Вопрос абсурден, и я прекрасно понимаю, откуда тот взялся.

Нет, мне ничего не светит. Нельзя снова идти по этому пути, даже если с ней. В первый раз боль была невероятно сильна. Не думаю, что переживу во второй... особенно если риск такого же исхода остается.

Вероятность полюбить и потерять Изабель меня убьет.

Я останавливаюсь в коридоре, прислоняюсь к стене и наблюдаю. Изабель снова в лосинах и огромном свитере. Сидит, поджав ноги, посреди огромного дивана, перед включенным телевизором с приглушенным звуком. Волосы, длинные, черные и ниспадающие на плечи, распущены. Макияж отсутствует. Я уже научился различать. Изабель потрясающе красива в любом виде, но, кажется, этот мне нравится больше всего. Когда она выглядит мягкой, расслабленной и как дома, со мной.

Изабель замечает меня, и по лицу расплывается улыбка.

– Привет.

– Привет.

– Так и будешь стоять и смотреть или присоединишься?

– Я еще не решил.

Она закатывает глаза.

– Ну, а я знаю, чего хочу.

– М-м-м. И чего же?

Ее улыбка становится еще ярче.

– Чтобы ты сел рядом. Я знаю, как ты обожаешь смотреть «Девочек Гилмор».

Я преодолеваю расстояние между нами. Диван мягкий, но Изабель, прижимающаяся ко мне, еще мягче.

– Чертов сериал, – бормочу я.

– Я думала, что схожу с ума, когда ты впервые о нем спросил.

– Да?

– М-м-м. Представь: угрюмый брат Конни вдруг интересуется моей любимой драмеди.

– Драмеди?

– Драма и комедия вместе. Скажи, – ее рука ложится на мое колено, – когда ты раньше сидел по вечерам с ноутбуком...

Я приподнимаю бровь.

– Хотел ли просто провести с тобой время?

– Ага. Или нет?

– Ну, скажем так, – говорю я, – меня не особо интересуют злоключения вымышленного городка.

Изабель смеется и придвигается ближе. Держать ее в объятиях ощущается правильным. Чувствовать, как она прижимается ко мне, как грудь поднимается с каждым вдохом. Хочется оставить ее здесь навсегда.

Изабель смотрит сериал, а я не могу отогнать неправильные мысли. А что, если. А когда. Ее будущее и куда оно приведет.

Я целую Изабель в висок.

– Я заметил выражение твоего лица.

– Правда?

– М-м-м. Когда мы шли домой, и ты смотрела на уличных танцоров.

Она слегка улыбается.

– Да. Просто казалось, что им весело. Напомнило... ну, меня саму много лет назад. Я не танцевала так с подросткового возраста. Балет не про свободу самовыражения. Он строгий, дисциплинированный, а те танцоры были полной противоположностью.

– Ты могла бы так танцевать, – говорю я.

Изабель усмехается, а я крепче обнимаю ее за талию. Что-то подсказывает, что не всегда я смогу прикасаться к ней так свободно.

– Может быть. Но я даже не знаю, с чего начать, – говорит она. – Хотя мысль интересная.

Я перекидываю ее ноги через свои и откидываюсь на диван. Большой палец водит круги по внешней стороне бедра. На экране две девушки, блондинка и брюнетка, словно ссорятся. Не понимаю, из-за чего.

Серия практически заканчивается, когда Изабель заводит разговор.

– Алек...

– Да?

– Ты о чем-то думаешь.

Я смотрю на нее, на добрые карие глаза, полные вопросов.

– Расскажи, – шепчет она.

Перевожу взгляд на руку, лежащую на ее бедре, обтянутом лосинами.

– Ты хочешь детей в далеком будущем, – говорю я.

Изабель ненадолго задумывается, но затем кивает.

– Да, думаю, да.

Я продолжаю водить круги большим пальцем, наблюдая за движением.

– Я думал о мужчине, который сможет дать тебе это. О хорошем человеке, о котором ты говорила.

– О...

– Я думал о нем и ненавидел всей душой, – произношу я с горечью. Ее глаза расширяются, но я не могу остановиться. – Это неправильно, но правда. Вот о чем я думал. О том, как ты будешь смотреть на него, как... черт... как будешь рассказывать свои фантазии, как рассказывала мне. Как он получит всю тебя: настоящее и будущее. Как родишь ему детей и станешь прекрасной матерью, а все это станет просто воспоминанием. И как будешь спать в его постели каждую ночь.

– Алек... – шепчет она.

– Знаю, – грубо отвечаю я. – Это иррационально. Но вот каким я стал, с тех пор как ты переступила порог квартиры и перевернула мой мир с ног на голову.

– Алек, – повторяет она, и я ненавижу, как сильно люблю звук своего имени на ее губах.

Как жажду слышать его шепотом на ухо или стоном у груди.

– Я говорила о тебе.

Я прищуриваюсь.

– Что?

– О хорошем человеке, который заботлив и надежен, – она прикусывает нижнюю губу, и в глазах появляется застенчивый блеск. – Я говорила о тебе. Ты и есть тот хороший человек.

О.

О... и вот черт.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, подавляя радость от ее слов. От того, как они заставляют грудь сжиматься.

– Это еще хуже.

Девушка в объятиях замирает в полной тишине, и я понимаю, что только что сказал. Я качаю головой и встречаю ее растерянный взгляд.

– Милая, я не тот человек. Я и сейчас-то едва справляюсь.

– Это неправда.

– Правда, – бормочу я.

Я знаю это слишком хорошо. Вспоминаю тот звонок: новость о внезапной аневризме Виктории. Упущенные признаки и обвинения ее матери:

– Если бы ты так много не работал, то заметил бы симптомы.

И сокрушающую пустоту после, мрачную квартиру, ее голос, исчезнувший навсегда.

Я не переживу, если... Я не смогу.

Не снова.

– Милая... – продолжаю я, проводя рукой по ее щеке. В ее глазах виднеется молчаливое опустошение. И я ненавижу, что сам его вызвал. – Я старше на пятнадцать лет. У меня есть дети, работа, которая отнимает все время, и больше нечего предложить. Впереди у тебя вся жизнь. Прекрасное будущее.

– У тебя тоже, – говорит она.

Между ее бровей появляется морщинка, указывающая на упрямый отказ, который я уже узнал как одну из ее главных черт. Сдержанный, но твердый, будто стальной стержень в позвоночнике.

– Нет, не у меня. Ты сама сказала, что хочешь детей. У меня они уже есть. Я прошел через все, что тебе еще предстоит испытать.

Ее губы беззвучно приоткрываются. Нет возражений против этого неоспоримого факта.

– Не следовало прикасаться к тебе, – я провожу пальцем по ее шее, по теплой гладкой коже, которую успел полюбить. – Но я эгоистичный, жадный человек, и сделал это. Возможно, в конце концов ты возненавидишь меня, но, черт возьми, я не могу заставить себя сожалеть.

Ее губы складываются в недовольную гримасу.

– И что это значит?

– То же, что и всегда.

– Просто секс? – шепчет она.

Слова звучат как поражение. Я слышу это и чувствую. Я хочу быть для Изабель чем-то большим, чем просто мужчиной, который доводит ее до оргазма. Большим, нежели тем, кого она, может быть, иногда будет вспоминать. Большим, чем памятью или веселой историей для вечеринок.

Большим, чем клише. Босс и няня.

– Просто секс, – соглашаюсь я.

Потому что знаю, что не могу быть для нее тем человеком, как бы ни хотел.