Текст книги "Лучшие враги навсегда (ЛП)"

Автор книги: Оливия Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Неужели?

– Да, – тело Конни смягчается, изгибаясь в мою сторону. Спектакль продолжается. – Не уверена, что она купилась.

Я кладу руку ей под подбородок и запрокидываю голов. От этого движения глаза Конни расширяются, а губы приоткрываются.

– Все и вся? – спрашиваю я.

Ее рот находится в нескольких сантиметрах от моего, а щека под большим пальцем розовеет. Кивок едва заметен, всего лишь легкое движение головой.

Я сокращаю разделяющее нас пространство.

Прошли годы с тех пор, как я в последний раз целовал Констанцию Коннован. Это случилось на юридическом факультете, в преддверии летних каникул. Те поцелуи были страстными и стремительными, мы оба находили сладость в запретном плоде.

Сейчас же все по-другому.

Медленно. Напряженно.

Я целую ее, поскольку за нами наблюдают, и потому что она явилась в чертовых леггинсах для йоги. Потому что именно Конни две недели назад в шутку предложила пожениться.

Я целую ее, поскольку жаждал этого много лет.

Мы соприкасаемся только губами, но я болезненно остро ощущаю ее тело в нескольких сантиметрах от моего. Свободная рука сжата в кулак. Мне жизненно необходимо прикоснуться к ней, ощутить ее. Притянуть ближе к себе.

Я касаюсь ее губ своими один раз, другой, прежде чем, наконец, отстраняюсь. Розовость на ее щеках превратилась в полноценный румянец, согревая бледную кожу.

– Хорошо, – шепчет она.

– Отлично, – бормочу я.

Но думаю совершенно о другом.

Черт возьми.

13. Конни

Стрелки часов торопливо отсчитывают минуты, а я опаздываю, что ненавижу всей душой. Это происходит нечасто, но каждый такой случай превращает стресс в нечто ощутимое, текущее по венам.

Сквозь наушники я слушаю, как моя помощница Захра перечисляет все события, запланированные на вечер. Изменения в списках гостей, устраненные в последнюю минуту отмены выступления спикеров и накладка с шофером отца.

– Этим занимается его помощник, – говорит она, – но это значит, что они прибудут на гала-концерт с опозданием на десять минут.

– Прекрасно, – отвечаю я. – Тебе удалось связаться с Грантом? Он соберется и сможет выступить в последнюю минуту.

– Да, я передала предложение помощнику вашего брата, и Грант принял его. Теперь все в порядке. Хороший ход.

– Спасибо, – говорю я.

Тушение пожаров – одна из моих основных обязанностей в «Контрон». Не официально, конечно. Неофициально, конечно. Моя официальная должность – менеджер по развитию бизнеса, то есть я работаю с командой над разработкой новых инвестиционных проектов «Контрон». На самом деле, когда твоя фамилия Коннован, работа никогда не прекращается. А если что-то пойдет не так, папа ждет ответов и всегда строже спрашивает с сотрудников, которые являются его детьми.

– И старайтесь не нервничать, но Габриэль появится у вашего дома примерно через пять минут.

– Потрясающе, спасибо. Увидимся.

Мы вешаем трубки, и я быстро вытаскиваю шелковую рубашку из шкафа. Растрепанные, высушенные феном волны ниспадают на обнаженные плечи и на вырез серебристого платья. Оно облегает фигуру, корсет подчеркивает все достоинства моих форм, а мягкая драпировка мерцающей ткани струится до самого пола. За две минуты я собираю все необходимой в клатч и успеваю нанести губную помаду.

Сегодняшний вечер – важное событие как для семьи, так и для компании. Вечер готовился несколько месяцев. Мы с Алеком убедили папу принять награду – поначалу он не хотел. Но ему не потребовалось много времени, чтобы прийти к идее мероприятия, которое чествует его, а через него и «Контрон».

Кроме того, Дэвид Коннован – легенда в этом городе. И среди бизнесменов, и среди инвесторов, не говоря уже о телерадиовещательных компаниях и медиакорпорациях. Сегодня вечером здесь будет двести человек, и все они захотят поцеловать его в задницу.

Но что насчет нас – Алека, Нейта и меня? Они попытаются поговорить о бизнесе, упрочить отношения и предложить свои идеи. Мы – способ добраться до отца, и они воспользуются этим по максимуму.

Я иду на высоких каблуках к лифту, когда телефон снова вибрировать. Это Захра.

Предупреждаю, что Блейк Грин добавлен в список гостей в последнюю минуту.

Проклятие. Приход моего бывшего не совсем необычен, хоть и удивителен. Мы были вместе четыре года, прежде чем я разорвала отношения в прошлом году. Он работает в фирме, которая технически принадлежит «Контрон». Должно быть, они прислали своего представителя.

Захра отправляет еще одно сообщение, как всегда деловое.

Хотите, я поговорю с охраной? Мы можем запретить ему входить...

Я отвечаю, что все в порядке, прежде чем засунуть телефон обратно в клатч.

* * *

У моего дома останавливается черный автомобиль, очень похожий на тот, что высадил Габриэля возле художественной галереи.

И… это он.

Будь он неладен, и все же ему идет смокинг. Габриэль носит его так, словно тот сшит специально для него, будто носит смокинг каждый день, словно в этом нет ничего особенного. И каким-то образом это небрежное пренебрежение в сочетании с острым взглядом и растрепанными волосами делает Габриэля еще привлекательнее.

– Привет, женушка, – говорит он.

Его взгляд скользит по моему платью. Мимолетно, но заставляет нервы звенеть. Его желание – хороший знак. Таков и был план.

Но поцелуй на прошлой неделе все изменил.

Я прохожу мимо него и сажусь в машину. Он следует за мной, дверь закрывается, и мы снова заперты в тесном пространстве. Оно кажется слишком маленьким для нас обоих и груза, который мы несем.

Всего лишь поцелуй. Необходимый шаг в этой игре, представление, часть сделки. Я готовилась к этому. Но электрические пульсы, посланные его губами по моему телу, запечатлелись в памяти.

Я не могу его любить. И всегда это знала. Мне не позволено любить Габриэля, не говоря уже о том, чтобы доверять ему.

Каким-то образом я вернулась к тому, где находилась месяцами в университете, заставляя себя игнорировать то, как оживает тело, когда он рядом, или как забавно с ним спорить.

– Тетя спрашивала, подписали ли мы договор на квартиру, – произносит он.

– И что ты ей ответил?

– Что не считаю это хорошей инвестицией, и что ты опустошена.

Взгляд скользит по нему.

– Я опустошена?

– Да. Ты очень убедительно сыграла, знаешь ли. Заглянула в каждый шкаф. Конечно, ты опустошена. Это квартира твоей мечты.

Это заставляет меня улыбнуться.

– Твоя тетя становилась все более взрывоопасной с каждой секундой, которую я там задерживалась.

– Ты прекрасно потратила ее время, – произносит Габриэль с нескрываемым удовольствием.

– Ну, если она собирается устраивать нам засаду… – говорю я, пожимая плечами. – Итак, насчет вечера.

Глаза Габриэля насмешливо сверкают.

– Собираешься произнести речь о том, чтобы я вел себя прилично?

Я собиралась это сделать, но меньше всего хочется дать ему почувствовать свою правоту.

– Нет. Я собираюсь сказать, что там будет и мой другой брат. Он прилетел из Лондона.

– Нейт?

– Да.

– Хорошо, – говорит Габриэль. – И…?

Я могла бы сказать, что Нейт знает о фиктивности нашего брака, ставшего следствием чрезмерного употребления алкоголя, десятилетия взаимных поддразнивание и атмосферы Вегаса.

Но, глядя на самодовольство в его взгляде, думаю, будет интереснее промолчать.

– И веди себя прилично, – говорю я. – Все взгляды в зале будут прикованы к нам, к тебе, и жаждать скандала. Коннован выходит замуж за Томпсона? Это уже несколько недель является пищей для сплетен.

– О, я в курсе, – жестко произносит он. – Нас обсуждают у кулеров с водой и за обеденными столами по всему городу.

– Наслаждаешься своими пятнадцатью минутами славы?

Его взгляд скользит по мне. В тусклом свете салона его светло-карие глаза кажутся темнее обычного.

– Несказанно.

Дрожь снова пробегает по моей спине.

Опасен, думаю я.

Габриэль Томпсон всегда был опасен. Просто никогда не думала, что настолько.

– Синтия Шульц звонила в офис, – отвечает я.

– Мне тоже, – говорит Габриэль. – Она не отвяжется, пока не дадим совместное интервью.

– Что ж, придется, – говорю я. – Она работает в «Бизнес Дайджест», журнале, который читают все, кто хоть что-то из себя представляет, и желает получить к нам доступ. Объяснение отношений, брака… его влияние на наши конгломераты.

– Возможно, придется дать ей что-нибудь еще, – размышляет Габриэль.

Его глаза надолго приковывающая к моим, прежде чем он снова переводит взгляд на дорогу.

Я раздумывала над тем же. От этого по телу разливается очередная волна жара. Мы слишком похожи. Это опасно… потому что заставляет вспомнить, почему, вопреки всему, он мне нравится.

Машина высаживает нас у каменных ступеней знаменитого отеля «Уинтер». В одном из огромных залов проходит вечер, а сам отель частично закрыт для обеспечения безопасности его гостей.

Габриэль протягивает руку. Я смотрю на нее чуть дольше, чем следовало, прежде чем протянуть свою. Из всех наших «шоу» это – самое масштабное для меня.

Все присутствующие здесь наверняка читали статью в «Голуб». Будут смотреть на нас. Не только на то, как мы ведем себя, но и на то, как отец и братья взаимодействуют со мной.

А что насчет младшей Коннован? Ее обвели вокруг пальца? Доверяет ли ей по-прежнему семья?

Мы входим в отель «Уинтер», в водоворот людей в бальных платьях и смокингах, музыки и светских бесед. Проходим лишь половину пути к столику, когда нас прерывает Алек. Он пересекает зал в смокинге, который больше похож на доспехи.

Его челюсть напряжена.

Черт, думаю я, растягивая губы в приятной, непринужденной улыбке. Тебе следует поучиться актерскому мастерству. За нами наблюдают.

Алек коротко кивает Габриэлю, прежде чем повернуться ко мне.

– У входа протестующие.

– Мы никого не видели.

– Что ж, они там. Небольшая группа.

Я подавляю вздох.

– По поводу инвестиций в «Харрисон»?

– Да.

Эту сделку отец заключил более десяти лет назад. Незначительная инвестиция в море других, и как только стало известно об опасном химическом веществе, он вышел из него. Ликвидировали компанию, казавшуюся многообещающим стартапом, и выплатили все необходимые компенсации. Но это пятно на репутации следовало за ним на протяжении всей карьеры и время от времени всплывало в таких местах, как это.

Нетрудно представить заголовки. Грязный бизнесмен удостоен награды за выдающиеся достижения в профессиональной деятельности.

– Отправь туда команду по связям с общественностью, – говорю я.

– Они уже этим занимаются. Но нам нужно замять происходящее.

– Пусть этим займутся сотрудники «Уинтер», – предлагает Габриэль.

Взгляд Алека обращается к Габриэлю. Он холоден, как в Арктике.

– Они находятся не на частной территории, а на тротуаре.

Габриэль пожимает плечами.

– Да, но персонал может выйти с кувшинами лимонада, может быть, с каким-нибудь с сэндвичами. Приложите ваше заявление – какой бы ни была официальная версия.

Я медленно киваю. В этом есть дьявольский смысл.

– Да. Мы даже можем послать кого-нибудь из руководства и попросить протестующих дать обратную связь. Упомянуть о недавно созданном фонде и спросить, что, по их мнению, следует сделать для возмещения ущерба, причиненного сделкой с «Харрисон».

– Убить их добротой, – говорит Алек.

– В прошлом у нас это сработало, – говорит Габриэль. – Людям нужен враг, нужно злиться. Как только вы их этого лишите, они быстро потеряют интерес. Я обнаружил, что очень немногие заботятся о том, чтобы сделать нечто действительно важное.

Это заставляет меня усмехнуться. Цинично, но справедливо.

– Поручу это Нейту, – говорит Алек.

В его голосе звучит неохотное согласие, и я знаю, что это не из-за предложения. А из-за того, что оно исходит от Габриэля.

Но Габриэль лишь кивает и кладет руку мне на поясницу.

– Отлично.

– Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится, – говорю я Алеку. – Папа…

– Развлекает Стинта и Фарриера. Кстати, хорошо придумано – привлечь Гранта в качестве оратора.

– Спасибо, – отвечаю я.

Алек кивает на прощание и уходит. Уже много лет он живет как человек, находящийся на грани войны, и я не знаю, как сказать, что существует мир.

Для него «Контрон» всегда будет находиться в осаде.

Мы с Габриэлем находим свои места. Это один из двух почетных столов прямо у сцены. Напротив меня сидит Нейт, а папа и Алек – за соседним столом. Между двумя столами расположены некоторые из крупнейших активов «Контрон» и другие руководители предприятий, с которыми мы всегда хотим оставаться в хороших отношениях.

И всем им любопытно.

За ужином Габриэль и я вынуждены рассказывать нашу историю не один, а два раза. Нейт, мерзавец, наблюдает за нами обоими глазами, полными издевательства и усталости от смены часовых поясов.

– Скажи, – спрашивает он Габриэля, – что тебе больше всего нравится в моей сестре?

Мне хочется закатить глаза. Он все знает и вытягивает подробности для собственного удовольствия.

Габриэль откидывается на спинку стула и кладет руку мне на спинку. Его пальцы касаются моего обнаженного левого плеча, и я знаю, что он понимает: за нами наблюдает весь зал.

– Ее интеллект, – говорит он. – Она блестяще училась на юридическом факультете, и с тех пор стала еще лучше.

Я смотрю на него как любящая жена, которой должна быть.

– Мне это нравится, – говорит Нейт. Его голос спокоен, только слегка насмешлив. – А тебе, Кон? Что больше всего нравится в новом муже?

Я перевожу взгляд на брата. Выражение моего лица по-прежнему тщательно контролируется, но уверена, он видит предупреждение, мелькнувшее в моих глазах, поскольку его улыбка становится шире.

Самая лучшая ложь – полуправда.

– Он забавный, – говорю я и прислоняюсь плечом к Габриэлю. – Он заставляет меня стремиться к большему. Я стала лучше благодаря ему.

Улыбка Нейта становится еще шире.

– За Конни и Габриэля, – говорит он и высоко поднимает бокал.

Остальная часть зала следует его примеру.

Габриэль наклоняется ближе.

– Стала лучше благодаря мне, да?

Вместо ответа я толкаю его локтем.

После трех блюд оркестр прекращает играть, и вместо него помещение заполняет плавная джазовая мелодия. На сцену выходит мужчина, и в зале воцаряется тишина. Он представляет моего отца, перечисляя длинный список его достижений, в то время как логотип «Контрон» появляется на гигантском экране за ним, словно восходящее солнце.

Папа поднимается на сцену. Он машет рукой, приветствуя присутствующих, прежде чем взять микрофон. Его речь лаконична и точна, и в самом конце он благодарит своих троих детей.

– Мои помощники, – говорит он, взмахивая рукой. – Все, что я сделал, для вас.

Через стол я встречаюсь взглядом с Нейтом. Вижу, что он размышляет над тем же. Это правда.

– Алек, мой старший и моя правая рука. Нейт, самый смелый, тот, кто возглавляет нашу экспансию за рубежом, – папа смотрит на меня прямо со сцены. В зале пугающе тихо, за исключением стука в ушах. – И Конни, младшая, от которой у меня седые волосы.

Зал разражается восторженным смехом. Папа откидывается назад, улыбаясь толпе.

Яростный румянец поднимается по моей груди, и я осознаю, что оглядываюсь по сторонам, улыбаюсь, посмеиваюсь, но ничего не слышу из-за охватывающего меня стыда.

Чья-то рука сжимает мое плечо. Она теплая и слегка грубоватая, и помогает медленно вернуться в собственное тело. Винить некого, кроме себя самой. Я стояла в той часовне в Вегасе, пьяная и под действием адреналина, и отвечала на насмешки Габриэля.

А теперь приходится сживаться с последствиями.

Габриэль наклоняется. Его губы касаются моего уха.

– Это, – бормочет он, – было подло.

Я делаю глубокий вдох. Он не ошибается. Я беру бокал вина и заставляю себя сделать один изящный глоток вместо того, чтобы выпить напиток залпом. Люди наблюдают.

Как и всегда.

* * *

После ужина столы убираются, и оркестр начинает играть. Габриэль беседует с группой людей, с которыми в прошлом вел дела, а я разговариваю с Нейтом и Алеком. Протестующие были успокоены. Очевидно, более половины из них ушли вскоре после получения сэндвичей.

Я двигаюсь по залу, когда кто-то меня останавливает.

– Конни, – произносит мой бывший парень.

– Ой, привет, Блейк.

Он протягивает руку.

– Не хочешь потанцевать?

Я смотрю на него секунду, взвешивая предложение, прежде чем принять его, и мы выходим на танцпол. Я знала, что в какой-то момент придется поговорить с ним. Так что лучше поскорее покончить с этим.

– Поздравляю с замужеством, – говорит Блейк.

Я смотрю на него мгновенье, прежде чем рассмеяться. На данный момент это кажется единственно правильным ответом.

14. Габриэль

Я крепко сжимаю в руке стакан бурбона, словно пытаясь его раздавить. Правда, слишком крепко, но внутреннее раздражения достигло предела, нуждаясь в выходе.

– Вы уже целый год встречаетесь? – спрашивает женщина напротив с едва скрываемым любопытством.

Мужчины по обе стороны от нее пристально следят за моей реакцией, словно ожидая чего-то необычного. Это пятый разговор, который повторяет предыдущий. Конни, как всегда, оказалась права.

Люди любопытны по своей натуре.

– Восемь месяцев, – отвечаю я.

Все трое кивают, но не уверен, что хоть кто-то в это верит. Союз Томпсона и Коннован – нечто столь уникальное, что вызывает гораздо больше спекуляций.

– Она, безусловно, самая интригующая из Коннован, – замечает один из мужчин.

– Да, сделка в Чикаго стала своего рода катастрофой, верно? – добавляет женщина.

– О да, – отвечает он, с любопытством обращаясь ко мне. – Вы ничего не знаете об этом? О сделке?

Моя улыбка кажется излишне вежливой. Она упоминала об этом, и я знаю о том, что случилось. Неудачная сделка «Контрон» за сто двадцать миллионов долларов, и публичное заявление, сделанное после этого генеральным директором другой компании.

– Нет, – отвечаю я. – Но зная Констанцию, я бы не стал ее обвинять.

– Конечно, конечно. Это верно, – быстро подтверждает один из них и быстро отступает. – Естественно.

– Вы верный муж, – произносит женщина.

Как и должно быть, думаю я и опрокидываю в себя остатки напитка.

Весь этот гребаный вечер кажется одним долгим мучительным испытанием, где люди стремиться узнать все обо мне и о Конни. Комментарий ее отца во время выступления мог бы показаться забавным на семейном ужине, но не здесь, не среди двухсот гостей, с кем Конни наверняка придется иметь дело в будущем.

Это приводит в бешенство.

Я ищу ее глазами в толпе. Не потребовалось много времени, чтобы заметить ее на танцполе. Ее серебристое платье движется при каждом ее шаге, спадая мерцающим водопадом вокруг тела. Обтягивает бедра, оставляя плечи и руки обнаженными. А рыжие волосы контрастируют с бледной кожей, создавая поразительный образ.

И тут я замечаю, с кем она танцует.

Мое лицо искажается от неприятного удивления. Блейк Грин, бывший парень, с которым Конни состояла в отношениях много лет. Я не ожидал увидеть его здесь.

Но что насчет Конни?

– …но уверена, у вас создана для этого отдельная система.

Я снова обращаю внимание на группу людей, с которыми разговариваю. Они все смотрят на меня с ожиданием.

– Извините?

– Столкнулись ли вы с конфликтом интересов? – спрашивает женщина. Кажется, ее зовут Стейси, а может, Салли. – Соперничество между «Томпсон Интерпрайзес» и «Контрон» легендарно. Просто любопытно, как вы справляетесь с этой деталью.

– Сиенна, – вмешивается один из мужчин и легко толкает ее в бок.

Она смеется и машет рукой.

– Простите, но это действительно интересно.

Мой взгляд переходит к Конни на танцполе. Блейк положил руку ей на поясницу. Раздражение, которое я испытывал в течение последнего часа, превращается в пепел с горьким привкусом на языке. Он прекрасно знаком с ее телом. Годами мог прикасаться к ней когда и как хотел.

В платье или без платья.

– Это делает брак очень динамичным, – говорю я. – А теперь, если вы меня извините…

Я оставляю любопытных гостей и направляюсь к бару. Пробираясь сквозь толпу, наблюдаю за Конни и Блейком. Они продолжают танцевать и разговаривать.

Я заказываю еще бурбона и прислоняюсь к барной стойке, чтобы пристальнее понаблюдать за ними.

Конни смеется над словами Блейка. И даже с такого расстояния я вижу, насколько она расслаблена в его компании.

Я выпиваю половину бурбона, продолжая наблюдать, как они танцуют. Конни слишком красива для него. У Блейка светло-каштановые волосы и, может быть, он открыт и дружелюбен. Некоторым девушкам это нравится, и ей, очевидно, тоже, но он никогда не был достаточно хорош для нее.

В зале, полном людей, одетых с иголочки, Конни по-прежнему выделяется.

Возможно, дело в том, как платье облегает ее соблазнительную фигуру, или в мягких волнах волос, ниспадающих на плечи.

А, может быть, просто в ней самой и в том излучающем от нее магнетизме.

Если мы собираемся сохранить эти отношения, этот брак, то танец Конни с бывшим под две песни подряд, не поможет. Именно она сказала, что люди будут наблюдать за нами.

Я осушаю остатки в стакане и ставлю его на барную стойку. Что ж, пусть наблюдают.

Я пересекаю танцпол, направляясь туда, где они нежно покачиваются, все еще разговаривая. Блейк улыбается словам Конни, его глаза сияют, и что-то мрачное сжимается у меня в груди.

Я вклиниваюсь.

Они останавливаются, и две пары глаз обращаются ко мне. Но я смотрю только на Блейка.

– Не возражаешь, если я украду ее?

Раздражение вспыхивает в его глазах, но мужчина слишком воспитан, чтобы противостоять.

– Конечно. Поздравляю со свадьбой.

– Спасибо, – я поворачиваюсь к нему спиной и тянусь к Конни.

Она легко вступает в объятия, но под моими прикосновениями становится напряженной.

– Расслабься, – бормочу я и начинаю вести нас.

– Зачем ты это сделал? —спрашивает Конни.

– Ты танцевала с бывшим две песни подряд.

Она моргает, словно не осознавая, что прошло так много времени. Ревность пульсирует в моих венах.

– Ох, – говорит она. Но затем хмурится. – Мы просто разговаривали.

– Я видел.

– Я не рассказывала ему о свадьбе.

– А разве должна? – спрашиваю я.

Она сильнее сжимает мою руку.

– Ну, мы ведь жили вместе много лет. Возможно, было бы неплохо его предупредить.

– Ты ему ничего не должна, – цежу я сквозь зубы.

– Конечно, нет. Но есть такая вещь, как вежливостью, и, думаю, по крайней мере разговор на мероприятии, где мы оба присутствуем как гости, – не такое уж и большое событие, – она хмурится, глядя на меня.

Я огибаю медленно движущуюся пару и отвожу взгляд от ее испытующего.

Она наклоняется ближе, тело изгибается навстречу моему.

– Ревнуешь, Томпсон?

Я встречаюсь с ней взглядом.

– Не смеши.

– Ревнуешь, да? – спрашивает Конни, и в голосе проскальзывает нотка удовлетворения.

Я бросаю на нее уничтожающий взгляд.

– За нами наблюдают. Фотографы в том числе. Ты сама упомянула, что то, как мы выглядим в глазах присутствующих, важно.

– О, безусловно, – говорит она. – Так ты прервал мой танец с Блейком, чтобы продемонстрировать это публике?

– Да.

– Хм, – произносит она и оглядывается через плечо. – Раз уж ты не ревнуешь, не будешь возражать, если я поговорю с ним где-нибудь наедине?

Я сжимаю ее поясницу, придвигая ближе к себе. Последний человек, о котором я хочу продолжать говорить, – это Блейк чертов Грин.

– Ты моя жена, – говорю ей. – Если Блейк хочет вести с тобой долгие интимные беседы, следовало сделать предложение, когда была такая возможность.

На ее губах играет улыбка.

– Он и сделал, – говорит она. – Но я сказала «нет».

Я закрываю глаза, и темное удовольствие пробегает по позвоночнику. Она сказала мне «да» несмотря на то, что это произошло в 3 часа ночи в Вегасе. Несмотря ни на что, и как бы ни сожалела об этом. Она сказала «да».

– И почему же? – спрашиваю я. – Он кажется хорошим парнем. Из тех, кто придерживает для тебя дверь и позволяет собой командовать, и никогда не отвечает колкостью на колкость.

Ее глаза сверкают.

– Ты действительно ревнуешь.

– Ревную? – переспрашиваю я, склоняя голову. – К отношениям, которые только что описал? Сомневаюсь.

– Ты ничего не знаешь, – шепчет она. – Ни обо мне. И уж тем более ни о нем.

Я опускаю голову.

– Тогда поведай истинную причину, по которой ты отклонила его предложение, принцесса.

Ее дыхание учащается, и я ощущаю, как ее грудь поднимается и опускается, прижимаясь к моей. Мы уже практически не двигаемся. В ее глазах мелькают протест и я разочарование.

Потому что она знает, что я прав.

– Хорошо, – соглашается Конни. – Я расскажу, если ты признаешь, что ревнуешь.

– Манипулируешь мной?

– Правда за правду, – подтверждает она.

Я произношу эти слова почти шепотом, склоняясь к ее уху. Ее аромат окутывает меня, цветочный, теплый и женственный. Затуманивающий разум.

– Так уж и быть, – отвечаю я. – Я ревную.

Ее рука сжимает мою, а ногти впиваются в кожу.

– Главная причина, по которой я порвала отношения с Блейком, заключается в том, – говорит она, – что мне стало скучно.

Я улыбаюсь.

– Что правда, то правда.

Музыка сменяет темп, глубокий бит становится более ритмичным. Пары, окружающие нас, расходятся, двигаясь раскрепощенно. Но мои руки по-прежнему остаются на талии Конни.

Ее изумрудные глаза кажутся необычайно большими в свете залитого светом зала. Мгновение мы просто смотрим друг на друга.

Лед под нами кажется очень тонким.

Она высвобождает руку и отступает на шаг.

– Мне нужно выпить, – говорит она. – Присоединишься?

Я киваю.

Она едва заметно улыбается и направляется к бару. Я следую за Конни сквозь толпу, взгляд прикован к изгибам ее бедер.

Хороший, крепкий напиток – именно то, что мне нужно.

Но когда Конни оборачивается через плечо, и я замечаю знакомый вызов в ее глазах, начинаю понимать: выпивка не погасит пламя внутри меня.

Лишь заставить его разгореться сильнее.