Текст книги "Лучшие враги навсегда (ЛП)"
Автор книги: Оливия Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
3. Габриэль
Этот день – абсолютный кошмар. Едва полдень, а значит, впереди слишком много времени, чтобы все стало еще хуже.
Я изучаю квартальные отчеты «Томпсон». Они неплохи. Не так хороши, как хотелось бы, но, учитывая состояние экономики, вполне приемлемы.
Отец вряд ли будет впечатлен. Он редко бывает таким, и я давно понял, что делать что-либо в надежде произвести на кого-то впечатление – пустая трата времени.
Так что это разочаровывает. Но не меньше, чем информация, которую я нашел об аннулировании браков в Лас-Вегасе. Я пришел в офис в 6 утра – богомерзкий ранний час – поскольку спать было невозможно. Но исследования, которые я провел утром, ни к чему не привели, а звонки различным экспертам оказались еще менее полезными.
Я также провел вчерашнее утро в Вегасе, пытаясь во всем разобраться, пока Конни спала.
– Сожаления, – сказал мне клерк3, – не редкость, но аннулирование брака нуждается в строгом соблюдении законодательных требований.
Я открываю электронные письма и нахожу ответ, которого долго ждал. Не питаю большие надежды, но те слабые, что у меня были, умирают, когда я читаю: «Аннулирование брака требует времени. Требует усилий. И оно так же общедоступно, как и свидетельства о браке.»
Я провожу рукой по лицу. Черт. В тот вечер за меня говорил бурбон, когда согласился на ее мимолетную шутку о свадьбе в Вегасе. Остальное туманно, но хотелось бы, чтобы оно было еще более туманным, а я мог забыть счастливый смех Конни, когда мы вошли в маленькую, освещенную неоном часовню.
Она выглядела так великолепно.
Но это не имеет значения. Единственное, что сейчас важно – выбраться из этого беспорядка, но я быстро понимаю, что возможности ограничены, если мы хотим избежать еще большего хаоса.
В дверь стучат, и через секунду в кабинет заходит мой помощник.
– Готовы к дебрифингу4? – спрашивает он.
Я жестом приглашаю его войти. Дэррилу около двадцати, у него темно-каштановые волосы и смуглая кожа. Лучший помощник, который у меня когда-либо был.
Он садится за стол напротив меня и поправляет дизайнерские очки.
– Как вы и просили, я связался с адвокатами по бракоразводным процессам. Тихо.
– Хорошо.
– Никому не говорил, от чьего имени обращаюсь. Фрэнсис Килберн ответил, что будет готов встретиться с моим анонимным боссом, когда график станет свободнее. Это может занять несколько недель.
Я потираю челюсть.
– Несколько недель?
– Да, – говорит Дэррил.
Я понимаю. Фрэнсис – лучший адвокат по разводам в городе. Для того, чтобы он просто рассмотрел анонимного клиента, Дэррил, должно быть, приложил много усилий.
– Хорошо. Аннулирование?
– Получаю те же результаты, что и вы, – говорит он. – К сожалению.
Я тяжело вздыхаю. Я сам учился на юридическом факультете, и хотя, конечно, не специализировался на семейном праве, знаю достаточно. Придется представить веские аргументы… Но, что еще хуже, дело станет достоянием общественности.
Чертовски неловко.
– Что еще?
Дэррил задумчиво постукивает ручкой по блокноту.
– Должны ли мы предпринять шаги для защиты ваших активов?
Я расправляю плечи, пытаясь ослабить напряжение. Конечно, должны. Если семья узнает об этом – о том, что я женился за Коннован без железного брачного договора, – я никогда больше не смогу появиться в Оук-Хилле.
«Ужасно» – недостаточно сильное слово, чтобы описать то, как все может обернуться.
– Да, – говорю я. – Назначь на завтра совместную встречу с адвокатом и бухгалтером.
– Будет сделано, – отвечает Дэррил, делая несколько записей в блокноте, но не спеша уходить. – У вас встреча в 14:00 с новыми разработчиками.
Я киваю.
– Отмени машину. Я бы предпочел пройтись.
Свежий воздух может помочь справиться с головной болью, вызванной недостатком сна.
– Готово, – говорит он. – У вас сегодня благотворительный ужин. Оставить или отменить?
– Оставь. Необходимо поддерживать видимость. Следи за газетами, включая те, что издаются в Неваде.
Свидетельства о браке являются общедоступными документами. Закрадывается подозрение, что есть люди, которые тратят время на изучение записей в поисках знаменитостей, чтобы впоследствие растиражировать их. Если повезет, никто из журналистов не узнает наших имен. На самом деле мы интересны лишь небольшому сегменту читателей, и, вероятно, тем, кто любит читать деловые журналы, а не желтую прессу.
– Готово, – снова говорит Дэррил.
Он встает со стула, но останавливается за ним, окидывая меня долгим, изучающим взглядом.
Я, должно быть, выгляжу ужасно. Ночь в Вегасе, и ни минуты отдыха.
– Что?
– Ничего, – говорит он, но в глазах мелькает насмешливый блеск. – Просто интересно, стоит ли поздравлять с тем, что вы стали женатым человеком.
– Уйди, – произношу я без какой-либо угрозы.
Улыбка Дэррила становится шире, и он покидает кабинет, громко стуча каблуками лоферов по паркетному полу.
Оказалось, все именно так, как я и ожидал. Аннулирование брака несет в себе риск превратиться в публичное зрелище.
Не говоря уже о том, что именно Конни предложила свадьбу в Вегасе. Был ли это какой-то план?
Возможно, придумать это помогла ее семья. А за всем стоит старший брат, Алек Коннован. Опираясь на то, что я слышал, новый генеральный директор «Контрон» – безжалостно расчетливый человек.
Часть меня отказывается верить в то, что Конни способна на такое. Другая, в свою очередь, знает, насколько глупа эта мысль.
Вскоре я покидаю офис. Есть работа, которую нужно сделать, но мне необходим весенний воздух и долгая прогулка по центру города на встречу. Поездка в лифте оказывается удушающей, и я быстро шагаю по вестибюлю, постепенно погружаясь в полуденный свет и гул Нью-Йорка, окруженного звуками мегаполиса.
Желтое такси громко сигналит, турист с развернутой картой останавливается посреди тротуара, а женщина в деловом костюме громко разговаривает по телефону.
Люблю все это.
Я засовываю руки в карманы и шагаю вперед, но едва успеваю пройти несколько футов, как кто-то бросается ко мне с тележкой с хот-догами. Это девушка, каштановые с явной рыжиной волосы наполовину спрятаны под кепкой Янкиз, а кроссовки и пальто, одетые на ней, кажутся слишком теплым для весенней погоды.
– Габриэль, – говорит она.
Я долго смотрю на незнакомку.
– Конни?
– Шшш!
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Нам нужно поговорить, – говорит Конни, жестом предлагая продолжить двигаться дальше.
– Ты ждала меня возле офиса?
– Все может быть. Сейчас это не важно.
Несмотря на весь беспорядок, меня забавляет происходящее.
– Ты могла просто позвонить. Я дал визитку, ожидая, что ты поставишь ее в рамку в качестве реликвии. Используй ее.
– На ней только адрес электронной почты и, как я полагаю, номер телефона твоего помощника, – возражает она, натягивая кепку еще сильнее на лицо. – Я не буду связываться с «Томпсон Интерпрайзес» по этому поводу. Все слишком деликатно.
– Тебе следовало надеть плащ, – говорю я, – и держать перед лицом большую газету.
– Да ну, – говорит она. – Это любительский уровень.
– Часто маскируешься, да? – спрашиваю я, глядя на отсутствие макияжа и бледную кожу.
Она не похожа на ту отполированную, изысканную версию Конни, которую я знал все эти годы.
Конни игнорирует меня.
– Ну давай же. Пошли быстрее, я хочу выбраться из делового района.
– Это примерно… еще семнадцать кварталов.
– Тогда отойти подальше от твоего офиса, – она поглядывает на меня краем глаза. Прядь волос запуталась под козырьком кепки, образуя небольшую петлю. – Мне нужна копия свидетельства о браке.
– Не было времени ее отправить.
– Прошло уже больше суток с тех пор, как мы разговаривали. В Вегасе.
Да, и это один из самых напряженных моментов в моей жизни. Хотя я не говорю этого вслух. Просто улыбаюсь ей.
– Не знай я тебя лучше, подумал бы, что пытаешься от меня избавиться.
Она закатывает глаза.
– Будь серьезен.
– Сегодня отправлю тебе копию по электронной почте.
– Хорошо, – сдержанно говорит Конни. Что контрастирует с разочарованием, плещущимся в ее глазах. – Я изучала вопрос об аннулировании брака…
– Я тоже.
– И утром разговаривала со специалистом из Невады…
– Я тоже.
– Потрясающе, – говорит она с кислой интонацией в голосе. – Получается, ты знаешь то же, что и я.
– Зависит от того, что именно ты знаешь.
Мы останавливаемся на красном сигнале светофора, мимо стремительно проносятся автомобили. Конни полностью поворачивается ко мне, скрещивая руки на груди. Гигантское пальто полностью скрывает ее фигуру. Оно и к лучшему, думаю я. В платьях она куда опаснее.
– Знаю, – говорит она, – аннулирование брака – дело непростое. Необходимо предоставить доказательства того, что брак недействителен и никогда не должен был заключаться.
– Да. Мы не кровные родственники. Ни один из нас не несовершеннолетний, – я смотрю на нее сверху вниз, приподнимая бровь. – И, полагаю, ты не замужем?
– Конечно, нет.
– Ну, стоило убедиться, – говорю я. – Может быть, ты часто устраиваешь такие вот вегасские авантюры.
Ее глаза сужаются, полные раздражения, которое я так люблю вызывать. Она гордится способностью держать все под контролем. Я видел это снова и снова, в школе, в университете, на мероприятиях. Конни хочет все делать правильно. Эдакая типичная «хорошая девочка».
Только она «хорошая девочка с зубами», и мне всегда нравилось заставлять ее кусаться.
– Я бы никогда не сделала что-то настолько глупое, – говорит она, – если бы ты не предложил.
Загорается зеленым, и мы продолжаем идти бок о бок по Пятой авеню. Я в костюме, а Конни в маскировке, которая делает ее еще более заметной, одетая по-зимнему в один из самых жарких весенних дней.
– Предложил? – переспрашиваю я. – Это ты хотела выйти замуж.
– Прекрати.
– Это правда.
Между нами царит ошеломленная тишина.
– Да, первой пошутила об этом я, – признается Конни. – Не думала, что ты запомнишь.
Раздражение вспыхивает в моей груди.
– Я все помню.
Это, конечно же, сплошной блеф. Я не помню, как добрался из бара в отель уже после свадьбы. Не помню, как отключился на диване. Но отчетливо помню, как проснулся на рассвете с пересохшим ртом, словно набитым ватой, и в панике.
Конни же спала на кровати, свернувшись калачиком на боку. Лицо было совершенно расслабленным, а маленькие веснушки усеяли нос.
Я пересчитывал их снова и снова, используя в качестве попытки успокоить дыхание, прежде чем броситься под холодный душ.
– Тогда ты помнишь, что сам выложил целый список аргументов, почему брак – отличная идея, – говорит она.
Ее голос наполнен раздражением.
Да, и я надеялся, что она этого не вспомнит.
– Ну, вариантов аннулирования не так уж и много, – резко бросаю я.
– Остается мошенничество.
Брошенный ею взгляд полон недоверия.
Эмоции настолько искренни, что я сразу понимаю – она не планировала этот брак. Это не какая-то игра в стиле Коннованов.
Я выдыхаю, даже не осознавая, что задерживал дыхание.
– Да, но доказать факт мошенничества практически невозможно.
– Практически невозможно – не значит невозможно.
– Если попытаешься заявить, что брак недействителен, поскольку я солгал, введя тебя в заблуждение, – жестче говорю я, – я буду бороться по каждому пункту. Это станет достоянием общественности.
Ее дыхание сбивается.
– Отлично. Тогда это не мошенничество.
– Не мошенничество.
– Значит, остается только один вариант, – говорит она. – Аннулирование брака на основании «отсутствия понимания5».
– Да. Тоже не самый лучший вариант.
Ее голос становится задумчивым.
– Не знаю. Я все утро изучала прецеденты6. Такое случалось.
– Придется доказать, что у нас не было соответствующего понимания. Во всяком случае, следовало пройти тест на алкоголь перед тем, как пойти спать, если мы хотим использовать это.
– Мы были пьяны. Наверняка найдутся люди, которые нас видели, – говорит она, протягивая руку и начиная считать. – Камеры в вестибюле «Белладжио». Камеры в «баре». Камеры снаружи часовни. Бармен, работавший в ту ночь. Мы могли бы выдвинуть веское доказательство. Отправить нескольких наших людей в Вегас и попросить покопаться в произошедшем.
– Верно, – говорю я. – Но я думал, ты хочешь сохранить все в тайне.
– Хочу, – шипит она. – Конечно, хочу. Но есть ли у тебя идея получше?
Я криво улыбаюсь ей.
– Пока смерть не разлучит нас, принцесса?
– Боже, ты такой раздражающий.
– Может быть, – говорю я. – Но я тебе понадоблюсь, если планируешь провернуть это. Хочешь, чтобы я поставил свою подпись над этой небольшой линией7?
Она останавливается посреди оживленной нью-йоркской улицы. Во всяком случае, это указывает на то, что Конни расстроена.
– Ты не станешь этого делать.
– Делать что? – спрашиваю я.
Она указывает на меня пальцем.
– Заниматься вымогательством. Вот почему ты пошел на это? Чтобы иметь надо мной власть?
Я небрежно смахиваю с плеча несуществующую пылинку.
– Ты параноик. Следует поговорить об этом с кем-нибудь.
– Я просто знаю, как работает «Томпсон Интерпрайзес», – говорит она. – Как работаешь ты.
– Ты четвертый бизнес-конкурент, на котором я тайно женился и вымогал деньги. По крайней мере, в этом году. Ты права.
– Габриэль, – она произносит мое имя так, словно это какое-то ругательство.
Я киваю.
– Это я.
– Будь серьезен, – снова говорит Конни и тянет меня за собой, чтобы продолжить идти. Ее макушка достает мне до подбородка. На самом деле, это идеальная разница в росте. Во многих отношениях. И подходит для многих… вещей.
Двадцать одна веснушка. Именно столько я насчитал.
– Я серьезен, – говорю ей. – В качестве аргумента можем выдвинуть об отсутствии понимания. Необходимо подкрепить его чем-нибудь, но уверен, мы сможем это сделать. Представим его вместе перед судьей из Невады. Но, – говорю я, хватая ее за локоть, чтобы притянуть ближе к себе, – ты правда думаешь, что произошедшее останется в тайне?
– Должно, – яростно отвечает она.
– Если ты готова попытаться подкупить должностное лицо…
– Произошедшее должно остаться в тайне, – повторяет она, пытаясь одернуть локоть. Я отпустил ее. – Это не может всплыть наружу. Просто не может.
– Знаю, – горько отвечаю я. – Уж поверь.
– Тогда я начну работать над делом об аннулировании брака. Вместе рассмотрим его, когда все будет готово.
– Хорошо.
– Отлично.
В ее глазах сквозит недоверие.
Я смотрю на Конни с самым нейтральным выражением лица, на которое только способен. Раздражать ее, даже сейчас, – практически инстинкт.
– Держи все в тайне, – предупреждает она.
– Я сделаю это, если поступишь аналогично.
– Если смогу, я унесу произошедшее с собой в могилу, – она делает шаг к бордюру и поднимает руку, чтобы поймать такси. – Я свяжусь с тобой, когда дело об аннулировании будет готово.
Меня раздражает то, что она думает, словно справится с этим сама. Как будто я не изучал варианты в течение последних двадцати четырех часов.
– Жди с нетерпением, – саркастически отвечаю я, засовывая руки в карманы. – Любая оценка ниже «пяти» будет автоматическим провалом.
Как одно из старых заданий на юридическом факультете.
Такси замедляется, и Конни открывает дверь. Она бросает на меня последний уничижительный взгляд.
– Пока, Томпсон.
Я поднимаю бровь.
– Наслаждайся нашим медовым месяцем, принцесса.
Она ныряет в такси, не удостоив меня ни ответом, ни еще одним взглядом. Такси мчится прочь, а я продолжаю идти, зная, что появлюсь на встрече слишком рано.
Но такое ощущение, что я уже опоздал во всем остальном.
4. Конни
Я сижу, вытянувшись по струнке, за столом. Он стеклянный, и блестящая поверхность отражает весенний солнечный свет, льющийся сквозь окно офиса. Но прекрасная погода ничуть не улучшает настроение мужчины, который мерит шагами пространство перед мной.
От Алека, словно от раскаленного факела, исходит жар гнева.
Мой старший брат в течение последних нескольких лет является генеральным директором «Контрон». Он подчиняется совету, а совет – отцу, и ни один из них не потерпит неудач.
Я прочищаю горло.
– Компания «Томпсон Интерпрайзес» занимает лидирующую позицию в солнечной энергетике. Они могли получить информацию от любой из дочерних компаний. Сотрудники одной отрасли общаются между собой.
Алек останавливается перед столом. Вокруг его глаз залегли усталые морщины, а напряженность делает старше своих только исполнившихся сорока лет.
– Все в «Ви Солар Тех» подписали соглашение о неразглашении.
– Значит кто-то его нарушил, – спокойно произношу я. – Пусть Джон или кто-нибудь еще из юридической команды проведет расследование.
Алек кивает и проводит рукой по челюсти.
– Конечно. Но ущерб уже нанесен. Теперь «Томпсон» будет пытаться помешать любым нашим инвестициям в сектор возобновляемых источников энергии.
– Они все равно рано или поздно об этом бы узнали, – говорю я.
Брат бросает на меня уничижительный взгляд, указывающий на то, что данный аргумент не найдет у него поддержки. Как и всегда. Он никогда не был веселым человеком, но с тех пор, как умерла жена, в нем исчезла всякая легкость. Он живет ради «Контрон» и своих двоих детей.
Я не сжимаюсь под его взглядом.
– Хорошо, – наконец произносит он. – Он сказал что-нибудь еще? Габриэль?
Я опускаю взгляд на рукава шелковой рубашки и старательно поправляю их, чтобы чтобы избежать взгляда брата.
– Ничего важного, хотя упомянул, что один из представителей Национальной Ассоциации тоже не отлипал от него.
– Тоже?
– Да. Это было не так уж и важно.
– Не так уж и важно, – холодно повторяет Алек. Затем разочарованно вздыхает. – Хорошо. Дай знать, если вспомнишь что-нибудь еще.
Я киваю.
– Будет сделано. Я сейчас работаю над совместным проектом с «Хант Индастриз», и к понедельнику он будет у тебя на столе.
Взгляд Алека пуст и безразличен.
– Хорошо, – говорит он, и мое сердце замирает. Алек даже не помнит, как дал это задание несколько недель назад.
– Я также запланировала встречу с предварительным благотворительным советом на вторник. Есть небольшой список кандидатов на должность финансового директора. Хочешь просмотреть их?
Он поворачивается к закрытой двери кабинета.
– Нет необходимости.
– Хорошо, – отвечаю я.
Голос звучит спокойно и уверенно. Не выдает раздражения, бушующего внутри.
Алек покидает кабинет, не сказав больше ни слова. Ни «пока», ни «удачи», ни «хочешь ли пообедать». Не то чтобы я ожидала чего-то подобного, особенно после стольких лет.
Я жду, пока он не уйдет окончательно, вернувшись в свой огромный кабинет, прежде чем положить голову на руки.
Дыши глубоко, Конни.
Вдох и выдох.
Паника постепенно отступает.
Мне пришлось рассказать ему о разговоре с Габриэлем. Тот факт, что Томпсону известно о наших инвестициях в солнечную энергию, вынудил это сделать. Но мысль о том, что он, не говоря уже об отце, скажет, узнав, что мы с Габриэлем делали после разговора…
Даже не могу об этом думать.
Я так много работала, чтобы оказаться здесь, в «Контрон». Годы безупречной учебы. Юридический факультет и бессонные ночи. Стажировка в юридическом отделе, где руководитель получил от отца указания обращаться со мной жестче, чем с кем-либо еще.
И все ради того, чтобы наконец оказаться здесь, на нынешней должности. Я хочу быть полезной для семьи. Той, кто может помочь, а не той, кто нуждается в защите.
Или той, кто облажается.
Замужество на Габриэле поставило все под угрозу.
В дверь стучат, и в кабинет заглядывает Захра. Под мышкой ноутбук, а черные волосы уложены в прическе «боб8».
Ее глаза полны тревоги.
– Как все прошло?
Я вздыхаю.
– Заходи.
Моя помощница – моя сила. Когда я только заняла эту должность, был непростой месяц. Она не хотела иметь начальника, который получил должность из-за протекции9, а я не желала иметь помощницу, сплетничающую обо мне у кулера.
На одной из конференций, по прошествии двух месяцев сотрудничества, мы пришли к шаткому перемирию. Ее колготки порвались, и я предложила запасную пару, которую всегда ношу в сумке. Потом мой телефон разрядился, и Захра разрешила воспользоваться ее мобильным. После этого мы выпили по бокалу вина, похоронив тем самым напряжение, и с тех пор стали одной командой.
Захра закрывает за собой дверь и подходит, облокачиваясь на стол.
– Вы рассказали мистеру Конновану?
– Частично, – говорю я. – Только разговор.
– Хорошо, – она открывает ноутбук и разворачивает его, показывая документы, над которыми мы работали. Захра обзвонила отели и места, где мы останавливались, пытаясь получить записи с камер. Но ни одно заведение не согласилось их предоставить. – Я проверила ваши банковские счета и собрала квитанции о расходах на алкоголь.
– Гениально, – говорю я. – Для пущей убедительности нужны квитанции Габриэля, но мы определенно могли бы использовать их в качестве доказательств.
Она кивает и прокручивает вниз до места, где аккуратно составила хронологию событий. Мы работали вместе, но она придала особый лоск.
– Используйте и это.
Я делаю глубокий вдох, всматриваясь в документы, которые будут приложены к запросу об аннулировании брака. Именно от них все и зависит.
Все.
Прошло четыре дня с тех пор, как я разговаривала с Габриэлем возле офиса. Четыре дня бессонных ночей, переживаний. Они должны согласиться на аннулирование. Это очистит мое личное дело, а о произошедшем никому не будет известно. Особенно с фамилией Коннован.
– Посмотрю, – говорю я. – Но, прежде чем смогу отправить заявку, понадобится мнение Габриэля. Мы получили свидетельство о браке?
– Да, – говорит Захра. – Он отправил его прошлым вечером.
Я качаю головой.
– Отлично. Габриэль всегда был прокрастинатором10, особенно в юридическом.
И все же, каким-то образом, всегда оставался на плаву. Даже когда проваливал тест или сдавал самое короткое эссе, он находил способы выпутаться. Невероятно раздражает.
Захра кивает, демонстрируя спокойную компетентность. На этой неделе она справилась на удивление хорошо, словно ее босс регулярно выходила замуж за конкурента по бизнесу.
– Спасибо, – говорю я.
Она поднимает на меня взгляд.
– Конечно. Это моя работа.
– Нет, твоя работа – продвигать «Контрон». Это…
Она улыбается.
– Я помогаю вам вернуться к задаче по развитию «Контрон». Кроме того, не думаете, что это веселее, чем читать три сотни страниц юридического пакета, присланного компанией «Хант Индастриз»?
Я посмеиваюсь.
– Да, понимаю.
– Свяжетесь с ним?
– Да. Немедленно. Надеюсь, завтра мы сможем подать документы на аннулирование, – отвечаю я.
Мы с Захрой переходим к обсуждению запуска благотворительного фонда «Контрон». Эту идею я продвигала на протяжении многих лет. «Контрон» существует уже несколько десятилетий, но благотворительный фонд так и не был создан. Позор.
Каков же был аргумент, окончательно убедивший брата выделить средства на предварительное планирование? Компания «Томпсон Интерпрайзес» имеет программу социальной ответственности уже более двадцати лет. По крайней мере, конкуренция помогает добиться цели.
После обеда беспокойство вновь начинает возрастать. И делает это до тех пор, пока не превращается в рой пчел в желудке и плотный ком в горле. Я должна добиться аннулирования этого брака. Должна.
Восемь месяцев назад я отвечала за ведение переговоров и подписание многомиллионной сделки для «Контрон». Это первая сделка, которую брат поручил мне. Я прилетела в Чикаго с группой юристов и помощников, а когда неделя закончилась, мы вылетели обратно.
Без подписанной сделки.
Разочарование в глазах Алека и папы было настолько сильным, что давило несколько недель. Ситуация ухудшилась, когда глава компании, которую мы пытались купить, сделал заявление для прессы.
«Мы глубоко сожалеем о том, что долгожданная сделка с «Контрон» сорвалась из-за неподготовленности и непреклонности нашего партнера. Это могло стать поистине великим шагом в будущее национального вещания.»
Разумеется, в том мерзком пресс-релизе умолчали об одной очень важной детали – их генеральный директор пытался ощупать меня в конференц-зале, но столкнулся с отказом.
Конечно, я не рассказала семье об этом инциденте.
Они были слишком опекающими со дня моего рождения. Алек старше на одиннадцать лет, Нейт – на восемь. Я была младшим ребенком матери, которая ушла из жизни спустя несколько коротких лет. У меня нет воспоминаний о ней.
«Не бегай, Конни.»
«Конни, это опасно. Не прикасайся.»
«Возьми машину и водителя, Конни. Не ходи пешком.»
«Кто там будет, Конни? Как поздно?»
«Конни, будь осторожна.»
«Будь осторожна.»
Если бы они знали о том, что на самом деле произошло в Чикаго, сомневаюсь, что когда-нибудь снова поручили бы сделку. Я ненавидела это. Ненавидела его, ненавидела ложь, и больше всего – что эта история с Габриэлем может заставить защитную сеть семьи сомкнуться вокруг меня еще сильнее.
«Тебе нельзя доверять, Конни.»
Я покидаю офис раньше обычного. Нью-Йоркский воздух не свеж, но вдыхать знакомые пары выхлопных газов, уличных торговцев и легкого весеннего ветра лучше, чем удушливую атмосферу кабинета.
Я пытаюсь избавиться от тревоги. Это помогает, хотя бы на время. Я направляюсь к зданию Уинслоу, где находится квартира, и отправляю сообщение Изабель – одной из соседок, ставшей за годы близкой подругой.
Выпьем на крыше?
Она отвечает прежде, чем я прохожу больше нескольких кварталов.
Трудный день? И да.
Трудная неделя.
А затем, прежде чем утрачу решимость, отправляю сообщение Габриэлю. На прошлой неделе он дал свой номер телефона, но я до сих пор не решилась им воспользоваться.
Я записала его в контактах как «Сантехник», на случай, если кто-нибудь увидит.
Документы об аннулировании готовы, нужна от тебя некоторая информация. Когда сможем встретиться?
Я почти вернулась в квартиру, когда телефон завибрировал. Сантехник. Внутри все сжалось, и паника, уже бушевавшая во мне, словно потревоженный рой ос, усиливается.
Я работаю над документом. Нам стоит встретиться, да.
Я же сказала, что позабочусь об этом.
Это слишком важно, чтобы доверять кому-то. Ты ведь понимаешь.
Разочарование, кажется, немного уменьшает тревогу.
Нужно подавать заявление совместно. Больше шансов.
Согласен. Твои документы готовы?
Да. Твои?
Да. Давай встретимся. В «Солт»? Сегодня вечером?
Нет. Это должно быть место, где нас никто не увидит. Центральный парк, завтра утром. Знаешь, где находится статуя «Балто»?
Ездовой собаки?
Да. Жди там в 8 утра.
Снова придешь в маскировке?
Конечно, и тебе следует поступить так же.
С этими словами я засовываю телефон в карман и ускоряю шаг. Мне нужен бокал холодного белого вина под солнечными лучами на крыше с подругой.
А завтра – аннулирование брака.
