Текст книги "Лучшие враги навсегда (ЛП)"
Автор книги: Оливия Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
11. Конни
Из-за нервов мне трудно стоять на тротуаре и дожидаться Габриэля. Я не смогла пообедать из-за легкой тошноты, вызванной беспокойством. Из-за этого я должна проголодаться к ужину, но не могу даже представить, как проглочу хотя бы один кусочек.
Папа забронировал приватную кабинку в «Солт». Не самостоятельно, конечно, – вероятно, это сделала Лилиан. Помощница отца работает с ним последние двенадцать лет. И я знаю, что должна благодарить ее за подарки, доставленные на день рождения.
Приватная кабинка для приватного разговора. Который, видимо, не мог состояться в пентхаусе.
Они хотят встретиться с Томпсоном на нейтральной территории.
Черный внедорожник плавно останавливается на усаженной деревьями улице. Выходит Габриэль, одетый в черный костюм без галстука. Кажется, он не брился со вчерашнего дня, поскольку щетина густо покрывает подбородок. Раздражает, насколько он красив.
– Принцесса, – говорит он и распахивает дверь. – Карета прибыла.
Я прохожу мимо него и проскальзываю в роскошный салон автомобиля. Это была его идея, чтобы мы приехали в ресторан вместе.
Он садится следом за мной, водитель включает поворотник и выезжает на улицу. Автомобиль огромный, но на заднем сиденье все равно тесновато. Пахнет кожей и лосьоном после бритья, что слишком приятно. Я опускаю окно на несколько сантиметров и делаю глубокий вдох. Нью-йоркский воздух пусть и не свеж, но привычен.
– Итак, – произносит Габриэль. Его голос холоден и сдержан. – Расскажи, какой окончательный план.
– Там будет мой отец и один из братьев.
– И все?
– Это единственная моя семья, – сухо говорю я. – Могут быть еще и сотрудники, но я не уверена. Если так, появится папина помощница или кто-то из руководства «Контрон».
Его брови поднимаются.
– Привлекут кого-то еще?
– Возможно, – признаю я, – или нас будет всего четверо. Зависит от того, насколько… жестко они планируют действовать.
Губы Габриэля заметно подергиваются, словно от предвкушения предстоящего.
Это заставляет меня нахмуриться.
– Ты же сыграешь свою роль?
Подергивание превращается в едва различимую полуулыбку.
– Ах, мне нравится твое недоверие.
– Сыграешь?
– Разумеется. Мы оба слишком много потеряем, если… ну, – он бросает взгляд на водителя, после чего снова поворачивается ко мне, – в общем, буду вести себя наилучшим образом.
– Хорошо.
– А брат, который придет. Это ведь будет Алек?
– Да.
– Точно, и он намного старше тебя.
– На одиннадцать лет.
Габриэль проводит рукой по подбородку.
– Кого будет труднее убедить – его или твоего отца?
– Честно? – произношу я. – Понятия не имею. Вероятно, обоих.
Впервые я замечаю в поведении Габриэля признаки нервозности. Его глаза на мгновение темнеют от разочарования.
– Значит, будем брать обаянием.
– Они это раскусят.
Улыбка Габриэля становится шире. Его густые темные волосы зачесаны назад, но одна непослушная прядь свисает на лоб. Никто не имеет права выглядеть так хорошо. Это преступление.
– Принцесса, – произносит он. – Нет никого, кого я не смог бы очаровать.
– Меня, – парирую я.
В небольшом салоне автомобиля и без того казалось душно, но теперь мне пришлось еще сильнее опустить окно.
Его улыбка становится шире.
– Давай проверим эту теорию.
– Это не меня придется очаровывать.
– Разве? – удивляется Габриэль. – Думаю, клюк к их убеждению – очаровать тебя.
– Ты ничего о них не знаешь.
– Я знаю больше, чем ты можешь ожидать, – заверяет он. – Ты младшая из троих детей. Какая у тебя разница в возрасте со средним братом, десять лет?
– Восемь, – бормочу я.
– Итак, ты младшая в семье и единственная девочка. Твоя мать умерла, когда ты была маленькой, а отец больше не женился. Ты купалась в заботе и внимании всю жизнь. Эти двое мужчин будут видеть во мне врага с того момента, как я войду.
– Они уже это делают, – говорю я. – Еще до того, как мы поженились.
Он неспешно кивает.
– Да, но теперь я дьявол, тот, кто не довел битву до поля боя. Нет, я взял штурмом их башню и похитил принцессу. Не въехал на белом коне. За это придется расплачиваться.
Я знаю, что следует отвернуться, но не могу. Не тогда, когда он смотрит на меня так, словно я – очередей проект, в котором он должен преуспеть.
– Я не принцесса, – возражаю я, – и меня уж точно не похищали.
Его губы кривятся в усмешке.
– Мы оба это знаем, но позволь заверить, мужчины в твоей семье с этим не согласятся.
Этот разговор ускользает от меня. Превращается во что-то иное, сворачивают на путь, на который не следует ступать. И я ощущаю, как время истекает, подобно песочным часам. Повезло, что поездка продлится вечность.
– Они будут любезны, – заверяю и его, и себя.
Не уверена, что кто-то из нас убежден в этом в полной мере.
– Они думают, что я тебя использую?
– Такое предположение озвучивалось, – отвечаю я. – А твоя семья спрашивала о том же?
– Тоже озвучивалось, – говорит он.
Я киваю. Не удивлена.
– Тогда тебе придется сыграть роль влюбленного по уши мужчины.
– Влюбленного по уши, – повторяет он.
Эти слова звучат избыточно и почти слащаво, наполняя тесное пространство.
– Да, – подтверждаю я. – Думаешь, ты сможешь это сымитировать?
Его глаза сужаются.
– Постараюсь.
– Прошу тебя.
– Но и ты должна это сыграть.
– Свою роль я знаю, – говорю я.
Он протягивает руку и берет двумя пальцами локон моих волос. Я замираю, пока он убирает его за ухо. Пальцы на долю секунды касаются моей шеи, прежде чем он убирает руку.
Я резко выдыхаю, не осознавая, что задерживала дыхание.
– Да, – сухо говорит он. – Ты была очень естественна.
Черт возьми.
– И буду такой с присутствии посторонних, – произношу я и придвигаюсь ближе, пока наши бедра не соприкасаются. От этого зависит весь план. – А ты?
– Естественно.
Я кладу руку ему на бедро. Он напрягается, а затем бросает на меня раздраженный взгляд.
– Я не был готов.
Но я с торжественным видом возвращаю его ответ обратно.
– Я тоже.
Он качает головой, но на лице мелькает намек на искреннюю улыбку. Мы всегда соревнуемся, даже сейчас, направляясь на очередной «расстрел».
Некоторые вещи не меняются.
Машина останавливается возле «Солт», и напряжение спадает. Габриэль выходит первым, держа для меня дверь открытой. У «Солт» полностью черный фасад с белоснежными буквами, выполненными шрифтом без засечек.
Габриэль протягивает мне руку с дразнящей улыбкой.
– Шоу начинается, принцесса.
Я протягиваю ему ладонь.
Наши руки соприкасаются, как обычно делают пары: пальцы вокруг пальцев, ладонь к ладони. Его кожа теплая и сухая, и это ничего не значит, на самом деле. Всего две части тела.
Но электрический ток пронзает меня при соприкосновении.
Хозяйка сообщает, что остальные члены нашей компании уже прибыли. Она проводит нас через тускло освещенный и оживленный ресторан к приватным кабинкам в задней части ресторана.
Я слышу впереди тихие, твердые голоса брата и отца.
Габриэль наклоняется ближе, вытягивая наши руки.
– Улыбнись.
– Что?
– Улыбнись, – его голос мягкий.
У меня есть доля секунды, чтобы понять, о чем он говорит, и заставить губы смягчиться, изображая подобие счастья.
Я влюблена.
Папа и Алек сидят за столом друг напротив друга. На столе стоит бутылка вина и, готова поспорить, она уже наполовину пуста.
Когда нас замечают, глаза Алека сужаются, а папы – нет. Вместо этого он одаривает нас самой острой улыбкой в мире.
– А вот они, – произносит он и встает.
Я целую его в щеку и киваю Алеку.
– Привет, – говорю обоим. – Это Габриэль. Габриэль, это мой отец, Дэвид Коннован, и брат Алек.
Они пожимают друг другу руки. Каждое движение медленное и исполненное достоинством, а лица остаются непроницаемыми. Словно они находятся в разгаре сложных переговоров, и я прекрасно понимаю это, поскольку не раз наблюдала подобное.
– Благодарю за приглашение, – произносит Габриэль. Его голос сдержанный и вежливый, но в то же время непринужденный. – Конни упоминала о воскресных ужинах.
Алек подталкивает меню к Габриэлю.
– Мы устраиваем их время от времени.
– Прекрасная традиция, – говорит Габриэль и открывает меню так, словно за столом не бушует холодная война.
Я знаю, мужчина это чувствует, но это то, в чем он хорош. Умеет держать неопределенность под контролем.
Я с улыбкой тянусь за бутылкой вина.
– Что вы заказали, папа?
– Каберне18, – отвечает он. Его взгляд прикован к Габриэлю. – Итак. Почему Вегас?
Хорошо Никаких светских разговоров.
Габриэль смотрит на меня. В его глазах игривый блеск.
– Что ж, я понимаю, что свадьба прошла не так, как должна была. Особенно учитывая, что я не был знаком с семьей Конни, а она – с моей. Но после почти года отношений… это казалось правильным.
– Мы посчитали это романтичным, – говорю я и широко улыбаюсь.
Мой брат бросает на меня чересчур пытливый взгляд. Ладно. Возможно, не стоит так широко улыбаться.
– Романтичным? – переспрашивает папа так, словно это слово ему чуждо. Его волосы зачесаны назад, как у Алека, но имеют благородный оттенок седины. – Судя по тому, что я слышал, ты довольно сообразителен. Окончил юридический факультет в том же году, что и моя дочь.
– Да, так и есть.
– Значит, ты прекрасно понимаешь, почему мои сыновья и я обеспокоены этим браком и тобой.
– Папа, – говорю я. – Я же говорила, мы никогда не обсуждали бизнес. И не..
Папа поднимает руку, чтобы остановить меня. Раздражение вспыхивает в груди от этого жеста, и потому, что это происходит на глазах у Габриэля. Я тоже часть этой ошибки.
Но замолкаю.
– Я хочу услышать это от него, – говорит папа. – Почему ты встречался с моей дочерью? Почему решил жениться на ней в Вегасе, в отсутствие членов семьи?
Габриэль закрывает меню. Мы еще даже не заказали, а инквизиция уже началась. Сидящий рядом со мной Алек напряжен, его локти опираются на стол. Внимание приковано к Габриэлю с интенсивностью, граничащей с агрессией.
Габриэль переводит взгляд с моего отца на меня.
– Ну, – говорит он. – Вы знаете, что мы с Конни вместе учились вместе, пусть и не в одном классе. И, как вы упомянули, позже мы поступили на один и тот же юридический факультет.
– Да, – говорит Алек. – Но вы не были друзьями.
– Нет, не совсем, – говорит Габриэль. – Она стремилась стать лучшей и превзойти всех, кто встанет у нее пути. Скажем так, мы были соперниками. Она была впечатляющим противником, поэтому, естественно, я был очарован. И не то чтобы когда-либо сообщал об этом.
Это заставляет меня усмехнуться.
Представьте себе, Габриэль Томпсон здесь, вынужденный хвалить меня перед семьей. Даже в самых смелых мечтах я не могла представить, что это когда-нибудь произойдет.
Блеск в его глазах говорит о том, что мужчина точно знает, почему я смеюсь.
– С тех пор, как мы окончили учебу, – продолжает он, – я время от времени видел ее на мероприятиях. Неудивительно, что мы также следили за действиями вашей компании, как и вы за нашей.
Папа понимающе хмыкает. Алек скрещивает руки на груди.
– Она необыкновенная. Я всегда это видел. А восемь месяцев назад у нас снова состоялся разговор… настоящий, искренний, где мы не были Томпсон и Коннован. Мы были просто людьми. Именно тогда понял, что она – моя судьба.
Я кладу свою руку на его, лежащую на столе. Его брови едва заметно приподнимаются, и я одариваю Габриэля очаровательной улыбкой.
– Мне потребовалось немного больше времени, – произношу я, – но когда осознала, насколько нам хорошо вместе, то полностью отдалась чувствам.
Он кивает.
– И я не собирался ее отпускать. Вот почему мы поженились в Вегасе, – говорит он, и на этот раз смотрит на Алека. – Когда встречаешь любовь всей своей жизни, зачем ждать? Я не хочу терять ни мгновения, проведенного с ней.
Глаза Алека сужаются. Черт, Габриэль действительно переступил черту. Жена моего брата скончалась пять лет назад, и я абсолютно уверена, что Габриэль знает об этом.
Официантка приближается с корзинкой разнообразных свежеиспеченных булочек. Она принимает наши заказы, вынуждая воюющие стороны принять шаткое перемирие.
Которое длится недолго.
После после ее ухода мой отец тянется за булочкой. Он разламывает ее на три части.
– Я не стану грубить, – спокойно говорит он, – но ты должен прекрасно понимать, что не получишь ни цента ни лично, ни для своей компании. Ни в случае развода, ни в браке. Наследство Конни зависит от меня.
У меня перехватывает дыхание.
– Я знаю, – отвечает Габриэль. – У вас нет причин доверять мне. Это придет со временем. Но надеюсь, что вы поверите в мои интересы. Я намерен защитить свою компанию, а Конни – свою. Мы достигли взаимопонимания в этом вопросе.
– Наши отношение не повлияют на бизнес, – заявляю я.
– Ваши отношения, – говорит Алек. Его голос звучит еще более раздраженно, нежели у отца. – Вы состоите в браке. Пока смерть не разлучит вас. Совместное проживание, дети, все такое. Брак. И вы заключили его за спинами обеих семей, за пределами штата, в Лас-Вегасе.
Он произносит «Лас-Вегас» так, словно это самое отвратительное место на планете.
Стыд подкрадывается под шелковую блузку, омрачая бледную кожу. Но я держу голову высоко.
– Мы намеревались обсудить это с семьями. Свадьба, возможно, и была импульсивным решением, но брак – нет.
Лгунья до мозга костей.
Папа указывает на меня через стол.
– Конни – лучшее, что у нас есть, – говорит он. – Если она говорит, что хочет тебя, значит, так оно и есть. Но не думаю, что мне следует говорить, что произойдет, если я узнаю, что твои намерения были… ну, скажем так – не совсем честными.
Габриэль кивает.
– Я понимаю.
«Конни – лучшее, что у нас есть». Так говорит папа, но я знаю, что он подразумевает нечто иное. Ее оберегают, лелеют, боготворят. Но не ей доверяют принимать важные решения.
– Хорошо, – говорит папа.
Он бросает взгляд на Алека, и я ясно читаю в нем: «Отступи». Челюсть Алека напрягается, но он не произносит ни слова. Возможно, сейчас он управляет компанией, но папа по-прежнему знает, когда следует применить власть.
Габриэль коротко улыбается мне, прежде чем снова повернуться к брату и отцу.
– Взгляните на это с другой стороны, – говорит он. – Кто может понять Коннован, если не Томпсон?
Алек в недоумении качает головой.
Но отец улыбается.
– Любопытно, – говорит он.
– Кроме меня в этом городе нет никого, кто мог бы сравниться с ней, – заявляет Габриэль. Затем он снова бросает на меня взгляд с ироничной улыбкой. – Не то чтобы я достаточно хорош для тебя, как и любой другой мужчина. Но сделаю все, что в моих силах, принцесса.
Мои щеки краснеют. Он использует это обращение при моей семье? Но как ни странно, ни отец, ни брат и глазом не моргнули. Может быть потому, что тоже меня так видят?
Алек вздыхает и тянется за булочкой.
– Заявляю, что ты мне не нравишься, – говорит он, – но я обожаю свою младшую сестру.
– Принято к сведению, – отвечает Габриэль.
– Отлично, – произносит он. – Так, когда вы планируете съехаться?
О, Алек.
По крайней мере, вопрос не враждебный. Мы с Габриэлем выдаем подобие ответа о том, как сложно найти хорошую недвижимость в Нью-Йорке, которая понравится обоим и станет инвестицией, и я знаю, что последний аргумент особенно нравится Алеку.
Я наконец достаточно успокоилась, сумев осилить лишь половину блюда. Европейская кухня «Солт», как и следовало ожидать, достигает уровня Мишлен, и каре ягненка объективно восхитительно, но его вкус едва ощущается.
Ужин только подходит к концу, когда Алек извиняется, взглянув на часы. Будучи отцом двоих детей, он оберегает свои вечера и выходные с ястребиной бдительностью. Папа выводит его и возвращается несколько минут спустя, чтобы сообщить, что счет уже оплачен.
Он протягивает руку Габриэлю.
– Было приятно познакомиться, – произносит он.
Затем его взгляд обращается ко мне, недвусмысленно предостерегая. Папа и Алек, возможно, пережили этот фарс и купились на нашу историю, но это не означает, что они ему доверяют. Ни на йоту.
Я киваю в ответ. Я знаю.
Он исчезает за дверями «Солт».
Осознав, что опасность миновала, я опускаю голову на руки и делаю глубокий вдох. Краем глаза отмечаю, как Габриэль тянется за последней булочкой из проклятой корзинки. Сегодня его аппетит явно не знал границ.
– Что ж, – произносит он. – Думаю, все прошло так хорошо, как мы только могли надеяться.
Я смотрю на него, и дикая улыбка расплывается по лицу.
– Ты был влюблен в меня на юридическом факультете?
Его взгляд становится уничтожающем, и Габриэль не удостаивает меня ответом.
Я усмехаюсь и тянусь за второй бутылкой вина. Она еще наполовину полна, и я наливаю себе бокал.
– Кто бы мог подумать? Во всяком случае, не я. Бедный, тоскующий принц Томпсон.
Габриэль откидывается на спинку сиденья.
– И это твоя благодарность за оказанную услугу? Насмешки?
Я высоко поднимаю бокал.
– Чего еще ты от меня ожидаешь? Мы такие.
– Да, – произносит он с улыбкой. – Мы такие.
– Кстати о той реплике, что только Томпсон может понять Коннован. Достаточно смело.
– Знал, что сработает.
– Такой самоуверенный, – я подношу бокал к губам и залпом опустошаю его. – Это не значит, что они купились.
– Конечно, они все еще мне не доверяют, – отмахивается он, словно это не имеет значения. В мерцающем свете свечей тени ложатся на его лицо. Заставляя Габриэля выглядеть еще старше. Еще более чужим. – Но они купились на ту часть, что касается отношений.
Да, думаю я. И продолжают верить, что я дура.
Слова едва не слетают с моих уст, но для этого потребуется больше доверия, чем я испытаю сейчас. Вместо этого я делаю еще один большой глоток.
Взгляд Габриэля, холодный и расчетливый, неотступно следует за мной. Я медленно опускаю бокал обратно на стол, не в силах забыть, кто сидит напротив. Он не мое доверенное лицо.
Да, он носит звание моего мужа, но между нами нет теплоты и близости.
– Спасибо, – произношу я, – за то, что сыграл свою роль.
Он наклоняет голову.
– Спасибо, что сделала то же самое вчера.
– Что угодно, лишь бы продать эту ложь.
Он поднимает свой бокал с вином. В мерцающем свете свечей его глаза кажутся почти янтарными.
– Все и вся.
Я поднимаю свой бокал.
– Все и вся.
Ибо нет предела, который я не переступлю, и нет лжи, которую я не произнесу, чтобы уберечь семью и компанию от правды.
Но что еще страшнее? Нет ничего, чего я бы не сделала, чтобы не поддаться одной из насмешек Габриэля, и это может стать моей погибелью.
12. Габриэль
Сегодня теплый весенний день, и в сером, сковывающем движения, костюме, я ощущаю дискомфорт. Напряженный взгляд тети лишь усиливает беспокойство.
Мы стоим возле жилого дома на Восемьдесят Третьей улице уже почти пятнадцать минут, ожидая появления Конни. Риелтор, терпеливо дожидающийся вместе с нами, настолько жизнерадостен, что это кажется преступлением. Никому не подобает излучать такую искусственную бодрость, даже тем, кто жаждет совершить сделку.
Мы с тетей отвечаем на электронные письма, и я отправляю Конни очередное сообщение.
Я: Где тебя черти носят?
Нет ответа.
Накануне ночью я написал ей с просьбой об услуге. И хотя ее семью, возможно, удалось утихомирить, моя семья – совершенно другая история. Мой отец и тетя не уверены, что я держу ситуацию под контролем. Папа в глубине души ожидает, что я потерплю неудачу, но таким было его отношение ко мне всегда, и сегодняшний день, кажется, ничем не отличается. Он вынесет окончательный вердикт, когда увидит, взорвется это дело у меня в руках или нет.
Зато тетя Шэрон подозревает что-то неладное. Что конкретно, я пока не уверен. Возможно то, что я не смогу извлечь выгоду из брака.
«Будучи связанным с Коннован, ты не смог заполучить половину компании в ходе развода?»
Но у меня есть предчувствие, что дело не только в этом, но и в чем-то гораздо, гораздо худшем. Она хочет, чтобы я потерпел неудачу. Если так и произойдет, у ее сына будет больше шансов на продвижение по службе в компании. В конце концов, если я облажаюсь, вероятность того, что мне позволят продолжать работать в «Томпсон Интерпрайзес», будет равна нулю.
– Твоя жена скоро будет здесь? – спрашивает Шэрон, не отрываясь от телефона.
Несмотря на то, что женщина на два года старше отца, они ведут себя больше как близнецы. Вместе правят «Томпсон Интерпрайзес» почти два десятилетия.
– Да, – отвечаю я. – Пробки.
Шэрон фыркает. Для закоренелого жителя Нью-Йорка, который привык все планировать, как она, пробки являются привычным явлением. Нужно приспосабливаться, планировать, а не использовать это в качестве оправдания.
Я смотрю на улицу. Я больше не работаю, чтобы произвести впечатление на тетю или отца. Не для этого торчу на углах улиц, ожидая, пока Констанция, черт бы ее побрал, Коннован появится и окажет мне услугу.
Но вот мы здесь.
Именно тетя втянула меня в это дело.
– У меня есть потрясающий риелтор, и он сможет принять вас завтра, – говорит она с улыбкой, слишком острой, чтобы быть правдивой. – Слышала, вы хотите съехаться?
Да, это официальная версия.
Я благодарю ее и отвечаю, что мы рассмотрим этот вопрос, но ее улыбка становится неестественно тонкой.
– Я бы тоже хотела прийти, – произносит она, и я понимаю, что это не предложение.
Она хочет внимательно изучить Конни.
И меня.
Мое возмущение почти достигает точки кипения, когда к обочине наконец подъезжает желтое такси. У нее должен быть номер надежного такси на быстром наборе.
Конни выходит из автомобиля, ставя одну ногу перед другой. Черт. На ней спортивные леггинсы для йоги, облегающие форму ног. Сверху накинут легкий тренч, и я не знаю, должен ли радоваться или огорчаться тому, что он скрывает вид на ее ягодицы. Длинные волосы волнами ниспадают на плечи, а на лице – огромные дизайнерские солнцезащитные очки.
Я молча наблюдаю, как она направляется к нам. Конни светится лучезарной улыбкой, которую я никогда не видел, по крайней мере, не в своем присутствии.
– Привет! Мне так жаль, что я опоздала, – она приподнимается на цыпочки и целует меня в щеку. Ее губы нежно кассия моей кожи и тотчас исчезают, оставив после себя лишь тепло и легкий аромат духов. – Я попала в пробку после занятий йогой.
– Ничего страшного, – отвечаю я.
Голос звучит неестественно, и я прочищаю горло, надеясь, что это поможет прояснить мысли.
– Констанция, – произносит тетя с интересом охотника, только что заметившего добычу.
– Я, – отзывается Конни, протягивая руку, улыбка такая же лучезарная, как и прежде. – Габи19 много рассказывал о вас. Спасибо, что организовали эту встречу. Я несказанно взволнована. А вы, должно быть, Дэниел?
Габи?
Риелтор инициативу в свои руки и проводит нас внутрь здания. Конни грациозно идет впереди меня, непринужденно болтая с тетей о погоде. Ее волосы струятся по плечам, а голос звучит на удивление весело. Это еще одна ее ипостась, которую я никогда не видел.
Она мне нравится больше, чем следовало бы. Расслабленная и счастливая.
– Жаль, что мы не встретились раньше, – произносит тетя. – Насколько я поняла, вы уже довольно давно вместе.
– Почти год, – тепло отзывается Конни. – Я знаю, что мы поспешили со свадьбой и всем остальным, но это казалось правильным решением. Однако жаль, что я не познакомилась с его семьей раньше. Нам бы очень хотелось, чтобы вы и вся семья присутствовали на свадьбе.
Боже праведный.
Но тетя внимает каждому ее слову с пристальным вниманием, и я не могу не высказаться.
– Да, вы могли бы быть фрейлиной, тетя.
Ее глаза встречаются с моими со знакомым раздражением.
– А твой отец, полагаю, нес бы подушечку с кольцами?
– Не говори ему об этом, – советую я. – Не хочу, чтобы он еще больше расстраивался из-за того, что пропустил.
Шэрон усмехается над моим сарказмом. Это один из немногих способов, которыми мы поддерживаем связь на протяжении многих лет. Это и заключение безжалостных деловых сделок.
Риелтор отпирает дверь в первую квартиру, которую мы просматриваем. Она приветствует нас огромной меблированной гостиной с двумя диванами и панорамными окнами. Большая арка ведет в красивую кухню с огромным кухонным столом. На нем стоит деревянная миска, наполненная таким количеством лимонов, какое вряд ли сможет съесть одна семья.
Он тараторит цифры. Пять спален, четыре ванные комнаты, недавно отремонтированная паровая сауна, домашний офис и многое другое. Конни кивает, и я ловлю себя на мысли, что смотрю на нее больше, чем на все, что происходит вокруг.
Что случилось с той, кто на днях находилась на грани нервного срыва? Перед братом и отцом она была напряжена как натянутая струна. Теперь, кажется, наслаждается своей ролью.
Должно быть, из-за семьи.
Риелтор упоминает детскую.
– Ой! – восклицает Конни и тянется к моей руке. Она переплетает наши пальцы так, словно мы постоянно это делаем. – Ты это слышал?
Ее рука в моей удивляет, но не настолько, чтобы я вышел из образа.
– Слышал. Тебе нравится?
– Да, – говорит она с застенчивой улыбкой.
Это так не похоже на ту Конни, к которой я привык, что еще больше сбивает меня с толку. Черт. Нужно попасть в ту зону, в которой она находится.
Глаза тети сосредоточены на Конни и наших переплетенных руках.
Затем риелтор проводит нас по кухне, обращая на все внимание, начиная с бытовой техники из нержавеющей стали и заканчивая винным шкафом и гигантским кухонным столом. Правда, он не упоминает непристойное количество лимонов, так что мне приходится это сделать.
– Милая, – говорю я, беря один из них. – Похоже, в квартире есть пожизненный запас лимонов. Наконец-то мы можем пустить в ход твой старый рецепт лимонада.
Она смотрит на меня, прежде чем улыбнуться. Кажется, даже более искренне, нежели раньше.
– У нас это хорошо получается, не так ли?
– Лучше всего.
Она делает вид, что осматривает помещение, открывая шкафы и выдвигая ящики, все время болтая с Дэниелом. Я прислоняюсь к кухонному столу и наблюдаю за ее игрой.
У Конни почти получается – это представление о ней как о доверчивой новобрачной, которая с нетерпением ждет возможности съехаться с мужем, если бы не веселье, пляшущее в ее глазах.
Тетя задерживается рядом со мной.
– Спасибо, что организовала это, – говорю я. – Кажется, эта квартира пришлась по душе моей жене.
– Похоже на то, – произносит Шэрон.
Ее голос непроницаем.
По другую сторону стола Конни бросает на меня взгляд, сопровождаемый улыбкой.
– Ну, я не готовлю, но думаю, что станет отличным местом для тебя. Что думаешь, милый?
– Замечательная кухня, – отвечаю я.
Но Шэрон уже уловила запах крови20.
– Чтобы мой племянник готовил?
– О да, – с нескрываемым удовольствием подтверждает Конни. – На одном из первых наших свиданий он приготовил свое фирменное блюдо. Кажется, именно тогда он меня и покорил.
– Неужели? – тетя переводит на меня испытующий взгляд. – Ты готовишь?
– Иногда.
Сдержаться и не прикончить Конни на месте стоит мне неимоверных усилий. Особенно когда она стоит и ослепительно улыбается. Спасибо тебе, милая.
– И какое же твое фирменное блюдо?
– Паста, – бурчу я.
– Она божественна, – вмешивается Конни. – Можем ли мы еще раз взглянуть на верхний этаж?
Шэрон что-то оживленно рассказывает Конни, пока мы проходим через гигантскую главную спальню. И именно тут, в окружении шкафа и зеркал, тетя повышает ставки.
– Обязательно приезжайте вместе в Оук-Хилл через пару недель. Намечается большая семейная встреча, – обращается она к Конни.
Моя челюсть напрягается. Конни в Оук-Хилле? В логове клана Томпсонов? Нет места с большим количеством потенциальных ловушек.
– Правда? – говорит Конни, сияя. – С удовольствием. Мы с Габи говорили об этом, но, знаете, учитывая, что я Коннован…
– О, я уверена, это не проблема, – голос Шэрон не убеждает никого из нас. Ее острый взгляд мотается по мне. – Гейб21 о тебе позаботится.
Я приобнимаю Конни за талию.
– В таком случае, с удовольствием примем приглашение.
Последующие десять мучительных минут тщательного осмотра квартиры тянутся как пытка, прежде чем тетя извиняется, чтобы ответить на телефонный звонок.
– Я буду в спортзале, – бросает она и быстро исчезает.
Конни высвобождает свою руку.
– Большое вам спасибо, – говорит она Дэниелу. – Можем ли мы побыть наедине несколько минут?
– Конечно! Я буду в кабинете, если вдруг понадоблюсь.
– Спасибо.
Как только за Дэниелом закрывается дверь, маска безмятежности слетает с лица Конни.
– Я готовлю? Фирменное блюдо? – с нажимом переспрашиваю я.
– Это самая малость из того, что ты мог сделать.
– За что?
– Ты написал о встрече прошлой ночью. Нужно предупреждать заранее.
– Серьезно? Это нарушило твой плотный график занятий йогой?
Она закатывает глаза.
– Мне пришлось перенести встречу. И это.. – говорит она, оглядывая свой наряд. – Я была вынуждена переодеваться в офисе, прежде чем ехать сюда. Велела таксисту ждать за углом, чтобы не приехать слишком рано.
– Что ты сделала?
– Подумай сам, – отрезает Конни. – Кого твоя семейка хотела бы видеть рядом с тобой? Избалованную наследницу или бизнес-леди, у которой могут быть свои планы?
Невольно уважение начинает пульсировать во мне. Значит, все это – часть тщательно продуманного плана. Кофе, очки, поцелуй в щеку.
– Понял.
– Я говорила, что семья хочет видеть влюбленного по уши мужчину. Но, поверь на слово, твоей семье куда любопытнее наблюдать за влюбленной мной, – она перекидывает волосы через плечо, а в глазах мелькает досада. – И кстати, мы ни при каких обстоятельствах не купим эту квартиру.
Это заставляет меня улыбнуться.
– Но ведь ты так восхищалась раздельным гардеробом.
– Все, чем я восхищаюсь – это раздельными квартирами.
– Прекрасно, – говорю я. – Я не делюсь пастой с кем попало.
– В любом случае, готовя для меня, ты бы, скорее всего, щедро приправил ее ядом, – она скрещивает руки на груди. – Нам нужен план.
– Да. К примеру, ты перестанешь называть меня «Габи».
Ее глаза блестят.
– Тебе не нравится это прозвище?
– Нет, принцесса, не нравится.
– Ну, по крайней мере, у нас есть что-то общее.
– Насчет Оук-Хилла, – произношу я. – Я что-нибудь придумаю.
– Думаешь, я не сумею справиться с твоей семейкой?
– Провести все выходные в окружении двадцати пятидесятых Томпсонов? – уточняю я, наклоняясь ближе. – Да. Думаю.
Ее взгляд становится вызывающим.
– На следующей неделе отцу вручают награду «За выдающиеся заслуги в бизнесе». Это торжественный ужин, на котором будут присутствовать двести его ближайших соратников. Думаешь, ты выдержишь, став моим спутником?
– Констанция, – говорю я. – Ты видела меня в смокинге. Конечно, я выдержу.
Она хлопает ресницами, глядя на меня снизу вверх. Это ее фальшивый влюбленный взгляд.
– Габриэль, – произносит она. – Ты видел, как я сокрушаю оппонентов в показательном суде на юридическом факультете. Конечно, я справлюсь с твоими родственниками.
– Хорошо, – говорю я.
– Хорошо, – повторяет она. Затем ее взгляд перемещается вправо, прежде чем вернуться к моему. – Твоя тетя наблюдает за нами.
