Текст книги "Белоснежка и семь апостолов"
Автор книги: Ольга Кноблох
Соавторы: Всеволод Пименов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
– Он мысли мои читает, – стал оправдываться водитель, кивая на Влада.
– Если бы я их не читал, ты бы нас сдал уже раз пять, – огрызнулся Влад. – Заводи давай, дядя Леня, Гуля ждет.
– Будешь умницей – вылечу тебе простатит. Гуля спасибо скажет, – сладким голосом добавил Димка.
Тут для полноты картины влез еще и Чжао, заявив со свистящим акцентом:
– Помоги нам, землянин!
Водитель помутневшими глазами обвел взглядом всю компанию, прослезился, и его стошнило на руль.
Телекинез – полезная штука, особенно когда имеешь дело с полупереваренным борщом. Обед нашего нового друга мы выбросили в открытое окно, а остатки подчистили туалетной бумагой, кстати нашедшейся в бардачке.
Сам друг, дядя Леня, сделался после «контакта» тихим и послушным. Денег не взял, пообещал отвезти так. Пообещал молчать.
В салоне также отыскалась пластиковая бутылка, в которой плескалось полстакана выдохшейся минералки. Я переколдовал ее в жидкость, знакомую мне как «эфирное масло горького апельсина». Не знаю, что это на самом деле, но мама имела привычку брызгать этой субстанцией на лампу – очищала дом «природными фитонцидами».
Мы слегка помаслили салон, и задышалось легче.
Удивительными в этой ситуации были две вещи.
Первое: никто ни секунды не сомневался, что мы поедем навстречу, назначенную шефом Дэна, хотя, как сказал Влад (и все ему поверили), ничего хорошего нас там не ждало.
Второе: несмотря на первое, все, не сговариваясь, тянули время.
Как будто ждали, что во время уборки машины кто-то вдруг возденет палец и воскликнет: «Эврика! У меня есть план!» А дальше все решится само собой, как решалось до сих пор. Что ни говори, а при всех наших неприятностях нам до сих пор фантастически везло.
Я, как и все, молча оттирал туалетной бумагой край сиденья, стараясь не глядеть на виновато поджавшего толстые ноги Леню.
Никакой «эврики» не было.
Было ощущение, что, перестань я на миг механически наводить чистоту, – хлынет за шиворот настоящая паника.
Венди в заложниках. Отто в заложниках.
Мы пришли к тому же, с чего начали.
Артурчик пропал.
Мы пришли к тому же, с чего начали.
За нами охотится Большая Контора, а теперь еще и бандиты.
Вот тут, пожалуй, прогресс налицо.
Дьявол.
Где же эта хитрая мозговая ложноножка, когда она больше всего нужна?..
ЖБИ-9, он же Жабий Двор… Заброшенный завод железобетонных изделий… Я бывал там как-то. По работе: писал статейку про ролевиков. Место безлюдное и с каким-то театральным очарованием; как кладбище самолетов в «Харлее Дэвидсоне и Ковбое Мальборо» (культовый американский боевик 1990 гг., финал которого разворачивается на кладбище самолетов в Аризонской пустыне). Этот завод никогда не работал. Здания цехов построили, да так и бросили. И стоят эти скелетища с дырами окон, страшные, как после бомбежки, с самого начала девяностых. Несколько гектаров живописных развалин. Между цехами разбросаны в беспорядке нагромождения бетонных глыб: то ли какой-то индустриальный Стонхендж, то ли сад камней, созданный полоумным любителем медитации. Мечта режиссера, снимающего какой-нибудь боевик-постфьючер. Не зря ролевики играли там в «Fallout» [19]19
Компьютерная ролевая игра, действие которой происходит в мире, медленно возрождающемся после ядерной войны. После своего выхода в 1997 г. «Fallout» обрел такую популярность, что в нее начали играть «вживую» на стройках, заброшенных котельных и т. п., в том числе на Красноярском заводе железобетонных изделий (ЖБИ-9).
[Закрыть], не зря. Идеальное место как для засады, так и для расправы над плохими парнями. Короче – для красочной финальной бойни.
Как Семен Тигранович организует встречу? Расставит стрелков у бойниц, а сам выйдет к нам? Или будет наблюдать издалека?
Хорошо, что нам известно, что Венди у них, а им неизвестно, что нам это известно. Мы уже обогнали их на полшага.
Еще надо будет позвонить ему, как только мы приедем, и дать Владу телефон – распознать их диспозицию. Так мы обгоним бандитов еще на несколько шагов. Но дальше-то что? Сколько их там? Двенадцать? Проблема в том, что усыпить я смогу только тех, с кем будет зрительный контакт, и только по очереди. Для снайперов нужно придумать другой способ.
А если плясать от противного? Не от нападения, а от защиты? Хрен попляшешь от защиты. Нет ее, защиты.
Четыре голых клоуна против танка.
Был бы здесь Отто… Был бы здесь Пит…
Им нужны я и Чжао. Только потому, что нас они знают. Если бы удалось потянуть время, завести переговоры, убедить Семена Тиграновича в ценности Димки и Влада… а там уже по ходу пьесы сымпровизировать… Но шансы – шансов мало. Мы потеряли Пита, с нами нет Отто и Венди – как я могу рискнуть оставшимися?..
Господи, до чего же я устал. Отдал бы все свои таланты, Богом проклятые, за час крепкого сна.
…Да, Венди! Наш человек в руках врага. Нет, не так: наш человек в тылу врага. Спорю, они даже отдаленно представить себе не могут, с кем имеют дело. В их бандитских сценариях такая роль не прописана. Девчонка в одиночку справилась с тремя вооруженными магами. Проверена в деле. Головы не теряет. Фантазирует и действует. Но… мы не можем знать наверняка, что она невредима и в сознании. Черт.
Вот и все, козырь выпал из рукава.
Остается единственный, крайний, беспроигрышный в своей абсурдности вариант… Чтобы воспользоваться им, мне придется не просто переломить себя – скрутить, как половую тряпку. Что ж, спасаться от огня можно и в яме с дерьмом, а продавать душу, как выясняется, можно не раз…
– Эврика, православные, – сказал я, выкидывая за борт комок туалетной бумаги. – Дайте, что ли, телефон.
Леня вскинул на меня заплывшие жиром глазки.
– Не делай этого, – тихо произнес Влад.
– У нас осталось пятьдесят минут. Есть другие предложения?
Влад понурился.
– Тебе, кстати, как и Димке, идти на встречу не обязательно. Вам бы по-хорошему вообще вернуться по домам. Вместо вас пойдут другие.
Кузнецов
– День сегодня полон сюрпризов, – проговорил я в трубку после того, как звонивший представился.
– Венди все еще нужна тебе? – в лоб спросил Горинец.
– Ты знаешь.
– Тогда у меня есть для тебя и твоей гвардии работа.
– Где Белоснежка?
– У Семена Тиграновича. Знаешь такого?
– Это который Лауреат? Знаю. Ох, Артем, и угораздило тебя…
– За это тебеотдельное спасибо, мразь конторская. С тобой я после посчитаюсь, можешь не сомневаться.
– Почему ж тогда ты мнезвонишь?
– Потому что Лауреат ее убьет, а ты – нет. И у тебя есть оружие. Все просто.
– Да уж. Между двух зол…
– К делу. У меня с ним встреча на Жабьем Дворе. Сейчас же выезжай туда. Мне нужен ты и твой помощник-деструктор. Который Марат. Остальные – по твоему усмотрению.
– Откуда мне знать, что это не ловушка?
– Встретимся – заглянешь мне в череп. Убедишься сам.
– А если ты повторишь свой трюк с наркозом?
– Повторю при случае. Но не сейчас. Сейчас ты мне в строю нужен.
– Мне будет достаточно твоего честного слова. – Я говорил серьезно.
– Честное слово, – произнес он, как мне показалось, через силу. – Когда вытащим Венди, устроим дуэль. Кто кого перетрючит.
– Заметано. Сколько у нас времени?
Я тут же мысленно одернул себя за это «мы». Незачем было так легко соглашаться.
– Сорок восемь минут, – ответил Горинец без заминки.
– Я не успею собрать людей.
– Это твои проблемы. Если тебе нужна Венди – успеешь. Придумай что-нибудь. Ты нас подставил, ты и вытаскивай.
– Тяни время.
– Попробую. Да, вот еще что. Надень что-нибудь с капюшоном. Я перезвоню.
Он отключился.
Вот как дело обернулось.
Сначала я вызвонил Замалтдинова (парень разве что не запел от счастья, узнав, что его не погонят из отдела и спустят на тормозах причинение тяжких телесных напарнику) и лишь потом стал просеивать в уме информацию, которой только что поделился Горинец. Главным был один простой факт: Белоснежка жива – камень с плеч. Мы знаем, где она и у кого. То, что ее захватил Лауреат, вот это был непредвиденный и лихой поворот сюжета. Прямо по Чехову: пальнуло ружье, которое все висело и висело на заднем плане вот уже три сезона. Судя по неласковой речи Артема, подтолкнул Лауреата к действию именно я. Упс, как говорят в таких случаях герои дешевых комедий.
Я не стал никого собирать.
Я никому не доложился.
Не оставил никому никаких сообщений.
Из одежды с капюшоном нашлось только два целлофановых дождевика.
Машину взял свою – не к чему светить служебные номера.
Выводя из гаража старую «Волгу», поймал себя на приятной (и это было необъяснимо) мысли: мы с Артемом играем за одну команду. Это было как тогда, в молодости, когда я только-только пришел работать к Семенову. Грело душу радостное мальчишеское ощущение, что ты делаешь какое-то важное дело с напарником. Воодушевляло само сознание партнерства. А еще – какая-то часть меня, какая-то мелкая и давно бездействующая доля мозга, ответственная за наивность и тягу к романтике, излучала счастливое возбуждение от предвкушения авантюры. Будто все это было не в реальности, а где-то в стороне от нее, в кривом зеркале, где отражения ярче и красивее тех, кто в них смотрится. Где отважные и бескомпромиссные люди идут на смерть ради друга, не раздумывая ни секунды, где ценность этой самой дружбы примиряет кровных врагов, где вызывают на дуэль, а не стреляют в спину. Где без колебаний срываешься ночью на зов о спасении юной девы (прости меня, Надька)… Где честное слово что-то значит… Черной завистью я завидовал сейчас Белоснежке и Чревовещателю.
Думай о цели, приказал я себе.
Цель – Белоснежка, все остальное потом, по мере поступления.
Не будет дуэли, брат Горинец.
Не праздновать тебе мести за друга.
И мне не радоваться…
Прыгнул в машину Замалтдинов, лицо серьезное, напряженное. Из всех сил старался не цвести и не блистать белозубой улыбкой. У него тоже был повод для маленького счастья. Нужен! Позвали! Оценили!.. Простили!!!
Радость его поубавилась, когда я сообщил, что мы едем черт-те куда участвовать в несанкционированной операции с возможным летальным исходом. Так что орденов и повышения не дадут, не облизывайся.
Замалтдинов пожал плечами и махнул рукой.
Без минуты пять позвонил Артем. Он какими-то правдами и неправдами выиграл полчаса.
Ему известно, что всего на месте нас ждут тринадцать человек, вооружены все, с ними заложница. Заложница, подчеркнул он, не знает, что она заложница. С ней кто-то из знакомых, ей сказали, что ночной переезд и ожидание в странном и неуютном месте – часть плана, что друзья скоро придут и тогда все будет в порядке. Беспроигрышный ход. Эти ребята даже не представляют, насколько им повезло, что девушка уверена в благополучном исходе встречи. Иначе… вспомнились разгромленная машина и Медведев с покалеченной ногой.
Ее охраняют двое, еще пятеро – личная свита Лауреата. Один дежурит на въезде, четверо сидят в засаде.
От нас требуется надвинуть капюшоны до самого подбородка и помалкивать. Мы должны сойти за Суфлера и Клоуна (это был еще один сюрприз; я не знал, что они в городе). Продюсер с Лицедеем пойдут вперед, вступят в переговоры, попробуют уломать их отдать Белоснежку подобру-поздорову. Собственно, мое дело – нейтрализовать как можно большее количество бандитов до того момента, когда начнется пальба. Если дойдет до пальбы – спускать с цепи Замалтдинова. Пускай напьется кровушки.
Белоснежку беречь, прикрывать всеми способами.
– Ей досталось вчера, – хмуро сказал Артем. – Хватит с нее свинца.
Чертова Поддубная, в который раз вспылил я. Появись только на работе, чертова снайперша, и поймешь, что вчерашний гнев начальника – это была нежная серенада, а фуга и реквием впереди…
Мы подобрали его и Лицедея на пустынной дороге, километра за полтора до места.
Объекты первый и пятый молча забрались на заднее сиденье. Замалтдинов заерзал. Занервничал и Лицедей. Стрелял глазами то в Артема, то в меня и Марата. Наконец решился: шумно вздохнул и сказал без акцента:
– Здравствуйте. Меня зовут Чжао Бай.
– Кузнецов, – ответил я машинально. – Андрей Гаврилович. А это мой коллега Марат Эльдарович Замалтдинов.
Марат кивнул. Лицедей тоже. А Горинец хмыкнул:
– Еще скажите «очень приятно».
Он полез во внутренний карман куртки и вынул оттуда комок туалетной бумаги.
– Вот, посмотрите оба. Тут наш телепат план нацарапал… Венди сейчас в одной из машин, но к моменту нашего приезда будет в доме. Это все, что у нас есть.
Силен Суфлер, присвистнул я. С какого же расстояния он считал расположение врагов? Да… Медведев, конечно, крут, но такому можно только позавидовать.
На бумаге черным маркером были криво обозначены два расположенных рядом строения, забор и ворота. Крестики стояли у ворот, под стенами и внутри правого здания. Между двумя крестиками была подпись: «Эти на крыше!!!» Один – на правой, другой – на левой.
– А где остальные твои ребята? – спросил я Артема.
– Мальчишек я отослал. Им там делать нечего.
Его извилины просигналили: сказано не все, а только то, что тебе можно слышать, капитан Кузнецов. Ладно, Горинец, имеешь право.
– Давай, заводи, – скомандовал он. – Время.
Мы двинулись и некоторое время ехали в тишине.
Потом Артем прошипел мне в спину:
– Ты убил Дэна. За что?
Замалтдинова дернуло. Он бросил на меня быстрый взгляд, в котором читался испуг лишнего свидетеля, и сразу же отвернулся к окну.
Я долго, несколько секунд не мог собраться с мыслями и ответить. Потому что услышанное было шоком и для меня. Антипов, объект номер девять, не должен был умереть. Это было не по плану… Я рассчитывал вывести его из строя, выбить почву у Артема из-под ног – но не так, не насмерть. Впрочем, теперь взвешивать все сделанное на весах фактов и искать собственный просчет не было ни смысла, ни времени. До этого я докопаюсь после. Если удастся. Что сделано, то сделано.
Я ответил, не сводя глаз с дороги:
– Я отрезал тебя от ресурсов. Без помощи бандитов вас легче ловить.
– Ты мог сделать это другими способами. Не убивать.
– Цыбульский тоже мог не убивать.
– Я не знаю, почему он это сделал. Но думаю, у него была веская причина.
– Ни хрена у него не было, Артем. Он псих.
– Но ты-то не псих, а? Или все-таки?..
Пот потек между лопаток. Нестерпимо хотелось глянуть в зеркало и увидеть его лицо. Он сверлил взглядом мой затылок и мог бы в эту минуту впрыснуть мне в самый мозжечок все что угодно: серную кислоту, уксус, дихлофос…
– За дорогой смотри, – сказал Горинец в полный голос.
Отлегло.
Местность вокруг делалась все мрачнее. Одни заброшенные дома. Людей нет, наверное, на километры. А вот бродячих собак тут прорва. Несколько раз фары выхватывали из темноты тощих лохматых псов, бежавших вдоль дороги. Не спится им. Полнолуние, что ли?.. Не разглядеть за тучами.
И фонарей здесь нет.
И дорога дрянная.
– Эй, – вдруг поймал меня за рукав Замалтдинов. – Что это с ним?
Марат, вывернув шею, с опаской смотрел назад.
В зеркале я увидел, что Артем как-то странно свесил голову на плечо и словно бы отключился. Пришлось тормозить.
– Не трогайте его, – предупредил Лицедей. – Сейчас это кончится.
Я и не собирался трогать. Артем явно был… не то чтобы без сознания, но в другом сознании. Похожую картину мозга я видел у спящих. Вспомнился термин «REM-фаза». Зрачки бегали под полуприкрытыми веками, как у любого, кто смотрит сон. И все-таки он не спал.
Скребануло: не нюхнул ли чего?.. Или таблеточкой какой закинулся?..
Это продолжалось секунд десять, и вдруг Артем с силой выдохнул, и мне показалось даже, что у него начинается приступ кашля; но это был смех. Его разбирало все сильнее, и вот Горинец уже задрыгал ногами и замотал головой, бессильный остановиться и посвятить нас в причину своей радости. Лицедей участливо заглянул ему в искаженное болезненным весельем лицо. Артем только поболтал в воздухе указательным пальцем – «спокойно, я сейчас, минуточку…» – и вновь скорчился.
– Ох, – прохрипел он наконец, обессилев от хохота, – ох, люди, что я вам скажу… Вы не представляете…
Глаза у него сделались неуместно веселые и буйные, он улыбнулся половиной лица:
– Выше нос, все не так плохо. У нас будет союзник.
В темноте завыла собака. А потом еще одна.
Венди
…Господи, как же мне плохо.
Лучше бы рука болела по-прежнему, чем это…
Я долго давилась слезами, но потом зарыдала в голос – все равно никому нет дела, а мне, может быть, полегчает.
Ну почему, почему, почему все так несправедливо? Почему невозможно всем быть счастливыми? Чем виноват Артур, мой добрый, отважный, единственный рыцарь? Чем виновата я?.. И не лучше ли было солгать, поддаться, позволить – ведь хотела же, признайся сама себе наконец: хотела.
Отто – далеко. Отто – никогда. А Артур – он рядом по первому зову.
Ведь можно было…
Нет, нельзя.
Я вытерла рукавом лицо. На часах полтретьего. Самое время подумать, как я все объясню Артему и ребятам, когда они вернутся. Артем скажет: «Так и знал, что этим кончится». А чего он ждал? Гномов семеро, Белоснежка одна. Молодые, одинокие – каждый по-своему, – третий год вместе, рано или поздно кто-нибудь… Это мог быть Влад. Или Чжао. Или сам Артем, в конце концов.
Я покосилась на раскрытое окно. Закрыть?..
А вдруг он вернется? Как Питер Пэн? А окно будет закрыто, и он поймет, что его здесь больше не ждут? Опять подступили слезы. Господи, как же мне жалко и себя, и его, и Отто, и всех…
Позвонили в дверь. Секретным сигнальным звонком – я его помнила с лета. Динь-динь (коротко), диинь-диинь (долго).
Первая мысль: «Артур!». Вторая: «Артур – в дверь?!» Третья: «Парни вернулись». Четвертая: «Рано им возвращаться». И только потом я встала сбоку от глазка, зажмурилась и посмотрела сквозь дверь в подъезд.
Там стоял человек, мужчина, очертания фигуры знакомые (длинные руки с непомерно большими кулаками), но узнать лицо было невозможно: железная дверь была слишком плотной, чтобы я могла различить детали. Только на ногах у него я разглядела ботинки с металлическими носками, в кармане куртки – пистолет, а на поясе – нож.
– Кто здесь? – спросила я громко.
– Макс, – ответила фигура за порогом.
Слава богу, свои.
Я повернула замок.
Макс не торопился переступать порог. Стоял, смотрел на меня одновременно и с радостью, и с жалостью, и с виной, и с чем-то еще… как недавно Елена Леонидовна. Маленькие глаза цвета мушиных крылышек часто моргали. Здороваться он не стал.
– Как рука? – спросил Макс с живым интересом.
– Терпимо.
– Че ревешь-то?
– Да так…
– Кто с тобой в квартире?
Я вытерла нос рукавом и отступила в коридор, приглашая его войти.
– Никого.
– То есть? – насторожился Макс.
– У Артема проблемы какие-то, – стала объяснять я, – с другом… Дэном.
Макс кивнул: знаю.
– Димку, Влада и Чжао он взял с собой. А Артур… – Тут мое лицо перекосило, и я разревелась, моля про себя, чтобы этот чужой, некрасивый, грубый Макс сейчас же сделал один чертов шаг мне навстречу, обнял по-братски и сказал хоть пару слов в утешение. Макс не был телепатом, поэтому не шелохнулся.
– Что Артур?
– Ушел…
Удивительно, но он как-то сразу понял. Поэтому не спросил «куда?», а спросил:
– Насовсем?
Я закивала, продолжая размазывать по щеке слезы.
– Дела, – покачал головой Макс. – Ну да ладно, это ничего не меняет. Ты собирайся давай. Мне велено тебя и… только тебя, – поправился он, вспомнив про Артура, – перевезти в другое место. Там безопаснее. Давай, торопись. Я за тебя перед Артемом отвечаю.
– Но Артем мне ничего не…
«Говорил», хотела закончить я, но тут вспомнила, что позвонить он мог разве что Артуру (моя заветная трубка осталась в клубе за сотни километров отсюда), а его телефон наверняка сейчас, кувыркаясь, летит с моста в Енисей. Или уже упал на дно.
– Хорошо, – послушно сказала я. – Только собирать мне нечего. Разве что… погоди, я сейчас.
Я вспомнила про Артемовы телефоны. Они все еще лежали в комнате и попеременно звонили. Я, понятное дело, к ним не притрагивалась. До настоящего момента. Теперь, раз уж Артем решил сменить базу, имеет смысл захватить их с собой. Я растолкала трубки по просторным карманам. Взгляд упал на Артемов ноутбук. С трудом запихав его в чехол, я сообразила, что где-то здесь должны быть и вещи Влада и Димки. Две небольшие туго набитые дорожные сумки отыскались в коридоре.
– Давай ты их возьмешь, ага? – попросила я Макса, все еще переминавшегося с ноги на ногу за порогом. Он послушался.
– А что случилось-то? – спросила я наконец.
– Проблемы, – ответил он туманно.
– С ребятами все хорошо? – уточнила я.
– Пока да, – заверил Макс.
– Ну, ладно тогда. Поехали.
Я обулась в свои туфли и наугад сняла с вешалки чужую мужскую куртку. Макс ничего не сказал.
Во дворе стоял крутобокий черный джип, из него нам навстречу вылез еще один браток – выше Макса на голову, худой и плоский, как линейка, с птичьим лицом, составленным из острых углов. Неподалеку стояла еще одна машина, тоже явно бандитская; привалившись к ней, курили двое парней в черной коже; они немедленно обмерили меня вдоль и поперек противными взглядами гробовщиков, побросали окурки и нырнули в темный салон.
– Эти с нами? – Я кивнула в сторону второй машины.
– Да, – ответил Макс, открывая мне дверцу, – так надо, не переживай.
Я забралась на заднее сиденье, и напарник Макса почему-то сел рядом со мной, а не вперед. Мне не хотелось такого соседства.
– Макс, можно я вперед сяду?
Второй парень дрыгнулся и собрался было что-то сказать, но Макс успел раньше:
– Садись.
Я бросила на соседа короткий мстительный взгляд и пересела.
Макс уложил вещи в багажник, и мы тронулись. Я привалилась виском к холодному стеклу. Полегчало.
Мысли перестали мельтешить и теснить друг друга, остыли, а потом и вовсе стихли. Я долго смотрела на огни ночного Красноярска за окном, ни о чем не думая. Слезы высохли, сердце перестало колотиться пойманным воробышком, стало спокойно и сонливо. Мне было все равно, что будет дальше.
Некоторое время я, кажется, дремала и очнулась от того, что дорога под колесами сделалась ухабистой и голова моя несколько раз чувствительно стукнулась о стекло.
– Где это мы? – спросила я Макса.
За окном не было уже ни фонарей, ни светофоров, ни многоэтажек, ни призывных вывесок ночных заведений – ничего, напоминающего о биении жизни; только приземистые силуэты каких-то темных зданий и долгие бетонные заборы. Здесь было совсем безлюдно, и только бродячая собака с бешеными глазами один раз в свете фар переметнулась через дорогу, напомнив о том, что мы все еще на планете Земля, а не где-нибудь в давно пустующих развалинах Марса.
– Промзона, – сказал Макс, будто одно это слово могло мне что-то объяснить.
– И куда мы дальше?
– Почти приехали, – невесело ответил Макс.
Я удивилась. Прежде нас всегда прятали по квартирам, а тут… какое-то совсем необитаемое место… Хотя, может, у них, бандитов, именно тут и расположено самое надежное убежище, кто ж их знает.
Вскоре по правую сторону от нас забор разомкнулся, я увидела распахнутые железные ворота, за которыми было светло. Машина медленно вползла во двор между двумя серыми зданиями-коробками и оказалась в поле света от ярко горящих фар нескольких автомобилей. Стоявший у ворот парень в камуфляже поднес к лицу рацию и что-то неразборчиво пробормотал. Мы остановились, скрипнув гравием. Рядом остановилась и ехавшая за нами машина.
– Вылезай, – тихо сказал Макс, не глядя на меня.
– Артем уже здесь?
– Нет, скоро подъедет.
– Там холодно, можно я в машине посижу?
– Вылезай давай, – подал голос тот, что сидел сзади. Тип, похожий на ощипанного цыпленка-переростка. Голос у него был противный, хриплый, будто у него в горле застряла мокрота. Сразу захотелось сделать ему что-нибудь плохое.
– Вылезай, – так же тихо, но настойчиво повторил Макс.
– Ладно.
Я вышла из машины, щурясь от света фар, – как на сцену. На секунду я совсем сомкнула веки и увидела, что там, впереди, у слепящих меня машин, стоят шесть вооруженных мужчин. Холод и вправду был собачий. Ноги мгновенно заледенели, потому что туфли были надеты на босу ноту. Ветер задувал за шиворот. Я неловко завернулась в куртку, но застегнуть ее поверх прибинтованной к телу руки не получилось. Ладно. Надеюсь, держать меня на этой холодрыге они будут недолго и отпустят обратно в теплый салон. Очень кружилась голова. Очень хотелось спать.
Макс и этот тощий с противным голосом взяли меня под руки и повлекли к одной из машин. Навстречу распахнулась дверца, но сидевший внутри человек не вышел к нам, а дождался, пока мы обойдем машину сбоку и встанем перед ним. Это оказался мужчина под пятьдесят, почти совсем седой, с жесткими лохматыми бровями, сросшимися над массивным носом. Он поднял на меня прищуренные глаза – как мне показалось, они были фиолетовые и холодные. Посмотрев мне в лицо, он лениво улыбнулся.
– Семен Тигранович, это Наташа, – отрапортовал из-за моей спины Макс.
Это имя-отчество – Семен Тигранович – мне доводилось слышать от Артема. Собственно, это был Сам. Наш покровитель. С чего бы мне такая честь?
– Очень приятно, Наташа, – медленно, без выражения выговорил Семен Тигранович; говорил он так же лениво, как и улыбался – почти не размыкая губ. И моргал так же медленно, как будто у него подсела какая-то батарейка.
– Взаимно, – буркнула я. Очень хотелось спросить: «Ну а дальше-то что?» Пустили бы меня обратно в машину…
Сидевший рядом с Семеном Тиграновичем водитель – я его заметила только сейчас – почему-то рассмеялся.
– Расскажи-ка… (пауза) Наташа… (пауза) что ты умеешь делать, – попросил Семен Тигранович.
– В смысле? – переспросила я, поежившись. Скорей бы кончился этот диалог.
– Что ты делаешь в цирке у Артема?
Что значит «у Артема», захотелось брякнуть сгоряча. Мы же не… Нет, развивать тему не стоит. Надо ответить скорее, чтоб наконец меня отпустили, а то уже зубы начинают стучать.
– Выступаю с кошками.
Мой собеседник на полсантиметра растянул губы, изобразив улыбку. Водитель, высунувшись из-за плеча шефа, тоже обрадовал меня зрелищем дюжины золотых зубов.
– Ты их дрессируешь?
– Нет. Вы же знаете, наверное. Арт-т-т-ем же, наверное, рассказ-з-зывал. Кстати, где он?
– Едет, – заверил меня золотозубый водила.
– А ребят-т-та?
– Едут.
– А еще что-нибудь умеешь? – продолжал Семен Тигранович. – Золото из железа (пауза) умеешь?
– Н-н-нет. Это только Артем. Я еще вот-т-т так умею.
Я телекинезом распахнула на Семене Тиграновиче бордовый кашемировый шарф. Зря я это сделала. Потому что брови у него сдвинулись так, что, казалось, одна наедет на другую. Он неожиданно быстрым движением поймал концы шарфа и с раздражением сунул за пазуху.
– А через стены умеешь?
– Да нет же, эт-т-то Чжао…
Про главное я говорить не стала. Если Артем поделился, значит, он уже знает, а если нет – стало быть, так надо, и не к чему мне распускать язык.
– Ну, ладно, – сказал Семен Тигранович, – покажешь мне кошек.
– Т-т-то есть как «покажешь»?! Где вы здесь возьмете кошек?
Это даже не смешно. Вытащить меня из города ночью в какую-то необитаемую дыру, чтобы смотреть представление с кошками?! Это что, для них – нормально? Это что, они так развлекаются?!
– Собаки подойдут? – прохрипел у меня над левым плечом бес-хранитель с лицом цыпленка, сдохшего от птичьего гриппа. – А то мы тут собак видели. Бегают…
– Валяйте, тащите собак, – без всякой радости сказал Семен Тигранович.
Моего согласия никто спрашивать не стал.
Тощий, к моей радости, отцепился от локтя и пошел организовывать охоту на собак. А Семен Тигранович отдал Максу долгожданный приказ:
– Девочку в машину (пауза). Надо будет – позову, – и захлопнул дверцу.
Я поймала себя на мысли, что и ему я при первой же возможности сделаю что-нибудь плохое. До сих пор подобные чувства у меня вызывали только наши преследователи-гэбэшники.
Голова кружилась все сильнее, так что я буквально ввалилась в машину. Макс покачал головой и сел рядом.
– Че, плохо тебе?
– Бывало лучше, – вздохнула я. – Долго еще ждать?
Макс поднес часы к самому носу:
– Минут сорок.
– Что там случилось-то? С Дэном?
Макс отвернулся:
– Нету Дэна.
– Господи… убили?
– Похоже на то.
Сердце, притихшее было, опять заколотилось. Все и вправду плохо. Неужели до него добрались эти!.. Значит, мы – следующие.
– С Артемом все в порядке?
– Все.
– Слушай, а зачем Семену Тиграновичу танцующие кош… в смысле собаки? Если все так, как ты говоришь, – чему радоваться-то?
– Не знаю.
Наступила противная тишина, как бывает, когда едешь в лифте с незнакомым человеком. Продолжать разговор я не стала. Меня одолела слабость. Я откинулась на подголовник и задремала.
Минут через десять снаружи засуетились, двор огласился лаем, воем и скулежом. Я вывернула голову: трое молодчиков под всеобщий гогот за шкирку волокли трех псин. Птицелицый подошел к машине и, щербато ухмыляясь, постучал в стекло:
– Выходи, дрессировщица.
Пришлось нехотя выбраться из машины. Кажется, стало еще холоднее. Мужики встали в круг, в центре которого оказались эти трое, державшие собак. Круг разомкнулся – в него вступил Сам. Поманил меня. Хоровод расступился еще раз, и Макс несильно подтолкнул меня в спину, напутствовав:
– Просто сделай, что он просит.
– А что делать-то? – громко спросила я, перекрикивая собачьи вопли и маты троицы, продолжавшей держать визжащих псов.
– Пусть станцуют, – царственно махнул рукой Семен Тигранович.
Бедные псины. «Успокойтесь, – послала я мысленный сигнал, – я с вами, все в порядке». Собачьи сознаньица учуяли меня, и лай стих.
– Отпустите собак, – велела я, – не укусят, не бойтесь.
Послушался только один.
– Я сказала: отпустите. Я их держу.
Второй разомкнул руки и попятился в круг, не разгибаясь. Его поза так и провоцировала на пинок. Третий упорствовал.
– Да отпусти же! Будешь держать – он не станцует.
Сработало.
Собаки теперь стояли в кругу, глядя на меня чуть недоуменно и доверчиво, и вертели лохматыми хвостами.
– Музыка нужна, – сказала я, позволив себе немного капризный тон.
Один из бандитов, стоявших рядом с Семеном Тиграновичем, бритый верзила в дорогущем пальто и таком же, как у шефа, шарфе, переспросил:
– Какая именно?
– Танцевальное что-нибудь. «Владимирский централ» отставить.
Круг заржал. Семен Тигранович махнул золотозубому водителю, тот метнулся к машине, пошуршал внутри и крикнул:
– «Чикаго» [20]20
« Чикаго » (Chicago) – американская джаз-рок-группа 1970 годов.
[Закрыть]подойдет?
– Подойдет.
Заиграло что-то бодро джазовое. Несколько секунд я вслушивалась в ритм. Поехали. «Это совсем нетрудно, вы справитесь, мои хорошие».
Собаки завертелись на месте, затем самый лохматый, в свалявшихся серых дредах кобель встал на задние лапы, и его примеру последовали две суки – старшая, ржаво-рыжая, с терьерскими кровями, и младшая, почти щенок, черная и кудрявая, как овечка. Семеня на задних лапах, они обошли круг (зрители, притихнув, чуть расступились), потом встали в ряд и изобразили канкан. Глядя, как дворняги вскидывают лапы в ритм, мужики сначала притихли, потом стали посмеиваться, потом кто-то захлопал – и вот уже все дружно по-детски присвистывают и аплодируют. Собаки меж тем изобразили некое подобие «танца маленьких лебедей», потявкивая и подвывая в такт, чем вызвали очередной всплеск эмоций, а потом музыка кончилась.
