Текст книги "Ваша С.К. (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

       – Ваш князь с закрытыми глазами впустил к себе в дом незнакомца и отдал ему самое дорогое, что у него есть – вас, княжна.

       Светлана снова попыталась вырваться и снова не сумела. Ее лицо горело ярче кровавого тумана, застлавшего глаза трансильванскому вампиру.

       Глава 33 “Всякая встреча на мосту нехороша”

       Доверяй да проверяй – это не было приказом сверху, это стало личной инициативой низов: впервые дворник дядя Ваня и домовой Бабайка сошлись во мнениях, не споря, и за странной парочкой был пущен хвост! Бабайке даже прятаться не приходилось, настолько эти двое увлеклись друг другом. У Домового даже зубы свело – от ревности, хотя Бабайка уверял себя в том, что это ему передался зубовный скрежет вампира. Приходилось напрягать только слух… И слух не подвел, как и ноги! И руки, и голова – которая вынырнула ровно в кольцо, образованное руками басурманина и напуганной его странным признанием княжны.

       – Всякая встреча на мосту – нехороша, – закрутился волчком Домовой, да так лихо, что вампиру, кому и без того было худо, пришлось выпустить руку княжны и схватиться за перила. – Правду бают люди, на первой встрече – озорные речи, на второй встрече – опасные речи…

       – Ничего худого в них не было! – через силу заулыбалась княжна, выдернув из перчатки графа свою дрожащую руку. – Ты ослышался…

       – Да Черт миловал, на ухо не туг я! – и снова Бабайка уставился на трансильванца злыми прищуренными глазками. – Вы, милостивый государь, мостиком ненароком ошиблись. Впрочем, возьму на себя смелость заметить, что брехня все это людская. Враки, что будто единожды поцеловавшись на мосту, куда все мы путь держим, никогда уже не расстанешься. С вами, как понимаю, не расстанешься на любом мосту – только в реку бездыханным трупиком свалишься!

       Вампир выпрямился и сжал края плаща, будто удерживал руки от желания схватить домовенка за шею и швырнуть в темную воду.

       – Затык-то в чем, милостивый государь: дабы ритуал сработал, обе стороны обязаны в него свято уверовать. Серебряное колье защитит княжну, покуда мы все и вы в частности, сударь, в его силу верим. Верьте, добрейший вы наш, для своего же собственного благополучия: на русской земле лучше во все верить. Наша княгиня не любит, когда не верят в то, во что она верить велит…

       – Я верю в силу колье, – отчеканил граф фон Крок и протянул Светлане руку, но княжна попятилась, а в его перчатке оказалась волосатая рука Домового, а второй тот схватил уже княжескую дочь.

       – И мы верим, да вот беда, не хотим пытать вашу веру, сударь! Поторопитесь, милостивый государь, а то весь ваш ужин разбежаться успеет… И вы так и будете наслаждаться ювелирной работой серебряных дел мастера! Бросьте, вам говорят,

       изучать шею княжны!

       – Я не настолько голоден, – соврал трансильванец. —

       И с радостью изучал бы ваше лицо, Светлана, только вы прячете его от меня.

       – Я стараюсь не оступиться, – вспыхнула дочь Мирослава.

       – Зря от еды отказываетесь… – ухмыльнулся Домовой, подскакивая между своими спутниками тугим мячиком. – На Поцелуевом мосту вся еда влюблённая, потому вкусная. Слышал, будто вампиры нарочно влюбляют в себя будущую жертву… И только потом кусают…

       – Это, как вы сами изволили выразиться, брехня, – буркнул граф и нарочно прибавил шагу, растянув Домового между собой и княжной, как белье на веревке. – Вкус крови зависит от возраста жертвы и от того, что она предпочитает есть, а никак не от испытываемых ею чувств. Если бы чувства отражались на вкусе крови, то мы ели бы горькую еду, потому что влюблённые люди последние годы стали попадаться все реже и реже, а все чаще – злые и несчастные, прямо как вы, господин Домовой. Скажите, я разочаровал вас своим признанием или вы нарочно злить меня пытаетесь?

       – Меня вампиры никогда не занимали, – прошипел Бабайка, болтаясь в воздухе. – Упырями сыт по горло! С вами, погляжу, безопаснее молчать, а то вы от обиды руки оппоненту ломаете…

       – Если не хотите есть, – подала голос княжна, испугавшись возможной ссоры между вампиром и представителем домашней нечисти. – Просто красивым видом на Исаакиевский Собор полюбуетесь.

       – Я кладбищенские часовни предпочитаю, – не сдавался трансильванский гость.

       – Какой же вы зануда! – не выдержала княжна. – Теперь понятно, отчего за триста лет вы так и не женились!

       Она выплюнула слова, но, к общему счастью, себе под ноги, всецело поглощенная изучением ботиночек и мостовой.

       – Вы можете легко исправить это недоразумение, Светлана! – повысил голос граф фон Крок. – Всего-то требуется поцеловать меня на нужном мосту! Не так ли, милостивый государь? – передразнил он интонации Домовенка, склоняясь к нему, оскалясь.

       – Нужно чтобы оба уверовали в силу обряда, – Бабайка тоже оскалился, и его желтоватые зубы сверкнули сквозь жиденькие усы. – А тому не бывать! Нетопырь не птица: за голубкой не угонится… Да чтоб тебя, окаянный!

       Граф так дернул на себя домовенка, что тот выпустил руку княжны, но Светлана не растерялась и припустила от них, быстро затерявшись среди ночной толпы. Граф бросился догонять беглянку, но домовенок сумел ухватиться свободной рукой за фонарь и оторвать его от столба у трансильванца не получилось.

       – Светлана! – крикнул вампир и рванул домовенка на себя, но тот мастак был в перетягивании каната, и вот уже сам трансильванец приложился лбом к фонарю, вокруг которого для большей прочности закрутился Бабайка!

       – Да не рвись ты, вампирище! Не твоя забота нынче княжна наша!

       – Добрый вечер!

       Граф обернулся и наткнулся на темный взгляд княжеского секретаря, который шикнул на Домового, и тот вмиг исчез, как сквозь землю провалился. Граф тряхнул головой и растерянно уставился на стоящего перед ним господина Басманова.

       – Вы остановили Светлану?

       – Я, в отличие от вас, не приставлен к ней князем для охраны, – зло выпалил Федор Алексеевич и повернулся к графу спиной.

       – Кстати, как самочувствие Раду? – трансильванец догнал секретаря и пошел с ним нога в ногу. – Как понимаю, в силу обстоятельств вы оставили его у ведьмы?

       И тут граф увидел господина Грабана: оборотень в своём голубом пальто прилип к ограде моста и заворожено глядел на величественную громаду Исаакия, сияющего куполом даже в дымке белой ночи. Рядом стояла княжна: рука ее небрежно лежала на узкой спине Раду, а голова почти касалась его плеча.

       – Простите, граф, у нас с господином Грабаном произошло маленькое недоразумение, – чуть слышно шепнул ему на ухо Федор Алексеевич.

       Граф ускорил шаг, но все же Светлана успела, обернувшись, поднять к губам указательный палец. Граф краем глаза заметил в уголке губ оборотня счастливую улыбку.

       – Вы только не вздумайте переживать, граф! Кокаин не убивает волков, Раду скоро придёт в себя.

       – Кокаин? – переспросил граф, чуть ли не коснувшись указательным пальцем бледного лба девушки.

       – Вы никогда не пробовали? – Светлана не шелохнулась и зашептала в лицо трансильванца с ещё большим жаром: – У нас в любой аптеке можно купить. Как раз вашего, немецкого производства. К Раду применили его в лечебных целях, на других – в охранительных. Ему дали сожрать кокаинового голубя. Не вздумайте ругаться! Поверьте, разбавленный кровью кокаин очень слабенький. Сейчас у Раду момент забвения.

       Светлана ни с того ни с сего отвернулась.

       – Мы не успели, да? – прошептал граф с досадой. – Простите меня…

              Княжна вновь смотрела ему в глаза:

       – Отчего же не успели… В спину глянуть успела, а большего и не ждала… Оставьте Раду, – княжна так глянула на графа, что тот тотчас отдёрнул руку от замершего на манер мраморной статуи оборотня. – С минуты на минуту он очнётся и будет полон сил. У людей, как известно, эти фазы идут наоборот, но оборотни же не совсем люди…

       – Не много ли вы знаете про кокаин, Светлана?

       Она не отвела глаз.

       – Достаточно, чтобы заверить вас в безопасности господина Грабана. И про живых знаю, и про мертвых. Матушка порошком изволит баловаться.

       – Вашему отцу стоило отправить вас из дома в Смольный институт…

       На этих его словах глаза Светланы зло вспыхнули,

       – Я и без этой казармы прекрасно говорю по-французски, шью, пою, танцую, знаю химию и медицину. Какие ещё качества вы желаете найти в девушке? – княжна гордо выпрямилась, хотя и сравнялась цветом лица с серым плащом, который нервно теребила. – Что же касается холода и постоянного голода, то и этого у меня имелось дома в достатке – у меня был, есть и будет постоянный пост. Пожалуй, единственное отличие от пансионов – так это то, что спала я не на соломе, меня не били и тварью не обзывали… До сегодняшней ночи!

       – Я не позволял себе подобного! – запротестовал трансильванец, и Светлана отвернулась в противоположную от собора сторону.

       – Так я не о вас и говорю. А о своём учителе. Сашеньке… Я прочитала это в его коротком взгляде…

       Граф сжал руку девушки, которую та вдруг по собственной прихоти вложила ему в ладонь.

       – Давайте с вами потанцуем, раз ночь безвозвратно испорчена… – улыбнулась Светлана, едва сдерживая слезы. – Пойдёмте на рельсы, все равно трамваи по ночам не ходят.

       Княжна настойчиво тянула его на середину моста.

       – А как же соглядатаи? – в свой черед усмехнулся трансильванец, опуская руку вдоль напряженной спины девушки.

       – Те, что на мосту, писать князю не станут, тем более при Басманове, а то Федорушка наш про них тоже напишет. Он ведь в доносах был мастак…

       Княжна поджала губы и бросила взгляд на музыкантов.

       – Ну что же это такое! – топнула она каблучком. – Сколько можно этот Варяг играть!

       А музыканты старались вовсю – особенно свирепо бил колотушкой по заспинному турецкому барабану человек-оркестр, несмотря на позднюю ночь, а гитарист распевал мощным басом:

       – Свистит, и гремит, и грохочет кругом. Гром пушек, шипение снаряда, и стал наш бесстрашный, и гордый «Варяг» подобен кромешному аду! В предсмертных мученьях трепещут тела, гром пушек, и шум, и стенанья, и судно охвачено морем огня, – настали минуты прощанья.

       – Скажите, граф! – закричала Светлана в лицо трансильванца. – Вы знакомы с немецким оригиналом австрийца Рудольфа Грейнца? Знакомы? Согласитесь, что наша песня лучше! Она с душой! Раз танцевать у нас сегодня не получается, будем с вами маршировать!

       – Прощайте, товарищи! С Богом, ура! – гремело со всех сторон. – Кипящее море под нами! Не думали, братцы, мы с вами вчера, что нынче умрём под волнами!

       – Не волнуйтесь, граф! – ноги княжны почему-то перепутали марш с канканом – настолько, насколько позволяла юбка, рвать которую она графу не предложила. – Мост не провалится! Его не так давно укрепили, чтобы рельсы проложить, так что мы под волнами не умрём, и река Мойка даже не станет нашей головомойкой, – сострила она под конец. – О, Раду очнулся!

       Светлана бросила руку графа и побежала к перилам, где Федор Алексеевич держал оборотня за руку.

       – Как понимаю, вы до сих пор голодны? – повернул он голову в сторону вампира.

       – Я не голоден, благодарю вас.

       – Не следует мне лгать! – сверкнул глазами Федор Алексеевич. – Впрочем, вы сейчас занимаете меня куда меньше господина Грабана и Светланы, а их мне следует накормить до рассвета. Махнём в «Вену», – и усмехнулся ещё злее. – У нас довольно мест с родными для вас названиями.

        – Граф, не вздумайте обижаться на его слова! – звонко выкрикнула княжна. – Там собирается свет нашего литературного общества.

       – Позволю себе заметить, Светлана, что в том виде, в котором они обычно пребывают в этом часу, они не в состоянии читать нам стихи. Там прекрасная кухня, – обернулся Федор Алексеевич к оборотню. – Вы на время полны сил и вам не составит большого труда пробежаться с княжной на руках до угла Гороховой и Малой Морской! Мы с графом вас нагоним.

       Раду не стал ждать, когда Федор Алексеевич облачит свой приказ в просьбу, и подхватил Светлану на руки.

       Глава 34 “Адвокатец и лимонный квас”

       Через минуту все они уже чинно входили в ресторан – полупустой: летом его зимние завсегдатаи предпочитали все же наслаждаться скукой загородных дач.

       – Надеюсь, барышни ещё не упали за буфетом? – улыбнулся Федор Алексеевич хозяину, который до их появления упрашивал засидевшихся посетителей разойтись наконец по домам.

       – Прошу вас, прошу… – говорил хозяин теперь уже всем, хотя просил все же о разном: одних уйти, других – остаться, так как воистину другие, последними пришедшие, уходили лишь по собственной воле.

       – Нам, как всегда, тринадцатый кабинет, – ещё более очаровательно улыбнулся Федор Алексеевич.

       – Мы открыты, как всегда, до трех утра, но для вас мы задержимся, – улыбнулся в ответ господин Соколов, даже в роли хозяина не потерявший вышколенности официанта.

       – Не беспокойтесь, милый, после рассвета вы нас здесь не увидите.

       Когда Басманов наградил его своей верной отрезвляющей усмешкой, господин Соколов вмиг стушевался и шепотом осведомился:

       – Вы предпочитаете нонче что-то из стандартного меню или на свой вкус?

       – Из стандартного. С нами два человека, как вы могли бы заметить, любезный. Молодому человеку подать венских сосисок да побольше, только без пунша, и лучше прямо сейчас, так как наш друг изрядно проголодался. А потом подайте ему ещё и пулярок на вертеле.

       Хозяин понимающе улыбнулся:

       – Могу предложить взамен лимонный квас. Лимончики из Сухума у нас свеженькие.

       – Сделайте одолжение…

       – А для барышни у нас имеются свежайшие устрицы и виноград из Португалии, – тараторил хозяин заискивающе. – А на десерт апельсиновый пломбир.

       – До десерта мы не досидим, – отчеканил упырь. – Барышня изволит крем-суп и судака да чтоб, как в «Контане», вмиг готово было! А то в другой раз мы их кушаньям сделаем честь.

       Через минуту хозяин вернулся с подносом, который бывший кравчий ловко подхватил на руку и направился знакомой тропой вглубь ресторана. Когда граф попытался закрыть дверь кабинета, Федор Алексеевич осуждающе улыбнулся:

       – Замков нет – законы у нас такие, дабы дама могла сбежать от непонравившегося кавалера.

       – Что-то как-то неуютно здесь, – поежился Раду, не решаясь присесть на стул.

       – Ещё бы! – усмехнулся Федор, отодвигая стул для Светланы. – Здесь уют кропил святой водой сам отец Иоанн Кронштадтский. Поэтому я беру всегда тринадцатый нумер, чтобы хоть как-то уравновесить божественное с чертовским. Кстати, лично мне кусать здесь никого никогда не хочется – поэтому все важные вопросы с людьми решаются именно тут. Впрочем, если вам настолько не по себе, милейший, можем взять еду домой и воспользоваться таксомотором.

       – Я больше голоден, чем напуган, – выпалил Раду, бросая жадные взгляды на поднос.

       – Тогда к самому краю присаживайтесь, любезный, – улыбнулся княжеский секретарь оборотню по-прежнему холодно. – Как говаривал небезызвестный наш баснописец, за стол надобно садиться, чтобы, как скрипачу, свободно действовать правою рукою. Сейчас не время быть воздержанным в еде и питии. И как изволил говорить наш бывший сосед досточтимый государственный муж Державин, перед постом следует шампанским вафли запивать… Да, да… И алиатико с шампанским, и пиво русское с Британским и мозель с зельцерской водой.

       – Премного благодарен, – Раду повесил на стул пальто и взглянул на княжну. – Все же мне будет совестно есть одному…

       – Вам будет ещё более совестно не есть, – Федор Алексеевич устроился на соседнем стуле и осуждающе глянул на графа, который боролся с фибулой на плаще. – Безопасность нашей барышни всецело зависит от степени нашей с вами сытости, не так ли, граф?

       Федор Алексеевич достал из внутреннего кармана пиджака небольшую фляжку и протянул вампиру.

       – Чухонская? – осведомился тот с кривой улыбкой.

       – Нет, адвокатец, развязывающий язык, коньяк то бишь, – улыбнулся Басманов.

       И когда граф попытался убрать свою руку, не позволил ему вернуть фляжку.

       – Я не стану вас слушать. У меня довольно дел, которые следует решить незамедлительно. Но вы не засиживайтесь – до рассвета чуть больше часа. Все недоброе должно лечь спать до того, как все доброе встанет. Господин Соколов вас не потревожит, но вы должны пожалеть уставших официантов. А господина Грабана я прокачу на «Руссо-Балте». Вам тоже рекомендую взять автомобиль отечественного производства. На Форде я вас прокачу сам придёт время.

       – Я могу не есть! – Светлана вскочила из-за стола, с опаской поглядывая в сторону плаща, который укрыл соседний с ней стул. – Мы можем ехать домой прямо сейчас все вместе.

       – Не пора ли тебе, барышня, образумиться и не делать из себя смешной дуры? – Федор Алексеевич почти заскрежетал зубами. – Ты уже нарушила приказ отца и упросила графа привести тебя на городскую заставу. Не позорь нас перед гостем ещё больше, теперь уже своим недоверием к выбору отца!

       – Вы теперь можете вполне положиться на меня, Светлана, – граф отвернулся, чтобы осушить фляжку до самого дна, и с благодарностью вернул ее Басманову.

       Федор Алексеевич осуждающе взглянул на оборотня, и Раду заторопился – и не прошло и минуты, как его тарелка опустела, но по голодным глазам было видно, что только присутствие дамы сдерживает его желание облизать тарелку языком на звериный манер. Между тем в дверь постучали. Господин Соколов сам принес заказ и ещё раз осведомился про пломбир, когда получил приказ завернуть дичь с собой. Федор Алексеевич отказался, но граф фон Крок заверил его, что с ним княжна успеем полакомиться даже мороженым.

       Федор Алексеевич взял Раду под локоть и вывел пошатывающегося из кабинета. Хлопнула дверь. Граф обернулся к княжне, которая, как истукан, сидела на стуле, смотря поверх тарелки прямо на него.

       – Как же мне совестно перед господином Грабаном… – прошептала она.

       – Да Боже милостивый, Светлана! – граф даже стул подвинул ближе к столу и ближе к ней. – Любому мужчине за честь защитить даму… Тем более, когда этот мужчина наполовину зверь.

       – А вы, простите мне мое любопытство, наполовину кто будете? – спросила Светлана уже в полный голос и с прежним деревенским ехидством. – Нетопырь не то птица, не то зверь…

       Граф не ответил и осторожно придвинул к девушке тарелку, а затем протянул ей столовые приборы.

        – Я не притронусь к еде, пока вы мне не скажете, что пообещали княгине? Моя матушка со своими священными запасами чухонской крови просто так не расстаётся.

       Граф улыбнулся:

       – Только после того, как вы приступите к трапезе, Светлана.

       Княжна покорно отправила себе в рот ложечку супа.

       – Ну-с…

       – Вот когда приступите к судачку, тогда и посудачим про дела наши грешные, – откинулся граф на спинку стула с нескрываемым удовольствием глядя на румянец, растекшийся по бледным щекам княжны, и, конечно же, следя за злобными огоньками, вспыхнувшими в ее глазах.

       – Я вам тоже не советую, граф, практиковаться со мной в остроумии… – окончание фразы Светлана предусмотрительно заела супом.

       Ужинала она с не меньшим удовольствием, чем вампир следил за ее трапезой. И вот она уже подвинула к себе тарелку с рыбкой.

       – Теперь отвечайте на мой вопрос – что нужно от вас княгине? Я могла бы преспокойно обойтись без театра…

       – А без меня? – перебил ее вампир, взгляд которого теперь намертво приклеился к серебряному колье.

       – Без вас мне не обойтись, пока не будет готова новая обережная рубаха.

       – И, облачившись в неё, вы не станете по мне скучать?

       – Если только немножко, – снова кокетничала княжна.

       Граф скрестил на груди руки и поднялся взглядом с шеи до нервно сжатых губ княжны.

       – Все очень просто, – ответил вампир. – Она сказала, что благодарит меня за ваше спасение, но на самом деле она выкупала вашу жизнь бутылкой редкой крови. А колье она нацепила на вас, потому как не была уверена в успешности нашей с ней сделки.

       – Эта версия уже не нова. Будет другая, граф?

       – Дайте мне вашу руку…

       Княжна хотела отодвинуться от стола, но граф перехватил ее запястье – вилка со звоном упала на тарелку. Он развернул ладонь к себе и провёл по внутренней стороне ногтем указательного пальца, затем пропустил свои пальцы между пальцами княжны и осторожно сжал в нежном рукопожатии.

       – У вас безумно короткая линия жизни… Вам когда-нибудь гадала цыганка?

       – Нет, – голос Светланы дрогнул. Она попыталась высвободиться, но хватка графа оставалась железной.

       – Вы знаете, что ваша матушка желает вам долгой жизни с человеком? – Светлана кивнула. – Мне кажется, ее мечта не сбудется. Вы не доживете даже до двадцати лет.

       – Пустите меня, граф! – почти взвизгнула Светлана, и вампир выпустил ее горячую руку из своей ледяной. – Премного благодарна. Вы цыган?

       – К чему эти шутки, княжна?

       – А к чему ваши? – нервно дернулась Светлана. – Скажите, сделайте одолжение!

       – Я говорю, что вижу, а дальше вам решать, верить мне или считать за розыгрыш. Княгиня спросила, могу ли я влюбить вас в себя? Вы же понимаете, что ваши обереги не действуют на меня, а колье защищает лишь шею, но от моих чар вас ничего не в силах сейчас защитить. Даже ваша мать, будь она рядом, была бы бессильна передо мной. Но я не пойду на обман. Я спросил вас на том мосту, как смотрите вы на возможную вечность подле меня? Вы не ответили.

       Светлана вжалась в спинку стула до боли в лопатках.

       – Вы ведь шутите? Все это шутка? Признаюсь, дурацкая! – почти выкрикнула она.

       – Светлана… У человека один путь – могила, и вы это знаете… Я не знаю, что убьёт вас – трамвай или неудачные роды, если княгиня добьётся своего и выдаст вас за смертного, но вам на роду написано умереть молодой. Я же предлагаю вам избегнуть этого проклятья, став моей женой. Все предельно просто, не находите?

       Светлана вскочила и сжала букетик, болтавшийся на поясе юбки.

       – Я нахожу, что вы величайший фальсификатор и отъявленный негодяй. Вот вам мой ответ, а теперь велите вызвать автомобиль. И радуйтесь, что я не держу зла на всякого рода выскочек, и не обмолвлюсь даже словом о нашей с вами приватной беседе неприятного содержания. Что вы ждете? Я сыта по горло и вами, и этим судаком! Апельсиновый пломбир здесь ужасен, как и вы! Я даже не знаю вашего имени!

       – Его легко запомнить, – поклонился ей граф, снимая со стула плащ. – Меня зовут так же, как отца ныне здравствующего короля Пруссии.

       – Проверяете, выдержу ли я экзамен на звание достойной невесты? Я бы желала с треском провалить его, но это было бы ниже моего достоинства, Фридрих.

       – Как же вы прекрасны в гневе, княжна!

       Светлана прикрыла глаза, вдруг почувствовав неприятную резь.

       – Среди вас всех только один честный человек! Это Раду! – выдохнула она, слыша уже звон в ушах. – Он запретил мне смотреть вам в глаза. Я прошу вас прекратить…

      – Я тоже честный, пусть и не человек… Я сказал все как на духу…

       – Ещё бы вы знали, что это такое! – прокричала княжна, чуть приоткрыв глаза.

       Граф держал в руке бокал с лимонным квасом.

       – Благодарю, – княжна пригубила из бокала и вернула его на стол. – Я не хотела быть резкой с вами, но в ваших шутках, Фридрих, вы перешли все дозволенные границы!

       – Это не было шуткой, Светлана. Я не пророк, но умею предсказывать будущее. Поверьте, я желаю вам только добра, милая княжна.

       – Так что же вы ничего не сказали про пророчество княгине?

       – Я ведь не видел вашей линии жизни тогда…

       Княжна вдруг пошатнулась, и граф едва успел поймать ее – когда она привалилась к нему всем своим маленьким телом, предательское серебряное колье обожгло его через кружево сорочки. Вскрикнуть он не вскрикнул, но дёрнуться назад дёрнулся и завалил княжну на пол. В этот самый миг дверь в кабинет скрипнула, и, обернувшись, граф увидел хозяина ресторана, который стоял с открытым ртом, проклиная себя за то, что по привычке не постучал, ведь подобных сцен перед рассветом в тринадцатом нумере, когда его снимали представители семьи князя Кровавого, им замечено не было.

       – Принесите нашатыря! – шикнул трансильванец на бывшего официанта.

       – Сбрызните ее кваском! – посоветовал тот и добавил, что через полчаса рассвет. Мол, Федор Алексеевич просил предупредить.

       Граф принял из рук ресторатора бокал, но сбрызнуть княжну не успел – та сама открыла глаза и села, придерживая ослабевшее тело на локте.

       – Обычное хитростное дамское недомогание, – заключил господин Соколов.

       Граф помог Светлане подняться и усадил на стул.

       – Велите подать машину! – пролепетала княжна.

       – Светлана Мирославовна, вас там на улице дожидаются господин Корнейчуков.

       Хозяин поклонился и вышел, а граф вопросительно уставился на княжну:

       – Это тайный матушкин поклонник.

       Светлана поднялась и приняла руку графа, но у дверей попросила его обождать и не выходить на улицу до появления таксомотора. Граф остался следить за бледным силуэтом девушки через окно. Рядом с княжной стоял молодой мужчина в слишком аккуратном для этого раннего времени суток костюме. Единственным недостатком его облика являлся цветной галстук, который немного выбился на грудь. В руках господин держал тетрадь, ее же держала и княжна, и они выдумали для себя замечательную забаву – перетягивание тетради: Светлана пыталась взять ее, а некий господин Корнейчуков все не решался ей ее отдать, то и дело дуя через усы на свою длинноватую чёрную чёлку. Граф фон Крок почувствовал уже порядком надоевший ему укол ревности и почти шагнул за порог ресторана, как к нему подскочил господин Соколов с забытым княжной плащом. Граф не поблагодарил – он спешил покинуть увеселительное заведение, заставившее его сердце плакать.

       – Мне очень важно мнение вашего отца, – господин Корнейчуков сделал ударение на слово «отец». – Если бы у меня был такой отец… Некоторые зря не прислушиваются ко мнению князя… Конкретно Саша Серый зря не прислушивался к его мнению…

       – А вы уже и тут все знаете! – почти что взвизгнула княжна. – Ну давайте ещё поднимемся сейчас к господину Аверченко, чтобы он снова сказал, что не понимает, как публика читает такую мерзость… Так, вы отдаёте мне рукопись или нет?! Нам меньше получаса осталось, чтобы добраться до дома. Поймите уже наконец, что это не дело для мужчины ломаться, как цветочница! Скажите уже прямо – княгине можно дать почитать, или моя матушка снова вдохновила вас на литературные подвиги?

       – Нет, там про свадьбу, ну как два кро… жениха… в общем, про вас…

       – Да отдайте уже!

       Тетрадь наконец оказалась в руках Светланы.

       – Так кто победил?

       – Хороший. Это ж сказка…

       – Откуда там взяться хорошим! Вы меня удивляете, они все кровопийцы… Вон, один мой жених сейчас вас взглядом сожрёт. Доброе утро, Николай! Я обязательно передам рукопись князю.

       Княжна машинально хотела сунуть тетрадь за пазуху и вспомнила про оставленный в кабинете плащ.

       – Вы что-то забыли? – граф взял у княжны тетрадь и расправил плащ, чтобы ей легче было его надевать. – Повернитесь ко мне, Светлана, будьте так добры, чтобы я мог застегнуть плащ.

       Княжна наоборот отступила на шаг и быстро застегнула все пуговицы до единой:

       – Что вы себе позволяете, граф! Федор Алексеевич неужто действительно щедро плеснул вам в кровушку коньяка или рома? Отдайте тетрадь, это не моё, хоть и обо мне.

       – И обо мне?

       – О вас? – она звонко рассмеялась. – Читайте лучше Зиночку! Так где же наш автомобиль?!

       – Как быстро вы ходите, княжна? – усмехнулся трансильванец. – Неужто двенадцати вёрст не получается в час?

       – После седьмого года, – снисходительно улыбнулась Светлана. – У нас таксомоторам в городе все двадцать разрешены. Только сейчас мне думается, вам разумнее отправиться своим ходом, а я дождусь машину.

       Граф мгновенно схватил княжну за руку.

       – Я несу за вас ответственность, так что даже не думайте, что я оставлю вас одну среди ночи, пусть и белой.

       Княжна попыталась вырвать руку, но в итоге граф завладел и второй ее рукой тоже.

       – Фридрих, ну как же вы не понимаете! – взмолилась она. – Здесь легко не заметить, как ночь стала утром! Вы просто сгорите!

       – И тогда вы будете по мне скучать?

       – Ах, вы невыносимы! И ваши шутки до боли скучны!

       – Вы успели побывать в Астории за те пару месяцев, что она открылась? Я выбрал именно эту гостиницу, потому что в ней имеется библиотека, но сомневаюсь, что успею туда заглянуть в силу нашего с вами знакомства.

       – Нет, не довелось… – отвернулась княжна и замахала рукой швейцару. – Вот же наш красный таксомотор!

       Граф даже зажмурился, так ярко светился циферблат счетчика. Ярче даже лица живой девушки. Шофёр в форме и с нагрудным номерным знаком Городской управы выскочил из машины, чтобы галантно распахнуть заднюю дверцу. Он помог взойти в автомобиль даме, а от близости кавалера вздрогнул и отступил к белому колесу.

       – Куда изволите, господа? – осведомился шофёр, сев за руль.

       – В Асторию! – отдал приказ граф.

       – Вы с ума сошли!

       – Я умею считать скорость, расстояние и время, драгоценная моя Светлана! Добраться до Фонтанки мы не успеем…

       – Как так не успеем… – начал было шофёр, но граф коротко и зло велел ему трогаться.

       – Я не останусь с вами днём! – побелела княжна.

       – У вас нет выбора, Светлана. Вас уже оставили со мной ваши попечители.

       От резкого толчка автомобиля Светлана оказалась прижатой к груди вампира и даже через плащ почувствовала изгибы кружев там, где когда-то билось графское сердце. А он чувствовал колье и не дергался. Как так? Последняя защита утратила свою силу… Светлана зажмурилась, и ее собственное сердце упало в пятки. Ах, подруженьки мои милые, отчего же вы не уберегли меня от своей участи… Светлана зажмурилась сильнее и закусила губу, чтобы не зареветь в голос.