Текст книги "Самое обыкновенное чудо (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
– Я думала об этом, но кто знает, чем все может кончиться. Ну не получит Витка денег. Заявлю я, что она продает мне ребенка. Что сделает наше правосудие? До выяснения обстоятельств моего мальчика заберут в детдом, и мне, может быть, совсем не отдадут. Я ведь никто ему. Мне надо будет доказать суду, что я стала фактически матерью Савке. Был бы Леня рядом. Вот и еду к Якову Петровичу. Вся надежда на него. Он поможет.
– А чем он вам поможет? Спрячет? Денег даст? – недоверчиво прищурила зеленые глаза случайная собеседница.
– Нет, не это главное. Откуда у Якова Петровича столько денег. Просто я побуду там какое-то время. Может, Леня за это время найдется. Я чувствую, живой он. Говорила ему: не надо денег, проживем скромно, как все. А он: вот слетаю несколько раз в командировку и вернусь, дом достроим, кредит верну. Леня бывший военврач, хирург, хороший хирург. Врачи нужны всем... Не должны его убить...– в голосе Лары звучали слезы и огромная надежда.
– Да, – протянула зеленоглазая, потом улыбнулась. – Лариса, мне бы очень хотелось вам помочь. Не знаю только чем. А давайте я вам погадаю. Я умею. Меня некоторые зовут ведьмой от слова ведать.
Эта фраза показалась Ларе знакомой. От кого она её слышала?
– Ну что гадать? – глаза Алины сулили надежду.
– По руке?
– Можно и по руке, – согласилась Алина. – Но там я совру. Я по-другому гадаю – по душе. Дайте вашу руку. Я её буду держать и через вас найду душу вашего Леонида. Я, и правда, немного ведьма. Или, как сейчас говорят, экстрасенс. Я умею видеть человеческие души... Определять, далеко ли они или близко, с нами душа или нет. Если не найду его в нашем мире, значит...
– Значит, Лени нет? – осмелилась выговорить Лариса.
– Да.
– Такого быть не может, – твердо ответила Лара.
Алина взяла руку Ларисы, закрыла глаза. Закрыла и Лара. Ей вдруг показалось, что сейчас распахнется дверь купе и войдет Леня. Они сидели минут пять неподвижно. Потом Алина неловко улыбнулась.
– Ларочка, я, наверно, разучилась видеть души, плохой я экстрасенс. Ваш ведь Леня был в Африке?
– Да, – ответила, ничего не понимая, Лара.
– Но какая-то близкая вам душа, родная, я так понимаю, вашего Лени почему-то, мне кажется, с вами рядом. Совсем рядом. Ближе, чем вы думаете! Вы его не теряли. Или вы мне сказали неправду.
– Правду, – ответила Лара. – Так Леня жив? Он близко уже? В России? Может, он мне звонил7 Я отключила телефон, меня Иван и Витка достают своими звонками...
– Не только жив ваш Леонид! И не только в России. Он рядом с вами, – Алина даже оглянулась на дверь. – В вашей семье будет счастье. Вы не будете больше разлучаться.
И тут Лара вспомнила, где видела эту женщину. Это она забрала у них собаку, Шарика. И тогда Алина говорила про счастье. А тут такое... Леня тогда сказал, что она вообще колдунья...Да это же он её назвал ведьмой от слова ведать.
– Спасибо, Алина.
– Да я вам ничем не помогла.
– Все равно спасибо. Вы выслушали меня. Поддержали. Мне хочется верить вашим словам, очень хочется, – Лариса расплакалась окончательно.
– Ларочка, не плачьте, – как-то тоскливо проговорила Алина. – Ваш любимый был с вами. Только не верьте, что его нет. Я как-то поверила, что мой любимый человек погиб, я его очень любила... Я очень жестоко наказана за свое неверие... Верьте своему сердцу. Бейтесь, грызитесь за свое счастье...
– Я постараюсь, – Лариса вытерла слезы.
В купе постучали.
– Это, наверно, за мной, дочки без меня спать не будут, особенно старшая, – встала Алина. – Она не может жить без мамы. А младшая воспользуется случаем продиктовать свои условия отцу и тоже не будет спать. До свидания, Ларочка. У вас все будет хорошо. Удачи вам. Светлая у вас душа. Пригрели ребенка. Пресвятая Дева Мария вас за это еще отблагодарит, она вам даст счастье. Поверьте мне, все будет хорошо. Некоторые люди утверждают, что мое слово приносит удачу...
Она распахнула дверь купе, но вместо своего мужа увидела двух высоких мужчин в военной форме, у одного была перевязана рука, третий был в штатском. Мужчины явно кого-то искали. "Неужели это за Саввой? – подумала Алина. – А что, весьма вероятно. Виктория сама могла заявить о похищении. От неё, как сказала Лариса, можно ждать чего угодно. Что я говорю? Это же какая-то военная форма, а не милицейская. Два летчика, а третий, похоже, медик. Не могу понять, что за форма на нем. Да это же врач, хирург, Леонид Павлович Ковалев. Он лечил моих девочек, Сереброва. Вот о ком мне рассказывала Лариса".
– Вы попали сюда, здесь она, – на всякий случай быстро сказала Алина, желая помочь Ларисе.
Но мужчина в непонятной форме, Леонид, и так смотрел мимо неё, в глубь купе.
– Ларка, родная моя, вот ты где! Мы с ребятами весь поезд уже прошерстили, всех пассажиров просмотрели. Заглянули в соседнее купе, по билетам там твое место, а тебя нет. Пошли подряд все вагоны проверять... А ты, оказывается, здесь... Рядом...В служебном купе. В голову не пришло, что ты можешь быть в нем. Хорошо, что я решил вернуться.... Я чувствовал, надеялся, что ты здесь.
Бледнеющая Лариса выдохнула.
– Леня! Леня! Ты вернулся?
Леонид отстранил Алину и обнял жену. Алина загадочно улыбнулась: "Говорила же, рядом ваша родная душа", – и тихо ушла. Из её купе уже выглядывала светловолосая девочка, её старшая дочка, глядя встревоженными глазами на мать. "Здесь я, Еленочка, здесь твоя мама", – грустно произнесла Алина. Из своего купе она слышала, как Леонид негромко говорит своим спутникам:
– Спасибо, ребята! Нашел я жену. Все в порядке. Да, и сын с ней. Никто не забрал нашего Савку. Я остаюсь здесь. С проводниками договорюсь.
– Ну, бывай! – ответил кто-то из офицеров. – Понадобится наша помощь, обращайся опять. Мы в долгу у тебя. Особенно я. Жизнью моего брата я тебе обязан. С того света ты его вытащил. Батя велел тебе всяческую помощь оказывать. А то давай сразу назад вас на вертолете закинем.
– Нет, ребята, надо мне в одном деле все точки над "i" расставить, – ответил Леонид. – С Дерюгиным пообщаться.
– Дерюгин – хороший мужик, справедливый, я служил под его началом, – заметил второй из вертолетчиков. – Ну, прощай, Палыч. До свидания, Лариса.
– Я бы из-за таких глаз всю землю-матушку обыскал. У вас, случайно, сестры нет с такими же глазами, – пошутил первый.
– Нет, – впервые улыбнулась Лара, держась за руку Леонида.
– До ближайшей станции еще часа два. Может, с нами в купе посидите? – предложил Леонид. – Отдохнете чуток.
– Ничего, – засмеялся с перевязанной рукой, – сейчас нечаянно кто-то из нас заденет стоп-кран. Поезд остановится. Вот мы и сойдем. Мы уже звякнули ребятам. Будут здесь на вертолете через пятнадцать минут, подберут нас. А дальше в часть. Там отдохнем.
Минут через десять поезд остановился по непонятной причине и тут же вновь тронулся. Две сильные спортивные фигуры спрыгнули с подножки поезда. Вдали рокотал вертолет.
Женское сердце не обманывало Ларису. Леонид был жив. Он не был в плену, не был заложником. Его выкрали с другой целью. У одного из очень богатых африканских вождей из соседнего государства заболела жена. Она ждала ребенка, дохаживала последние месяцы. И вдруг начал болеть живот. Умный колдун, призванный вылечить любимую жену вождя, немного попрыгал, поскакал, женщине не стало легче, вот он и сказал, что надо привезти русского врача из больницы, что рядом с границей находится, он лучше всех лечит людей, настоящий колдун, даже резать умеет и зашивать. Только он сможет помочь. Вот и выкрали ловкие туземцы русского опытного хирурга. Леониду ничего не сделали. Его берегли, создали все условия. Он успешно прооперировал женщину, беременность при этом сохранили. Подобные операции Леонид делал и раньше. Несколько недель его не выпускали из резиденции, пока не миновала опасность. Леониду скучать не было, к белому русскому колдуну потянулись и другие больные. И первым был местный колдун. У него давно болел правый бок. Камешки шевелились в желчном пузыре. Так что за первой операцией последовала другая. Колдун тоже вылечился. Потом любимая жена вождя успешно родила мальчика. И, когда она встала на ноги после родов, хотя и жалко было местному вождю отпускать Леонида, его ночью привезли в расположение больницы и отпустили. Вождь подарил замечательному русскому врачу несколько крупных необработанных алмазов, а его жена просила передать русской жене Леонида несколько дорогих украшений.
Вернувшись в расположение больницы, Леонид прочитал громадное количество сообщений, тут же стал позвонить Ларе, но её телефон был недоступен. Последнее сообщение сильно его взволновало. Но сразу вылететь он не смог. Недалеко от больницы сбили вертолет ООН, один из вертолетчиков был еще жив. Врачей-хирургов уже не было в больнице, их вывезли в связи с военным действиями. Леонид встал к операционному столу. Он фактически вытащил офицера с того света. Через несколько дней в республике наступило затишье, стрелять перестали. Немного получше стало спасенному офицеру. На самолете Леонид, сопровождая раненого, вылетел в Россию. Только, наверно благодаря этому факту, ему удалось провезти через границу подарки вождя. В России их встретил отец спасенного Леонидом офицера, генерал Ардов, долго благодарил Леонида, узнав, что врачу надо быстрее в А-к, он там живет, предложил добраться туда на военном самолете. Недалеко от А-ка у генерала служил младший сын – полковник Ардов. Срок командировки Леонида давно подошел к концу, он тут же согласился. Мужчина на военном самолете из Москвы добрался до А-ска. Лары дома уже не застал. Накануне пришло последнее отчаянное сообщение, что Витка хочет забрать Савку, что Лара хочет спрятаться от неё у Дерюгина. Лара на всякий случай указала рейс, на котором планировала уехать. Леонид стал тут же звонить, но телефон опять был заблокирован. Ребята, военные вертолетчики, в том числе и полковник Ардов, что привезли Леонида на военной машине в Кочетовку, узнав, что жены он уже не застал, предложили мужчине свою помощь. На военном небольшом вертолете они догнали и перегнали поезд, в котором ехала Лариса, вертолет приземлился, высадил Леонида с друзьями на одной из промежуточных станций, где поезд стоял всего минуту, и они все вместе с Леонидом, кроме одного летчика, что был за штурвалом, искали по всему поезду Лару и ребенка. Новые друзья переживали за врача. Его жены и ребенка не оказалось ни в одном купе, Леонид не знал, что Лариса поменялась с соседями на двухместное, служебное. Там обычно отдыхали проводники, но так как был большой наплыв пассажиров, то заняли и его. Мужчины вновь пошли по всему составу поезда. Лишь со второго раза они нашли Ларису. Друзья Леонида сошли с поезда, вертолет забрал их, Леонид остался с Ларисой.
Леонид, проследив, что ребята благополучно спрыгнули с поезда, вернулся в двухместное купе, крепко обнял свою Ларису.
– Что случилось, почему ты решила уехать? И к Дерюгину! Говорил же, не отдам я тебя ему.
– Леня! Ленечка! Потом, все потом скажу, ты лучше дай обнять тебя. Господи, как же мне тебя не хватало, родной мой человек, – плакала Лариса, прижимаясь к мужчине. – Никуда больше не полетишь, никаких командировок. Я не отпущу тебя. Не надо никаких денег. Мы скучаем без тебя... И я, и Савенок. Нам плохо без тебя. Савка все папу искал первое время, даже мультики не хотел смотреть...
– Да и я скучал, Лариска. Как я скучал! Как не хватало тебя. Я и не думал, что так привык к тебе, привязался, моя ласковая женушка...
Женщина приникла к нему. Он обнял её, оба застыли, наслаждаясь присутствием друг друга. Плечи Лары подрагивали от все еще продолжающихся всхлипов. Леонид тихо целовал свою женщину:
– Ларка, родная моя. Мы не виделись почти больше полгода.
– А Савка крепко спит, не знает, что папка нашелся, – всхлипнула Лариса. – То плохо спал, папу звал по ночам, а сегодня моментально уснул.
– Савенок всегда спокойно спит, – согласился мужчина, – когда мы рядом, он это чувствует, особенно, если мама спокойна и счастлива.
– Мама, – повторила Лариса и опять заплакала.– А Витка сказала, что я никто Савке, что у меня нет на него никаких прав, она заберет мальчика. Ленечка, я боюсь! Я так испугалась, когда ты пропал, да еще Витка хотела забрать Савку. Я думала, умру, если ни тебя, ни Саввушки у меня не будет. Ведь он у нас единственный ребенок. Других не будет.
– Ты не хочешь больше детей? – удивился Леонид.
– Хочу! Но ты же сам знаешь.... Не получается... Я бы очень хотела родить. Я всегда этого хотела.
– Вот и рожай! – Леонид её не слушал. – В чем дело? Только от меня! Я больше никуда не поеду. А правда, Лар, давай девочку себе купим. Савка наш уже подрос. Нам с тобой нужна дочка, а Савке сестричка. Е неё будут твои глаза.
– Ленюшка, это же невозможно...
– Возможно.
– Ты знаешь, сколько стоит пересадить оплодотворенный эмбрион женщине... Это очень дорого! Опять деньги...
– Ларочка, зачем нам такие сложности. Эмбрион пересаживать. Мы пойдем природным путем, как все русские мужики и бабы. Да хоть сейчас... Вот сейчас Савку потесним и все сами сделаем, все эмбрионы оплодотворим. Будет у нас дочка. Обязательно будет. Господи, я больше полугода был без тебя!
Лара что-то пыталась сказать, спросить. Леонид не стал слушать женщину, закрыл поцелуем ей рот. Лариса тут же откликнулась. Она тоже соскучилась. А с Леней иначе и не получалось. Её тело её не слушалось, оно принадлежало только мужчине. Савка, Слава Богу, не проснулся. После Лара и Леонид сидели рядом, все также тесно прижавшись друг к другу, Лариса, смущенно смеясь, проговорила:
– Ну вот, нормальные муж и жена после долгой разлуки говорят без перерыва, говорят, спешат все новости рассказать, а мы в постель, да еще рядом с ребенком, да и в поезде. Совсем сумасшедшие.
– Просто я по тебе страшно скучал. Да когда еще узнал, что ты к Дерюгину собралась... Я ведь ревнивый... Ты только моя.... И даже не возражай. Я собственник. Моя женщина – только моя.
– Вот она, тень Якова Петровича, – думала Лара. – Надо объяснить все Лене. Как заставить его поверить, что все разговоры обо мне и Якове Петровиче – чистейший бред, Ванькина выдумка? Как? Выход один. Придется все рассказать. Мне тяжело вспоминать это. Но молчать больше не стоит.
Но, тем не менее, женщина робко начала говорить сначала о другом, пытаясь оправдать Дерюгина:
– Леня, ты несправедлив к Якову Петровичу, он очень хороший человек, он всегда в трудные моменты приходил на помощь мне....
– Ларка, я хоть и ревнивый, но мыслю здраво... – перебил её мужчина. – Я верю, что ты любишь только меня. Моя голова в этом убеждена. Но неразумная моя половина, половина ревнивого собственника упорно твердит: я не хочу, чтобы ты встречалась с семьей Дерюгиных, ни с кем из них.
– Лень! Ты о ком сейчас говоришь? Об отце или сыне? – не поняла Лариса. – Неужели и Ванька....
– К Ваньке я тебя не ревную, – спокойно отозвался мужчина, – он пустое место, к тому же отдает голубизной... А генерал мужик сильный, я, в общем-то, уважаю его. Он справедливый, честный...
– Ты про Ваньку знал? – удивилась Лариса. – Про его нетрадиционную ориентацию? И давно?
– Я же врач, – улыбнулся Леонид. – Но ты не уводи разговор в сторону. Я о генерале говорю, не о Ваньке.
– Леня, к генералу-то зачем ревновать? Яков Петрович давно немолод... У него есть Мария Георгиевна...
– Лариска, я спрошу тебя об этом сегодня, только ответь честно на мой вопрос, – перебил её мужчина. – Я больше никогда не буду об этом говорить. Между тобой и Дербгиным что-то было? Ты была любовницей генерала?
– Лень, ну зачем ты Ваньку слушал? – вздохнула Лара. – Это невозможно, что ты говоришь. Это Ванька сочинил, чтобы отца обидеть...
– Это Витка говорила. С Иваном я не обсуждал подобных тем. Он вообще избегал разговоров со мной.
– А Ванька все это придумал, чтобы отцу сделать плохо. И мне тоже. И рассказал Виктории, чтобы она разнесла всюду эту сплетню. Так и вышло. Этот слух пополз и по П-ку. Ленечка, поверь мне, я никогда не была любовницей Якова Петровича. Как ты мог в это поверить? Как Ванька-идиот такой осмелился сказать подобное? – женщина передернула плечами.
– Почему же Дерюгин тебе помогает? – Леонид не успокаивался. – Квартиру купил, а это немалые деньги.
– Он просто любит меня, – и все же Лара на минуту замялась.
– Вот, – обиженно сказал Леонид. – Любит... Сама себе противоречишь...
– Леня, любит как дочку.... Знаешь, Ленюшка, давай лучше о тебе поговорим. Куда ты пропал? Расскажи.
– Опять увела разговор в сторону, – подумал Леонид.
– Надо все объяснять Лене, – думала и Лара. – Но мне не хочется тревожить память о маме. Вспоминать тот страшный день, когда её не стало. Да и не знаю я точно, правда это или нет то, о чем я думаю. Мама не говорила мне этого никогда, об этом ни словом, ни намеком не обмолвился Яков Петрович. Это сказала нам бабушка Фрида.... Мария Георгиевна просила молчать об этом. Я обещала ей. И все же я все сейчас расскажу Лене, – и Лара тихо начала говорить вслух: – Ленечка, не хмурься, родной мой. Понимаешь, я не знаю, как это сказать, с чего начать... Я старалась это забыть.... Но я не могу видеть твое хмурое лицо... Я так тебя ждала, а ты опять про свое... Про Якова Петровича... Пусть не будет между нами недомолвок. Выслушай меня, я скажу всю правду, если это только правда... Я не уверена в этом. Но даже возможность, что это так, доказывает – я не могу быть любовницей Якова Петровича... Помнишь, что моя бабушка Фрида говорит, что у неё нет внучки. Она считает, что мама родила меня от Якова Петровича... Я, Лень, получается, дочь Дерюгина. Только я в это не верю... И хоть я в это не верю, но подумай сам, как я могу быть любовницей человека, который может оказаться моим отцом. Я сейчас все тебе расскажу...
Такой путаное начало выдала Лариса и начала трудный для неё рассказ – то, что она хотела всегда забыть или сделать так, чтобы этого никогда не было.
Смерть мамы.
Катерина Игнатьевна Чудикова, мать Лары, заболела, тяжело заболела. Надежды на её выздоровление не было никакой. Очень поздно обратились к врачам. Нейросаркома. Маме осталось недолго жить. Дочь оставила Ивана, за которого она вышла замуж всего несколько месяцев назад, и приехала к ней. Кстати, Ванька и не возражал против отсутствия молодой жены, наоборот, обрадовался её отъезду. Следом за Ларой приехала и Мария Георгиевна.
Катя знала, что умирает.
– Ты не плачь, дочуля, – ласково говорила Катерина Игнатьевна дочери. – Это не страшно. Я даже рада. Я скоро буду с Левочкой, с твоим папой. Я так ждала встречи с ним, все годы жила с мыслью, что когда-то увижу его. Знаешь, я даже верила в конец света. Думала: уже недолго до него, вот тогда я и встречусь с Левочкой. И мы опять будем вместе. Но конца света не было, а я продолжаю любить Левочку, я все равно скоро его увижу. Я рада этому, дочка. Ты без меня не пропадешь. У тебя теперь есть Яша, Мария Георгиевна... Они позаботятся о тебе. А я буду с папой
– Мама, но папа давно умер. О какой ты встрече говоришь? – говорила дочь. – Ты не умирай, ты живи.
– Вот я, дочка, и думаю, а может, есть тот свет, где живут наши души, – отвечала Катя, не слыша слов дочери. – Там мой Левочка. Он ждет меня. Я приду к нему, – мать вымученно улыбнулась. – Только одно плохо, я уже старая, а он там молодой, красивый и такой же веселый. Ты его помнишь?
Дочь кивнула. Лара очень любила отца.
– Ты когда меня будешь хоронить, положи обязательно рядом с ним. И фото на памятнике сделай, где я молодая.... Мы были с ним красивой парой. И нам обязательно надо помириться с его родителями, с бабушкой Фридой.
– Но, мама, мы не ссорились ни с бабушкой, ни с дедушкой. Это они нас забыли, вычеркнули из своей жизни.
– Они, дочка, поверили большой глупости. Кто-то пытался наговорить на нас с тобой. Я умираю, иди, позови бабушку Фриду и дедушку Семена. Я им сейчас скажу, что все неправда, что я верна была Левочке....
– Мама!
– Позови, дочуль, Фрида поймет, что я любила только Левочку, перед смертью не врут. И ей легче станет, и мне... Фрида тоже мучалась все эти годы... Она хорошая. Только не умеет прощать. Ты в неё пошла...
И Лара пошла за бабушкой и дедушкой. Она робко постучала в калитку когда-то такого приветливого дома, где всегда было так уютно, хорошо, где во дворе жил еще Букет, принесенный маленьким щенком папой, а теперь этот дом был неприветлив.
– Хоть бы дедушка был дома, – молила молодая женщина, вспоминая, как он украдкой гладил её по голове, приносил шоколадки, давал маме деньги. – Дедушка, пожалуйста, открой дверь ты.
Нет, Семена Сергеевича дома не было. На крыльце показалась хмурая, неприветливая Фрида Христиановна. Она ничего не спросила, стала еще неприветливее и сурово смотрела на Лару.
– Маме совсем плохо, – выдавила из себя Лариса. – Она просит вас прийти. Ей...ей... немного осталось...Мама умирает... Пожалуйста, придите... Мама ждет вас...
Фрида молчала.
– Почему вы молчите? Так нельзя, – Лара заплакала. – Ну что вам плохого сделали мы? За что вы ненавидите нас? Ведь мы все любили папу. И он нас любил.
Фрида смотрела мимо и не произнесла ни звука. Она уже много лет не говорила ни с невесткой, ни с внучкой – вычеркнула их из жизни, из поля зрения, из области слуха, вот только из мыслей не смогла их выкинуть.
– Я прошу вас, – из последних сил, шепотом произнесла Лара. – Мама ждет вас. Пожалейте её.
И опять тишина. Лара сгорбилась, повернулась и пошла домой, потом остановилась и тихо с надрывом произнесла:
– Папа вас за это не простит. И я никогда не прощу, хоть мама всегда говорит, что вы не виноваты ни в чем!
Фрида вздрогнула.
Мама встретила дочь вопрошающим взглядом.
Катерине сегодня было совсем плохо. Она уже не могла есть. Пила только сок. Но и он сегодня все больше мимо проливался. Мария Георгиевна, добрый Ларин ангел, уже вызывала сегодня скорую помощь, был выходной день, больницы не работали. Усталая серьезная женщина со скорой помощи сказала ввести еще дозу наркотиков.
– Но это последние, у нас осталось только две ампулы: на вечер и завтрашнее утро, что мы будем делать, пока новые выпишет врач, ведь выходные дни. Катя не выдержит боли, – растерянно ответила Мария Георгиевна.
– Вот и введите эти дозы, не жалейте. Вашей Кате очень больно, – односложно ответила врач.
И Мария Георгиевна все поняла: счет шел не на дни – на часы. Катя держалась на последнем желании – поговорить со свекровью. Мария Георгиевна сделала внеочередной укол, пока не было Ларисы.
– Вот и хорошо, что девочки нет дома, – думала она. – И так Лара вся извелась. Какую все-таки хорошую дочку нам привел Ванька.
Лари пришла одна. Увидев глаза матери, отвернулась, пряча слезы. Мария Георгиевна взяла за руку Катерину:
– Будет, будет, не жди её, – сказала она. – Не пришла и Бог с ней. Потом ей стыдно будет. Ругать себя будет.
– Мне не будет стыдно, – словно из пустоты возник равнодушный голос. – мне нечего стыдиться.
Расстроенная Лариса забыла закрыть дверь.
– Бабушка, ты пришла? – Лариса обрадовалась и готова была ей простить все: и долголетнее молчание, и сегодняшний отказ.
– Я тебе не бабушка, – голос был холоден и по-прежнему равнодушен.
– Фрида Христиановна, не надо так говорить, – прошелестела сухими губами мать. – Это жестоко. Ларе и так плохо.
– Пожалейте внучку, – укоризненно произнесла Мария Георгиевна. – Она же вас до сих пор любит. И пожалейте Катю... плохо ей... Ведь они верные, надежные... Не говорите так, Фрида Христиановна. Не надо.
– А Катерина жалела моего сына, когда лежала с другим в постели, когда родила от него дочь и объявила всем, что Лара от Левочки. Эх, Катерина, лучше бы ты правду тогда сказала. Мы бы сумели понять.... – в голосе Фриды на мгновение проскользнула нота глубокой обиды, но она взяла себя в руки, и опять интонации бабушки пронзило абсолютное равнодушие. – А Лева тебе верил... Так любил...
– Это неправда, – мать устало закрыла глаза. – Я любили только Левочку, не было у меня никогда других мужчин. Лариса – Левина девочка. Он очень любил её, больше всех.
Женщине было тяжело произнеси такую длинную речь, Катя использовала все свои силы, лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Но Фрида продолжила:
– Ты же сказала своему любовнику, что Лара – его...
– Уйдите, пожалуйста, Фрида Христиановна, из этого дома, – вежливо попросила Мария Георгиевна. – Бог еще вас накажет за это.
– Я уйду, но скажу все, – бабушка вздохнула. – Я должна это сказать. Я ведь тоже любила Ларису... Ты, Катерина, нагрешила столько, что никогда тебе не быть с Левочкой и там, на том свете, не надейся, – Фрида била по самому незащищенному месту бывшей невестки. – Ты не только родила дочь от другого, ты труслива, ты поступила подло, ты скрыла все от Ларки, от Левы, но хуже всего, что ты не запретила дочери выходить замуж за сына Дерюгина. Это твой самый страшный грех!
Слова Фриды были непонятны и пугали своей непонятностью. В комнате повисло тяжелое молчание. А мама открыла глаза. Но у неё уже не было сил что-либо спросить.
– Неужели и бабушка, и мама знали, что Ванька гомосексуалист? – подумала Лариса. – А почему еще мама должна была запретить мне выходить замуж? Хотя было бы лучше, если бы запретила. Просто так, без причины. Я бы походила неделю расстроенной или две, зато не была бы Ванькиной женой, не видела бы Турции. Это лучше...
– Нам Лара очень нравится, мы её любим, – пыталась прервать молчание Мария Георгиевна, видя, как и так бледное лицо Катерины становится совсем восковым, словно остатки крови уходят куда-то в глубь организма, а ними и жизнь. – Вы о чем говорите? Какой тут грех у Кати? Больше мой...
– Эх, ты, святая душа, – вздохнула Фрида, глядя на Марию Георгиевну. – Придется и тебя расстроить. Твой муж наследил здесь много лет назад, от Дерюгина твоего Катерина родила Ларку. Да еще за брата и замуж выдала, за генеральского сына. Как можно такое сделать? Не человек ты, Катерина, после этого!
– Что вы такое говорите? Ваня – мой сын от первого брака, – растерянно произнесла Мария Георгиевна. – Он не сын Яши. Он не Дерюгин. Он – Рогожко.
Фрида на минуту вскинула брови, и в её позеленевших глазах мелькнуло огромное облегчение.
– Фрида! Фрида! – с хрипом вырвалось из груди Катерины. – Что ты говоришь? Зачем ты так меня позоришь? Ты же мать Левочки! Левочка – отец моей девочки, он признал её, он больше жизни любил Ларису. И ты любила её. Ты часами не отходила от коляски, готова была жить с нами, тебя Семен Сергеевич еле уводил каждый день... Фрида...
Голос матери затихал, шелестел последним усилием.
– Уходи отсюда, – закричала Лара, она была готова вытолкнуть бабушку, кинулась к ней, – ты лжешь... Не смей такого говорить маме...
Фрида повернулась и уже уходила, как вдруг что-то заставило её остановиться. Она и сама не понимала, что произошло. Немолодая женщина обернулась. Страшные глаза невестки неподвижно смотрели, абсолютно не мигая, на неё. Во взгляде застыла незаслуженная обида. Фриде стало не по себе.
– Мама, – раздался отчаянный крик Ларисы, – Мама! Мамочка! Не уходи от меня, мамочка! Не бросай! Как же я без тебя буду жить!
Лариса упала на колени возле кровати матери. Только теперь Фрида поняла, что невестка мертва. Она перекрестилась, подошла, мягко отодвинула Лару, поправила подушки, сложила руки на груди и закрыла глаза Катерины. На душе было очень и очень плохо.
– Прости меня, Катюша, – сами шептали губы. – Прости. Я не должна была так сегодня с тобой говорить. Но зачем много лет назад ты обманула Левочку? Почему не призналась....
– Покиньте этот дом, – шепотом приказала Мария Георгиевна, – навсегда покиньте. Вы... вы... вы отвратительно поступили...Вы своими словами убили Катю...Вы лишили её оставшейся жизни... Ей и так чуть-чуть оставалось...
Она подняла с пола и обняла застывшую Ларису, а Фрида все стояла. Так плохо, как сейчас, ей не было никогда, даже когда не стало Левочки. Но в этом доме её теперь тоже не видели, словно нет здесь никого. Лариса сидела неподвижно, Мария Георгиевна вызывала скорую. Нужна справка о смерти человека. Фрида ушла. Как же ей было гадостно, плохо. Дома был муж.
– Что случилось? Ты сама не своя, – он сразу заметил, с Фридой что-то не так. – Где ты так долго ходила. Я уже волноваться стал.
– Катерина умерла, – ответила та, без сил опускаясь в кресло.
– Как так! – воскликнул Семен. – Когда?
– Сегодня. Совсем недавно.
Муж сразу стал собираться, что-то без перерыва бормоча и вытирая слезы.
– Не ходи, не пустят, – бесцветно сказала Фрида. – Я оттуда. Я была там.
– Что ты там делала? Что наговорила? – тихо проговорил Семен Сергеевич. – Фрида, что ты еще наделала?
– Ничего. Я закрыла глаза бывшей невестке. Я попросила у неё прощения... Только Лара меня никогда не простит..
Фрида боялась признаться, рассказать об ужасной сцене, что разыгралась около умирающей женщины.
– Неужели Катя не врала? – впервые червячок сомнения заполз в душу. – Ведь умирала же она... Не лгут перед смертью... Не лнут...И хорошо, что муж Ларисы не сын Дерюгина... Меньше грехов на моей душе. А то ведь и я молчала, не остановила эту свадьбу. Спасибо тебе, Господи, что не дал свершиться греху кровосмешения... Хотя это косвенно подтверждает мою правоту... Свою дочь генерал выдал за своего пасынка... Чтобы все дети были рядом... Эх, Яшка, Яшка, ты ведь был другом Левочки! Как ты посмел? Левочка так любил свою Катюшу... Меня так Семен не любил никогда...
Но Семен Сергеевич все же оделся и пошел в дом невестки. В доме уже был врач, он регистрировал смерть. Катерину увезли. Лара равнодушно отвернулась от деда. Сердце её окончательно закрылось перед этими людьми. Семен Сергеевич сидел, пытался что-то сказать, ему не отвечали. Лара молчала так, как молчала долгие годы Фрида, не видя невестки и внучки. Так не видела сегодня и деда Лариса. Семен Сергеевич посмотрел на Марию Георгиевну, но и та ничего не говорила: его здесь не хотели видеть. Когда он уходил, Лариса только тогда сухо бросила ему вслед:
– Я все равно маму похороню рядом с папой.
– Конечно, конечно, – забормотал Семен Сергеевич.– А где же еще? Мы не будем возражать. Ларочка, вот возьми деньги. Большие расходы с похоронами. Катя заслужила, чтобы её проводили по всем правилам.
– Мне ничего от вас не надо, – Лариса опять отвернулась.
– У нас есть, – встала, открывая дверь, Мария Георгиевна. – Мы сами похороним Катю. Уходите.... Мы не хотим вас видеть.
– Дедушка ушел. Мария Георгиевна говорила, она это знала от Якова Петровича, что дедушка все-таки настоял на том, что расходы по похоронам будут его. Он сделал все. Даже памятник маме сделал он. Дедушка был на кладбище, стоял рядом со мной. А я ничего не помню, – продолжала Лара, обращаясь к Леониду. – Мария Георгиевна не бросила меня в те дни, не уехала. Я перед ней в неоплатном долгу. Она сказала, что дети не должны платить за грехи родителей...
