Текст книги "Гостиница Четыре стихии (СИ) "
Автор книги: Ольга Золотухина
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Надрывно захрустели неровно обрезаемые розовые ветви. Садовник чудом не уронил на ногу ножницы, в несколько прыжков приблизился к фонтану и склонился над юной госпожой. Огрубевшая ладонь приблизилась к лицу красавицы, дёрнулась в сторону и собралась в кулак.
– Ты... – садовник схватил Владимира за шиворот и хорошенько встряхнул. – Если это ты... Если ты только... – он с силой оттолкнул художника от себя, будто предложенные за молчание монеты, и побежал через сад. – Стража! Стража!! Стража!.. Убийство! Убийство! Госпожу убили! Убили нашу госпожу!!
Художник как во сне сжал безвольную руку невесты и коснулся ею своей щеки.
– Лилия...
– * *
– ... как он там умудрился разрисовать свою красавицу, не знаю. Сестрёнка только недовольно выдавила, что умник украсил её шевелюру чёрной розой, каково, а, тысяча футов под килем! Юнга, ты книжки читаешь? С картинками?.. Ладно, ладно, ударили по рукам и забыли – без обид! Я к чему... Что там у вас в восточном шаманстве про чёрную розу в волосах?
– Да какой шаманств, дарагой! Тьфу, какой книжка! Ты тол'ко посмотрет' в глаза этот глюпий отрок! Ишак, и тот бол'ше понимат' в прилив и отлив, чем этот пустой башка, э!
– О бесподобный мой учитель, даже ишак знает, что у камня нет головы. Не говоря уже о её содержимом, – Хасан белозубо оскалился и звонко щёлкнул по камню. Нетерпение молодого колдуна по отношению к болтливому рубину медленно, но верно переходило на новую стадию. Однако проявление хозяйственного гнева неожиданно возымело действие: камень неопределённо хмыкнул и замолк. – Итак, Морган-джан, ты просил меня оценить чёрную розу. Шайтан в свидетели, что твой... родственник сделал не самый благожелательный выбор. Чёрный цвет – цвет моего разорённого дворца – во все времена означал недоброе. Роза же – цветок невероятно коварный. В Книге Шаззара мудрый кудесник записал правду о древнем свирепом нефрите, в саду которого росли смертоносные цветы. Шипы тех чёрных роз сочились ядовитой росой, а единый запах лепестков даровал над любым существом, чьих волос он коснулся, безграничную власть. Я знаю правду о прекрасной принцессе. Она оказалась под влиянием злого визиря и убила собственного отца, а потом вышла за колдуна замуж. Спустя несколько недель, надоев мужу и повелителю, принцесса сбросилась со скалы в море по единому мановению руки визиря. Мой отец рассказывал, что колдун правил недолго. Спустя год его нашли мёртвым в пышной султанской постели. В руке он держал засохшую чёрную розу.
В наше время значительно иссяк родник человеческой храбрости. Никто больше не стремится в далёкие земли в поисках чудесного сада. Но запах суеверий часто распространяется быстрее аромата цветов, и сейчас достаточно выкрашенного в чернилах бутона, подброшенного на порог дома, чтобы в нём тут же начался траур.
– Какая... хорошая сказка, – баньши мужественно сжимала трясущиеся губы, чтобы не разрыдаться. – А ты... ни разу не подарил мне цветка...
144
– Если тебе так хочется, о звезда моих очей, то пожалуйста. С удовольствием избавлюсь от бесполезного бурдюка на спине своего верблюда.
– Так! Юнга! Детка! Сделайте, пожалуйста, умные лица! Ябуду говорить, – Морган-джан прищурился и, причмокнув, выпустил изо рта облачко сизого дыма. – Сейчас начнётся сказка пострашнее. Нашего зятька недобрые дяди крокодилы засадили в тюрягу по самое не хочу. Папаша брызгал слюной фонтаном в разные стороны, как редкий кит, и требовал, чтобы маляра немедленно подвесили за шею! Ну, или сожгли вместе с убийственным портретом – не помню точно... Главный пунктик в трагической эпопее: ту самую мазню с безвременно отдавшей швартовые деткой на всю ночь заперли в камере вместе с бедолагой. Заковали его в цепи, поставили портрет напротив и загремели ключами в замочной скважине с той стороны.
Наутро маляра выносили на руках, потому что узнать в этом скелете человека было нереально.
Скажем так, жаждущего возмездия родителя это не сильно взволновало. Да и горожанам как-то не скучно стало, чего уж там: раз велел казнить, значит, будут казнить. Зачитали парню обвинительную кляузу, до кучи приплели пару нераскрытых краж за последние полгода: чего зря добру пропадать, якорь им в глотку! По местному обычаю без рабочего пыла кликнули в толпу, не желает ли кто бросить парню спасательный круг и взять мерзавца в законные, тьфу, зараза, мужья... Х-ха! – господин корабля вынул изо рта трубку и от души приложил ею по раскрытой ладони.
– И тут является моя сестрёнка! И так сходу, едва не падая в обморок от омерзения, заявляет: "Я желаю!"
О-о, какой шторм поднялся на площади! Шуму было – просто девятый вал! Папаша ничком, плавники в стороны, жабры едва дрожат! Его жена-селёдка, естественно, в обморок! Тут наконец-то проснулись поклонники творчества местного мастера кисти и красок, штурмом кинулись на помост с животворцем, на руках, чтобы уж наверняка, принесли туда же икающую невесту... – Морган-джан снова с наслаждением пыхнул трубкой и спокойно прикрыл веки. Слушатели, одинаково округлив рты, жадно внимали. Господин корабля приоткрыл один глаз и усмехнулся уголком губ. – Н-ну, вот и всё. Весне деваться было некуда: перенимать Гостиницу во владение в одиночку она не могла. Муж нужен был позарез, так что никто не остался в накладе. Окольцевали их со скоростью шквалистого порыва. Почти год эти чуда морские шарахались друг от друга при каждом шорохе. А потом – первый скандал, и семейная жизнь наладилась. С тех пор и повелось при обращении к наёмному убийце говорить: "Хочу, мол, заказать портрет того-то и того-то..."
– Очень поучительная история. Когда я стану великим правителем мира и заведу себе гарем, обязательно закажу у вашего художника портреты в подарок тёщам.
– Я смотрю, юнга, ты парень не промах! – Морган-джан замахнулся хлопнуть Хасана по плечу. Тот увернулся, дёрнул ковёр за кисточку для резкого рывка, и господина корабля с трудом удержался. Баньши твёрдо вознамерилась прекратить назревающую стычку очередным приступом истерики, вспорхнула слишком высоко и заметила наконец-то долгожданный остров Буян.
– Остров! – взвизгнула Маб, привлекая внимание.
– Такого бы матроса в "воронье гнездо" на моей ласточке...
– Забирай, отдам недорого. Тебе – вообще задаром, выгодная покупка, – безразлично откликнулся Хасан.
145
– Извини, о наглая чёрная физиономия, но я не достоин такого счастья. Кушайте на здоровье сами... О, а вот и Мировое Древо! Странно, тысяча футов под килем, по мне, так дуб дубом. И почему остров такой большой? – ревниво прогнусавил любитель необъятных водных просторов. – Всю картину портит.
Остров практически представлял собой мощную корневую систему дерева, на фоне которой кряжистый, в два обхвата, столб с приплюснутой серебристо-зелёной кроной смотрелся неправдоподобно. Словом, как в сказке.
Кроме того, Мировое Древо также являлось местом раздела небес вертикальным "горизонтом": по обе стороны от тонкой черты соседствовали день и ночь с игрушечным солнышком, румяным и с веснушками, и гордым профилем месяца. Выглядели они как самостоятельные сказочные персонажи, хотя, вполне возможно, так оно и было: ведь наши герои жили в мире чудес.
Единственным путём до острова Буяна была дорога, выбранная странниками: по воздуху на ковре-самолёте. Ни мостов, ни барж с толпящимися желающими в обозримых окрестностях не наблюдалось. Хасан и Морган-джан невольно переглянулись и нахмурились: остров Буян, пусть и не входил в знаменитые семь чудес Сказочных Королевств, но всё же был одним из любимейших мест паломничества.
– Что-т' нэ нравит'ся минэ это, э, дарагой, как думаиш' (к глюпий отрок не обращаюс', он и так умный)? Пасматри, как макак волноват'ся, даже блох перестат' ловит' на хозяин!
– Зачем врёшь, уважаемый, а? Нет у меня блох: я не босяк уличный. Ты путаешь меня с кем-то.
– Ты что, намекат' на мой великий господин аль-Рассул?! Или, может, на свой собственный отэц?!
– Так, оставили папу в покое, чтоб ему на том свете в роме купаться... Не нравится мне это море.
– Ни одной девы с рыбьим хвостом? – ухмылка у Хасана вышла что надо.
– Я бы не отказалась от рыбки, – печально вздохнула баньши, снизившись над ковром. – Она... Смерть!
– Она – фосфор! Для мозгов полезно, между прочим... Хм, а тебе бы действительно не повредило!
– Маб! – крикнул Хасан и привычно выставил руки. Бесформенный ком в ореоле смятых крыльев рухнул вниз. Молодой колдун склонился над фигурой, убрал назад жидкие пряди и вгляделся в осунувшееся лицо.
– Всегда бы так, а? Брык – и в обморок! – Хасан одарил Моргана-джан взглядом укора. В настоящий момент в их тандеме молодой колдун больше претендовал на роль взрослого. – О-опс! Какая злая тучка... – господин корабля отмахнулся от надвигающейся черноты, но та и не подумала повиноваться. Морган-джан удивлённо кашлянул и с сомнением посмотрел на руку, будто она ему не принадлежала.
– Глаз раскырой, да! Это могучий птыц! Э, многа могучий птыц! Как сверкает глаз-алмаз, да-а!
– Фурии! – Хасан выхватил ятаган и очертил им широкий круг над головой. Морган-джан тактично пригнулся.
Небеса ответили своим круговоротом: птицы-тучи зависли высоко над ковром и вытянулись воронкой, заманивая в бесконечную пляску. Небо раскрасилось всеми
цветами радуги, они расползались зыбкими слоями от горизонта до горизонта.
146
Раздался требовательный визгливый крик, так что баньши подбросило в воздух. Маб оттолкнула протянутую Хасаном руку, высоко подняла голову и издала ответный крик. Чёрные, без зрачков, глаза неотрывно следили за центром круговорота.
– Да будут мою ласточку преследовать сотни штормов, если это не баньши! Надеюсь, в комплекте с одной рабыней не идёт весь её клан? Я знаю одного любителя экзотики, который скупит у тебя всю партию оптом...
Маб резко откинулась назад, из её груди вырвался хриплый стон. Малик выглянул из-за пазухи хозяина, не удовлетворился увиденным и юркнул обратно. Хасан беспечно выпустил из руки ятаган и приник к баньши.
– Кажется, дышит... – признался он неуверенно. Морган-джан усмехнулся. – Э-э, я ведь не лекарь, да! Ай-яй! – молодой колдун отдёрнул ладони от лица баньши, точно обжёгся, и с шипением затряс кистями. Баньши внезапно широко раскрыла глаза и заговорила чужим голосом:
– Кто вы и зачем явились к таинственному острову?..
– Заповедная зона, что ли? У меня есть лицензия на браконьерство! В Аграбе чего только нельзя купить...
– Ай-яй, зачем так сразу жаришь, да! – протянул Хасан. – Нить нашего пути так петляет, что распутать клубок под силу лишь мудрости Мирового Древа! Позволь только встать в тени у колодца его знаний, и мы будем одарены на долгие века, похожие на звёздные глубины!
– В нашей власти не позволять, а обрекать. Обрекать на смерть. Что ты можешь предложить нам взамен погребального плача?
– Презренная! Ни одна женщина не смеет просить с меня плату! Пошла прочь, ты и твои подруги, пока я не пустил тебя как курицу в ощип! Вот моя плата! – Хасан в ярости резко выкинул вверх сжатый кулак и с силой раскрыл его. Серая туча словно накрылась плюшевым чёрным одеялом. – И имя ей – твоя ничтожная жизнь!
– Глупый мальчишка! Как ты обращаешься с баньши! Одна из нас рядом с то... А-а-ааааа!!
Шаль надвигающейся бури гостеприимно распахнула сомкнутые концы и плюнула в стаю баньши молнией. Связь с демонами прервалась, и Маб очнулась от забытья. В огромных глазах показалась привычная влага, рабыня хватала ртом воздух, точно поднялась из морской пучины в мир людей.
– Диплома-а-ат, – протянул Морган-джан, глядя на Хасана не без уважения. – Будешь у меня на ласточке числиться штатным парламентёром. А то лепрекон вечно ворует, якорь ему в глотку, тролль отбирает то, что наворовал лепрекон, а я как капитан корабля снимаю сливки. Тут не до переговоров...
Молодой колдун пристально вгляделся в мечущуюся стаю стражниц Мирового Древа и взмахнул рукой вниз, в сторону и вверх. Чёрное покрывало потянулось к морю вязаным чулком, сомкнулось, полностью затянув серую стаю. Раздался ужасающий крик толпы взбешённых женщин, сквозь хрупкие, но надёжные стены темницы без конца проявлялись крылья, руки, ступни. Стражницы не желали мириться с проигрышем и грозили вот-вот вырваться наружу.
– Ай-яй, – снова пробормотал насупившийся Хасан. – Несметна сокровищница моих знаний, но ключи не ото всех сундуков висят у меня на связке.
– Иными словами, долго ты их не удержишь, – усмехнулся Морган-джан. Малик выбрался на плечо хозяина, огляделся и прыгнул на руки Маб. Баньши взвизгнула и от души дёрнула макаку за хвост. – Без паники, тысяча морских чертей, – успеем! Лево
147
руля! – господин корабля вцепился в кисточку волшебного ковра и потянул её в сторону. Чуткий магический летун послушно завис практически вертикально и по наклонной начал снижение к острову. Морган-джан осознал ошибку с манёвренностью ковра слишком поздно. Пассажиры волшебного летуна как один повисли на одной из его сторон, благо, ткали в Бейруте на славу, иначе от ковра вмиг осталось бы несколько разновеликих рваных полос.
– Нэ так бистро, э! Минэ укачиваит!
– Если не существует воздушной болезни, то пора её придумать, – Морган-джан позеленел, но угол ковра не выпустил, слегка выправил полёт и почувствовал себя куда увереннее. Малик, повисший на шее Маб, переглянулся с баньши и сильнее сжал захват.
– Э-э, я на себе чувствую, как презренные демоны прорывают ловушку! Если бы
– сразу вызвал Стража...
– Действуй, юнга! Давай глубже сядем на мель перед корявой физиономией Мирового мудреца!
– Баньши не могли отпустить нас так просто, – с отсутствующим видом заговорила Маб. – Они напоют нам смерть, и тогда, мальчик, я не смогу защитить тебя, как тогда, от злой крылатой женщины.
– А не страшно! Забыла, детка, какое представление устроила на борту моей ласточки? Я – нет!
– О, прошу тебя, морской человек, не сравнивай! Я слишком молода, чтобы мои песни скоро сбыва-а-ались!
– Ещё одна твоя истерика – и сбудутся. Только для тебя самой... Юнга, сто футов под килем, не мог добавить свою птичку к прочей стае?!.. Внимание! Готовить якорь для швартовки! Юнга, за провоз зверинца на борту платишь ты! – Морган-джан понятия не имел, каким образом заставить ковёр остановиться и пустил дело на самотёк. Мировое Древо приблизилось на расстояние вытянутой руки, магический летун догадливо нырнул под ветви. Однако вместо ожидаемого открытого пространства на мощной корневой системе обзор путешественникам закрыла бесконечная зелень. Ковёр сотряс мощный удар, летун безжизненно свернулся конвертом и, кувыркаясь, отлетел от острова на несколько локтей. Путешественникам грозило неминуемое падение в морскую пучину.
Из образовавшей суматохи показалась сжатая в кулак мужская рука. Повторяя движение, взволновалась морская гладь, вырос над ней туго закрученный столб, его пенная верхушка точно в колыбель бережно приняла ценный свёрток. Морган-джан возник по пояс из белых брызг, похожий на воинственного бога или на могущего царя Тритона. Ковёр быстрокрылым корабликом возвращался обратно к острову.
– Эт как называт', э? Местный гостэприимства? Вэликий аль-Рассул не спускат' с рук такой смэртельный обид! Что ты сидищ, глюпий отрок? Нашли на деревяшка злой жучок, буд' другом, да!
Господин корабля простёр вперёд руку и указал на остров. Море вокруг него словно вскипело, стало белым как молоко из-за набежавшей яростной пены. Мировое Древо очутилось в самом центре бурлящих волн. Хасан выхватил из ножен ятаган и с криком взмахнул им над головой. Пуховое покрывало туч набухло молниями и возмущённо загрохотало. Вырвавшиеся на волю баньши-стражницы, похоже, вознамерились перекричать поднявшийся невыносимый шум.
148
– Остановитесь! Ос-та-но-ви-тесь!! – казалось, небеса заходили ходуном от трубного голоса. Волны пугливо зашипели, тёплой ласковой волной отхлынув от острова. Корабельный столб Моргана-джан укоротился вполовину, но движения своего не прекратил под сильной рукой соратника Воды.
– И это "старый хрыч"? – удивлённо пробормотал себе под нос господин корабля. – Чтоб я так жил...
– Не стоит бросать неосторожных слов на ветер. Пока рядом с тобой чёрный кудесник, а мог быть чёрный джинн, свирепость которого подогревается оковами на запястьях. Хочешь обрасти корнями и зазеленеть?
– Лучше рыбьим хвостом и побледнеть, – не унимался Морган-джан. Маб хихикнула в кулачок. Господин корабля шикнул на неё и громогласно обратился к Мировому Древу: сказывался капитанский опыт. – Со всем почтением, яостановлюсь! Приказывай своим канарейкам угомониться – потом поговорим!
– Ой-ёй-ёй! – заверещала баньши, в свою очередь неспелой гроздью повисая на шее Хасана. Стая баньши бесновалась в нескольких локтях над ковром. – Не хочу, не хочу, не хочу больше говорить её голосом!
– Женщина! Держи себя в своих руках, да! Сейчас не то время и не то место, понятно?
У Моргана-джан и на молодого колдуна достало фырканья. Мировое Древо шелестело кроной, точно тяжело раздумывало. Баньши шипели и визжали, кружили голодными коршунами, но без разрешения на нападение не решались. Господин корабля тем временем невольно любовался могучим чёрным стволом Древа, подсчитывая, сколько шхун из него выйдет и как дорого можно выручить за древесину на верфях короля Эрика, мужа Русалочки. Несколько отростков корня можно подарить Таллиэль: в последнее время она радуется любой вещи с суши, даже самой сомнительной. А Тритону – деревянную панораму: его будущий зять топит направо и налево морские суда. А заодно приписать себе какое-нибудь знаменательное сражение. Придумать и приписать. Надо же произвести соответствующее впечатление!
– Я вижу, что не хочешь ты вреда, сын волн подлунных! – Морган-джан внутренне вздрогнул и вернулся к реальности. Он и спать умел с открытыми глазами, научился, выслушивая отчёты команды о пребывании на суше. Так что ни единым движением не выдал своего отсутствующего состояния. – И я хочу тебе ответить
добрым словом. Великая печаль меня постигла и заставляла с горьким недоверьем смотреть на каждого. Теперь тебя не тронут. И парубок пускай твой смело отгоняет ту непогоду, что ветром свищет. Что тебя тревожит? Готов ответить на твои вопросы, – в медовом мерцании, окружившем остров, Мировое Древо выглядело чудесным до трепетной дрожи. «Какая шхуна! Фрегат! Дивный фрегат!..»
– Послушай, Мировое Древо! Ты, наверное, знаешь про мою сестру! Чёрненькая такая, с курносым носом, который вечно суёт куда не просят... Исчезла, краса морей, не оставив брату координат для поиска! Клянусь своим дырявым корытом, если ты не поможешь – мне хоть на мачте вешайся!
– Я могу подарить тебе такую смерть... – чужим голосом прохрипела баньши и испуганно зажала рот руками.
– Ах ты, проклятая ведьма, – тихо ахнул Хасан и спрятался за спиной Моргана-джан. Поднёс ладонь к самым губам и дунул. Чёрное облачко, едва коснулось кожи,
149
подпрыгнуло в воздух жирной навозной мухой. – Лети, лети. Жужжи, жужжи. Не отставая, следуй. Нагнав, не отпускай...
– Твой парубок изрядно хулиганит, – задумчиво протянуло Древо. Молодой колдун высунулся из-за спины господина корабля, с искренним изумлением показал на себя пальцем и замотал головой. – Могучий он кудесник, ощущаю. Его отец погиб
– бою героем, хоть за всю жизнь к Добру и не стремился... Я подскажу тебе, о, сын морей, где отыскать твою сестрицу. Она теперь на Островах, на Грезящих...
– Зар-р-раза!! – взревел Морган-джан и грубо выругался. – Как её туда занесло?!.. Тьфу, морские черти, точно! Именно занесло! Пернатым шуэ! Значит, Грезящие Острова на самом деле... Юнга, что ты возишься?!
– А... Вторая стая баньши? – Хасан указал дрогнувшей рукой в небеса на лунной стороне позади острова. Морган-джан деловито приставил ладонь козырьком ко лбу и прищурился. Другая рука опустилась к волне и нежно перебрала пальцами. Дорожка ряби проложила след от надвигающейся стаи до пенистого шлейфа ковра, молочные хлопья на мгновение разошлись, образовали прозрачную лужицу. Существа, отразившиеся в нарисованных водной гладью линиях, заставили Хасана зарычать и снова описать над головой круг ятаганом.
– Этого он и боялся, – испуганно шепнула Маб, мокрым листом зацепилась за рукав Моргана-джан. – Унеси нас отсюда, пожалуйста! Они опять будут гнаться за мальчиком! Я не справлюсь со всеми!
– Тебя напрягало знание об этих тварях?! – господин корабля вяло двинул локтем. Баньши переключилась на более послушную жертву. Мировое Древо заскрипело в ответ, покачнулось вправо-влево, опробовало подвижность корневища. Но место держало крепко, надёжнее цепей.
– Я не опасался - ждал. Уходи, пока не поздно. Я себя им не отдам. Твой же
парубок...
Баньши в небесах пронзительно завизжали. Предупреждение угрозе было слабеньким: радужный туман нёс к острову Буяну нездешний ветер. Такой был не подвластен и прекрасной соратнице Воздуха, и её маленькой разбойнице-дочурке. Мировое Древо, словно первоисточник древней магической силы, манил прожорливых тварей как пчёл нектар. От них невозможно было отгородиться. Хрупкая защита из стаи взбешённых неудачей вестниц смерти обречена была тонкой папирусной бумагой разлететься лоскутами при первом же натиске.
Морган-джан вгляделся в близкую даль без должного трепета, деловито вытащил трубку, но под изумлённым взором молодого колдуна оставил мысли о куреве и изобразил на лице сосредоточенность.
– Они выпьют Древо и обретут силу тысячи нефритов... Но я не могу закладывать на них заклинания: они пожрут меня ещё раньше! Морган-джан, ты, сын моря, единственный можешь им противостоять.
– А ты предпочтёшь отсидеться в сторонке? – усмехнулся господин корабля.
– Неправда! – слёзы брызнули из глаз верной баньши. – У него есть меч! Он уже спас меня один раз от злого демона, он сделает это снова! И без магии даже, ясно тебе, нехороший человек?
– Ты единственный, – повторил Хасан. – Для магии ты – сущий яд. Она пересыхает рядом с твоей стихией.
– Эх ты, юнга... – сиреневая дымка гигантской пастью раскрылась по контуру острова и жадно вгрызлась в добычу. Крона и корневище превратились в сотни
150
разящих мечей, мельница завертелась со всех сторон света, беспощадно разрубая податливые тела урчащих в предвкушении пира тварей. Но их число бесконечно множилось с каждой убитой фурией. А серая пудра, в какой-то миг покрывшая дымку, быстро впитывалась и опадала пожухлыми листьями в воду. Кожистые крылья баньши ещё несколько мгновений держали сломленные тела на плаву, а потом утаскивали на дно. – Я ведь не какой-нибудь супер-пупер-герой. И обычно не почкуюсь как гидра, чтобы быть одновременно со всех сторон. Прицельной пальбы по мишени не получится, могу задеть кого-нибудь нужного. А так и сложится, прикинь, парень!
Несколько тварей отделились от дымки, кубарем вылетели, сцепившись с баньши. Новая вспышка медового света, рёв Мирового Древа – и два серых тела вечных плакальщиц безжизненно упало на воду. Твари, поджарые демоны с длинными паклями волос и когтистыми лапами, зависли над морем, потягивая воздух ноздрями.
Опасным огоньком вспыхнул взгляд, обнаруживший нетронутый лакомый кусочек. Пара фурий и ещё четверо увязавшихся следом тварей резкими рывками устремились к волшебному ковру.
– Э-э, что за мужчин такой: тол'ко жалыват'ся может, да! Придумай что-нибуд', как малэн'кий, э!
– Долго я не протяну, даже с ятаганом аль-Рассула. И ковёр насквозь промок...
– Без паники, юнга! Ещё не хватало мне с детским садом возиться, – Морган-джан подбил набегающую на ковёр пену ладонью, и магический летун, сухой до последней ворсинки, радостно подскочил в воздух. – Есть один фортель, прямо скажем, по головке меня за него не погладят... Но попробовать стоит.
Морган-джан подмигнул раскрасневшейся от слёз Маб и рыбкой скользнул в морские волны. Молодой колдун сделал ровно пять судорожных вдохов и выдохов, прежде чем баньши не затеребила его за рукав.
– Смотри! Смотри – видишь? Вон он, плывёт! Ой, какой он красивы-ы-ый!
– Не это в мужчине главное, – насупился Хасан. Взглянул в указанном направлении и восхищённо раскрыл рот.
Он действительно был прекрасен. Стройный молодой человек, катившийся на волне, исчезавший и вновь являвшийся; единое целое, неотъемлемая часть... и в то же время дивное творение первозданной Стихии. Морган-джан утрачивал человеческую форму, сливался с пенными гребнями, струился, терял очертания, снова обретал, но уже, казалось, не принадлежал миру земных существ. Он стал чем-то на порядок выше, недоступнее – и осязаемее, прозрачнее. Соединившись со Стихией, он мог быть отныне везде и нигде одновременно. И в этом была подлинная сила, которая не снилась пресловутому Шаззару с его Книгой.
Первыми с новым воплощением соратника Воды познакомились неосторожные твари, что посчитали лёгкой добычей одинокий летучий ковёр. Водяные путы ткались из накатывавших волн, ядовитыми змеями бросались на пошевелившихся существ и ныряли с обессилившими тварями под воду. Хасан злобно расхохотался, испугав Маб
– Малика, которые изрядно сроднились за последние часы. Ковёр повиновался мимолётному касанию пальцев господина и петлял среди десятков разгорячённых поглощённой магией тел. Одна за другой твари сыпались в морскую пучину. Рубин тонко свистел, упиваясь сражением. Маб пересадила макаку на плечо и развернула
151
крылья. Хасан всё ещё виделся ей мальчиком, нуждающимся в опеке и присмотре. И баньши готова была вцепиться в горло каждой твари с недобрым оскалом.
Мировое Древо медленно сдавалось. Могучие ветви висели бесполезными плетьми. Голодные твари в тщетной попытке насытиться выламывали корни потоньше. Мёртвые, добытые отростки ещё хранили нежное медовое тепло, но быстро остывали и устремлялись в свободное плавание. Поверхность воды широким кругом у корневища была чёрной в цвет древесной коре.
Рубин запел. Его нудная тягучая песнь не внушала ужаса и не будила бесстрашия в сердце господина. Однако послужила настоящей насмешкой над сумасшедшим неистовством ненасытных тварей. Неопытный в бою, Хасан словно обрёл второе дыхание. Ятаган аль-Рассула делал любую руку ловкой и сильной. И всё же он не мог даровать воинского умения всему телу, а рано или поздно владелец чудесного клинка был обречён на мелкую ошибку.
Молодой колдун оступился, слишком широко замахнувшись в пылу сражения. Ятаган срезал клок волос с макушки фурии, Хасан беспомощно взмахнул руками и неуклюже свалился в воду. Твари победно взревели и кинулись добивать назойливого соперника. Волны всколыхнулись, принимая колдуна в заботливые объятия, и сотнями разящих кулаков ударили в нерасторопную погоню. Хохочущий Хасан пробкой вылетел в воздух и приземлился точно на магического летуна. Маб возникла перед ним сказочной Сивкой-Буркой, погрозила кулаком и состроила плаксивую мордочку.
– Ты меня так испугал! Так испугал! Какой негодный мальчишка!
– Думай, с кем разговариваешь, женщина! Не тебе оспаривать мою годность! – Хасан присел, следуя манёвру ковра, и красивой дугой рассёк летящее наперерез чудовище. Маб хватило мгновения ока, чтобы обидеться, разреветься, вытереть глаза
– увязаться в самую гущу сражения. Неосторожный удар тяжёлой ветвью, и баньши бездыханная повторила недавний полёт молодого колдуна. Малик, вероятно, решил действовать по методу печально известного барона Мюнхгаузена, мохнатой тенью спрыгнул рабыне на плечи и изо всех сил за волосы потянул её наверх. Баньши очнулась от боли и с криком схватилась за голову. Её ступни едва коснулись воды, сильный рывок за талию заставил рабыню закашляться и сделать глубокий вдох. Молодой колдун усадил Маб у своих ног.
– Сиди здесь, о горе на мою голову, – юноша заметил огонёк, мелькнувший в тёмных глазах, и, храбрясь, добавил. – Ещё не хватало мне растерять последнее имущество...
Баньши коротко рыкнула и бабочкой взметнулась в воздух. Не без злорадства усадила Малика на голову молодому хозяину: "Пусть пока он меня заменит", – и устремилась обратно в круговорот горячих тел...
Вода кипела и исходила пеной. Жалящие пчёлки-капли оседали на коже, больно впивались и умирали, опускаясь к воде остывающим паром. Мировое Древо, подобно огромному осьминогу, выброшенному на сушу, слабо шевелило щупальцами-корнями, бессильно повесило пострадавшие ветви. Битва почти прекратилась. Медовое сияние едва сочилось из глубоких ран. К одной из них жадно приникли две твари, пропущенные смертельным морским вихрем. Морган-джан умело исправлял свои ошибки. Ледяная волна обрушилась на паразитов, слизнула их с раны и навсегда укрыла пенным саваном. Мировое Древо слабо вздрогнуло, встряхнуло ветвями, отчего чёрный круг у корневища расцвёл порыжевшей листвой.
152
С трудом расправлял могучий осьминог свои щупальца, неудобно ему было в полудрёме невыносимой усталости.
Маб ласково коснулась колючего ствола и испуганно закричала, различив среди корней выжившую баньши.
– Они живы! Они остались живы! – рабыня кинулась к стражницам Мирового Древа.
– Их всех постигла смерть? – баньши была довольно молода, но в волосах Маб не заметила ни единой тёмной прядки. Рабыня быстро закивала. Баньши зажмурилась как от головокружения и перевела мутный взгляд на неровно вздрагивающий ствол. – Прости нас, Могучее Дерево, мы не смогли... – у стражницы подкосились ноги, и она осела к ногам Маб. – Я сама себе напела смерть...
– Нет-нет, что ты! Со мной мальчик, он колдун, он поможет тебе и... тем, кто ещё выжил...
– Разве только добить, – мрачно усмехнулся Хасан. – Я колдун, а не лекарь... Но на ковре достанет места всем нам. Так и быть, воображу себя толстым караванщиком, везущим диковинный товар на продажу. Эй, народ, торопись! Хватай крылатых демонов, пока они слабы и не в силах огрызаться! Какой навар буде-эт, э! Только отыщем Моргана-джан. Может, и на его диковинки кто купится...
– Нет... – баньши покрутила опущенной головой. – Я останусь здесь.
– Мы – останемся, – произнёс другой голос, помоложе. Две другие баньши тяжело взмахивали крыльями, но уже могли летать. Одна баюкала левой рукой то ли пораненную, то ли сломанную правую. Вторая не могла разлепить гл аза: он был залит кровью, сочившейся из раны на лбу. – Уходи, маленькая баньши. Спой людям об опасности. Спой им о смертельной угрозе. Пусть они знают, что мы никогда не обманываем.
– Но я не оставлю вас! Они могут вернуться снова... они...
– Детка! Будь умницей и сделай тётям ручкой, – Морган-джан стремительным шагом приблизился к острову, ступая по щиколотку в воде. Когда господин корабля приблизился вплотную, стало ясно, отчего его фигура казалась столь нереальной на фоне звёздного неба. Морган-джан лишился осязаемой оболочки. Теперь он действительно был настоящим сыном моря, его порождением и неотъемлемой частью. Его тело было высечено из лазурной волны, волосы завивались на концах кудрями и были покрыты белой пеной. – В замке Снежки наябедничаешь господину Сказочнику,
