Текст книги "Всюду бегут дороги...(СИ)"

Автор книги: Ольга Кузьмина

Соавторы: Ольга Болеславская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Киат почувствовал, как предательский румянец разливается по щекам, и осторожно повернув голову, прижался губами к запястью Ардена. Король провел рукой по его волосам, вновь невесомо коснулся щеки, подбородка. Не спеша расстегнул ворот рубашки, скользнув ладонью по груди. От его прикосновений по телу волнами разбегалась дрожь, и Киат крепче сжал бокал в подрагивающих пальцах. Арден откинулся на спинку дивана и вновь пригубил вино.

– Я умею ценить верность.

Он лениво повернул голову на шорох открывающейся двери, впустившей начальника стражи. Глаза Кайдена изумленно расширились. Арден, довольный произведенным эффектом, махнул рукой.

– Твое вино на столике у камина, Кай. Пей и присоединяйся к нам.

Кайден взял бокал, сделал глоток, на миг замер, оценивая ощущения, и понимающе усмехнулся. Расстегнул и сбросил колет, оставшись в свободной белой рубашке. Арден смотрел на него сквозь ресницы.

– На сегодняшнюю ночь я возвращаю тебе право, данное на Рейанском холме.

Кайден вскинул на него глаза, несколько секунд смотрел в упор, потом отвел взгляд. Сел рядом с Арденом, стянул с волос ленту и тряхнул головой, позволяя им свободно рассыпаться.

– Благодарю тебя, мой принц.

Киат остро ощутил бездну времени, разделяющую его и этих двоих. Но пальцы Ардена снова зарылись ему в волосы, заставляя поднять голову, и под взглядом зеленых глаз мимолетное чувство одиночества рассеялось как дым. Король медленно склонился к нему, яркие губы раскрылись, вовлекая Киата в неторопливый чувственный поцелуй – и ощущение реальности поплыло, растворилось в дрожащем мареве.

========== Глава 6. В шаге от дорог ==========

Весть о том, что Джарет их покидает, разнеслась по всему королевству гоблинов, как только с бала вернулась свита Игрейны. В замок началось форменное паломничество. Джарет, прилетевший в Лабиринт только к полудню, вынужден был прямо в бальном наряде сесть на трон и принимать одну делегацию за другой. Игрейна в своих покоях успокаивала рыдающих гоблинов. Оберон появился в замке только к вечеру.

– Подземелье действительно сильно изменилось, – он понаблюдал за последними посетителями, покидающими тронный зал. – А подданные тебя любят, Джарет. Их стенания слышны даже за стенами Лабиринта.

– Любят… – Джарет потянулся и зевнул. – Представляю, что здесь начнется в мое отсутствие. Кстати, сколько продлится путешествие?

– Не обязательно назначать сроки, – быстро сказала Игрейна, возникшая посреди залы.

– Отчего же, сроки очень важны, когда речь идет о традициях, – тонко улыбнулся Оберон. – Я подсчитал, что путь туда и обратно займет не более семи месяцев по местному времени. Так что пусть будет год и один день.

– В календаре Подземелья больше нет Безымянного дня, но звучит красиво, – Джарет подошел к жене, обнял и поцеловал в висок. На ней было зеленое шелковое платье, очень похожее на то, первое, в котором он принес ее в жертву Лабиринту. Более чем прозрачный намек. – Год – это ведь совсем недолго, правда? Ты не успеешь соскучиться, как я уже вернусь.

«Если он не вернется через год и один день, это будет означать мою победу, королева».

Игрейна даже не вздрогнула. За последние годы она привыкла разговаривать одновременно вслух и мысленно – с разными собеседниками.

«Ты меняешь правила по ходу игры!»

«Вовсе нет. Он сам заговорил о сроках».

– От имени всех моих подданных я требую клятву, – Игрейна смотрела на Оберона снизу вверх, но в ее глазах горела такая ярость, что он отступил на шаг. – Не на Камне истины, а на крови. Поклянись, что ты не причинишь ни малейшего вреда Джарету и Эвину. Ни сам, ни действуя через других существ – разумных и неразумных и природные силы. Поклянись, что не будешь препятствовать их возвращению в Подземелье и не будешь их задерживать – обоих вместе и каждого по отдельности.

Джарет хмыкнул и с интересом посмотрел на отца. Оберон склонил голову набок, словно бы в раздумье.

«Теперь уже ты пытаешься изменить правила, Игрейна».

«Вовсе нет. Ты сам поставил на зов крови, Лабиринт. Я лишь хочу, чтобы всё было честно. Пусть Джарет сделает выбор по собственной воле, без давления».

«Хорошо, Оберон даст клятву».

Игрейне не понравилось, что голос Лабиринта звучит без малейших ноток возмущения. Он явно предвидел ее ход, но что еще она могла сделать?

– Клянусь, – Оберон вынул из-за пояса бронзовый кинжал в форме листа и полоснул себя по ладони.

Джарет подался вперед, рассматривая оружие. На балу у Оберона не было ничего подобного.

– Ты удовлетворена, королева?

Ее удовлетворила бы только его смерть. Сожжение в яме, например. Игрейна кивнула.

– Да.

Джарет радостно улыбнулся. Игрейна запоздало осознала, что этой клятвой Оберон рассеял его сомнения, и Джарет окончательно поверил отцу.

– Вот и отлично! – король гоблинов хлопнул в ладоши. – Тогда я – спать.

Он исчез. Оберон подул на ладонь, заживляя порез.

– Ты удивила меня, дочь Ветра в поле. Не ожидал, что скоге может оказаться настолько сильным противником.

– Джарет вернется ко мне, – Игрейна щелкнула хвостом по ступеньке трона. Камень треснул. – И ты не получишь его сына.

– Тебе не нужен этот ребенок, королева. Он тебя боится и правильно делает, а меня полюбил сразу. Кровь – великая сила.

– Ты всё равно не победишь, – Игрейна обошла Оберона по большой дуге и скрылась в двери за троном.

Он поморщился.

«Алан гораздо уравновешеннее и мудрее этой стервы. Лабиринт, ты уверен, что хочешь именно ее?».

«Да».

***

Киата разбудил солнечный луч, коварно пробравшийся сквозь плотные узорчатые занавеси. Неужели уже середина дня? Он осторожно повернул голову, вглядываясь в спокойное лицо спящего Ардена, и почувствовал, как снова накатывает ощущение ирреальности происходящего. Память сохранила лишь отдельные образы, короткие вспышки реальности, пробивающиеся сквозь непрерывную эйфорию. Киат помнил бесконечные поцелуи и неторопливые, дразнящие, выматывающие ласки. Он скоро перестал различать, чьи руки скользят по его телу, чьи губы касаются кожи, заставляя вздрагивать и тянуться навстречу. Киат видел, как ладони Кайдена ложатся на шелковистую кожу короля рядом с его собственными, и задыхался от переполнявшего душу восторга. От того, что Кайден сейчас здесь, и что это волшебство разделено поровну на троих.

Как они перебрались на кровать, Киат тоже не помнил. Просто в какой-то момент бархат обивки сменился шелком простыней, а видение, когда-то увиденное им в пламени костра – смешавшееся в беспорядке светлое золото волос – стало явью, настолько прекрасной, что он мог лишь завороженно смотреть, не в силах отвести взгляда от двух гибких тел.

«Лунная радуга» обостряла все ощущения до невозможного, запредельного состояния. И если бы не Кайден, вряд ли Киат справился бы. Даже сейчас, когда любовь к нему надежно заполнила пустоту в душе, близость с королем заставляла сердце заходиться. В какой-то момент, когда Киату казалось, что его душа уже готова покинуть тело и уйти на перерождение прямо сейчас, Кайден перехватил руку Ардена, мягко вынул из его пальцев флакон с маслом, от которого волнами расходился пряный, будоражащий аромат, и покачал головой.

– Не надо. Ему и «Лунной радуги» более чем хватит, – и, уловив тень недовольства в зеленых глазах, с усмешкой вылил несколько капель себе на ладонь. – Лучше я.

Он неторопливо растер масло между пальцами и посмотрел на короля таким многообещающим взглядом, что Арден рассмеялся, запрокидывая голову, и откинулся на подушки, уступая. Кайден склонился над ним, его руки уверенно скользнули по мерцающей коже, и Арден застонал, выгибаясь навстречу. Киат еще помнил, как потянулся к ним и накрыл губы короля своими, помнил сжавшиеся пальцы Ардена у себя на затылке. Дальнейшие воспоминания тонули в сплошном омуте наслаждения.

Он приподнялся на локте. Кайден спал с другой стороны кровати, завернувшись в покрывало. Его рука расслабленно лежала на плече короля. Словно почувствовав на себе взгляд, он глубоко вздохнул, коротко мотнул головой и открыл глаза. В ярком свете утра они не казались стальными, скорее напоминая драгоценный дымчатый хрусталь. Кайден улыбнулся, осторожно, чтобы не разбудить короля, протянул руку. Киат поймал его пальцы и прижал к губам, постаравшись вложить в молчаливую ласку все переполнявшие его чувства.

Кайден ласково погладил его по щеке и вновь откинулся на подушки, потянувшись, как огромный хищный кот. В отличие от Киата, он уже давно не боялся, что любовь к Ардену встанет между ними. Он сбился со счета, сколько раз во время близости использовал свой дар, объединяя не только тела, но и души. Киат не ставил ментальных барьеров, полностью открывая разум ему навстречу – и увиденное в чужой душе не оставляло Кайдену места для ревности. А вот то, что минувшая ночь, кроме всего прочего, была еще и проверкой их верности, сомнений не вызывало. Кайден усмехнулся. Что ж, Арден получил доказательства, с которыми сложно не считаться.

***

Этот день для Эвина тянулся бесконечно. Сначала он два часа выслушивал наставления Игрейны. И какой смысл бесконечно повторять одно и то же? «От отца не отставать, с дороги не сходить». Он это правило с первого раза запомнил, пугать-то зачем?

Потом Алиас в конец замучил защитными заклинаниями. Можно подумать, Эвин в одиночестве отправляется на дороги. Только Герберт не стал читать нотации, зато подарил совершенно замечательный походный набор – с множеством эликсиров на все случаи жизни.

Эвин до сих пор не верил, что отец и Оберон берут его с собой, и что уже завтра он увидит дороги, а потом – Тир на Ног! Ни один из его старших братьев там не был. Эвин задумался, считаются ли теперь сыновья Селара его братьями? Не придя к однозначному ответу, уточнил у Хоггла.

– А как же, – хмуро ответил садовник, щелкая ножницами над кустом синих роз. – Мать-то у вас одна. Единоутробные вы, стало быть. Кровь, едрить ее…

Эвин подобрал срезанную ветку. Вроде не сухая, и два бутона есть. Что это с Хогглом? Это же его любимый куст? И глаза почему-то отводит… Но тут Хоггл шмыгнул носом, и Эвин сообразил, в чем дело. Да, он бы тоже ревел, если бы Джарет ушел без него.

Эвин потихоньку сунул ветку в рыхлую почву, примял пальцами – может, еще прирастет – и побежал к Алиасу. Пожалуй, не будет лишним повторить заклинания. А вдруг ему выпадет шанс защитить отца?

***

Герберт навел порядок в лаборатории. На неделю раньше срока выдал жалованье Улле, весьма удивленному такой щедростью. Расплатился с гномами за установку нового флюгера. Старый так и не нашли, хотя Герберт подозревал, с кого следует спросить за его исчезновение. Больше заняться было нечем. Работать Герберт не пытался. В его нынешнем состоянии он взорвет дом, даже изготавливая любовное зелье.

Когда ладони начало покалывать, Герберт почти обрадовался. По крайней мере, не придется сутки сидеть у камина, снова и снова обвиняя и оправдывая самого себя.

В Лабиринте повсюду суматошно бегали гоблины, от их галдежа дрожали листья. Не поймешь, то ли праздник, то ли похороны. Дорожка под ногами вильнула, уводя в заросли плюща. Герберт протиснулся сквозь зеленую стену и оказался в каменном колодце непонятного назначения.

«Это была башня, но крышу однажды снесло штормом. Я не стал ее восстанавливать».

– Что ты хочешь от меня на этот раз?

Герберту почудился вздох.

«Сразу о деле? Изволь. Я хочу, чтобы Алиас Драккони сопровождал Джарета в его путешествии».

– Что?! – Герберт решил, что ослышался. – А я тут при чем? Я же не могу его заставить!

«Зато можешь уговорить. Постарайся, вспомни прошлое, примени свои таланты. Это вторая услуга, Герберт. Если выполнишь ее, останется всего одна – и ты свободен».

– Ты уберешь свои знаки? – Герберт поднял ладони.

«Об этом мы не договаривались, но да, если хочешь, я освобожу тебя».

– Чем тебе помешал Алиас?

«Я не собираюсь перед тобой отчитываться».

– А если Джарет будет против? Или Оберон?

«Убеди их тоже».

– Но как?!

«Ты еще долго намерен испытывать мое терпение, Герберт? У тебя есть задание, иди и выполняй».

Герберт снова оказался за стеной Лабиринта, на этот раз даже без предупреждения. Он постоял, унимая клокочущий гнев. Когда-нибудь он найдет способ… То, что однажды было построено, можно и разрушить. Интересно, куда подевались боги Верхнего мира? Надо бы намекнуть Джарету, вдруг он встретит кого-нибудь из них на дорогах?

***

Алиас Драккони перерыл весь дом, собирая скопившиеся у него защитные обереги. Несколько лучших он отдал Ринальдо перед гастролями, но оставшихся вполне могло хватить на небольшой отряд. Алиас придирчиво перебрал их и отложил семь, чтобы отдать завтра Эвину. Главное, чтобы Джарет не узнал.

В дверь постучали.

– Герберт? – Алиас посторонился, впуская его в дом. – Что-то случилось?

– Да… нет… Я не знаю, – Герберт кусал губы. Если некромант только заподозрит правду, убьет его, не задумываясь. – Алиас, а ты был на дорогах?

– Я видел их. Один раз, – Драккони вздохнул. – Успокойся, Герберт, дороги не опасны для тех, кто знает их правила. Оберон знает. И он дал клятву, разве Игрейна тебе не рассказала?

– Рассказала, но я всё равно ему не верю.

– Я тоже. Но увы, ничего не могу изменить.

– А ты бы хотел пойти с ним?

– Ах вот ты к чему клонишь, – Алиас невесело усмехнулся. – Польщен твоей верой в меня. Лет десять назад я бы не колеблясь ушел с Джаретом. Но сейчас из меня не выйдет защитника. Я буду ему только в тягость.

Герберт достал из кармана флакон, выточенный из опала.

– Одна капля в день. Здесь хватит на год.

– Это то, что я думаю?

Герберт кивнул.

– Тебе мало проблем с гильдией целителей? Если они узнают, что ты делаешь напиток Аида, тебе придется вспомнить свои вампирские навыки, потому что Эриния и Подземелье окажутся для тебя закрыты.

– Не узнают, – Герберт вложил флакон в его руку и сжал пальцы. – Пожалуйста, Алиас. Ты ведь боишься старости. И ты хочешь защитить Джарета.

– А еще я хочу увидеть, как повзрослеет мой сын.

– У него есть мать. Алиас, я умоляю тебя! – Герберт опустился на колени. – Я сделаю всё, что ты прикажешь, как раньше. Ведь ты хочешь меня, я знаю. Алиас!

– Прекрати, – Драккони вырвал руку. – Как нужно принимать это зелье?

– По одной капле на язык. Желательно в одно и то же время, – Герберт по-прежнему стоял на коленях, глядя на него с неистовой надеждой.

Алиас откупорил флакон и капнул на язык тягучую, пахнущую соком граната жидкость. Это был вкус счастья. Он посмотрел в настенное зеркало. Внешне ничего не изменилось, зато внутри он ощущал себя помолодевшим на полсотни лет.

– Это только на сутки, но если повторять каждый день… – Герберт не договорил.

– То через год я умру, – закончил Алиас. – Не самый худший билет в один конец. Хватит пресмыкаться, Герберт, я уже согласился. А сейчас у меня внезапно возникло много дел, так что убирайся.

Герберт поднялся, но вместо того, чтобы уйти, обнял Алиаса.

– Прости меня!

– За что? – Алиас погладил его по волосам, не удержался и потянул за стягивающий их шнурок. – Ты прав, я действительно боюсь старости.

«А умереть за Джарета лучше, чем дряхлеть на его глазах», – добавил он про себя.

– Ну всё, иди уже.

– Я останусь, – Герберт принялся лихорадочно раздеваться. – И даже не пытайся меня выгнать!

– Думаешь, не справлюсь? – Алиас выкрутил ему руки и толкнул к двери. – Вон отсюда, я сказал!

Это было уже слишком. Герберт всхлипнул и расплакался. От неожиданности Алиас его выпустил.

– Ну что ты как ребенок? Перестань, – он взял Герберта за вздрагивающие плечи и встряхнул. – Знаешь, если бы ты не пришел, я бы, наверное, сам до этого додумался.

– Всё равно… – Герберт судорожно вздохнул и вытер глаза подолом расстегнутой рубашки. – Я останусь. Тебе ведь нужно помочь с делами?

Алиас усмехнулся.

– Ладно, помощник, ты сам напросился.

До ночи Герберт успел трижды пожалеть о своем порыве. Алиас гонял его на почту, в банк, на таможню, снова на почту. Сам он разбирал бумаги в кабинете. Камин полыхал, пламя то и дело меняло цвет. К полуночи Алиас закончил и поднялся в гостиную. Остановился на последней ступеньке лестницы и озадаченно хмыкнул. Комната поражала порядком и чистотой. Герберт нервно ему улыбнулся, снимая грязный фартук и перчатки.

– Я убрался по всему дому, кроме твоего кабинета и лаборатории.

– Кажется, у меня дежа вю, – пробормотал Алиас. – Ладно, ты молодец, я тебе очень благодарен, но теперь-то ты наконец уйдешь?

– Но ты ведь хочешь, чтобы я остался, Алиас. Разве ты когда-нибудь хотел, чтобы я ушел?

– Нет, – Алиас сел на благоухающий лавандой диван. – Но за последние двадцать пять лет я не раз мечтал, чтобы ты никогда мне не встретился.

Герберт скинул туфли и забрался на диван с ногами.

– Я любил тебя, – он помолчал. – Правда, недолго. А боялся – всегда.

– И сейчас?

– И сейчас.

– Ну ничего, – Алиас похлопал его по колену. – Скоро одним страхом в твоей жизни станет меньше.

Герберт придвинулся к нему. Ощущение дежа вю усилилось. «Проклятье ты мое, – подумал Алиас. – За что мне это? Перед каким богом я провинился?»

– Это твоя последняя ночь в Подземелье, – прошептал Герберт. – Она будет лучшей, я обещаю.

Что-то скрывалось за его настойчивостью, но Алиас уже не хотел доискиваться до правды. Пусть эта ночь и не будет лучшей, но пусть она у них будет.

***

Игрейна неслышно подобралась к постели и скользнула под одеяло. Ее тут же обняли нетерпеливые руки.

– Ты почему не спишь?

– Я ждал тебя.

Они целовались долго, словно забыли вкус друг друга и хотели заново распробовать.

– Я вернусь, ты же знаешь.

– Знаю. Береги Эвина, Оберон хочет его забрать.

– Много хочет, мало получит. Я говорил с бродягами. На дорогах есть перекрестки, там можно встретить кого угодно, даже богов. Если Фавн жив, я его найду.

– Он не мог покинуть Верхний мир, а там ты всё обыскал. Фавн либо развоплотился, либо уснул до лучших времен.

– Даже если так, я сумею его вызвать, когда выпью воды из источника Вечного блаженства. Ты не представляешь, как много мне откроется после этого!

Она слишком хорошо представляла, но смолчала.

– Я освобожу тебя, моя любовь, – Джарет прижал ее так, словно хотел слепить из их тел одно. – Ты только продержись этот год.

– Год и один день, – она ухватилась за его плечи, подтянулась и посмотрела в его поблескивающие в темноте глаза. – Только не опаздывай, слышишь? Это очень важно.

– Я не опоздаю.

========== Глава 7. Намеки и обещания ==========

Оберон вышел из портала на пустынный пляж небольшого скалистого острова. До отбытия в Эринию оставалось всего десять часов. Вчера он рассчитал свой последний день в Подземелье по минутам, и сейчас ему следовало быть в Туманном Пределе. Йорген фон Кролок – не та фигура, которую можно исключить из будущей партии. Но все планы пришлось перекраивать после одной случайной встречи. Будущее не всегда важнее прошлого. А месть – это святое.

Оберон осмотрелся и направился к узкой расселине между двумя скалами, внимательно рассматривая землю перед собой, прежде чем сделать шаг. Скорее всего, старый змей давно сдох, но осторожность не помешает. Мало ли какие ловушки он успел установить перед своей берлогой.

У входа в расселину валялся перевернутый закопченный котелок ведерного размера. Оберон обошел три кострища, совсем еще свежих. Неужели змей жив?

– Владыка с-сидов… Какая вс-стреча!

Оберон остановился, не дойдя десятка шагов до огромного, в три обхвата, дуба. На его толстых, узловатых корнях, щупальцами выступающих из-под земли, свернулся блестящими кольцами змей с белоснежной гривой, похожей на корону.

– И тебе привет, манурм.

Змей сделал выпад. Раздвоенный язык ощупал воздух перед лицом Оберона.

– Да, это действительно ты… Зачем приш-шел?

Оберон задержал дыхание, дожидаясь, пока змей вернётся на свое нагретое солнцем ложе. Ядовитая слюна манурма могла отравить даже воздух.

– За шкатулкой, – он небрежно прислонился плечом к скале, как бы невзначай отступив на шаг. – Той самой, с хрустальным шаром на крышке.

Вертикальные зрачки в ярких желтых глазах змея сжались в тонкую ниточку.

– С чего ты взял, что она здес-сь?

– С того, что последний отпрыск в проклятом мною роду жив!

Порыв холодного ветра, прилетевший от Оберона, заставил змея недовольно поежиться.

– Кто тебе ссказал?

– Я его своими глазами видел! Ты что творишь, дракон бескрылый? Мы же заключили сделку! Разве я неясно выразил свое желание или мало тебе заплатил?

– Плата была дос-статочной, – манурм покачал головой из стороны в сторону. – Однако я с-слышал, что вся их с-семья погибла во время войны.

– А проверить лень было? Понадеялся, что гоблины за тебя всю работу сделали, и можно оставить артефакт себе? Или ты его обменял на что-нибудь?

– Обижаеш-шь, – хвост змея нырнул в нору под корнями дуба и вытащил небольшую деревянную шкатулку. На ее крышке когтистая лапа сжимала хрустальный шар. – Вс-сё в целос-сти. Я с-сегодня же займус-сь…

– Не надо, – Оберон протянул руку. – Я сам.

Манурм неохотно протянул ему шкатулку. Оберон с предельной аккуратностью проверил, не открывается ли крышка, но замок нисколько не пострадал от времени. Переведя дыхание, Оберон убрал шкатулку в наплечную сумку. Строго говоря, он вправе требовать компенсацию за невыполнение договора. Вот только манурмы очень не любят расставаться со своими сокровищами.

Оберон поколебался, оценивая длину змея. Похоже, с момента их последней встречи он прибавил добрых двадцать футов. Интересно, сколько любителей змеиного мяса сгинули в его пасти? И какой эликсир продлевает ему жизнь?

– Ты не выполнил свою часть сделки, так что я требую плату назад.

– Вс-сю? – змей поднялся, опираясь на хвост. Зрелище было внушительным. – А может, договоримс-ся? Вдруг тебе потребуетс-ся ус-слуга?

– Мне не потребуется. Я покидаю сегодня Подземелье навсегда. Но право взыскать с тебя долг я передам своему сыну.

– Которому из двух? – заинтересованно уточнил змей.

– Алану. При условии, что он явится к тебе в моем венце.

Манурм издал длинный свистящий звук.

– Голову брата он тоже должен предъявить?

– Не обязательно, – Оберон откачнулся от скалы. – А ты хорошо осведомлен о последних новостях, белый змей.

– Мы общаемся. И море нам – не преграда.

Голос манурма изменился. Стал более глубоким и четким.

– Ах вот кто тебе помогает! – Оберон отступил на пару шагов. – Рад встрече с духом Змеиного архипелага. Не знал, что твой источник на этом острове.

– На соседнем. Но они связаны подводной грядой.

– Значит тебе известно, что задумал Лабиринт?

– Нет, – хвост змея дернулся. – Никто из нас не понимает, что он задумал. Честно говоря, мы перестали его понимать уже давно, с тех пор, как он обрел имя.

– Имя! – Оберон хлопнул себя ладонью по лбу. – Ну конечно!

В именах заключается сила. Фэйри, из тех, что послабее, скрывают свои настоящие имена, чтобы не попасть в подчинение. Эльфы такую предосторожность считают излишней, но и они признают значение имени. Если ты дал имя неодушевленному предмету, то тем самым подарил ему кусочек своей силы. Или даже своей души.

У природных духов нет имен. Фавн, создав Лабиринт, не просто заключил сильнейшего духа Подземелья в постоянную форму. Он дал ему имя. А имя определяет многое.

– Он стал слишком замысловатым для вас?

– Запутанным – так будет точнее. Нам это не нравится, еще с тех пор, как он начал бессмысленную войну твоего народа с гоблинами.

Оберон покачнулся. На язык так и просился уточняющий вопрос, но он его проглотил. Природные духи никогда не лгут, но и всю правду говорить не любят.

– Значит деятельность Лабиринта вас беспокоит?

– Да, а последние годы больше, чем прежде. Это слишком похоже на безумие.

– Я это запомню, – Оберон не часто испытывал страх. Но сейчас ему стало очень не по себе. – А что вы думаете по поводу Туманного Предела?

– Ты же покидаешь Подземелье, – напомнил змей. – Навсегда. Так что тебе за дело до этого?

– Здесь остается мой народ. Я хочу быть уверен, что Лабиринт не свяжется с Тьмой или Преисподней.

– Этого он сделать не сможет. Существуют правила, которые невозможно нарушить.

Оберон подождал, но продолжения не последовало.

– Хорошо, – он с достоинством поклонился. – Благодарю за бесценные сведения.

– Прощ-щай, – змей снова улегся на солнцепеке и закрыл глаза.

***

Алан пил уже вторые сутки – с тех пор, как вернулся с бала. Такое поведение было настолько необычным для владыки Лесного края, что все придворные предпочли исчезнуть из дворца – во избежание превращения в экспонатов королевского зверинца.

Время от времени Алан бормотал что-то себе под нос, и очередная опустевшая бутылка отращивала птичьи лапы, крылья и вылетала в окно.

– А я-то гадаю, откуда в лесу столько стеклянных ворон?

Алан выронил кубок, услышав за спиной ехидный голос.

– Отец? Не думал, что ты соблаговолишь меня навестить.

– На разочаровывай меня еще сильнее, Алан, – Оберон обошел сына и уселся в кресло напротив. – Сам протрезвеешь или тебе помочь?

На Алана рухнул поток ледяной воды. Он вскочил, задыхаясь и кашляя.

– Ну и зачем было спрашивать?!

– Радуйся, что это всего лишь вода, а не смола. К примеру, – Оберон пощелкал пальцами. В комнате стремительно потеплело, от Алана пошел пар. – Сядь и слушай. Только что я узнал нечто очень важное. К сожалению, сам я воспользоваться этими сведениями не успею, поэтому придется передать их тебе.

– Безмерно благодарен за доверие, отец, – с горечью сказал Алан, отодвигая от стола промокшее кресло и заменяя его другим. – И весьма удивлен, что ты предпочел иметь дело со мной, а не с Арденом. К примеру.

– Заткнись и слушай! – Оберон одним взмахом руки смел со стола все бутылки – и пустые и полные. На полированной поверхности проступила подробная карта Подземелья. – Вам предстоит забыть о детских ссорах, иначе скоро вы потеряете всё. На этот раз игра пойдет на самом высоком уровне. Или, точнее, на самом глубоком.

На карте вспыхнули четыре огонька. Зеленый – в центре болот Лесного края, оранжево-красный – в горах неподалеку от столицы гномов, золотой – на Змеином архипелаге и серебряный – на ледяном Северном острове. С некоторой задержкой загорелся пятый – тревожно мерцающий багровым – на месте Лабиринта.

– Подземелью грозит беда, – Оберон серьезно посмотрел на Алана. – И на этот раз она придет не из Тьмы, и не из Ада, а из самого сердца этого мира.

***

– Интересно, почему он не исчезает? – Йорген пошевелил пальцами, заставляя цветок папоротника плясать на кончиках когтей. – Ведь ваша магия здесь не действует.

– Потому что это не наша магия, – Арден недовольно покосился на переливчатый язычок пламени. – Это маленький природный дух. Разве Оберон не объяснил смысл своего подарка?

– Он так и не собрался меня навестить.

– Это к лучшему. Вы же не давали друг другу клятву, – Арден коснулся огонька кончиком пальца и тут же его отдернул. – Цветок папоротника указывает на место клада, но я бы на твоем месте не спешил его искать. По крайней мере, без сопровождения специалиста.

– Под специалистом ты подразумеваешь некроманта?

– Да. Если непременно хочешь заняться кладоискательством, могу одолжить Дэниса.

– Сомневаюсь, что он сумеет справиться с заклятиями Оберона, – Йорген подкинул огненный цветок к потолку, где он и остался, угнездившись между оплывших свечей люстры. – Кстати, почему ты валяешься в моей постели, вместо того, чтобы торжественно провожать в дальний путь своего владыку? Точнее, даже двоих – прошлого и будущего?

– Джарет еще не стал нашим владыкой! И не станет! – Арден откинул одеяло, сел и рывком надел рубашку. – А что касается проводов, то у нас нет такой традиции. Путь к Тир на Ног – это очень личное дело.

– Ты был там?

– Нет, – Арден выбрался из постели, и принялся бродить по комнате, подбирая разбросанную одежду.

– А Селар?

– Он тоже не был. Я знаю, о чем ты думаешь, Йорген. Но ни Селар, ни я не претендуем на трон единого владыки. Алана мы в свое время признали, но он добровольно отошел в сторону.

– О каком едином троне ты говоришь? – фон Кролок озадаченно нахмурился. – Эльфы же разделились на зимних и летних еще при Обероне.

– Да, но он остался высшей властью. Его слово было последним и решающим во всех спорных ситуациях.

– Ясно, – Йорген усмехнулся. – Представляю, как Джарет будет решать ваши споры… А ведь он всерьез рассчитывает вернуться и не боится ваших ловушек, иначе бы уже отрекся.

– Напрасно не боится. Он может вернуться только через Эринию, – Арден затянул пояс. – Алан уверяет, что с дорог невозможно свернуть в Верхний мир, и я ему верю.

– А в Эринию с дорог ведет только один путь?

– Три, но мы перекроем их все.

Йорген задумчиво пожевал губами. Ситуация интриговала всё сильнее. Как бы он сам поступил на месте короля гоблинов?

– А если Джарет вернется не один? Что, собственно говоря, означает его венец? Эльфы из других миров будут ему подчиняться?

– Нет, конечно. Они же не присягали Оберону.

– Строго говоря, ты тоже не присягал.

– Зато присягала моя мать – за весь свой род, – как всегда, когда речь заходила о Кинте, у Ардена заострились скулы.

– И всё же вы готовы пойти против воли Оберона? – уточнил фон Кролок.

– Вовсе нет. Мы не оспариваем завещание, но король обязан доказать свою силу. Или он недостоин короны.

– Трое на одного?

– Ну что ты! – Арден оскорбленно вскинул подбородок. – Алан выйдет первым. Но если Джарет предпочтет сражаться не один на один, тогда и у нас будут развязаны руки.

– Не боитесь, что Игрейна ударит вам в спину?

– У нее не хватит сил, а Лабиринт не хочет возвращения Джарета.

– На Лабиринт я бы не полагался. – фон Кролок недовольно покривил губы. – Стало быть, вы с Аланом намерены переселиться в Эринию?

– Только ближе к концу срока, – Арден раздраженно подбоченился. – Йорген, может ты уже соизволишь подняться и проводить меня?

– Не соизволю, – повелитель Туманного Предела улегся поудобнее и закрыл глаза. – По крайней мере не раньше, чем ты объяснишь, каким чудом восстановил свои силы за полдня, хотя уверял, что тебе для этого нужно как минимум двое суток?

Арден прикусил губу. Он собирался переждать пару дней, но не выдержал. Все эти намеки Оберона… Как же глупо вышло! Опять он забыл, что Йорген стал гораздо лучше разбираться в магии.

– К чему этот допрос, милый? Мы ведь договорились, что примем друг друга как есть, со всеми особенностями.

– Мы договорились? – фон Кролок приоткрыл глаза. – Ты опоил меня какой-то гадостью…

– Это было редчайшее и неповторимое вино! Еще из Верхнего мира!

– Опоил редчайшей и неповторимой гадостью и решил за нас двоих. Теперь моя очередь. Ты остаешься здесь, Арден, пока я не решу, что ты можешь уйти.

– Это нарушение клятвы!

– Неужели? Разве я причиняю тебе вред?

– Мне плохо здесь! Я начинаю задыхаться!