Текст книги "Двойная сплошная (СИ)"

Автор книги: Ольга Адилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

Глава 49.

Отчего-то люди привыкли думать, что все резкие повороты в жизни определяют лишь очень существенные и весомые события. Однако же, на деле все выходит немного иначе. Всего одна капля на чаше весов может нарушить равновесие, перетянув результат в одну из сторон. Моя капля из грозовой тучи, нависшей над головой, успела выпасть как раз в тот момент.

Я честно выслушала все, что хотели сказать мне родители. Не хотела, но ловила каждое слово, вызывающее в душе обиду маленькой девочки, которая до сих пор жила где-то внутри. И не произнесла ни слова против. Лишь кивала в ответ на все брошенные фразы.

В очередной раз узнала, что неблагодарная и не ценю то, что мне предоставлено. Иду по наклонной и рушу своими же руками свою жизнь в один из самых ответственных периодов жизни – молодость.

И, возможно, я хотела бы ответить, что молодость как раз создана для ошибок и смены вектора своего дальнейшего направления и только мне решать в какую сторону он направится, но не могла сделать этого. Смотрела на постороннюю женщину, присутствующую при этом разговоре, и не могла. Во мне во второй раз что-то надломилось в ее присутствии.

Оказавшись в своей комнате, я сначала несколько минут стояла в темноте за закрытой дверью и смотрела прямо перед собой. В душе было так пусто и холодно, как не бывало никогда раньше. Затем, сделав несколько шагов в сторону кровати, опустилась на нее и закрыла глаза. Мой хрупкий мир в очередной раз дал трещину. А быть может на этот раз он и вовсе разбился на мелкие осколки. Одним неловким движением чьей-то руки. Одним спонтанным решением. Одним разговором с Ромой. И одним присланным кем-то видео. Не так много, как оказалось, требовалось, чтобы вновь заставить меня усомниться в себе. Снова отступить и вернуться к началу. Тому, от чего в течение нескольких недель меня пытался избавить брюнет с солнечным взглядом.

Когда моя жизнь успела пойти под откос?

Со смерти Маши? Со страшных слов тети Светы?

Нет. После этих событий все стало нормальным. Спокойным и правильным. Таким, как и должно быть.

Мой маленький мир пошатнул совсем другой человек. Тот, который и сам сегодня сказал, что не узнает меня. И я тоже больше не узнаю себя, потому что почти поборов в себе тьму, на своем пути встретила его. Человека, заставившего открыть себя миру, показаться такой, какой я могла бы быть без условностей и в очередной раз получила плевок и слова о том, что с такой мной иметь дело никому не в радость. Это он заставил меня поверить в то, что открыться всем – это нормально. Из-за него я стала творить всякую ерунду, не слыша ничего вокруг, кроме его голоса. Завораживающего голоса, который заставлял меня следовать за ним, держась за руку.

Из-за него я поссорилась с родителями, перестала общаться с Виленой. Все были против него. Одна я цеплялась за то, что он достает из меня все то дерьмо, что я скрываю, и говорит, что мне не нужно этого стесняться.

Да только никому это вовсе не нужно.

Резко распахнув глаза, вновь столкнулась с темнотой своей комнаты.

«С меня хватит, – решила я. – Больше не хочу так жить».

Соскочив с кровати, вышла из комнаты и схватила первый, попавшийся на глаза, телефон. Он оказался папиным. Отец вообще редко берет его в руки в свободное время, предпочитая интернету и разговорам с кем-либо старые добрые ТВ программы.

Номер Аморского я уже успела выучить наизусть, а потому мне не составило труда набрать его в строке получателя смс-сообщения и накатать то, что крутилось в моей голове на тот момент. А крутилось там многое. Так что письмо мое вышло очень сумбурным и эмоциональным. Таким, что после его отправки я едва сдержалась, чтобы не разрыдаться.

Я откинула телефон на диван, будто обжегшись, и закрыла лицо ладонями, понимая, что только что сделала и, осознавая, что слезы уже на подходе. И мне очень не хотелось, чтобы кто-то увидел их. Понял, как ничтожно я себя чувствую.

Зачем я только тебя встретила, Аморский? Все ведь было так нормально до твоего появления в моей жизни.

Вернувшись к себе и собрав домашние вещи для похода в душ, стремительно направилась в коридор, слыша, как настойчиво звонит отцовский телефон, в то время как он его не замечает. Схватила его и, подавив в себе рвущийся наружу всхлип, нажала на ответ. Мне нужно было дать понять Роме, что писала ему, действительно, я и это только мое решение, с которым стоит считаться.

– Ты можешь нормально мне все объяснить? – кричал в трубку парень, а я почти его не слышала из-за стоящего звона в ушах, и потому только дала отбой и побежала туда, куда и направлялась. В ванную комнату, где едва закрыв дверь, осела по другую ее сторону на пол.

Сдерживаемые до этого слезы, полились сплошным потоком.

Стараясь подавлять всхлипы, я закрыла рот рукой и потянулась к крану, чтобы включить душ на полную мощность.

От скопления воспоминаний, душащих меня, начинала болеть голова.

Мне одновременно хотелось вновь позвонить Роме и объяснить все, как он и просил, сказать, что то, что я ему написала – просто глупость, и я правда не знаю, что со мной сегодня такое. Но с другой стороны я знала, что не стану этого делать. Стану прежней. Верну все назад. А то, что было, сохраню в дальнем углу памяти. Или постараюсь стереть, чтобы не причиняло боль, которая наверняка вскоре поселится где-то неподалеку.

Губы все еще немного горели от воспоминаний о жарких поцелуях, о том огне, что вдруг так резко погас. Руки помнили прикосновения к теплому телу, которое хотелось изучить этим же вечером, окончательно потеряв рассудок и заставив плавиться наши сердца.

Ромин Форд, гонки, скорость, сумасшедший день нашего несвидания. Все смешалось воедино, поделив мое сознание на две равные части. Черную и белую. Только вот какая из них правильная, нельзя было определить однозначно.

За дверью вновь слышалась трель отцовского телефона. Правда, не долго. Вскоре папа поднял трубку и стал о чем-то говорить. Я знала, что это Рома. Знала, что он ничего не понимает. Знала, что ему может быть больно от моих слов. Но ничего не делала. Только залезла, не снимая одежды, под струи воды и уселась на дно ванны, поджав к себе ноги.

Мой взгляд рассредоточился, как это обычно и бывало. Я ощущала то, как теплые струи стекают по моему лицу, как ткань платья липнет к телу, как макияж течет по щекам. Словно я снова на улице под дождем вместе с Аморским, которого только что собственноручно оттолкнула в угоду воспоминаниям детства.

Когда я выросла, поняла, что не была виновата в смерти Маши. И тетя Света тоже наверняка знала это. Но она не пришла, не извинилась за свои слова. Она перестала общаться с моей матерью и вскоре переехала в неизвестном направлении. А я осталась здесь. Точно так же сидя в ванной под струями воды и все еще видя перед собой ее лицо. Каждый день и каждую ночь. Плакала, просыпалась от того, что раз за разом видела во сне свою подругу, которая протягивала ко мне руку и предлагала убежать вместе с ней. А я отказывалась. Тогда она толкала меня, крича, что ненавидит, и я просыпалась. А наутро выходила из своей комнаты и выполняла все, что мне скажут, лишь бы снова не услышать этих слов. Лишь бы из-за меня больше никто не умирал.

Спустя какое-то время раздался следующий звонок – в дверь. Возможно, без своего музыкального слуха я бы его и не услышала из-за сильного напора воды.

Сразу поняла, что это Рома. Вернулся сюда. Ко мне. За мной. Я снова испортила ему вечеринку. Наверно он уже ехал к друзьям, когда я написала ему.

Я слышала то, как он зовет меня и громко что-то говорит моему отцу. А тот в свою очередь на повышенных тонах объясняет, что ему здесь не место и я поступила правильно, что отказалась от него.

«Отказалась» – обожгло меня очередное произнесенное кем-то слово.

Я. От него. Отказалась.

– Нелли! – в очередной раз услышала я его голос. Всхлип подавить не смогла. Слезы полились еще больше.

Боже мой, я же уже все решила. Почему так больно?

– Уходи! – сделав напор воды чуть меньше, крикнула я в ответ. – Пожалуйста! – а затем снова включила душ на полную мощность.

Он услышал. Ушел. И тетя Света ушла тоже. Выходя из душа, я не заметила ее туфель возле двери. Зато заметила сидящих на кухне родителей, которые до сих пор что-то бурно обсуждали.

– Эй, милочка, можно тебя на секунду? – подозвала меня мама.

Огрызаться больше не хотелось, поэтому я развернулась и поплелась к ней с абсолютно каменным лицом, не выражающим ни единой эмоции.

– Да, мам?

– Я хочу, чтобы этого парня больше никогда не было рядом с тобой. Поняла меня? – грозно спросила она.

– Поняла, – безжизненно ответила я ей. – Можно я пойду спать?

Мать, отвернувшись от меня, кивнула.

– И чтобы больше не появлялась в таком виде.

– Конечно, – уходя в свою комнату, произнесла я.

Я выбрала светлую сторону. Только она вовсе не казалась мне правильной.

За окном гремел раскатистый гром. Его мощность была такой, что люди, находящиеся на улице, наверняка, ощущали внутренний тремор, а возможно даже и некий страх. Люди вообще боятся многого из того, что нарушает естественный уклад их жизни. И громкие звуки вроде этого не исключение из правил.

Визжали сигнализациями машины, лаяли обеспокоенные собаки. И только один человек в этом районе города не обращал на них никакого внимания. Он сидел за столом на собственной маленькой кухоньке и держал в пальцах тлеющую сигарету. Другой рукой он держал свой мобильник, на экране которого раз за разом читал одни и те же строчки, которые вбивали в его сердце тупые маленькие гвозди.

Сначала, как только увидел сообщение с неизвестного номера, подписанное именем Нелли, он долго пялился на экран, желая понять, что же произошло. Затем позвонил, чтобы удостовериться, что именно она написала это идиотское сообщение с кучей орфографических ошибок, какие делают, когда пишут впопыхах. Например, когда берут у кого-то телефон и пытаются кого-то разыграть. Порой очень глупо и несмешно, как в этом случае.

Вопреки ожиданиям парня, трубку взяла именно она. И сказала, что это правда. Что им не нужно больше видеться. От этого все становится только хуже.

Эти ее слова добавили еще несколько гвоздиков к уже имеющимся. А еще больше прибавилось злости – за то, что поступает так глупо и опрометчиво, трепля этим его сдающие нервы.

Как дурак на эмоциях приперся к ней домой и, встретив ее отца, понял, что это снова их рук дело. Ее родителей. Хотел прорваться и поговорить с ней, но услышал ее голос, требующий, чтобы он ушел. И, разозлившись еще больше, поступил именно так.

От воспоминаний у парня сжалась ладонь, сдавливая корпус мобильника, который тут же впился в кожу.

«Что же ты творишь с нами, девочка?» – подумал он, делая очередную затяжку.

Ее глаза, которые горели настоящим огнем еще несколько часов назад всего в нескольких сантиметрах от него, казалось, продолжали гореть в его памяти. Он видел их практически наяву и не верил, что они могли вдруг так резко погаснуть. Должна быть причина. Ни одно решение не принимается спонтанно. И у нее она тоже была. Только озвучивать ее девчонка не собиралась, как бы парень ни добивался от нее ответа, набирая вновь и вновь ее номер.

Телефон ее молчал. Вернее сначала он выдавал порцию монотонных гудков, а затем начал говорить чужим женским голосом, что находится вне зоны доступа. Или переводя на общедоступный язык, сообщал, что именно он, Рома, является нежелательным абонентом, и сегодня больше никто не хочет его слышать.

От все нарастающей злости ударил кулаком по столу и отшвырнул телефон в сторону. Боли не почувствовал. О смартфоне не побеспокоился. Лишь сделал еще одну затяжку дрожащей рукой.

Ему хотелось, чтобы она хотя бы вышла к нему и все объяснила. Он все бы понял и возможно смог бы принять, будь на то действительно веская причина. Такая, что перекрывала бы все те прекрасные моменты, что были между ними раньше. И Рома был уверен, что такой причины не было. Она просто в очередной раз сдалась. Ушла в тень своей семьи и закрылась от него. Это бесило больше всего. Ее нежелание признать очевидное. Ее нежелание поделиться тем, что толкает ее на это раз за разом. Ее недоверие.

И недоверие это было болезненным. Хотя парень и не знал, что так бывает.

Этой ночью мне снился сон. Я всюду искала Рому, держа в руке холодный белый шар, но нигде не могла его найти. Ледяные капли дождя били беспощадно, но я не обращала на них никакого внимания. Как не замечала и того, что людей вокруг меня не было ни души. Все будто испарились в один момент. Обезличились.

Только лишь спустя долгое время моих поисков, навстречу мне вышла девушка примерно одного со мной возраста. Она была одета в легкое летнее платье и симпатичные босоножки, которые выглядели скорее детскими, но отчего-то все равно шли своей обладательнице.

– Привет, ты не видела здесь парня? – подбежала я к ней.

Она улыбнулась и я заметила, что в отличие от меня, дождевые капли ее не касаются, а как бы обходят стороной.

– Зачем он тебе? – спросила она.

Интонация ее голоса была мне знакома, но я мне не удавалось вспомнить, кому она может принадлежать.

– Он дорог мне, – твердо ответила я.

Девушка рассмеялась, глядя на шар в моей руке.

– Ты уже сделала свой выбор, – кивнула она на него.

Я тоже взглянула на него. Стеклянный шар вдруг стал таким тяжелым, что захотелось его выбросить, но сделать я этого не могла, как бы ни пыталась. Он будто прилип к моей руке намертво.

– Я хотела, чтобы все стало нормально. Я же… такая…

– С тобой было весело играть, – перебила меня девушка с серыми глазами.

– Что?

Я, недоумевая, посмотрела на нее и, кажется, все поняла. У Маши были такие же серые глаза и тот же небольшой дефект речи, который отличал ее от других. Только прошло уже пятнадцать лет, и мне было трудно сразу вспомнить об этом.

– Я говорю, что с тобой было весело. Убегать от родителей, задирать мальчишек. Я любила играть с тобой. И ему тоже это нравится. А ты любишь только себя.

– Что? О чем ты говоришь?

– Ты любишь только себя, – твердо повторила она. – Ты настолько зациклилась на своих проблемах, что не замечаешь того, что чувствуют рядом с тобой другие. Это не всегда ненависть, Нелли. Просто они не знают тебя и не могут выразить свои эмоции так, как тебе бы того хотелось.

От ее слов меня слегка пошатнуло назад, и я по щиколотку оказалась в грязной луже.

– И что мне с этим делать? – спросила я.

Маша пожала плечами.

– Ты все уже сделала. Живи с этим. Быть может, однажды, у тебя получится все исправить и осознать.

И, ничего больше мне не говоря, она исчезла. И я исчезла вместе с ней.

Глава 50.

Открыла глаза я, спустя два часа после того, как уснула. Будильник показывал четыре утра – самое время занимающегося на горизонте рассвета. И хотя за окном было по-прежнему темно, уже можно было готовиться к пробуждению города.

Я разомкнула веки, лежа на спине, и уставилась в потолок. Попыталась уцепиться за ускользающий от меня сон, но не смогла. Он в один миг растворился в памяти, ничего не оставляя за собой, кроме тяжести где-то в области груди.

Мне хотелось потянуться за своим телефоном, который обычно всегда лежал у меня где-то в ногах, но вспомнила, что оставила его в клубе. Стоило вернуться за ним. Мне было жаль терять его вот так. Он хранил в себе слишком много дорогих сердцу воспоминаний.

В душе поселилась холодная пустота. И ее не хотелось ничем заполнять.

Недолго подумав, я села в кровати и взъерошила волосы, пропуская сквозь них пальцы.

Теперь все будет как прежде. Все будет хорошо.

Выбравшись из-под одеяла, и покинув свою постель, двинулась на кухню. Выглянула в окно на свой спящий и пустынный район. Единственное движение, которое там улавливалось – это полет одиноко подбрасываемого ветром пакета из ближайшего супермаркета. И сейчас я напоминала себе его, принимая решение все бросить и отдать свою дальнейшую судьбу вот такому же попутному ветерку.

Решила заварить себе чай. Почему-то зеленый, хотя никогда не отдавала ему предпочтения. Но как только опустила в кружку заварку и нажала на кнопку включения чайника, поняла, что этим звуком могу разбудить кого-нибудь из родителей. И тогда мне снова придется разговаривать. А этого делать совершенно не хотелось.

Отставила в сторону свою любимую кружку и пачку с чаем. Вышла в коридор, где мирно спал Джефри. Он, будто индикатор моего настроения, тоже притих в эту ночь и больше не пытался сбить меня с ног. Он, как и мой брат, умел в нужный момент принимать мою сторону.

В отражении в зеркале увидела себя – растрепанную, с темными кругами под глазами и совершенно безжизненную. Хотя на самом деле ничего страшного на первый взгляд не произошло, выглядела я так, словно по мне проехался бульдозер. Причем в обе стороны.

Возле зеркала увидела несколько связок ключей, среди которых были и ключи от отцовской машины и нашего гаража.

Не думая и секунды, сорвалась с места, хватая обе связки и убегая к себе в комнату переодеваться.

Бесшумно вышла из квартиры, напоследок заглянув своему проснувшемуся от шорохов псу в глаза и прислонив палец к губам, как бы прося его не лаять. И мне даже показалось, что он едва заметно кивнул в ответ.

Преодолела пустынный двор, все еще видя как небольшой одинокий пакет, взлетает на ветру, поддаваясь его порывам, и обошла его стороной. Он как назло, следовал за мной.

Открыла железную дверь гаража и вдохнула знакомый запах. Мне всегда хотелось проводить здесь больше времени, но отец говорил, что делать мне тут совершенно нечего. Было обидно.

Завела мотор, отмечая, что уже успела отвыкнуть от этой машины и в звуке движка пыталась расслышать нотки Форда Мустанг. Не удалось.

Первым делом решила заехать в клуб и забрать свой телефон. Охранник, как-то странно взглянув на избавившуюся от макияжа и короткого платья меня, все же пропустил. Узнал. Возможно, решил, что я хорошая знакомая его босса и лучше больше со мной не связываться, а просто пропустить.

Сумочка нашлась у бармена, как я и предполагала. Оказалось, ее нашла Арина. И я даже не удивилась, чьих рук это было дело. Я хоть и не могла сказать наверняка, была почему-то убеждена, что это именно она вышла на мою мать и отправила ей видео с язвительной подписью о том, какая нехорошая ей досталась дочь, и какие манеры мне стоит изучить.

Ничего доказывать и сражаться больше не хотелось. Хотелось просто уйти, сказав, что победа за ней, и она может ею упиваться до конца своих дней.

Подключив мобильник к зарядному устройству в машине, включила его и увидела, как посыпались сообщения о том, что мне множество раз пытался дозвониться абонент под именем «Сорняк», но раз за разом оставался без ответа. А затем и сообщения в мессенджерах полились как водопад. Рома злился. И ругался. Говорил, что мне нужно лечиться, а потом извинялся и снова спрашивал, что со мной.

Я не ответила ни на одно сообщение, выйдя из всех имеющихся аккаунтов.

Дорога из города была пуста. Город спал и только готовился к тому, чтобы начать свой день. А я уже ехала в неизвестном направлении, чтобы не видеть и не слышать никого. Просто побыть одной.

Никогда не считала себя человеком природы. Мне всегда было намного комфортнее в городе, среди машин и высоких домов. А еще я всегда любила интернет и связь с внешним миром. Но именно сейчас наступил тот момент, когда это было нужно мне меньше всего.

Я гнала свой автомобиль на предельной скорости, так что где-то под собой начинала слышать недовольный стук и скрежетание. Эта машинка все же не была приспособлена к моим методам вождения, хотя я и пыталась иногда приучить ее к этому, не обращая внимания на странные звуки. Скорость отвлекала меня от ненужных мыслей и даровала на какое-то время сосредоточенное спокойствие и умиротворение. Ровно до тех пор, пока я вновь не вспомнила о своих приключениях с Аморским и не затормозила у обочины, яростно ударяя по рулю ладошкой и склоняясь к нему лбом.

«Я все сделала правильно. Все правильно. Правильно» – пыталась я убеждать себя, но раз за разом не получала никакого внутреннего отклика.

Прийти в себя заставила проехавшая поблизости фура, которая пронеслась с такой скоростью, что меня вместе с отцовской машиной, дважды качнуло, едва не снеся в кювет. Упрямо сжав руль и снова заведя машину, вывела ее обратно на трассу и поехала дальше, продолжая игнорировать скоростной режим.

Как оказалась у самого основания высокой сопки, где несколько лет назад стояли сколоченные и установленные отцом лавочка и стол для наших семейных вылазок, заметить не успела. В отличие от меня, на членов моей семьи природа всегда действовала волшебным образом. А может быть, все дело было именно в этом месте, где мама переставала беспокоиться о том, как выглядят ее дети со стороны и идеальная ли мы по всем канонам ячейка общества. Отец много шутил и переставал думать о работе, рассказывая разные истории из далекого прошлого и смеясь над нашими нелепыми рассказами о собственной юности, которая по его словам совсем уже иная и не понятная для него. Даже Артур прекращал ныть и доставать меня. И к телефону, с которым он никогда не расставался, даже не притрагивался, предпочитая проводить время с нами всеми. И только Джефри всегда оставался Джефри, который бегает, сбивая с ног и приносит палочку размером с меня саму.

И все это осталось где-то там, далеко в прошлом, так как мы давно уже не приезжали сюда и не проводили вместе достаточное количество времени. Мы теряли связь с этим местом, как теряли и связь друг с другом.

Наверно только поэтому я резко свернула с дороги и погнала свою машину на ту самую сопку, откуда открывался чудесный вид на большое искусственное озеро и деревушку, где жила моя бабушка, чьи пироги не смог пока перебить по аппетитности никто иной.

Покосившаяся старая лавочка была на месте. Выглядела она уже не лучшим образом, однако все еще стойко держала свои позиции. От нахлынувших воспоминаний улыбнулась. Мне было приятно, что существует в мире такое место, которое несет в себе настолько теплую энергетику, проведенных здесь дней.

Рассвет начинал смешивать краски, переливаясь и контрастируя друг с другом.

Я просидела вот так, почти не шевелясь, около часа, наслаждаясь тишиной и атмосферностью. Птицы пели свои утренние мелодии, ветер играл с моими волосами, мягко перебирая их, небо, которое еще этой ночью хмурилось, вновь радовало своей ясностью и чистотой.

Именно в этот момент я должна была бы успокоиться, набрать номер Ромы и все ему объяснить. Но я не сделала этого. Даже не притронулась к телефону ни разу, хотя он и подавал признаки жизни несколько раз. Я прекрасно слышала его вибрацию.

Слегка замерзнув, залезла обратно в машину, закрыв дверь, и включила печку, грея об нее руки. И согрелись они достаточно быстро. В отличие от той субстанции, что была сейчас вместо души. Ее продолжало знобить, как человека, подхватившего какой-нибудь вирус. Хотелось включить обогреватель и для нее, но такого, увы, пока не изобрели.

Вернулась домой я, спустя несколько часов, ощущая себя немного лучше. Совсем немного, но все же заметно. А потому я не была готова к тому, чтобы увидеть на пороге квартиры разозленную мать, которая вопрошала о том, куда это ее дочь сбежала с самого утра. Ей казалось, что я вновь отправилась к Аморскому и провела с ним ночь. Исчезнувшей связки ключей она не заметила, как и отец, который вышел из гостиной с телефоном в руке и практически в бешенстве от состоявшегося только что разговора. На его лбу отчетливо виднелась пульсирующая вздувшаяся вена. Не сложно было догадаться, с кем он говорил с утра пораньше, видимо не дозвонившись до меня. Я слишком старательно не обращала внимания на настойчивую вибрацию телефона.

– Я люблю вас, – в ответ на все упреки произнесла я, заставив родителей на пару секунд замереть в недоумении. – Спасибо, что заботились обо мне все это время. И не волнуйтесь за меня. Со мной все хорошо. Я просто ходила встречать рассвет и засиделась на улице.

Кричать, ругаться, что-то кому-то объяснять не хотелось. Тем более в это утро. Поэтому я мягко улыбнулась, все еще странно глядящим на меня отцу и матери, и прошла мимо них в свою комнату, заставив их обернуться мне вслед.

Вечером того же дня я сидела на массивных колонках в кафе, которое готовилось к позднему открытию из-за предстоящего большого концерта, и держала в руках свою скрипку, хаотично перебирая пальцами струны. Представляла в этот момент играющего для меня на гитаре Аморского, который так и не отдал свой должок по исполнению хотя бы одной мелодии.

– Что с тобой? – усевшись рядом, спросила меня Эмма. Сегодня мы вновь должны были выступать вместе.

– Все хорошо, – меланхолично ответила я, не глядя на нее.

– Не верю. Ты плохо лжешь.

Я усмехнулась.

– Как раз это я делаю отлично. Ты же знаешь.

– Значит, сейчас плохо стараешься, – пихнула она меня плечом. – Я серьезно. Что с тобой? Пойти разобраться с твоим Ромочкой?

От упоминания этого имени я едва заметно вздрогнула. За этот день он больше ни разу не заявил о себе, хотя я и вошла обратно во все соцсети и была теперь готова ответить на любой его вопрос, только бы он написал еще хоть что-то. Все предыдущие его сообщения я на эмоциях стерла, как и наше единственное за целый месяц знакомства совместное фото. То самое, из клуба.

Но он не написал. И не позвонил. А первой начинать объясняться, я почему-то побоялась. И потому решила оставить все как есть. Так действительно для всех будет лучше.

– Что, я попала в точку? – насторожилась Эмма, готовая уже вскочить и пойти воевать с моим обидчиком. Я схватила ее за руку и заставила сесть обратно. – Что этот козлик тебе сделал? – завелась она с пол-оборота.

– Ничего он мне не делал, успокойся. Это все я.

– Чего? Как это ты?

Я закрыла глаза и отложила скрипку в сторону.

– Решила, что нам лучше с ним не общаться.

– Ты что, мать? – возмутилась она и два раза постучала мне костяшками пальцев по голове, – совсем уже кукушечку потеряла? Ты хоть видела как он на тебя смотрит?

– Ничего я не теряла, – ответила, вновь открывая глаза и глядя перед собой. – Просто так будет лучше для всех.

– Что за идиотский аргумент? Для кого лучше? – продолжала испепелять меня взглядом девушка.

Я опрометчиво решила не отвечать ей. И тогда она перешла к действиям, как это всегда привыкла делать.

– А ну как дай мне свой телефон. Давай, давай.

– Зачем? – этот ее тон мне совершенно не понравился.

– Звонить твоему суженному будем. Говорить, что ты с головой не дружишь.

«Это он и так уже знает» – поддакнули подруге мои предательские мысли.

Эмма резким движением перегнулась через меня и вытащила мой мобильник из кармана кожаных шорт, в которых сегодня мне предстояло выступать.

– Эй, стой. Не надо, – попыталась я вырвать свою собственность обратно, но оказалась нагло отодвинута назад удивительно сильной женской рукой.

– Еще спасибо скажешь.

Девушка поднялась со своего места и убежала в другой конец помещения под мои бессильные попытки воззвать к ее благоразумию. Мне не хотелось, чтобы и она тоже во все это вмешивалась, пока я сама во всем не разберусь до конца. Я хоть и приняла решение уйти, но все же чувствовала где-то в глубине души, что мне хочется, чтобы он сейчас снова пришел ко мне и попросил не делать этого. Сказал, что все это чушь и мои детские мысли – всего лишь отголоски далекого прошлого, которое сейчас не имеет никакого веса.

– Ты что ему такого наговорила? – сердито спросила меня Эмма после достаточно короткого телефонного звонка. – Он меня даже слушать не стал.

– Что он сказал? – слегка дрожащим голосом спросила я, все еще веря, что не обидела его слишком сильно.

– Удачи пожелал. И трубку положил. Что-то вы, ребята, совсем мне не нравитесь, – ответила она, вкладывая смартфон обратно мне в руку.

В течение всего концерта я ловила себя на мысли, что не могу сосредоточиться на чем-то конкретном и пальцы, перескакивающие со струны на струну, действуют скорее на автомате, чем по моей указке. Мой взгляд то и дело падал на диванчик напротив сцены, где несколько раз раньше я замечала Аморского и его лучшего друга, с которым нам так и не удалось нормально познакомиться. Сейчас их там не было. Там сидела группка каких-то незнакомых девчонок, весело что-то обсуждающих и игриво стреляющих глазками в сторону сидящей рядом компании парней.

Кто знает – может быть, кому-то из них повезет, и они хорошо проведут время.

«А потом поймут, что друг без друга будет лучше, но все равно станут страдать», – мрачно подумала я и усмехнулась. Сидящий около сцены хозяин кафе недовольно на меня глянул и покачал головой.

Время нашего выступления кончилось гораздо быстрее, чем я ожидала. Я даже не заметила, как отыграла подряд несколько песен, действуя точно заведенная кукла, настроенная на одну и ту же программу из раза в раз. И если раньше выполняя ее, я горела, то сейчас, вспоминая вчерашний скандал и собственный глупый танец в клубе под выкрики из зала, была скорее похожа на ледяную статую, которой сама же заставила себя стать. Мне нельзя было больше делать то, что заставляло меня лгать людям. И рассказывать родителям о том, где я все это время работала и в каком виде выступала, тоже. К тому же оставаясь в составе группы, мне казалось, что я противоречу сама себе. Кавардак в мою жизнь вносил не один только Рома, но и все это… весь этот антураж, пусть и скрытый глупой маской и полумраком. В душе он тоже оставлял свой след и совершенно точно имел накопительный эффект. Я прекрасно видела и осознавала это.

– Что это сейчас было, Нелли? – с ходу налетел на меня начальник, как только мы с ребятами скрылись в гримерке. – Стояла как статуя все время и бегала глазами по залу. Хорошо хоть номер не запорола, иначе…

– Я ухожу, – спокойно и четко ответила я, перебив.

– Что? – опешил мужчина. – Какого…?

– Хочу двигаться дальше. Простите.

Я прошла чуть дальше в помещение и стала складывать свою скрипку в футляр.

– Эй, Принцесса, ты в своем уме? Ты серьезно? – подошел ко мне сзади Денис.

– Вполне, – бесцветно ответила я, не оборачиваясь.

– Ты нас так просто кинуть решила, да? – возмутился Слава.

Я только глянула в его сторону, припоминая, что в последнее время он относился ко мне не самым лучшим образом. И вообще это из-за него все началось. Не напейся он тогда и не полезь со своими поцелуями, ничего подобного бы не произошло. И никакого Ромы бы не было в моей жизни…

«И ты была бы действительно рада этому?» – вопрошала более разумная часть меня.

Я мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли и продолжая собирать свои вещи в сумку.

Если рвать, то резко. Так проще. А страдать и обдумывать все буду позже. Пора начинать думать трезво.