Текст книги "Двойная сплошная (СИ)"
Автор книги: Ольга Адилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)
Глава 47.
Рома, которого вытащил из клуба на очередной глупый разговор довольно пьяный уже Толя, вернулся за Нелли спустя примерно пятнадцать минут и сначала даже не обратил внимания на то, что все присутствующие стоят, уставившись на сцену, и что-то обсуждают между собой. Здесь частенько для разрядки могли проводить какие-нибудь показательные выступления девушки из заведения на втором этаже или же приглашенные специально для тематических вечеринок артисты. Так что смотреть на то, кто и как на этот раз развлекает народ, парень не собирался. Он хотел лишь найти Нелли и отвезти ее наконец-то домой, пока ей снова не пришло что-нибудь в голову.
Однако возле бара, где она обещала ждать его, девчонки не наблюдалось. И это ужасно нервировало.
– Давай, детка! Покажи ей! – кричал какой-то мужчина, сидящий у стойки, закинув на нее одну руку, а во второй держа бокал со спиртным напитком.
Рома невольно проследил за его взглядом и увидел ее.
– Да она издевается надо мной, – обреченно произнес парень, качая головой.
– А по-моему классно двигается. Не хуже той брюнетки уж точно.
Аморский перевел глаза чуть в сторону и заметил Арину, которая стояла неподалеку от сцены, держа в руках телефон с радостной улыбочкой на губах.
Что-то в ней было определенно не так. Только понять что именно, Рома пока не мог. Ему еще следовало забрать со сцены одну ненормальную, которая, похоже, за такой короткий промежуток времени, пока он отсутствовал, все же успела напиться и устроить тут целое шоу.
Да, двигалась она действительно здорово. В Нелли было поистине много искрящейся женской энергии, которая заставляла смотреть на нее, не отрываясь. Кому как не Роме было это известно. Он ведь смог почувствовать эту энергетику еще тогда, месяц назад, когда увидел ее в составе кавер-группы со скрипкой на плече и в маске, скрывающей половину лица. Только вот теперь маски на ней не было, и она совсем не стеснялась этого, развлекая публику своей пластичной фигуркой и симпатичным ангелоподобным личиком.
И на самом деле первые несколько мгновений Рома тоже не мог оторвать от нее глаз. Снова. Вот только было одно «но», которое не давало ему наслаждаться зрелищем в полной мере. Он хотел, чтобы подобные вещи она вытворяла с ним наедине, а не стоя на сцене клуба, собирая на себе несколько десятков любопытных взглядов, отлично умеющих раздевать даже без помощи рук.
«Какого черта мы связались с ней, чувак? Какого, мать его, черта?» – бились мысли в голове Аморского.
Он так и знал, что нельзя уходить и оставлять ее одну. Вспышки на солнце заставляют ее сегодня принимать неправильные решения. А впрочем, и не только сегодня. Всегда.
Быстро пробившись сквозь толпу пускающих слюну зрителей мужского пола, парень вскочил на сцену и подошел к Нелли, разворачивая ее к себе лицом и заставляя остановиться.
– Ты что делаешь? – еще больше свирепея, спросил разгоряченную и раззадоренную танцем девчонку, он.
Рома ждал, что она ответит что-то в свое оправдание, но она этого не сделала. Блондинка положила ладонь на его шею и притянула ближе к себе, страстно целуя в губы. Рома в первую секунду даже растерялся.
– А что так можно было? – смеясь, выкрикнул кто-то из зала, но затем его голос заглушила музыка и возгласы некоторых присутствующих.
Музыка всегда была моим миром, в котором я умела забываться. Правильно подобранная мелодия всегда умела воздействовать на меня так, что я почти теряла контроль над собой. Наверно именно поэтому я до сих пор не оставила скрипку. Играя на ней, я могла сама контролировать этот процесс, погружаясь в нирвану тогда и настолько, когда и сколько мне этого требовалось.
Местный ди-джей наверняка тоже был на одной со мной стороне. Это было видно по тому, как он покачивается в такт и следит за энергетикой зала, не давая ему скучать. И настроиться на мою волну у него тоже вышло отлично. Он смог с легкостью поймать мой настрой и включить ту мелодию, что заставляла заходить в своем безумии все дальше и дальше, играя по предоставленным мне условиям. Я шла в ловушку добровольно. И музыка помогала мне в этом. Возможно, вскоре я смогла бы скинуть всю ответственность за свои действия на этого парня. Но пока я танцевала, я не могла об этом думать. Я думала только о том, что должна постоять за себя и отпустить наружу сжигающую изнутри сущность, которая росла во мне каждый божий день.
Я оказалась слишком легкой добычей для провокаций улыбающейся чуть в стороне Арины, чей танец был встречен бурными овациями и одобрительными возгласами из зала.
Закончив свой, исполненный на чистейших эмоциях, танец я чувствовала бьющийся внутри толчками горячий адреналин. Температура крови в моих венах точно стала на несколько градусов выше, так что захваченная в плен собственного музыкального безумия, почувствовав Рому рядом с собой, я сделала следующий шаг. Дала понять Арине, что этот парень мой и не нужно протягивать к нему руки. Тем более, когда я нахожусь поблизости.
Поцелуй оказался хотя и горячим, но несколько смазанным. Аморский, едва ответив мне, отстранился и взял меня сначала за плечи, заглядывая в пьяные от победы глаза, а затем и за талию, стараясь утащить со сцены подальше.
– Это что сейчас было? – спросил он, таща меня куда-то в противоположную от выхода сторону.
– Это была победа, – торжественно объявила я, сама не зная, чему радуюсь. Я же еще недавно обозленная шла в сторону Арины и была готова высказать со сцены все, что думаю о ней и том контингенте, что собрался здесь в этот вечер. Но стоило мне приблизиться, как она стала двигаться под музыку, вызывая восхищенные возгласы и одобрительные комментарии ди-джея, который говорил, что «девочки из клуба – просто шик» и мне никогда не перегнать ее, мол, именно для этого она меня и позвала.
Следующий выстрел не заставил себя ждать и вместо того, чтобы сказать все, что думаю, я отложила свою сумочку в сторону и стала двигаться в такт, ловя каждую новую ноту, издающуюся из массивных колонок.
– Заходи, – произнес Рома, открывая передо мной дверь в какую-то комнату.
Я, все еще находящаяся под воздействием каких-то противоречивых чувств, вошла внутрь небольшого помещения со столом и диванчиками, выставленными вокруг него. Это было похоже на вип-комнату для тех, кто после отрыва в толпе предпочитает на несколько минут уединиться и выпить своей скромной компанией.
Аморский бесшумно закрыл за собой дверь, щелкнув затвором замка, а затем, выставив руку перед собой, оперся ею о косяк. Так что теперь я могла видеть лишь его напряженную спину.
– С тобой никогда не знаешь, чего ожидать.
– Не сердись, – широко улыбаясь, подошла я к нему сзади и положила на плечо одну руку. Настроение отчего-то стало намного лучше, чем всего лишь несколькими минутами ранее. Возможно, так воздействовала на меня сцена. Она подпитывала меня, заряжала. И публика заряжала тоже. Это совершенно точно всегда было моим. И зря я раньше скрывала себя под маской. Больше мне не было страшно.
– Ты даже представить себе не можешь, как я сейчас зол. Поэтому дай мне минуту, и мы поедем домой.
– Я не хочу домой, – продолжая улыбаться, произнесла я и постаралась повернуть Аморского лицом к себе, чтобы заставить расслабиться и его тоже. Я понимала, почему он злится. Но на самом деле все это было такой мелочью, что даже не хотелось тратить на это время. Хотелось просто нормально закончить то, что я начала.
– Зачем ты полезла на сцену? – спросил Рома, все же развернувшись ко мне лицом.
– Они говорили, что я не смогу.
Рома обреченно выдохнул.
– Детский сад какой-то. И что, смогла? Кому что доказала?
– Себе, – твердо ответила я, проводя ладонью по его лицу.
Он на пару секунд закрыл глаза. Видимо мои прикосновения тоже имели для него какое-то значение.
– И что же? – усмехнулся он.
Я пожала плечами.
– Пока не знаю.
Я подняла голову вверх и как можно невиннее улыбнулась, глядя в солнечные глаза. Даже когда их обладатель злился, они могли излучать самое настоящее тепло. И я эгоистично надеялась, что я единственная, кто может его ощутить и заставить это солнце гореть.
Рома, глядя на меня сверху вниз, сначала угрюмо стоял, поджав губы, но чем дольше я улыбалась, тем больше расслаблялось и его лицо, и тем больше он поддавался моим эмоциям.
– Почему ты все время так загадочно на меня смотришь? – спросил он, тоже слегка приподняв уголки губ.
– Не знаю, – прошептала я. – Никогда раньше не было так интересно разглядывать кого-то.
Аморский усмехнулся и захотел что-то ответить, но я не дала ему этого сделать, прильнув своими губами к его губам. Мне отчего-то казалось, что я просто обязана сделать это сейчас. Будто другого момента мне может больше не представиться. А еще мне просто захотелось сделать то, чего желали сердце и душа. Сделать то, что хочу без оглядки на чье-то мнение. Даже на мнение Ромы. Впервые за много лет.
Первые пару секунд Аморский лишь отвечал на мой порывистый поцелуй, но чуть позже попытался перехватить инициативу в свои руки, развернув на сто восемьдесят градусов и прижав меня спиной к двери. Так резко, что она даже слегка пошатнулась.
Мои искры смогли разжечь и его.
– Не в этот раз, Аморский, – выдохнула я ему прямо в губы и слегка оттолкнула, чтобы он отступил чуть назад. А затем вновь нашла его губы, руками при этом зарывшись в его мягких волосах. Так, как я люблю.
Мысли стали путаться.
Вилена? Арина? Зачем я вообще здесь?
Остались только руки, губы, глаза… все, к чему я могла прикоснуться прямо здесь и сейчас.
– Что… на тебя нашло? – пытаясь отдышаться, пока я перекинулась на его шею, спросил Рома.
– Ты, – выдохнула я, легонько прикусывая нежную кожу.
До меня донесся гортанный рык, который пустил очередной разряд по телу.
Аморский вновь попытался перехватить инициативу и снова набросился на мои губы, будто на них нанесен целебный эликсир, в котором он нуждается.
И я в очередной раз не дала ему этого сделать. Сегодня моя очередь. Я слишком долго держала в себе эти эмоции и желания, чтобы сейчас так просто поддастся. Мне не известно, что будет завтра. Быть может, пожалею, а быть может, и нет. Но сегодня – это сегодня. И мне хотелось брать от него все именно в эту секунду.
Чуть подавшись вперед, я надавила Аморскому на грудь. Он шагнул назад, но идти больше было некуда, так что ему пришлось сесть на диванчик и взглянуть мне в глаза.
Я последовала за ним и оперевшись на одно колено, нависла сверху, продолжая свое неудержимое соблазнение. Никогда до этого мне не сносило крышу так основательно, как с ним. И это было именно то, что нужно.
Когда моя рука оказалась на теплом спортивном торсе, Аморский словно прозрел и как-то резко начал остывать.
– Стой, ты что делаешь? – спросил он в недоумении.
– Хватит быть хорошим мальчиком, – прошептала я ему на ухо, ловя пальцами то, как начинают бежать мурашки по его коже.
Удивительно, как всего лишь один человеческий голос может управлять чувствами другого человека. Еще более удивительно, что этот голос может принадлежать тебе.
– Я знаю, чего ты хочешь, – продолжала говорить я, будто змей-искуситель.
– Сейчас я хочу, чтобы ты не наделала глупостей, – все еще не особенно твердым голосом, отвечал он. Я по-прежнему имела над ним власть. Но она все больше ослабевала. Я чувствовала это.
– Заткнись, – прошептала я ему в губы и поцелуем заставила замолчать. Он не мог не ответить, так что у меня было время на то, чтобы пропустить еще пару тысяч разрядов через наши тела прикосновениями.
– Черт подери, Нелли, я очень этого хочу. Ты себе представить не можешь как, особенно сейчас. Но не здесь же, – все же смог вновь оторваться он от меня.
Господи, ну что за идиота ты ко мне подослал?
– Что не так? – чуть приподнявшись на руках, спросила я.
– Это не ты, Нелли. Я тебя не узнаю, – ответил Рома.
Вроде бы обычные с виду слова, но для меня прозвучали как звонкая пощечина.
«Это не ты» – зазвенело на повторе в моей голове.
Но нет, именно это и есть я.
Я медленно поднялась и слезла с диванчика, давая Роме пространство для движений. Несколько раз быстро моргнула, уставившись куда-то в стенку. Отметила, что огонь как-то резко потух. Так, будто на него одним махом вылили цистерну воды.
«Я тебя не узнаю».
И никто никогда не узнает. Ведь это не я. Всю жизнь это была не я. Надуманный образ, который нравился практически всем, не считая глупых школьных задир, хотя возможно и им он нравился тоже. Но только это тоже была не я. А я настоящая лишь изредка воскресала и давала о себе знать вот такими всплесками.
Но… такая я не была нужна никому. Как и сказала мне однажды тетя Света, чей номер я так и не передала своей матери.
– Эй, – тоже поднявшись и опустив задранную футболку, произнес Рома. – Ну, ты чего?
Он поднял руку на уровень моего лица и провел пальцами по скуле.
Я продолжала буравить взглядом стену.
– Посмотри на меня, – парень попытался развернуть мое лицо так, чтобы видеть мои глаза, но я не дала сделать этого. Накрыла его руку своей и отвела в сторону. – Что с тобой такое сегодня?
– С утра обещали магнитные бури, – чуть хриплым голосом ответила я. – Может они?
Я невесело улыбнулась своей шутке.
– Слушай, пойдем отсюда, – отвернулась я к двери и шагнула в ее сторону, так и не взглянув больше на Аморского.
– Постой, – поймал меня за локоть Рома, останавливая. – Извини, может я был слишком резким. – Он подошел ко мне вплотную и встал за моей спиной. – Давай поедем ко мне и продолжим. Я, правда, хотел бы этого.
Голос его был соблазнительным. Даже очень. Только вот огонь кто-то только что наглым образом затушил, сделав сырыми все поленья. Вряд ли сегодня получится их вновь поджечь.
«Это не ты. Я тебя не узнаю».
Быть может, когда-то женщины и перестанут цепляться к таким мелочам, как непроизвольно брошенное слово. Но произойдет это точно не сейчас. И точно не со мной. А возможно даже не в этом тысячелетии.
– Нет, Ром, прости, – спокойно произнесла я, поворачивая небольшой встроенный в дверь замок и заставляя ее отвориться. – Мне нужно домой.
Музыка для атмосферности: Jah Khalib – Любимец твоих Дьяволов
Глава 48.
Домой мы ехали молча. Я следила за тем, как проносятся за окном знакомые виды, погрузившись в свои мысли, а Рома, напряженно сжимая руль, гнал машину вперед. Я со временем даже перестала обращать внимание на то, сколько правил он нарушил и какой именно дорогой везет нас к месту назначения.
Выглядел со стороны Аморский довольно раздраженным. Скорее всего, ему просто была не ясна моя реакция на его слова, и сейчас он сбрасывал все на мистическое женское мышление, которое никогда наверно не поддастся изучению. Мне было прекрасно понятно, что вечер, который он собирался провести сегодня с друзьями был нагло испорчен моим появлением на горизонте. Но тут уж я не виновата, что мы все время выбираем одни и те же места. Я все же склоняюсь к наличию сверхъестественного разума, который заставляет нас постоянно сталкиваться нос к носу при самых неожиданных обстоятельствах вот уже целый месяц.
– Спасибо, что не дал натворить глупостей, – повернулась я к нему лицом только тогда, когда автомобиль остановился возле моего подъезда.
– Не за что, – тихо отозвался он, не глядя на меня. – Ты объяснишь мне, что это было?
– Просто забудь, – мотнула я головой. – Минутная слабость и помутнение рассудка. Считай, как хочешь.
– Вот как, – выдохнул Аморский шумно. – Окей, пусть будет так.
– Пусть, – кивнула я, слегка улыбнувшись, и потянула на себя ручку двери. – Спокойной ночи, Рома.
– Спокойной, Нелли, – отозвался он и больше спрашивать ни о чем не стал. Просто проследил за тем, как я вхожу в подъезд, а затем уехал. Возможно, что даже не в свой гараж, а продолжать испорченную мной вечеринку.
Находясь в паршивом расположении духа, я отворила почему-то не запертую этим вечером дверь своей квартиры и сразу же наткнулась на незнакомую женскую обувь.
Сердце, словно предчувствуя что-то, пропустило удар.
Кого могло к нам занести в таких шикарных туфлях?
– Нелли? – раздался грозный голос отца до того, как из-за угла показалась его голова.
– Да? – отозвалась я настороженно.
Что-то здесь не так. Что-то не так.
Нехорошее предчувствие забилось у меня где-то в районе солнечного сплетения.
– Кто у нас в гостях? – спросила я, вновь бросая взгляд на туфли.
– Пойдем-ка со мной, дорогуша, – вместо ответа махнул он мне рукой, подзывая ближе.
Отец звал меня дорогушей только в исключительных случаях, когда я вытворяла что-то из ряда вон выходящее. А происходило это раньше настолько редко, что я даже не смогу вспомнить точно, когда в последний раз слышала от него это старомодное словечко.
– Где твоя сумка?
Я в ужасе заозиралась вокруг и поняла, что оставила ее в клубе на одной из колонок, когда выходила на сцену. Мне казалось, что она всегда на виду, да и богачам вряд ли нужен мой старенький телефон и двести рублей наличности.
– Забыла кое-где. Наверно мне стоит вернуться за ней, – попыталась я вырваться из-под руки отца, чтобы вновь выйти в подъезд, в который сумела попасть, даже не задумываясь о том, где мой ключ, благодаря выходившему на улицу соседу, но не смогла увернуться. Папа вернул меня в исходное положение и повел на кухню.
– Потом вернешься. Сначала объяснишь нам кое-что.
Каждый шаг по коридору по ощущениям наливался свинцом.
– Здравствуй, Нелли, – было первым, что я услышала, достигнув цели.
За кухонным столом сидела тетя Света и моя мама, в руках которой был смартфон, а на лице ее виднелось полнейшее разочарование. Такое, будто я как минимум кого-то сегодня убила.
Оказалось, что и без моей помощи тете Свете удалось выйти на мою маму. И теперь я снова видела перед собой те же глаза, полные презрения ко мне. Хотя еще недавно, когда мы встретились с ней впервые спустя пятнадцать лет, они были вполне нормальными и даже капельку сожалеющими.
– Здравствуйте, – промямлила я, стараясь не задерживать взгляд на ней и ища спасательный круг в глазах матери. Но там его тоже не было. – Что-то случилось, пока меня не было?
Мать протянула мне свой телефон, где было открыто какое-то видео.
По первому же кадру мне было ясно, что это за запись. Там была я, стоящая на сцене в свете прожекторов и исполняющая свой сегодняшний танец. Снято это было всего час назад, но зато уже успело дойти до моих родителей. А ведь я даже не замечала, что меня снимают.
– Что это? – строго спросила меня мама. – Ты включи, включи. Полюбуйся.
Я помотала головой и решила вернуть матери телефон, но она его не приняла и попросила папу нажать на значок воспроизведения.
Видео началось не с моего танца, а с того момента, когда я очень эмоционально стала высказывать все накипевшее Арине. Я даже не помнила свою пламенную речь, в которой то и дело проскальзывал мат, но здесь, на этом видео все было прекрасно запечатлено. Словно предоставленное доказательство моей вины в суде из трех человек, один из которых старый палач.
Досмотрев видео от начала и до конца, первым делом взглянула на тетю Свету, которая глядя в окно, качала головой, а затем развернулась ко мне лицом и посмотрела так, будто знала меня всю жизнь и все это время я только и делала, что грубила ей. Будто не я из-за ее слов много лет назад, будучи маленькой девочкой, изменила себя до неузнаваемости и натерпелась того, к чему ребенок обычно не бывает готов. Я сделала себя сама. Воспитала, перекроила, загнала в рамки. А теперь удостаивалась за один лишь срыв, подтверждающий давние слова взгляд.
«Таких, как ты, не любят».
Пятнадцать лет назад.
Мне было шесть. Я сидела в песочнице со своей подругой Машкой и гадала на цветке ромашки для нее.
– Любит, – оторвала я лепесточек, – не любит. – Вслед за первым полетел и второй.
Подруга, ковыряющаяся в песке, подняла на меня взгляд серых глаз и стала смотреть за тем, как я измываюсь над бедным ни в чем не повинным цветком. Гадала я просто так. Потому что видела, что так делали однажды взрослые девчонки, а мне тоже хотелось быть взрослой. Надоело, что родители считают, что могут мне указывать, потому что мне еще мало лет. Надоело быть под их контролем.
– Маш, давай сбежим? – предложила я, отрывая новый лепесток.
– Опять? – воскликнула она, уронив из рук лопатку. – Мне в тот раз сильно досталось. И тебе тоже. Мама так ругалась.
Я посмотрела в сторону наших матерей, которые о чем-то увлеченно болтали. Они вообще постоянно сидели вот так, сцепившись языками, и обсуждали что-то свое. То поварешки, то новую кофточку. Мне все это было неинтересно. А им было не интересно, чем занимаюсь я.
– Пойдем, пока они не видят. Здесь скучно.
Я поднялась и вышла из песочницы, протягивая руку Машке.
– Мне нельзя, – заартачилась подружка, все время поглядывая на мать. Той тоже не было дела до дочери.
– Если сейчас не уйдем, другого шанса не будет, и ты пожалеешь. А я видела, что в другом дворе есть новые классные качели. Пошли.
Я развернулась спиной к подруге, зная, что она все же не устоит и пойдет за мной. Маша всегда шла за мной, куда бы я ее ни звала. Она помогала мне сбрасывать бомбочки с балкона прямо на проезжающие машины, после чего криков мы наслушивались вдоволь. Она же поджигала со мной петарды и жгла полынь возле школы, играя в шаманов. В общем, творила всю ту ерунду, что приходила мне в голову. И то ли еще должно было быть. Идей во мне была целая масса.
И я не ошиблась. Подруга двинулась вслед за мной, так что уже через некоторое время мы, взявшись за руки, побежали, что было сил. Родители этого, как водится, не заметили и их возгласы с нашими именами мы услышали только много минут спустя.
Небо становилось все более грозным. Черные тучи наплывали одна на другую, сгущаясь. Ветер тоже поднимался неслабый, так что нам обеим было довольно холодно, но мы все же качались на своих качелях и делали вид, что не замечаем того, как нас зовут наши мамы. Я вообще никогда не задумывалась о родителях и их переживаниях на мой счет. Просто делала то, что считала нужным, а потом получала за это нагоняй. Нет, иногда конечно и похвалу слышала в свой адрес, но чаще всего, конечно, были нагоняи, оры и крики. Папа в такие моменты отходил в сторону и брался за голову, считая, что лучше ретироваться сейчас, чем попасть под раздачу чуть позже.
– Смотри, Маш! – вскинула я указательный пальчик в сторону неба. Только что там промелькнула молния. – Классно, да?
Маша мне не ответила и я заметила, что вместо того, чтобы качаться на качеле, она слезла с нее и сидит на голой земле, взявшись за голову.
– Эй, ты чего? – спрыгнула я и подбежала к ней. Она плакала.
– Больно, – тихо вымолвила она, сдавливая виски. – А-а-ай!
Девчонка медленно опустилась лбом на землю, продолжая обхватывать себя руками и плакать. А затем грянул раскатистый гром, и она очень громко закричала. Настолько громко, что даже гроза не могла сравниться с ней по децибелам. И я отчего-то тоже закричала вместе с ней. Стала звать на помощь, но никого из взрослых рядом не было, а потому мы были беспомощны. Маша продолжала кричать, а сильный ливень, по каплям начинающий свою заунывную шумную песнь, отражал ее крик. А потом она вдруг затихла. Надолго. И я было подумала, что с ней теперь все в порядке, а потому потрепала ее по плечу, пытаясь поднять и усадить нормально, но она не поддавалась. Она вообще никак не реагировала на мои действия. Казалось, что уснула.
– Маша, Маша! – дергала я ее за плечо. Приложила чуть больше усилий и перевернула ее на спину, уложив случайно в образовавшуюся грязную лужу.
Во мне начинала стыть тугим комком тревога. Да такая сильная, что захлестывала с головой. Я очень боялась, что с подругой произошло что-то плохое, и хотела лишь одного – чтобы она проснулась.
– Маша, проснись! – кричала я ей. – Маша!
Я почувствовала, как кто-то с силой оттащил меня от девочки назад и велел сидеть там. Это была моя мама, которая все же нашла нас. А мама Маши теперь сидела рядом с дочерью и тоже пыталась докричаться до нее. И у нее тоже ничего не выходило. Маша не просыпалась. Совсем.
Тетя Света обняла ее и горько заплакала. Ее голос пробирался мне под кожу, настолько отчаянным он был. Я никогда не слышала, чтобы так плакали. И никогда больше не хотела такого слышать. Моя мама что-то говорила ей, держа руку на плече, но она ее не слушала. Правда в какой-то момент она замолчала и повернулась ко мне лицом, заглядывая в глаза. Взгляд у нее был страшный. Очень злой. Молния, сверкнувшая совсем недавно, не шла с ним ни в какое сравнение.
– Это ты, – прошипела она, глядя на меня, – это все ты, маленькая мерзавка!
Я подалась немного назад, продолжая марать свою промокшую одежду в грязи.
– Из-за тебя она умерла! – закричала тетя Света.
– Свет, это не так. Нелли тут ни при чем, – попыталась заступиться за меня мать.
– Ни при чем? – зло посмотрела женщина в лицо моей матери, та тоже была очень напугана происходящим, – ты вырастила настоящего монстра. Сколько детей пострадало от ее выходок? Я спрашиваю сколько?
Мама не ответила, а только мельком взглянула на меня. Она даже не пыталась отстоять мое имя перед ней. Она и сама считала так же.
– И именно мою дочь она погубила.
Тетя Света аккуратно положила тело дочери на землю и подошла ко мне. Я все так же сидела на земле, так что она присела передо мной и выставила перед моим носом указательный палец.
– Это ты заставила ее убежать снова. Это ты во всем виновата. Ты! – постепенно ее голос все больше повышался.
– Я не думала… – начала было я, но мне не дали договорить.
– Ты настоящий маленький дьявол! – закричала тетя Света мне в лицо. – Таких, как ты, не любят! Таких, как ты, ненавидят! Запомни это!
Я смотрела в ее лицо, которое с каждой секундой становилось все дальше, потому как мама и какие-то прохожие стали оттаскивать ее от меня, и я не видела ничего. Видела только отчаяние в глазах потерявшей ребенка матери, считающей, что именно я виновата в этом и никто другой. И мне тоже теперь так казалось.
Тогда я впервые впала в ступор. Вокруг меня кто-то бегал и что-то говорил, а я только и видела, что злые глаза тети Светы, которая теперь уже точно не будет подолгу болтать с моей мамой, а также Машу, которую я взяла за руку и потащила за собой со двора, лишь бы оказаться подальше от взрослых. И мне впервые в жизни захотелось все вернуть назад и послушаться родителей. Хотелось перестать быть той, кого все ненавидят. Хотелось измениться и доказать тете Свете, что я не такая плохая, как она думает. И однажды я доказала, только она этого так и не увидела.
