Текст книги "Чудесный переплет. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Оксана Малиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)
– Дед Силантий, а ведь в дубовой коре много дубильных веществ, мы от неё… это… того… не задубеем? – улыбнулась я.
– Вот потому и наливаю по чуть–чуть, – соглашаясь, кивнул головой старик. – Это лекарство, и принимать его нужно с умом… хотя любой алкоголь надобно с умом принимать, иначе бед не оберёшься, – поучительно сказал Силантий.
Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем, —
процитировала я внезапно пришедшие на память строчки.
– Правильно, дочка, – дедуля снова закивал головой в знак согласия. – Хороший был поэт, Омар Хайям, правильный.
– Вы знакомы с творчеством Хайяма? – изумлённо протянул Иван, чуть не поперхнувшийся от неожиданности настойкой.
– Я много с чем знаком, – хитро улыбнулся старик и подмигнул Ивану.
Мелкими глоточками мы выпили настойку, которая имела несколько терпковатый, но удивительно мягкий и приятный вкус. Мы пили и причмокивали от удовольствия, стараясь до конца прочувствовать весь букет любопытного напитка.
– Разве сравнится такая красота с вашей виской? – спросил довольный дед, удовлетворённый нашей реакцией на настойку.
– Нет, дедушка, не сравнится. Напиток просто волшебный, – расщедрился на похвалы Иван.
– Да уж, без волшебства тут не обошлось, – хитро прищурился старик и закрыл бутылку крышкой. – Приятные вы люди, ребятки, – сказал старик, обращаясь ко всем нам. – Многие говорят, что не та нынче молодёжь пошла, мол, раньше лучше люди были, добрее, честнее… Не согласен я. Дураков и подлецов в любые времена хватает, как среди молодёжи, так и среди стариков. А вы молодцы! Оставайтесь всегда такими, какие вы есть, и… держитесь друг друга. Уж больно мощная вы сила, когда все вместе, поверьте старику, чую я. Дарю вам эту настойку, только не забывайте, что напиток этот лекарственный, целебный, так что без нужды её не переводите. Настойка эта сил при любом бессилии придаёт и от болезней многих странных лечит.
Какой же замечательный он всё же человек! Мудрый и не такой уж простой, каким показался вначале. Меня уже совсем не беспокоило, где будет гадить его зверинец и удастся ли мне сегодня вообще заснуть под аккомпанемент хрюканья и тявканья, если зверушкам вдруг захочется порезвиться. Почему–то так захотелось сделать для Силантия что–то приятное.
– Спасибо вам, дедушка, на добром слове, – искренне поблагодарила я старика и, осенённая внезапной идеей, возбуждённо добавила: – А хотите, мы к вам как–нибудь в гости приедем, а?
– Точно! Приедем! По грибы вместе походим, на рыбалку, да и по хозяйству поможем, – в радостном возбуждении поддержал меня Матвей, а Иван быстро закивал головой в знак согласия.
Дедуля растерянно смотрел на нас, казалось, он не ожидал, что кому–то может показаться привлекательной идея навестить двух пожилых людей, проживающих в глуши и оторванных от цивилизованного мира.
– Вы правда, ребятки, не шутите? – расчувствовался Силантий. – У меня же там, почитай, никаких удобств нету.
– Так это же здорово! – с энтузиазмом воскликнул Иван. – Будем на сеновале спать, парное молочко пить, почувствуем себя робинзонами на необитаемом острове!
– Приезжайте, ребятки, обязательно приезжайте, – приглашал нас вдохновлённый дед. – Мы со старухой так рады будем! Будет вам и рыбалка, и молоко, и фрукты–овощи с грядки, и сеновал у меня есть, а какая русская баня! А воздух у нас какой, тишина и спокойствие! Отдохнёте так, как нигде и никогда не отдыхали.
Захваченные идеей, мы оживлённо обсуждали нашу предстоящую поездку в гости к деду Силантию. И пусть никто из нас не был готов назвать точной даты визита, все мы были глубоко убеждены в том, что обязательно выберемся к доброму, гостеприимному старику.
– Только как же нам вас предупредить о своём приезде? – внезапно спросил деда Иван и задумался. – Телеграмма до вас вряд ли дойдёт… а мобильная связь у вас работает?
Силантий ненадолго задумался и радостно объявил:
– Есть у нас связь! Мужики из соседнего села говорили, что есть! Недавно две вышки высоченные недалече поставили, говорят, для связи. Э–э–э… только вот мобильного телефона нет у меня, – добавил погрустневший дед.
– Не беда! – обрадованно воскликнула я и, схватив с полочки дамскую сумочку, быстро извлекла из неё старенькую, но крепкую трубку. – Дедушка, возьмите мой, дарю, – счастливая от мысли, что могу сделать для этого приятного человека хоть что–то хорошее, я протянула ему мобилку и, ещё немного покопавшись в сумке, добавила зарядное устройство. – Вы не переживайте и не стесняйтесь, берите, – быстро заговорила я, увидев, что испуганный Силантий собирается отказаться от подарка, – у меня ещё один есть, а этим я практически не пользуюсь и всё равно хотела подарить его кому–нибудь. Так мы сможем с вами связаться и вообще узнать, как у вас дела. Сейчас на балансе телефона рублей пятьсот, если будете много разговаривать, например, с дочкой, то не забывайте пополнять баланс. Вряд ли вы сможете сделать это самостоятельно, так что можете просить дочку, чтобы она периодически подкидывала на счёт денег, или звоните нам, и мы вам поможем.
Со счастливой улыбкой я смотрела на растроганного Силантия, сжимавшего в руках мобильный телефон и зарядку, на довольных ребят, молча поддерживающих и одобряющих каждое сказанное мной слово. Мне было настолько легко и радостно на душе, что безумно хотелось продлить эти счастливые минуты как можно дольше. Если его дочь не догадалась сделать отцу такой необходимый подарок, то это сделаю я… в память о своём любимом дедушке…
– Спасибо тебе, дочка, – каким–то надломленным голосом прошептал старик.
Мне показалось, что ещё немного – и он, окончательно расчувствовавшись, расплачется, и я поспешила ему на выручку:
– Ребята, объясните, пожалуйста, дедушке, как пользоваться телефоном… э–э–э… у меня с техникой нелады, так что лучше кому–нибудь из вас это сделать.
– Не вопрос! – быстро отреагировал Матвей, беря из рук подавленного деда телефон.
Быстро взглянув на трубку и прощёлкав функционал, он удовлетворённо кивнул, что–то там кумекая, и принялся подробно и доступно, как маленькому ребёнку, объяснять Силантию основные функции. Но старик, давно переставший надеяться исключительно на собственную память, поспешно достал из кармана пиджака небольшой блокнот и шариковую ручку и, как прилежный ученик, занялся подробным конспектированием. В завершение тренинга–экспромта Матвей забил в память телефона продиктованные нами телефонные номера, быстро добавил свой и вернул трубку деду.
– Ну вот и всё, – довольно улыбнулся он. – Теперь мы сможем поддерживать с вами связь и договориться о нашем визите… а то вдруг мы нагрянем без предупреждения, а вы на охоту на неделю в тайгу уйдёте.
– Матвей, там нет тайги, – рассмеялась я.
– Всё равно, – снова улыбнулся Матвей и, обращаясь к деду, попросил: – Нарисуйте нам, пожалуйста, карту, как к вам проехать на машине, только поподробнее.
– Это я мигом! – счастливо улыбнулся Силантий и, вырвав из блокнота чистый лист бумаги, принялся что–то на нём чертить, давая по ходу пояснения.
Я не слушала пояснений, предоставив это ребятам, уж точно более компетентным в вопросах топографии…
– А старуха–то моя как рада будет вашему приезду! Она у меня радушная хозяйка. Сейчас приеду, расскажу ей про вас, то–то она обрадуется! – мечтательно сказал Силантий, закончив с чертежом, и протянул аккуратно сложенный лист Матвею.
– А вы разве не под Воронежем живёте? – с улыбкой спросила я, вспоминая недавний рассказ Силантия про свою деревню.
Рассеянный дедулька, понятное дело, старенький ведь совсем.
– А как же, ясен пень, под Воронежем! – радостно ответил старик.
– Стоп, – немного нахмурилась я, не понимая, что к чему. – И вы сейчас домой едете, в Воронеж?
– Конечно, в Воронеж, куды же ещё? – всё так же радостно ответил Силантий, не подозревая, к чему я клоню.
Я заметила, как внезапно переменились лица ребят, только что оживлённо щебетавших: они выглядели растерянными и немного испуганными.
– Что, что такое? – непонимающе спросил дедулька, почувствовав резкую перемену микроклимата в нашей ещё минуту назад душевной и по–домашнему тёплой компании.
– Дедушка, этот поезд идёт в Астрахань и, к сожалению, не через Воронеж, – рубанула я правдой и тут же пожалела о том, что сделала это так прямо, без предварительной подготовки.
Старик внезапно изменился в лице и растерянно уставился на нас, неосознанно теребя в руках блокнот и ручку, которые собирался положить в карман.
– Как же это так, ребятки? – упавшим голосом прошептал он. – Или я чего перепутал, старый кобыляк? Я же билет заранее брал, и старуха моя знает, когда я воротиться должон… переживать ведь будет… Да и как мне теперь домой попасть?
– Покажите ваш билет, – вдруг попросил Иван. – Он ведь при вас? Я не видел, чтобы вы отдавали его проводнице.
– Тута он, – засуетился дедок и вытащил из кармана пиджака аккуратно сложенный вдвое железнодорожный билет.
Мы напряжённо следили за Иваном, внимательно изучавшим билет, не представляя, что можно придумать и как помочь несчастному старику. Но так хотелось!
– Смотрите, – наконец сказал Иван, внезапно просияв.
Мы с Матвеем выжидающе переглянулись: улыбается – это хороший знак, может, есть идея?
– Вагон и место у вас действительно те, а вот номер поезда не совпадает. Ваш поезд уходил через пятнадцать минут после нашего. По всей видимости, вы перепутали перроны. Если мне не изменяет память, через час с небольшим после отправления бывает первая остановка и станция эта достаточно крупная, то есть на ней останавливаются абсолютно все поезда. Ваш поезд обычный, пассажирский, а наш – фирменный, так что мы в любом случае прибудем туда первыми. Вы просто сойдёте на этой станции и пересядете на свой поезд, – закончил пояснения Иван, довольно улыбаясь.
– Умница ты наша! – в порыве чувств я быстро обняла Ивана и чмокнула в щёку и, выскакивая из купе, бросила на ходу: – Побегу спрошу проводницу, когда остановка!
Иван оказался прав: через несколько минут намечалась та самая остановка, о которой он говорил, продолжительностью в десять минут. Мы засуетились, точнее, Силантий засуетился, спешно убирая в рюкзак телефон, зарядку, подготавливая поводок…
– Ребята, – вдруг растерянно прошептала я, окидывая взглядом опустошённый стол. – Мы уничтожили все припасы деда Силантия, чем же ему теперь в дороге питаться?
– Да не волнуйся, дочка, – улыбнулся старик, копошась в рюкзаке. – Мне много не нужно, по сусекам чего–нибудь да наскребу. Это вы молодые, вам ещё расти и расти, так что питаться нужно хорошо.
– Э, нет, так дело не пойдёт, – вмешался в разговор Иван. – Вы нас угощали, теперь наша очередь о вас позаботиться, а то помрёте с голоду – к кому нам тогда в гости ехать? Организуем дедушке что–нибудь вкусненькое?
Вопрос Ивана прозвучал как призыв, и мы с Матвеем с бешеным энтузиазмом закопались в продуктовых сумках, извлекая на стол дорожные припасы.
– Вот, возьмите, – сказала я, выложив пару яиц, пару варёных картошек в мундире и большой свёрток в фольге. – Это – курица, – пояснила я, указывая на свёрток, и, увидев раскрывающийся рот Силантия, немного смутившись, быстро добавила: – Вы не волнуйтесь, я не сама её готовила, она из кулинарии, так что точно не отравитесь.
Матвей тем временем достал огурцы, помидоры, чёрный хлеб и солидный кусок колбасы – воистину джентльменский набор.
Поняв, что ему всё равно не отбрыкаться от предлагаемой нами еды, Силантий сдался, но не до конца: взяв со стола огурец, помидорку, яйца и отрезав кусок колбасы и хлеба, он тщательно завернул продукты в целлофановый пакет и, убирая свёрток в рюкзак, твёрдым голосом сказал:
– Ребятки, вы уж извините, но я не могу оставить вас без еды – вам ещё ехать и ехать. А мне, старику, много ли нужно? Этого за глаза хватит… ещё и старуху свою угощу.
– Вот, возьмите и это, – Матвей быстро засунул деду в рюкзак начатую бутылку виски. – Тоже угостите свою старуху. Только много не наливайте, а то спать не даст.
Старик улыбнулся:
– Эх, ребятки, жалко мне с вами расставаться, хорошие вы люди.
– А мы и не расстаёмся, обязательно встретимся! Обязательно! Даже и не сомневайтесь! – зашумели мы, перебивая друг друга.
Тем временем поезд начал притормаживать, подъезжая к вокзалу. Служебным голосом проводница объявила название станции и продолжительность стоянки.
– Мы вас проводим, – за всех сказал Иван, не сомневаясь, что мы его поддержим.
Матвей взял рюкзак старика, а старик пристегнул поводок к шлейке заволновавшегося Бобрика. Баксик, едва открылась дверь купе, пулей выскочил в коридор и пустился к выходу из вагона. Дружной толпой мы вывалили на перрон под звуки возобновившегося хрюканья поросёнка. Проводница, стоявшая, как часовой на посту, у дверей вагона, провожала нас насторожённым взглядом, тщетно пытаясь сообразить, что происходит.
– Я сейчас, – быстро сказал Матвей и побежал в направлении здания вокзала.
Через пару минут он снова появился и торжествующе объявил, обращаясь к деду:
– Всё пучком: ваш поезд прибывает через двадцать минут.
– Слава тебе господи! Получилось! – обрадованно воскликнул старик.
– До свидания, дед Силантий, – прощались мы со стариком.
– И вот ещё что… – спохватился Матвей и, порывшись в кармане джинсов, вытащил оттуда зелёную бумажку, которую тут же запихнул в карман пиджака деда, не предоставляя нам с Иваном никакой возможности хорошенько её рассмотреть… впрочем, нам и так всё было понятно. – Когда будете садиться в свой вагон – сразу же дайте это проводнице, как только она раскроет рот по поводу ваших спутников. Там за вас заступиться некому будет.
Дед Силантий снова расчувствовался и, обнимая нас поочерёдно, всё приговаривал:
– Спасибо вам, ребятки, за всё… спасибо… храни вас Господь!
– Удачи вам, дедушка! И всего самого наилучшего!
Я огляделась по сторонам в поисках Баксика. Искать не пришлось: щенок спокойно сидел чуть поодаль от деда и внимательно следил за нашим прощанием. Какой же он всё–таки умница! Такого смышлёного пса я, заядлая собачница, ещё никогда в жизни не встречала, да и не встречу, точно не встречу.
Я присела на корточки и ласково потрепала щенка по голове:
– Прощай, малыш.
Баксик взволнованно тявкнул и, подпрыгнув, аккуратно лизнул меня в нос.
– Поезд отправляется, просьба пассажирам занять свои места. Провожающим просьба покинуть вагон, – заученно протрубила проводница и метнула в нашу сторону угрожающий взгляд.
Ещё раз по очереди обнявшись с Силантием, мы поднялись по ступенькам, маша ему на прощание руками. Маневрируя пышным телом, поднимающаяся вслед за нами фрекен Бок оттеснила нас внутрь и, подняв подножку, закрыла дверь. Нам ничего не оставалось, как вернуться в своё купе. Поезд дёрнулся и медленно двинулся в путь, постепенно набирая скорость…
Неожиданное приобретениеВысунувшись в приоткрытое окно купе, мы ещё долго махали на прощание оставшемуся на перроне Силантию, пока старик совсем не скрылся из виду.
– Какой же замечательный дедуля, – усаживаясь с ногами на свою полку, задумчиво протянула я, снова вспомнив своего дедушку, которого мне так не хватало.
И словно в подтверждение моих слов из–под полки раздался громкий и уверенный «тяв», от которого я подпрыгнула на месте, а ребята медленно осели на полку, почему–то вытаращив на меня от изумления глаза, как будто это я тявкнула. Матвей осторожно, словно боясь спугнуть галлюцинацию, присел на корточки, вытащил из–под полки упирающегося Баксика, да так и остался сидеть на корточках, держа щенка под мышки и не сводя с него удивлённого взгляда. Потом какое–то время мы вчетвером молча вглядывались в глаза друг другу, словно вопрошая: «Ну и что тут, собственно, происходит?»
Первой очнулась я и, осторожно взяв из рук Матвея и пристроив у себя на коленях маленького партизана, обратилась к нему с упрёком, укоризненно качая головой:
– Ай–я–яй, малыш… Что же ты натворил? Зачем удрал от дедушки? И что нам теперь с тобой делать?
Вопросы посыпались сами собой, один за другим, хотя я и отдавала себе отчёт в том, что не получу на них ни одного ответа. Щенок внимательно меня слушал, не издавая ни звука, лишь время от времени наклоняя голову то вправо, то влево, буравя меня своими чёрными глазками–бусинками. Казалось, он понимал значение каждого сказанного мной слова, но по каким–то неведомым причинам откладывал ответы на потом. Может, он предоставлял мне возможность выговориться или, проявляя такт и воспитанность, не хотел перебивать взрослых? Я бы не удивилась.
– И что делать будем? – неуверенным голосом протянул Иван.
– В Му – Му играть, – хохотнул Матвей, но, поймав на себе мой грозный взгляд, смутился и быстро поправился: – Давайте вернём его Силантию.
Даже не задумавшись о том, как мы сможем эту затею реализовать, я машинально достала мобильный телефон и набрала знакомый номер, в недавнем прошлом – мой, а теперь – деда Силантия. Ответа не последовало. Сбросив вызов, я повторила набор. На этот раз соединение установилось, и я услышала в трубке знакомый, почему–то торжественный голос:
– Алло, Силантий на проводе!
Не сдержав улыбки, я проговорила:
– Дедушка, это я, Алёна.
– Ой, Алёнушка, дочка! – обрадованно затараторил дед. – Что звонишь? Связь проверяешь или решила убедиться, что я усвоил урок Матвея и жмакну нужную кнопочку?
– Да нет, дедушка, если бы… – вздохнула я. – Не ищите Баксика, он у нас.
– Как это у вас? – удивился Силантий. – Тута он бегает, по нужде, наверное, отошёл.
– Да нет же, – настаивала я, расстроенная тем, что старик ещё ничего не знает и именно мне приходится сообщать ему о беде. – В данный момент он сидит у меня на коленях и радуется жизни.
– А как же он к тебе попал? – удивлённо спросил Силантий и, озарённый внезапной догадкой, ответил на свой же вопрос: – Ах он кобыляк эдакий… видать, проскочил в вагон, пока мы прощались. М-да… ну и дела…
Не такой реакции я ожидала от деда, полагая, что он сильно расстроится, начнёт причитать, сокрушаться и мне придётся его утешать, а тут… у меня сложилось впечатление, что потеря Баксика не особо–то его и огорчила. Странно.
– Дедушка, как нам с вами встретиться, чтобы вернуть щенка? – спросила я и сама удивилась глупости, которую сморозила. Ну и как мы встретимся, если он в одну сторону едет, мы – в другую, а после Астрахани – сразу в Москву… Если и сможем пересечься, то только выполняя обещание приехать в гости… следующим летом.
– Да не получится у нас встретиться–то, – повторил вслух мои мысли Силантий. – Так что он таперича ваш. Знаю, что вы его не обидите и сумеете о нём позаботиться.
– А как же вы без собаки–то?
– Так у меня же Альма есть, а ещё одна собака мне ни к чему. А этого я всё едино пристроить хотел.
Старик помолчал немного и ласково сказал:
– Ты не сомневайся, дочка… Он только с виду неказистый, но вспомни сказку про Конька – Горбунка…
– Хорошо, дедушка, – улыбнулась я. – Не волнуйтесь, мы его не бросим. Что же, до свидания ещё раз и до встречи следующим летом.
– Счастливо, дочка, – улыбаясь, ответил Силантий, но прежде, чем я успела закончить вызов, в трубке раздался его торопливый, взволнованный голос: – Алёнушка, слышь, Алёнушка!
– Да, дедушка.
– Вот что ещё хочу тебе сказать…
А дальше прозвучала странная речь, странная по нескольким причинам. Меня удивило всё: что говорил старик, как он изъяснялся, а также интонации, которые он при этом использовал. Я услышала не мягкого, старого, полуграмотного дедулю, а уверенного в себе, небезосновательно убеждённого в собственной правоте, мудрого, умного и рассудительного мужчину.
– Знаешь, на самом деле жизнь – очень любопытная штука. Не всё белое в ней на самом деле белое и не всё чёрное – чёрное. Не всё поддаётся логическому объяснению, но не нужно бояться отсутствия логики, зачастую стоит доверять своей интуиции, внутреннему голосу. Большинство людей зашорены и видят только одну сторону жизни, и лишь немногим дано ощутить всё её многообразие в полной мере. Я вижу в тебе огромный потенциал, но сможешь ли ты его реализовать? Искренне надеюсь, что сможешь. Держись своих друзей и… Баксика, верь в успех и твёрдо двигайся к намеченной цели. Если будешь умничкой – чудо тебе поможет. Счастливо оставаться, Алёнушка, до встречи!
Я тупо уставилась на трубку, из динамика которой раздались короткие гудки. Вот это да. Вот это речь. Ещё бы понять, что всё это значит. Отчасти смахивает на агитационный манифест или на бред сумасшедшего, но, если вдуматься, приходишь к выводу, что старик не просто много чего знает, но знает что–то, касающееся меня, о чём я сама пока не имею ни малейшего представления. Хм… нужно будет хорошенько обмозговать его слова, но не сейчас. Как сказала бы Скарлетт О» Хара: «Подумаю об этом завтра», а сейчас – Баксик.
Из моего разговора с Силантием ребята обо всём догадались и ни о чём расспрашивать не стали. Если их и заинтересовала моя реакция в конце беседы, то, похоже, они тактично предоставили мне возможность поведать о последних словах старика самой, если сочту нужным. Но я не сочла.
– Так что решим? – спросила я и вопросительно посмотрела на мужчин.
– Думаешь, нам стоит его оставить? – с сомнением в голосе сказал Матвей.
– А куда же его девать? – удивилась я. – Не выбросить же на улицу, в самом деле.
Я задумчиво посмотрела в глаза щенку и почесала его за ушком. Баксик слабо, но настойчиво запищал, казалось, он силился умоляюще произнести: «Ну же, ну! Давай, ну решайся же! Давай, давай, давай!» Ещё немного – и, как девчонка из группы поддержки, он схватит в лапы махалки и начнёт скакать по купе, подстрекая меня к принятию выгодного для себя решения.
– Ты хоть понимаешь, что произошло, чудо моё в перьях? – сочувственно произнесла я, обращаясь к Баксику. – Ты только что лишился хозяина. Если мы и выберемся к Силантию, то только к следующему лету, а это через год. К тому времени он перестанет быть для тебя хозяином, да и где же ты будешь куковать целый год?
Я снова задумчиво посмотрела в глаза щенку, который запищал ещё жалобней, ещё настойчивей.
– М-да… Никогда не имел дела с собаками, да и, честно говоря, не собирался заводить: мне кошки больше по душе. И потом, я занятой человек, а за щенком уход нужен, как за малым ребёнком, так что я пас, – извиняющимся тоном пробормотал Иван и начал грызть ноготь, выжидающе глядя на меня.
– Я тоже пас, – пробормотал Матвей, глядя за окошко на пробегающие мимо деревья. – Я тоже кошек люблю… и женщин.
Он повернулся и уставился на меня немигающим взглядом.
Теперь уже три пары выжидающих глаз были устремлены на меня. Замечательно, просто замечательно. Почему я всегда оказываюсь крайней? Я тоже занятой, одинокий человек, и вообще, в моих планах на ближайшие несколько лет собаки не значатся. Кроме того, единственная порода, которая мне интересна, – немецкая овчарка, а этот щенок, рождённый в глуши заброшенной воронежской деревни, хоть и поразительно похож именно на овчарку, наверняка беспородный, пусть и очень милый.
Как будто прочитав мои мысли, Баксик жалобно заскулил и отвернулся. У меня нещадно сжалось сердце. В тот же миг я почувствовала страшные угрызения совести и раскаяние за недостойные мысли. Как я могла так подумать? Кто дал мне такое право? Я, что ли, породистая?! Вот так и у людей: зачастую мы оцениваем человека не за его личностные качества, ум, способности, а прежде всего внимательно изучаем его родословную или послужной список… А ведь жизнь снова и снова доказывает, что беспородные значительно перспективнее титулованных, поскольку первым всего приходится добиваться самостоятельно, без поддержки могущественных родственников и никчёмных регалий, к сожалению имеющих в нашем обществе значительный и неоспоримый вес.
Так и у собак: немецко–подзаборные овчарки и двор–шнауцеры дадут фору своим чистокровным собратьям, никогда не испытавшим на собственной шкуре, что значит добывать пропитание и в принципе выживать на улице. Борьба за существование делает их более умными, сообразительными, выносливыми и стойкими, ведь им не на кого рассчитывать – только на себя. Выживает сильнейший, и этот сильнейший действительно является таковым.
– Есть ещё вариант, – рассудительный голос Ивана вывел меня из размышлений. – Можно подыскать ему нового хозяина на одной из станций, или на базе, или уже дома, в Москве.
Как мать, почувствовавшая угрозу для своего малыша, я инстинктивно крепко прижала Баксика к груди, стараясь оградить его от неприятностей.
– Ты что? Да как ты можешь такое говорить?! – захлёбываясь от возмущения, напала я на Ивана. – Он уже дважды за несколько месяцев жизни лишился хозяина! Сначала его не захотела дочь Силантия, потом его забыл сам Силантий… Разве ты не понимаешь, что мы – это всё, что у него осталось! Он больше никого в этом мире не знает!
– Мы забыли про проводницу. Она с ним очень близко знакома, – тихо пробормотал себе под нос Матвей, злорадно ухмыляясь воспоминаниям.
Я проигнорировала его неуместную шутку: как можно хохмить, когда решается судьба беспомощного живого существа, которое не в состоянии ни защитить себя, ни принять самостоятельное решение? Всё, что это существо может сделать, – выслушать приговор двуногих и безропотно повиноваться. Ужасно, когда твою судьбу за тебя определяют другие, но вдвойне ужасно ощутить себя человеком, от которого зависит чья–то судьба.
– Алён, давай смотреть на вещи реалистично, – попытался урезонить меня Иван. – Ни я, ни Матвей не готовы взять на себя ответственность за щенка. Вот ты готова приютить зверя?
Я снова посмотрела на Баксика, сразу же замершего в моих руках и уставившегося на меня немигающим взглядом. «Всё, сдаюсь», – подумала я, и в тот же миг с громким радостным лаем щенок вырвался из моих рук, соскочил на пол и ракетой пролетел круг почёта по купе: с пола на полку ребят, с неё – по их ногам – на стол, а со стола – снова ко мне на колени, после чего победоносно гавкнул и лизнул меня в нос.
Удивление на лицах ребят сменилось на широкую улыбку, Иван заговорщицки подмигнул мне и спросил, кивая на Баксика:
– Он угадал?
Я глубоко вздохнула и вместо ответа расплылась в счастливой улыбке.
– Только как я его на базу привезу, что скажу? – задумчиво проговорила я, прервав обрушившийся на меня поток похвал и бурных восклицаний ребят, сопровождаемых радостным тявканьем щенка.
– Брось, ты же не в пятизвёздочный отель едешь. Если не разрешат поселить его в домике, то поживёт рядом с домиком на улице, попросишь соорудить ему будку, – резонно заметил Иван.
– Возможно. Территория большая и окружена забором, так что вполне может и на улице пожить. Сейчас лето, не замёрзнет. Главное, чтобы там не было своих собак и кошек, иначе дело – дрянь, – размышляла я вслух.
– Да всё будет нормально, не переживай, – успокаивал меня Матвей.
– Да я не переживаю, просто вспомнила одну историю… Была у моих родителей как–то собака, ризеншнауцер, Алькой звали. Я её щенком на Птичьем рынке купила и домой к родителям привезла, а у них уже была взрослая кошка Мусильда, лет шесть ей тогда было. И о чём я только думала… Не успела я поставить щенка в доме на пол, как Мусильда, страшно шипя, бросилась на него, и еле–еле мы тогда бедную Альку у неё отбили. Потом решали на семейном совете, как быть, – то ли щенка отдавать, то ли кошку. Хорошо, что не приняли поспешного решения, захотели сначала попробовать их подружить. У родителей свой частный дом, поэтому задача облегчалась: то мы кошку на улицу выгоняли – а дело летом было, так что она особо не сопротивлялась, – то со щенком в саду гуляли, запирая Мусильду дома, но вместе их никогда не оставляли. Любопытно было наблюдать, как кошка, возвращаясь домой, начинала всё обнюхивать и недовольно шипеть. Умницей она была – мы её когда–то котёнком на улице подобрали, да так и оставили. Кошка крыс, мышей ловила и на кухню приносила то ли показать, какая она добытчица, то ли предлагала их приготовить.
В общем, в один прекрасный день решили мы кошке и щенку очную ставку устроить: принесли обоих в дом и опустили на пол неподалёку друг от друга, сами рядом стоим на случай, если щенка спасать придётся. Кошка зашипела, изогнулась дугой, но не бросилась на собаку, как в первый раз, а Алька, глупый щенок, сразу же завиляла купированным хвостиком и, играя, прыгнула к Мусильде. Мы замерли. Но кошка снова не бросилась на щенка, а, всё так же шипя, отбежала в сторону, Алька снова к ней, кошка от неё. Нашему счастью не было предела: мы поняли, что наступил переломный момент и велика вероятность того, что кошка всё же примет щенка. Так оно и получилось: какое–то время кошка ещё чуждалась собаки, но потом приняла её, как своего котёнка, и не только не обижала Альку, а стала ей самой настоящей матерью и телохранителем.
Пока Алька росла, кошка позволяла ей с собой играть, причём её пушистый хвост в то время значительно поредел, поскольку, играя, щенок постоянно выщипывал из него шерсть. Мусильда никогда не огрызалась и всё стоически сносила. Когда Алька выросла, кошка всё время сопровождала нас на прогулке, то есть мы с собакой шли впереди, а Мусильда бежала метрах в десяти сзади. И не дай бог появиться поблизости какой–нибудь собаке! Мусильда тут же с шипением бросалась на эту собаку, на всякий случай защищая Альку. Когда по улице гуляла наша кошка, соседские собаки сидели за глухими заборами и морды на улицу не высовывали. Вот такая история. Так что боюсь немного, что Баксика моего на базе могут не принять.
– Не грузись раньше времени, – назидательным тоном сказал Матвей. – Там видно будет. А в Москве мы тебе поможем зверя на ноги поставить. Обеспечение сухим кормом – с меня.
– Ф–ф–фу… ни за что, – отчеканила я, скривившись. – Никакой химии, только натуральные продукты. Посмотрела бы я, что случится с твоими бицепсами, да и не только с ними, сядь ты на годик на диету из какого–нибудь «дофигака». У Баськи – нынешней кошки моей мамы – одно время жутко лезла шерсть, и мы долго не могли найти причину. По каким только ветеринарам ни возили, каких лекарств ни перепробовали – никак не могли вылечить бедолагу, пока один из врачей не посоветовал давать витамины. Стали давать – и сразу всё наладилось. Вот и верь рекламам со всеми их сбалансированными кормами.
Я немного помедлила и, хитро прищурившись, обратилась к Матвею:
– А вот ты хочешь полысеть?
Матвей испуганно вытаращил на меня глаза, машинально пригладил на голове шикарные, густые волосы и быстро отреагировал:
– Договорились! Буду снабжать сырым мясом!
Мы весело рассмеялись. Я погладила Баксика и стала внимательно его рассматривать, как если бы видела впервые. И чем дольше рассматривала, тем больше удивлялась своим выводам. Наконец я решила поделиться соображениями с ребятами:
