Текст книги "Чудесный переплет. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Оксана Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

– Тогда можно я хотя бы сама подберу себе наряд? Не хочу выглядеть так же, как Телар…

– Кстати, он сам себя так вырядил, – с усмешкой заметил ведущий и, больше не ожидая с моей стороны никакой угрозы неповиновения – спорить и возражать я явно не намеревалась, – примирительным тоном добавил: – А надевайте что душе угодно… Пара условий: кроме купальника, из своей одежды на вас ничего не должно быть и не забудьте корону, остальное – на ваше усмотрение.

Дружелюбно улыбнувшись, Тимофей раздвинул полы занавеса и, задержавшись перед выходом, обернулся и сказал:

– Когда будете готовы – зовите. Я жду снаружи, – сказал и исчез.

Тык-с, что бы такое надеть? Если подбирать одежду под стать Телару, то… я рискую походить на Снегурочку… не хочу и не буду. Каждая женщина в детстве мечтала стать принцессой, словно ими, за исключением очень редких случаев, не рождаются, а становятся. И я мечтала… вот и реализую детскую мечту – наряжусь Принцессой. Только бы нашлось соответствующее обмундирование… Ох и классно мы с Теларом вместе смотреться будем – гавайский Дед Мороз и Принцесса, которые на самом деле Нептун и Салация.

Я рассмеялась и принялась увлечённо рыться в первом попавшемся под руку ящике.

Тем временем Тимофей и Телар о чём–то оживлённо спорили, вольготно развалившись на тронах в ожидании Нептунши, то есть меня. Внезапно их уши резанул душещипательный визг. Даже при озвучивании фильмов ужасов киностудии страшатся использовать подобный визг во избежание судебных тяжб с телезрителями по поводу сердечных приступов. Чуть не опрокинув троны, мужчины пулей метнулись за кулисы, поскольку визжала, как вы правильно поняли, я.

– Что?! Что случилось?! – наперебой закричали они, едва влетев за кулисы.

– К–к–к-крыса… – запинаясь, сказала я, тыча пальцем в коробку.

Я стояла, прижавшись к деревянной стенке, и дрожала всем телом; широко раскрытые от пережитого потрясения глаза неотрывно следили за перемещениями чего–то мехового и серого в ящике.

– Да ну–у–у-у… – удивлённо–восторженно протянул Тимофей, стремительно приближаясь к коробке, чтобы самолично удостовериться.

Паренёк нагнулся и внимательно изучил серое существо.

– Тю–ю–ю-ю… хибаж цэ крыса… цэ ж манэсэнький крысэнятко, – разочарованно протянул ведущий, почему–то перейдя на украинский язык, и, спохватившись, поправился: – Разве это крыса? Это всего лишь маленький крысёныш или даже мышонок!

– Алён, разве ты мышей боишься? Такая умная и смелая девушка, стрелять даже умеешь, и… до полусмерти – судя по визгу – боишься мышат? – прыская со смеху, умилённо спросил Телар.

Я начинала злиться. И почему же это я, скажите на милость, не имею права бояться мышей?! Говорят, их даже слоны боятся! Но вслух мне почему–то не захотелось всё это высказывать.

– Я же сказала, что там крыса, а не мышонок! Здоровущая, противная, мерзкая помоечная крыса! И не боюсь я их вовсе, – насупившись, ответила я.

– Тогда зачем орали, если не боитесь? – допытывался Тимофей.

– Она не орала, она её… приветствовала, – продолжал потешаться Телар, едва сдерживая хохот.

– Я их не боюсь, но… но… пугаюсь! – выдала я, пропустив шутку Телара мимо ушей.

Мама дорогая, что я несу… Гораздо проще было сразу признаться, что панически боюсь! Меня в детстве мышонок, изловчившись, за палец тяпнул, когда я его у соседской кошки отбила и подняла за хвостик, дабы удостовериться, что он не дохлый. Мышонок потом, правда, всё равно сдох, поскольку от боли и неожиданности я его отшвырнула… прям в морду всё той же соседской кошки, злобно урчащей неподалёку… или это она зубами от досады скрежетала? – точно не помню.

– А в чём разница между «пугаться» и «бояться»? – с любопытством спросил Тимофей, явно заинтересовавшись.

Вот ёлки–палки, ещё один диггер выискался – и копает, и копает… Да в том, что брякнула первое, что в голову взбрело!

– «Бояться» – перманентное состояние, а «пугаться» – сиюминутная реакция, – пустилась философствовать я, стараясь сбить его с толку. – Перманентно мышей я не боюсь, а сиюминутно – испугалась, поскольку это вовсе не мышь, а крыса!

Во завернула–то, аж самой тошно стало…

Телар уже давно покатывался со смеху, держась за живот, и постепенно сползал на пол по стене.

Занавес раздвинулся, и в образовавшуюся щель проникла чья–то лысая голова, которая окинула всех нас подозрительным взглядом и полюбопытствовала прокуренным мужским голосом:

– А чё царица визжала–то?

Похоже, на мой визг обратили внимание и зрители, а я‑то не пойму, почему они притихли?

– Да ерунда, крыса, – отмахнулся от него ведущий, обдумывая новый вопрос.

Голова исчезла так же внезапно, как и появилась, и в тот же миг до нас донёсся громкий крик, вне всяких сомнений, лысого:

– Нептуншу крыса покусала! Врачи есть? Водка осталась у кого?

Слова лысого стали последней каплей как для меня, так и для Телара. Раздался грохот – это Телар наконец рухнул задом на пол, угорая со смеха. Его корона сбилась набок и закрыла один глаз, делая царя похожим на одноглазого пирата. Перемежая хохот с восклицаниями от боли, он морщился и потирал ушибленный зад. А я так до конца и не поняла, что вывело меня из себя окончательно – то ли необходимость оправдываться, словно я совершила какое–то преступление; то ли Тимофей с его копательными вопросами, то ли гогочущий Телар – ведь отчасти он и надо мной потешался; то ли крыса, которую я приняла за норковый воротничок и собиралась нацепить, то ли крик лысого… Ещё не хватало, чтобы меня запомнили как «Нептуншу, покусанную крысой»…

Не помня себя от раздражения и унижения и желая положить конец дурдому, я затопала ногами и закричала:

– А ну, все вон отсюда! Я переодеваюсь! Вон, говорю! И крысу свою заберите вместе с коробкой!

Не в силах унять хохот, но понимая, что пора уносить ноги, Телар вскочил и, схватив одной рукой за ремень джинсов упирающегося Тимофея – он же не успел прояснить для себя до конца ситуацию, – другой вцепившись в край коробки, выскочил наружу.

Оставшись одна, я сразу же успокоилась и пожалела о случившемся – ну как можно было позволить себе так сорваться? И это на ровном месте… Что–то мне совсем расхотелось рядиться в Принцессу – вот ещё, стану я рыться в этих коробках… а что, если это и правда был крысёнок? Если так, то где–то поблизости отсиживается его мамашка. С замирающим от страха сердцем я двумя пальчиками вытащила из ближайшей коробки какие–то новогодние гирлянды, короткую голубую юбочку на резинке и напоследок, брезгливо передёрнув плечами, подошла к ящику с коронами. Вот здесь было где разгуляться от души: корон было не так много и дно ящика хорошо просматривалось, так что не стоило опасаться нового свидания с серой бестией. Перебрав и пересмотрев все короны, я отложила в сторону одну – копию тех, которыми обычно венчают на конкурсах королев красоты. Ну и что, что я никогда в жизни и ни за что на свете не приму участие в подобном конкурсе – это вовсе не мешает мне хоть раз в жизни захотеть представить себе, как я в нём победила… И потом, эта корона подходила к моему браслету.

Быстро сняв верхнюю одежду и оставшись в одном купальнике, я напялила юбку, обмотала тело, словно пулемётной лентой, сверкающими гирляндами и нацепила на голову корону. Почему–то на память пришла поговорка: «Без порток, а в шляпе». Тьфу ты… Хотя почему без порток? Очень даже в портках. И не в шляпе, а в короне вообще–то. И пусть идут в сад те, кому это не понравится. М-да… сдаётся мне, что я всё же похожу на Снегурочку… на Снегурочку–пулемётчицу… только тачанки не хватает. Хотя северный олень мне бы сейчас тоже не помешал. Может, арендовать в селе корову?

Критически оглядев себя со всех сторон, я крикнула: «Готова!» – и через несколько секунд рядом со мной материализовался Тимофей.

– Что же вы так долго–то? – с упрёком сказал ведущий, бросая не менее критический взгляд на мой наряд. – Там народ от скуки уже морду друг другу бить начал.

– Маникюр делала, – не моргнув глазом сострила я, демонстративно дуя на ногти, и, озорно улыбнувшись, добавила: – Так ежели там война, может, мне совсем не выходить? Вдруг достанется. Отсижусь себе в блиндаже до окончания кровопролития… Ладно, шутки в сторону, погнали!

Тимофей щёлкнул выключателем магнитофона и под растекающиеся по окрестностям звуки марша торжественно вывел меня за руку на сцену. К тому времени троны уже перекочевали в центр площадки, а мы с ведущим вышагивали прямиком к Нептуну – Телару, терпеливо ожидавшему меня у края сцены и расплывшемуся в довольной улыбке.

Вручив мою руку Телару подобно отцу, вручающему в церкви руку дочери будущему зятю, Тимофей отскочил в сторону и прокричал в микрофон:

– Дамы и господа! Свершилось! Встречаем нашего нового Нептуна и Нептуншу – Телара и Алёну!

Мы стояли перед зрителями, дружно взявшись за руки, и лучезарно улыбались направо и налево ликующей толпе, которая в какой–то момент внезапно перешла на выкрикивание лозунгов, словно ностальгировала по первомайским демонстрациям советских времён:

– Да здравствует Нептун!

– Да здравствует царица!

– Да здравствует царь!

– Счастья молодым!

Опа. На последнем лозунге мои глаза перестали искренне улыбаться, лишь рот оставался растянутым до ушей, – что–то всё это повернуло не в ту сторону…

– Долгие лета молодым!

– Горько!

Вот и приплыли. Меня прошиб холодный пот: только бы остальные не подхватили… Размечталась, глупенькая: то, что не надо, всегда услышат и подхватят, пусть даже это будет сказано шёпотом, под одеялом и за триста километров от толпы, – снова Закон Подлости. И вот уже вся толпа дружно скандировала: «Горько! Горько!» Народ требовал продолжения банкета.

Не переставая улыбаться губами, я бросила на ведущего уничтожающий взгляд, вопрошающий: «Ты зачем меня так подставил?» Якобы смущённо потупив глазки, Тимофей беспомощно развёл руками – мол, а я‑то здесь при чём?

– Горько! Горько! – в экстазе орала толпа, словно действительно присутствовала на свадьбе и требовала от молодых исполнения священных, подкреплённых дорогими подарками обязанностей.

– Целоваться бум? – улыбаясь в тридцать три зуба, спросил Телар.

– Ни за что. Я не извращенка… – твёрдо ответила я.

– Но ты должна мне поцелуй, – напомнил он. – А «долг платежом красен».

– Я помню и не отбрыкиваюсь, но целоваться прилюдно не хочу и не буду. Разве что в щёчку.

– Ничего подобного, речь шла о поцелуе в губы.

– Только не при такой толпе. Ты забыл с них деньги за представление снять.

– А мне по барабану, – подвёл итог нашему диалогу Телар и, обхватив меня обеими руками – так, что мои руки оказались плотно прижатыми по бокам, – рывком притянул к себе и крепко поцеловал в плотно сжатые губы.

Толпа взревела от восторга.

– Могла бы и разжать, – с упрёком в голосе сказал Телар, оторвавшись от моего рта, так и не сумев разжать языком губы.

– Фиг тебе, – мстительно отозвалась я. – Нужно было меня слушать, тогда бы получил поцелуй по всей форме… Кстати, крысу я тоже пока не забыла.

– А лотосы не перебивают крысу?

– Нет. И лотосовой плантацией не отделаешься.

– Вы в порядке? – не прибегая к микрофону, спросил бочком приблизившийся к нам ведущий.

– В полном, – убедительно ответил Телар за нас обоих.

– Какая у вас замечательная тушь, – восхищённо заметил осмелевший ведущий, разглядывая мои ресницы. – Так хорошо лежит… она водостойкая?

– Разумеется, – удивлённо ответила я, взглянув на него другими глазами: раньше мне казалось, что он интересуется женщинами. – А какую ещё использовать, когда купаешься?

– Итак, – продолжал вещать в микрофон ведущий, сразу потеряв к нам с тушью всякий интерес, – а теперь, после того как наши царь с царицей скрепили свой священный союз поцелуем, остаётся освятить его в наисвятейшей из всех рек – матушке-Волге! Иначе говоря, обмыть… Мужчина, постойте, зачем вы достали бутылку? Верные слуги царя и царицы – за работу!

Я даже не успела сориентироваться, что к чему, не успела ни испугаться, ни разозлиться – откуда ни возьмись с десяток мужчин и женщин, размалёванных и разряженных под чертей, русалок, водяных и прочую нечисть, выскочили на сцену. Они затолкали нас с Теларом на стулья–троны и, высоко подняв в воздух, словно котят, потащили к знакомому причалу под незатухающее улюлюканье сопровождающих нашу процессию зрителей.

– Эти черти нас утопят! – ошарашенно прошептала я, озираясь по сторонам, и изо всех сил вцепилась в сиденье стула. Моя болтающаяся нога нечаянно саданула кого–то по уху…

– Я тебя спасу, – заверил меня Телар, которому всё происходящее доставляло явное удовольствие. – Прыгаем на счёт «три», хорошо? Чтобы они нас случайно вместе со стульями не зашвырнули.

Только теперь я поняла, почему Тимофей так настаивал на том, чтобы я вырядилась во всю эту нептуно–русалочью мишуру: он хотел, чтобы я осталась в одном купальнике, поскольку знал, предатель несчастный, чем всё закончится, да и вопрос про тушь теперь не казался таким уж странным. Молодец, всё предусмотрел… так и быть, пусть поживёт пока…

Руками и ногами оттолкнувшись от тронов, мы бомбочкой грохнулись в воду, стараясь создать как можно больше брызг. И это нам удалось: вынырнув через несколько секунд на поверхность, мы победоносно рассмеялись, с удовольствием созерцая мышиную возню не успевших вовремя отскочить от края причала зрителей, теперь вытиравших мокрые лица, руки, ноги и отжимавших на себе одежду. Их лица не выражали ни недовольства, ни злости, скорее – наоборот: мокрые и безмерно счастливые, они от души наслаждались тем, что стали объектами повышенного внимания со стороны тех лузеров, кому не посчастливилось приобщиться к царскому омовению.

– Всё классно, только вот корону жалко – утопила, – с сожалением в голосе сказала я, отплёвываясь от попавшей в рот воды и беря курс на берег. – Понятно, что бутафорская, и всё же… память.

– Не переживай, гарантирую тебе оригинал, – серьёзно сказал Телар, и в его глазах промелькнули озорные искорки…

Я должна тебе поцелуй…

На нашем купании официальная часть праздника завершилась, и ведущий торжественно возвестил о начале концертной программы, подготовленной силами самодеятельных коллективов различной жанровой направленности. Уже стемнело, когда по окончании очередного номера давно не появлявшийся Тимофей вдруг взбежал на сцену и без лишних разглагольствований прокричал в микрофон:

– А теперь – ДИ–СКО–ТЕ-КА!!!

По не передаваемой словами реакции зрителей мы поняли, что это – то главное, ради чего все эти люди из самых дальних поселений собрались сегодня здесь и чего весь день ожидали с огромным нетерпением.

Точно по команде, толпа передислоцировалась, образуя круг почти правильной формы, и началось настоящее веселье. Пожалуй, мало кого оставляют равнодушными танцы, если, конечно, музыка подобрана правильно, то есть под соответствующую аудиторию. Условно тех, кто посещает ночные клубы и дискотеки, можно разделить на три категории. Первая – истинные любители потанцевать, отдающиеся танцу целиком и полностью и получающие от процесса невероятное наслаждение. Им не нужен никто и ничто, кроме танцпола, хорошей музыки и массовки. Вторая категория – те, кто приходят на танцпол не ради танца как такового, а чтобы «на других посмотреть и себя показать». Они не танцуют – их телодвижения едва ли можно назвать танцем, – а переминаются с ноги на ногу, без конца озираясь по сторонам и разглядывая окружающих. Третья – те, кто не умеет либо не любит танцевать, что по большому счёту не мешает им получать удовольствие от созерцания происходящего. Они, как правило, стоят или сидят в сторонке, потягивая пиво или иные алкогольные напитки и подёргиваясь в такт музыке.

Хм… никогда бы не подумала, что серьёзный и скрытный Иван, как и я, относится к первой категории. Матвей, без сомнений ставший сегодня суперпопулярным, не столько танцевал, сколько перемигивался с девушками, похоже со всей поляны собравшимися вокруг нас и всячески старавшимися привлечь к себе его внимание. Эх, известность, известность и слава… Они не живут без сопровождения желающих урвать от них и себе кусочек, и желательно пожирнее.

Украдкой я с наслаждением разглядывала Телара – хорошо двигающийся в танце мужчина – ещё одна моя слабость. Но не только это мне импонировало: как я уже сказала, человек, отдающийся танцу и эмоциям, уходит глубоко в себя, не замечая ничего и никого вокруг… вот и славно… и нечего ему замечать откровенно флиртующих взглядов девчонок.

Быстрые композиции сменяли одна другую, не давая возможности запыхавшимся танцорам перевести дух. Вконец обессилев, я остановилась посередине песни и, вытерев со лба пот рукой, схватила и потрясла руку Телара.

– Нептунчик, пошли попьём водички! – прокричала я ему.

Ничего не ответив, теперь уже Телар крепко взял меня за руку и, раздвигая танцующих корпусом, подобно ледоколу, расчищающему дорогу для мелкого судёнышка, приплясывая, стал медленно продвигаться к столам на краю поля. Вскоре мы выбрались на свободу и подошли к ближайшему столу с напитками.

– О! Обещанный шашлык наконец–то готовят! – радостно воскликнул Телар, указывая рукой на мангалы с прогорающим углём, по всей видимости недавно установленные чуть поодаль от столов и над которыми теперь суетились какие–то люди с шампурами в руках. – Есть хочу – сил нет! Я сейчас…

Он резво припустил к мангалам, но уже через минуту вновь присоединился ко мне и разочарованно констатировал прискорбный для него факт:

– Сказали, что будет готов только минут через пятнадцать.

– Постарайся выжить, – сочувственно сказала я и залпом осушила стакан минеральной воды.

– А если не выживу? – иронично спросил Телар и посмотрел на меня в упор.

– Я не дам тебе умереть, сохраню для общественности, – улыбнулась я и потащила его обратно на танцплощадку.

– А для себя? – не унимался Телар, послушно следуя за мной.

– Э–э–э… я в какой–то степени тоже общественность, – уклончиво ответила я и лукаво улыбнулась.

Мы вновь протолкались сквозь плотную толпу танцующих, с трудом разыскав Ивана, отрывавшегося в полном одиночестве… если не считать сотни человек вокруг.

– А где Матвей? – громко спросила я, пристраиваясь рядом.

– Свалил, – не переставая танцевать, прокричал Иван безразличным тоном. – Сказал, гормоны мозги задолбали, в загул пошёл. И ещё сказал, чтобы ложились спать без него, а дверь незапертой оставили.

– Понятно, – ухмыльнулась я и громко сказала: – А ты что теряешься? Пошёл бы тоже развлёкся – вон сколько женщин симпатичных вокруг.

По правде говоря, я ничего такого не имела в виду, просто со мной был Телар, Матвей также наверняка присмотрел подружку, а у Ивана никого не было. Почему бы чуть–чуть не пофлиртовать с кем–нибудь? Что в этом плохого?

Странно, но Ивана вдруг передёрнуло, причём явно от моих слов, он весь как–то напрягся и со злобой выдал:

– Тебе что, хата свободная на ночь нужна?

Я резко остановилась, словно наткнулась на невидимое препятствие, и изумлённо вытаращила на него глаза, красноречиво говорившие: «Ты что, совсем охренел, что ли? Молочка от бешеной коровки хлебнул?»

– Прости, это я так… сгоряча ляпнул, – смутившись, сказал Иван, крепко пожимая кисть моей руки. – Ещё раз прости… когда домой пойдём?

– Я провожу её, если не возражаешь, – неожиданно встрял в наш разговор Телар. – Доставлю в целости и сохранности.

Саркастическая усмешка исказила лицо Ивана.

– А это уж как дама пожелает, ты же не ко мне в провожатые набиваешься.

Хм… странный он какой–то сегодня, сам на себя не похож.

– Дама не возражает! – громко прокричала я и украдкой взглянула на Телара.

– О! Моя любимая! – вдруг воскликнул Иван и, уйдя с головой в знакомую мелодию, растворился в танце, забыв про всех и про всё на свете.

– Даже представить себе не могла, что Ванька – танцевальный маньяк, – прокричала я на ухо Телару, непозволительно откровенно к нему прижавшись.

А как же иначе–то? Не услышит ведь. Но, хотя говорила я довольно громко, можно сказать, орала в ухо, Телар почему–то не расслышал.

Крепко обхватив меня обеими руками и прижав к своему телу, он прокричал мне на ухо, касаясь его горячими, влажными губами:

– Что ты сказала?

А я застыла в его объятиях, не в состоянии разжать губ и повторить фразу. Вот повторю – и он разомкнёт объятия, что тогда? «Остановись, мгновенье, ты прекрасно…» – пришли на память строчки Пушкина. Ага. Ну и как его остановить? Сказать – сказал, а как остановить – не рассказал… вот пентюх… Не могу же я вечно стоять в объятиях Телара… неприлично, в конце концов…

– Мне пора домой, спать хочу, – вдруг выдала я, не веря своим ушам.

Вероятно, это не я говорила, а мои инстинкты, мечтавшие остаться с Теларом наедине.

– Хорошо, я провожу! – прокричал мне на ухо мужчина и – тьфу ты, дьявол, – разжал объятья.

Без лишних расспросов и вопросов Иван отдал мне ключ от домика и, как бы невзначай заметив, что пойдёт спать часа через полтора, вновь с головой ушёл в танец. Вот балда… Ну почему мужчины считают, что нам, женщинам, свойственно думать и поступать так же, как им? Вот я ему завтра задам, чтобы не позорил меня в следующий раз.

– А как же твой шашлык? – вдруг вспомнила я, почувствовав угрызения совести, и виновато посмотрела на Телара.

– Выживу! – в ответ рассмеялся мужчина и, взяв меня за руку, начал прокладывать дорогу к выходу…

Мы медленно шли по дороге, тускло освещённой редкими фонарями. Застывшие деревья, распрощавшись с ветром до утра, замерли, проигрывая в памяти наиболее яркие события прожитого дня и подготавливая её к записи впечатлений дня грядущего. Сельские дома провожали нас тёмными окнами. По–видимому, все самые стойкие жители находились сейчас там, откуда гремела не умолкая музыка, то есть на празднике; нестойкие, малолетние или переросшие подобные мероприятия жители наверняка сладко посапывали в мягких постелях, закрыв головы шумоизолирующими подушками.

Мы молча прошагали уже полдороги, когда я вдруг задала вопрос, давно не дававший мне покоя:

– Скажи, а чем тебе не подошла Хорида? Почему ты вдруг выбрал меня?

Спросила – и притихла, съёжилась, словно и не существовала вовсе, – уж слишком прямолинейно прозвучал вопрос, предполагая такой же прямолинейный ответ. Вот я тупындра… Можно было вокруг да около побродить и аккуратно выпытать всё, что хотелось. Нет же, брякнула напрямик.

Ничуть не смутившись и ни минуты не раздумывая, Телар ответил как бы между прочим:

– А она мне не нравится, мне ты нравишься.

Ну вот, допрыгалась… Теперь буду тушеваться, краснеть и бледнеть, точно школьница на первом свидании. Смущённая, я продолжала медленно шагать рядом с Теларом, переваривая услышанное. Да, я не уставала повторять поговорку: «На вкус и цвет товарищей нет» – так и есть. Но одно дело, когда это относится к кому–то ещё, а другое – когда смысл поговорки напрямую касается меня. Как можно сравнивать Хориду и какую–то непонятную Алёну? Мужчины всегда считали меня привлекательной, но… Это невозможно.

Хорида – красавица, воспеваемая в поэмах, а я… обыкновенная симпатичная женщина с неважным характером. Потом, она лет на шесть–восемь младше меня, а мужчины испокон веков благоволили к молоденьким… Взять хотя бы некоторых наших российских знаменитостей: старые хрычи, одной ногой в могиле, а все туда же… побросают своих верных жён, отдавших им безвозвратно молодость, всю жизнь терпевших их звёздные выходки, измены, и женятся на молоденьких, да ещё и детей с ними рожают, вот, мол, какие они о–го–го! А кто этого несчастного ребёнка по заборам лазить научит, на велосипеде кататься? Кто с ним в машинки играть будет, в салочки гонять? Папаня–дедуля, из которого песок сыпется? Но это уже другая тема, а прежде всего, обидно за преданных жён, честное слово… Хочется от души пожелать судьбы брошенных женщин этим молоденьким разлучницам лет эдак через двадцать… но не буду, непорядочно это…

– А что ты думаешь обо мне? – вдруг спросил Телар, прервав мои размышления.

Мама дорогая… понеслось… Как я ненавижу подобные разговоры! Но ведь сама начала, теперь придётся как–то выкручиваться.

– Странное у тебя имя. Ты русский? – увела я разговор в сторону.

– Э–э–э… в общем, да. Родился на российской территории, но родители мои иностранцы и живут далеко отсюда.

Теперь понятно, почему такое странное имя, а я уж было подумала, что его мама – любительница сериалов, потому и окрестила так своего отпрыска.

– А чем ты занимаешься? – продолжала наступление я.

– Э–э–э… в общем, бизнесмен я – и довольно крупный.

Как–то странно отвечает он на мои вопросы, точно не досказывает что–то.

– А здесь что делаешь?

– Отдыхаю, – наконец–то уверенно ответил Телар, явно не кривя душой.

– А вообще где живёшь?

– Э–э–э… далеко… секрет… – так и не сумел подобрать вразумительного ответа Телар и перешёл в контратаку: – А ты откуда? Чем занимаешься?

– Я из Москвы, работаю в крупной иностранной компании, сюда приехала рыбу ловить, – отчиталась я, улыбнувшись.

– А с ребятами как познакомилась? Вы и в Москве дружите?

– В поезде познакомились – попутчики, надеюсь, что и в Москве встречаться будем.

Разговор явно не клеился, как–то робко мы оба себя чувствовали, в результате получался вечер вопросов и ответов. Удивительно, но на празднике, в окружении ребят, я чувствовала себя рядом с Теларом совершенно спокойно и естественно, а сейчас, оставшись наедине… С одной стороны, мне хотелось как можно больше о нём узнать, с другой… вполне хватало того, что он просто был, шёл со мной рядом…

Я искоса наблюдала за движениями его тела – твёрдая, уверенная походка сильного мужчины, необычайно притягательная и волнующая. Никогда бы не подумала, что меня может волновать походка… Я представила себе, как он приближается ко мне и крепко прижимает к своей могучей груди. Потом представила его мускулистые руки, скользящие по моему дрожащему от возбуждения телу, жаркие губы, целующие мои, и… встала как вкопанная, закрыв рот обеими руками, потому что он, предатель, чуть было не ляпнул: «Я должна тебе поцелуй». Господи, что со мной происходит?!

– Что случилось? – поинтересовался Телар, остановившись вслед за мной.

– По–моему, я утюг забыла выключить, – отнимая руки ото рта, брякнула я избитую фразу, не раз выручавшую не одно поколение женщин.

– Дома?

– Ну не на празднике же…

– Так чего же мы стоим? Пошли быстрее! – заволновался Телар и, взяв меня за руку, быстро потащил за собой – потащил, потому что я не успевала за его широким шагом.

Странный он: если бы я действительно забыла в обед выключить утюг и если бы вдруг случился пожар, то… можно было бы уже никуда не спешить. А я? Вот балдень–то… Вместо того чтобы постараться продлить время пребывания вдвоём, я его нечаянно сократила. Эх–х–х… «А что мешает пригласить его на чай?» – проснулся внутренний голос. «А это прилично? Он правильно поймёт приглашение?» – засомневалась я. «Всё зависит от твоего поведения. Дай понять, что действительно имеешь в виду только чай, и всё. Он производит впечатление порядочного человека, так что осложнений не должно возникнуть». – «Хм… странно, что ты советуешь подобные вещи… обычно ты меня отговариваешь», – удивилась я. «И когда ты перестанешь считать меня своим оппонентом? Я же обеими руками за тебя, а ругаюсь зачастую потому, что хочу вразумить тебя, тупындру, – обиделся внутренний голос. – Сейчас я чувствую, что вам нужно продолжить знакомство, и ничего плохого в этом не нахожу». – «Ладно, извини, не хотела обидеть. Наверное, ты прав», – смиренно подумала я…

– Который ваш? – спросил Телар, в нерешительности остановившись перед домиками.

Я и не заметила, как мы добрались до места и зашли на территорию базы.

«Да вон тот, с полыхающей крышей!» – захихикал внутренний голос.

– А вон он, – указала я рукой, и Телар снова решительно поволок меня за собой.

– Давай ключи!

Его поведение начало меня смешить: домик стоит, живой и здоровый, зачем спешить–то теперь? Но я молча повиновалась – интересно было узнать, чем всё это закончится.

Телар быстро взбежал по ступенькам и открыл дверь, забежал внутрь и вихрем промчался по всем комнатам, не забыв и про ванную, на ходу включая свет, и наконец затормозил в кухне–прихожей, с удовлетворением констатируя:

– Всё в порядке! Утюга нет!

Ага. Ты абсолютно прав. Его у нас вообще нет. Просили у управляющей, но, как оказалось, старый утюг сломался, а новый обещали только завтра купить. Но тебе это незачем знать.

Телар переминался с ноги на ногу, не зная, что делать дальше: до дома он меня проводил, утюг проверил и… и что дальше–то? По идее, нужно вежливо попрощаться и топать восвояси. Я чувствовала, что не хочет он уходить, а напроситься в гости не решается, хотя зачем напрашиваться – и так в прихожей стоит.

– Давай я тебя чаем или кофе напою и печеньем угощу, – дружелюбно улыбнулась я, радуясь, что всё так удачно складывается и само собой получается. – Ты же из–за меня пострадал, голодным остался.

– С удовольствием, – мгновенно отреагировал Телар, расплывшись в довольной улыбке, и тотчас уселся за стол, выжидающе глядя на меня. – Кофе, пожалуйста, и покрепче.

– Есть, сэр! – козырнула я и занялась приготовлениями. Благо электрический чайник мы себе вытребовали, так что не было необходимости идти за кипятком в столовую.

За дверью послышалось жалобное повизгивание, и кто–то – по всей видимости, Баксик – начал скрести дверь когтями.

– Тихо, Баксик! – строго прикрикнула я на щенка и отворила дверь.

Пёс влетел в комнату и начал радостно прыгать у моих ног, стараясь допрыгнуть до лица и лизнуть его.

– Да тише ты, сумасшедший, – ласково сказала я и присела на корточки, с удовольствием предоставляя ему такую возможность, в ответ наглаживая его по голове.

Удовлетворившись, щенок подскочил к Телару и, запрыгнув к нему на колени, принялся за туалет его лица. Смешно морщась, Телар не прогнал пса, а ласково потрепал по холке и осторожно опустил на пол.

– Ты любишь собак? – с интересом спросила я, удивившись тому, что обычно насторожённый Баксик так радушно принял незнакомца.

– Обожаю, – искренне ответил Телар, с материнской нежностью разглядывая щенка. – Отличная овчарка. Твоя?

– Да.

– А почему имя такое странное?

– Бывший хозяин окрестил, а поскольку щенок у меня совсем недавно, я ещё не успела задуматься о смене имени.

Я приготовила кофе и накрыла на стол, достав с полки пачку земляничного печенья. Мы пили кофе, жевали печенье и… снова молчали. Я проклинала себя последними словами, не понимая, что со мной происходит. Хотя… почему не понимаю? Обычно такое происходит со мной, когда я серьёзно кем–то увлекаюсь. Похоже, влипла.

– Можно я тебе позвоню? – робко спросил Телар, отодвигая в сторону пустую чашку.