Текст книги "Вивея (СИ)"

Автор книги: Оксана Пузыренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

На миг я представила, как в его теплых глазах, цвета темных орехов, загорается осуждение, вместо этого доброго, притягательно сияния. Мне стало холодно, и я поежилась, обхватывая себя за плечи. Но это не от вечернего сумрака.

– Почему ты не спрашиваешь, откуда у меня эти шрамы? Тебе не интересно? – Резко спросила я то, что меня волновало.

– Интересно. – Честно признался парень, и мне это понравилось. – Но я решил, что ты сама расскажешь, если захочешь. Ну, или будешь достаточно мне доверять.

Мне понравилось и это.

– И что же, ты не боишься ходить со мной? – Я отошла от воды и села на прибрежную гальку, вытянув перед собой ноги.

Я подняла лицо к парню, возвращая себе привычное выражение самоуверенности, хотя как раз уверенности не ощущала. Просто эта маска въелась мне в кожу слишком плотно.

– В смысле? – Он дурак или правда не понимает?

Арчи уселся рядом со мной. Так близко, что я могла чувствовать голым бедром жар от его ноги. Или это все мое воображение?

– Помнишь взгляды людей, прохожих, которыми они провожали нас. Все время, пока мы гуляли. – Попыталась объяснить я, перевод взгляд от колена парня, обтянутого джинсовой тканью, на воду. Без солнца она стала еще темнее и загадочнее.

– Нет, не помню. Всю дорогу я смотрел на тебя.

Ох. Сердце сделало кульбит. Остальные органы поставили ему по «десятки» за акробатику.

– И что же ты видел? – Я повернулась лицом к Арчи.

Он сделал тоже самое и нежно улыбнулся. Спокойно. Легко.

– Ты об этом слишком много думаешь, Вивея. – Он чуть наклонился ко мне, как будто того, что между нами итак слишком мало пространства было недостаточно. Его бархатный голос снизился на октаву: – Считай меня странным, но в том, где иные люди видят шрамы, я вижу твою историю. Наверное, она очень грустная. Но она настоящая. Ты настоящая.

Мой взгляд по своей воле скользнул к губам этого парня. Наверное, люди, которые не могут оторваться от моего шрама, чувствуют себя также. С усилием я снова посмотрела в глаза напротив. Он смотрел прямо на меня. Глубоко. Глубже, чем я разрешала заглянуть кому бы то ни было. Казалось, что воздух вокруг нас начал искриться. Я боялась шелохнуться, но не понимала отчего. Чтобы разрушить мгновение и спугнуть этот момент? Или наоборот, чтобы не спровоцировать его на действия?

Но неожиданно парень отстранился сам. Он сделал это так резко, что я чуть вздрогнула. Арчи снова посмотрел на темный горизонт, предоставляя мне обзор на свой профиль. Точеный нос, скулы, выпирающий кадык, с родинкой под ним. Его широкая рука устремилась к густым волосам и зарылась в них. Мне тоже захотелось их потрогать. Господи, что со мной?

– Уже темнеет, а нам еще возвращаться через лес. Ох, и я голоден. Может, пойдем, перекусим? По гамбургеру, или ты больше любишь салаты, морепродукты? Что у вас здесь есть? – Предложил парень, все еще избегая моего взгляда. Неужели он тоже смущен? Эта мысль заставила меня искренне улыбнуться.

– Гамбургер– звучит здорово. Рядом с центром есть круглосуточное кафе с лучшими бургерами в округе. Нет, в мире! – Сказала я, вспоминая, как Эшли однажды клялась, что заведением заведует мистер Крабс, и она готова взять на себя роль Планктона*, чтобы выведать тайны рецепт его бургеров.

– Да? Я заинтригован! Но учти. Мне есть с чем сравнивать. – Подмигнул мне Арчи.

Напряжение между нами пропало. Парень живо встал и, повернувшись, протянул руку мне. Помедлив долю секунды, я взялась за нее. И это в первый раз когда моя ладонь была в его руке. Кожа к коже. Я поняла, что мне не хотелось терять это тепло.

* * *

– Нет, правда! Не может быть, чтобы у тебя не было интересов и планов! – Воскликнул мой кареглазый знакомый.

Мы сидели на лавочке в ровном круге света ночного фонаря. От бледно-желтого освещения кожа Ханта стала какой-то золотистой, сияющей. Я откровенно засматривалась на его оголенную часть рук и небольшую поросль волос.

– Почему не может? Может.

Я кончиком языка слизываю каплю соуса с большого пальца – последние «остатки роскоши». Арчи стал невольным свидетелем моих «фаст-фуд манер», и, готова поклясться, его зрачки расширились!

Наш ужин составила пара огромных бургеров, две картошки, кола и кофе. Кофе, ясное дело, для меня. Может, мама в своим определении «кофе-маньяка» была не так уж и права? Я взяла себе свой любимый «Сочный укус». Свежая мягкая булочка, идеально прожаренная говядина, нежный плавленный сыр и зелень с помидорами – он был идеален.

Едва откусив первый кусочек, я чуть ли не разрыдалась. Мои вкусовые рецепторы откликнулись на знакомый вкус как на старого друга. Да и не только в этом дело. Если честно, проживать и проглотить первый кусочек я смогла с трудом. В горле ощутимо застрял ком. Ведь в последний раз я ела здесь с Ками, когда мы ждали Эм и Эш. Черт.

На смелый выбор Арчи – бургер «Дракон», я отреагировал скептически. И потом хохотала на всю округу, когда он, откусив первый кусок гамбургера, щедро сдобренного чили и острым халапеньо, залпом осушил пол стакана своей колы.

Теперь от еды остались лишь воспоминания и обертки, скомканные и выброшенные в ближайшую урну ярко-салатового цвета.

Арчи поведал мне о своей страсти – фотографии. Он говорил об этом долго и с упоением. А я слушала. Впрочем, даже если бы он зачитывал страница из «Капитала» Карла Маркса или главы из учебника по квантовой химии, я бы все равно была готова сидеть с закрытыми глазам и слушать, как его бархатный голос сливается со звуками ночного Санта-Луи. Сверчками, прячущимися в зеленой листве. Редкой машины, что скользнула шинами где-то на проезжей части. Чьим-то смехом вдали.

Также брюнет «выпал в осадок», когда узнал, что я никуда не стала поступать после окончания школы. И что планов у меня также нет.

Сейчас он напоминал моих родителей, какими они были у истоков «моей проблемы», как они сами это называли. А они умеют преуменьшать, да? Дело в том, что мама и папа свято верили, что меня надо спасать. Поэтому они денно и нощно прибегали к помощи специалистов: от врачей до психологов. Они пробовали действовать своими силами, а также силами бабушки и деда. Но увы. Странно, что они не сделали ставку на спиритические сеансы или прочих шарлатанок-ведьм. Я так и ждала, что со дня на день в наш дом вкатится какая-нибудь древняя старушка с бешено бегающими в глазницах темными зрачками и серыми нечесаными патлами. Под мышкой она будет держать доску Луиджи*, в руке – шар для предсказаний. И, конечно, она увидит надо мной страшенную порчу, сглаз, демона, который вселился в меня. А спасет меня от напасти какой-нибудь рецептик чая за пару десятков тысяч хрустящих купюр.

В общем, как видите, мой юмор остался со мной. И суета родных также была бы смешной, если бы не была настолько печальной. Просто в своём желании спасти меня мама заходила слишком далеко. Меня не надо было спасать, ведь со мной все хорошо. Я жива. Ведь я жива…

И я не социально опасна (уже).

Я не социально нестабильна (теперь).

Я не склонна к депрессии или суициду (и не была… наверное).

Я справилась со всем этим сама.

Скорее я социально безразлична. Мне не интересно жить. Вообще. А зачем мне планы на жизнь, которая меня не интересует? Это то и заставило фотографа напротив меня смотреть ошалелыми глазами.

– Что, вообще никаких вариантов? – Настаивал парень. – А как же твои подростковые амбиции? Стремление кем-то стать. Мечты, желания и прочее…

Как объяснить парню, что все мои мечты исчезли с лица земли вместе с Инфинити? Наверное, никак.

– Мм… Ну мне всего восемнадцать. Думаю, у меня еще есть время на эти «искания». – Я изобразила в воздухе кавычки и попыталась сделать так, чтобы мой голос звучал бодрее, чем я себя ощущала.

– А когда у тебя День рождения?

Я помедлила. Эта дата, которую я мечтала забыть, но вынуждена вспоминать каждый день.

– 22 августа. – Сказала я на выдохе, как будто цифра обжигала мне горло. Как я могу нормально общаться с людьми, если я не в состоянии произносить некоторые слова без боли в сердце и легких, или отвечать на обыденные вопросы?

– Ох, ну это совсем скоро. – Воодушевился англичанин. – То есть тебе исполнится девятнадцать. По-моему, ты обязана решить до этого времени кем хочешь стать. И пойти в университет, конечно.

– То есть восемнадцать лет для определения жизненного пути мне не хватило, а тут я все решу и расставлю по местам за полтора месяца? – Я скептически изогнула бровь.

– Ну, эти восемнадцать лет у тебя не было меня. – Выдал парень с сексуальной улыбкой. И черт возьми, она действительно была сексуальной, с большой буквы «С»!

– Ох, конечно. Это многое меняет. – Пробормотала я, скрывая смущение за скептическим тоном и закатыванием глаз.

– Ну, вдвоем легче, чем одной. Скажи, например, что тебе нравится больше всего?

Я честно задумалась над его вопросом. Повертела в руках полу-пустой стаканчик от кофе. Оно было так себе, если честно. Если в этом месте лучшие бургеры, то кофе – среднее. Нет в мире идеала.

– Не знаю. Я люблю кофе. Может, открыть собственную кофейню? Или отобрать у Бена его работу? – Кисло усмехнулась я и помахала в воздухе стаканчиком с остатками кофе, который подал мне эту гениальную мысль. – О, или стать баскетболисткой?

Выпив еле теплое кофе одним глотком, я закинула стаканчик в урну, стоявшую рядом с лавочкой и… Промахнулась. Мы с Арчи переглянулись и синхронно засмеялись.

– Хм… Нет, пожалуй, баскетбол – не мое. – Вынесла я вердикт своим попыткам «найти себя», глядя на стаканчик, уныло лежащий рядом с мусорным ведром.

Я хотела встать, чтобы доделать начатое и выкинуть коричневый бумажный стаканчик в урну, но Арчи опередил меня. Он вскочил на ноги и подойдя к стаканчику, наклонился, чтобы поднять его. В этот момент я честно пыталась не смотреть на то, как его ягодицы обтягивает джинсовая ткань с большими карманами. Черт, они идеальной формы! И я не про карманы…

Когда парень выбросил мой «баскетбольный мяч», я быстро отвернулась, чтобы не быть пойманной с поличным. Он поднял руки вверх и подтянулся, разминая мышцы. Его футболка чуть задралась, оголяя кусок «треугольника» внизу его живота. Нет, это перебор. Он что, издевается? Заметив, что Хант смотрит на меня, а на его губах играет секси-усмешка, я придала своему лицу нейтральное выражение. Затем проморгалась и стала тереть глаз, как будто туда что-то попало.

– Ну, зато ты попыталась. – Произнес он, снова подходя ко мне. – В жизни надо пробовать многое, иначе как ты поймешь, что действительно твое?

Кажется, что все это время я тонула. В глубокой и темной воде. Она будто заполняла мои легкие, раздираемые от напряжения. Я глотала ее, в надежде на глоток воздуха. Мои руки загребали холодные водные потоки, беспорядочно, хаотично. Тело делало безнадежные попытки выбрать наверх, туда, где угадывается свет, туда, где жизнь. Но я все больше опускалась на самое дно. Дно из мыслей и кошмаров. И как невероятно глупо и странно, что в данную секунду я ощущаю, будто мне подарили глоток свежего воздуха.

*Николас Спаркс – знаменитый американский писатель. Из под его пера вышло множество романов-бестселлеров. Основные темы, что поднимаются в работах: любовь, трагедия, судьба, религия. Многие романы экранизировали.

*Джоджо Мойес – английская писательница, а также журналистка.

*Планктон и Мистер Юджин Крабс – герои мультфильма «Губка Боб Квадратные Штаны». Крабс владеет закусочной «Красти Крабс» с лучшими бургерами, секрет приготовления которых и пытается выведать его бывший лучший друг, а ныне враг – Планктон.

*Доска Уиджи – доска для спиритических сеансов. Также носит названия «Уиджа», «Доска дьявола», «Говорящая доска». При вызове душ умерших людей позволяет читать их ответы помощью указателя, который ведет руки участников сеанса по буквам алфавита и цифрам.

Глава 6. Первые шаги

18 июня 2018 год

Вивея

– Папа, стой!

Я едва ли не кувырком слетела с главной лестнице из белого мрамора, ведущей в холл. Мой отец застыл у входной двери, с удивлением, изумлением и даже долей опаски взирая на свою дочь.

Я была только что со сна, не успев ни умыть лицо, ни расчесать воронье гнездо на голове.

– У тебя в комнате снова завелся Бугимэн*? – Поинтересовался отец, когда я все-таки добежала до него, держа одну руку за спиной.

– Не-ет, ты тогда здорово напугал его и он больше не суется. – Поддержала я отца и заметила, как в его усталых глазах будто что-то загорается. Теплота. Радость.

Бугимен жил под моей кроватью, когда мне было то ли пять, то ли шесть лет. Я насмотрелась страшилок и была свято уверена, что он сожрет меня, стоит мне закрыть глаза. Тогда я часто бегала спать к родителям. В одну из ночей мою фантазию подкрепил шум за окном: была ненастная погода. Так что я едва не посидела в дошкольном возрасте. Когда я дошла до спальни родителей, с Мишкой-Мишкой (моя любимая плюшевая игрушка) наперевес, меня колотило как в припадке.

Тогда отец, недолго думая, взял дедушкино охотничье ружье, зарядил его и зашел в комнату. Раздался выстрел. Кроме шуток, он реально выстрелил! А затем он вышел, погладил меня по голове и сказал, что больше меня никто не будет доставать. И я поверила.

Сейчас, вспомнив этот момент, когда этот мужчина в синем костюме и с седыми прядями в густых, чуть кудрявых волосах, я снова осознала, какой у меня замечательный отец. Супергерой, не иначе.

– Вивея, Джо, что у вас за семейное собрание с утра пораньше? Оу, это что, цветок? – Мама пришла разведать, что за шум мы затеяли. И конечно она была очень корректна!

– Ма-ам, ну ты умеешь портить сюрпризы! – Я достала из-за спины ярко-алую розу, точнее аккуратно обрезанный едва-едва распустившийся бутон, и вставила его в петлицу пиджака отца.

Старый и красивый символ праздника, которая стал символом любви детей к их отцам. Я всегда прикалывала папе розу сама. Но судя по его лицу, в этот раз он совсем не ожидал, что я вернусь к традиции.

– С Днем отца, папа. – Я крепко обняла папу за шею и звонко чмокнула в гладковыбритую щеку.

Рука отца сначала дотронулась до места, куда я его поцеловал, а затем опустилась вниз, к бутону. Он дотронулся до него и, чуть подняв, наклонился сам, чтобы вдохнуть аромат. Это выглядело, будто он не верил в происходящее и отчаянно нуждался в осязаемых доказательствах.

– Спасибо. – Проговорил он, выглядя при этом совершенно растерянным и сбитым с толку.

Наверное, хорошо, что мы с Арчи загулялись допоздна и я не успела зайти в пекарню. Если один цветок довел моего папу до такого состояния, что бы сделала свежая выпечка?

Тут папа сделал какой-то порывистый шаг вперед и обнял меня, прижимая к груди. Я услышала, что сердце моего старичка колотится быстрее, чем рекомендуют кардиологи. Я нежно обняла отца в ответ, с наслаждением вдыхая знакомый запах.

– Спасибо, милая моя. – Снова повторил он, причем мне показалось, что голос его начинается срываться.

Когда он отстранился, то еще раз посмотрел на меня и провел рукой по здоровой части лица.

– Мне пора.

Я кивнула, и переступила с ноги на ногу:

– Ты сегодня будешь в офисе? Я могу зайти к тебе в обеденное время?

Раньше я часто приходило к папе на ланч, потому что времени на отдых у него было мало. Мы брали сэндвичи и ели их в парке, или на пляже. Идея принести папе десерт и возобновить традицию родилась спонтанно, и я сама удивилась своей смелости. Прийти в это огромное здание, кишащее людьми, где абсолютно каждый будет меня знать? Пахнет социальным самоубийством.

Папа кинул быстрый взгляд мне за спину, где, предположительно, прибывала мама. Она подозрительно сохраняла молчание, взирая на эту сцену.

– Конечно. Я освобожу больше времени. Я бы совсем не пошел, но сегодня не могу. Давай в час? Ты сама придешь, или прислать за собой Бруно?

Бруно – наш семейный водитель. На предложение папы я энергично замотала головой в отрицании:

– Я дойду сама. – Сесть в машину? Увольте. В конце концов, не все и сразу, верно?

Папа еще раз поцеловал меня и лишь затем ушел, прикрывая за собой белоснежную входную дверь, размеры которой наверняка позволяли нам пригласить в гости великана.

– Тебе не кажется, что он слишком удивился? – Спросила я маму нарочито бодрым тоном, оборачиваясь. И застыла.

У мамы по щекам бежали слезы, которые она быстро смахнула, заметив, что я смотрю на нее. Она будто резко пришла в себя, выходя из транса от увиденного. Сейчас во мне боролись два чувства. Во-первых, печали и стыда за то, что обыденный жест от меня вызывает у родных людей столько эмоций. Во-вторых, легкий укол раздражения. Не буду кривить душой, я не хотела, чтобы со мной носились, как с хрустальной вазой. Или впадали в бешеный экстаз, подобно тому, как чрезмерно эмоциональные родители начинают пищать, если их ребенок научился пускать пузыри из слюны или тем более сделать первый шаг. Судя по лицу мамы, ребенок Вивея (24 годика), только что не то что впервые пошел, а бодро потопал прямо по воде.

– Ну мам, что такое? Не надо расстраиваться. – Я приблизилась к ней и она, распахнув руки, со всхлипом, приняла меня в свои объятия. Ох, очень много объятий на сегодня.

– Я не расстраиваюсь, Вея. Я… Ты впервые поздравила… С праздником…

Вот, что я говорила? Мои первые шаги! Сегодня Вивея впервые… Что?!

– Погоди. – Я чуть отстранилась, чтобы заглянуть в мамины глаза и замечая, что рост у нас совершенно одинаковый. – Ты о чем? Ведь были же…

Я стала лихорадочно перебирать в уме праздники: День благодарения, День матери, Дни рождения родителей, бабушки и деда, Рождество, Новый год… И я поняла, что ни одна важная дата в этом году не осталась в моей памяти. Никакого события. Подарки? А они были? Вроде были. Я помню какие-то свертки в яркой упаковке, которые яркими пятнами вспыхивали в период моей абсолютной и всепоглощающей прострации. Может, я недооценивала размер катастрофы?

– Прости… – Проговорила я, не зная, что еще можно сказать.

Мама прижала обе ладони, с тонкими изящными пальцами и блестящими кольцами на них, к моим вискам. В них уже стала пульсировать боль, поэтому ее прикосновения стали для меня как приятно лекарство, заставляя прикрыть глаза.

– Тебе не за что извиняться, Вея. Я люблю тебя. Папа любит тебя. Мы просто очень хотим, чтобы у тебя все было хорошо.

Я на силу растянула губы в улыбке. Неожиданно накатившая тоска велела мне скорее бежать в комнату и запереться. Но счастье и надежда в глазах мамы пригвоздили меня к полу, как кандалы. Я не одна в этом мире, и я ответственна не только за себя, но и за них. За родителей. Слишком долго я была эгоисткой.

– Мне надо переодеться, а потом мы могли бы позавтракать? – Предложила я.

Не знаю, что со мной сделают эти резкие переходы в «мир живых», но кто не рискует…

* * *

– Здравствуйте, Вы к кому? – Остановил меня женский голос из-за стойки-ресепшн цвета металлик.

– Джонас Прей. – Ответила я в сотый раз за этот день. Кабинет отца находился на двадцатом этаже, и слишком много людей на пути пытались выяснить мои мотивы прибытия сюда. Ну, до того момента, пока они не вглядывались в мое лицо и не понимали, кто перед ними. Эта девушка, миниатюрная шатенка, тоже оторвалась от своего компьютера не сразу.

– А у вас записано? – Взгляд густо-накрашенных глаз снова метнулся в экран монитора, наверняка выискивая там меня. Хоть бы имя спросила для проформы.

– Я по блату. – Хмыкнула я, берясь за круглую дверную ручку, и на автомате поправляя девушку: – И не «записано», а «назначено».

Этот страж в юбке сразу вскочила со своего места, намериваясь, наверное, грудью защищать дверь босса.

– Стойте, вам нельзя! Мистер Прей ждет…

– Мелани, оставь.

Знакомый голос не дал этой Мелани и дальше брызгать слюной. Я обернулась и увидела Коула. Как всегда рыжий и обаятельный. Если честно, раньше я считала, что парням с рыжими волосами не идут деловые костюмы, но Коул стер это предубеждение из моей головы.

На парне темно-серый пиджак и бледно-розовая рубашка. Волосы уложены наверх и открывают лоб. Красота. Только вот после сцены у меня дома я не уверена, что готова дать ему «пять» при встрече.

– Коул… – Мелани вместо приветствия выдохнула имя парня и очаровательно улыбнулась. Наверное, внешний вид рыжего не только на меня произвел впечатление.

Он кивнул, даже не поворачиваясь в ее сторону. Взгляд светло-карих глаз был прикован ко мне, как будто лицезрел, как у меня в середине лба рог вырастает.

Если честно, в первую секунду я даже растерялась. В связи с этим мой рот было открылся, чтобы задать совершенно потрясающий и невероятно вежливый вопрос, что-то в стиле «Оу, Коул, какой приятный сюрприз! А что ты здесь делаешь?». Но мозг вовремя включился, и не дал задать парню, который работает в этой компании уже год, такой интересный вопрос.

– Привет, Коул. Ты ее знаешь? – Поинтересовалась секретарша, как будто меня не было рядом. Девчонка явно не местная и не в курсе ситуации. Это довольно необычно для работников папы, но лишь мне на руку.

– Да, и очень неплохо. – С усмешкой и как-то двояко заявил рыжий, все еще не сводя с меня глаз. Может все-таки проверить лоб на наличие отростков?

К слову о секретаршах, моя милая Эшли имела обыкновение называть подобных девиц, у которых грудь была более выражена, чем интеллект, секретутками. Вспомнив эту теорию, я бросила взгляд в сторону девушки. Оу, и правда, синяя рубашка была застегнута на меньшее количество пуговиц, чем положено в приличном обществе.

– Привет. – Голос Коула, явно обращенный ко мне. Снова привлек внимание.

– Привет? – Я вскинула одну бровь вверх. – И всего-то? А как же попурри из: «Мой доктор прописал мне витамин U» и «Ты квитанция штрафа? Ведь ты «прекрасна»*. – Использовала я его обычные формы приветствия. – Или твой томик «Как склеить девушку за три слова» исчерпал себя?

Кроме шуток, рыжий использовал на меня весь запас устойчивых выражений. Не думаю, что он всерьез надеялся этим закадрить меня, просто насмешить. И в последнее время ему это удавалось.

Коул улыбнулся и спрятал лицо в ладонях, делая вид, что сгорает от стыда, а затем раздвинул указательный и средний пальцы левой руки, из щели показался светло-карий глаз:

– Ну зачем ты так? При людях! – Затем он все же приблизился ко мне. Напряжение между нами, укол которого я ощутила увидев его впервые, явно спало. – Но раз ты настаиваешь, то в этой книге я еще даже не на середине страниц… И к слову, Ви, ты сегодня такая сладкая, что могла бы разорить Hershey's*.

Секунда тишины… И хохот, разнесшийся по холлу.

– Ох, это было слишком… – Выдохнула я, убирая с уголка глаза выступившую от смеха слезу.

– Слишком сладко? – Подмигнув мне, поинтересовался Коул.

– Слащаво. – Поправила его я.

Фырканье справа напомнило нам, что мы не одни. Я бросила взгляд на Мелани, которая снова вернулась за стойку и делала вид, что смотрит в экран монитора. При этом ее зрачки совершенно не двигались.

– Ты что-то хотела сказать? – Вежливо поинтересовалась я.

Девушка подняла на меня длинные, явно искусственные ресницы:

– Тебе? Совсем нет. Разве что: может ты наконец уйдешь отсюда и освободишь пространство? Здесь люди работают, вообще-то.

Я стала оборачиваться по сторонам:

– Люди? Не вижу здесь кого-то, помимо меня и Коула. Или ты про себя? Извини, я не сразу поняла, что эволюция прошла для тебя не напрасно. – Хмыкнула я.

Что сказать? Для подобных девчонок, которые кривят губы в присутствии потенциальных конкуренток и начинают капать ядом на клавиатуру, как она сейчас, у меня всегда была политика нулевой терпимости.

– Молчала бы. – Бросила сквозь зубы девушка и повернулась к парню. – Коул, где ты вообще ее выкопал? Хотя «выкопал» – удачное слово. Она выглядит, как зомби из «Обители зла»*, восставшая из могилы. Того и гляди, набросится.

Девушка демонстративно поежилась, как будто от страха за свои кишки.

– Мелани, ты… – Начал было Коул, но я перебила его.

– Пф… Детка, тебе-то чего бояться? Зомби питаются мозгами, а тебя ими явно природа обделила. Так что ты для меня не представляешь ни гастрономический, ни иной интерес. И еще кое-что, обращайся лично ко мне, когда пытаешься меня оскорбить, это как минимум выглядит более достойно. Хотя с кем я говорю о достоинстве… На случай, если не знаешь, что это такое – сделай запрос в Гугл. Уж это ты умеешь? Или развлекаешься только тем, что раскладываешь пасьянс «Паук»* до конца рабочего дня?

– Да пошла ты, мерзкая дрянь… – Прошипела шатенка.

– О-ох, как грубо. Ты чуть было не обидела меня, серьезно. Может, попробуешь еще раз? Третья попытка должна быть лучше. – Поддержала я потуги девушки задеть меня, добавив в тон как можно больше сарказма.

Тут «секретутка» начала молча открывать и закрывать напомаженный рот, напоминая эти рыбу, выброшенную на берег. Весь ее вид кричал о том, что она пытается придумать достойный ответ. Но напавший на бедолагу ступор не позволял дельным мыслям забрести в пустую голову, что опять же подтверждало мою теорию о мозгах. Точнее, о их отсутствии. Тут я, благовоспитанная дочь благородных родителей, уже собиралась было прийти ей на помощь (Мама учила, что убогим и обделенным надо помогать!), и подкинуть ей парочку ярких идей, как Коул, видимо, устав от словесной баталии двух самок, взял слово:

– Мелани, познакомься. Это Вивея Прей. – Ого, как вовремя он выступил! – Она дочь твоего работодателя, мистера Прей.

Какой-то писк справа от меня, похожий на среднее между «ой», «ой-с» и «э-у», сообщил, что информацию секретарша получила. После этого «всплеска эмоций» холл накрыла оглушительная тишина. Я посмотрела на секретаршу, она выглядела более чем ошалелой. Наверное, если внимательно всматриваться в ее глаза, можно заметить, как она медленно собирает вещи и пишет заявление на увольнение по собственному.

– Ого, как на людей действует моя фамилия. – Фыркнула я. – В следующий раз буду озвучивать ее вместо приветствия. Может, тогда и манеры у многих появятся?

Коул посмотрел на меня с упреком, от чего захотелось прикусить себе язык. Но я этого, конечно же, не сделала. Наоборот, вздернула подбородок, ответив на его взгляд вызовом. Вообще-то, это не я начала первая, и нечего меня пристыжать!

– Что? – Более злобно, чем рассчитывала, поинтересовалась я.

Ответа на вопрос не последовало, дверь за моей спиной щелкнула и распахнулась. Оттуда собирался выйти мой отец, на ходу что-то набирая в телефоне. Подняв взгляд от экрана смартфона, он удивленно застыл, обводя взглядом нашу компанию. Огорченный Коул, я, которая метала молнии во все, что рисковало двинуться и секретарша-Мелани, находящаяся в полной прострации и уставившаяся перед собой невидящим взором.

– Привет, ребята. – Начал отец, а затем с улыбкой посмотрел на меня. – Я как раз собирался тебе звонить, думал, ты потерялась.

– Нет, я давно пришла. Просто меня немного задержала Мелани. – Сказала я так громко, чтобы девушка меня услышала. Она услышала и, судя по бледности лица, которую не могли спасти даже румяна, нанесенные чуть выше, чем следовало, девушка перестала дышать.

– Да?.. – Заинтересованно спросил отец, все еще переводя взгляд с одного из участников трио на другого, пытаясь уловить и связать воедино суть общего напряжения.

– О да. – Широко улыбнулась я. Кажется, Мелани уже позеленела. – Очень интересная девушка у тебя работает. Знает много фильмов ужасов. Я не заметила, как заговорилась с ней.

Папа улыбнулся, то ли принимая все за чистую монету, то ли просто радуясь, что я вылезала из скорлупы и общалась хоть с кем-то.

– Отлично. Тогда сразу и пойдем? Ты захватила ланч или зайдем по пути?

– Все свое нашу с собой. – Ответила я и подняла шуршащий пакет, заполненный сэндвичами, выпечкой и соком, как вещественное доказательство. Даже потрясла им для пущей убедительности.

Папа кивнул и посмотрел на еле-живую Мелани:

– Я отлучусь часа на два минимум, все дела оставляй на понедельник, очень срочные на вечер. Меня ни с кем не соединяй.

Девушка слабо кивнула, принимая информацию. Правда смотрела она на меня. Я вскинула брови, молча вопрошая: «Что надо?», она отрицательно закачала головой. Папа же не обращ внимания на молчаливый диалог, уже обращаясь к Коул:

– Ты что-то хотел?

– Я по поводу Адамса, но это подождет. Вы на обед?

Папа кивнул и посмотрел на меня с такой гордостью, будто мы обедали как минимум с президентом, который прибыл лично ради меня. Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза, и даже смогла выдавить из себя вежливую улыбочку.

– Пойдешь с нами? – Неожиданно поинтересовался у Коула папа.

Это было так неожиданно, что мы с Коулом глянули друг на друга. С моего лица так и не сошла улыбка, правда она явно дрогнула от напряжения. Коул лишь усмехнулся:

– Думаю, это не удачная идея. Не хочу быть лишним.

Папа похлопал его по плечу, притягивая к себе, как сына:

– Да что ты такое говоришь? Ты нам уже почти родной.

Что-о-о? Может, папочка действительно отчаялся ждать моего возвращения из эмоциональной комы, и решил завести себе наследничка? Только вот я рыжего в качестве брата совсем не воспринимала.

Я расширила глаза, делая из них два значка «о», показывая Коулу, что намерена провести этот обед тет-а-тет с папой. Парень понял намек.

– Мне очень приятно это, но лучше в другой раз. Не хочу мешать семейной трапезе. – Он иногда такой вежливый, аж зубы сводит!

– Да что ты заладил, «мешать-мешать». Мы будем только рады компании, правда, Ви?

Я поспешно вернула лицу выражение благодушие, на смену того, что я послала Арчи: «согласишься – убью».

– Мм… Ну я брала еды только на двоих. – Задумчиво протянула я.

Взгляд троих метнулся к пакету в моих руках. Его объем явно намекал на то, что мы можем прокормить небольшое семейство. С учетом того, что аппетит ко мне в полной мере еще не вернулся, и я ела ну о-очень мало. Единственной объемной трапезой была, наверное, остановка в бургерной с Арчи. К слову, парня я вспоминала наверное раз сороковой за день. Надеюсь, он не икает.

– У вас что, какие-то проблемы? – Непонимающе поинтересовался отец.

– Нет! – Хором ответили мы с Коулом.

– Нет. – Продолжила я, и, взглянув на удрученного папашку добавила: – Конечно, пусть Арчи идет с нами.

В конце концов, мы так давно не общались с папой тет-а-тет, может он боится этого? Мысль была неприятная, но вполне логичная.

– Арчи? – Удивленно переспросил папа, а Коул ощутимо помрачнел.

– Эм… Я сказала так? Коул, я имею в виду. Коул, пошли!

Чтобы избежать дальнейшего унижения, я схватила Коула за рукав пиджака и потащила за собой, остановившись лишь на секунду, когда он молча отобрал у меня пакет с едой.

В целом, ланч обошелся без эксцессов, не считая пары неловких моментов. Мы сели за стол с двумя лавочками, такие были разбросаны по всему центральному парку. Недалеко от нас на открытой местности подростки играли в фрисби. Чуть дальше мужчина кидал своему маленькому сыну бейсбольный мяч, а тот пытался поймать его в перчатку, больше чем его голова.