Текст книги "Вивея (СИ)"
Автор книги: Оксана Пузыренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)
Глава 17. Двое в лодке, не считая звезд
– Та-дам! – Я широким жестом руки провела по открывшемуся перед нами виду. – Это «Скалистая бухта». Может, стоит сходить сюда и днем. Море здесь ярко-бирюзовое, а галька бело-розовая, думаю, тебе понравится… Но мы с подругами бывали тут только ночью, когда последняя живая душа исчезала с пляжа.
– А не живая? – Поинтересовался Хант, заслужив толчок в бок. – А что, может, души пиратов, которые ищут закопанный клад?..
– Хватит пугать меня призраками, серьезно!
– Ну, ты так мило втягиваешь голову в плечи…
– Ничего я не втягиваю!
Я искоса глянула на точеный профиль парня. Тот внимательно всматривался в окружающий вид одного из самых пустынных пляжей острова. Над участком побережья нависали скалы, покрытые всевозможной зеленью и ветвистыми изумрудными деревьями. Камелия назвала их «великанами с лысой макушкой», потому что сверху любая растительность на скалах и правда отсутствовала.
На дальнем от нас концу берега можно было заметить черные продолговатые лодки. Здесь все осталось таким, как я помнила.
– Здесь действительно очень красиво. Почему люди сюда не ходят? Это из-за духа пирата, да? – Поинтересовался Хант, когда мы спустились на узкую полоску пляжа.
– Ох, иди ты… Не знаю, но днем здесь можно встретить людей, а вот ночью – гораздо реже.
– Странно, ведь ваш сезон дождей закончился. – Заметил Арчи. – Я думал, ночная жизнь забьет ключом.
– Так и есть, но молодежь предпочитает дикие пляжи, которые поближе к цивилизации. И к магазинам с выпивкой. И на машине добраться проще… В общем, причин масса. О, кстати, закончился сезон «теплых» дождей, нам еще предстоят «холодные» ночные ливни. – Просветила я парня. – В октябре.
– Окей, попрошу у мамы прислать мой плащ-дождевик, зонт и резиновые сапоги.
Я фыркнула, живо представляя Ханта во всем снаряжении, причем плащ я ему от широты душевной пририсовала ярко-желтого цвета:
– Это типичный набор англичанина?
– Ага, и котелок из фетра. Но вообще, ваши дожди гораздо приятнее наших. – Арчи поднял лицо к небу, как будто ожидая, что с чистого звездного пространство на него упадут большие капли.
– Такую погоду Эмили называла «порой романтиков». – Не выдержав, поведала я. – Она любила поиздеваться надо мной, включив какую-нибудь невероятно трогательную мелодию или саундтрек из мелодрамы, когда идет дождь. Пару раз она даже кидалась на колени в романтическом припадке. В последний раз не повезло Ками, Эмили забралась к ней под зонт и стала говорить о вечной любви.
– И почему ты считаешь это издевательством? – Поинтересовался Хант, улыбаясь.
– Потому что я всегда на дух не переносила стереотипные сцены из фильмов, когда главные герои выясняют отношения под проливным дождем и с эпичной музыкой на фоне. Конечно же они без зонтов, с одежды ручьями течет вода, они то ли плачут, то ли целуются… И ни один, слышишь? Ни один из главных героев не умер от переохлаждения или хотя бы не слёг с ангиной. Серьезно, вспомни хотя бы ливень в «Дневнике памяти». – Я посмотрела на брюнета, на его красивом лице проявилось крайнее недоумение.
– Какие дневники?
– Ох, ладно… «Завтрак у Тиффани»?
– Что-то знакомое, но тоже мимо. – С сожалеющей улыбкой ответил парень.
Я наморщила лоб, пытаясь придумать пример, а затем просияла, не забыв стукнуть себя по лбу от радости, что в мою светлую головушку ворвались комиксы:
– «Человек-паук»! – Воскликнул я.
Пара секунд потребовалась парню, чтобы нахмуриться и вытащить из своих воспоминаний момент поцелуя супергероя и его возлюбленной, отчленив его из множества драк:
– А, это когда он еще вниз головой висел?
– Бинго! Так что добавь к дождю еще неудобное положение тела в пространстве. Ему кровь явно к голове прилила. А это не только простуда, но и внутричерепное давление…
Я была готова еще долго перечислять, до чего современных героев доведет «мокрая романтика», но Хант прервал мое бормотание, звучавшее как что-то среднее между «не верю» Станиславского и «вот же кино пошло: ни стыда, ни совести, ни мозгов» в старческом стиле. Он резко притянув меня за руку к себе в объятия. Я удивленно подняла к нему лицо:
– Что?
Парень улыбался:
– Тебе говорили, что ты очень романтичная? А уж какая добрая…
– Отстань. – Бросила я, пытаясь вырваться из его рук. Будет он мне еще насмехаться!
Но Хант не желал «отставать», он желал целовать меня. Его губы стали покрывать каждый участок моего лица короткими и мягкими поцелуями. Я, конечно, упиралась какое-то время из принципа (Честное слово, секунд десять упиралась! Ладно, раскусили, секунд пять…), но затем сдалась. Хант, заметив это, мигом нашел мои губы, заставляя едва ли не стонать от движений языка, скользнувшего в мой рот.
Через какое-то время, когда нам обоим понадобился кислород, парень отстранился от меня и уткнулся лбом в мой лоб:
– Очень жаль, что мы пропустили сезон ваших романтичных дождей. Может, ты бы изменила мнение на счет кинематографа.
В горле у меня пересохло. Не от желания поцелуев под дождем. Причина была в ином. Я уже успела отметить, как Арчи, при упоминании второго запала ливней осенью, не сказал, что его здесь не будет. Но могла ли я верить в свое счастье? Собрав волю в кулак, я попыталась как можно безразличнее ответить, однако голос был предательски высоким:
– Ну, летом у тебя еще будет парочка шансов. И опять же, целый сезон возможностей осенью.
Повисло молчание. Отчего-то сильно хотелось зажмуриться, но я упорно держала глаза открытыми и выражение лица бесстрастным.
– Вея, ты не хочешь, чтобы я уезжал?
О. Мой. Бог.
Я посмотрела на Ханта, который не сводил своих глаз с меня все это время. Он был серьезен и спокоен, в отличие от меня. Как он может быть таким спокойным? И что я должна ответить? «Оставайся со мною на веки, будем жить как и все «человеки»?» Смешно.
– А сам как считаешь? – Совершенно растерявшись, едва ли не огрызнулась я.
Хант с неповторимой мальчишеской усмешкой чуть отстранился и склонил голову на бок. Был бы он настоящим котом, черным и с рыжими глазами, такое выражение на наглой морде точно бы предназначалось маленькому мышонку и обозначало: «Тебя сразу съесть или еще поиграем?».
– Я считаю, что ты влюбилась. – Бам! И лапа кота наступила мышке на хвост. И да, сердце мое заколотилось точно как у загнанного в угол мышонка.
Рассчитывая, что ночь скроет, каким жаром обдало мои щеки и шею, я скрестила на груди руки и с вызовом уставилась на парня:
– Да что ты? – Фыркнула я и одарила парня оценивающим взглядом. – Это в тебя что ли?
Хант, приподняв темные брови, удивленно окинул пляж вокруг нас:
– А что, ты здесь еще кого-то видишь?
– Нет, только одного самоуверенного англичанина перед собой.
– Ну тогда ты можешь просто признаться.
– Признаться в чувствах к тебе было бы равносильно официальному заявлению о своем сумасшествии. Но, поверь, я вменяема, у меня даже справка есть. И с чего ты вообще сделал такие выводы? – Продолжила упираться я, не желая прерывать разговор. Ведь это бы означало ответить «да» или «нет», а я не могла позволить себе такую роскошь.
– Дай ка подумать… – Изрек брюнет, хотя по выражению лица было ясно, что раздумывать над ответом ему как раз и не надо. – Хм. Может, потому, что мысль о моем отъезде всегда делает тебя невероятно грустной?
– Я не…
– Я не закончил, Вея. Ты могла бы просто поговорить со мной. Спросить то, что тебя волнует. Но ты слишком гордая для этого, верно? Лучше уж ты будешь мысленно делать какие-то выводы из обрывков моих фраз. – Хант грустно усмехнулся. – А еще, ты стала мне доверять. И ты не представляешь, какое это фантастическое чувство. То, что ты раскрываешься передо мной, делишься своими мыслями, делает меня действительно счастливым. Или, может, к любимому человеку идут в момент грусти, я не прав? Ты пришла ко мне. И я надеюсь, что ты всегда будешь приходить только ко мне, если тебя что-то расстроит. И еще… – Тут улыбка Ханта стала плутоватой: – Может я сделал этот вывод из того, что твой пульс зашкаливает, когда я делаю так.
Хант неспешно поднял руку и нежно дотронулся до моей щеки, затем медленно проведя пальцами по шее и обнаженному плечу. Затем его рука скользнула мне за шею, притянув к себе и заставляя чуть откинуть голову. Еще секунда и я почувствовала, как губы Арчи коснулись пульсирующей жилки на моей шее. Не успела я сделать судорожный вздох, как губы заменил горячий язык и скользнул по ней, заставляя меня закрыть глаза и вцепиться руками в рубашку парня. Я почувствовала, как грудь предательски стала вздыматься чаще, выдавая мигом отяжелевшее дыхание.
Парень отстранился, также неожиданно, как и начал атаку. Затем он беззастенчиво кинул взгляд сначала на мою шею, выдававшую тот самый учащенный пульс, а затем и в декольте сарафана, а мне под его взором показалось, что и сарафана на мне вовсе нет.
– Это обычная реакция организма на ласку. – С силой выдавила я из себя оправдания. – Химия.
– Химия, значит. – Хитро улыбнулся парень, чуть сощурившись. – Так ты у нас знаток науки о веществах?
– Увы, по этому предмету я едва ли вытягивала на проходной балл. – Без стыда солгала я.
Руки парня снова оказались на моей талии:
– Тогда я бы мог тебя поднатаскать. Буду твоим частным репетитором. Как ты на это смотришь? – Его тон снова стал игривым, не смотря на те все слова, что он говорил совсем недавно и которые все еще сидели в моей голове.
– Я подумаю, над твоим предложением. – Играя в чопорность ответила я.
– Думай, конечно, только недолго. А то скоро учебный сезон, ко мне может выстроиться очередь из учениц. – Заметил парень, с умным видом поправляя на носу невидимые очки.
– Окей. – С равнодушным видом бросила я. – Только пусть завещание сразу составят, ладно? Облегчат родственникам жизнь.
– Ах да! – Просиял парень. – Еще одна причина для выводов: ты меня просто потрясающе ревнуешь.
– Что?! Нет! – Возмутилась я.
– О-о, это бесспорное «да». Та девушка в кофейне? Я думал, ты добавишь ей в напиток цианид, вместо сиропа.
– С ума сошел? – Буркнула я, вспоминая девчонку, которая едва ли ни всю стойку бара протерла, пытаясь положить перед Арчи свою грудь. В какой-то момент хотелось подложить под ее сиськи тарелку, она же их явно позиционировала как блюдо. – Где я тебе у Бена яд найду? Максимум – отбеливатель. Еще была мысль плюнуть в чашку. Но она, правда, напросилась!
– А брюнетка в парке?
– Ты запомнил цвет ее волос? Предатель… – Сокрушенно произнесла я, заставляя парня рассмеяться.
– И еще…
– Ладно, хватит! – Я вскинула руки, протестуя против постыдного перечисления дамочек, которых я успела проклясть за это лето. – Я просто единственный ребенок в семье, не привыкла делиться. Все вопросы моего воспитания задай маме и папе.
Я и правда не знаю, была ли это ревность в последней инстанции? Просто у меня в голове не укладывалось, как вообще кто-то может при живой девушке вилять хвостом перед ее парнем? Впрочем, наверняка они просто не видели во мне серьезную угрозу. Эта мысль удручала и подарила мне немало бессонных часов. Раньше я не могла о себе такого сказать.
– У тебя все аргументы? – Спросила я и тут же прикусила язык, желая забрать вопрос обратно.
Губы Арчи расплылись в многообещающей улыбке:
– Раз уж ты спросила… – Парень наклонился к моему уху, как будто даже скалы на пляже не должны были услышать суть козыря, спрятанного в его рукаве: – Когда ты ночевала у меня дома, ты сама это сказала. Во сне.
Я ошарашенно отодвинулась:
– Не могло такого быть!
– Я не лгу. – И да, я чувствовала, что он не лгал.
– Тогда я протестую, это был всего лишь сон! В последнем сне я летала на единорогах в страну печенья, и что, скажешь, она существует? Нельзя обвинять человека за то, что выдает его беззащитное подсознание…
Арчи пожал плечами, наблюдая за моей растерянностью и тем, как быстро я выстреливаю бессвязные оправдания. Интересно, что я вообще ляпнула? Нет, не хочу знать!
– Я и не обвиняю. Но может подсознание как раз оказалось искреннее его хозяйки?
Арчи все еще улыбался, а я чувствовала себя… Не знаю. Мне хотелось сделать глубокий вдох и сказать, что «да, ты прав!», тысячу раз прав. Но та пресловутая гордость, о которой уже упоминал парень, изящной шпилькой от моих любимых туфель Valentino ненавязчиво наступила мне на горло. При всем хит-параде аргументов, высказанных Хантом, он и словом не обмолвился о том, что чувствует сам. Да, конечно, я не дура, и понимала, что отношение парня ко мне говорило громче любых слов. Но все же… К тому же, он так и не сказал о своих планах в отношении отъезда. А я не любила намеки, я уважала конкретику.
Собравшись с духом, я решилась задать волнующий меня вопрос, и… Звонкая трель стандартной мелодии телефона нарушила атмосферу, царящую на этом уединенном клочке острова. Какое-то время мы с Хантом все еще смотрели друг друга, как будто не понимая: откуда среди шума волн и перешептываний листвы деревьев возник этот посторонний и лишний звук? Затем Арчи очнулся и схватился за карман джинсов. Вытянув из них мигающий телефон, он напрягся, даже его на его лбу собрались морщины:
– Прости, я должен ответить. – Бросил парень и отошел от меня, на ходу кидая в трубку сухое: – Да.
Я проследила за ним взглядом. Парень отошел на расстояние достаточное, чтобы я не слышала о чем он говорит, но видела, что беседа ему доставляет крайне мало удовольствия.
Я же воспользовалась паузой, посланной будто свыше, чтобы перевести дух. Эти американские горки нашего общения сводили меня с ума. То это были подколы и игривые шутки, то они перерастали в шутки «за гранью» (За гранью одежды и белья, определенно.), то разговоры становились невероятно серьезными и пронзительными, как будто от сказанных нами вопросов и ответов зависели наши жизни. Это было тяжело.
Не выдержав соблазна, я подошла к мокрой полоске берега и, наклонившись, подождала очередную волну, обмакнув в нее кончики пальцев. Прохладная вода действовала так приятно и успокаивающе. Я сделала глубокий глоток солоноватого воздуха, наслаждаясь им.
Не заметив, как мысли подвели меня слишком близко к воде, я пропустила наплыв волны, и она игриво обдала носки моей обуви. Я вскрикнула от неожиданности и сделала пару быстрых шагов назад.
– Извини. Это по делам.
Я оглянулась через плечо, на незаметно подкравшегося парня. Может, мое воображение сделало «из мухи слона», а может его взгляд стал более напряженным, а движения, будто скованными. И вообще он старался на меня не смотреть.
– Ничего страшного. Пойдем к рыбацким лодкам? – Не дожидаясь ответа, я двинулась вперед, ведя парня за собой.
Добравшись до места, я, прищурившись, внимательно осматривала старые, пошарпанные судна. Кажется, некоторые уже основательно подгнили. Да уж, и как у нас хватало смелости выбраться в них на воду?
– Ищешь что-то конкретное? – Хант уже настраивал свой фотоаппарат.
– Вроде того… Нашла! – Взвизгнула я, стремглав кидаясь к большой лодке.
Когда-то она была голубой, но краска выцвела и основательно потрескалась, отойдя от деревянных бортов целыми кусками. Но это была она, наша лодка. Я забралась внутрь и подошла к носу лодки. Опустившись на корточки, я протянула руку и дотронулась до деревянной перекладины. Затем провела всей ладонью по ней, медленно, как будто это был живой зверек. И… Да. Мои пальцы нащупали вырезанные буквы. Я прищурилась, разобрать было сложно, но все же возможно: «Вивея, Эмили, Эшли 4евер». И чуть ниже, более свежая надпись добавляла еще одно имя: «Камила». На душе стало тепло и одновременно грустно, как будто внутри меня что-то щекотало, играя на невидимых струнах эмоций.
– Привет. – Тихо произнесла я, глядя на надписи.
Как давно я тут не была. Наверное, и не пришла бы, если бы не Хант. Хант, Хант, снова Хант… Нет, это не раздражало, это поражало. Он буквально проник в каждую клеточку моего мозга, тела, оккупировав мысли и уложив на лопатки во всех смыслах этого слова.
Вспышка фотоаппарата прочертила темноту ночи и заставила меня вздрогнуть. Я торопливо смахнула слезу, появившуюся буквально из неоткуда и обернулась. Вышеупомянутый парень, он же герой моих девичьих снов и грез, он же английский чертов Аполлон, он же безумный фотограф тоже стоял в лодке. Причем прямо над моим плечом, и как я не услышала? Взгляд его был направлен куда-то вперед, на проблеск между скалами, напоминающий ворота в открытое море. Сейчас прямо между ними сияла полная луна.
Арчи посмотрел вниз и увидел, что я наблюдаю за ним:
– Ну что, отдать швартовы? Или будут иные приказы, мой капитан?
– Увы, я не уверена, что эта лодка еще куда-то способна поплыть. – С грустью заметила я.
Арчи, заметив мое настроение, внимательно осмотрел дно лодки, даже пару раз с силой топнул ногой.
– Ну, кто не рискует?.. – Он бросил свой огромный походный рюкзак, который зачем-то набил «необходимыми нам» вещами, на борт. Скинул ботинки, подкатал джинсы и выпрыгнул из лодки. – Достань из рюкзака плед и сядь.
С этими словами он закинул старенькое весло внутрь.
– Может, тебе помочь? – Предложила я, поняв, что парень собирается делать. – Или хотя бы выйти?
Вместо ответа я получила взгляд, полный скепсиса и выражение лица в стиле: «Ты кого обидеть хочешь, женщина?». Не желая спорить с мужским эго, я послушалась его совета. Не смотря на ветхость суденышка, выйти хотя бы на пару метров и почувствовать, как море лижет его борта, хотелось неимоверно. У меня даже защекотало где-то в груди, от предвкушения.
Арчи подождал, пока я устроилась на дне лодки. Затем его руки уперлись в корму и он, прикладывая большую силу, толкнул наш мини-корабль. Тот неспешно скользнул по песку. Я с удовольствием заметила, как взбугрились мышцы англичанина, обтянутые белой тканью рубашки. Она сияла и выделялась в лунной ночи, как будто в свете ультрафиолетовых ламп. Еще пара толчков и лодка с тихим плеском скользнула на водную гладь. Будь проклято мое воображение, но мне показалось, что она благодарно заурчала. Не выдержав, я погладила ее борт: нежно и ласково, как домашнее животное.
Арчи тоже забрался внутрь и устроился рядом со мной, положив весло параллельно нам. Сейчас он позволил лодке свободно дрейфовать, выбирая курс, и она медленно и благодарно закачалась, неся нас вперед.
Я вытянула руку из лодки, чуть свесившись с нее и провела рукой по прохладной воде. Как же здорово. Я любила море во всех его проявлениях: в шторм, в штиль или когда она слегка волновалось, не зная, что приготовить для жителей острова.
Раньше, бегая вдоль побережья, желая забыть «кто я и что сделала», я представляла себя морем, но сразу говорила себе: «Нет». Разве достойна ты быть им, Вея? Бескрайним, сильным, непостоянным. Частью его, крупицей его стихии – возможно. Я тяжело дышала от бега, закрывала глаза и чувствовала, как моя кожа начинает пахнуть солью. И сердце быстро бьется в груди, так, как волны прибивает к берегу. А иногда, в самые страшные моменты, и вовсе норовит разбиться о скалы ребер. А потом, сидя на ближайшем камне и вглядываясь во вспыхивающий горизонт, я вспоминала грустную сказку о том, как Русалочка стала пеной морской, чтобы спасти любимого. Бред, верно? Но тогда я могла хотя бы мечтать, чтобы стать пеной, лишь бы повернуть все вспять.
Когда я обернулась, то привычно отметила, что Арчи уже расчехлил свой фотоаппарат. В его привычных движениях, когда длинные пальцы что-то настраивали, и выражении лица, когда он вглядывался в экран, было уже что-то такое родное, что по моему телу будто разлилось тепло.
Арчи бросил на меня взгляд и ехидно улыбнулся:
– Любуешься?
– Пытаюсь. Только какой-то парень весь вид на остров загородил. – Съязвила я, вызвав у Ханта смешок. – Знаешь, я бы хотела любить что-то также, как ты любишь фотографировать…
– Разве поздно найти себя? О чем я тебе все время говорю?
– Ну, если я не понимаю, как можно взять и полюбить дело всей душой?.. – Точнее, добавила я мысленно, я не осознаю, как можно посвятить себя чему-то искренне и беззаветно.
– А я не понимаю, зачем жить, если нет цели и любви к чему-то. – Пожал плечами Арчи.
– О, этот вопрос я задавала себе каждое утро… – Буркнула я.
– Как найти цель?
– Зачем жить.
Молчание, повисшее между нами, заставило меня осознать, что сорвалось с моего языка. Я чуть ли не с испугом оглянулась на парня, чтобы сразу столкнуться с его пристальным взглядом.
– Стоп, нет. Это не то, что ты подумал. Никаких мыслей о… В общем, неправильных мыслей у меня не было, просто… Ох. – Я потерла лоб, раздражаясь на себя и свою откровенность, которая рядом с Арчи била ключом. – Это сложно.
Брюнет отложил свой фотоаппарат, что уже говорила о многом. Например, о том, что словами «это сложно» я не отделаюсь.
– Думаю, мои зачатки интеллекта помогут мне разобраться. Но если будет уж очень сложно, то я остановлю тебя. – Пообещал Арчи.
Я вздохнула и снова перевела взгляд на пейзаж невиданной красоты. Сейчас мой взгляд цеплялся за все, что мог удержать: яркие скопления звезд, полоска, разделяющая море и небо, большие и маленькие скалы… Но на них не было написано правильного ответа, к сожалению.
– Я не помню, говорила ли тебе, но мне раньше снились кошмары. Каждую ночь. Иногда это была авария, иногда… – Я запнулась. – Похороны. Иногда даже журналисты, кричащие свои вопросы. В моих снах они кричали так громко, что я просыпалась со звоном в ушах.
Я замолчала, Хант тоже не стал никак комментировать мои слова. Лишь его рука нашла мою, упершуюся в дно лодки и наши пальцы переплелись. Его жест напомнил мне о том, благодаря кому я стала вновь любить жизнь.
– Дело даже не в кошмарах, а в том, что каждое утро, абсолютно каждый новый день начинался с мысли о том, зачем жить, если их нет? Я не думала о том, чтобы умереть наложить на себя руки, правда. Но вопрос «Зачем?» свербел в моем мозгу, как будто кто-то сверлил раскаленным гвоздем прямо сюда. – Я ткнула себя пальцем в висок. – А потом появился ты.
Мое дыхание опять сбилось. Отчего-то, перед глазами возникла картинка нашей первой встречи и Ханта, в мокрой футболке. Могла ли я подумать, что моя пробежка обернется этим?.. Я повернулась к Арчи, не из прошлого, а из реальности. Он внимательно ловил каждое мое слово, с напряжением следя за выражением моего лица. Я улыбнулась, желая, чтобы это напряжение ушло, а затем прислонилась к его плечу, прикрыв глаза.
– Но все же, я бы так хотела, чтобы все это было лишь сном. – Прошептала я с ноткой грусти. Наверное, это была моя главная мечта. Совсем неосуществимая.
– И я? Был бы сном. – Тихо спросил парень, отчего-то воспринимая меня по-своему.
Я повернулась к нему и посмотрела в лицо британца.
– Нет. Никогда. – Твердо сказала я и чуть сжала его ладонь. – Ты, Арчи Хант, помог мне ответить на тот самый вопрос «Зачем?». Ты даже представить не можешь, как многое ты для меня сделал.
Лоб парня пронзила морщина, он покачал головой:
– Ничего я не…
– Ох, не продолжай. – Поморщилась я и с улыбкой, желая скорее разрядить атмосферу, добавила: – Или ты так набиваешься на комплименты?
Хант лишь криво улыбнулся и посмотрел на наши руки, со сплетенными пальцами. Он задумчиво и нежно погладил контур моего нового талисмана, нарисованного на коже.
– Ладно, давай поговорим о чем-то еще? Например, о моей будущей профессии. – Я знала, что эта тема увлекает парня.
Вот и сейчас его улыбка, наконец, стала на пару ватт теплее:
– Знаешь, даже я, со своим потрясающим терпением, готов сдаться. Ты непробиваема.
Я надула губы, разыгрываю обиду:
– Серьезно? Ты умываешь руки? А как же мое большое и светлое будущее?
– Ну, как на счет такого? Просто ляг, расслабься…
– Очень интригующее начало…
– И представь свое будущее. Все, от начала до конца. Как ты выглядишь, кто тебя окружает, где ты живешь, чем любишь заниматься по утрам и вечерам. Ну и, конечно, кем ты работаешь.
Я с прищуром уставилась на парня:
– А вы точно психолог?..
– Думаю, с тобой я скоро освою все профессии. Ложись, давай.
– Под таким предлогом меня еще на лопатки никто не укладывал… – Пробормотала я.
Хант лишь усмехнулся и, вытащив сбоку весло ударил им меня по темечку… Шучу, конечно. Пока я устраивалась на расстеленном пледу, он решил чуть сбавить инициативу лодки. Я же, слушая, как весло бьется о воду, честно закрыла глаза и попыталась направить все резервы своей фантазии в это русло.
– У меня есть дом. – Заявила я через пару секунд тишины.
– Ну, это уже неплохое начало. – Услышала я голос парня, в котором отчетливо прослеживалась улыбка. – Может, ты просто будешь хорошей домохозяйкой?
Я нахмурила лоб. Домохозяйкой? Это можно сообразить… Вот, рядом с красивым домом, стоящим на ухоженной зеленой лужайке, появилась моя персона в переднике. Думаю, он белый и с парой рюшей. Почему нет? От меня наверняка пахло стираным бельем и свежеиспеченными булочками. Рецепт я взяла у Розиты, пожалуй, это булочки с корицей. Я счастливо улыбаюсь, когда к дому подъезжает автомобиль, из которого выходят муж, а с пассажирского кресла выскакивает мой ребенок. Это мальчик и, наверное, он забрал его со школы. Нет, с футбола, он спортсмен.
Тут мой муж поворачивается и…
– О господи! – Я резко вскакиваю, мои глаза широко распахнуты.
– Что случилось? Что с тобой? – Арчибальд тут же бросил весло обратно в лодку, обдав мои ноги брызгами, и мигом переместился с лавочки ко мне.
Я медленно покачала головой, не зная, как смотреть парню в глаза. А не смотреть просто не могла. Ну почему мое воображение нарисовало взрослого брюнета с непослушными волосами и карими глазами? Лишь потому, что именно он сейчас рядом или… Или прав был Хант: мое подсознание гораздо более смелое и искреннее, чем я.
– Хант, почему у тебя такие красивые глаза? – Чуть ли не простонала я, и в следующую секунду мои руки зачесались от желания заштопать рот крепкими нитками.
По лицу парня было понятно, что он не знает: расхохотаться ему или обеспокоится состоянием моей психики. В итоге он просто чуть покачал головой и нежно улыбнулся:
– И это мне говорит девушка с самыми необычными глазами в мире? – Брюнет протянул руку, чтобы убрать мне с лица пару прядей волос и так и замер, держа ее на щеке и чуть поглаживая.
А я все не могла оторвать от него взгляда. Как же много в последнее время я думала о его глазах. То считала, что они золото, то, что горячий шоколад. А сейчас я, кажется, поняла. Он – осенний лес.
В Санта-Луи нет осени, такой, какой ее описывают поэты. Я видела ее лишь в Норвегии. Коричневые, алые, золотые краски природы окрасили кроны деревьев. Яркие, восхитительные, насыщенные. В глазах Арчи – все и сразу. Тепло, холод, нежность, злость, боль, счастье, задумчивость… Они были настоящим отражением его многогранной души. А еще, глядя на него, мне хотелось упасть в его объятия, как в гору опавших листьев. Быть окруженной его запахом и теплом. Очарованной его спокойствием и защитой, что дает мне его близость.
Лодку качнуло чуть сильнее, и Арчи снова взялся за весло, методично перекладывая его с одной стороны на другую. Отдавшись во власть охватившим меня эмоциям, я подалась вперед и обняла парня за спину, прижавшись к ней щекой. Арчи замер.
– Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась… – Прошептала я, смелая от того, что Хант не видит моего лица.
Кажется, англичанин сделал попытку повернуться, но я крепче обхватила его торс, молча запрещая двигаться.
– Я не могу этого сделать. – Услышала я чуть позже.
– А как же обещания достать звезду с неба? – Пошутила я.
– Я не даю обещаний, которые не смогу сдержать. – Неожиданно твердо сказал парень, сразу добавив: – Но я могу остаться с тобой на эту ночь. И любую из ночей, когда ты этого захочешь. Это я пообещать могу. Любую, Вея. Даже когда лето закончится.
Сердце сжалось, пропуская удар. Я еще крепче зажмурила глаза, как будто боясь, что из них хлынет поток слез, способный затопить наше старенькое судно.
– Спасибо. – Только и смогла вытащить я из горла, которое сдавило из-за подступающих слез. – Хант…
– Да?
– Кажется, я готова официально признать свое сумасшествие…
Тихий смех парня, ощущаемый еще и прижатой к его телу щекой, заставил и меня улыбнуться.
– А я давно забронировал себя комнату с мягкими стенами, Вея. Очень давно.
Это было самое странное признание любви в моей жизни. И оно было чертовски прекрасным.
*****
Я все еще сидела на полу лодки, обхватив руками колени. Арчи успел вытянуть суденышко на берег и вернуться на палубу.
– Ну что? Зажечь костер? Или ты хочешь домой?
О, домой я совершенно не хотела. Я склонила голову на бок, будто обдумывая его предложение. В том, как парень возвышался надо мной прямо сейчас, было что-то властное. Казалось, скажи или сделай я нечто дерзкое, и его тепло-карие глаза снова потемнеют, а голос, с ласкающим слух акцентом, станет еще ниже. И вот вопрос: нежный и заботливый Арчи мне был нужен прямо сейчас? Или все же тот, непостижимый для меня, заставляющий думать о темных сторонах души? Ответ пришел быстро, как вспышка молнии: он нужен мне целиком и полностью. Сейчас.
– Есть идея получше. Сделаешь пару моих фото? – Произнесла я, сама не веря в слова, вылетающие из моего рта.
