Текст книги "Вивея (СИ)"
Автор книги: Оксана Пузыренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц)
Глава 2. Боишься кошмаров? Не спи
14 июня, 2018 год.
Вивея.
Я вскочила на кровати, рывком принимая сидячее положение. Мое дыхание было таким сбитым, будто легкие забыли, как надо функционировать. Или как будто их хозяйка была чертовски напугана. А я была.
Я оторвала руки от простыни, в которую уже успела вцепиться, и дрожащими пальцами провела по лицу. Конечно, оно было противным: мокрым, горячим. Слезы из глаз смешались с липким потом с моих висков. Ткань пижамы тоже прилипла к телу: спине, бедрам…
Опять этот сон. Чем ближе я была к моему Дню рождения, тем более яркими становились кошмары. Они преследовали меня каждую ночь, если я игнорировала пузырек с таблетками.
Я сделала глубокий, судорожный вдох и снова медленно оглядела комнату. Эти сны такие реалистичные, что каждый раз приходя в себя, мне требуется время, чтобы рассмотреть пространство вокруг. Привычные очертания моей комнаты наконец уступили место ночным видениям. Это моя кровать, застеленная темно-фиолетовым покрывалом. Не кабриолет. Нет.
Я спустила ноги на пол и, игнорируя тапки, босиком, не твердой походкой, прошла в ванную комнату. Мышцы ног привычно гудели в нервном напряжении, как будто я во сне пыталась в очередной раз вжать педаль тормоза в пол, чтобы предотвратить катастрофу, перевернувшую мою жизнь.
Комично, не правда ли? Совершеннолетие – это ступень, с которой у многих начинается новый этап жизни. А у меня в восемнадцать лет жизнь закончилась. У Богов и правда есть чувство юмора. Черное. Впрочем, существуют ли они? Нет, иначе как они это допустили.
Я клацнула по выключателю, позволяя электрическому свету ударить по моим усталым глазам. Подошла к умывальнику и, отрегулировав воду до режима «адский ледник», брызнула себе ей на лицо. Кого я обманываю? Никакая холодная вода не сможет смыть с меня липкую, словно паутина, пелену кошмарного сна.
Я подняла лицо к зеркалу, встречаясь взглядом со своим отражением. Девушка в зазеркалье выглядела отвратительно. Капилляры глаз полопались, делая белок красным. В сочетании с фиолетовым цветом радужки это смотрелось так, будто я вышла из плохого низкобюджетного фэнтези-фильма. А если посмотреть на правую сторону моего лица, то можно предположить, что из хоррора.
Отвратительный шрам, как безумный узор, начинался над моей бровью. Извиваясь, он шел по виску, чудом огибая глаз. На скуле он становился очень широким, чтобы снова сузиться и вовсе исчезнуть, не дотянув пары сантиметров до подбородка. Этот шрам натянул мою кожу, делая разрез левого глаза чуть уже. Такие же отметины были на левом плече и ключице.
Я привычно скользнула пальцем по шраму. Так странно, что это уродство на ощупь было словно бархат. Теплый и живой. Живое напоминание о том, что я сделала.
Моя мама не теряла надежды, что в один прекрасный день я разрешу ей взять меня за ручку и мы, бодро цокая каблуками от одного дизайнера, помчимся в распростёртые объятия пластических хирургов. И там она, как волшебной палочкой, взмахнет хрустящей пачкой зеленых, с изображением мертвых президентов, и мое лицо станет прежним. Да только никакие деньги не смогут вывести шрамы с моей души, которые вгрызлись в нее так глубоко и прочно, что стали частью меня. Навсегда.
Мама не понимала этого. Никто не понимал. Пускай. Я же хотела смотреть в зеркало и видеть свое уродство. Это был мой крест, который я хотела и должна была нести. Потому что ничего иного мне не оставалось. Это было мое напоминание. Все, что осталось от моих подруг.
А то, что мое лицо отпугивало окружающих людей, было только на руку. Я не желала общения, и уж тем более я не имела желания иметь друзей. Привязываться к кому-то. Впускать в свою жизнь. Нет, лишь от одной мысли меня пробирала такая дрожь, как будто сквозняк продувал все мое тело, до самых костей. Я приносила несчастья. Нет, хуже, я несла с собой смерть.
Смотря на то, как тела моих подруг, юных девушек, у которых было столько желаний и надежд, погружают глубоко под землю, я осознавала, что должна была быть на их месте. Если бы я только могла, я бы вырвала свое сердце из груди и променяла на их жизни. В этот момент я поняла, что не должна была тогда родиться. Это стало моим проклятием. «Вивея» – не «живая», а несущая смерть.
Умывшись, я быстро собрала длинные, иссиня-черные волосы в высокий хвост и пошла вниз. Я спускалась по лестнице, держа курс на характерный звук соковыжималки. За последние пол года мама то и дело закидывалась очередной «полезной информацией» из глянцевых изданий, и находила очередную панацею для меня. Сейчас у нас был период здоровой пищи, включающей в себя смузи и свежие соки.
– Она кричит по ночам, Джо! – Голос мамы вынудил меня остановиться и замереть.
– Я понимаю, Мели. Но доктор сказал…
– Доктор сказал. – Фыркнула мама. – Эти доктора – шарлатаны! Которые хотят содрать с нас денег. Кто из них сказал что-то, чего мы не знаем? – Тут она поменяла голос, пародируя, очевидно, медиков: – «Кошмары Вивеи связаны с постравматическим расстройством, в основе которого лежит стресс из-за аварии, который сохранился в памяти в виде фиксированной модели. Мы рекомендуем вам медикаментозное лечение… Не переживайте, такому типу парасомнии подвержены 80 % людей». Будто бы меня волнуют 80 % людей! Меня волнует только моя дочь, Джо! Только моя девочка!
Голос мамы сорвался, перерастая в нервные всхлипы. Затем эти всхлипы стали глуше, как будто их заткнули тряпкой. Я поняла, что папа прижал ее к своей груди. Он шептал ей что-то трудноразличимое с моего места, но успокаивающее.
Мне стало стыдно. Они не должны страдать из-за меня, никто не должен. Кроме меня этого никто не заслужил.
Я вернулась в комнату и достала из мусорного ведра белую коробочку, в которой перекатывались таблетки. Эти препараты уже выработали у меня зависимость, а я ненавидела быть зависимой. Посмотрев ненавидящим взглядом на этикетку, как будто это она была виновата в моих несчастьях, я положила пузырек обратно в ящик стола, с ненавистью задвинув его. От этого рамка на столе чуть покачнулась, грозясь упасть, но устояла на подставке.
Я протянула руку и взяла ее, поднося ближе к лицу. Четыре счастливые и беззаботные девушки улыбались с фотокарточки, стоя на фоне безоблачного голубого неба. Красавица Эшли чуть припустила очки в ярко-красной оправе, демонстрируя фотографу свои карие глаза. Ее пухлые губы накрашены в тон – идеально-алым, девушка, дурачась, скривила их в «пю». Одна рука Эш закинута на узкие плечи Камилы. Темно-каштановые волосы Ками заплетены в две косы, она подняла руки высоко вверх, а ее пальцы показывают знак «пис». Эми же прыгнула мне на спину, заставляя меня согнуться под ее тяжестью. Мой рот широко открыт, потому что я хохочу и, наверняка, ругаюсь на свою безумную подружку. На волосах бедлам, потому что Эми умудрилась сбить с меня розовую кепку, которая валяется где-то в траве. Почему я не помню, что я тогда ей сказала? Теперь эта глупая информация кажется мне такой ценной…
Я вернула рамку на место и быстро натянула темно-серые спортивные лосины. Наобум достала из стройного ряда стиранных футболок одну. Ей оказалась футболка с меланхоличным изображением темного леса и мужчины в центре, то ли падающем, то ли зависшем в воздухе. Над картиной красовались белые жирные буквы: Imagine Dragons*. Эту майку я купила на концерте инди-рокеров, куда попала вместе с Эш и Эми. Я провела рукой по еле заметному пятну у нижнего края, которое так и не отстиралось полностью. Какой-то парень облил меня и Эмма клялась, что оторвет его достоинство и вывесит в Национальной галерее искусств. Не выдержав, я засмеялась. Она была такая воинственная. Самая дерзкая из нашей компании. Эшли говорила, что она как шпиц, или той-терьер. Ну, знаете, эти мелкие собаки: чем они меньше, тем больше тявкают.
Натянула футболку через голову, разгладив складки по телу и кинула взгляд в зеркало. Мы не задумываемся, сколько воспоминаний хранят в себе вещи, пока они не начинают нас ранить…
Сделав неряшливый высокий хвост, я влезла в белые кроссовки и быстро побежала по лестнице вниз, сразу к двери:
– Вея! – Крикнула мама, пытаясь остановить мой побег из дома. – Ты куда? А завтрак?
Она застыла на выходе из столовой с огромным прозрачным стаканом в руке. В нем находилось что-то густое, подозрительно-зеленого цвета. Наверняка это зелье – кладезь витаминов, способный повлиять на мое: здоровье, настроение, поведение, образ жизни, сон… Нужное подчеркнуть. Ну, или все одни махом. Святая истина: если на вкус как отрава, то перед вами самая полезная и диетическая пища.
– Я на пробежку! – Крикнула я матери максимально бодрым тоном.
Я не хотела сейчас с ней видеться. Ей надо время, чтобы отойти. Опять.
Размотав морской узел из наушников, я вставила белые «капельки» в уши и быстрым шагом направилась прочь с территории дома в сторону огромного зеленого парка, с обилием кустов и деревьев, который местные жители называли «Шервудом». Иногда я бегала вдоль побережья, босиком, позволяя песку царапать мои ноги и заставлять гореть ступни, но сегодня был не такой день.
За минувший год я полюбила бег всей душой. Так, как вообще была способна хоть что-то в этом мире любить. Наверное, есть в этом процессе что-то психологическое. Как будто, когда ты бежишь, то действительно оставляешь все ужасы за своей спиной. Остаешься лишь ты, твое дыхание, звук шагов и природа, которая принимает тебя таким, какой ты есть. В отличие от людей.
Дойдя до моста, который вел меня в «Шервуд», я чуть размялась, разогревая тело. Нажав на play и закрепив телефон на предплечье, я побежала. Ноги мягко пружинили по бетонному покрытию аллеи. В ушах раздавался голос солиста группы Muse. Я размеренно вдыхала воздух носом, выдыхая через рот.
Ночью прошел дождь, солнце еще не успело достаточно прогреть землю и стереть своими лучами капли росы, или небесной влаги, с листьев и травы. Они блестели на зеленом прозрачными кристалами. Воздух после дождя свежий, прохладный и чуть сладкий. Как будто все цветы и растения спешат отдать свой аромат лесу.
Я вдыхаю воздух глубже, позволяя себе пьянеть от кислородного коктейля, и чуть не пропускаю поворот. Он ведет меня на одну из тропинок, петляющих между деревьями до очередного моста. Бежать по ней сложнее: много поворотов, заросших кустами, кочек, веток, но она того стоит. Ведь обычно здесь никого нет, тем более в такой ранний час. Обычно.
– Черт! – Вырвалось у меня вместе с испуганным выдохом.
Еще бы не вспомнить рогатого, когда ты, мчась на всех парах, врезаешься в инородное тело на своем пути. Причем тело крупное и довольно твердое. О том, что это тело принадлежит не выросшей за ночь статуи или скале я поняла, когда горячие руки обхватили мои плечи, не дав спикировать на задницу прямо в пыль протоптанной дорожки. От столкновения у меня из ушей выпали наушники, повисая на длинном проводе.
– Ох, прости, пожалуйста! Я тебя не заметил! – Раздался мягкий мужской голос с четко прослеживаемым британским акцентом, что значит никаких раздражающих «рычащих звуков». Я подняла глаза на его источник.
Молодой парень, лет 20–23 навскидку. Хотя, кто их разберет, этих парней? Они растут как-то толчками, поэтому семнадцатилетние вполне могут маскироваться под двадцатилетних. И наоборот.
Этот представитель мужского племени имел густые темные волосы, сейчас они были растрепанными и наверняка казались еще темнее от влаги. Его глаза были карего цвета, с золотыми крапинками. Почему-то эти глаза мне особенно запали в память. Чем-то они выделялись на лице парня, как будто были основной идеей, центром всей композиции на тему этого неуклюжего бегуна. И было в глубине его глаз что-то такое, что мгновение отозвалось спазмом в районе живота. Или ниже.
Простая черная безрукавка пропиталась потом. Да и по лицу струились капли, наверняка, он бегает давно. Надеюсь, я выгляжу не так. Нет, он был красив, с большой буквы «к», но поймите меня верно, только парней могут красить струи пота. С девушками так не работает, определенно.
Тем временем брюнет, убедившись, что я прочно стою на ногах, перестал держать мои плечи. Затем он ловко подхватил мои наушники, которые все еще находились в свободном парении, и протянул их мне с доброй улыбкой:
– Я не знал, что здесь кто-то еще бегает.
– Теперь ты знаешь, что не один на этой планете. Возможно, эта мудрость поможет тебе избежать столкновений в будущем. Или даже убийства. – Ощетинилась я в ответ, не понимая, почему чертовски смущаюсь и поэтому на полную мощность врубаю режим защитной реакции. Ну, знаете, мозамбикская кобра плюется ядом, а я сарказмом.
Я давно забралась в самую глубь своей эмоциональной раковины, но неожиданная встреча в лесу чем-то нарушала мой покой. Как будто пробив брешь в привычном распорядке он нарушал мою зону комфорта. И я совершенно не понимала, почему я чувствую этот странный дискомфорт и раздражение. Ну потрогал тебя кто-то за плечи, чего такого?
– Ты всегда такая злобная?
Он все еще улыбался так, как будто я выдала ему бесплатный сертификат на шоколадку. И все еще говорил так, что я была готова стечь в свои кроссовки лужицей. Вы не считаете, что британский акцент и все эти урчащие полутона и воркования должны быть официально вне закона, как оружие массового поражения? Надо предложить такую статью в УК США.
– Только когда в меня врезаются. – Парировала я и, сделав вид, что действительно задумалась, добавила: – А еще по полнолуниям и пятницам тринадцатого.
– Знаешь, ты тоже могла бы отойти, но нет, летела не сбавляя оборотов, прямо как локомотив. – Парень с усмешкой развел руками.
Я подозрительно прищурилась, смотря на него снизу вверх. Я не была маленькой, но все равно рост парня позволил ему возвышаться надо мной почти на целую голову.
– То есть ты заметил, как я летела, но не отошел? – Проговорила я обманчиво-спокойным тоном.
Его рука взметнулась к волосам, и он растрепал их еще сильнее. Улыбка на лице превратилась в хитрую, а глаза сузились:
– Может, я засмотрелся. Или хотел привлечь твое внимание.
– Если ты будешь сшибать всех, кого хочешь заинтересовать, то у тебя могу возникнуть проблемы. В том числе и с полицией. Пока.
За неимением лучшего аргумента я закатила глаза и двинулась влево, чтобы обойти разговорчивое препятствие. Оно тоже двинулось влево. Я сделала шаг вправо. Он тоже.
– Ты серьезно?! – Воскликнула я, всплеснув руками.
– Нет, вообще-то я шутил. – Признался парень.
– Юмор – это не твое.
– Ошибаешься, бука. Просто это ты сгусток негатива в майке альтернативной группы. К слову, майка классная. – Снова улыбнулся парень и, подмигнув, пробежал мимо меня.
Я проворчала сквозь зубы что-то, непонятное даже мне, но наверняка не лестное. Еле сдержалась, чтобы не развернуться на пятках и не посмотреть ему вслед. Вместо этого я вернула свои наушники на законные места и продолжила движение вперед. Ощущение единения с природой пропало, а все из-за этого типа…
И тут я резко остановилась. Мысль, пришедшая ко мне в голову, парализовала меня. Дыхание сперло, и это не от быстрого бега.
Он смотрел на меня.
Вот почему его глаза, особый взгляд, настолько привлекли мое внимание, забираясь под кожу. Он, правда, смотрел на меня. Открыто, непринужденно, спокойно. Что в этом странного, спросите вы? О, тут все просто. Никто не смотрит на меня простым взглядом с тех пор, как в утренних газетах появились статьи об аварии, а на моем лице появились эти уродливые отметины. Настороженно? Да. Осуждающе? Непременно. Испуганно? Конечно. Брезгливо? Ох, дайте два.
А самый отвратительный взгляд – тот, когда люди делают все возможное, чтобы смотреть тебе прямо в глаза. Я вижу, как они напрягаются, пытаясь не мигать, чтобы не дай Бог их зрачки не соскользнули в сторону шрамов. Ведь это… Что? Неприлично? Некрасиво? Заденет меня? Гораздо больше меня задевает такое поведение.
Но не этот парень. Человек, которого я видела в первый и, возможно, в последний раз в жизни, просто посмотрел мне в глаза, в мое изуродованное лицо, не высказывая не малейшего удивления. Ни одна черта его лица не напряглась. Глаза не забегали, в попытке спрятаться от зрелища. Он посмотрел на меня так, как будто видел перед собой совершенно обычного человека, одного из сотен и тысяч, что встречаются нам каждый день в магазинах, кафе, метро, на улицах… Фантастика.
Вот что я почувствовала в момент, когда глаза, цвета молочного шоколада, нашли мои лицо. То, что давно забыла. Как на меня смотрели «до». До того, как моя жизнь стала одним бездонным кошмаром.
И что он сказал? Классная футболка? То есть из всех аспектов, по которым меня можно опознать в морге (да-да, черный юмор), например, фиолетовые глаза или огромный шрам, делающий из меня прототип Двуликого из Бэтмена, он остановился на футболке с принтом рок-группы? Обалдеть.
Внутри меня что-то снова сжалось в напряженный узел. Я облизнула пересохшие губы и провела руками по влажному лицу. Подумать только. Одного доброго взгляда и нелепого диалога достаточно, чтобы выбить меня из колеи. Я тряхнула головой, отгоняя непрошенные, лишние мысли и образ золотисто-карих глаз из своей памяти и продолжила бег.
Трек в плейлисте сменился на тех самых парней с моей футболки, которые говорили о том, что любовь – это как снимок полароид. Она лучше смотрится на картинке, но никогда не сможет заполнить собой пустоту*. Кто бы знал, что они так близки к правде.
*Отрывок из текста песни Polaroid группы Imagine Dragons.
Глава 3. Раз – случайность, два – совпадение, три… стратегическая ловкость!
16 июня, 2018 год.
Вивея
– Да будь ты проклят, скелет в тряпках! – Я отдернула наушники от ушей и потерла лицо. Последний уровень очередной компьютерной игрушки – Пейнкиллер* – никак не желал мне поддаваться. Босс, коим в игре являлась сама смерть, или мрачный жнец, активно восстанавливал здоровье и не совершенно не хотел погибать от моего Ловца снов. И это было обидно, игрушка была старая, считайте, раритетная, и все равно мне не уступала. Я потерла чуть отяжелевшие веки, будто присыпанные песком, пытаясь понять отчего это: от компьютера или бессонницы?
Рассвет за окном уже давно сменил ночь утром. Вчера я легла довольно рано и из-за этого проснулась в 3 ночи. Ну, или из-за того, что после очередного кошмара я боялась уснуть. Опять будить криками маму не хотелось. И как она только умудрялась слышать меня на другом конце дома – загадка. Либо она выходила на рейды и дежурства у моей комнаты, либо поставила радио-няню в одном из шкафов. Ну, или это чуткое материнское сердце, о котором написано так много книг. Я склоняюсь к третьему варианту. Хотя полки все же проверю на предмет шпионской техники.
Я вытянула ноги, разминая отекшие от сидения в одной позе конечности. Затем потянула руки вверх, чувствуя, как мой позвоночник «вытрескивает» слова благодарности. Оттолкнувшись от компьютерного стола, я крутанулась на стуле, смотря в потолок.
Итак, что мы имеем на данный момент? Я сижу в лифчике и трусах, в полутемном помещении, убиваю компьютерных монстров и заодно проклинаю их словами, когда не удается достать «горячими» клавишами. Нет, я не бешеный геймер. Успокойтесь, я просто люблю видео игры. Всегда любила. Мы с Эми просто обожали играть в любые видеоигры жанра файтинг. И уж как она кричала, когда проигрывала… Ух! Да сценаристы фильма «Волк в Уолл-стрит»* не обладали и половиной ее словарного запаса по части матерных слов.
И нет, я не стала кем-то вроде японских подростков… Как их… Хикикомори*? Которые напрочь асоциальны, заперты в четырех стенах комнаты, погружены во мрак и погребены под упаковками от жирных чипсов. Единственный свет, что они видят в своей жизни – экран мониторов. Черт возьми, я даже не люблю чипсы и газировку! И я не хоронила себя в спальне, как в склепе. Но и не стремилась общаться с людьми. Они же отвечали мне взаимностью.
Впрочем, кто-то в круг моего общения все же входил, помимо родных. Например, Розита, наша кухарка. Или чрезвычайно милый помощник отца с работы – Коул. Кареглазый, со светло-рыжими волосами, он сначала раздражал меня. Вообще чужак в доме был нонсенсом. Да еще и такой общительный. Честное слово, он будто считал своим долгом появляться на нашем пороге пару раз в неделю и демонстрировать мне чудеса пикапа и последние достижения в области флирта. Какое-то время я всерьез считала, что отец ему доплачивает за это. Затем подумала, что парень просто больной. Но теперь я к нему привыкла и к его шуткам тоже. Даже, можно сказать, я стала ему другом. Хмурым, необщительным и страшным другом.
А еще у меня есть Бенджамин, который категорически запрещает называть его полным именем. «Просто Бен» – написано даже на его золотом бэйджике. Это вечносчастливый хозяин кофейни на Маунти-Стрит. Он открыл ее четыре года назад, когда переехал в наш край из Италии. С родины эспрессо он привез много знаний, опыта, рецептов и любви к кофе. А еще оптимизма. Думаю, именно это помогло ему выделиться среди остальных кофеен, многие из которых гордо именовали себя «кофейни третьей волны» и презрительно морщились, если ты просил у них «просто американо». Как говорил сам Бен, он просто готовил хороший кофе. И не добавлял в рецепт пафоса.
Я появлялась на пороге его кофейни, звеня дверными колокольчиками, три-четыре раза в неделю. Иногда брала кофе на вынос, в другой раз садилась с книгой или нетбуком за один из уютных столов в дальнем углу. Все-таки отпугивать своим видом посетителей Бена я не хотела. Но ему, казалось, было плевать на то, как я выгляжу. Иногда он останавливал меня и заставлял с ним болтать.
О Бене я вспомнила не случайно, прямо сейчас я, зевнув в очередной раз так, что едва не вывихнула челюсть, поняла, что организму нужен заряд жидкой бодрости. Забавно. Вечером я пью снотворное по рецепту врача, чтобы уснуть, а днем я пью кофе из кофейни Бена, чтобы не уснуть. В одном этом отражена вся бессмысленность моей жизни.
Я быстро приняла утренний душ, натянула короткие джинсовые шорты и белую широкую тунику. Рассвет, который я сегодня успела застать из окна спальни, был изумителен. И я чувствовала, что день будет хорошим. Давно во мне не было такого спокойствия.
Быстро сплела волосы в косу на левый бок (Я всегда собирала волосы, потому что прятать шрам не собиралась, желание подчеркивать свое уродство стало моим «пунктиком».), подхватила очки и вышла из дома. Родителей в этот час уже не было. Отец на работе, заколачивает миллионы, а мама занимается чем-то важным, из огромного списка своих дел. Возможно, помогает какому-нибудь фонду. Только Розита пришла час назад и воевала на кухне с кастрюлями. Эта женщина фантастически громко готовила!
Кофейню Бена я нашла случайно, во многом из-за того, что она расположена довольно близко к нашему дому. Я перестала ездить на автомобилях, как за рулем, так и на автомобильном сидении. Если я хотела куда-то попасть, то шла пешком. Если до туда нельзя дойти на своих двоих, значит не так уж мне туда и надо.
Скользя мимо прохожих, которые в этот час спешили на работу, превращая улицы города в подобие солнечного муравейника, я привычно ловила на себе их взгляды. Знаете, как это происходит? Сначала они просто касаются тебя взглядом, равнодушным, как на любого иного вокруг. Потом мозг у них вырабатывает сигнал «красный», картинка сливается с мыслями и глаза снова возвращаются к моему лицу. Кто-то, потому что узнал, иные, потому что заинтересованы. Я натянула на глаза темные очки в полицейском стиле. Комично. Я с удовольствием демонстрирую свои шрамы людям, но ненавижу, когда они заглядывают мне в глаза. Может, глаза – это и правда зеркало души? Тогда пусть они оставят мою душу в покое, она итак истерзана.
Я подошла к заведению, которое Бен открыл на месте бывшей Цветочной лавки. Со стороны улицы огромные окна, за которым располагались столики, буквально утопали в цветах, оставшихся от бывшего владельца.
Над большой стеклянной дверью, с табличкой «Открыто», висела интересная старомодная вывеска. Она заслуживает отдельной истории. Поскольку раньше в этом помещении располагалась цветочная лавка, Бен не стал мудрить и снимать деревянную табличку, что висела на темных, кованых цепях, а прибил к ней подходящую по стилю, но меньших размеров, со своей надписью. В результате этих махинаций теперь над дверью кофейни висит: «Цветочная лавка!» и ниже «…цветов нет, возьмите кофе!». Но все местные жители все равно называют ее «Кофейня Бена» или «Кофейня у цветочника».
Я зашла в кофейню, услышав привычный звон дверных колокольчиков и прочих голосистых висюлек. Стянув солнечные очки, я коротко окинула помещение взглядом. Ладно, каюсь, я сканировала пространство на предмет знакомых. Ненавидела знакомых.
Вот девушка застыла в раздумьях у стеклянной витрины с пирожными, решает сложную задачу по подсчету калорий или выбирает что повкуснее. Выбор не из простых, все десерты Бена были шикарны. Лично я предпочитала творожный с малиной, но кто меня спрашивает? Спереди один парень подходит ко второй кассе и еще один мужчина за столиком у окна спрятался за огромной газетой. Чисто.
Бена за кассой не было: либо сидит где-то внутри, либо уехал по своим кофейным делам. Я быстро подошла к первой кассе, девушка перестала набирать что-то на кассовом аппарате и подняла глаза на меня. Взгляд серо-голубых глаз скользнул к моему шраму и стремительно вернулся к глазам. Здесь она снова растерялась. Да, я иногда заставляю людей попотеть. Когда ты выглядишь, как будто преждевременно нарисовал грим на Хэллоуин, единственным верным решением становится на тебя не смотреть. Это и сделала бариста, снова уткнувшись в кассовый аппарат. И это она уже с начала лета тут подрабатывает, могла бы и привыкнуть.
– Здравствуйте, большой капучино, пожалуйста. – Попросила я, изучая полки с различными кофейными аппаратами за спиной работницы.
– Большой капучино, пожалуйста. – Синхронно раздалось справа от меня.
По инерции я посмотрела на того, кто это произнес, людей с хорошим вкусом стоит знать в лицо. Человек среагировал также, поворачивая ко мне заинтересованное лицо.
– Ого! Злая девчонка в классной майке! – Счастливо «проурчали» рядом со мной.
Земля не круглая. Она, блин, квадратная. Или, в крайнем случае, это равнобедренный треугольник. Иначе, почему я на каждом повороте встречаю этого британского маньяка?
На меня с соседней кассы (а еще с высоты своего роста и, наверняка, громадного эго) действительно взирал вчерашний бегун. Темные волосы все еще выглядят так, будто на его голове репетировал свое выступление цирк Дю Солей. Акцент и обаятельную улыбочку он тоже с собой захватил.
Я поджала губы, игнорируя то, что мое тело будто повысило свою температуру, отреагировав на парня как-то по-особенному, непривычно, и снова повернулась к продавщице.
– Желаете ли сироп? – Вежливо поинтересовалась девушка.
– Нет, спасибо. – Пробормотала я, со всей силы желая не топпинг, а "топ-топинг отсюда".
Я протянула ей свою банковскую карту, но она покачала головой:
– К сожалению, у нас сегодня проблемы с безналичным расчетом. Бен разбирается с этим.
– Ох. – Только и сказала я, растерянно посмотрев на свою черную карту с золотыми буквами «Вивея Прей», как будто она могла превратиться в двадцатку. Разве о таком не предупреждают заранее, чтобы избежать неловких ситуаций? – У меня нет наличных. Здесь поблизости есть банкомат?
– Я заплачу. – Раздалось у моего плеча знакомое урчание.
– Спасибо, не надо. – Холодно отказалась я.
– Да брось, это всего лишь кофе. – Он улыбнулся девушке и передал ей купюру прямо перед моим носом, как будто мое «нет» было пустым звуком.
– Я верну тебе деньги. – Пообещала я.
– То есть ты хочешь встретиться со мной и… – Оживился этот амбал.
– Я не верну тебе деньги. – Поспешно перебила его я и растянула губы в довольной улыбке: – Это же просто кофе, верно?
Он не успел ответить, входная дверь снова звякнула, и помещение наполнил грудной голос:
– Вивея, душа моя! Он тебя обижает?
Я с улыбкой развернулась к возникшему в проеме Бену. Он снял свою кепку и утирал лоб тыльной стороной ладони, при этом угрожающе смотря на англичанина. Стоит отметить, что «угрожающий» вид Бена – это нечто, вызывающее улыбку, а не страх. Представьте боевую морскую свинку, или злую квокку… Представили? Вот, это Бен. И этот крупный мужчина, с самыми широкими в мире руками и густыми светлыми бровями двинулся в нашу сторону.
Дело в том, что уже пару раз Бену приходилось вставать на мою защиту. Не все люди ограничивались взглядами на меня, некоторые желали протянуть указательный палец и сунуть его поглубже в мои раны. Трижды это уже случалось в этой кофейне: ко мне лезли, задавали вопросы, или попросту громко, чтобы я услышала, начинали обсуждать… Трагедию. За этот год я поняла одну истину: люди бесконечно злы. Бес-ко-неч-но. У их злости нет пределов. Даже моральных. Поэтому Бен, заметив нависающего надо мной парня, мигом «встал в позу».
Тем временем мой навязчивый знакомый улыбнулся ему и примирительно поднял одну руку вверх, так как в левой у него уже был стаканчик с капучино. Мой халявный кофе (Если забыть, что я заплатила за него унижением), опустился на столешницу передо мной.
– Я просто заплатил за леди, у вас проблемы с карточками.
Бен бросил взгляд на меня, а затем на стаканчик кофе, все еще стоявший на столе.
– Не видел тебя тут, парень. Ты новенький?
– Да, недавно приехал из Бирмингема.
– Англичанин, значит. В моей кофейне? Я думал, что вы пьете чай на завтрак, обед и ужин.
Парень пожал широкими плечами, отчего его серая футболка пошла складками:
– Что сказать? Я плохой англичанин.
Говорят, что самые красивые и обаятельные улыбки на свете бывают у злодеев. Брюнет не был похож на посланника Сатаны на Землю, но… Я видела это! Я физически ощущала, как он опутывает своим британским очарованием Бена. Моего Бена!
Хозяин кофейни добродушно усмехнулся:
– Зато манеры у тебя, как у джентльмена. – Бен подошел вплотную и щелкнул меня по кончику носа. – Ты сказала спасибо, дочка?
Он хитро посмотрел на меня, начиная свою любимую игру «Папочка Вив». У Бена была жена и дети, но отчего-то в список своих отпрысков он прочно напрочно включил и мою персону. Напоминать о том, что я люблю своего отца и менять его на нового не собираюсь (даже если он делает самый сногсшибательный кофе в мире), я уже устала. И просто смирилась. А еще Бен постоянно давал мне советы о том, как мне важно общаться с людьми и говорил, что не все в этом мире наполнены злобой и желчью. Наверное, это был один из тех моментов.
