Текст книги "Вивея (СИ)"
Автор книги: Оксана Пузыренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)
Глава 20. Одни слова
27 июля 2018 года
«Я хотел уничтожить тебя, так, как ты разрушила меня и мою семью. Но я хотел сделать это красиво. Так красиво, чтобы твоя боль была нереальной…».
Слова Ханта, сказанные мне, оглушенной после его признания, начинали звучать в моей голове, как пластинка, которую невозможно поставить на паузу. Нельзя выключить ее. Нельзя достать, сломать, выбросить… Она все равно играла.
Это неправда. Эти слова не могли произносить губы, которые меня так целовали.
«Я приехал на остров практически сразу, после ее похорон. У меня была простая цель: найти избалованную девчонку, которой смерть моей сестры сошла с рук. Я прочитал все газетные статьи и интернет-сводки о тебе. Я посмотрел каждый выпуск новостей, в котором мелькала богатая наследница до и после аварии. Я дождался, пока твои родители будут готовы поверить во все, даже если бы я представился им светлым магом. И я встретился с тобой».
Боль. Физическая боль. Апатия. Вялость. Безразличие. Все это поселилось в моей груди.
«Я не знаю, как бы я смог выбраться из этой ситуации, но точно знаю, что молчал лишь потому, что не хотел причинить тебе боль. Поверь мне».
«Поверь мне».
Я глубже спряталась под одеяло. С тех пор, как мы расстались, я отчаянно мёрзла. Даже под теплым одеялом. Даже в знойный день. И это было странно, ведь когда я лежала на пляже, меня грели только далекие звезды и объятия Арчи. И холода я не ощущала. Мысль эта не давала мне покоя. А теперь я поняла причину.
Арчи всегда брал мои руки в свои и растирал в ладонях. Медленно и нежно он возвращал им тепло. И в одной этой привычке было столько заботы, что теперь, вспоминая об этом, щемило сердце. Я смотрела на свои холодные руки и думала: неужели и это была игра?
«Поверь мне».
Стук в дверь прервал голос Ханта, вкрадчивым шепотом блуждающий вокруг меня уже сутки. Без остановки.
– Милая, с тобой все в порядке? Розита сказала, что ты не завтракала и не обедала.
Нет, мама. Со мной не может быть все в порядке.
Потому что ты заплатила неизвестному человеку, чтобы он разыграл твою дочь. Во благо, да? Здесь ты тоже «хотела как лучше»? Или это был совет от какого-то психотерапевта?
Потому что он прекрасно справился со своей работой.
Потому что он даже вас обвел вокруг пальца, заставляя играть по его правилам, и не спас, а убил меня к чертовой матери.
Потому что он признался, что хотел уничтожить меня и у него это получилось.
Потому что я не имела права его ненавидеть, ведь боль, что он мне причинил, казалась теперь заслуженной… Кармой. Расплатой. Наказанием. Возмездием. Чем угодно…
Потому что я все равно желала ненавидеть его, ведь все еще верила в каждое гребаное ласковое слово.
Потому что я не могла закрыть глаза, чтобы не видеть перед собой лицо Арчи Ханта.
Потому что я засыпала раз сто за ночь и каждый раз мне все еще снился лишь он. И сны эти были… Счастливые. А реальность была ужасной.
«Ты убила мою сестру».
Еще одна мысль терзала меня: какой подругой я вообще была, если не узнала, что это брат Ками? Не признала в чертах Арчи ее? Сейчас все это кажется мне таким очевидным… А воспоминания подсунули снимок, на котором Ками обнимает старшего брата. Она показывала нам его, с гордостью указывая пальцем на силуэт высокого брюнета. Их сфотографировали против солнца и темное фото не передало их лиц как следует. Но все же…
– Я не очень хорошо себя чувствую. – Ответила я сипло. – Наверное, простыла.
– Голос и правда не очень. – Прокомментировала мама.
Да уж, а каким может быть голос, если я только и делаю, что реву? До боли и жжения в глазах. Как будто кто-то дунул острым перцем и заставил меня смотреть. Закусив зубами подушку, чтобы хрипа от рыданий никто не слышал.
Мама прошла в комнату, по пути споткнувшись обо что-то. Ничего удивительного, моя спальня была погружена в кромешный мрак. Снова. Шторы были плотно закрыты, не пропуская ни одного луча.
Я лежала на кровати, смотря в потолок Почувствовав приближение мамы, закрыла глаза. Черт, в них реально будто песка насыпали, так щипало.
Ее ладонь легла мне на лоб, и я почувствовала запах крема для рук. Сейчас он вызвал во мне отвращение. Я с трудом подавила желание дернуть головой, чтобы сбросить ее ладонь:
– Вея, да ты вся горишь! – Воскликнула она. – Я вызову врача и принесу…
– Нет. Не надо врача.
– Что за глупости!
– Мама. Не надо. Врача. – Процедила я и, как ни странно, она прислушалась ко мне. – Если тебе не сложно, позови Розиту. Она сделает компресс и чай.
– Компресс и чай? Может все же…
– Мама. – Снова настойчиво перебила ее я. Говорить было сложно, мои слова словно пробирались сквозь вату. – Она уже делала так. Мне помогает.
Даже не открывая глаз, я знала, что мама поджала губы. Игнорировать ее заботу и напоминать о моментах, когда общественная жизнь для нее была важнее заботы о больном ребенке – удар ниже пояса. Тогда меня всегда лечила Розита, и она знала это. Но сейчас мне хотелось ее ударить, хотя бы так. И еще кое-что:
– Мам… – Окликнула я ее и, приоткрыв глаза, увидела темную фигурку в раме дверного входа. – На счет Дня рождения. Я передумала, давайте его устроим.
– Ох, Вея! – В голосе мамы я услышала искреннюю радость. – Надеюсь, это не температура в тебе говорит!
Мама весело рассмеялась. Я тоже улыбнулась. Совсем не весело, но она явно этого не видела:
– Нет мам. Совсем не температура. – Тихо сказал я, снова плотно прикрывая глаза. Надо поспать. Во сне и только во сне я вновь оказывалась в объятиях такого ненавистного (безудержно, до надрывных слез любимого мной) человека.
Арчи Хант
29 июля 2018 года
Я перекладывал фотографии перед собой. Я распечатал все. Абсолютно. Даже смазанные кадры, на которых не было возможности разобрать что-то большее, чем очертания девушки.
Вея.
Знала бы она, как я испугался, подумав, что не смогу спасти снимки. Но разбилась лишь камера, а не флешка, и это было истинное облегчение. Ведь на тех снимках была она. Настоящая.
Я взял в руку одну из фотографий: девушка смотрит на заброшенные соляные поля. Инопланетный кусочек острова, куда она привела меня в первый раз. Ее невероятная внешность и закат в этом месте, окаймляющий ее профиль ярко-красным фоном, стали просто совершенным дуэтом. Помню тогда, еще ненавидя ее… Думая, что ненавижу, я все же не мог признать как очаровал меня этот снимок. Это неземное место, похожее на поверхность планеты Марс, и ее внешность…
Она была фантастически красива. Темные волосы почти достают до талии и блестят на солнце, когда она проводит по ним рукой. Я видел такое только в рекламе шампуня, как бы комично это не звучало. Оливковая кожа кажется еще более светлой на контрасте со шрамом. А уж глаза… О таких глаза пишут в National Geographic. Почему именно этот журнал? Просто ее красота была настоящей экзотикой. Уже тогда я удивился, отчего она этого не видит? Но это было мне лишь на руку.
А потом все стало слишком сложно. Невероятно, черт возьми, сложно.
Она цепляла меня все больше и больше. Мысли о том, что я причиню ей боль, доставляли все меньше радости. Самые мерзкие планы, в которых я разрушал эту девушку, уже не доставляли мне удовольствия. Моя месть казалась все более низкой.
А потом я перестал ненавидеть ее. И стал ненавидеть себя.
За слабость.
За то, что меня все больше затягивало в водоворот, который устраивала эта девчонка, и то, что я не мог ему противиться.
За то, как я ждал встречи и был счастлив ее видеть.
За то, какой херов восторг я испытывал, когда она мне улыбалась.
За то, что я чувствовал при каждом касании. При каждом поцелуе.
За то, что влюбился в ту, что обещал ненавидеть. Обещал на могиле своей сестры.
– Вивея. – Выдохнул я вслух ее имя, чувствуя себя психом.
Она оказалась такая… Для меня. Ее редкие улыбки, фантастические глаза цвета сверкающих аметистов, чувство юмора, любовь к сарказму, которым она отчаянно защищалась, как роза шипами. Ее литературные пристрастия, страхи и способность понимать полностью соответствовали моему идеалу. А я, дьявол, даже и представить не мог, что у меня был идеал!
Моя любовь к ней – это не пара крыльев, которые помогли мне воспарить ввысь, как пишут поэты и писатели. Нет. Моя любовь – бесконечное и отчаянное падение. И я достиг чертового дна. Вивея полностью поглотила меня.
«Я хотел уничтожить тебя красиво…»
– Черт… – Пробормотал я.
Неужели я действительно это ей сказал? Наверное, она считает меня конченным психом. Но разве я не такой? И если уже выкладывать карты на стол, то не за чем прятать в рукаве постыдную шваль. Ни в этой игре. Нет, не так. Больше никаких игр.
Мысль о том, что произошло, одновременно приносила боль и облегчение. Да, никакие причины и слова прощения не оправдают меня в ее глазах. Я сам к этому шел, чего теперь удивляться? Но я знаю, что смогу ее вернуть.
Возможно, стоило даже сказать этому рыжему придурку «спасибо», за то, что подтолкнул меня к правде. Ведь молчать и обманывать ее с каждым днем было все хуже. Да, так я и поступлю. Обязательно поблагодарю его. Правда, сначала подправлю физиономию в паре мест… Тоже из чувства признательности. Я же фотограф, я знаю, что его нос на левую сторону будет смотреться гораздо лучше.
Я потянулся за очередным фото, но звонок телефона нарушил мой план. На то, что это была Вея, не стоило и надеяться. Девушка не выходила из дома, игнорировала звонки, не читала сообщения. Сама бы она точно не позвонила.
Я нашел телефон на кровати под подушкой, на экране высветились заглавные буквы «МАМА». Стыд пронял моментально, я довольно давно ей не звонил. А должен был.
– Да, мам? – Сказал я как можно более жизнерадостным голосом, падая на кровать.
Приняв горизонтальное положение, тело облегченно и даже благодарно загудело. Я и не заметил, что оно было скованно усталостью, будто я сидел не за фотоснимками, а тягал железо.
– Ты давно не звонил. – Сразу пожурил меня материнский голос. На фоне я расслышал звук заглушаемого телевизора, а затем резкий треск открываемой рамы окна.
Я закрыл глаза и представил обычную картину: мама, открыв скрипучее окно на кухне, села напротив него, опершись одной рукой на подоконник. Взгляд ее карих глаз, таких же, как у меня и Камелии, направлен на поле подсолнухов. Она всегда так говорила по телефону.
– Да, ты права. Твой сын очень непутевый, но обещает исправиться. Просто было много работы.
– Ну, не наговаривай на себя. Мой сын – самый лучший. И должен помнить об этом.
И снова стыд. Если бы мама знала, куда и за каким именно «вдохновением» я отправился, седых волос в ее косах, которые она неизменно заплетала каждое утро и поднимала наверх, точно прибавилось бы.
– Как ты, как Люк? Что нового у тети Мэри? – Поинтересовался я, чтобы уйти от любой темы, касающейся меня.
– Все по-старому. Люк работает с утра до ночи, по четвергам также собираются и играют в карты. Мэри начала ремонт. Представляешь, решила выкрасить гостиную в ярко-желтый цвет! Мы тут, конечно, все любим подсолнухи, но не до такой же степени…
Еще какое-то время мама рассказывала мне про наших родственников или знакомых, а я, даже не сильно вдаваясь в детали, просто лежал с закрытыми глазами и слушал ее голос. Особенно то, как меняются его интонации. Как она раздражена собакой соседа, овчаркой, которая обожала гонять маминого толстого кота. Или как ее обрадовала поездка с сестрой в соседний город на выходные.
– Арчи, а ты не приедешь на… годовщину? Твой папа приедет и Джорджи с Китти…
Мои глаза моментально распахнулись. Я не знал, что ответить маме. Я собирался приехать. Я был уверен, что приеду, потому что на Санта-Луи у меня уже не должно было остаться никаких дел.
– Арчи? – Повторила мама, когда молчание затянулось.
– Мам… Я, наверное, не смогу. Мне очень жаль. Ты же знаешь…
– Арчи, не надо. – Голос матери стал невероятно мягким. Таким же она желала нам с Ками спокойной ночи, когда еще укладывала нас спать. – Все хорошо.
– Мне жаль. – Снова повторил я, не зная, что еще сказать.
– Не стоит жалеть о таком. Ты же знаешь, что наша девочка на небе. А значит, она смотрит на тебя оттуда, в какой бы точке земли ты не находился. И чувствует твою любовь. Уж не знаю, кого в этом мире Ками любила больше, чем своего старшего брата. Даже мы с твоим отцом отчаялись претендовать на это место. – Мама рассмеялась, и я улыбнулся в ответ.
Но затем снова помрачнел:
– Ты знаешь… Я проводил с ней так мало времени.
– Это точно не твоя вина. – Теперь голос мамы звучал почти извиняющимся тоном. – Мы с папой… – Она вздохнула и не продолжила.
Я уже сто раз слышал это. Продолжать рассказ действительно не имело смысла. Мама, приросшая сердцем и корнями к Канзасу, и отец, заблудший в ее поля англичанин, развелись 11 лет назад. Тогда мне самому едва исполнилось 11, а Ками и вовсе стукнуло лишь 8. Она не понимала, что происходит и как это вообще возможно. Не смотря на то, что развод, можно сказать, прошел тихо и мирно, она перенесла это с трудом. Особенно из-за того, что я уезжал с отцом в Англию. Может поэтому она позже взяла девичью фамилию матери? Небольшой знак протеста у доброй души… Я же остался Хантом.
Единственная причина, которую мне назвали на тот момент – образование, которое я могу получить в Британии. Да и я сам тогда выбрал поездку с отцом. Хотя о каком выборе может говорить парень, только что закончивший начальную школу? Так я перевелся в среднюю частную школу, а затем поступил в местный университет. Камелию я звал каждый раз, когда оказывался в Канзасе. Но она была непоколебима в своих стремлениях, и они не были связаны с Британией. И именно ее уверенность в исполнении любых мечтаний заразила меня, как осенняя простуда и положила в руки фотоаппарат. Она стала моей первой музой. Моя искренняя, бескорыстная, светлая сестра, которая всегда отдавала больше, чем брала взамен. И в итоге она отдала даже свою жизнь.
Помню, как Камилла смеялась, когда я сделал татуировку старинной модели фотоаппарата на спине, и называла меня чокнутым. После ее смерти, картинка обросла узорами, а в их хитросплетении, если знать как и куда смотреть, прямо под «глазом» объектива, была дата смерти моей сестры. Не так давно мое дыхание замерло, когда Вея вырисовывала тонкими пальцами эти самые узоры на моей спине. Но она не увидела. А если бы увидела…
– Арчи, ты хочешь что-то сказать? – Мама и Ками всегда отличались чуткостью. Даже в молчании они могли услышать больше, чем в любых словах. Вот и сейчас она уловила мою отстраненность.
– Не знаю, мам… Нет. Или да… – Я вздохнул. – Все так сложно.
– Это жизнь, она не бывает легкой.
– Кто бы сомневался… Но проблема в том, что я сам создаю эти сложности, мам. Своими руками. Я как чертов паук, который запутался в своей же паутине. – Я сделал еще один глоток воздуха и добавил, обреченно и глухо, так, как мой голос не звучал никогда: – Я совершил ошибку. Я полюбил того, кого не должен был.
Неожиданно для меня в трубке раздался тихий, добрый смех. Такой родной, пусть и искаженный связью:
– Арчи. Я не перестаю хвастаться перед всеми друзьями твоими достижениями. В спорте, в учебе, в твоей любимой фотосъемке. Но, не смотря на все это, какой же ты у меня еще глупый мальчик.
Я улыбнулся:
– Интересно, это у всех матерей дар разговаривать со взрослыми сыновьями, как с детьми, или ты у меня особенная?
– Конечно, я у тебя особенная. – Поспешила убедить меня мама все таким же тоном: радостным, счастливым. Я живо представил, как искрятся ее глаза. – Но и ты, своими словами, даешь мне право говорить с тобой, как с малышом.
– Хорошо, сдаюсь. Почему же я глупый? – Я легко поддавался настроению матери и опустошение, которое я чувствовал буквально минуту назад, будто чуть притупилось.
– Ты полюбил… Кого «не должен был»? Ну, неужели же мы выбираем, кого нам любить? Или ты считаешь, что при таком раскладе из всех мужчин мира я бы в здравом рассудке выбрала твоего папу?
Тут, я был не в силах сдержать смех. Я знал, с какой нежностью мама относится к отцу, не смотря на то, через что они прошли. Их отношения в какой-то степени восхищали. У нее был Люк, у него – Джорджи, но иногда казалось, что они все еще самые близкие друг другу люди.
– Арчи. – Снова позвала мама, вырывая меня из детских воспоминаний. На этот раз голос ее звучал серьезно, уже без смеха: – Никогда не называй любовь ошибкой.
Я сглотнул:
– Но мам, она… – И не смог сказать дальше. Что она? Кто она?
– Я уверена, она особенная, раз смогла влюбить в себя такого, как мой сын. Мы с Камиллой были уверены, что ты обвенчаешься узами брака только со своим фотоаппаратом. Она была бы очень счастлива это слышать, Арчи, как и я.
Глава 21. Группа поддержки или близкие враги
12 августа 2018 года
– Вея, обрати внимание, какие скульптуры. Вея, я же к тебе обращаюсь!
Я нехотя оторвала взгляд от настенных часов, не успев проверить свою теорию. А она была такова: время остановилось.
– Ого. – Сказала я таким тоном, чтобы мама поняла, что ледовые арки, ангелы и прочие творения ремесленников (или кто там занимается сиим делом), для меня вовсе не «ого». И даже не «угу» с натяжкой.
Мама мое «ого» расценила верно и снова вернулась к аркам из живых цветов, отдавая предпочтение им. А жаль с одной стороны. Ледовые арки можно было подплавить и смотреть, как они начинают капать на макияж и прически местных примадонн. Или на спор заставить кого-нибудь их полизать…
Я, мама и одна из организаторов праздников, которых, казалось, был целый полк, и имя очередной я не потрудилась запомнить, уже битых часа два сидели в гостиной и обсуждали стиль праздника. В мельчайших деталях. Когда я говорю в «мельчайших» я имею в виду именно это: от салфеток и формы палочек для канапе, до украшений потолка. Правда, когда я захотела принять более активное участие, и вдохновенно попросила не забыть про фиолетовую туалетную бумагу с гербовым значком Преев на каждом листике – они моей идеи не оценили. Губят талант!
– Может, у вас будут какие-то особые пожелания? – Поинтересовалась та, чье имя вертелось на языке… Вертелось… Вот-вот я… Увы… Нет. Не вспомню.
Я посмотрела на безымянную женщину, не выпускавшую из рук планшета. Каждый раз, когда мы останавливались на каком-то предложении из кипы толстых папок, разбросанных по столу, ее пальцы, с ярко-алыми ногтями, бодро стучали по сенсору. Сейчас же она внимательно взирала на меня, и я не смогла не оценить ее улыбку. Заискивающая, максимально доброжелательная, такая белая, как будто она стирает ее в отбеливателе вместе с бельишком.
Мои губы в ответ также растянулись в медовой улыбке:
– Ох, хорошо, что вы спросили! – Я доверительно наклонилась к ней. – Я хочу официантов карликов.
Длинные ресницы пару раз удивленно хлопнули, губы напрочь застыли в натренированной улыбке. Кажется, шестеренки в ее мозгу пытались сообразить: шучу я или надо срочно подавать объявление о поиске людей определенного роста?
– Карликов? – На всякий случай уточнила она, все также улыбаясь.
– Карликов. Людей небольшого роста. Вы только представьте: они будут лавировать по залу, а гости будут думать, что подносы с закусками передвигаются сами, летая по воздуху! Ну, как вам моя идея?
Неся этот бред, я испытала укол стыда. Мое предложение выглядело чем-то грубым. Нельзя приплетать в этот фарс людей с аномалией роста. Тем более, что я их глубоко уважала. Особенно, после Питера Динклэйджа*, покорившего весь мир (И мое сердце.) своей ролью Тириона в «Игре престолов». Вспомнив, с кем я начала смотреть этот сериал и не успела досмотреть, мое настроение снова упало с отметки «терпимо» до «ниже температуры ледяного озера Коцит*».
– Если ты думаешь, что это смешно… – Взяла дело в свои руки мама.
– Вообще-то да, я считаю, что это действительно было бы забавно. Но… – Я подняла вверх ладони в жесте «сдаюсь». – Если вы со мной не согласны, то что поделать. Я же не профессионал.
– Ты могла бы подойти ко всему этому более ответственно?! – Повысила тон мама, обводя широким жестом стол перед нами. – Ты обещала!
Отдадим ей должное, мое поведение сегодня и правда напоминало грубую и избалованную девчонку. Так что она еще долго терпела.
– Я обещала, что праздник состоится. И он состоится. А вот выбирать кольца для салфеток – это увольте. И вообще, я устала. – Я подскочила на ноги и почувствовала, что сидячее положение действительно заставило тело онеметь. Пришлось даже подвигать шеей и размять затекшую от неподвижности спину. – Так что я пойду в бассейн.
– Бассейн?! Но скоро привезут торты! – Мама бросила взгляд на часы и затем на меня. При этом выглядела она всерьез обескураженной, в стиле: как я могла забыть про ТОРТЫ?!
– Я полностью доверяюсь твоему вкусу, мамочка. И если вы решите посадить на верхний ярус Фредди Крюгера из мастики: я обеими руками «за»! – Бросила я, и, отсалютовав обеим женщинам, быстро вышла из гостиной с чувством, будто пережила апокалипсис.
*****
Я неспешно плавала по бассейну кругами. В основном брассом, реже кроллем и совсем редко переворачиваясь на спину, чтобы отдохнуть. Бассейн на заднем дворе стал моей альтернативой забегам. После того, как я встретила там Арчи Ханта, возвращаться к этой привычке не хотелось. Мысль о том, что он отобрал у меня даже желание бегать, заставляла едва ли не скрежетать зубами.
И не только это. В последнее время я только и делала, что пыталась выкинуть из головы все мысли о нем. Но, как это обычно бывает, мои попытки дают совершенно обратный результат. Мои мысли наполнены образами, запахами и чувствами, которые принес в мою жизнь Арчи. Он как будто находится со мной в одной комнате, когда я ложусь спать, в кухне, когда я пытаюсь сделать вид, что у меня есть аппетит, в бассейне прямо сейчас. Потому что моя кожа пахнет им. Она будет пахнуть им до тех пор, пока я хотя бы не выкину его проклятую футболку, трофей с той ночи, что я провела в его кровати. Но разве я это сделаю? Конечно, нет. Я же дура и душевный мазохист.
Снова поставив себе диагноз, я задержала дыхание и резко нырнула под воду. Мои пальцы ног коснулись холодного дна бассейна, и я широко раздвинула руки, чтобы удержаться в таком положении.
Раз… Два… Три… Десять… Семнадцать…
Тишина вокруг меня успокаивала. Монотонный счет расслаблял. Остаться бы здесь подольше, но мои легкие были иного мнения…
– Уфх… – С громким вдохом я стрелой вылетела из под воды на поверхность, жадно глотнув воздуха.
В ушах зашумело, кажется, я перестаралась.
– Вивея! Тебя не докричаться! – Не смотря на гул в голове, голос Розиты через них прорвался.
Я, удерживаясь на плаву, стерла ладонями капли воды с лица и проморгалась. Не сразу, но определив положение женщины, я подплыла к бортику, облокачиваясь на него руками. Дышать все еще было нелегко, и я ограничилась вопрошающим взглядом, снова убирая с лица лишнюю влагу.
– Ты что, русалка, утопиться удумала? Настолько мама суетой достала?
Я криво усмехнулась:
– Только ты меня понимаешь. Кажется, сейчас у нее по расписанию проба тысячи тортов. А когда она определится со вкусом и решит невероятную дилемму между лимонным курдом в начинке или сливочным крем-чизом, то начнется бой между ярусами и украшениями из глазури…
Розита хмыкнула и чуть поджала губы. Кажется, она расстроилась, что печь торт в мой День рождения мама не доверила ей. Мы все понимали, что на тот пир, что она затеяла, Рози сделать торт не сможет физически. Но ум понимает, а вот сердце женщины затаило обиду. Наверное, я поэтому и вспомнила сейчас о торте, чтобы не только я злилась на маму.
– Ладно, к тебе пришли. Так что давай, вылезай, а то скоро и правда чешуей покроешься.
Я застонала и сделал вид, что снова ухожу под воду, как батискаф.
– О, не-ет… Кто на этот раз?
Я мысленно прикидывала свое расписание, заботливо составленное мамой и разделенное на блоки по датам и цветам. Выбор платья? Прически? Нет, не сегодня… Интересно, а в нем есть выбор белья? Надо пересмотреть планер.
– Подруга твоя. – Бросила Розита и развернулась, намереваясь вернуться во владения на кухне.
Услышав столь нелепое словосочетание, как «подруга моя», я оперлась руками о край бассейна и с силой вытянула половину тела из него, попутно хватая женщину мокрой рукой за голую щиколотку. Та взвизгнула от неожиданности:
– Аа-ах! Тьфу ты, Вея! Вот же бесноватая девчонка! Ты чего творишь?! Чуть ли до инфаркта не довела.
– Какая подруга, Розита? Я никого не жду!
– Ну, раз не ждешь, значит, нежданная. – Обиженно проговорила Рози, но увидев мой взгляд, сжалилась: – Девушка, что приходила к тебе с Сашей.
– Сью?! – Не скрывая удивления, выдохнула я. – И она одна?!
– Ну, я бы заметила, если бы с ней был Саша, если ты об этом.
– Ну, все, не ворчи… – Я задумалась. Чтобы Берри пришла сюда нужна причина. И веская. Может, что-то с Сашей? – Ты можешь позвать ее сюда? Я пока соберусь…
Розита еще что-то пробормотала под нос и засеменила в дом. Я успела лишь выбраться из бассейна и взять с шезлонга огромное полотенце с изображением морских раковин, когда на заднем дворе показалась Берри. Блондинка озиралась, осматривая пространство вокруг себя и приближаясь ко мне.
– Красиво у вас. – Вынесла она вердикт, приближаясь. – Я думала, будет более вычурно.
Задний двор состоял из небольшого (Ну, смотря с чем сравнивать) бассейна, рядом с которым расположилась площадка из четырех шезлонгов под зонтиками. Чуть дальше были белые качели, оставшиеся еще с моего детства, беседка, в которой мы иногда устраивали ужины на природе и зона барбекю. Остальное пространство занимали декоративные растения или просто маленькие лужайки. На них я и девчонки часто раскидывали одеяла и валялись, загорая, читая журналы, крася ногти или просто обсуждая последние сплетни.
– Ты просто не видела домик у моря. Вот где эпицентр вычурности. – Призналась я, хотя первой моей реакцией было ответить что-то в духе: вычурным, как твои наряды?
Почему-то даже дразнить Берри у меня не было сил. Кажется, моя внутренняя депрессия сильнее, чем я думала.
– Ну, судя по всему, скоро увижу. – Хмыкнула девушка. – Твоя мама только что взяла с меня клятву, что я приду на твой… День рождения.
Я бросила короткий взгляд на девушку, у которой это замечание явно вызвало неприятно чувство. Круто, даже блондиночка без интеллекта более чуткая, чем мои родители.
Я не стала отвечать, только сильнее стала тереть себя полотенцем. Затем приступила к волосам.
Сью присела на край шезлонга, чинно скрестив лодыжки и положив руки на колени, внимательно посмотрела на меня. Я ждала комментария по поводу совершенно обычного темно-синего купальника, слитного, на манер школьной одежды, но девушка задумалась о другом:
– Как тебе удается быть такой бледной? Это почти нереально.
Я пожала плечами и, кинув мокрое полотенце на лежак, не выдержала:
– Ты серьезно пришла ко мне домой, чтобы обсудить мою кожу?
Сью вздохнула и дернула себя за светлую кудряшку. Кажется, я нашла ее переключатель.
– Я пришла к тебе. От тебя давно нет вестей, Саша беспокоился.
– И поэтому послал на разведку тебя? – Мои брови поползли наверх в неверии. – Не пришел сам? Или ты решила держать врага ближе к себе, а не к своему парню?
Была ли Сью мне все еще врагом? Я смотрела на нее и понимала: вряд ли. Но еще одно я точно вынесла из общения с ней: враги нужны людям. Определенно. Они хотя бы всегда говорят самую горькую правду, если предоставляется такая возможность. Вот и блонди сказала то, что и так все знали. Не стоит ли мне ее за это благодарить? Тогда, у костра. Теперь, после ситуации я Хантом, я уверена в том, что она была права. И она хотя бы честнее лицемеров вокруг. Искреннее того, кого я умудрилась полюбить.
– Саша уехал на неделю на материк, из-за обучения. Ты бы об этом знала, если бы отвечала на смс или хотя бы читала их. – Берри закатила глаза и скрестила руки на груди, в оборонительной позиции.
– Оу. – Только и выдала я, собирая длинные мокрые волосы в пучок, иначе они неприятно холодили спину.
Я действительно смотрела на свой телефон один раз в день, и то, если повезет. И я вообще не открывала папку с входящими сообщениями, хотя соблазн был велик. Просто я знала, что они… Ну, или большая их часть от Ханта. Как и пропущенные звонки. Вчера вечером красные цифры рядом со значком сообщений говорили мне о том, что я проигнорировала 237 сообщений. Почему я их не удаляла, если не собиралась читать? Не спрашивайте, сама не знаю.
– Оу? Все, что ты скажешь? – Спросила Сью непонятно отчего раздраженным тоном.
– Ну, как видишь, я жива, здорова и невредима. Можешь сказать Саше, что справилась с миссией. Если он спросит, я даже готова это подтвердить. Бумажка с моей подписью требуется? Или устного доклада достаточно?
Взгляд Берри стал еще более сканирующим:
– У вас с Арчибальдом что-то стряслось?
Я могла бы сыграть роль непонимания, но то, как изменилось мое лицо при упоминании его имени, выдало меня с потрохами:
– А что, мечтаешь пропеть «я же говорила»? Ну, дерзай.
Я не смотрела на Сью, жалея, что не знаю чем занять свои руки. И отчего же она, интересно, не уходит?
– Хочешь поделиться? – Спросила блондинка после весомой паузы.
Удивление было написано на моем лица крупным шрифтом и местами подчеркнуто красной пастой:
– Чего, прости?
– Если хочешь, я тебя выслушаю. В любом случае, не думаю, что между вами случилось что-то действительно непоправимое. Давай поговорим, тебе станет легче и возможно что-то решим.
– Кто ты, и куда ты дела Берри? Саша тебя пытает? Моргни два раза, если это правда.
Берри закатила глаза:
– Не старайся, Прей. Саша научил меня не обращать внимания на твои выпады. Теперь я воспринимаю их как белый шум. И вообще, твой сарказм можно в учебниках публиковать, но ты не пробовала иногда быть серьезной?
– Стоп, стоп, стоп. Если ты не помнишь, то я расскажу: мы с тобой ненавидели друг друга столько, сколько я тебя знаю. И тут ты приходишь на порог моего дома, одна, чем уже вводишь меня в ступор. И потом изъявляешься желание подставить жилетку для соплей, как будто мы закадычные подруги. Ты не находишь, что я могу удивиться твоей самоотверженности? Конечно, я могу предположить, что Саша взял с тебя честное слово узнать о том, что со мной, но накладывать на тебя клятву стать мне подругой – слишком даже для него. Нет, он бы точно так с тобой не поступил. – Уверенно заметила я.
– Ничего он не накладывал. – Буркнула девушка, большим пальцем левой руки ковыряя ноготь большого пальца правой руки и внимательно следя за своим занятием. – Просто… Всем нужны друзья, Прей. И ты не исключение.
Ну все. Я все-таки не вынырнула из бассейна и умерла. Это либо ад, либо сумеречная зона. Берри здесь добрая и чуть ли не мудрая, а из кустов того и гляди выскочит Хант, чтобы… Не знаю, какое амплуа мог бы выбрать Арчи в параллельной вселенной? Голубоглазого блондина, который может за минуту стать душой любой компании и протягивать по поводу и без раздражающее «о-о-у-ке-ей»?
