Текст книги "Я так хочу (СИ)"

Автор книги: Оксана Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Часть 2 Глава 3

Кит хмуро поглядывал в зеркало заднего вида и водил электробритвой по щекам. Вытянул подбородок, тщательно прошёлся по кадыку и челюстям. Оставив за поворотом скоростную автостраду, взлетел по узкому серпантину Голливудских холмов.

Кивнув привратнику, он въехал в ворота и сбросил скорость. Джип медленно покатил по белому мосту, перекинутому через пруд с лебедями. Трёхэтажный дом серо-голубого камня, окаймлённый живыми скульптурами, показался в конце широкой террасы.

Подъезжая к парадному входу, Кит придержал руль коленом, проверил гладкость подбородка. Мария не выносила неряшливость. Преодолев пятнадцать мраморных ступеней, он больше не думал о жене. Боль в ноге выдавила другие мысли.

Дожидаясь на площадке второго этажа, Мария смотрела без улыбки на его колченогое приближение. Позади статной фигуры открывался розово-золотой салон, красиво подчёркивал цвет материнского лица и обнажённых предплечий. Она прекрасно разбиралась в обрамлении.

Кит осторожно обнял красавицу, дорогую и изящную как китайская ваза за её спиной:

– Привет, Мария, – коснулся губами щеки, стараясь не испортить элегантную причёску.

– Ты опоздал, – точным движением она поправила локон.

– Пробки.

Кит взял с многоярусного блюда на десертном столе яблоко, громко откусил. Мария отстранилась от полетевших в сторону брызг.

– Что с походкой? Почему хромаешь?

– Растяжение.

– Сообщил в страховую компанию?

– Ещё нет.

– Что за легкомыслие, Кристофер? Это первое, что ты обязан был сделать по приезду.

– Не успел.

– Не морочь голову, ты уже месяц в городе. Ладно, я займусь этим, – она взглянула на мигающий в его руке беззвучным звонком экран телефона, и нахмурилась: – Ты сменил номер?

– Взял в конторе.

– И я узнаю последней?

– Нет. Последней будет Кики.

– С удовольствием поиграла бы словами, но нет времени. Я просила тебя приехать раньше намеренно. Мы заключили договор с Томасом Фордом. Отправляйся в свою комнату, там найдёшь костюм и туфли. Возьмёшь из сейфа часы, которые прислали к ужину Ролекс. Пожалуйста, будь с ними поаккуратнее, они стоят пятьсот тысяч, к утру их нужно вернуть. И прошу, не вздумай улечься спать, через пятнадцать минут начнут съезжать гости, я хочу, чтобы мы встречали их вместе.

– Да, мэм, – Кит сунул огрызок в кадку с цветком, повернул к двум рукавам белой лестницы, прикидывая, сколько ступенек пройдёт не замычав.

– Постой… – придержала локоть Мария, палец тронул подбородок: – Этот загар… отвратительный. Выглядишь как рабочий из восточного Техаса. Можно с ним что-то сделать?

– Содрать кожу.

– Люди платят за твоё лицо, Кристофер, ты не вправе к этому легкомысленно относиться! Может припудрить? – она в сомнении склонила голову к плечу.

– Как хочешь.

– Ладно, посоветуюсь с Патти. Уверена, можно свести его, у нас в запасе ещё две недели. Ты навестил Моррисона?

– Нет.

Мария выпустила его руку. Бриллиантовый браслет отразил закатные лучи солнца, которые наискось проткнули витражное окно.

– Ведёшь себя как ребёнок. Твой измождённый вид отталкивает. Твоя худоба болезненна и ненормальна. Скажи, чего ты добиваешься? Жалости?

– Экономлю на рекламной компании.

– Для этого у меня есть специалисты. От тебя же требуется быть серьёзным и следить за собой. Когда ты заедешь к Моррисону?

– На днях.

– Хорошо, не забудь.

Она бросила взгляд в окно. Парковщик в серой униформе уже отогнал БМВ в гараж и бесцельно ходил по подъездной дороге вокруг фонтана.

– Лина тоже задерживается, – нахмурилась Мария. – Я выслала приглашение её агенту с просьбой приехать раньше.

– Мы уже не разводимся?

– Нет.

– Больше не пугает устроенный не тобой скандал?

– Он нам на руку решили аналитики. Кроме того, Рик уверяет, что обо всём позаботился. Ни на одном сервере не осталось следа мерзкой истории. Стёрто и преданно забвению.

– Как легко и удобно, – Кит смотрел на прижатую к карману ладонь, зная, что сжимает кулак только мысленно.

– Вовсе, нет! Это стоило кучи денег. Но теперь можно похоронить эту историю вместе с хозяйкой.

Кит напрягся, внимательно посмотрел на мать.

– О мёртвых или хорошо или ничего, – пожала плечами Мария, смахнув с платья складку. – И о Диане я могу только промолчать. Мне жаль, что месть задела Лину.

– Месть?

– Беспринципная месть. Твоя жена оказалась средством. Она замечательная девочка Кит, и жестоко пострадала. Поэтому, будь милым, позвони ей, и заставь прийти.

– Не могу.

– Нет, можешь, – с нажимом проговорила Мария. – Присутствие Олсен – наша гарантия. Я намерена афишировать брак и мне нужно её согласие. Это станет бомбой, мы получим нужное время, и заработаем. За эксклюзивные права уже вцепились «Татлер» и «Ласт Найт», а после сегодняшнего вечера они увеличат награду вдвое.

– Тебе придётся обойтись без неё.

– Решил испортить мне вечер? Она нужна мне на этом приёме, и ты...

– Ничем не могу помочь. Не представляю, где она, – Кит остановил официанта, который вынес поднос с шампанским. Поддел пальцами ножку бокала и смочил сухое как пустыня горло.

– Что, это значит? Объясни.

– То, что сказал, – он перенёс тяжесть тела на здоровую ногу, отыскал спиной колонну.

– Кристофер, я хочу, чтобы ты с должной серьёзностью выслушал меня. Счета, на которые поступали деньги "OSGC", заморожены. Мы больше не имеем к ним доступ. Не можем снять ни цент, это ты понимаешь?

– И что? Съёмки закончены. Гонорары выплачены. Мы в них не нуждаемся.

– Ты сильно заблуждаешься. Я умолчу о расходах на продвижение, рекламу и прочее, напомню только о «Птичке».

– Что с ней?

– Мы не сможем содержать её. Самолёт придётся продать.

– Разве я банкрот? – Кит поднял голову, изучая красивое лицо: – Что с судом, Мария? Твои юристы решили вопрос?

– К сожалению всё не просто. Мы по-прежнему не можем добраться до наших денег. Оппоненты подали новую апелляцию. Мы все ещё воюем.

– Вот как, – бесцветно произнёс Кит, утратив интерес. Он читал материнские черты не хуже нотной грамоты. С раннего детства умел. Они оба это знали.

– Что-то придумаю.

– Не успеешь, – длинные пальцы перебирала звенья браслета, Мария изучала грани. – Сам знаешь, на гастролях не заработаешь, а время потеряешь. Не добудешь деньги жены, придётся лишиться и самолёта, и кое-какой собственности.

– Хорошо. Мне плевать.

– И внести в гастроли пять дополнительных концертов... Только так мы останемся на плаву.

– Сколько? – позвонки напряглись, едва удержав поплывшую в сторону колонну.

– Семь. Возможно восемь.

Прощальное солнце вспучило мозаичную плитку под ногами в грязно-лиловую пену. Гадость. Странно, что Мария не учла подобный эффект. Кит поднял глаза, повернул лицо к окну. Разговор бессмыслен от начала и до конца. Не важно, что он спросит. Не важно, что она ответит. Он согласится. И она знает. Кому этот спектакль нужен больше? Иллюзия свободы, иллюзия выбора…

Парадные двери распахнулись. На пороге появилась Лео. Она влетела в холл, размахивая круглой сумкой в виде грампластинки. Недовольный голос, обращённый к дворецкому, долетел быстрее аромата духов.

– Привет Лео! – весело крикнул Кит. – Все шипишь и на людей бросаешься?

– Привет, бестолочь, – медовые глаза по-кошачьи сузились. – А ты смотрю как всегда неряшлив, груб, и затрахан до изнеможения!

– Леопольдина!

– Здравствуй, мамочка! – Лео раскрыла объятия и взлетела по ступенькам.

Кит некоторое время наблюдал за поцелуями, улыбками белоснежных протезов, игрой света в камнях на холёных шеях. Светский лоск так быстро прилипает, сияет, не содрать. Такая безделица стоимостью в сутки. Сутки его жизни. Усмехнулся поверх надушенных макушек:

– Вноси.

Он пошёл к лестнице, ни разу не припав на больную ногу. Больше не боялся взвыть, знал, что не издаст ни звука. Голову тревожила смутная мысль, на которой не удавалось сосредоточиться.

Сидя по правую руку от хозяйки вечера, Кит стоически снёс ужин в любимом стиле Марии "псевдоаристократизм". Вволю обсудил с соседом справа гольф и методы разведения племенных лошадей. Между переменами блюд поговорил с двумя маклерами о биржевых котировках, выслушал толстых женщин о развитии благотворительности на Западном побережье и путешествиях на Ближний восток.

Отсалютовав всей богадельне и выполнив сыновий долг, Кит отошёл к барной стойке в нише гостиной. Ослабив удавку, бросил галстук болтаться на шее, влез на стул. Неловко вытянул вперёд горящую огнём конечность в крокодиловой коже.

Бармен подождал заказа, не дождался, и налил в стакан виски. Кубики льда весело ударились в стекло.

– Дерьмовая вечеринка, приятель?

– Ей такой и полагается быть. Иначе бы в твоих услугах не нуждались. Назовёшь ещё раз приятелем, сплюнешь в рюмку зуб.

– Ладно, как же мне вас звать, сэр?

– Принцессой Монако. Делай своё дело.

– Именно этим я и занимаюсь, сэр. Разговариваю с вами.

Кит вскинул глаза.

– Доморощенный психолог?

– Скорее хранитель метящихся душ.

– Пашешь в холостую.

– Хотите сказать, у вас нет души, сэр?

– Хочу сказать, чтобы ты заткнулся.

– Постараюсь, но не гарантирую. Видите ли, перед барной стойкой все равны, сэр. Здесь демократия, и каждый может высказаться.

Кит окинул долгим взглядом щуплого парня в белом жилете, и внезапно усмехнулся:

– Как, по-твоему, чувствует себя использованный презерватив?

– Должно быть мятым, грязным, скользким, возможно ещё вонючим и ненужным...

– Хватит. Я тоже так думаю.

Не вынимая руки из карманов, Кит уставился в стакан. На всех приёмах и банкетах он пил. Много пил, не меньше чем вся компания. А потом ходил блевать. Ненавидел это занятие и брезговал алкоголем с тех пор, как вечеринки стали работой. Но сейчас он готов отравиться. По-настоящему, с похмельем, с тяготами мутного рассудка. Среди бутафорного дерьма, в котором погряз по уши, он заслужил один бронебойный патрон. Пусть разорвёт его.

Решил и одним махом осушил стакан, толкнул по столу к бармену. Тот поймал и наполнил снова.

Потягивая виски уже степеннее, Кит из укрытия озирал прилизанную тусовку. Тесный пиджак давил в плечах. Ссутулиться, что ли, позволив ткани, разойтись? Чёртовы ремесленники, даже не удосужились узнать его размер...

– Там девица, – кивнул бармен в сторону лестницы, – смотрит на вас как на розового единорога.

– Как она тебе?

– По десятибалльной? На семь или восемь. Знает себе цену, льстит, конечно, но не слишком. Видел её по телеку, ведёт какую-то аналитическую херню.

– Брось монетку.

Бармен подкинул четвертак:

– Орёл или решка?

– Орёл.

– Она ваша, сэр.

– Налей ещё.

Взяв очередную порцию пойла, Кит скосил глаза. Над кромкой стакана появились "представительские" ноги. Он удовлетворённо икнул.

– Привет, глазастик, – мяукнула дива в облаке красного сияния и умеренно приторных духов.

– Падай, – похлопал Кит по соседнему стулу. – Эй, хранитель душ, плесни ей тоже.

– Ух ты, как я удачно сбежала! Уже боялась, что умру от скуки! Ты очень мил...

Кит обернулся и положил ладонь на открытый рот. Поднёс к размалёванным глазам кисть с часами, постучал пальцем в циферблат?

– Любишь Ролекс? Твои, если онемеешь до обеда.

Часть 2 Глава 4

Набат в макушку хамски вырвал из сна. Кит попытался не замечать боль, отгородился подушкой от света, который радостной дурью бил в распахнутое окно. Промычал ругательства и ткнул локтем соседа. Мышцы коснулись чужой плоти и рефлекторно напряглись.

Кит разлепил веки. Светло-русые пряди на другой половине кровати перемешались с синими простынями. Протянув руку, он обхватил круглое плечо, потряс. Сквозь путаницу волос на него взглянул большой серо-голубой глаз.

– Очухалась…

Он распластал по узкой спине пятерню, шумно выдохнул. По ногам разлилось щекочущее тепло. Собрав девушку с одеялом в охапку, уютно притянул под бок, погружаясь в прерванный похмельный сон. Под мышкой завозились. Гибкое тело выгнулось под руками, вскарабкалось на грудь.

– Ммм... привет, красавчик!

Отъезжая затылком в изголовье, Кит дважды мигнул. Взял в руку подбородок с ямочкой, покрутил, осматривая незнакомое лицо.

– Ты кто?

– О, мы не обменялись визитками?! Какое упущение! Этого не случилось бы, разреши голубоглазый изверг использовать рот по прямому назначению. Но я не в претензии, заметь. Иногда молчать и правда, полезно. Это была... феерическая, немая ночь!

Влажные губы прижимались и прижимались к шее. Кит вскинул руки, отрывая от горла лохматую пиявку:

– Да, ну. Я бы запомнил.

Не вникая, какого рода, физиологическое напряжение организм требует сбросить, сместил барышню под живот. Сунул макушкой под простыни. Она что-то промычала, но не возражала, азартно принимая правила игры.

Над полом слегка поднимались занавески. Кит повернулся лицом к потоку свежего воздуха. Птичий ор на все лады обрывал уши. Какой дебил оставил окно в сад открытым? Наверное, тот же, что подписался под восьмью концертами.

Восемь...

Кики лопнет от натуги. Втиснуть ещё восемь выступлений в забитый под завязку график? Он представил её лицо, усмехнулся. Мысль выдавать ежедневно по концерту натянула улыбку шире.

Сможет? Должен. Не забыть бы, вышвырнуть старика Сэма перед отъездом, обойдутся в дороге без инфарктов, вот уж кому давно пора на пенсию. И ещё надо выспаться, сообщить остальным.

Кит взял телефон. Что сегодня, суббота? Испортить парням уик-энд? Он полистал пропущенные звонки, набрал сообщение, стер. Ладно, пусть балдеют. Ничего не случится, если узнают в понедельник.

Разрядка наступила столь неожиданно, что в первую секунду Кит не сообразил, что произошло. В голове скучились кузнецы у наковальни и сотрясали ударами черепок – бум-бум! Он вспомнил щедрого бармена и выругался. Из-под одеяла появилась лицо в веснушках.

– Слазь, милая, мне надо отлить. Выйду из сортира, тебя здесь не будет, лады?

У девушки округлились глаза и рот. Она рывком поднялась. Голое тело вспыхнуло в лучах дневного света, источая ярость осязаемую и острую, как запах секса в подростковой комнате. Она подобрала с пола одежду, перекинула платье через плечо, подцепила пальцем бретельки босоножек. На пороге обернулась:

– Сволочь, ты Берри! Позвони как-нибудь. Номер на тумбочке.

Она позвенела в воздухе кистью с часами Ролекс и, как была голой, вышла в коридор.

Кит спихнул с кровати свалявшиеся простыни. Зарылся физиономией в подушку, решил ещё спать. Где-то над темечком затарахтел телефон. Несколько секунд Кит уговаривал себя забить, потом чертыхнулся и нашёл пальцами мобильный.

Концертный тур в поддержку нового альбома походил на побег из психушки: непрерывная гонка, маскировка и неотвязное преследование халата доктора Моррисона. Он нагонял, и был повсюду. Ходил бесшумно и подкрадывался тенью. Словно старина Хигс зорким взглядом следящий за техникой, контролировал работоспособность пациента, наступая на пятки навязчивым багажом. Вроде чемоданов Кимберли. Усилием воли Кит заставил себя не замечать сутулую фигуру с птичьим клювом. Что ж, сам назвал альбом "Травля". Именно. В точку.

Под круглым брюшком самолёта далеко внизу остался приветливый город Утрехт в Нидерландах и его милые жители, часть которых знали все песни Стренжерс и радостно сожгли деревянный клуб, построенный в прошлом веке. Благо не полностью – пожарные сработали безупречно и все кончилось благополучно. Группа вылетела в Хассельт в полдень, чтобы тремя часами позже снова взвить в небо в сторону Копенгагена.

Кит прижимал лицо к очередному иллюминатору бизнес класса. Напрасно думал, что трудно расстанется с "Птичкой". Со времён младшей школы ничего так долго не держал при себе, кроме гитар и этих "соколиных крыльев". Но отдал самолёт звезде мыльных опер безболезненно, даже с долей облегчения, почти так же легко как свёз на благотворительный аукцион Кёртиса. Куплю-продажу оформили за сутки. Мария сердилась, она рассчитывала выручить много больше, но Кит настоял. Он принял решение и хотел избавиться от хлопот с фальконом быстро.

Он опять свободен...

Моррисон деликатно кашлянул, оторвав от мыслей и привлекая внимание. Некоторое время Кит дурачился, делал вид, что соседнее кресло пусто, потом прикрыл глаза и захрапел. Пять минут ёрзания, и доктор перегнулся через подлокотник, вложил таблетки в ладонь. Не поднимая век, Кит закинул горсть в глотку, запил тёплой колой без газа и мысленно провозгласил тост актёрскому фиаско. Хорошо, что уже закончил фильм.

Лейпциг, Висбаден, Екатеринбург, Москва, Киев, Вроцлав, Прага, Вена, Загреб, Люцерн, Лондон... Без перерыва. Один за другим. Холодно там, ещё холоднее здесь. Strangers приветствовали на десятках языках. Поклонники разносили в пыль и щепки концертные залы, стадионы, павильоны, ангары и заброшенные взлётные полосы. В дело шли любые площадки, способные вместить несколько тысяч угарной молодёжи.

Толпы фанатов караулили в каждом аэропорту, таскались за ними по городу. В сети появилось интерактивная карта "выследи Стренжерс". Группа забыла, что такое по-человечески обедать и перешла на подножный корм. Джо без разбора жрал фаст-фуд, округлялся на глазах, курил как паровоз и пыхтел под басухой. Задыхались музыканты и техники. У Стю снова открылась язва желудка, он сел на "болеутолялки" с которых спрыгнул десять лет назад в реабилитационном центре. Перед концертом команда настраивалась на рабочий вид сорокаградусным шнапсом, а Френки днём и ночью сверкал бешеными амфитаминовыми зрачками, но лажал значительно реже. Наркотик явно улучшил его игру.

На "автопати" в Праге к компании прибилась сообщество европейских группи, часть поехала с ними в тур, трясясь в автобусах на мужских коленках. Джо с Френки поделили на двоих пятерых подружек.

Стюарт пересел на заднее сидение автомобиля.

– Кит, нужно поговорить!

– М?..

– Что с нашими правилами?

– Моими правилами.

– Да, твоими! Что с ними?

– Я их упразднил. Ввиду ненужности.

– Ненужности?..

– Ага, – Кит бился плечом в окно и тихо напевал, подбирая аккорды на гитаре.

Белобрысый настойчиво ловил взгляд:

– Но без них все летит к чертям! Разве не видишь?

Перестав играть, Кит сделал пометку в блокноте, уставился на ноты, задумчиво пожевал губы.

– Очнись! Ты ведь понимаешь, к чему эдак придём? Или напомнить из какой помойки выбрались? Я... боюсь! Да что там, посмотри вперёд – все боятся! Оттого только и делают, что трахаются и бухают!

– Парням тяжело, пусть расслабляются, – отозвался Кит, не поднимая головы.

– Это не первый дерьмовый тур. Что изменилось? Ты ведь... не мстишь Марии?

– Не мели ерунды! Ещё чуть-чуть и мой бэк-вокалист станет припадочно заикаться. Пей со всеми, разрешаю!

Глядя в ноги, Стюарт молча докурил сигарету. Шатаясь, пошёл по салону. Плюхнулся в кресло и взял протянутый Хигсом стакан.

Кит отбросил ручку и уставился в окно. Он чувствовал раздражение, схожее с тем, что подгоняло его, быстрее избавится от "Птички". Время тикало слишком медленно.

Последний европейский концерт прошёл в Лилле. И снова группа погрузилась в тяжёлый аэробус, чтобы пересечь океан и оставить за спиной промозглую Европу. Три выступления в Калифорнии и Стренжерс двинулись по стране на восток: Солт-Лейк-Сити, Денвер, Сент-Луис, Нэшвилл, Атланта... Дубль в холодном Нью-Йорке, а дальше ледники Канады.

Непрерывная сеть игрушечных дорог заключила в клетку игрушечные города, которые один за другим скрывались за ватным слоем облаков в череде безликих иллюминаторов.

Кит взглянул на часы: они снова опоздали на репетицию, времени едва хватало воткнуть гитары в усилители.

Поправив жёлтым пальцем роговые очки, Моррисон упаковал инструменты в саквояж, тонко улыбнулся:

– Вот и все. Вы снова в форме, мистер Берри. Желаю удачи.

Кит захлопнул онемевший рот. Не удостоив «ветеринара» взгляда, запер дверь гримёрки, приглушая вопли из соседней комнаты, которые Джо с Френки звали распевкой. Потирая саднящее горло, сгрёб в чёрный пакет использованные шприцы, завязал в узел и сунул на дно рюкзака.

Он подсел к зеркалу, освещённому рядами лампочек. Пять минут перед выходом на сцену. Время наедине с собой.

Кит ненавидел эту мёртвую паузу. Всего то дел – довести публику до экстаза и ретироваться. Он уставился в прилизанную визажистом физиономию. Взял из разверзнутой на столе сумки косметический карандаш, обвёл глаза жирной линией. Красной помадой закрасил губы, растянул в клоунской гримасе. Сухие уголки лопнули, из трещин выступила кровь.

– Все готовы? Давайте парни, на выход! – кричал в коридоре помощник режиссёра.

Загрохотали двери. Служебное крыло концертного зала наполнил топот, словно гарцевал табун лошадей.

Кит подмигнул зеркалу. О да, он готов. Давно готов. Корчить зверя? Что может быть проще. Он с ним. Всегда рядом. Смердящее обгрызенное нутро. Он скалится под тонкой оболочкой, заходится диким хохотом, выглядывает из всех проплешин. И никто не видит, мать твою! Определённо дерьмо лучше глотать в красивой обёртке. Восторженно визжать… и жрать. Давай мальчик, сделай тётям глазки, получи грёбаную конфету. А потом, мы все споем песню и сломаем тебе нос.

Стиснув кулаком горло, Кит унимал дурноту со вкусом мятных подстилок Моррисона. Рот наполнился холодной слюной. Опрокинув стул, он поднялся и скрипнул зубами. Боль распанахала ступню на "розочку".

– Злогребучий живодёр, где же обещанный Эдем… – зашипел Кит, сплёвывая в ведро.

Вскинув голову, он перенёс вес тела на правую ногу. Раскалённая арматурина прошила конечность и вылезла где-то над тазовой костью. Несколько секунд Кит скрежетал зубами, привыкал, потом тихо прикрыл за собой дверь.

Вуд, Стюарт и Ривере молча двинулись за ним по узкому коридору. Под ботинками растаяла музыка ребят с разогрева и пол завибрировал. Снаружи дико заголосили, давясь предвкушением.

Сейчас, сейчас получите!

Кит прыгнул на сцену и выпустил зверя.