Текст книги "Я так хочу (СИ)"

Автор книги: Оксана Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– Наверное… – смутилась Лина.

– Где он?

– В кухне, пьёт кофе.

– Иисусе! – Мария подняла глаза к дому, словно знала, за которым из ярких окон прячется сын. – Милая, убеди его привести себя в порядок и присоединиться к нам. Объясни, как это важно. Здесь один из владельцев ЭМИ Рекордс. Кит должен завязать с ним знакомство...

Мария обернулась на оклик. Широко улыбнулась и протянула руки навстречу стройному мужчине, который отделился от приятелей на террасе.

– Все-таки вырвались! Вечер у Маддена и правда настолько нудный?

Не дожидаясь, пока хрупкие ладони утонут в мужских, Лина повернула к дому, вынимая из ушей тяжёлые серьги, от которых заболела голова.

Глава 19

Блази громко отчитывал официанта, который сгрузил грязные тарелки на разделочный стол. Вопли Мариано и больничное освещение не мешали Берри дремать на стуле. Лине хотелось прижать свесившуюся голову к груди и послать всех к черту, включая его мать.

Глядя в сторону, она передала слова Марии. Черные ресницы дрогнули, не поднимая век, Крис кивнул.

– Я провожу тебя в спальню? – она решила, игнорировать просьбу миссис Берри. – Там не так шумно, никто не побеспокоит, можешь закрыться изнутри и поспать…

Берри смял ладонью лицо и поднялся. Лина не успела облегчённо выдохнуть, в дверях завопила горничная:

– Миссис! Скорее! Все зовут! Вы нужны в большом зале!

– Что такое?

– Плохо! Ой, плохо, миссис!

– Кому плохо? Чей супруге? Губернатора? О, Боже! Да, иду!

Лина бросила на Криса виноватый взгляд:

– Я быстро, только узнаю в чём дело...

В раздвинутые окна с улицы глядела цветная иллюминация, словно праздник из дома вылился в ночь. Мечтая, чтобы все гости пропали пропадом, Лина втиснулась в людское кольцо между роялем и камином.

– Расступитесь! Ей нужен воздух! – воскликнула, бросаясь к женщине на диване.

– Роджер, найдите мистера Торэнса и приведите в зелёную комнату! А вы, – Лина ткнула пальцем в мужчин, – помогите перенести её. Петра, захвати графин с водой!

Указав носильщикам в сторону лестницы, она дёрнула блондинку за руку:

– Нет, вам не нужно звонить в скорую. Я позвоню им сама. О, слышите? – подняв указательный палец, Лина улыбнулась: – По-моему, запускают новый фейерверк.

Поднимаясь на второй этаж, она оттёрла лоб ладонью. В висках дробно стучала кровь, ноги тряслись. Тонкие шпильки подгибались, накрутив за вечер с десяток миль. Вынув из волос заколки, которые давно не имели отношения к причёске, в сердцах бросила в ноги.

– На черта в доме столько персонала, если никто ничего не может сделать?

– Что?

– Сюда, – Лина отворила дверь гостевой комнаты.

Мужчины прошли вперёд, сгрузили на кровать безвольное тело. Петра сняла с женщины туфли, растёрла холодные ступни. Лина выпроводила из комнаты участников спасательной процессии, вгляделась в неподвижное лицо. Серые щеки немного порозовели, приоткрытый рот издавал негромкое похрапывание, распространяя острый запах спиртного. Лина раздвинула портьеры, пустив с улицы поток воздуха.

– Похоже, губернаторша злоупотребила водкой с тоником, – пробормотала, заглядывая в туалетную комнату. Перебрав баночки в шкафчике над умывальником, разыскала гель от ожогов.

– Впустишь только мистера Торэнса. – сказала Лина горничной, последний раз взглянула на спящую и открыла дверь.

Блази с помощниками подпирали стену в узком коридоре за лестницей. Они стянули колпаки и курили, пуская дым в щель вентиляции. Лина вздёрнула брови, но смолчала. С вами ребятки разберёмся завтра, – подумала она.

На пороге кухни остановила тишина. Лампы потухли, вытяжка смолкла – операционная опустела. Французский мебельный гарнитур и немецкую технику накрыла густая синева. Прямоугольники окон обозначили уличные фонари. Барную стойку омывал светом один потолочный глазок. Глаза привыкали, обрывки линий собирались воедино. Тюбик геля вывалился из рук, стукнулся о кафель и покатился к холодильнику...

Сон.

Запретные видения из страны абсурда искривили реальность. Не может чёткий силуэт на фоне пустоты быть натуральным, слишком пропорционально верен, словно академический рисунок. Он воображаемый – гиперболизированный символ её безумия... Спина взмокла. Но Лина знала – спит или выпила с женой губернатора. Мозг забавляется, придаёт тени его черты. Она закрыла и раскрыла глаза.

Кристофер упирался бёдрами в стол и смотрел вниз, волосы заслоняли лицо. Женские пальцы на чёрной груди казались лунно-белыми, почти прозрачными, они неспешно очерчивали татуировки, раскованно изучая рельеф.

Время растеклось, как пресловутые часы с картины Дали, поперёк горла стали стрелки. Лина едва не плакала. Эротическая фантасмагория, написанная величайшим художником жизнью, заворожила. Совершенное мгновение. Она видела. Видела, как наливаются кровью тугие вены, твердеют под лаской мышцы. Белые руки раскинулись лебедиными крыльями на горизонте плеч. Женщина тянулась на носочках, точно балерина. Мужское горло покрыли следы помады, блестящая дорожка сползла на плоский живот. Загорелая кожа мерцала поцелуями, грудная клетка поднималась-опадала, как кузнечные меха. Кристофер поднял голову, блеснули белки глаз. Пустой, как у лунатика, взгляд встретился с Лининым.

Туфли вросли в пол. Она не могла зажмуриться или проснуться. Открыла рот и не издала ни звука. По виску стекла капля пота. Крис перенёс вес на ладони, которые расслабленно лежали на столешнице, откинулся назад, предоставив женщине инициативу. Тонкие пальчики взялись за пояс в узких джинсах. Хищный профиль переместился в свет.

Совершенное мгновение разбилось. Лина пошатнулась, накатила тошнота. Зажав рот, она вгрызлась зубами в плоть и попятилась. Юбка зацепилась за дверной косяк. Рванув ткань, Лина развернулась и врезалась в любопытные лица. Озарение разлилось во рту желчью: им заплатили!

Оттолкнув поваров, она выбежала в холл. Глухая к крикам за спиной, выскочила во двор. Не разбирая дороги, нырнула в тень дома. Глаза жгли слёзы, каблуки застревали меж плиток. Небо пьяно раскачивалось, в лицо сыпались звезды, ветки кустов хлестали руки. Лина не понимала, как оказалась посреди политого газона. Влажная трясина не пускала. Собрав в кулак мокрый подол, Лина скинула туфли. Босые ступни несли так быстро, как когда-то на Свалке.

Давясь рыданием, она ворвалась в гараж. Холодный бетон куснул подошвы. Лина выдернула электронный пульт из пластикового гнезда в стене, упала на сидение автомобиля. В замке зажигания торчал ключ, но ноги едва дотягивались до педалей. Съехав под рулевое колесо, Лина запустила мотор, вдавила пальцами газ. Ворота отскочили в сторону. Машина скакнула вперёд.

Вытирая плечом лицо, Лина вгляделась в дорогу. Под капот мчались цветные огни, бумажные фонарики. Напрягая зрение, она пыталась различить поворот. Свет фар выхватил гравий, бесформенную массу кустов...

– Чёрт!

Лина резко крутанула руль. Машину швырнуло на деревья. Заскрежетал металл, ремень безопасности резанул туловище пополам. Лина закричала. Но вопль булькнул в гортани, не достигнув связок. Лёгкие сдавило, они разрывались, требуя воздух. Рот разинулся, пальцы слепо шарили по сидению и наконец, нашли. Спасительный щелчок, и пояс со свистом отскочил. Тело вырвалось из тисков и обмякло. Чернота отпустила, оставляя после себя озноб.

– Ты как?

В дверной проем со стороны пассажирского сидения сунулась голова. Лина клацала зубами, она не могла ответить. Разум цеплялся за благостной наркоз дезориентации. Забвение было так близко... Почему она не умерла? Мягкий пиджак с резким запахом духов лёг на плечи. Лина уронила голову на сцепленные пальцы, которые всё стискивали руль.

– Нет, – всхлип скрутил горло спазмом, – нет...

Мужчина на соседнем сидении с минуту молчал. Затем потянулась к пиджаку на её плечах, вынул из кармана пластиковый пакетик.

– Давай, глотни.

Раскрытая ладонь обхватила подбородок, горячие пальцы втолкнули между зубов таблетку. Лина дернулась. Она замолотила кулаками нависшую тень, стараясь попасть ей в голову. Костяшки царапались о бороду, дверная ручка обдирала позвоночник. Свободной рукой незнакомец поймал запястья, прижал к бёдрам. Шёлковая ткань треснула под напором колена, которое зафиксировало кулаки. Лина задохнулась от боли и бешенства. Укусила ладонь, мешавшую дышать – её сменило отверстие фляги. Пересохший рот наполнился коньяком и кровью. Силы иссякали так быстро, будто жизнь выплёскивалась из мышц фонтаном. Апатия растекалась по обездвиженному телу, вытесняя ярость. Лина глотнула и закашлялась. Она больше не вырывалась. Хватка незнакомца постепенно ослабла, он чуть отодвинулся.

Лина вытерла рот о рукав пиджака:

– Я умру быстро?

– Ещё как.

Он прикурил и протянул сигарету. Уцелевшее лобовое стекло царапали ветки магнолии. Опавшие лепестки облепили очистительные щетки как грязный снег, среди мясистых листьев просматривалась кирпичная кладка стены. Смотреть было некуда. Лина затянулась, глядя в тупик.

– Ну как, получше?

В полумраке салона блеснули зубы. Лина повернулась. Различила узкое лицо, а может ей только казалось, что различила. Она не чувствовала мышцы. Тело вязло в липкой вате, в глазах плясали светлячки, голова кружилась. Лина хотела спросить мужчину, кто он такой, но слова упёрлись в зудящие десна.

– Давай, выпей ещё.

Она отпила из нескончаемой фляги. Внутри разгоралась тяжёлая жажда. Кривя губы, Лина жадно приложилась к узкому горлышку.

– Смотри, какая умница, – похвалил мужчина. – Ничего-ничего, все образуется.

Тёплая рука потихоньку растирала спину. Уронив подбородок, Лина дышала в ритме, который поднимался со дна живота. Салон пульсировал конфетным, приторным запахом цветов. Платье жалило кожу, но горячие ладони успокаивали. Лина тёрлась о них, выгибалась как кошка. Знала, что здорова, но её лихорадило. Высокая температура сворачивала кровь. Каменные сгустки рвали сосуды и стремились к сердцу, которое отбивало чечётку. Как больно! Она вся открытая рана. Она умерла в аварии...

Глава 20

Лина не хотела просыпаться. Под веками роились красные муравьи, яркий свет нервировал. Открыла глаза, но легче не стало. Лазурное небо минуя прозрачные занавески, вылилось всем цветом в комнату. Сколько синего… Она застонала, повернула на другой бок чужое тело, сморщилась от прикосновения простыней. Мигрень вдавила виски в череп, но физическая боль не притупляла боль другую. Она нанизала внутренности на ядовитую спицу и отравляла каждый вдох.

Ничего не исправить.

Возвращаться из иллюзорного кошмара в реальный, каждый раз становилось больней. Лина зарылась головой в подушку. Глухой рык перешёл в сдавленный скулёж, затем вернулась спасительная темнота.

Воспалённый мозг бесконечно рисовал ночные картины. Во сне Лина заново подсматривала за мужчиной и женщиной. Они поворачивали к ней плоские акварельные лица. Лица стекали, шевелили усами, как тараканы, часы Дали. Потом, они с Кристофером оказывались наедине. Он прижимал к себе и шептал: "Ничего-ничего, все образуется". Они занимались любовью. Лина изнывала от похоти, одеяла горели, липли к коже, а муж все тяжелел, раздувался и лопался как мыльный пузырь…

Лина свесилась над кроватью, её вырвало на паркет. Откидываясь на подушки, она провела ладонью по сухим губам. Из коридора позвали. Настойчивый стук выколачивал глазные яблоки из глазниц. Лина не отвечала, не могла пошевелиться.

В дверной проем сунулась светлая голова, близоруко помигала:

– Миссис Олсен, наконец-то, вы проснулись! Это Петра, я войду, пожалуйста? Я принесла таблетку от головы, очень хорошая.

Тяжелый поднос звякнул о тумбочку.

– Ой! Не тревожитесь миссис, это пустяки, я сию минуту все здесь приберу! Сейчас-сейчас... обождите...

Петрана исчезла с правой стороны кровати. Лина не двигалась, вперилась в потолок, сдерживая рвущийся наружу желудок. Шарканье туфель доносилось издалека, словно с улицы, потом прекратилось. Горничная ушла. Медленно протянув руку, Лина нашла таблетку. Стараясь не смотреть на уродливый синяк, растёкшийся по бедру, потихоньку спустила ноги на пол. Держась стен, потащилась в ванную, которая сместилась на задворки Иллинойса.

Дрожа всем телом, Лина стала под тугую струю. Беспорядочно выливала на себя гели из всех банок, нещадно сдирала кожу мочалкой и крутила до упора горячий кран. Душевую кабинку наполнил обжигающий, карамельно-медовый пар. Тяжело дыша, Лина съехала по стенке на корточки. Спрятала в коленях лицо и сжалась в комок. Очутилась где-то вне времени. Не знала, как подняться, как справиться, как жить…

Поток воды оборвался. Толкнуло в холодную, звенящую тишину, голова заходила ходуном. Лина терпела кораблекрушение. Тонула и тонула в разъярённом океане, пока не осознала, откуда взялся шторм. Она уставилась в злые глаза.

Только не он! Лина оттолкнула пальцы, которые трясли как тряпку. Забилась в угол, прикрываясь руками:

– Уйди!

Берри не стал спорить, сгрёб в охапку и выволок из душа. Мешком картошки Лина полетела на кровать, не успев охнуть. Барахтаясь в западне одеял, с трудом выпростала из-под себя руку. Стащила с лица душившие волосы, и взвыла от боли. Берри упёрся коленом в матрас, грубо растирая её лопатки, бока, поясницу, энергично водя полотенцем по свежим ссадинам... Оглушённая и пристыженная, она отскочила в сторону:

– Что ты делаешь? Прекрати! Не трогай меня!

– Серьёзно? Вообще-то, я тебе муж, и если память не изменяет, трогаю сколько влезет четырежды в неделю.

– Не очень-то тебя волнует исполнение обязательств! – огрызнулась Лина.

– Свяжешься с моим адвокатом, а сейчас заткнись и одевайся. Тебя заждались.

– Кто? – она стянула с макушки сухое полотенце, которое Берри бросил из ванной, и запахнула на груди.

– Ваш с Марией обычный сброд. Правда, сегодня его меньше. Выходите из моды?

– А ты зовёшь мать по имени? – буркнула Лина, пытаясь собрать мысли, которые залазили друг на друга.

Кристофер провёл ладонями по волосам, стряхивая капли воды.

– Ты снова испортила мне одежду! – знакомым движением он стянул футболку.

Лина отвернулась. Но недостаточно быстро, чтобы не заметить свежую горизонтальную царапину под татуировками.

– Тебя прислала миссис Берри? – глухо спросила она.

– Вызвался добровольцем. – Крис скрутил мокрую футболку и забросил на плечо. – Твоя обслуга плохо вышибает двери. Найми кого-нибудь покрупнее что ли, не всякий раз я окажусь под боком.

Лина подняла лицо. Смотрела на распахнутую дверь, торчащие из косяка щепки, и не могла вспомнить, как закрывала её. Должно быть, переполошила весь дом.

– Извини, я не знала, – вздохнула она.

– Угу. – Берри взял с тумбочки мобильный, сунул в задний карман, закатанных над босыми ногами, джинсов.

– Кристофер… – Лина хмуро следила за собранной фигурой, хозяйничающей каждым движением заточенного, словно пуля тела. – Как твой ожёг?

– Нормально, – он направился к выходу.

– Крис…

– Что?

– Я ничего не знаю о тебе...

– Какого черта? Поройся в Википедии.

– Там сказано, ты не женат и на два года старше, – она крутила тёмное от воды обручальное кольцо.

– Тебя это волнует? Допиши, что захочешь. Не возражаю.

– Кто она для тебя, Крис?

– Она?

– Диана Родригес…

– Без понятия, – хрипловатый голос окрасился раздражением.

– Без понятия? – ужаснулась Лина. – Тогда... зачем? Зачем, ты так? Ты ведь знаешь… – она заставила себя поднять глаза. – Я люблю тебя. Всегда любила.

Лицо Берри стало скучным.

– Бывает и похуже. Например, рак яичек.

Внутри онемело и заскорузло. Мороз сковал нервные окончания. Лина едва разогнула скрюченные пальцы. Видимо мозг щадил ее и оберегал от боли, которая скоро раздавит.

– Ты унижаешь меня в моем доме, – бесцветно произнесла она.

– Ба! – выдохнул Берри, раздув щеки. – А вчера он был наш!

В столовой звенела посуда, голоса гудели, перекатывались как галечные камни. Небольшая компания ужинала за длинным столом с зажжёнными свечами. Официант придвинул стул. Откуда взялись силы, спустится? Лина присела на край, кивнула гостям. Они едва обратили внимание на её появление, которое стоило двух таблеток аспирина и повторного, но уже ледяного душа.

Кто её здесь ждал?

Лина скользнула взглядом по анфасам и профилям на другом краю стола, то ли разыскивая, то ли боясь увидеть Диану Родригес. Среди женских лиц, рамкой локонов обрамляющих голову мужа, её не было. Берри ритмично жевал салат, который подкладывали соседки. Воротник рубашки упирался в свежевыбритый подбородок, спортивный пиджак облегал крутые плечи, только застёгнутый не на те пуговицы вносил диссонанс в безупречный облик. Торопился или поклонницы опять раздевали Криса, делили… Лина не хотела об этом думать. Не хотела смотреть на него, ненавидела нездоровую потребность в нём. Она ничем не отличалась от других женщин.

Лина уставилась в тарелку, понимая, кому обязан элегантный вид Кристофера. И вновь подивилась силе материнского влияния. Ну почему, почему Мария не велит сыну любить жену хоть малость?!

Миссис Берри, словно почувствовала её горький взгляд. Ободрила мимолётным кивком и вернулась к беседе. Маленькая ручка теребила обшлаг рукава соседа, а он откинулся на стул и смотрел... на Лину. Из бороды сверкнула знакомая улыбка.

Столовую затопило конфетным запахом магнолий. Пустой желудок скрутился узлом. Выдерживая плотоядный взгляд, нагло щупающий лицо, Лина с треском разорвала на коленях кружево салфетки. Ночные картины сложились воедино, спасительных пробелов не осталось. Борясь с тошнотой, она отдёрнула голову от последнего увлечения Марии, и обожглась холодом глаз с другого конца стола.

Да, пошли вы! Бросив обрывки ткани на стол, Лина встала.

Глыбы дизайнерских люстр, спускались с потолка второго уровня и наполняли гостиную торжественным сиянием. По плитке гулко стучали каблуки. Лина быстро миновала мужчин, которые отдыхали с бокалами коньяка перед камином. Она бы побежала, не контролируй узкое платье каждый шаг. Ноги вывели на пустую террасу.

Голые руки покрылись мурашками. Лина вдохнула ледяной воздух, пытаясь избавиться от липкого запаха цветов, он казалось, насквозь пропитал одежду. Обхватив ладонями шершавые камни, перегнулась через парапет, вгляделась в белёсые шапки на кончиках волн. Как хорошо оказаться там, в воде, пойти камнем на дно и больше не знать этого изощрённого насилования сознания. Господи, чем провинилась? За что он так наказывал?

Ветер донёс из дома обрывки смеха и музыки. Кто эти люди? Что они здесь делают? Крис просил выгнать, если бы она послушала. Лина зажмурилась, борясь с желанием почувствовать кожей полет...

– Не меня дожидаешься?

Она открыла глаза. Прошлой ночью демоны боли преследовали, вгоняли в страх, необузданные видения рвались из неё и пугали. Но мужчина, который стоял у дверей и перекатывался с носка на пятку, не был видением. Он был живым, и Лина не боялась его.

– Точно не тебя, Салливан.

– Вот как? А вчера тебе был нужен именно я, – он пригладил часть нового имиджа – бороду.

Лина молча ловила ртом долетающие брызги океана.

– Ты здорово преуспела, – Салливан вобрал взглядом громаду каменного строения, снующих в окне гостиной официантов. – Это правда? Твоя вилла?

– Что тебе нужно? – не выдержав, она рявкнула.

– Потише, барышня, смени тон! Ты больше не босс, хотя…. Ну надо же! – он хохотнул, ударил кулаками в парапет. – О, боги, не могу поверить! Ты умудрялась командовать!

– Заткнись! Ты вчера мне что-то дал – таблетку. Что это было?

– Понравилось? – Салливан протянул руку, большой палец скользнул по нижней губе.

– Прекрати! – Лина отшатнулась.

– Всегда хотел так сделать. Как насчёт, повторить?

– Узнаю у мужа, – процедила она.

– Мужа? Где же он? – усмехнулся Салливан, приставил ладони ко рту рупором: – Ау, рогатый муж, ты где? – крикнул в темноту над скалами.

– Придержи язык, если не хочешь, чтобы он тебе его вырвал!

– Охотно подчиняюсь, – он обхватил за талию, потянул к себе. – Хочу, чтобы его вырвала ты!

Лина наступила каблуком на теснивший к океану ботинок.

– Идиот, он размажет тебя по стене!

– Несомненно, только где он был, когда ты подо мной визжала?

Пылая от отвращения, Лина схватила Салливана за локоть, развернула к окну, мерцающему в темноте как экран телевизора.

– Вот он! Сын твоей престарелой подружки! – с жёстким удовлетворением, она ткнула пальцем в Берри, который в окружении свиты, говорил по мобильному. Её не волновало, что она нарушает соглашение о конфиденциальности, не она первой наплевала на контракт.

– А теперь, подонок, убери грабли и проваливай из моего дома!

– Ух, какая грозная! Всегда подозревал, что за твоей холодностью бушуют ураганы, – пожурил Салливан, тесня к ограждению. – Вчера ты была покладистее, – мужские бёдра прижали к холодному камню, давая почувствовать твёрдость намерений.

Упёршись кулаками Салливану в грудь, Лина его отпихнула. Она пыталась не вдохнуть запах одеколона, который сворачивал кишки. Его губы промахнулись и влажно провели по щеке. Лина часто задышала. Боже, её снова вывернет!

– Поцелуй же меня, сладкая! Прошлая ночь не даёт покоя, хочу тебя, не переставая. Ненавижу старую суку, за то, что вышвырнула тебя! Я рассчитывал совсем на другое. А хочешь, опять станешь боссом? Всегда сверху, а?

Отрывистый голос наполнил уши журчанием прорвавшего крана. В глазах побелело, спазм пробежал по телу. Повезло, что ничего не ела... Лина, направила все силы в удар коленом.

– Отвали!

Салливан замычал, согнулся, прикрывая ладонями пах. Он отпустил так быстро, что Лина схватилась за ветки апельсинового дерева в кадке, едва не упав.

– Что здесь происходит?

Дверной проём заслонила фигура со скрещёнными на груди руками. Борясь с организмом, Лина выпрямилась, отряхнула платье.

– Без понятия, – пробормотала, возвращая Берри фразу, и протиснулась мимо, одинаково ненавидя обоих мужчин.

Тяжёлый грохот, сдавленный вскрик и звон разбитого стекла смешался с проклятиями и женским визгом. Сервировочный стол ввалился в окно гостиной. Мраморная столешница закачалась в осколках фарфора и хрусталя.

– Что? Что там случилась?

Расплескивая в бокале вино, Мария схватила Лину за кисть, не дав подняться по лестнице.

– Ничего.

– Но, я слышала крики!

– Кит любит махать руками. Поддерживает имидж.

– О, Господи, милая, мы вчера сильно ошиблись! Произошла ужасная неприятность, из-за погоды перенесли все рейсы в Монреале, а сыну нужно было в Эл-Эй на переговоры, которые планировались пять месяцев! Кит провёл за рулём трое суток, гнал как сумасшедший. Милая, он выматывался не по-человечески!

– Правда? Значит он не в образе? Не хорошо, кто-нибудь заметит и подумает, что он человек.

– Лина, не будь такой! Если он вёл себя грубо, то лишь потому, что устал, пойми!

– Я понимаю. Похоже, ему уже лучше, – она выдернула руку и взялась за перила. – Не переживайте так, допивайте вино.