Текст книги "Я так хочу (СИ)"

Автор книги: Оксана Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Глава 27

В холле частного госпиталя санитары уложили Берри на носилки и покатили к лифту. Загримированное лицо с чёрными губами скрыла кислородная маска. Лина смотрела вслед и, казалось, участвовала в постановке, ждала, когда режиссёра крикнет: «Стоп!»

– Ну-ну, corazon, не унывай! – ободряюще приобнял Ривера. – Кит вылезал и не из таких передряг. Всё образуется, вот увидишь, – он обернулся к Стюарту. – Надо бы позвонить Марии…

– Да… – отозвался Тим, разлохматил пятернёй лакированные волосы. – Подождём ещё.

– Ладно. Мы с Френком заберём инструменты. Будем на связи. – Коренастая и тонкая фигуры в ковбойских жилетах и сапогах со шпорами скрылись в дверях вестибюля.

Лина рассеянно слушала Стюарта, он диктовал медсестре медицинские данные Кристофера, которые та заносила в компьютер. Часы над головой девушки показывали десять минут пятого. Уже больше часа Лина неотрывно следила за железными створками лифта, словно могла заставить открыться.

Лысеющий мужчина в синем халате вырос за спиной дежурной, взглянул на монитор и поднял глаза на Тима.

– Это называется грим, док, – вспылил Стюарт, ткнув пальцем в накрашенное лицо. – Что, никогда не был в цирке?

– Вы родственники мистера Берри? – осведомился мужчина.

Лина встрепенулась, кивнула одновременно с раздражённым Тимом.

– Я доктор Холбрук. Давайте присядем, – он указал на нежно-оливковые диваны вдоль стен отделённые друг от друга прозрачными перегородками, нацепил круглые очки.

– Так... – карие глаза за толстыми стёклами побежали по записям в планшете, – Кристофер Джеймс Берри, тридцать девять лет, поступил без четверти три с признаками спазмирования сосудов и пониженным артериальным давлением в состоянии обморока.

Лина попыталась дышать ровно, сосредоточилась на словах доктора, одинаково бесстрастно вещающих о выписке или летальном исходе.

– При проведении рентгеноскопии у пациента выявили обширный воспалительный очаг. Диагностирована пневмония, – Холбрук сверился с записями.

– Это воспаление лёгких? – Лина поддалась вперёд.

– Совершенно верно – бактериальное воспаление лёгких, вызванное стафилококками.

– Но… – Лина перевела растерянный взгляд с карих глаз на зелёные. – Температура и кашель появились только сегодня, то есть вчера… Как пневмония развилась за сутки?

– Возможно бессимптомное течение болезни.

Тим потёр пальцами челюсть:

– В начале месяца, Кит... Берри, подхватил бронхит во Вьетнаме. Принимал антибиотики. Я найду рецепт, если нужно.

Лина вгляделась в лицо доктора. Он быстро переносил слова Стюарта в планшет, не поднимая глаз, кивнул.

– Хорошо, что вы вспомнили. Непременно надо указать. Бактерии настолько быстро адаптируются к препаратам, что назначенное лечение может не подействовать, так как мы рассчитываем. Запоздалое лечение – это всегда риск, чреватый осложнениями.

Холбрук пожевал тонкие губы.

– Но меня больше беспокоит низкий сахар в его крови – гораздо ниже нормы, – постучав карандашом по бумагам, доктор снял очки. – Возможно это следствие длительного голодания или физического истощения – его вес не в норме. Но, я не исключаю и гипогликемию. К утру будут готовы результаты исследований.

Кончики пальцев онемели, Лина боялась уточнить, что означает подобный диагноз. Ведь это только предположение… Холбрук похлопал по руке костлявой ладонью:

– Не переживайте, миссис Берри, мы поставим вашего мужа на ноги, будьте уверенны.

– О, нет! Я – не… то есть, мы – не… Я…

– Лео – сестра Кристофера, доктор, – пришёл на помощь Стюарт.

– Гм, конечно, – Холбрук сморщил лоб и снова посмотрел в записи. – Пациенту назначен курс капельниц с антибиотиком, но тут, – он оставил на бумаге закорючку, – возможно лекарство придётся поменять или добавить новое, посмотрим. Так, ещё глюкоза, инъекции противовирусных, иммуностимулирующих препаратов… И через две недели будет как новенький, – улыбнулся доктор, засовывая карандаш в карман халата.

– К нему можно? – Лина подняла глаза.

– Сейчас у него капельница, – посмотрев на часы, Холбрук вновь пожевал губы. – Но даю вам пять минут. Помните, чтобы победить болезнь, ему нужен покой и отдых.

Лина посмотрела на Стюарта, тот кивнул:

– Иди. А я позвоню Джо и поищу нам кофе. И, блин, умоюсь, пока не довёл до конвульсий персонал.

– Спасибо, – оставив попытку благодарно улыбнуться, она побежала за доктором.

Холбрук вызвал лифт. Они поднялись на третий этаж. Бесконечно сворачивая по извилистому коридору, доктор назидательным тоном рассказывал о режиме дня, времени посещения и диете. Открыв стеклянные двери, наполовину прикрытые жалюзи, изумлённо остановился:

– Что такое?

Лина выглянула из-за его плеча. Отмытый от грима, Берри стоял у кровати, втискиваясь в сценические брюки из грубой кожи.

– Молодой человек, это что за новости? Почему вы поднялись?

Холбрук прошёл в палату, недоуменно осмотрел стойку капельницы с болтающейся трубкой.

– Выписываюсь, – буркнул Берри, застегивая клетчатую рубаху.

– Не может быть и речи! Я вас не отпускаю! Сестра! – доктор несколько раз нажал кнопку вызова в изголовье койки.

Лина остановилась напротив Кристофера. Он дышал как паровоз, воюя с обувью.

– Знаешь, о пневмонии?

– Угу.

– Надо лечиться.

– Нет... времени.

Берри наконец влез босыми ногами в остроносые сапоги и выпрямился, отдуваясь.

– Съёмки... закончатся в пятницу.

– Перенеси! – Лина с мольбой заглянула в горящие температурой глаза. – Ведь знаешь, что не сможешь!

– Смогу, – он мотнул головой, откидывая с поцарапанного лба прядь волос. – В субботу, Грэмми.

– Вы... номинированы? – Лина не смогла скрыть удивления, понимая, как безбожно далека от новостей рядом с первоисточником.

– Пять номинаций! – Кристофер сверкнул зубами.

Лина посмотрела в довольное лицо и ссутулилась. Она подошла к Холбруку, который пропускал в палату вызванного врача и медсестру.

– Нам нужно поговорить, доктор.

Спустя десять минут Лина вернулась из соседнего кабинета физиотерапии. Перед окном палаты задержалась. Скрестив на груди руки, Берри хмуро взирал в окно за спиной рыжего стажера, который шевелил губами и размахивал в воздухе бумагами. Побелевший рот выдавал едва сдерживаемое раздражение. Крис повел глазами в сторону, посмотрел на Лину, словно знал, что за ним наблюдают. Подавив вздох, она вошла в комнату:

– Отказ от госпитализации и график лечения, – Лина протянула бланк и мятые листы, исписанные крупным почерком. – Ты можешь уйти. Но каждое утро должен приезжать на капельницы, сюда или в любую другую клинику.

Игнорируя молодого врача, который всё доказывал безумие выписки, Берри молча вышел за Линой. В кабине лифта она устало прижалась спиной к стене. Крис держал руки в карманах и следил за табло. Понурив голову, Лина не отрывала глаз от его ковбойских сапог. Неловкая близость в полумраке замкнутого пространства тянулась невыносимо. Словно друг на против друга стояли ни муж и жена, а совершенно не знакомые люди. Двери разъехались...

Павильонные съёмки закончили ровно в срок установленный Берри. Готовый материал отправился в монтаж. Опустошённый Ноа, измотанные костюмеры и визажисты, все участники съёмочной бригады безмолвно наблюдали, как Стренжерсы разбирают и упаковывают инструменты. За рядом спин Лина разыскала несчастную Дотти – девушка так и не решилась, сунуться к музыкантам с блокнотом. Вложив в тёмную ладонь диск с подписями всей группы, Лина обняла покатые плечи, последней вышла во двор.

В белоснежном салоне "Птички" Джозеф протянул банку пива. На этот раз Лина не отказалась. Четвёртый день существовала на протеиновых батончиках, энергетиках, кофе и спиртном. День перепутался с ночью. Разбитая и измученная, она сгорбилась в кресле. Френки прилип носом к иллюминатору, быстро щёлкал новым фотоаппаратом пронзительный красный закат. Стю слушал музыку в наушниках и читал книгу. Ни к кому не обращаясь, Джо громко рассказывал анекдот. Кит упёрся лбом в спинку переднего сидения, кашлял и вымучивал с мокротой стихи к новой песне. Огрызок карандаша изорвал дюжину бумажных салфеток, обрывки, словно грязные хлопья снега, усеяли голубой ковролин.

Откуда черпают силы Стренжерсы? Какое топливо движет Берри? Сколько продержится она сама? А может... Лина всё выдумала? Чьи-то руки накрыли пледом, тяжёлые веки опустились, и она уплыла в сон.

Глава 28

Гостиница в Лос-Анджелесе, неподалёку от Стэйплс-центр, отличалась от захудалого жилища в Нью-Йорке. Взгляд ласкала утончённая роскошь, окутанная флёром светскости, словно шлейфом духов. Прекрасные женщины скользили через вестибюль в блеске красоты и хрустальных люстр. На лебединых шеях, тонких пальцах и в маленьких ушах горели бриллианты и мягко таяли в глубинах дорогих автомобилей.

С рассыпанными по плечам волосами, в мятой футболке и джинсах, усталая и голодная Лина поёжилась посреди сверкающего холла. Экстравагантные цветочные композиции на круглых стеклянных тумбах отделяли диваны обтянутые жемчужным шёлком от мраморной стойки, за которой правили десять администраторов. Получив ключи от номера, Лина поплелась за рассыльным. Длинный коридор обрамляли зеркала, ботинки утопали в высоком ковре. Она отовсюду ловила мятое после перелёта отражение. Но Лина отказалась вернуться на виллу в Малибу и вновь упустить Кристофера. Она поселилась в одном из забронированных для Стренжерсов номеров, потеснив команду менеджеров и ассистентов, занявших половину пятнадцатого этажа.

Переступив порог комнаты, Лина попросила служащего разбудить в полдень. Вручила чаевые и залезла в двуспальную кровать. Отвернулась от двери во вторую комнату, стараясь не раздумывать над горькой мыслью: почему Берри делит комнату с Вудом, предоставив ей трёхместные апартаменты.

Стук в дверь раздался, казалось она, едва прикрыла глаза. Лина промямлила: «спасибо». По коридору носились перебежкам. Набросив халат, она выглянула наружу. Вокруг сновали модно одетые женщины и мужчины, звенели телефоны. Лина поймала Вуда за руку:

– Что происходит, Фрэнк?

– Происходит? – зевнул он во весь рот.

– Ну, да! Церемония начнётся в семь?

– Угу.

– Тогда почему все бегают?

– Ну, так нужно ещё прорепетировать успеть, техники уже отчалили.

– Где Крис?

– Внизу, даёт пресс-конференцию. Видела сколько в холле журналюг?

– Это надолго?

– Как сказать, – Вуд упёрся ладонью в стену над её головой. – Можем успеть пропустить аперитивчик, что у тебя в баре, Ли?

– Отвали, Фрэнк!

Лина вытолкала Вуда из прихожей, куда он уже втиснулся, и захлопнула дверь. Разыскала в мобильном номер бритоголового стилиста, молясь, чтобы Аньян оказалась в городе.

– Слава Богу! – воскликнула, вытирая со лба испарину. Она в одночасье успокоилась и взяла деловой тон – вопрос перешёл в финансовую плоскость:

– Через час мне понадобится вечерний наряд, драгоценности, туфли, парикмахер и визажист. Записывай адрес.

Лина придерживала длинный разрез на юбке ультрамаринового платья Александра Ванга с глухим воротом и опиралась на локоть Стюарта. Эффектно-элегантный в чёрном смокинге, он притягивал горячие женские взоры, лопатки его спутницы буравили завистливые глаза. Высоко держа голову под тяжестью зачёсанных наверх волос и длинных серёг с редкостными голубыми бриллиантами, Лина пересекала холл под трескотней вспышек, обминая микрофоны журналистов.

– Миссис Олсен, задержитесь, мы хотим сфотографировать вас!

– Лина, всего один вопрос! Какого рода отношения связывают вас с группой «Стренжерс»?

– Сугубо деловые, – пробормотала она, думая о контракте, запертом в сейфе адвоката на Родео-Драйв.

– Можно подробнее?

– Тим! Сколько премий группа планирует сегодня взять?

– После! Все вопросы после! Мы музыканты народ суеверный, вы же знаете!

Стюарт ослепительно улыбался и тащил Лину к дверям. Пятидюймовые шпильки наконец одолели длинный вестибюль. Она скользнула в чёрный лимузин. В конце салона Берри ругаясь, влезал в серый смокинг. Лина прислонилась спиной к мягкой коже и... натолкнулась в полумраке на влажный взгляд. Смяла на коленях шёлк.

– Привет, Кимберли.

– Привет, Ли.

Кончиками пальцев Кейн играла завитками наращённых до поясницы локон, поглаживая на запястье золотой браслет в тон платью с низким декольте. Тёплая кожа без единого украшения сияла, словно зрелое пшеничное поле.

– Взбодримся! – Ривера засучил рукава вечернего пиджака, вынул бутылку шампанского из ведёрка со льдом: – Покуражим же дамы и господа! Сегодня нам можно все!

Лина взяла протянутый бокал. Покачиваясь как большой корабль, лимузин медленно двигался в пробке по бульвару Олимпик под каркающий кашель, аккомпанемент риверовских шуток и хихиканье Фрэнка. Парни запивали шампанским смешки, пытаясь расшевелить угрюмых пассажиров. Лина смотрела в окно на прожаренный асфальт перед музеем Грэмми и сквозь отражение темноволосой женщины, видела свою одинокую кровать в трёхместном номере.

Автомобиль притормозил. Толпа у Стэйплс-центра, которая с ночи ожидала появление знаменитостей, радостно завопила, ощетинилась телефонами. На красную дорожку по очереди ступали звёзды, продвигались коридором белых вспышек, громких приветствий, останавливались, улыбались, позировали фотографам. Операторы национального канала, сгорбившись под огромными камерами, бежали спиной вперёд, ведя прямую трансляцию.

Секунду в салоне царила тишина, затем словно отскочила натянутая пружина. В распахнутую дверь хлынули голоса, визг, щелчки. Музыканты один за другим высыпали на улицу. Лина переглянулась с Ким. Короткий удар сердца, они делили единый трепет. Кейн первой опомниалась, поджала губы и приняла протянутую руку. Глубоко вздохнув, Лина покинула лимузин последней, выпрямилась и пошатнулась...

Красная дорожка кровью неслась вперёд, тут и там скапливались тромбы фигур, сосуды сжимались под натиском металлических заграждений, охраны, фотографов, журналистов, возбуждённых фанатов. Стенки едва справлялись с давлением, в каждую минуту готовые поддаться и расплющить кумиров. Оглушённая шумом и дезориентированная, Лина сгорала под куполом раскалённых юпитеров, захлёбывалась наэлектризованным воздухом, отчётливо осознавая неспособность идти.

На расстоянии метра и одновременно в ином измерении Стренжерсы купались в лучах камер, обожании взревевших поклонников, внимании репортёров, которые ловили каждый жест. Тонкая фигура возвышалась над толпой, расточала любовь, пожимала протянутые руки, раздавала автографы. Смоляные волосы падали Берри на лоб, он откидывал их с лица, улыбался. Ярко-синие глаза лучились теплом, слегка жмурясь под шквалом направленных в лицо вспышек. Болезнь истончила черты, сделав по-ангельски одухотворёнными. Хотелось поддаться экстазу толпы, преклонить в пыли колени и молиться…

Сморгнув наваждение, Лина сделала неуверенный шаг. Повинуясь настойчивой руке, механически переставляла ноги, слишком хорошо зная, как ежесекундно разбиваться о лебединые крылья и коченеть до полусмерти в тепле ангельских глаз.

Крис поднялся по лестнице, обернулся, вскинул руку над головой. Звёздная любовь, ослепившая миллионы, не согрела никого и исчезла за ним в дверях. Лучи заходящего солнца позолотили стеклянный фасад Стэйплс-центра и сползли в переулок. Послав жалкую улыбку Стюарту, Лина отсчитала свои положенные красные ступеньки.

Она остановилась напротив гримёрных отведённых Стренжерс, но не успела войти. Дверь распахнулась. Лина вжалась в стену. Сжимая в кулаке гитарный гриф, Берри понёсся по коридору. Рваные джинсы висели на бёдрах, белая майка открывала татуированные плечи – сбросив ангельское оперение, он вновь трансформировался в раздолбая-рокера. Прыгая на одной ноге, за ним скакал Вуд, на ходу влезая во вьетнамки и застёгивая шорты. Свободной рукой он помогал Ривере тащить большую сумку. Стремительным движением Тим прыгнул в комнату, выдёргивая из манжет запонки.

– Репетицию урезали, сволочи! Дают тридцать минут на прогонку! – выскакивая из туфель, ответил на недоумённый взгляд Лины.

Она остановилась на пороге комнаты без окон. Отражаясь в зеркалах над гримировальными столами, суетились люди. Блондинка с коротким каре обменивалась замечаниями с большеротой брюнеткой с проколотой бровью, и вынимала из увесистого чемодана баночки, тюбики, кисточки. Лина неловко посторонилась, пропуская броско одетую женщину с синими волосами. Она подскочила к Тиму: ловкие пальцы хватали летящую во все стороны одежду и аккуратно вешали на плечики. Натянув рубашку и спортивные брюки, Стюарт оглянулся:

– Чем займёшься?

– Постараюсь не путаться под ногами, – пожала плечами Лина, привычно ощущая себя лишней.

– Ты, наверное, голодная? Внизу столы с закусками и выпивкой. Кики наверняка уже там, – усмехнулся Тим, – Но лучше вздремни, – он указал на кушетку в углу, – вечер будет длинный.

– С вами можно? – уныло пробормотала она.

– Ладно, вряд ли Кит рискнёт лучшим гитаристом до концерта, – Тим с сомнением глянул на её каблуки. – Сможешь бегать на этих штуках?

– Ещё бы, – улыбнулась Лина, зная, какому тренеру обязана красивым рельефом голени.

Боковые светильники обливали приглушенным сиянием зрительный зал. Продюсеры, режиссёры и ассистенты сидели в креслах; специалисты по звуку, свету, декорациям ходили между рядами, громко переговаривались, отрывисто бурчали в телефоны и микрофоны. Музыканты настраивали инструменты, техники в последний раз проверяли аппаратуру.

Тим вылетел из-за кулис, схватил со стойки электрогитару и занял свою отметку на ломаной многоступенчатой сцене. Стеклянный взгляд Фрэнка висел в пространстве, барабанные палочки вяло постукивали по бедру. Он ожидал, пока рабочий закончит со сборкой и освободит место за установкой. Джозеф бродил между проводами и монитором, опустив косматую голову и настраивая бас-гитару. Берри прервал разговор с Хигсом, проверил в ухе наушник и подал знак рукой.

Инструменты нестройно ожили, но спустя секунду собрались в единый ритм. Свет прожекторов сосредоточился на лидере. Лина опустилась на складной стул за спинами хореографов. На середине куплета фониатр прервал репетицию. Обхватил голову Берри, влез гортанным зеркалом в раскрытый рот. Крис терпеливо выдерживал процедуру, привалившись спиной к декорациям. Спустя минуту напряжённого осмотра доктор запретил Берри петь и разговаривать до выступления. Вокальную партию забрал Стюарт.

– Вернись на пару тактов назад! – закричал он Вуду.

Фрэнк кивнул и вдавил педаль басового барабана. Ривера взял бэк-вокал, перестраиваясь на полтона ниже. Группа отыграла половину песни. Исчерпав установленное регламентом время, уступила сцену следующим музыкантам.

Лина некоторое время наблюдала за новыми артистами, потом побрела вниз. Фойе дрожало, гудело как пчелиный улей. Путаясь среди вечерних нарядов и надушенных причёсок, заметила Кимберли. Директор Стренжерс беседовала с незнакомыми женщинами у стола с разноцветными канапе.

Чернокожий мужчина попытался завязать разговор и протянул полный бокал. Лина мельком взглянула в лицо знакомое с экранов телевизоров. Не слушая болтовню рэпера, она разглядывала изящную линию спины и блестящие тёмные волосы. Задумчиво крутила в ледяных пальцах стеклянную ножку и пыталась обуздать жгучую ревность, понимая как абсурдно ревновать Берри. Если ты, конечно, в здравом уме... Допив шампанское глотком, она отвернулась от хохочущей брюнетки и возвратила пустой бокал восхитительно навязчивому типу.

Лина тихо вошла в гримёрную и замерла. В душном воздухе скопилось напряжение, которое легко было принять за сексуальное. Глаза резало от тестостерона и мускуса. Вокруг полуодетого Кристофера кружили тени, словно планеты вокруг светила: примеряли, накладывали грим, по тонкой талии порхали руки. Фигура посреди комнаты, теперь слишком поджарая, чтобы отвечать модельным канонам, сточилась до суровой красоты спартанца. К какой древней памяти взывал этот образ? Защитника? Добытчика? Опоры?

Берри закашлялся, стер плечом со лба пот. Визажисты охнули, а Лина тряхнула головой. Она посмотрела на худого мужчину в крупных очках на орлином носу. Он вынул из портфеля пачку одноразовых шприцов, его спутница натянула хирургические перчатки. На затылке поднялись волосы...

– Что здесь происходит? – громко спросила она.

На долю секунды разговоры замерли. Крис поднял ничего не выражающие глаза.

– Здравствуй, милая.

Блондинка отклонилась, оценить результат розовой улыбки – из кресла помахала рукой Мария. Лина не успела произнести ни слова – гримёрка взорвалась визгом:

– К-р-и-с!

Лину отпихнули с порога, протопали по туфлям. Девушки-подростка с фотоаппаратами заполнили пространство сопением.

– К-р-и-с! К-р-и-с! – растопырив пальцы, розовая макушка бросилась на Берри. Он слегка отклонился, аккуратно поймал круглое тело, спасая стол от падения:

– Это, я. Не ушиблась?

Открыв дрожащий рот, девушка не издала ни звука. Она нервно тряслась, как и подружки, которые застыли поодаль. Преодолев многочисленные препятствия и воинственно ворвавшись в святая святых артиста – гримёрку, троица лишилась сил.

– Не плачь, – указательным пальцем Крис стер дорожки слёз на розовых щеках. – Как твоё имя? Мадлен? Красивое. Хочешь автограф? Давай я напишу, что-то вроде: «Самой симпатичной и смелой девушке, оказавшейся в моих объятиях». Что скажешь, пойдёт? Здорово.

Берри небрежно поцеловал выпуклый лоб. К тому времени как в комнате появилась охрана, он успел сфотографироваться с каждой зарёванной фанаткой и оставить дерзкие подписи на полушариях, которые протягивались из задранных до ключиц топов с логотипом группы. Словно во сне, Лина уступила место широкоплечим парням, злым и пристыженным непрофессионализмом инцидента. Извиняясь, они забрали с собой обалдевавшее трио. Берри весело помахал девушкам вслед.

Из гримёрки исчезли посторонние, и запустился часовой механизм. Ассистент с секундомером громко объявил время. Костюмерши и визажисты вышли за дверь. Мария провернула в замке ключ. Придерживаясь стены, Берри осел на кушетку и запрокинул голову. Лина мельком взглянула на квадратики записок, выпавших из кулака. Она смотрела на мужа. Он широко открыл рот, побелевшие костяшки впились в матрас. Мужчина в очках натянул свою пару перчаток, направил в горло длинную трубку стробоскопа и уставился в миниатюрный монитор. Помощница подала наполненный шприц.

– Что это? – вздрогнула Лина.

– Обычные манипуляции перед выступлением. Доктор Моррисон пять лет заботится о связках Кита. – Мария отвернулась. – Б-рр… не люблю эти процедуры.

– Но, – растерялась Лина, – тот врач, фониатр, который прервал репетицию, запретил ему петь. Совсем.

– Тот врач, милая, всего лишь выполнял свою работу. Как и все мы.

– Что это значит?

– Его прислали страховщики, норовящие всюду сунуть свой нос.

– Значит… – Лина помолчала. – Вы нарушаете контракт, как обычно...

Вращая головой и разминая шею, Берри встал. И внезапно согнулся пополам. Он сухо кашлял и тщетно пытался подавить приступ, плечи ходили ходуном. Лина закусила губу.

– Крис говорил о пневмонии?

– Да, это очень неприятно, – вздохнула миссис Берри.

– Вы должны его остановить! – воскликнула Лина. – Вы мать! Запретите ему!

– Что? – вздёрнула брови Мария. Она опустилась в крутящееся кресло и вынула из клатча пудреницу: – Милая, ты далека от музыкального бизнеса, как и мы, профаны там, где дело касается рождения картин. Мы, простые обыватели, на самом деле ничего не смыслим в них, пока эксперт не повесит ценник.

Миссис Берри откинулась на спинку и мелодично рассмеялась:

– Просто доверься специалистам.

Лина собралась возразить, но резко обернулась. Часто дыша, Берри закатал рукав. Медсестра передала Моррисону новый шприц. Доктор склонился над татуированным предплечьем, тонкая иголка проткнула кожу.

– А это что?

– Адреналин, – сухо ответила Мария, перестав улыбаться.

– Адреналин… – Лина пробовала слово на вкус. – Да... вы все сумасшедшие!

Она подскочила к креслу, рывком развернула Марию к себе, вцепилась в подлокотники кресла:

– Он ваш сын, ваша плоть! Как вы можете наблюдать его издевательства над собой? Он едва ходит! Ему нельзя на сцену! Ему надо лечиться! Отдыхать! Вы представляете последствия запущенной пневмонии?! "Летальный исход" – эти слова вам о чем-нибудь говорят?!

Лина сорвалась на крик, выплёвывая гнев в побелевшее от страха лицо:

– Пневмония запущенна! И тикает! Умножьте болезнь на его образ жизни, совершите несложный расчёт! Боже мой... – она перевела дух, – Мария, вы хоть осознаёте, в каком ритме живёт ваш сын? Сколько, по-вашему, он так ещё протянет? Год?

Железная хватка сжала плечо, Берри грубо оторвал Лину от кресла.

– Я, черт подери, ещё не умер и слышу! – прошипел он, приблизив сузившиеся от ярости глаза с огромными зрачками. Дёрнув за руку, вытолкнул её из гримёрки:

– Иди, давай, выпей.

Лина испепелила взглядом закрытую дверь, сжала кулаки. Пнув облезлое дерево пятидюймовым каблуком, решила воспользоваться советом. Конечно, выпьет! А ещё лучше напьётся в стельку! С удовольствием!

Она круто развернулась и зашагала по переполненному коридору.