Текст книги "Я так хочу (СИ)"
Автор книги: Оксана Фокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Глава 29
Лина стояла сбоку от сцены, невидимая за кулисами следила, как зал наполняется людьми. Разноцветное море, словно прорвало плотину и растеклось по рядам. Музыканты, актёры, шоумены – напудренные лица изысканным букетом расцвели в одном месте в одно время.
Миссис Берри сидела между Леопольдиной в тёмно-бордовом костюме и Кимберли в золоте. Три темноволосых, холёных и прекрасных женщины. Они улыбались и кивали знакомым. Лина подавила рвотный рефлекс, заметив среди зрителей Салливана.
Освещение погасло. Вспыхнули лучи прожекторов. Сцена засияла красным светом, над головой зажглись огни, отразились в сотнях зеркалах как в воде. Громкая ритмичная музыка наполнили воздух ощущением праздника. Зал аплодировал первой паре ведущих, которая появилась из глубин голубого экрана. С аккуратно зачёсанными назад волосами, ослепительный в белом смокинге, Крис Берри поддерживал локоть оперной дивы в блестящем балахоне.
– Валенса, думаю, мы ошиблись сценой... – неуверенно проговорил Берри и развернул партнёршу к выходу.
Не переставая хлопать, зрители запротестовали. Смеясь со всеми, пара вскинула сцепленные руки, приветствуя публику. Кольца софитов проводили ведущих к стеклянной трибуне, которая сверкала и переливалась в непрерывной смене освещения. Кристофер обвёл взглядом зал, поднёс указательный палец к губам. Установилась тишина. Глубокий низкий голос с характерной хрипотцой и безупречной артикуляцией звучно объявил начало шоу. Берри зачитал первую номинацию. Валенса помахала в воздухе запечатанным конвертом. Сорвались аплодисменты.
Со своего места Лина видела лишь острый профиль под каской смоляных волос. Заламывая руки, она следила за мужем – вбирала изменения в вибрации голоса, интонации, ловила каждый жест. Он не кашлял, но серую бледность и испарину на висках не скрывал грим. Берри промокал платком лоб и вворачивал остроумные замечания.
– Чёрт возьми, эта юная певица так горяча! Никогда не слышал более сексуального исполнения кантри! От одного её имени с меня градом льётся пот! Мой Бог, надеюсь, в зале найдётся кардиолог?
Лина до крови закусила щеку. Господи, он шутит! По бетону шаркнули туфли и она покосилась на Моррисона. Доктор протиснулся сквозь спины работников, остановился рядом и сложил на груди руки. Лина улавливала запах уксуса от сухих крючковатых пальцев. Близко посаженные глаза сосредоточились на Берри. Лина стиснула сумочку, сдерживая желание, въехать кулаком во вставную челюсть. Она едва видела, как на сцену высыпал балет и заметался пятнами.
Первая часть Грэмми подошла к концу. Берри с Валенсой сменили другие ведущие. Цепляясь платьем за фрагменты декораций, приставленные к стенам доски, лестницы, и артистов, Лина понеслась по узкому проходу за сценой. В ушах гремела кровь, позади неотвязно стучали ботинки Моррисона.
Крис едва переставлял ноги, голова болталась на груди. Двое охранников втащили его в гримёрку, уложили на кушетку. Джозеф с Фрэнком выгнали всех из комнаты. Тим на секунду задержал худую мулатку за плечо, скороговоркой разъяснил, что передать журналистам и выдворил к остальным в коридор. Четыре руки содрали с Берри пиджак, расстегнули мокрую рубашку.
Лина застыла в ногах кушетки, сжимая-разжимая пальцы. Лицо мужа слилось с бежевым матрасом. Неестественно чёрная прядь закрывая левый глаз. Доктор склонился над Берри, пощупал на шее пульс, приподнял веко. Луч фонарика упёрся в зрачок.
– Пол кубика! – бросил помощнице.
Лина попятилась, лопатки прижались к двери.
Закрыв лицо руками, она побежала по коридору. Врезаясь в людей, оставляла между собой и страшной комнатой повороты, узкие переходы, ступеньки. Рискуя сломать ноги, скользила, путалась в лабиринтах, пересекала тоннели без окон, летела по лестнице, пока она не закончилась. Служебный ход оборвался тупиком. Пальцы обхватили железную решётку и дёрнули:
– Нет! – прокричала в стену. – Нет!..
Тяжело дыша, Лина сползла на пол. Под стиснутыми веками прыгали кровавые пятна. Больно толкнулись слезы, пытаясь смыть с сетчатки изображение шприцов атакующих безвольное тело...
– Эй! Вот ты где!
В свете пыльных плафонов, торчащих в потолке, нависла фигура. Стюарт подтянул на коленях брюки, опустился на корточки.
– Пойдём, – наконец, проговорил он, – вручение через пятнадцать минут. Думаю, ты не захочешь его пропустить.
– Я не пойду. Я... не могу это видеть, – прошептала Лина.
– Уверена?
Она молчала.
– Как знаешь, – Тим поднялся.
Лина растопырила дрожащие пальцы, поднесла к вискам.
– Кем надо быть, чтобы полумёртвым лезть на сцену? Самоубийцей? Мазохистом? Он получает от этого кайф?
– Это его работа, Лина. Он профи.
Она прерывисто всхлипнула и зажмурилась.
– Но зачем?
– Я не знаю, – тихо произнёс Тим. Вздохнул и минуту сосредоточенно глядел ей в лицо: – Ты можешь прекратить дышать? Вот и Кит не может. Просто... прими это.
Лина не могла больше смотреться в переполненные жалостью зелёные глаза. Распластанная на холодном бетоне женщина вызывала брезгливость. Она протянула руку и глухо пробормотала:
– Помоги мне, подняться, на эти чёртовы ходули...
Лина успела за кулисы вовремя. Моррисон чуть улыбнулся, крутя пальцами косматую бровь, подвинулся и что-то спросил. Даже не делая попытки быть вежливой, она молча заняла наблюдательный пост. Прижалась спиной к колонне, не чувствуя онемевшие ступни. Миловидная блондинка в коротком платье, которое отражало все прожектора одновременно, объявляла победителей в номинациях: песня года, лучшее рок-исполнение, лучший рок-альбом и лучшая альтернативная группа.
– Ими становятся… становятся… м-мм… группа – «Strangers»! – взвизгнула она, сливаясь восторгом с зарокотавшей публикой.
Из зрительного ряда поднялись Крис, Тим, Фрэнк и Джозеф. Взбежали по ступенькам на сцену – энергичные, нарядные, красивые... Они улыбались, обнимались, пожимали протянутые руки, по очереди целовали блондинку. Принимая награду, Берри едва не уронил золотой граммофон, лихо подхватил у пола и торжественно взметнул над головой. Источая обожание, зрители покатились со смеху, а Лина едва не кинулась вперёд. На чёрную секунду, ей показалось, Крис теряет сознание. Она не могла поверить, что адекватно воспринимает реальность. Мужчина, который час назад лежал на койке пластом, сиял на сцене как серебряная монета.
– Черт! – выругалась сквозь зубы.
Краем глаза Лина следила за доктором. Оттянув манжет, он глядел на часы. Бледные губы беззвучно двигались, производя какие-то подсчёты. Она оплела пальцами за спиной холодный металл, глядя как, перегибаясь пополам, Крис отвешивает шутовской поклон и отсылает зрителям воздушные поцелуи. Победу группы он посвятил матери. Мария поднялась из кресла и грациозно помахала рукой.
Зал погрузился в темноту. Лина видела скрытые приготовления за голубым экраном. Между инструментами и оборудованием суетились техники, музыканты занимали места.
Прожектора залихорадило, ломаные площадки сцены облило разноцветными огнями. Аккомпанируя Стренжерс, живой звук симфонического оркестра разлился под сводами. Полилась песня, взявшая награду. Воздух наполнилось сильным горячим вокалом. Лучи простреливали темноту. Свет поймал барабанщика – Вуд неистово колотил по тарелкам, переместился на взъерошенного Риверу. Одновременно с Берри Стюарт взял гитарную партию. Кадры вспыхивали и сменялись один другим. Софиты неотступно преследовали вокалиста, пристально следили за неугомонной фигурой белыми, зелёными и красными глазами.
Так же следила за ним и Лина. Она перестала моргать. Как недавно доктор, судорожно глянула на часы. Сколько продержится? Сможет допеть? Она отдирала зубами лак с ногтя, всеми мыслями подгоняя припев. Берри носился по сцене словно заведённый, ни на секунду не замирал. Обколотое горло выдавало глубокое сильное звучание, пленило теплом, бархатом и металлом одновременно. Берри заставлял связки чисто вытягивать сложные ноты. Многие зрители поднялись со своих мест и подпевали.
Распорядители «Грэмми» могли бы сэкономить на световом шоу, – угрюмо думала Лина, поддерживая взглядом тонкую фигуру. Кристоферской энергии хватит зажечь огнём город . Конечно, он допоёт! Это – Берри! Он умрёт на сцене как генерал на поле боя. Сцена – его поле боя. Заслышав последнюю ноту, Лина выдохнула, посмотрела на доктора. Профессиональный взгляд поверх очков ничего не выражал.
Темнота мёртвая, немая, ещё более беспросветная после сияния пронёсшейся кометы, окутала зал. Под пологом экранов задвигались тени: к музыкантам подбегали люди, собирали мусор, вручали воду, что-то быстро говорили.
Стренжерсы не уходили! Господи, почему? Почему они не уходят? Лина тревожно глянула на Моррисона и в сотый раз бросила взгляд на часы.
Играя зрением, чернота на сцене расползалась, истончалась потоком света, что опустился на исполнителя кольцом. Укрытый плащом мрака, Берри склонился над акустической гитарой. Струны отзывались на прикосновения ладони балладой, её подхватили скрипки с виолончелями и протяжно заплакали. Драматический голос обнял плечи. Осязаемый, он ласкал кожу, забирался под ребра живыми вдохами-выдохами. Сугубо мужской, одновременно мягкий и жёсткий, рычащий до дрожи и нежный до мурашек – жил не снаружи, а внутри.
Да, как он может издавать раздельные звуки после всех этих манипуляций в гримёрке?! Немыслимо! Лина негодовала на него, на себя, на слушателей!
Голова Кристофера была опущена, глаза закрыты. Меж широких бровей залегла складка, рот кривился. Подвижные пальцы выводили рисунок любви, трогали нервы, сжимали желудок. Мелодия, слова и голос запекались, каждая нота подводила к катарсису. Хотелось остаться с ним на краю, удержать в ладони этот шарик ртути. Темнота скрыла от Берри блестящие глаза зрителей. Лина невыразимо ясно чувствовала интимность. Он отгородился от всех непроницаемой завесой и остался один на один со своей болью-любовью.
Прислонив голову к железной конструкции, Лина боялась потерять расплывающийся образ. Созвучная с вибрирующей в голосе печалью, не могла ни помочь ему, ни разделить её. Как помочь тому, кто всеми силами отвергает помощь. Сколько можно бежать, зная, что не угнаться? Где взять силы продолжать? Кто остановится?
Зал взорвался овациями. Берри поклонился и гитара неловко выскользнула из рук, закачалась на ремне. По бокам от лидера выросли Стренжерсы, смеясь, обняли, зажали телами. Веселым клубком рук-ног они покинули сцену.
Лина бежала в гримёрку, перемахивая через ступеньку, понимая, что означают эти объятия. Берри опять тащили. Она догнала их в коридоре. Криса вновь сгрузили на влажную от пота койку, вновь содрали рубашку. Дыхание хрипло вырывалось из сухих губ. Широко раскрытые глаза смотрели в потолок, ресницы доставали до бровей. Чёрный зрачок поглотил синюю радужку. Громко застонав, Крис выгнулся дугой и свесился с матраса. Молниеносным движением Ривера вытряхнул фрукты из блюда в урну, нагнул голову друга в тарелку. Берри вывернуло наизнанку. Длинное тело страшно натягивалось и замирало в мощных спазмах.
Взгляд медсестры метнулся к доктору. С помощью Тима она вернула Криса в койку, вытерла полотенцем лицо. Моррисон прикоснулся к бледным кистям, раскинутым по сторонам, надавил ногтевую пластину. Провёл перед запрокинутым лицом пальцами. Он пытался, заставить Берри, сосчитать их количество.
В спёртом воздухе пахло сигаретами, духами и лекарствами. Линино платье прилипло к затылку, капелька пота скатилась меж грудей. Оттянув узкий воротник, Лина заторможено повернула голову.
– Превосходно, милый, браво! Ты был великолепен! Мы получили сотню предложений! Ким с Лео отдуваются с прессой, а вы…
Мария остановилась на пороге, улыбка слетела с губ. Прикрыв за собой дверь, миссис Берри оббежала взглядом застывшие лица. Сунула Фрэнку клатч и, придерживая в ногах длинное платье, подошла к койке.
– Господи, что с ним?!
– Повышено артериальное давление, тахикардия. Прогнозируемый результат исходя из начального состояния. Нужны анализы. Но симптомы убрать не сложно. Не пугайтесь, уверяю, опасаться нечего. Он скоро будет в порядке, – задребезжал доктор.
– Мы вам очень обязаны... – прошептала миссис Берри, проводя платком по лбу. – Спасибо тебе, Стэнли.
Он снял очки, молча кивнул. Мария с полминуты смотрела на сына, потом взяла Моррисона под руку.
– Давай отойдём, нужно обсудить детали... – она указала на стулья в углу. Проходя мимо Фрэнка, ободряюще улыбнулась, забрала сумочку и тихо шепнула:
– Победа, мальчики! Вы все молодцы!
Мужские профили исказила одинаковая судорога. Неподвижные, нелепо нарядные фигуры застыли, глаза потупились в пол.
– Что теперь? – Лина громко нарушила тишину, по очереди заглянула в каждое лицо: – Вколем ему ещё адреналина?
Тим взъерошил ладонями волосы, опустился в изножье койки. Джозеф шагнул к двери, словно хотел уйти, но резко остановился и нечленораздельно прорычал.
– Суки! – выругался под ноги Фрэнк, ни к кому не обращаясь.
Лина дёрнула Стюарта:
– Помоги мне увезти его!
Долю секунды Тим смотрел сквозь Лину, потом в зелёные глаза вернулась осмысленность.
– Да. Конечно, – подобрался он. – Фрэнк, подгони машину! Джо, займись выходом!
Ривера хрюкнул в бороду и с облегчением выбежал из комнаты.
– Но... – начал, было, Вуд и покосился на медсестру, которая замахала рукой, пытаясь поймать взгляд Моррисона.
– Транспорт! Быстро! – рявкнул Тим.
Стюарт просунул руки под плечи и колени Кристофера. Черноволосая голова запрокинулась, напугав бессмысленно открытыми глазами, и упала на грудь. Сцепив зубы, Тим рывком поднял Берри и пошел к двери. Мария с доктором обернулись.
– Вы куда это собрались?
– В госпиталь, – бросила Лина, пропуская Тима. На пороге она задержалась:
– Вы, – она обвела присутствующих ледяным взглядом, – вы все принимаете участие в убийстве. Я посажу каждого, кто попробует остановить меня. А вы, – ткнула пальцем в бледного доктора, – прощайтесь с лицензией! Вы больше не будете практиковать ни в одном штате!
Глава 30
Лина смирилась с невозможностью выбрать госпиталь для мужа. Она не имела ничего против Медицинского центра Седарс-Синай, расположенного недалеко от Беверли-Хиллз и Западного Голливуда. Старейшая клиника Лос-Анджелеса обслуживала страховую компанию Стренжерс и входила в список лучших медицинских учреждений страны. Но отсутствие выбора угнетало.
Автомобиль свернул с бульвара Сан-Висент на Грейси Аллен Драйв. Перед глазами мелькнул светло-серый фасад, углублённые бойницы окон. Знакомая конструкция металла и стекла бутылочного цвета. Здесь Берри восстанавливался после травм полученных в Нью-Йорке.
И вновь, Седарс-Синай…
Лина отвернулась от окна. Она ждала, когда находящийся в сознании Крис поднимет бунт, когда возмутится, откажется лечь в больницу, развернёт лимузин назад. Но муж смирно скорчился на сидении, ладонь по-детски покоится под впалой щекой. Лина хотела взвыть, залезть на стенку, выцарапать красивые глазницы миссис Берри! Минуты и минуты до госпиталя она довольствовалась тем, что с остервенением обгрызала ногти.
Мясистые игольчатые лапы раскинулись на влажном граните, мерцающем под зажжёнными фонарями. Чёрный автомобиль проехал клумбы с кактусами, спустился в подземную стоянку. Молчаливая группа не глядя друг на друга, миновали ряды квадратных колонн, державших бетонные балки и шагнула в лифт.
Звуки слились в гул. Просторный холл рябил одеждой. Цветы в кадках заслоняли дежурную стойку, доставали до плечей посетителей, поверх голов парили орхидеи. Лина неотрывно смотрела на белоснежные орхидеи. Голени налились тупой болью, и она уложила щиколотки на бок. Сжала подлокотник стула, вздохнула:
– Как долго…
Когда уставала щуриться на яркий свет, который отражался от информационной стойки с огромной стеклянной схемой центра, компьютерных мониторов, в кафеле стен и металлических плафонах, она ненадолго прикрывала глаза.
– Как долго…
Стюарт сунул в пальцы новый стаканчик кофе. Лина поправила на плечах его смокинг, глядя как длинное тело втиснулось в пластиковый стул.
– Джо с Фрэнком возвращаются. Поезжай в отель. Нечего здесь торчать всем. Давай, отдохни.
Лина покачала головой.
– Как знаешь, – Тим содрал с шеи бабочку, пульнул в широкую урну.
По плитке скользнули белые мокасинами, медсестра приблизилась:
– Прошу за мной.
Поднялись служебным лифтом на седьмой этаж. Девушка провела в маленький вестибюль и открыла дверь с лаконичной табличкой: «Кардиологическое отделение. Доктор Гай Л. Джонс»
– Скажите, как он? – спросила Лина, переступая порог светлого кабинета.
Темнокожий мужчина с седыми барашками волос и россыпью пигментных пятен под глазами, вынул из нагрудного кармана зелёной униформы карандаш, указал на стулья.
– Вы родственники мистера Берри?
– Да. Я, жена, – заставила себя, выговорить Лина. – Это... конфиденциальная информация.
– Хорошо. Гай Джонсон, – он протянул шершавую ладонь, по очереди пожал руки Лине, Стюарту:
– Ваш муж в отделении интенсивной терапии, ему назначили...
– Я хочу его видеть!
– После процедур его переведут в палату. Вы можете навестить его завтра. Вот список препаратов, которые ему ввели, – доктор протянул бумагу с отпечатанными на принтере столбцами. Постучал карандашом по столу, подняв чуть выпученные глаза:
– К сожалению, у меня не очень приятные новости.
Джонсон пошевелил компьютерной мышкой и взглянул на монитор.
– У мистера Берри диагностирована пневмония, гипогликемия, метаболический ацидоз, инфекционный эндокардит. Его к счастью выявили на ранней стадии, что даёт хороший прогноз на выздоровление...
– Стойте, стоп! – Лина вскинула руку, снова перебивая. – Что это значит? Какой эндокардит? Позавчера мужа госпитализировали в нью-йоркскую клинику с обычным воспалением лёгких!
– Бактериальная пневмония, миссис Берри, опасна осложнениями. Упущено драгоценное время, это дало возможность стафилококкам добраться до сердца.
– Сердца… – Лина уронила руку.
– Болезнь коварна. Она атакует, когда мы слабы, когда мы не ждём. У мистера Берри угнетены защитные барьеры организма, биохимический анализ крови нарушен, а недавнее повреждение нервной системы…
– Господи, о чем вы?
– О микро инсульте.
– Инсульте? – выдохнула Лина, поднимая газа на Тима.
– Я ничего об этом не знаю, – отозвался Стюарт, напряжённо выпрямляясь на стуле.
– Признаки повреждение выявила магнитно-резонансная томограмма.
Джонсон повернулся к компьютеру. Пробежав пальцами по клавиатуре, вывел на экран снимок и развернул монитор:
– Поражения локального характера в левой височной доле, – он указал затемненную область карандашом. – Судя по снимку, очагу около года. И важно не допустить повторного кровоизлияния, последствия, которого, увы, спрогнозировать практически невозможно.
– Что можно сделать? – просипела Лина, казалось, в горле застряло стекло.
– Мистеру Берри необходимо пройти комплексное лечение. Соблюдать распорядок дня, питания. Тогда я смогу дать благоприятный прогноз. И в случае постоянного мониторинга артериального давления, уровня холестерина и сахара, мистер Берри в дальнейшем сможет вести полноценную жизнь.
– Сколько времени?
– От шести до восьми недель в стационаре. Потом можно перейти на домашний режим. Не волнуйтесь миссис Берри, – Джонсон ободряюще улыбнулся. – Ваш супруг крепкий мужчина. Его организм в состоянии справиться. Мы только должны помочь ему восстановить свои ресурсы.
Лина впилась пальцами в воротник смокинга, вопросительно взглянула на Стюарта. Он мотнул головой, уставился в покрытые пылью туфли:
– Послезавтра он летит во Вьетнам. Кит не будет ничего менять.
– Невозможно, – высокий лоб Джонсона прорезали складки. – Если мистер Берри выпишется, я ничего не гарантирую. Кроме того, я обязан сообщить в страховую компанию.
Лина невидяще смотрела перед собой, в теле резонировали слова: "Болезнь коварна, она атакует, когда мы слабы, когда мы не ждём". Болезнь забрала у неё Яна. Нет, она не отдаст ей Кристофера!
– Вы должны помочь! – Лина резко подалась вперёд. – Неделя, – бросила взгляд на Стюарта, и он медленно кивнул, – подержите его под наркозом неделю, или ещё как, только заставьте постоянно спать. И за это время сделайте все, что возможно дать ему в стационаре! Остальное я беру на домашний уход.
Джонсон задумчиво водил карандашом по бумаге. Он молчал. Наконец карие глаза посмотрели на Лину.
– Миссис Берри, то, что вы предлагаете незаконно.
– К черту закон! – вскочила она, хватая со стола широкую руку и сжимая. – Вы же понимаете – речь о жизни! Я заплачу сколько нужно! Придумайте любую цифру! Если откажетесь, вы подпишите ему смертный приговор! Тогда уж сразу налейте яда в чёртову капельницу!
– Думайте, что говорите, и где находитесь! – Джонсон вырвал кисть, гневно поднялся. – Разговор окончен. Вас проводит охрана.
– Не кипятитесь, док – Стюарт примирительно вскинул ладони. – Может она выразилась грубо, но это правда. Вся надежда на вас, док. Сделайте благое дело, помогите нам, а?
Лину больше не интересовал Джонсон. Она смотрела поверх его плеча. Картина на стене выбивалась из строгой функциональности кабинета: изящная, густо-золочённая рама с пышной орхидеей внутри. Казалась цветы источают сладковатый аромат, напоминающий гниение. Она слышала этот запах у себя изо рта. Ее замутило...
– Я подумаю. – Джонсон собрал на столе бумаги, развернул на место монитор: – Сообщу завтра.
Стюарт помог Лине подняться, буквально вынес за плечи в коридор. Она путалась в юбке, шаталась, переставляя туфли. В холле набросились Ривера с Вудом:
– Какого лешего ты не отвечаешь на звонки? Ну, что там? Вы его видели? Как он?
– Тише-тише, – выставил Стюарт руку, прикрывая Лину. – Выкарабкается, как обычно. Не орите, она устала. Я посажу её в такси.
Лина разрешала говорить за себя, вести себя. Больше здесь делать нечего. В голове пусто и гулко, как в сухом колодце. Ступни налились свинцом и давно перестали болеть. Она их не чувствовала.
На крыльце в лицо ударили вспышки. Со всех сторон бежали люди, сжимали в душное кольцо, тыкали ручками, блокнотами, диктофонами.
– Чёрт возьми, – прошипел Стюарт, поднимая воротник рубашки до ушей.
– Тим! Скажите, Тим, что произошло? Берри госпитализирован? Правда, что его пьяным вынесли со сцены? В его крови обнаружили наркотики? Алкоголь? Что?
Стюарт прокладывал плечом дорогу и упорно тянул Лину по ступенькам, не произнося ни слова. Она старалась поспевать за ним и не споткнуться.
– Крис и теперь в клинике? Какой диагноз ставят врачи?
– Стойте! Лина, два слова для «Ласт Найт»! Вы со Стюартом пара? Вы вместе?
– Ваши ощущение после Грэмми, Тим? Счастливы? Как отметите успех?
– Можно автограф, сэр!
Стюарт сжал челюсти, выбросил руку, остановив такси. Рванув заднюю дверь автомобиля, толкнул Лину внутрь.
– Как они узнали так быстро? – задохнулась она, падая на сидение.
– А как они всегда узнают? – Тим прикрыл спиной молнии вспышек. – Черт! Придётся делать заявление и звать охрану. Ладно, поезжай, выспись, как следует, – он дважды хлопнул по крыше. – Давай, трогай!
Водитель потихоньку выводил машину из толпы. Объективы стучали в стекло, будто хотели разбить. Трещали затворы камер, салон озарялся всплесками белого света. Лина сжалась в комочек в углу и заткнула уши.
