Текст книги "Я так хочу (СИ)"

Автор книги: Оксана Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Глава 31

За окнами светало. Лина вошла босая в номер, сбросив туфли ещё в такси. Открыла бар, достала бутылочку белого рома и приложила к губам. Трясло. Рука ходила ходуном, расплёскивая жидкость. Лина поперхнулась, оперлась ладонями в стол и долго кашляла. Когда отдышалась, скрутила крышку новой миниатюрной бутылки и, преодолевая рвотный спазм, выпила залпом.

Алкоголь погнал кровь по венам. Ледяные кончики пальцев обрели чувствительность, и Лина завела руку за спину. Она рванула змейку молнии, решив, что способна принять душ.

Фен противно гудел. Вибрировал кафель, зеркала и, казалось, даже кости черепа. Наклонив голову, Лина нетерпеливо перебирала под раскалённой струёй мокрые волосы, когда в монотонное жужжание вклинился посторонний звук. Она схватила с раковины телефон.

– Алло! Кто это? Кто? Говорите! А… здравствуйте... – разочарованно запахнув халат, опустилась в кресло у туалетного столика, подогнула под себя лодыжку:

– Да, доктор Кэмерон, я вас слушаю... – устало ворочая языком, Лина потянулась к недопитой бутылочке. – Пришли результаты тестов? Замечательно... Напомните каких тестов? Ах, вот вы о чем… – рука дёрнулась и карамельная жидкость пролилась на белоснежный воротник.

– Зараза! Извините, это я не вам. Да-да, я слушаю, продолжайте, – Лина выхватила из пачки бумажные салфетки, приложила к пятну: – Что? Всё хорошо? Вы уверенны?

Она подняла голову к зеркалу. Посмотрела на острый нос и подбородок, тёмные круги под расширенными глазами с нездоровым блеском.

– Значит, здорова… Отлично. Тогда объясните, какого хрена я ещё не беременна!

У женщины из зеркала, дёрнулся и некрасиво перекосился рот.

– Извините... я...

Лина обхватила ладонью горло, вздохнула:

– Да, я нервничаю, вы правы. Как часто? Не знаю, бывает... – она мигала, пытаясь сдерживать контур плывущего отражения: – Ага, и сплю неважно… Бессонница, да, часто. И ещё кошмары. Может, вы что-нибудь выпишите? Какое-нибудь успокоительное? Психотерапевт… хм... Думаете – нужен? А, ладно! Посоветуйте кого-то в Лос-Анджелесе. Спасибо, пишу адрес. Что? Прислать к вам мужа?

В зеркале улыбался печальный-печальный Пьеро.

– Непременно. Будем в Нью-Йорке и запишемся на приём... вместе. Спасибо, доктор.

Прихлёбывая виски, Лина покривлялась отражению. Подворачивала и растягивала губы пальцами, придумывая отвратительные гримасы. Идея Кэмерона осмотреть мужа, подкупала новизной. Показалось даже забавным, заманить Криса в гинекологический кабинет. Возможно, если как следует двинуть в челюсть и приковать к каталке. Хотя, он и так к ней прикован – бери, вези...

Лина расхохоталась и скорчила рожу. Ну и уродина... Взяла бутылочку, стукнула в зеркало:

– Тост! За счастливое семейство Берри, проводящих отпуск на тихоокеанском острове, жрущих лук-порей и трахающихся через день в рекомендованных позах! Доктор, вы гений!

Локоть толкнул графин с водой. Он свалился со стола и громко разбился о плитку. Лина долго смотрела на плавающие в луже волосы, комочки пыли. Вздохнув, сползла с кресла.

– Калетник, ну ты свинья…

Растянувшись на кафеле, она терпеливо собирала полотенцем жидкость. Пока не заметила на белоснежной ткани красные пятна. Лина развела полы халата в стороны и посмотрела на колени, усеянные прозрачными шипами. Потянула и безболезненно вытащила из кожи длинный треугольный осколок. Пальцы окрасились кровью. Она обтёрла пятерню о бёдра и прислонилась к кровати. Со странным удовлетворением один за другим Лина вынимала из бедер стекла и аккуратно складывала в туфель Занотти.

Разбудил стук в дверь. Лина подняла кулак и потрясла в воздухе, не поднимая свинцовых век. Мозг отказывался справляться с чужим грузным телом. Снова настойчивый стук.

– Ммм... – она приоткрыла глаза и долго нащупывала на облитой светом стене часы, затем стрелки. Это шутка, неужели три?..

Лина оперлась о кровать. Распрямила колени и вскрикнула от пульсирующей боли. Держась мебели, дотащилась до прихожей. Пустой коридор разбежался направо-налево ослепительным тоннелем. Чёртово солнце! Лина закусила губу и нагнулась.

– Что за...

Подняла обувную коробку из-под женских сандалий десятого размера и потрясла. Вернулась в номер, отодрала с картона упаковочный скотч. Содержимое посылки полетело на стол. Бумажные обрезки медленно спланировали. Искромсанные газетные и журнальные вырезки сдержано улыбались... её губами на её лице. Лина развернула отпечатанную на компьютере короткую записку:

«Сдохни, сука»

Закрыла рот ладонями и попыталась, остановить поднимающийся из пустого желудка спазм истерического хихиканья. На языке и в горле стало солоно. Она вытянула руки, посмотрела на кисти в пятнах крови. Громко прыснула. Ну и вид! Хоть сейчас на студию в дешёвый ужастик с зомби.

Нехотя, преодолевая сопротивление всех мышц, Лина снова поплелась в душ. Пустила в лицо струю воды, борясь с приступами отрывистого смеха, выдавила на волосы шампунь. Сквозь поток пены и слез, она осознавала, что не справляется... Ей... нужна помощь!

В холле отеля Лина резко остановилась перед стойкой с журналами. Сзади налетела незнакомка с горой пакетов.

– Извините, – буркнула женщина, поднимая обронённый сверток.

Лина спустила на кончик носа тёмные очки, вытащила три газеты и сунула в сумку. Она не читала, когда сидела в лобби и дожидалась кофе с сандвичем; не читала в такси по дороге в кабинет психотерапевта; не читала в узкой приёмной. Она смотрела на одинокую мошку, кружившую над вазой с ярко-оранжевыми апельсинами, и терпеливо дожидалась вызова.

Квадратный кабинет с темными панелями и мебелью красного дерева окутывал рассеянный полумрак. Приспущенные тяжёлые шторы поддерживали шнурки с кисточками. Мягкий свет, призванный расслаблять психику клиентов и их кошелёк, на Лину действовал угнетающе. Ей не хватало воздуха, стены давили. Она вяло отвечала на вопросы лысеющего психотерапевта с глянцевым лбом и дряблым подбородком. Молчание затянулась, но Лина не заметила. Над полом в солнечном луче сверкала розовым и сиреневым пыль – калейдоскоп узоров загипнотизировал.

Мужчина в кожаном кресле заёрзал.

– Простите, вы… пьяны?

Лина упёрлась кедами в резные ножки кресла. Она чертовски устала. Не помнила, когда нормально ела, спала. Натянутые нервы звенели. Болела каждая жила, трещал затылок. Порезанные колени зудели, мешали сосредоточиться, поясницу тянуло – начались месячные, а в стеклянном «замке орхидей» возможно, умирал несостоявшийся отец её несостоявшийся ребёнка. Она подняла глаза на натянутого ботоксом доктора.

– Я расстроена. Мой гинеколог считает – дело в моей голове, – Лина постучала пальцем по лбу. – Я напряжена. Не умею справляться со стрессом. Мне нужно расслабиться и крепко спать. Просто возьми свою дорогую ручку и выпиши что-нибудь от нервов, какое-то успокоительное, и... снотворное.

Она порылась в сумке и положила на край полированного стола чековую книжку.

На крыльце аптечного супермаркета, Лина отправила в рот по пилюле из двух цветных банок, запила водой. Опустилась на нижнюю ступеньку и развернула ежедневный номер «Таймс».

Материал, посвящённый вчерашней церемонии Грэмми, занимал главные полосы: пестрящие фотографии знаменитостей, лучшие наряды, драгоценности, часы... Среди прочего Лина нашла своё лицо, быстро перелистнула страницу и церемония отошла на второй план. Главной новостью был скандал – его эпицентром стал Берри. Лидер группы Стренжерс отличился в очередной раз: Крис принимал музыкальную награду в алкогольного-наркотическом опьянении, после чего отметил успех в гримёрной с несовершеннолетними, где, по словам очевидцев, угощал школьниц кокаином, крэгом и спиртным. В состоянии передозировки участников оргии госпитализированы в Седар-Синай. Полиция ведёт расследование и пока воздерживается от комментариев.

Потёки букв между пальцами сливались с свинцовыми картинками. Лина просмотрела другие газеты. Они повторялись дословно и муссировали одни и те же фотографии. Берри подхваченный под руки охраной, крупный план коленей, которые волочатся за ним по ступенькам и дюжина использованных шприцов в мусорной корзине.

Глава 32

Забор перед главным входом «Седарс-Синай» облепили тёмные фигуры, словно грачи. Фанаты уныло держали в руках фотографии. Редкие прохожие останавливались, задавали вопросы и присоединялись к толпе. Из припаркованных на противоположной улице джипов следили папарацци, длинные объективы нацелились из окон, точно пулемёты. Большинство журналистов покинули медицинский центр. Они выдавили из персонала, охраны и гранитных стен что могли и разъехались, ожидать официального заявления пресс-секретаря «Strangers».

Лина сунула руки в карманы пальто. Ветер подхватывал несобранные волосы, забрасывал пригоршней в лицо. Она смотрела на окна, вспоминая: как дежурить под больницей, не зная, жив ли он. С тех пор у неё появилось преимущество – знать. Но знания хороши в университете – в обычной жизни они лишают иллюзий. Лина медленно развернулась и направилась к охраняемому служебному входу.

– Привет, – помятый Тим встретил в коридоре кардиологии, крепко обнял: – Уф! Никак ночевала в пивнушке?

Лина пожала плечами:

– Есть новости?

– Хорошая и плохая естественно. С какой начать?

Белые ячейки потолка с мертвенным светом встроенных ламп убегали бесконечно вдаль. Она опустилась в бежевое кресло, пальцы сжали деревянные подлокотники.

– С плохой.

– Док послал твоё предложение в задницу.

– А, хорошая?

– Кит будет сотрудничать.

– Снимет здесь клип?

– Снимет, в перерывах между утками, – усмехнулся Тим. – Час назад у него был Джонсон, они поговорили. Кит переносит поездку. Думаю, он и сам перетрухнул. Шутка ли дважды за месяц очухиваться в палате!

– За неделю.

– Да... Не припомню, чтобы Кит вообще когда-нибудь болел... – Стюарт задумчиво поскрёб ощетинившийся за ночь подбородок.

Лина поднялась.

– Ты куда?

– К нему.

– Уже видела газеты?

– Да.

– Н-да… обывателям гораздо прибыльней впаривать передоз, чем инсульт.

– Да, – Лина развернулась.

– Эй, погоди! Давай я принесу кофе?

– Какого черта, Тим? – она забросила сумку на плечо, прислонилась к стене с чередой глянцевых пейзажей.

– У него там Мария с дочкой и Кики… – Стюарт отвернулся, обеими ладонями взъерошил волосы.

– И ты пустил её… – прошептала Лина и съехала обратно в кресло, неловко подогнув ноющие колени. Хотела разозлиться, но кроме усталости и опустошённости ничего не было.

– Она его мать. Кто ей запретит?

– Да… и угробит его быстрее, чем он сам. Тащи, давай свой кофе. Не желаю их видеть.

Лина поставила локти на колени, пряди свесились вдоль лица. Мир свёлся к ровным полоскам коричневого паркета и запаху дезинфицирующих средств. Казалось, она успела вздремнуть, когда Стюарт сунул в руку горячую картонку. Лина вытряхнула из баночки на ладонь пилюли, запила горьким варевом.

– Что это? – Тим кивнул на таблетки.

– Антидепрессанты.

– Ну-ну. Смотри не очень-то увлекайся, – Стюарт отвел глаза, широко зевнул и потянулся. – Ладно, поеду я, отосплюсь. Джо тебя сменит через три часа.

– Не нужно. Я останусь на ночь.

– Не глупи!

Подпирая щеку кулаком, Лина сосредоточилась на круглой выбоине в полу, стараясь держать глаза открытыми.

– Ну же!

– Что? – не поняла она.

– Не дури! – прошипел Стюарт, опускаясь в соседнее кресло: – Давай, пользуйся передышкой. Кто знает, когда она ещё выпадет? Отдохни, как следует.

– Зачем?

– Видок у тебя как у приведения, того и гляди грохнешься на соседнюю койку. Красоткой больше шансов ладить с ним, если ты ещё не поняла.

– Я не нравлюсь ему в любом виде. Не в его вкусе, – безлико отозвалась Лина.

– Да, ладно тебе! – Стюарт легко ткнул локтем в бок. – Ты вполне себе девочка в духе Кита – длинноногая блондинка – его стиль. Может слегка тощая, но это дело вкуса. Он и сам сейчас вылитый балерун – эдакий умирающий лебедь, блин!

– Тим прекрати, это не смешно.

– В каком месте?

– Во всех, – она столкнула с плеча тяжелую руку.

– О, гораздо лучше! Какая-никакая, а реакция! Ты не представляешь, ангел, какой адский труд быть ещё одним мужчиной рядом с парнем вроде Берри.

– Тим, пожалуйста...

– Не переживай, я не добавлю трудностей. Так, хочу расшевелить чуток, совсем что-то ты скисла.

Внезапно Стюарт перестал дурачиться и сменил тон:

– Ли, может, ты многого требуешь от него? Кит не терпит, когда ему мешают. Жена – это слишком даже для Риверы, а он у нас самый старый.

– Джозеф женат? – она потёрла кулаком лоб.

– Был женат. Лет семь назад.

– Они расстались?

– Ну, когда женщины изгаляются до невозможности, проявляют чудеса эквилибристики, и залезают к тебе в… гм… гримёрку в самых неожиданных местах, трудно сохранить основы брака.

– Бедняги, как должно быть это неприятно.

– Ну, не до такой степени, – хмыкнул Стюарт.

– Да, видимо не до такой, – Лина зажала ладони коленями.

– Ну, перестань, хандрить! Стерпится, слюбится... Дай Киту время, пусть освоится.

– Если оно есть.

– Не будь пессимисткой, Ли! Мы выбрались с ним из таких передряг, что восполнение лёгких – просто чих!

– И метаболический ацидоз с инфекционным эндокардитом?

– Уверен.

– И инсульт, о котором никто не знает?

Стюарт передёрнул плечами, будто сбрасывал досадное неудобство.

– Не накручивай себя. Ничего хорошего не выйдет. Оставь это эскулапам, в конце концов, им за это платят. Научись смотреть на вещи проще. Ведь ты же здорово окрутила беднягу, ей богу! Вот и радуйся!

– Тим, не нужно...

– Что? Говорить тебе, что ты первая девушка не только с сиськами, но и с именем? Первая, кто примелькался? Первая, с кем он нарушил собственный запрет – никаких подружек под ногами?

– Я его вынудила.

– Фигня! На него бесполезно давить! Он замечает только то, что хочет видеть.

– И, тем не менее, это так. Не спрашивай, почему, – она вздохнула, растёрла ладони, кровь чуть прилила к пальцам:

– А как же Кимберли? Она ведь всегда с вами...

– Кики? Так это её работа, – Стюарт вновь зевнул и тряхнул головой: – Ну, может она чего и хочет сверху, не знаю, но догадываюсь, что ни хрена не получит.

– Откуда такая уверенность?

– Кики не блондинка!

– Довольно слабое утешение знать, что у нас с тобой равные шансы, – невольно улыбнулась Лина.

Стюарт рассмеялся и снова обнял:

– Послушай, ангел, если возня с Китом тебе когда-нибудь наскучит, я готов предложить себя в женихи! – он смешно пошевелил бровями. – Я отлично умею готовить. Откормлю тебя и перекрашу в чёрный цвет, дабы оградиться от волнений и жить долго и счастливо.

– Ох, Тим, ты невозможен! – Лина прислонила висок к крепкому плечу. – Спасибо тебе.

– Пожалуйста, – он быстро привлек её, поцеловал в макушку и отпустил: – Ну, все! Не расклеивайся! Погнал, я!

Улыбаясь, она помахала стройной фигуре, вальяжно шагнувшей мимо рыжего охранника к лифту.

Раздался шорох, и дверь в палату распахнулась. Лина вдавилась в спинку, принуждая себя оставаться на месте. Элегантные, дорого одетые женщины выплыли в коридор, лица скрывались за тёмными очками. Приглушённо переговариваясь, они свернули в кафетерий. В больничном крыле повис тяжёлый шлейф духов оставленных Марией, Лео, Ким… и Дианой Родригес.

Лина поднялась на чужие ноги с далёкой болью в коленях. Прикоснулась к металлической ручке и замерла. Со дна памяти всплыл кошмар: похожий безликий коридор, одноместная палата... Она зажмурилась и, с усилием, открыла дверь.

– Крадёшься как преступница.

Хриплый голос донёсся из глубины дымчато-розовой комнаты с плотно задёрнутыми портьерами. В воздухе висел запах спирта и цветов. Букет красных роз занимал половину тумбочки с медицинским монитором, которая стояла слева от кровати-трансформера.

– Привет, – пробормотала Лина.

– Хреново выглядишь. – Синие глаза окатили насмешкой.

Заложив руку за голову, Берри вытянулся на матрасе. На белых подушках черные волосы вздыбились иголками дикобраза. Сплошные острые углы натянули на худом лице жёлтую кожу. Но утратив часть чрезмерной привлекательности, мужчина не вызывал отторжение, напротив стал роднее...

– Ты тоже...

Кристофер поднял угол рта. Тусклый взгляд держал на привязи.

– Значит, по твоей милости я здесь.

Он не спрашивал. И Лина молчала, наклонила голову к плечу.

– Сердишься?

– Не знаю. Но вероятно задержусь здесь на время, чтобы отучить тебя от нездоровой привычки распоряжаться моим телом.

– О…

Улыбка Берри стала кривей и шире.

– Мне нравится твой открытый рот.

– Они... что-то вкололи тебе? – Лина посмотрела на передвижной столик с пустым подносом под большой картиной с розовыми орхидеями.

– Они только тем и занимаются, милая моя, что что-то мне вкалывают.

– И как? Тебе лучше?

– Отвечу, когда самостоятельно дойду до сортира. Присаживайся, давай, стоишь как чужая, – он хлопнул ладонью по кровати. – Или тебе противно?

Лина присела на край больничной койки, отмечая под простынями пугающую худобу длинной фигуры и абсурдность рубахи в мелкую полоску. Её бедро оказалось в паре дюймов от лежащей вдоль тела костлявой руки, из локтя нелепо выпирал катетер. Смотреть в лицо Кристоферу было трудно, и Лина сосредоточилась на угловатой кисти: тонкие, длинные суставы, выпирающие вены – хотелось провести по ним пальцем, успокоить...

Лина чуть отодвинулась, сунула руки в карманы, подальше от искушения.

– Что будешь делать?

– Ты о чем?

– О здоровье. О работе. О тебе. О нас…

– Слишком много вопросов.

– Ладно. Тогда всего одна просьба. Можно?

– Валяй, конечно. Только вряд ли мне приспичит её выполнить.

– Это предложение… – Лина неотрывно глядела на сильную, наполненную дремлющей энергией руку. – Давай уедем. Ненадолго. Куда захочешь, выбери любой курорт. Устроим нечто вроде отпуска. А после, ты снова займёшься работой, а я… – горло сдавило, и она едва договорила, – …я вернусь к матери в Англию.

Берри молчал, лениво накручивал на указательный палец её светлую прядь. Глаза из-под полуопущенных век следили по-кошачьи пристально. Лина уже решила, что ответа не будет, когда раздув щеки, он выдохнул:

– Милая моя, твои предложения сведут в гроб. Максимум, что я готов обещать – это бюджетный тур во Вьетнам.

Лина вздрогнула, недоверчиво посмотрела в осунувшееся лицо. Он возьмёт её с собой? Возьмёт без малейшего давления? Его явно чем-то опаивают…

– Можно тебя обнять? – она пыталась не расплакаться.

– Самая нелепая твоя просьба, – Берри потянул накрученные на пальцы волосы, заставляя наклониться.

– Боюсь не угадать твоё настроение.

– Знаю. Не стоит ему доверять.

Кристофер положил ладонь на затылок, и Лина зависла в дюйме от искривлённых губ. Тёплое дыхание коснулось щеки. Закружилась голова, желудок бесконечно покатился вниз.

– Предупреждаю – я не чистил зубы, – пробормотал он. – Хм, а у тебя нехилый перегар. Уже отметила мои поминки?

Из Лининого горла вырвался всхлип, щемящая боль затопила грудь, ища выход.

– Не стоит говорить, как я люблю тебя?

– Не стоит.

Прохладные ладони обхватили лицо, большие пальцы погладили виски. Сухой горячий рот прижался к губам и медленно раскрыл, мягко, словно не уверенный в своих намерениях. Это было пыткой. Лине казалось, внутренности раскраивают скальпелем. Она схватила Кристофера за плечи, и поцелуй утратил хрупкость, становясь все увереннее и чувственнее. Не отрывая губ, Берри собрал Лину в охапку и одновременно коленом откинул простыни. Прижал так крепко, словно хотел врасти в неё, и Лина забыла, где находится, как её имя, став отзывчивыми струнами, которыми он так виртуозно управлялся...

Сквозь грохот крови Лина услышала скрип, открываемой двери. Берри не дал отстраниться. Руки-канаты удержали на месте. В темных глазах заискрился смех, наглый язык проник глубже в рот, каменные от напряжения бёдра впились в живот. Крис вдавил её ладонь себе в грудь. Лина услышала, как из пальцев рвётся его сердце. И... внезапно нырнула в прорубь. Берри отпустил её. Деликатное покашливание над ухом прекратилось.

– Прошу прощение, сэр!

Лина сползла с кровати, уступила место сестре. Отошла к мягкому дивану и смущённо заправила футболку в джинсы. Кристофер прикрыл глаза тыльной стороной ладони. Грузная женщина в зелёной рубахе и брюках подкатила стойку с капельницей, подсоединила к катетеру. Кристофер не пошевелил рукой, она лежала на койке в том положении, в котором оставила медсестра – наискосок от тела. Словно конечность с натянутой прозрачной трубкой ему не принадлежала.

Как марионетка в клипе про твист…

Лина посмотрела на свои кисти, согнула-разогнула суставы. И она марионетка... Не владеет собственным разумом и не способна удержать мужа. Берри как вода просачивается сквозь пальцы и смывает её личность. Миг близости – исключение, которое только доказывает факт: здесь могла оказаться Диана или Кимберли – любая девица из тех, что дожидаются очереди. Какая в ней по счету жена?

– Уродливая хреновина, – не отнимая ладонь от лица, обронил Берри.

– Что?

– На руке.

Лина взглянула на левое запястье, давно забывая, надевать часы, перевела взгляд на костлявое плечо под рубахой, где скрывалась его татуировка.

– Strangers… – тихо отозвалась она, не решаясь сказать «ты».

– Strangers – нет. Есть дойная корова с уродливым выменем и уродливая хреновина у тебя на руке. Я называю сей шедевр "музой бабла", – сонно проговорил Берри. – Смешно видеть "музу бабла" у кого-то ещё. Смешно и тупо. Иди, я буду спать.

Лина вышла в коридор, механически переставляя негнущиеся ноги и безотчётно прижимая пальцы к серпу луны и солнечному кругу с крестом, словно защищая… Медсестра, которая ставила капельницу и охранник спорили с группой девушек. Лина повернула в другую сторону, но девица схватила за рукав пальто:

– А её? Почему пустили её? – выкрикнула блондинка. – Я знаю, это его палата! Его! Не делай из меня дуру! У меня здесь работает брат!

Лину обступили, прижали к стене, недобро разглядывая лицо.

– Извините, миссис Олсен, это недоразумение… Подкрепление уже вызвали... – охранник отрывал девушек от Лининых рук, за которые те цеплялись.

– Ты кто? Менеджер? Можешь помочь?

– Скажи, ты его видела? Он, правда, болен? Как попасть к нему? Ответь! Ну же…

Хорошенькая блондинка прижалась к уху, горячо зашептала:

– Пожалуйста, передайте ему, умоляю! – она сунула Лине сложенный вчетверо тетрадный лист, но долговязая девица уловила манёвр и вскрикнула:

– Ты, стерва! Что ты дала ей? Деньги? Что? – дылда набросилась на блондинку с кулаками.

Стук ботинок наполнил коридор. Четыре пары ног окружили женский вой и оттеснили к стальным дверям лифта. Из-за массивной спины в униформе Лина поймала затравленный взгляд блондинки...

В отделении снова слышались лишь мерные попискивания аппаратов и шелест мягких тапочек. Рыжий охранник пригладил волосы, занял пост у двери, раскрыл газету. Лина не могла себя заставить отлепиться от стены. Бумага в кармане обжигала пальцы. Девичий взгляд напоминал её. Чем они отличаются? Обе блондинки, обе любят. И ничего не решают…

Лина подозвала медсестру, сунула в мягкую ладонь записку:

– Передайте мистеру Берри.

Тёмно-фиолетовое небо трусило мелким дождём. Фанаты спрятались в универмаге Мейсис и подземном переходе, соединяющим башни Седарс-Синай в единый комплекс. Вода омывала ступеньки и, журча, стекала в канаву. Стоя у входа с непокрытой головой, Лина глубоко дышала. Волосы прилипли к щекам, но вынуть руки из карманов сил не было. Через шлагбаум проскочила фигура. Мужчина держал куртку над головой, скрывая лицо от любопытных глаз и холодных капель. Лина кивнула и, не споря, уступила Ривере дежурство.

Она не доехала до отеля, попросила водителя остановиться. Ступив на мокрый тротуар, Лина зашагала под яркими витринами магазинов, питавших светом тёмную плитку. Пелена тумана между домами мешалась с небом. Лина не слышала стук сердца, боли в коленях – ничего – словно перестала существовать. Она бесцельно двигалась вперёд, разрешая ветру, распахивать сырое пальто, окатывать холодом шею, прижимать футболку к рёбрам. Озноб был реальным, заставляя чувствовать себя живой.

Лину привлекло освещённое окно. Она остановилась, глядя как в экране широкоформатного телевизора бурлит жизнь. Из бара вышел подвыпивший посетитель, что-то проговорил, навязывая разговор. Лина не отвечала, она его не слышала. Прохожий пошёл дальше.

Небо потеряло глубину, становясь кварцевым и плоским. Дождь оставил на асфальте блеск мазутных луж. Убрав с глаз мокрые волосы, Лина вошла в опустевший бар. Села за дальний столик, заказала двойной виски. Пара у окна взглянула на вошедшую и тут же забыла. Девушка углубилась в раскрытую на столе книгу, помешала ложечкой в чашке. Парень откинул голову в наушниках на спинку дивана, серый кроссовок постукивал в такт музыке. Она засмеялась, что-то показала приятелю на страницах. Поправила заколку, и ладонь коснулась его плеча; перевернула страницу и задела его локоть. Протянув на сидении руку, парень вяло шевелил пальцами, трогал на затылке короткие девичьи волосы. Они улыбались одной улыбкой, пили один на двоих чай. Эти двое не могли не прикасаться друг к другу, словно его тело начиналось в ней, а её заканчивалось в нем. Эту безмолвную картину переполняло доверие.

Сутулясь на стуле, Лина допила вторую порцию виски. Она ненавидела пару у окна. Возненавидела ещё, когда стояла на улице – так сильно как ни разу в жизни. Словно эти двое крали у неё. Лине хотелось причинить им боль, раздавить, унизить. Злобой пропитался воздух и отяжелел. Пальцы методично отрывали полоски салфетки и роняли под стол...

Под кедами разворачивалась мокрая лента дороги. Лина не помнила, как покинула бар, как очутилась на чужой улице. Сердце сосредоточилось в ногах – она бежала.