Текст книги "Младший близнец, или Спасённая "Лесным демоном" (СИ)"
Автор книги: Оксана Чекменёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Солнце уже клонилось к закату, мы с близняшками снова находились в огороде. Они, волчатами, играли в дальней, заросшей части, а я, от нечего делать, с помощью магии очищала от сорняков кусок земли рядом со своими грядками, готовя почву к весенним посадкам. И тут Поузи вдруг замерла и стала принюхиваться к чему-то, находящемуся за пределами огорода.
Суози, притормозив, тоже принюхалась, оглянулась на меня и растерянно заскулила. Поузи же, кинулась к невысокой ограде, которая была нужна, чтобы животные не забредали в огород и не топтали грядки, довольно ловко перебралась через неё и куда-то побежала, громко тявкая, словно зовя меня за собой. Я бы и без зова за ней побежала, не отпускать же ребёнка одного неизвестно куда, поэтому, радуясь, что на мне брюки, кинулась следом.
Я бежала, стараясь не потерять из виду белый комок меха, к счастью, очень заметный на пожухлой траве, хотя порой бурьян скрывал волчонка с головой. Тогда я ориентировалась на звук, да и бежала Поузи по прямой, к какой-то, одной ей известной цели.
Цель вскоре обнаружилась. Навстречу нам, с большим трудом, шёл, практически полз, огромный белый волк, окровавленный и мокрый. Левая задняя лапа волочилась по земле, на левую переднюю он заметно припадал, она тоже была ранена, но всё же опираться на неё волк мог. На боку тоже была кровь, и на голове, стекая по морде и заливая левый глаз.
Когда Поузи подбежала к нему, визжа и подпрыгивая, волк остановился, поднял морду, посмотрела на волчонка, мельтешащего рядом, потом на меня, бегущую к нему, после чего с заметным облегчением выдохнул и лёг на землю. Поузи бегала вокруг кругами, оглядываясь на меня, не зная, что делать.
Подбежав, я опустилась возле волка на колени и поймала в объятья суетящуюся Поузи.
– Ты молодец. – Я оглянулась назад, обнаружила за своей спиной Суози, а вдали -поместье, которое было отлично видно, не так уж далеко мы убежали. – А теперь беги обратно и позови кого-нибудь из мужчин, человека три-четыре. И пусть возьмут одеяло или скатерть. Или садовую тачку, телега тут не пройдёт. Скажи – папа ранен, нужно отнести его домой. Беги!
Поузи закивала, потом ткнулась носом в морду волка, туда, где крови не было, и помчалась обратно к поместью. Не хотелось отправлять её одну, но и оставлять Росса я опасалась, да и бегает волчонок быстрее меня. К тому же, Поузи у нас малышка самостоятельная, и практически всю дорогу будет у меня на глазах.
– Что же с вами случилось? – спросила я волка, пытаясь рассмотреть, сильно ли он ранен. И недоумевая, как он умудрился получить такие раны по всему телу. И почему весь мокрый.
– Сам виноват, – выдохнул Росс, вернувшись в двуногую форму. – Хотел срезать, побежал через пешеходный мостик. Он и так-то ветхий, а я волком раза в два тяжелее, да ещё и в прыжке...
Слова давались бедняге тяжело, но он, похоже, хотел выговориться.
– Так под вами мост, что ли, обвалился? – удивилась я, снимая ремень и перетягивая оборотню левое бедро, из которого сильнее всего текла кровь. А я-то себе уже всякие ужасы напридумывала, вроде нападения разбойников.
– Да, – Росс помолчал, тяжело дыша сквозь зубы, потом снова заговорил. – Я ещё и рухнул неудачно, на обломки. Сам виноват, запустил поместье. Был бы мост покрепче...
– Нужно будет кого-нибудь за целителем отправить, – задумчиво проговорила я, наблюдая, как от поместья по нашему следу мчатся четыре волка, три белых и бурый, за бурым тащилась какая-то большая тряпка.
– Не надо, – Росс покачал головой и тут же скривился. – Пока его из города привезут, я уже и сам поправлюсь. Я же оборотень, заживёт всё, как на собаке. Там только раны поверхностные, переломов нет. Зашить кое-что придётся, – мужчина снова скривился. – У Прунтоса такая рука тяжёлая...
– У меня есть, чем обезболить, – решила я подбодрить бедолагу. – Я и зашивать раны умею, только опыта у меня мало.
В этот момент к нам подлетели волки. Я узнала братьев Малик, эту троицу я волками уже видела. Бурый волк был мне не знаком, но судя по тому, что он был крупнее братьев, это был кто-то из взрослых мужиков, не подросток, как они. Мигом расстелив на земле попону, волки шустро, хотя и аккуратно, подцепили Росса за одежду, переложили на попону, взялись зубами за углы и, по рыку старшего, дружно подняли и потащили к дому. Уже не галопом, медленной рысью, так что, мы с Суози легко за ними успевали.
Возле огорода толпились люди, четверо мужчин перехватили у волков попону и понесли в дом, по моей указке – прямо через наш домик, так было гораздо быстрее. А волки рванули в сторону конюшни, одеваться, сохранять одежду при обороте мог только Росс, как единственный среди присутствующих бытовой маг.
Я сдала Суози с рук на руки Джуни, возле которой уже топталась гордая Поузи, явно не в первый раз рассказывая ей, как унюхала папу и кровь, как побежала и нашла его, и как потом бежала за помощью. Я похвалила малышку – молодец же! – а потом сгребла в корзинку всё, что могло пригодиться, и рванула к спальне Росса, куда его унесли лакеи.
Над ним уже суетилась Олама, экономка, командуя лакеями, срезающими с Росса одежду, и горничными, которые принесли горячую воду и полотенца. Проскользнув между ними, я сунула оборотню в рот склянку с обезболивающим настоем, велев глотать, пусть и горько. Останавливать меня никто не стал, то, что я травница, знали все, а кое-кто и на себе испытал мои снадобья. Выхлебав весь пузырёк. Росс вскоре расслабился и задышал спокойнее, уже не проталкивая воздух сквозь стиснутые зубы.
А я отступила в сторонку, раскладывая на столике бинты, мази и настойки, которые понадобятся, чтобы обрабатывать раны. Спустя несколько минут Росс уже лежал на кровати в одних коротко обрезанных подштанниках и моём ремне. Горничных выгнали, чтобы под ногами не путались, из лакеев оставили двоих на всякий случай. Олама наскоро бинтовала Россу голову, сказав, что позже обработает как следует, а сейчас нужно кровь остановить. А Прунтос, с иглой в руках, подступил к самой страшной ране на бедре, из которой уже вытащил щепки и занозы.
– Нет, – остановил его Росс, подняв уцелевшую руку. – Пусть Уилли зашьёт.
Глава 22. Разговор
День тридцать седьмой
Ох и умаялась я в тот вечер. Пришлось зашивать не только здоровенную рану на ноге, но и рассечённую кожу на голове, и руку тоже, и ещё несколько швов на бок наложить, хотя там в основном ссадины и синяки было, чем что-то серьёзное. Потом промывала и очищала другие раны, помельче, ссадины, царапины, ранки от заноз. Оборотни, конечно, существа более живучие, чем люди, я ещё помнила, как быстро зажила у Росса рука, укушенная Поузи, но бабушка меня всегда учила, что даже от маленькой ранки может заражение крови начаться, так что, ни воды, ни снадобий я не жалела.
Олама бинтовала то, что я уже зашила, Прунтос подавал то, на что я пальцем указывала, и держал нужное, лакеи топтались рядом, не зная, куда себя девать, но пригодились, когда нужно было приподнять зашитого, забинтованного и почти уснувшего от моей настойки Росса, чтобы сменить влажную окровавленную простыню. После чего, оставив в спальне одного из лакеев на всякий случай, мы ушли, дав оборотню «спокойно отлёжаться», как он это назвал.
Я надеялась, что всё обойдётся, и Росс быстро поправится, хотя крови, на мой взгляд, он потерял слишком много. Но, наверное, окружающие лучше знали, на что способны оборотни, раз никто не кинулся вызывать целителя.
Но я решила всё же заглянуть попозже, проверить, как у отца близняшек дела. А весь вечер посвятила зельеварению – пополнила истраченные запасы и сварила укрепляющую настойку, помогающую при кровопотере, её нужно было свежую пить, про запас не сделаешь.
Так что, поздним вечером, когда ребятня моя, перевозбуждённая случившимся, пусть с трудом, но всё же уснула, я взяла остывший настой и отправилась в спальню оборотня. Тихо открыв дверь, я зашипела:
– Вакис! Ваки-ис...
– Я отправил его спать, – раздалось в темноте, после чего загорелась лампа на столике возле кровати. – Не такой уж я инвалид, стакан воды и сам возьму.
– А если наоборот понадобится? – я проскользнула в спальню и пристроила кувшинчик рядом с лампой.
– Наоборот? – брови оборотня исчезли под падающими на лоб волосами.
– Ну... по нужде. Он бы вас довёл. Или горшок принёс бы.
– Уилли, я прошёл от моста до дома несколько километров, думаешь, до уборной добраться не смогу? – и он указал глазами на неприметную дверь в стене, буквально в паре-тройке метров от кровати.
– Ногу лучше пока не тревожить, – наставительно заявила я, а потом пожала плечами. -Впрочем, вторая вполне целая, допрыгаете.
Уж наверное, Росс сам знает, на что способен. А вторая нога и правда целая, как и рука, и если за стену держаться, то и правда доберётся, не во двор же идти.
– А что у тебя там, в кувшине? – принюхался оборотень. – Пахнет не очень аппетитно.
– Зато полезно, кровь лучше восстанавливается. – Я взяла в руки кувшинчик. – Давайте, пейте. Прямо из носика, он специально такой длинный, чтобы лежачих поить. Бабушка заказывала откуда-то издалека. Очень удобно, правда? Да, я знаю, что невкусно, но надо. Ещё глоточек, ещё. Вот какой вы молодец!
Я болтала, уговаривая Росса, словно маленького. Так мне было проще не думать о том, что рядом со мной, лишь до пояса прикрытый простынкой, лежит почти обнажённый мужчина. И не просто мужчина, а настоящий красавец. То есть, с лицом было не очень понятно – глаза красивые, голубые, нос прямой, а всё остальное скрывала грива волос и борода.
Но вот тело... Я и раньше знала, что оборотень высок и широкоплеч, но что его мышцы такие выпуклые, что на животе ни жиринки, что даже лежащий в постели, раненный, бледный, весь в бинтах, синяках и ссадинах, он всё равно излучает настоящую мощь, как-то не ожидала.
А я это тело щупала, обмывала, смазывала. Но в тот момент было немножко не до того, чтобы обращать внимание на его красоту, я всё своё внимание тратила на то, чтобы какую-нибудь щепку не упустить, а вот сейчас разглядела. И неожиданно смутилась. Вот от смущения и начала обращаться с Россом, словно с Крофом, который два года назад сильно простыл и капризничал, отказываясь пить горькие настойки.
Росс не капризничал, покорно глотал, что дала, но то, как он морщился при этом, очень мне помогло. Верно бабушка говорила, что больные мужчины превращаются в мальчишек, вот как с мальчишками с ними и нужно обращаться.
Наконец кувшинчик опустел, и я помогла оборотню выпить воды, чтобы приглушить не самый приятный вкус. Для этого пришлось подсунуть руку ему под голову, стараясь не задеть повязку, и немного её приподнять. Была мысль налить и воду в кувшинчик, но тогда у неё будет вкус настойки, тогда какой смысл запивать?
Ничего, справилась.
Вновь опустившись на подушку, Росс задумчиво посмотрел на кувшин.
– Спасибо. Но всё же жаль, что это был не бульон.
– Вы же голодный! – сообразила я. – Ужин-то пропустили. Почему сразу не сказали? Послали бы Вакиса на кухню, его ведь и для этого тоже оставили.
– Да как-то не хотелось, – смущённо улыбнулся Росс. – А сейчас желудок словно проснулся.
– Я сбегаю на кухню, поищу, что там есть, – предложила я. – Бульон не обещаю, но что-то точно должно остаться. А если нет – могу быстро что-нибудь состряпать, омлет, например, его готовить – пара минут!
– Я сейчас на всё согласен, – оборотень кивнул и скривился, наверное, голова всё ещё болела, и не только от раны. А в подтверждение его слов раздалось бурчание голодного желудка.
– Я мигом! – пообещала, хватая кувшинчик и убегая на кухню.
Пока я шэрилась по шкафам и заглядывала в кастрюли, на кухне появилась заспанная Митта, разбуженная производимым мною шумом. И вскоре я уже несла на подносе в спальню нашего хозяина наскоро собранный ужин из тарелки овсянки, трёх котлеток, двух булочек и молока, налитого в мой кувшинчик, который я отмыла, пока Митта собирала на поднос, что нашла.
– Вот! – я продемонстрировала оборотню свою добычу. – Быстро, правда? Мы даже греть ничего не стали, вы же сами гораздо быстрее сможете это сделать?
– Смогу, – Росс заёрзал, пытаясь приподняться, опираясь на здоровую руку.
– Нет-нет-нет! – опустив поднос на столик, я придержала его за плечо. – Лежите! Сейчас! Погодите.
Подхватив лежащую рядом подушку, я вновь приподняла оборотню голову и подсунула её ему под плечи, потом – ещё пару думочек, взятых с кушетки, в итоге Росс полулежал в подушках и уже вполне мог есть, не опасаясь захлебнуться или подавиться.
Кормила я его с ложки. Сначала мужчина пытался доказать, что сам справится, рука-то цела, но я убедила его, что так быстрее, а самому есть полулёжа неудобно. Видимо, оборотень и правда был очень голодным, потому что быстро смирился и только рот послушно раскрывал.
Накормив бедолагу, я собрала посуду на поднос и хотела уйти, но была остановлена неуверенным:
– Ты сильно хочешь спать?
Спать хотелось сильно, было уже заполночь, но что-то в его голосе заставило меня
солгать:
– Да нет, не особо.
– Посиди со мной немного, – попросил Росс.
– Может, вам ещё обезболивающего? – предложила я.
– Возможно, чуть позже. – Росс похлопал по краю кровати с той стороны, где у него был здоровый бок, и я, без раздумий, уселась, куда предложили.
Не было мыслей, что не совсем правильно незамужней девушке сидеть ночью на постели почти раздетого мужчины. Передо мной был раненный, страдающий человек, то есть, оборотень, и мне было его жалко.
– Никогда не думал, что ранение, это не только больно, но и тоскливо, – вздохнул Росс, когда я устроилась рядом.
– Вам прежде не доводилось получать такие тяжёлые ранения? – догадалась я.
– Чтобы пришлось в постели отлёживаться? Можно сказать, что нет.
– Можно сказать?
– Был один случай, не знаю, считать ли. Мы с братом играли в домике на дереве, боролись, и я как-то умудрился проломить перила и свалиться оттуда. Сломал ногу.
– О, это серьёзно, – посочувствовала я.
– Отец сам помчался за целителем, а мама сидела рядом с моей кроватью и гладила меня по голове. Она у меня была не очень ласковая, – оборотень смущённо повёл плечом, -по крайней мере, с нами, сыновьями, и в тот раз я запомнил не столько боль от перелома, сколько её ласку. А потом примчался отец с целителем – и меня вылечили.
– Но она целовала вас при встрече, – вспомнила я.
– Теперь не страшно, – усмехнулся Росс. – Я уже слишком взрослый, чтобы меня можно было испортить нежностями.
– А в детстве было можно? – искренне удивилась я.
– Мама так считала. И мы с братом воспринимали это как должное, ведь мы должны были вырасти настоящими мужчинами. И мы хотели ими стать. Но тот раз мне всё равно запомнился.
– Бабушка обнимала и ласкала Крофа ничуть не меньше, чем нас, девочек. Но он всё равно не вырос неженкой. Бабушка всегда говорила, что много любви и ласки не бывает. И только любимые дети вырастают нормальными взрослыми.
– Мама любит и всегда любила нас, в этом мы с братом тоже никогда не сомневались. Просто... она выражала свою любовь не лаской, а чем-то другим. Например, именно по её распоряжению под нашим домиком на дереве натянули сетку, чтобы, если подобное повторится, травм больше не было. Она не запретила нам там играть, не приказала снести домик – просто обезопасила. Было так здорово спрыгивать с дерева на эту сетку, – Росс мечтательно улыбнулся.
– Даже жаль, что ваша мама уже уехала, – улыбнулась я в ответ. – Могла бы сидеть сейчас рядом и гладить вас по голове.
– Если бы родители не уехали, я не проломил бы тот мост, – хмыкнул Росс, и я почувствовала себя дурочкой.
– А почему они уехали так быстро? – решила и тему сменить, и своё любопытство удовлетворить. – Если приехали познакомиться с внучками, то не логичнее было бы подольше с ними пообщаться?
Глава 23. Байстрючата
День тридцать восьмой
– Они заехали к нам просто по пути – гостили у моей младшей сестры, а сейчас возвращались домой и задержаться не могли, у отца мужа другой сестры юбилей, и они приглашены. А моё поместье почти по дороге, вот и решили заглянуть. Я писал, что нашёл своих дочерей, но без подробностей, просто – что мать девочек уже умерла, и я забрал их к себе. И что пока девочки не готовы к встрече с родственниками. Но мама всё же решила убедиться, что я справляюсь.
– А если бы нет? Она осталась бы помочь?
– Нет, мама собиралась забрать внучек к себе и нанять им дипломированную гувернантку. Но я сумел убедить её, что ты отлично справляешься.
– Её пришлось убеждать? – не то, чтобы я была удивлена, но услышать такое было не особо приятно.
– Да, но я справился. Рассказал подробно, как малышки жили раньше, что пережили, и почему Поузи нельзя разлучать с тобой. Отец меня поддержал, кстати. Ему очень понравились бойкость и бесстрашие Поузи, а учитывая, что растила её именно ты, он посчитал, что лучшей няни для девочек не найти. А дипломированная гувернантка понадобится моим дочерям ещё не скоро. Если вообще понадобится.
– Почему? – не поняла я. Он что, не собирается давать своим дочерям нормальное образование?
– Мои родители с тобой не общались, в отличие от меня. У тебя очень правильная речь, ни за что не скажешь, что ты выросла в лесу, в самой глубинке. Заметно, что ты хорошо образована, как и Кроф с Джуни, кстати. Та женщина, что спасла и растила вас, очень хорошо с вами занималась.
– Бабушка была не из простых, – согласилась я. – И дома мы всегда разговаривали не так, как с селянами. И да, она очень много с нами занималась – а что ещё делать в лесу по вечерам или зимой?
– Учитывая само существование вашего дома, та, кого вы называете бабушкой, была не просто образованной женщиной, уверен, она принадлежала к высшей аристократии. Но, скорее всего, мы никогда не узнаем, кем она была. Конечно, можно было бы поднять архивы, но даже нет уверенности, что Кризанта – её настоящее имя.
– Уверенности нет, – кивнула я. – Она могла его просто выдумать, раз скрывалась от своих врагов.
– Она скрывалась от врагов? – Росс даже слегка приподнялся на своих подушках. – Я почему-то думал, что она добровольно в лес ушла. Несчастная любовь, например, или ссора с кем-то. А тут – от врагов скрывалась... Тебе известны подробности?
– Нет, – покривила я душой, ругая себя, что вообще проболталась. – Только то, что кто-то её убить хотел, за что – не знаю. Что-то, связанное с наследством, но бабушка не уточняла, а я не расспрашивала.
Про то, что её муж и дети были отравлены, а бабушку в этом в итоге обвинили, решила не рассказывать. Семьдесят лет с тех пор прошло, наверное, все её враги сами давно мертвы. Зачем ворошить прошлое? Если бы бабушка хотела восстановить справедливость, если бы считала это возможным – не оставалась бы в лесу так долго.
– Наследство, деньги – причина многих преступлений, к сожалению, – вздохнул оборотень. – Среди моих близких такого не случалось – или я об этом не знал, – но истории о чём-то подобном слышал. Особенно в древние века такое было чуть ли не в порядке вещей. Хорошо, что сейчас мы живём в цивилизованном мире.
– Да, хорошо, – согласилась я. – И хорошо, что я останусь с девочками, хотя бы в ближайшие годы. А то Поузи собиралась укусить вашу маму, если та попытается нас разлучить.
– О, она может, – улыбнулся Росс. – Моя дочь – настоящий боец. Надеюсь, со временем Суози тоже станет такой, или хотя бы перестанет быть настолько тихой и забитой.
– Она меняется, – вступилась я за старшую девочку.
– Да, я заметил. Но ей нужно время, я ещё и поэтому отказался от помощи родителей. Не думаю, что поручать девочек новому, чужому для них человеку – хорошая мысль. Поузи взбунтуется, а Суози это заставить вновь замкнуться в себе, а она только-только начала выглядывать из своей раковины.
– Хорошо, что вам удалось убедить вашу маму. И я рада, что её волнует судьба внучек.
Про то, что девочки особой любви от бабушки не заметили, скорее наоборот, я умолчала. Впрочем, возможно, это просто привычная сдержанность. Раз уж сам Росс сказал, что его мать не привыкла внешне выражать свои чувства.
– Конечно, волнует. А как иначе?
– Но они же... незаконнорожденные.
У нас в селе такие дети тоже были, правда, очень редко. Чаще всего «нагуливали пузо» женщины, уезжавшие в город на заработки, но обычно «грех» прикрывался браком с кем-нибудь, кто готов был закрыть глаза на чужого ребёнка ради какой-нибудь собственной выгоды, как было с матерью близняшек, вышедшей за многодетного вдовца. Хотя пара байстрючат-безотцовщин в селе тоже была. Но я не помню случая, чтобы кого-то из них забрал отец.
Потому и удивилась тому, что Росс без раздумий, как нечто само собой разумеющееся, признал близняшек своими детьми и забрал к себе. С подобным я прежде не встречалась и даже не слышала, хотя, случись подобное даже задолго до моего рождения – слухи всё равно ходили бы.
– Какая разница? – удивлённо взглянул на меня оборотень. – Это мои дети, независимо от обстоятельств рождения. И внуки моих родителей.
– И вы всех своих внебрачных детей забираете? – наверное, мой взгляд был не менее удивлённым. – И много их у вас?
– У меня? Двое, – усмехнулся Росс. – У отца есть добрачная дочь, у деда двое, у брата восьмилетний сын. Есть такие дети и у других родственников. И нет, мы не забираем всех, только если это в интересах ребёнка – мать умерла, или ребёнка в семье не любят. Собственно, из всех перечисленных, лишь дед забрал к себе дочь – отчим терпеть не мог малышку, куском хлеба попрекал, а матери на неё было плевать, у неё другие малыши родились. Конечно, когда дед о ней узнал, тут же забрал к себе.
– А остальные?
– У остальных было всё хорошо. Их любили, или же хотя бы не обижали. Зачем забирать ребёнка из семьи, в которой ему хорошо?
Я хотела сказать, что Поузи с нами было тоже вовсе не плохо, но промолчала. Тут всё и правда было иначе, мать её действительно умерла, а у нас на малышку никаких прав не было.
– То есть, убедившись, что с детьми всё в порядке, вы про них просто забываете? Живут себе и живут, нормально всё, ну и пускай себе.
Собственно, с нашими сельскими байстрючатами так и было. Если отцы в принципе про них знали, то не интересовались абсолютно.
– Ничего подобного! – возмутился Росс. – Мы просто не забираем детей оттуда, где их любят, где им хорошо, но это вовсе не означает, что нам они не нужны. Отцы содержат таких детей, навещают, дарят подарки, берут в гости, заботятся о дальнейшем их образовании. Как ты думаешь, знал бы я о своих сестре, дяде или племяннике, если бы их отцы бросали своих детей?
– Наверное, нет, – согласилась я. И задумалась о другом: – А ваши жёны не обижают внебрачных детей мужа? Особенно если тот их в семью забирает. Всё же, это означает, что муж ей изменил.
– Мы не изменяем жёнам, – искренне возмутился Росс. – Раз уж взял жену – будь ей верен. Не готов быть верным – не женись.
– Но... – растерялась я. Вопрос вертелся на языке, но я даже губу прикусила – не хотела своими словами бередить рану оборотня.
– Спрашивай! – велел Росс, заметив мои колебания.
– Вы извините, если я не в своё дело лезу, но... Кто-то из слуг говорил, что вашему сыну было пять... – мой голос сошёл почти на шёпот.
– Верно, – согласился Росс, пристально глядя на меня.
– Значит, сейчас было бы шесть, – ободрённая тем, что оборотень не прервал тяжёлую для него тему, зачастила я. – А близняшкам по пять с половиной. Они младше!
– Да, я понял, о чём ты, – кивнул Росс, и на этот раз даже не поморщился, наверное, головная боль потихоньку отступала. – Но жене я не изменял. Просто... так получилось...
Я сидела и молча ждала, спрашивать подробности не решилась. И была вознаграждена за терпение.
– Видишь ли, я встречался с Лирдой, своей будущей женой, довольно долго, сделал ей предложение, она вроде бы согласилась, мы были близки... А потом она меня бросила. Ничего не объяснила, просто уехала из столицы, вернулась к родителям. Оставила записку, что должна подумать. Я поехал следом, она не захотела меня видеть.
– Странно как-то...
– Мне тоже так показалось, но у неё было право передумать. Лирда не была моей собственностью, принуждать её я не собирался. Родители её тоже были в недоумении, но приняли решение дочери.
– Вы сильно страдали? – посочувствовала я бедолаге.
– Тогда казалось, что да. Сейчас, вспоминая то время, понимаю, что был скорее уязвлён и обижен, чем страдал от разбитого сердца. В общем, пострадал немного, да и махнул рукой. Стал жить как прежде. Женщин не избегал, я всё же был молодым, здоровым мужчиной.
Похоже, он и сейчас далеко не старый и очень даже здоровый мужчина, отметила я мысленно. Теперь мне казалось даже забавным, что я считала Росса стариком. Ну, носит он длинную бороду – его право.
Интересно, какой он под всей этой порослью? Увижу я когда-нибудь Росса бритым, или он так и будет всю жизнь бороду носить?
– Тогда же и мать близняшек встретил, – продолжал свой рассказ Росс. – Был в гостях у друга, а она работала у него горничной. Молодая вдова, кровь с молоком. Она предложила, я не отказался. Я ничего не обещал, она и не ждала, а за те несколько ночей ласки я хорошо её отблагодарил. Просто эпизод, один из многих. Я очень быстро о ней забыл и вновь вспомнил лишь когда близняшек отыскал.
– А... жена? – не удержалась я от вопроса, когда оборотень примолк, словно вспоминая прошлое.
Глава 24. Молодцы
День тридцать восьмой
– А спустя ещё несколько месяцев ко мне пришла Лирда. С новорожденным младенцем на руках. С моим сыном. И с того момента, как я увидел Брелиоса, я понял, что можно кого-то любить больше, чем себя. Поэтому я женился на Лирде – чтобы сын стал моим законным наследником.
– А так можно? – удивилась я. – Если малыш родился до свадьбы?..
– Можно, – кивнул оборотень. – Я женился на его матери и официально признал своим сыном – в этом случае закон даёт послабление. И в некоторых других случаях – тоже.
– В каких? – мне стало любопытно. Не так и много я знала о мироустройстве оборотней, бабушка как-то обходила эту тему, собственно, она просто никогда не поднималась, мне и в голову не приходило интересоваться чем-то подобным. А вот теперь – заинтересовалась.
– Если законных сыновей или других близких родственников по мужской линии нет, наследником может стать либо добрачный сын, либо внук от дочери. Прошение королю, которое, как правило, одобряется, ещё немного бюрократии – и всё. Единственное условие -наследник должен быть кровным. Приёмного ребёнка или же бастарда жены наследником не назначит даже король. Я, кстати, именно такой наследник – через прошение.
Поначалу я даже растерялась, по всем рассказам выходило, что Росс – законный ребёнок, к тому же, младший из близнецов, если и признавать наследником байстрюка, то старшего. Но тут до меня дошло, где именно мы находимся, и всё встало на свои места.
– Вы наследник деда по матери!
– Верно. У деда Лунгаша было три дочери и две сестры. Ни сыновей – даже добрачных, ни братьев. Поэтому он сделал наследником меня – сына старшей дочери.
– Но вы же младший. Не логичнее было бы сделать наследником вашего старшего брата?
– Рисе – наследник нашего отца, а заодно и деда Кинделира. Поэтому дед Лунгаш рассудил, что так будет правильнее. Вот так и получилось, что я унаследовал это поместье. И непростительно его запустил, отчего мне теперь очень стыдно.
– Ничего, вы так за него взялись, что скоро тут всё будет лучше прежнего, – успокоила я оборотня. А потом не удержалась и сочувствующе погладила его по плечу. – Мне жаль ваших жену и сына. Вы так их любили...
Росс помолчал, я тоже.
– Сына – да, любил, – наконец заговорил он, и в глазах мужчины сверкнула настоящая боль. – Очень любил. А вот Лирду... Не уверен. К тому времени я, скажем так, перегорел. Вернись она ко мне одна – сомневаюсь, что простил бы, что было, то прошло, не воротишь. Но ради сына... В общем-то, мы жили нормально, и мне было искренне жаль Лирду, когда она погибла. Никто не должен умирать такой страшной смертью в двадцать семь лет, это неправильно. Но потеря сына для меня стала страшным ударом.
– Мне жаль, – всё, что смогла сказать я. А что тут скажешь?
– Мне кажется, последующий год я не жил, а существовал. Перебрался сюда, чтобы никого не видеть, не слышать бесполезных слов утешения, не ловить на себе жалостливые взгляды, от которых становилось только хуже. А потом я почувствовал свою дочь и словно очнулся. Мой ребёнок! У меня есть то, ради чего стоит жить. И мой ребёнок был в беде, ему было больно, страшно. Я сорвался в дорогу, как ненормальный. А потом увидел, как мою дочь уволакивает куда-то очень странный оборотень. Страшно подумать, что я в тот миг мог сотворить!
– О да, я помню, – меня передёрнуло, и я непроизвольно потёрла ушибленное в тот момент плечо. – Счастье, что вы не попытались сразу укусить.
– Я опасался пускать в ход зубы – Суози была слишком близко, я мог случайно её поранить. А потом почувствовал твой запах и понял – что-то здесь не так, неправильно. Это меня остудило, как и понимание, что я перепугал собственного ребёнка до ужаса. И тут из шкуры вылезаешь ты.
– А следом и Кроф, – улыбнулась я. В тот момент мне было не до смеха, но сейчас я начала осознавать, сколь комично мы с братом тогда выглядели.
– Ты ещё и ругаться на меня начала, чтобы я не рычал и не пугал ребёнка. Моего ребёнка! Ты меня вообще не боялась, и это было так... освежающе. Я словно вылез из болота и родниковой водой умылся. А потом встреча с Поузи – оказалось, что у меня целых две дочери. Два повода встряхнуться и жить дальше.
– Я рада, что вы с близняшками нашли друг друга, – на последнем слове я всё же не удержалась и зевнула.
– Прости, я задержал тебя так надолго, – Росс посмотрел на часы – начало второго. -Иди спать, и спасибо тебе большое.
– Да не за что, – я смущённо пожала плечом и достала из кармана пузырёк. – Вот, хлебните обезболивающего. Только глоточек, больше уже не надо.
Росс хлебнул, содрогнулся и с благодарностью принял от меня стакан с водой – запить. Я взяла поднос с пустой посудой и направилась к двери, но была остановлена.
– Уилли, подожди! – Я остановилась и обернулась. – Я давно хотел спросить, но как-то случая подходящего не было. Шкура твоей бабушки – она сейчас где?
– В её могиле, – поёжившись, потому что по спине словно ледяной ветерок пробежал, ответила я. – Мы похоронили её сразу же, как только поняли, что больше она не понадобится. Мы же не на память эту шкуру оставляли, – я снова содрогнулась, – а чтобы детей спасать.
– Прости, что разбудил болезненные воспоминания, – тихо сказал Росс.
– И вы меня простите, – извинилась я за то же самое и вышла из спальни оборотня.
Время подходило к полудню, мы давно уже и позавтракали, и погуляли, и даже немного позанимались с близняшками, когда неизменная Ниса сообщила, что господин Ликолвер проснулся, позавтракал и хочет видеть своих дочерей.
