Текст книги "Младший близнец, или Спасённая "Лесным демоном" (СИ)"

Автор книги: Оксана Чекменёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Возражать мы не стали, поручив малышкам складывать в корзины морковку и относить её в конюшню. Потом, уже на новом месте, мы всё переберём, очистим, обрежем и посушим, а после уберём в погреб, а пока и на полу конюшни полежит – не испортится. Это относилось и ко всем остальным овощам.

Знал бы оборотень Росс, пренебрежительно глядя на нашу крохотную хижину, что она скрывает на самом деле. Сама хижина с сарайчиком здесь и останется, а вот свой дом со всем содержимым мы заберём с собой.

Это был очень старый и очень дорогой артефакт, подаренный бабушке её мужем к годовщине свадьбы, а до этого принадлежавший его бабушке, а ей он тоже от кого-то достался. Именно благодаря ему бабушка смогла выжить, сбегая от убийц своей семьи. Как она мне объяснила, это был некий пространственный карман, в котором находился полноценный дом с хозяйственными пристройками – но только изнутри.

Снаружи его не существовало, но если повесить артефакт на любую стену, забор, земляной склон, да что угодно вертикальное, и активировать – появится дверь, войдя в которую, попадаешь в дом с гостиной, тремя спальнями, кухней и уборной. Если хорошо владеешь магией воды – а я владела, – то можно призвать какой-нибудь источник, наземный или подземный, и устроить в доме то, что бабушка называла водопроводом.

Обладатели этого артефакта использовали этот дом во время путешествий, или уезжая куда-нибудь, подальше ото всех, чтобы отдохнуть. Ну а бабушка стала использовать его постоянно, как позже и мы все.

Кроме этого, в доме был проход в хозяйственные помещения – в кладовую с погребом и в конюшню на пять просторных стойл. У нас лишь одно стойло занимала кобылка Дымка, на которой мы ездили на ярмарку и в те сёла, что подальше. Остальные стойла были переделаны под курятник, крольчатник и место для козочек. А над ними было что-то вроде чердака, на котором мы хранили сено и запасы зерна для курочек.

Единственное неудобство – в доме не было окон. Но нас выручали светильники. Мы жили так всю жизнь и привыкли.

При переезде достаточно было выключить артефакт – и можно забрать дом с собой. Когда это происходило, всё, что находилось в доме, погружалось в стазис и оставалось в том же самом виде даже спустя годы, если, конечно, домом не пользоваться.

Одна беда – живые существа при этом не выживали. Поэтому кур, кроликов и коз, как и нас самих, придётся везти на повозке. На новом месте они все нам очень пригодятся. Весь урожай отлично сохранится, и мы не окажемся в чужом селе, словно погорельцы, с одним узелком одежды в руках.

Было безумно жаль оставлять разбитый бабушкой сад с десятками плодовых деревьев – но это была малая цена за новую, свободную жизнь. Сад мы новый разобьём, деревья с собой взять всё равно не получится. Но всё, что сможем увезти с собой – увезём.

Нам предстоят непростые сутки, да и потом будет нелегко.

Но мы справимся, потому что мы – семья.

Глава 5. Новости

День первый

Мы почти закончили с корнеплодами, когда вернулся Кроф с бабушкиными артефактами и удравшим козлёнком. Точнее, с козочкой Балбеской, которую мы оставили на смену Белке, старшей из двух наших коз. Балбеска была дочерью более молодой козы Ночки, и при рождении получила гордое имя Зорька, по времени появления на свет. Но с тех пор, как она твёрдо встала на ножки, истинная её кличка, с лёгкой руки Крофа, на котором лежала обязанность по выпасу наших коз, забылась.

Вот и в этот раз Балбеска удрала от матери, которая, в отличие от неё, обладала флегматичным характером с самого рождения – видимо, дочь в папашу пошла. Хорошо, что нашлась, а то я уже подумала, что так она в лесу и останется, на радость мелким хищникам -крупных бабушка давно извела, – я даже, к своему стыду, этому тихо порадовалась.

Хотя новая козочка была нужна – в этом году Белка козлёнка уже не принесла, хотя как-то умудрялась давать молоко, пусть и меньше обычного. А два прошлых года у нас только козлики рождались, их мы, дорастив до морозов, благополучно съедали. Поэтому, несмотря на непростой характер, Балбеску мы всё же оставили.

Она хотя бы злюкой не была, как одна из бабушкиных козочек в моём раннем детстве -кстати, после того, как эта самая коза так поддала мне, четырёхлетней, рогами под зад что я в корыто с водой улетела и чуть не захлебнулась, она очень быстро куда-то пропала. А на следующий год на смену ей у нас появилась Белка, так что, они с Крофом ровесники.

Загнав Балбеску в стойло к матери, Кроф присоединился к нам. Оставив младшим морковь, мы взялись за капусту, а потом и за тыквы – это уже когда отправили близняшек спать.

С этим тоже легко не получилось – Поузи, хотя и прониклась к своей близняшке жалостью, так и не смогла решить, отдать ли Суози свою кровать или место рядом со мной, именно такой я предложила выбор. В итоге, устав смотреть на метание сестрёнки, Джуни увела Суози в свою спальню, где уложила рядом с собой. К ней Поузи ревновала меньше, поэтому с таким раскладом согласилась. А ночью перебралась ко мне под бочок, так что, её кроватка так и осталась пустой.

С тыквами мы провозились чуть ли не до полуночи. На утро остались последние помидоры и мой садик с травами, которые я решительно собиралась забрать с собой – они кормили нас лучше огорода. Именно благодаря травам, а точнее – настойкам и сборам с них, мы были одеты, обуты и могли покупать муку, зерно, сахар и ещё многое, что не могли вырастить или раздобыть в лесу сами.

Пока малышки утром спали, мы втроём, зевая и потягиваясь, обобрали все оставшиеся помидоры, вплоть до маленьких и зелёных. Ничего, со временем покраснеют, хотя такими сочными, как выросшие на кусту до нормального размера, уже не будут. А уже после завтрака, все вместе, взялись за лечебные растения.

Бабушка больше полувека собирала свой целебный садик, что-то по окрестным лесам, а что-то покупала и выменивала у торговцев на ярмарке – в основном семена, которые заранее заказывала. А что-то было у неё в домике, ещё когда она бежала сюда через половину королевства – у травницы всегда есть при себе самое необходимое на всякий случай. Семена однолетников у нас всегда были с запасом, но многолетние растения пришлось забирать с собой прямо с землёй.

К обеду почти вся гостиная и четыре стойла из пяти – коридор в конюшне мы уже завалили овощами, – были заполнены горшками, вёдрами, мешками, кастрюлями, кружками и поилками для животных, наполненными выкопанными растениями. Кур мы пока загнали всех в одно стойло, коз и Дымку привязали снаружи, а кроликам в клетках было до моих растений не добраться.

После обеда я поручила Крофу и близняшкам перетаскать в дом всё, что могло нам пригодиться, из хижины, которая для нас служила чем-то вроде сеней и оставалась там же, где её когда-то нашла бабушка. В то время, когда она ещё не начала изображать лесного демона и забирать нас к себе, бабушка изредка принимала селян в этой хижине, поэтому там на полках были разложены мешочки со сборами и разная посуда, пучки сушёных трав были развешены под потолком, а на лавке у стены лежала постель.

Забрав меня, бабушка развесила по лесу отпугивающие артефакты и запретила селянам к ней приходить – сама в село ходила. Не хотела, чтобы нас кто-нибудь обнаружил. Но с того времени многое так и осталось развешено и разложено в хижине, как-то никому в голову не пришло перенести эти вещи в дом или выбросить. А теперь мне стало жалко всё это оставлять, на новом месте разберёмся, что пригодится, а что давно пора выкинуть. Весу-то во всём этом всё равно никакого, а как на новом месте жизнь сложится, пока неизвестно.

Мы же, с Джуни, взяв кое-какие сборы и отвары, отправились к пациентам. Прощаться. И узнавать, исполнил ли Росс своё обещание.

Усевшись вдвоём на нашу кобылку Дымку, вскоре мы уже въезжали в село. В первой же избе, куда мы занесли натирку для поясницы деда Петра, его жена, бабка Морета, обрушила на нас местные новости.

– Ой, что у нас тут было, что было! – выставляя на стол пирожки с яблоками и наливая для нас в кружки молоко, причитала бабка. – В село-то с утра стражники примчались, ажно из самого города! Налетели, прямо в храм ворвались, жреца в одном исподнем из постели на улицу выволокли, да тут же в кандалы и заковали. Потом главный ихний велел всем собраться на площади – а откуда ж у нас площадь? Нету такой. Так народ возле храма и собрался, где сходки обычно бывают.

– Да чего ж велеть-то, мы ж и так усе тудать двинулись, – подхватил её муж, тоже тягая со стола пирожок.

– Даже старый мой пришкандыбал, невидаль-то какая, кто ж упустит? – продолжала бабка Морета. – А старший ихний грамотку достал...

– С печатью! – вклинился дед, поднимая палец. – Ажно от самого губернатора, во-о!

– Так в той грамотке прописано, что жрец наш – убивец, а мы все – со-час-ни-ки. Тоже виноватые, в общем. Но всех забирать не будут, потому как обманул он нас. А обман-то в чём? Нету, оказывается, никакого демона-то лесного!

– А как же нет, когда я своими глазами его видел?! – развёл дед Петр руками.

– Да полсела, почитай, его видели, – отмахнулась от него жена.

– Дак я ж первей, в лесу ещё. Топор тогда любимый посеял, эх... До сих пор жалко.

Я вспомнила бабушкин рассказ. Неужели дед Петр был среди тех дровосеков, которые бабушку в лесу увидели и за демона приняли? Что ж, спасибо тебе, старый, благодаря той встрече мы, четверо, в живых остались.

– Вот мой старый-то и спросил главного, – продолжила рассказ бабка, пододвигая Джуни новый пирожок. – А тот ему – тёмные, говорит, вы люди, то ж оборотень был. Это вроде человек, только в волка превращаться может, таких, говорит, чуть не полкоролевства.

– А как по мне, коли человек в волка обращается, то и есть демон, – махнул рукой дед.

Мы с Джуни помалкивали, слушая стариков. Только переглядывались изредка. Стало быть, не соврал Росс этот – была у него власть убийство детей прекратить.

– А ещё тот главный сказал, что если дети сразу по двое рождаются, это так природа решила. И оба они от одного папки рождаются, а не от демона вовсе. Козлята с телятами тоже бывает, что по два рождаются, но этих-то мы не убиваем.

– Какой дурак лишнее теля убьёт-то? – постучал себе по лбу пальцем дед. – Это ж прибыток какой! Пусть хоть от демона, хоть от кого – кто ж удачу от себя отгонять будет?

– В общем, сказал тот главный, что другого жреца пришлют, не убивца, – продолжила бабка Морета, недобро зыркнув на деда, который всё время её перебивал. – И чтоб никто не смел боле детей убивать или в лесу оставлять – за такое казнить будут. Каких прежде бросали – тех родителям простят, потому как жрецы виноваты, головы нам задурили. А боле – ни-ни. Кто, мол, всё равно тёмный и не верит, тот это дитя ненужное должон жрецу отдать – новому, который приедет, – а тот его в город отвезёт, там в сиротском доме растить будут. А вот кто жён своих за ни за что убил – тех вместе со жрецом заберут и судить будет.

– И повесят, ага! – поддакнул дед.

– Да ты дашь мне рассказать спокойно? Ешь вон пироги, старый, да помолчи маленько! В общем, ещё Сорена забрали, за то, что жёнку свою придушил за измену с демоном. Боле никого, Клос уж больно удачно этой весной помер.

– Ага, лучше уж в своей постели от лихоманки помереть, чем чтоб казнили аль на каторгу, – закивал дед, а я подумала, может, стоило лучше стараться и всё же вытянуть старика Клоса?

Знала бы, что его расплата за жену и дочь убитых всё же настигнет, наизнанку вывернулась, но вылечила бы его от воспаления лёгких. Но не смогла себя заставить ради убийцы стараться. Ладно, хотя бы отцу Крофа достанется по заслугам. Правда, близнец Крофа теперь круглым сиротой останется, но у него дед с бабкой живые да крепкие ещё, и мачеха парнишку обожает и не бросит. Это не как у Суози, тут мачеха поначалу ему кормилицей была, он ей родившегося мёртвым ребёнка заменил, к тому же, больше так и не смогла родить, всю любовь пасынку отдала. Да и четырнадцать уже парню, почти взрослый, не пропадёт. А убийца наказан будет.

Ещё немного послушав бабку Морету, которая начала рассказ по второму кругу, я доела пирожок и поднялась.

– Спасибо за угощение и рассказ, только нам ещё несколько больных обойти нужно и домой вернуться. Мы ведь попрощаться пришли, за нами родственник приехал, к себе забирает. Уезжаем сегодня.

– Это как же так? – вставшая было, чтобы нас проводить, бабка Морета снова осела на табурет. – Вы ж сироты круглые, потому и у бабки старой жили, откуда вдруг родня-то?

По старой легенде, мы с Джуни были правнучками бабушки и сёстрами по отцу – что объясняло наше появление у старой травницы по отдельности. Бабушка впервые стала брать нас в село, меня в два, а её в три года, меняя при этом наш возраст на несколько месяцев, чтобы никто не связал появление у неё детей с жертвоприношениями лесному демону.

Считалось, что наш с Джуни отец, внук бабушки, овдовев, сплавил бабке меня, поскольку не знал, что делать с крохой без жены, учитывая, что и сам дома не сидел, охранником в торговые обозы нанимался. Джуни же считалась его ребёнком уже от второй жены, вместе с которой он и умер во время некоей эпидемии, действительно случившейся восемь лет назад в одном из дальних городов, – об этом бабушка узнала на ярмарке, среди прочих новостей, а вскоре впервые взяла с собой в село трёхлетнюю Джуни.

– Дядька троюродный нашёлся, бабушкиной сестры внук, – начала рассказывать я заранее придуманное. – Мы после её смерти дальней родне письма разослали. Пока письма шли, пока адресатов нашли – они ж, как оказалось, на месте не сидели, а многие и сами умерли уже... В общем, вчера дядька приехал, сказал, негоже двум девчонками в лесу жить, к себе в семью забирает. Вроде ничего дядька, думаю, обижать не будет.

– А если будет, мы назад вернёмся! – высказалась Джуни. Собственно, это был план не только в отношении выдуманного дядьки, но и вполне реального Росса. Он не показался мне агрессивным, но мало ли...

– Одинокий дядька-то? – подозрительно прищурилась бабка Морета. – Молодой?

– Нет, старый уже. Седой весь. Говорит, у них с женой детей трое, все старше нас, внуки уже есть, – тут уж я на ходу выдумывала. Догадалась, чего бабка Морета опасается.

– Ну, дай-то боги, – кивнула старуха. – Жаль, что уезжаете, тяжко нам без травницы будет, но да и то правда – негоже вам тут одним куковать, кто хошь обидеть может. Наши-то не тронули бы, им собственные отцы головы пооткручивали б за такое.

– Али ещё чего? – поддакнул дед Петр.

– И это тоже, – согласилась с ним бабка. – Как же обижать тех, кто жизни наши спасает? Но могли б заезжие какие наткнуться, тем закон не писан. А так – хоть под защитой родни будете.

И я подумала, что права она. Так-то я привыкла, что в селе нас, вслед за бабушкой, уважают, а дома мы под охраной амулетов находимся. Но вот даже сегодня, когда мы ехали в село, были абсолютно беззащитны. Нет, я, конечно, довольно сильный маг, но не боевой же. Стихийники, конечно, тоже могут многое натворить, только этому учиться надо, а я свою магию привыкла только в быту использовать, этому и бабушка меня обучала.

Впервые я задумалась о том, что не всё так гладко в нашей жизни в лесу. И что предложение Росса – и то, что он снял с нас обязанность здесь оставаться ради спасения младенцев, – поможет нам не только выбраться из лесной тюрьмы, но и сделает нашу жизнь более безопасной.

Когда мы уже уходили от дома стариков, я услышала за спиной голос деда.

– Я вот одного понять не могу – ежели то не демон, а оборотень был, то зачем он детей-то забирал? И ежели не ел их демон – куда ж они подевались-то после этого?

Дверь за вернувшими в избу стариками захлопнулась, и я так и не узнала, что ответила ему бабка Морета.

Глава 6. Выбор

День второй

Мы с Джуни обошли ещё с десяток своих постоянных пациентов – в основном это были старики с больными суставами, – раздали им запас лечебных сборов и настоек и посоветовали впредь обращаться к лекарке из соседнего села или же покупать всё, что получится, на ярмарке. Конечно, мои настойки, сдобренные магией, действовали лучше, но тут уж ничего другого предложить я не могла. Жаль стариков, но оставаться здесь дольше мы не могли.

Нам ещё несколько раз пересказали то, что случилось утром, правда, узнав, что мы уже в курсе – с меньшими подробностями. Нас даже пару раз на улице окликали, чтобы поделиться удивительными новостями, но тут уж я сразу сворачивала разговор – лишнего времени у меня не было.

Напоследок я оставила дом, где жили Орив и Марийда. С ними так же проживали три сына – один из старших, пока неженатый, и двое самых младших, остальные их дети жили отдельно. Оставив для Орива мешочек травяного сбора на припарки для его больного колена, я попрощалась так же, как и со всеми остальными пациентами, и вышла из дома. Джуни во двор не заходила, болтала о чём-то с ребятишками на улице.

– Уилли, подожди, – окликнула меня Марийда, когда я уже подходила к калитке.

Я остановилась, с лёгким удивлением дожидаясь быстро подходящую ко мне пожилую женщину. Вроде бы, всё уже обговорено в доме, хотя, может, что-то уточнить по лечению мужа хотела?

– Погоди, – поравнявшись со мной, Марийда потопталась, явно не зная, как начать разговор, чем очень меня удивила. Лишнего времени у меня не было, поэтому я решила её поторопить:

– Кто-то из детей приболел? Или из внуков?

– Нет, все здоровы, слава богам. Орив вот сдаёт, но это давно. Я не о том... Вот, -женщина неожиданно взяла меня за руку и что-то в неё вложила. – Это тебе. На память.

Я опустила глаза – в моей ладони лежали бусы. Деревянные, уже довольно старые, краска, когда-то яркая, потемнела и кое-где облезла. Но вещь явно покупная, видно по замочку, такого в этом селе не делали.

– Но... зачем? – удивилась я.

– Орив подарил их мне, когда предложение сделал, – глядя на бусы, не на меня, ответила Марийда. – Сказал ещё тогда в шутку: «Подаришь их нашей старшей дочери на свадьбу». Ты не старшая, да и не свадьба у тебя, но... возьми.

– Что? – ахнула я, не веря своим ушам.

Марийда подняла глаза, встретилась со мной взглядом, в котором я увидела боль -старую, не проходящую.

– Я родила двенадцать детей, и пятерых из них схоронила. И очень благодарна богам и старой Кризанте, что не шестерых.

Я смотрела на ту, что когда-то дала мне жизнь, и не могла вымолвить ни слова. Всё, что смогла, это выдохнуть:

– Как?..

– Как я узнала? – отлично поняла мой вопрос Марийда. – Ты с моей Пандой – одно лицо. Мало кто заметил бы сходство семимесячного младенца и двухлетней девочки, но только не мать.

– Так давно? – поразилась я. Она ведь никогда, ни словом, ни чем иным не давала понять, что знает, кто я такая. – Вы сразу поняли, что я?..

– Что ты – моя дочь? – озвучила Марийда то, чего я сказать не смогла. – Не сразу, хотя заподозрила, но уверена всё же не была. А потом увидела вот это.

И она взяла меня за другую руку, развернув её ладонью вверх. А потом осторожно, едва касаясь, провела пальцем по шраму, пересекавшему её.

– Именно здесь была рана у моей Лунды, нанесённая рукой повитухи, пометившей младшего близнеца. Эта рана мне потом долго в кошмарах снилась.

– А кто-то ещё?.. – мне почему-то не хватало дыхания заканчивать свои вопросы.

– Нет, больше никто не знает. Я понимала, насколько это опасно, и скрывала ото всех своё знание. Но теперь, когда опасности нет... Вы точно хотите уехать? У вас с Джуни ведь есть семьи...

– У нас есть семья, – кивнула я. – Но не здесь. Простите.

Я ничего не чувствовала ни к этой женщине, когда-то меня родившей, ни к отцу, отдавшему меня жрецу, ни к четверым братьям и двум сёстрам. Ни ненависти – у них не было выбора, – ни любви. Возможно, к Марийде я испытывала жалость, но не более.

Семья у меня была другая. Дружная и сплочённая, такой её сделал бабушка. Я наблюдала за семьями, в которые приходила сначала помогать бабушке, а потом лечить людей вместо неё. Видела ссоры, склоки, драки. Родные братья и сёстры порой ненавидели друг друга, конкурируя за лишний кусок, лучшую вещь, родительское внимание.

У нас было не так. Мы знали, что являемся опорой друг для друга, что только в единстве наше спасение, только объединившись, мы выживем в этом мире. В нас не текла общая кровь, но мы были роднее кровных родственников.

– Я понимаю, – кивнула Марийда. – Но если что – помни, мой дом всегда для тебя открыт.

– Спасибо, – кивнула я, точно зная, что никогда сюда не вернусь. Просто не буду знать, как после этого откровения общаться со своей кровной, но не родной семьёй. – Прощайте.

– Храни тебя боги, – кивнула Марийда, не пытаясь больше меня коснуться.

Я развернулась и вышла на улицу. Джуни, увидев меня, махнула рукой стайке ребятишек и подбежала ко мне. Мы скорым шагом направились к дому деда Петра и бабки Мореты, возле которого оставили свою Дымку.

– Уилли, а что это? – спросила Джуни, попытавшаяся взять меня за руку и обнаружившая, что я что-то сжимаю в кулаке.

– Бусы, – я раскрыла ладонь, показывая подарок. – Марийда дала мне. На память.

– Твоя мама? – оглянувшись, не слышит ли кто наш разговор, шепнула Джуни.

– Да. Оказывается, она знала всё это время. Догадалась по шраму.

Я ждала ещё вопросов, но их не было. Джуни замолчала, словно что-то обдумывая. Молча мы дошли до Дымки и поехали домой. Где-то на полпути я не выдержала.

– Знаешь, она предложила мне остаться. Раньше было опасно, но теперь мы ведь можем открыться всем. Никто уже не станет нас убивать, как детей лесного демона.

– А ты?.. Что ты решила? – мне показалось, что голосок сестрёнки перехватило от испуга, но лица её я не видела, она сидела за моей спиной, а для того серьёзного разговора, который я затеяла, мне нужно было видеть её лицо.

– Давай-ка немного пройдёмся, время у нас есть, – предложила я и первой спрыгнула с Дымки. Джуни последовала за мной, и мы пошли по лесной тропе, ведя кобылку в поводу.

– Я отказалась. – Кажется, Джуни облегчённо выдохнула. – И не только потому, что не чувствую никакой привязанности к кровной родне – даже пожелай я с ними остаться, я бы не смогла. Я дала слово Поузи поехать с ней. И я не могу бросить Крофа – ему-то оставаться не с кем. И хотя он уверен, что уже взрослый, я всё равно должна о нём позаботиться.

– А обо мне? Почему ты не говоришь, что будешь заботиться обо мне? – в голосе Джуни послышались слёзы. – Ты хочешь меня бросить?

Я выпустила повод Дымки – никуда она не денется, – и обняла сестрёнку.

– Я никогда тебя не брошу, не выдумывай! И буду заботиться о тебе столько, сколько нужно, даже когда ты уже бабушкой станешь – буду зудеть: «Опять плащ забыла! Ноги не промочи, шапку надень, ешь, как следует!» – Услышав смешок Джуни, порадовалась. – Ещё гнать меня будешь, так надоем!

– Не буду, – помотала сестрёнка головой, не отрывая лба от моего плеча. – Не оставляй

меня.

– Ни за что! Обещаю! – я слегка отодвинула Джуни и заглянула ей в глаза. – Просто я подумала, что нечестно не дать тебе выбора. В отличие от Крофа, у тебя он есть. Там, – я мотнула головой в сторону села, – у тебя есть родители, сёстры, брат-близнец. И раз тебе уже не нужно скрываться, может быть, ты захочешь остаться с ними?

– Нет! – мотнула головой девочка.

– Ты не решай сразу, подумай, – я обняла Джуни за плечи, подхватила Дымку под уздцы, и пошла к дому. – Я очень тебя люблю, мы все тебя любим, но у тебя должен быть выбор, понимаешь? Возможно, твои родители до сих пор тебя оплакивают...

– Не оплакивают! – перебила меня сестрёнка. – Они меня отдали лесному демону, значит, я им была не нужна!

– У них не было выбора...

– Был! – закричала Джуни почти в истерике, вырываясь из-под моей руки, отпрыгивая в сторону и сжимая кулаки. – У них был выбор! Был! И они выбрали не меня!

– Но... никто не выбирает. Жрец бы просто пришёл и забрал младшего, помеченного повитухой младенца, и...

– У него тоже есть шрам, – глухо уронила сестрёнка. Потом развернулась и быстро зашагала в сторону дома.

Какое-то время я растерянно смотрела ей вслед, потом подхватилась и кинулась догонять.

– У кого есть шрам?

– У него, – буркнула Джуни, продолжая сжимать кулачки.

– У Вестра? – назвала я имя её близнеца.

Просто ткнула пальцем в небо. Меня всегда удивлял шрам на ладони Джуни – зачем помечать разнополых близнецов, их и так не перепутать. Но, возможно, повитуха метила «демонёнка» сразу же, даже не успев ему между ног заглянуть и пуповину перерезать.

– Да, – дёрнула Джуни плечом. – У него точно такой же шрам. На этом же самом месте, – она разжала кулачок и продемонстрировала мне ладонь. – Зачем бы его тоже метить, не догадываешься?

– Нет, – растерялась я.

– А я много об это думала и всё поняла. Это он был младшим, не я. Но отдали меня, поэтому мне тоже руку порезали.

– У тебя четыре старшие сестры... – пробормотала я.

– Да! Они не захотели отдавать долгожданного сына. И отдали меня. Пятую дочь не жалко.

– Мне жаль, – я всё же догнала Джуни и крепко обняла её.

Как же моей сестрёнке было больно! Меня утешало то, что выбора у наших родителей просто не было, а оно вон как вышло. И всё это бедная девочка многие годы держала в себе – не вчера же она обнаружила шрам у брата на ладони, не сегодня сделала выводы.

Почему промолчала повитуха – понятно, она приходилась родной тёткой отцу Джуни. Видимо, и сама была не рада, что пометила младенца, не заметив, что дети разнополые, и вторым оказался долгожданный сын. И понятна реакция сестрёнки – возвращаться к таким родителям никто бы не захотел. Всё, что вчера высказала Поузи про нужного и ненужного ребёнка – а я ей возразила, потому что, она-то как раз была не права, – должна была бы сказать Джуни. В отношении неё это было правдой.

– Я должна была спросить, понимаешь? Должна была дать тебе выбор. Я не знала всего этого, и почему-то подумала, что если моя мать страдала от того, что пришлось отдать своего ребёнка на смерть, то и твои родители тоже. Я не знала, что у тебя всё по-другому.

– Ты ведь меня не бросишь? – прошептала Джуни.

– Никогда. Мы же с тобой сёстры, значит, вместе навсегда!

– Навсегда! До самой старости! – закивала сестрёнка.

– Вот наши мужья-то обрадуются, – хихикнула я.

– Но можно же жить всем вместе.

– Давай сначала доживём, ладно? Вот вырастешь ты, встретишь мужчину, самого лучшего на свете, полюбишь его, выйдешь за него замуж – вот тогда и будем решать, кому и с кем жить. А до этого времени мы не расстанемся, договорились?

– Договорились, – широко улыбнулась мне Джуни.

– Домой?

– Домой.

– Тогда забирайся на Дымку, нас уже, наверное, заждались.

И мы поскакали домой. Мне было очень жаль сестрёнку, но в глубине души я радовалась тому, что услышала. Мне было немного страшно затевать этот разговор – вдруг она решила бы остаться, ну, вдруг? Но и не поговорить не могла – меня бы потом мучило чувство вины. А теперь нам точно не придётся расставаться.

Осталось собрать животных – и вперёд, в новую, немного страшную, но, надеюсь, всё же счастливую жизнь.

Глава 7. Сборы

День второй

К тому времени, как оборотень появился у нашего домика, мы были готовы. На телеге разместили четыре кроличьи клетки – пришлось поставить их в два яруса, что было не так-то просто. В две клетки набились все наши кролики, в две другие – куры. Тесно им, конечно, было, но поскольку другим вариантом было забить половину и оставить в погребе, в стазисе, пусть радуются, что мы выбрали не его.

Так же, в телеге разместились две больших корзины с крышками – в одном наседка с мелкими цыплятами, в другой – подросшие цыплята из двух других выводков. Матери их были очень этим недовольны, но поскольку корзину поставили рядом с тем углом клеток, в который уместили обеих наседок, постепенно и они, и цыплята успокоились, чувствуя близость друг друга.

А так же пришлось уложить в телегу на солому Балбеску со связанными ногами -привязать её к телеге, как Белку и Ночку, мы не рискнули даже на время. За шею – опасно, задушится ещё, рогов у неё толком не было, так, наклёвыши с ноготок. А рассчитывать на то, что побежит за матерью, было бы наивно – своё имя Балбеска носила не зря. Да и не выдержал бы месячный козлёнок даже небольшой переход.

Я не знала, как долго нам придётся ехать, но учитывая, что сюда Росс добрался за сутки, вряд ли дольше двух, максимум трёх. Оборотень, конечно, бегает гораздо быстрее лошадей, но своими лапами Росс побежал уже под конец, до этого ехал в карете. Но, на всякий случай, я взяла еды нам и зерна курам дня на три, козы смогут пастись – не круглые же сутки мы будем ехать, а кроликам я рассчитывала постепенно скормить сено, которым была застелена телега.

Могла возникнуть проблема с тем, как поить животных в такой скученности, но что-нибудь придумаем. В крайнем случае, просто будем вынимать на привалах по одному из клеток и поить с миски. Долго, муторно, а что поделать? Переселение вообще вещь непростая, а без наших животных нам не прокормиться.

Нет, на самый-самый крайний случай у нас было кое-что из бабушкиных драгоценностей, и если случится какая-то беда, если очень срочно понадобятся деньги для того, чтобы нам выжить, мы продадим что-нибудь. Но пока возможно, постараемся обойтись своими силами. Бабушка не для того более полувека берегла свои драгоценности, чтобы мы их просто проели.

Хорошо ещё, что весь урожай удалось с собой забрать, и зерно не так давно закупили, и муку тоже. Да, Поузи теперь будет обеспечивать отец, и кормить, и одевать. Но сада мы лишились – взяли с собой лишь несколько кустов малины, смородины и крыжовника, поросль тернослива и вишни, да одну яблоньку-трёхлетку, всё это на свой страх и риск, не время сейчас для пересадки, но и на прививку ветки не взять – рано. А так – хоть какой-то шанс, тем более что освободилось место в стойлах, вот мы и рискнули. Огород тоже придётся разбивать заново – хотя с моей магией это не так сложно, да только неизвестно, много ли нам земли дадут.

Опять же – целебные растения. Я очень надеялась, что все они приживутся, но заранее готовилась к худшему – к безвозвратной потере части бабушкиной коллекции. Клиентуру тоже нарабатывать надо. Что, если в селе, куда мы едем, уже есть травница или даже маг-целитель? Так-то, по бабушкиным рассказом, маги обычно в городах обитают, в селе слишком мало тех, кто готов оплатить их услуги. Если припирает – люди сами к магу в город едут. Или лечатся дома, чем могут. Но если травница там уже есть... Будет непросто. Но, я надеюсь, мы справимся.

В последний раз осмотрев подсобные помещения – вдруг какой цыплёнок в щель забился или пичужка со двора залетела, погибнет же, – я вышла из конюшни на улицу и сняла с гвоздя, вбитого в склон, неприметный амулет. В тот же миг дверь конюшни просто исчезла, словно её и не было, только склон в этом месте сиял лысым прямоугольником по её форме, трава здесь не росла. Теперь в конюшню можно было попасть только через дом.