Текст книги "Младший близнец, или Спасённая "Лесным демоном" (СИ)"

Автор книги: Оксана Чекменёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Что я знаю? – задумалась я. Жаль, что рассказ самого герцога вновь отодвинулся, но отказать я не могла. – Долгое время бабушка вообще ничего нам не рассказывала, кроме того, что на портрете – её муж и дети, которые давно умерли. О том, кем они все были, мы так и не узнали, только имя бабушки – Кризанта, и то, не уверена, что оно настоящее.

– Настоящее, – кивнул герцог. – Видимо, она решила, что оставить личное имя вполне безопасно, особенно там, где она жила. У вас ведь там даже пресса не выходила, верно?

– Да, – кивнула я. – Новости на ярмарке узнавали, в соседних сёлах, что побольше. Порой на несколько месяцев позже, чем что-то случалось.

– Учитывая, какое мракобесие творилось в этих Коряжках, странно, что там люди вообще разговаривать умели! Додумались же до лесного демона, делающего второго близнеца!

– Суеверия везде случаются, и народ верит в чудеса и приметы даже в самом развитом обществе, – возразил герцог внуку. – Так что же, Кризанта больше ничего вам о себе не рассказывала?

– Рассказала. Мне и Крофу, незадолго до смерти. Объяснила, почему ей пришлось прятаться в наших лесах. Она не называла фамилий, просто сказала, что муж её был из богатой семьи, и она подозревает, что его и детей убили ради наследства, правда, как именно – она так и не поняла, хотя многие годы об этом думала.

– Она не знала, как именно умерли её родные? – недоверчиво переспросил Росс, нахмурившись.

– Их отравили, – ответила я. – Но непонятно, кто именно и как. Потому что, по словам бабушки, жили они в уединённом загородном доме, и почти месяц до этого никто посторонний в дом не входил.

– А слуги? Она так была в них уверена?

– Слуги тоже умерли. Все. Бабушка очень сомневалась, что отравитель сам отведал своей же отравы.

– Но как же она сама спаслась? Она говорила? – герцог пристально посмотрел на меня.

– Чудом. Простая случайность, – вздохнула я. – Бабушка не любила пирожные с заварным кремом, а муж и дети их обожали. Поэтому эти пирожные часто пеклись кухаркой, бабушка их просто не ела. Об этом знал её муж, но и всё. Даже слуги не знали, ведь пирожные, поданные к столу, всегда съедались. Слуги тоже не прочь были полакомиться стряпнёй кухарки – бабушка смотрела на это сквозь пальцы. В итоге она оказалась единственной в доме, кто в тот день не ел эти пирожные.

– Но почему она сбежала? – спросил Росс.

– Ей муж велел. Наверное, он всё же догадался, что случилось. Когда всем стало плохо, бабушка пыталась позвать слуг на помощь, но никто не пришёл. Яд был очень сильный, дети умерли практически сразу, а муж прожил на несколько минут дольше, и перед смертью он приказал ей бежать. Сказал: «Он не остановится и убьёт и тебя тоже. Беги, прячься». Он не сказал, кто именно, бабушка так и не догадалась, о ком речь.

– Даже догадок не было? – не поверил герцог.

– Может и были, но нам она не сказала, – пожала я плечами. – Доказательств у неё не было, как я говорила – никто посторонний в дом не заходил. Поэтому она и сбежала. Муж буквально стребовал с неё клятву выжить. Она даже детей своих похоронить не смогла.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Мне сложно представить, что пережила в тот момент бабушка. Но было очень за неё больно.

– Как же ей удалось сбежать? – спросил герцог. – От королевского сыска мало кому удаётся скрыться, но у Кризанты получилось. Она рассказывала, как именно?

Глава 44. Несправедливость

День шестьдесят седьмой

– Рассказала, – кивнула я. – Когда её муж испустил последний вздох, она обернулась волком, схватила артефакт с домом и убежала. Пробегая мимо кухни, она увидела, что все слуги мертвы, и поняла, что её муж был прав – её в живых не оставят, раз уж кто-то решился на такое массовое убийство. Зная, что её могут выследить по запаху, она помчалась к ближайшей реке. И двое суток, где могла – бежала по мелководью, где не могла бежать -плыла. На берег не выходила.

– Королевские ищейки шли по берегам той реки больше недели, дошли и до истока, и до устья, – покачал головой герцог. – За два дня невозможно было выйти к морю, точнее -доплыть до него, пришлось бы где-нибудь выйти на берег, но её следов нигде не было. А на выходе в море дежурили стражи, которых оповестили, мимо них никто бы не прошёл – тела обнаружили на третий день, а до моря от того дома добираться даже волком пришлось бы не меньше недели. Но Кризанта словно испарилась. Как она сумела уйти от преследования? Не по воздуху же!

– Нет, – улыбнулась я, вспоминая, как Кроф, в то время одиннадцатилетний, выспрашивал у бабушки подробности. Мне хватило бы и того, что она вовремя успела сбежать, но брат хотел узнать все детали. Зато теперь мне было что рассказать герцогу.

– Её спас артефакт. Спустя два дня бегства она наткнулась на небольшой островок посреди реки. Прикрепила артефакт прямо к его поверхности и спряталась внутри. Перед этим своей магией нагребла на дверь кучу песка и мелких камней – со стороны берега остров выглядел совершенно пустынным, на него никто и не зашёл даже, а с берега запах было не учуять.

– Но если прикрепить артефакт прямо к земле, разве дом не получится... опрокинутым? – удивился Росс.

– Получится. Бабушке пришлось два месяца жить в доме, который лежал на боку, с дверью в «потолке» – пока припасы не закончились. Ей пришлось ходить по стенам, буквально перелазить из комнаты в комнату и строить пирамиду из мебели, чтобы выбраться наружу. Надев кое-что из вещей мужа, она добралась до ближайшего городка и уже там, из газет, узнала, что в убийстве всей семьи обвиняют её. И разыскивают, как беглую преступницу.

– И тогда она решила спрятаться, – покивал Росс сам себе.

– Да. Бабушка поняла, что раз за два прошедших месяца настоящего убийцу не просто не нашли, а даже не ищут, ей больше ничего не остаётся, как спрятаться в самый глухой угол королевства. Никто даже не задумался, зачем ей было убивать любимого мужа и собственных детей. Всё указывало на неё – она осталась жива, сбежала, и к тому же, на свою беду, была травницей. Бабушка рассказывала, что её научила этому кормилица, а муж, узнав об увлечении жены, потакал ему, нанимая ей учителей и доставая нужные книги. Многие из них так и остались лежать в нашем домике, бабушка учила меня по ним. Там ещё одежда была, немного денег, кое-какие драгоценности, тоже подаренные мужем, и ещё много полезного, что помогло ей выжить в дороге и потом, на новом месте. Вот и всё, что мне известно.

– Спасибо, Уиллоу, ты помогла мне раскрыть тайну того, что случилось более семидесяти лет назад, – улыбнулся мне герцог. – Не могу сказать, что она меня мучила всё это время, если честно, я практически забыл о том случае, что взбаламутил когда-то всё королевство. Но рад, что теперь всё наконец-то встало на свои места, и вопросов больше не осталось.

– Дед, ты издеваешься? Мы уже с ума сходим от нетерпения, а ты никак не перейдёшь к главному. – Росс укоризненно посмотрел на герцога. – Кем же была бабушка Уилли?

– Ах, да, простите, дети. Я словно вновь в свою юность вернулся, столько воспоминаний разом нахлынуло. Кем она была? Принцессой, женой старшего сына и наследника прежнего короля.

– Кем?! – ахнула я. Моя бабушка – принцесса? От такого известия у меня даже голова закружилась.

– Теперь хотя бы понятно, откуда у неё пространственный карман с целым домом внутри, – пробормотал Росс. Было видно, что и он поражён словами своего дедушки.

– Да-да, Кризанта, в девичестве Деларм, дочь герцога Арантонского, жена Северьена, наследного принца Ворналии. Она же – травница-отшельница, живущая в лесу возле... Коряжек, верно?

– Она же – «лесной демон» и спасительница младших близнецов, – подхватил Росс.

– И моя бабушка, – прошептала я, пытаясь осознать, что всё это о той, что спасла меня, вырастила и очень любила.

– Всё, что я слышал о ней, очень вписывается в эту историю со спасением детей, -задумчиво покачал головой герцог. – И совершенно не сочетается с образом преступницы-отравительницы. Кризанта была очень добра к окружающим, в том числе и слугам, сама лечила тех, кому не по карману были услуги целителя. Обожала мужа и своих малышей, предпочитала шумному дворцу уединение с семьёй в загородном поместье. Поэтому далеко не все поверили в её вину, просто... долгое время других подозреваемых просто-напросто не было. Она была единственной выжившей и сбежавшей среди тех, кто жил в том доме. И посторонних в нём не было – Северьен и Кризанта любили уединение.

– Ты сказал – долгое время не было других подозреваемых, – вскинулся Росс. – То есть, потом кто-то появился?

– Но бабушка об этом не слышала, хотя всегда старалась следить за новостями, -возразила я. – Если бы её оправдали, она бы знала. И вернулась хотя бы навестить могилы своих детей и мужа! Но она пряталась всю оставшуюся жизнь! Или всё выяснилось лишь в последние три года? Но как?

– Дед, убийцу всё же нашли? – Росс требовательно посмотрел на герцога.

– Да, и давно, – неохотно кивнул тот. – Просто... это не разглашалось. Я сам-то узнал об этом случайно, просто оказался в нужном месте в нужное время. Долгое время это было государственной тайной, и сейчас лишь нас двое – я и его величество, король Брокингер, -знают правду. Остальные давно умерли.

– Это нечестно, – возмутилась я. – Бабушку ославили убийцей, а настоящий убийца известен, но засекречен! За что с ней так?! Как скоро его нашли? Давно?

– Спустя двенадцать лет после убийства, – ответил герцог, глядя в пол. Его голос звучал глухо.

– Спустя двенадцать лет? Бабушка могла быть оправдана полвека назад, даже раньше! Могла не прятаться в лесу, могла вернуться в свою семью. У неё ведь остались родители, они же были в то время ещё живы?

Я не могла поверить в такую несправедливость. Почему бабушка продолжала считаться преступницей, а настоящий убийца так и не был назван? И принцесса Кризанта, дочь герцога и вдова наследника престола, вынуждена была жить в лесу, полоть огород, доить козу...

Спасать обречённых на смерть детей.

До меня внезапно дошло, что если бы бабушка вернулась в столицу – или где там жили её родственники? – нас четверых могло сейчас не быть в живых. Некому было бы нас спасать и растить.

А с другой стороны – обретя возможность больше не прятаться, бабушка смогла бы прекратить это мракобесие, как это сделал Росс, только намного раньше. И детей больше не убивали бы.

– На совести тех, кто решил сделать это тайной, ещё как минимум шесть детских жизней, – горько улыбнувшись, сказала я. – Жаль, что они об этом уже никогда не узнают.

Герцог удивлённо посмотрел на меня, а вот Росс, кажется, понял, что я имела в виду. И крепче сжал мою руку, стараясь выразить сочувствие и поддержку.

– Кажется, я примерно догадался, кто был убийцей, – сказал он, к моему удивлению. -Если имя убийцы скрыли ценой потери доброго имени дочери герцога и жены наследника, значит, это был кто-то из королевской семьи. Я прав, дед?

– Прав, – кивнул тот. – Король не мог позволить, чтобы на его семью легло новое пятно. И так слишком много было потерь... А Кризанту давно считали мёртвой – её ведь искали долгие годы, но так и не нашли. Предположили в итоге, что она получила меньшую долю яда, поэтому смогла сбежать, но позже всё равно умерла. Утонула в реке. Никому не пришло в голову, что она всё ещё жива – про артефакт с домом знали единицы, а то, что в тот момент он был у неё, вообще никто.

– И её оставили преступницей, – мои губы с трудом шевелились. В горле застрял комок, слёзы грозили пролиться, но я прилагала все усилия, чтобы их сдержать. – Позволили её родителям верить, что их дочь совершила... такое.

– Родители отреклись от Кризанты сразу же, как узнали об обвинении, – горько усмехнулся герцог. – Им было проще забыть, что у них есть, точнее – была дочь, чем пытаться обелить её имя. Помню, как меня это потрясло. Я не мог себе представить, чтобы моя семья отреклась от любого из своих членов, что бы он ни натворил, тем более – когда вина не доказана. И позже, когда выяснилось, что Кризанта ни при чём, никому и в голову не пришло извещать её родных об этом – не заслуживали они этого. Точнее – была мысль бросить им правду в лицо, как плевок, но... Король решил скрыть истину, и мы не возражали.

– Бедная бабушка, – вздохнула я. – Видимо, родители её просто не любили. Зато её очень любили мы.

– Дед, так кто же был убийцей?

– Колторн. Второй сын прежнего короля, ставший наследником после Северьена.

– Колторн? – Росс задумался, словно вспоминая, откуда знает это имя. – Погоди, он же, кажется, умер вместе со своей семьёй? Какая-то мутная история, вроде бы несчастный случай, но всё как-то расплывчато. Я совершенно не помню подробностей.

– Потому что их не было. В учебнике истории написан минимум – погибла вся семья, нелепый несчастный случай. Это всё. Правду, повторюсь, знали единицы, сейчас только двое. Но, думаю, Брокингер не будет против, что я посвятил вас в неё. В конце концов, Кризанта была твоей бабушкой, Уиллоу, ты имеешь право знать.

– Приёмной бабушкой, – напомнила я, чтобы герцог не подумал, что я набиваюсь в родственницы принцессе.

– Это неважно. Не знаю, как у людей, а у нас, оборотней, отношение к детям очень серьёзное. В том числе и к приёмным. Если кто-то признал некровного ребёнка своим, этот ребёнок становится членом семьи. Он лишь наследником титула стать не сможет, в остальном различий между кровным и приёмным ребёнком у нас не бывает. Ты – приёмный ребёнок Кризанты. Значит, член её семьи. Точка.

– Так открой же эту тайну той, кто имеет право её узнать, – попросил Росс. – Как на самом деле были убиты родные Кризанты? Как был найден убийца? И что за таинственная гибель всей его семьи, о которой не пишут в учебниках истории? Рассказывай, дед, мы ждём.

Глава 45. Кара

День шестьдесят седьмой

– Пожалуй, я начну отвечать на твои вопросы с конца, – горько улыбнулся герцог. – Со смерти детей Колторна. Это был самый нелепый и невероятный несчастный случай, который только можно вообразить. Настолько невозможный, что многие приняли это за происки богов. За их кару.

– Смерть детей? – уточнил Росс. – Не всей семьи?

– Нет. Погибли только дети. Угарный газ. Общий дымоход каминов в их комнатах оказался перекрыт, а угли в тот момент ещё не прогорели. И дети тихо умерли во сне.

– Какой кошмар! – ахнула я. Да, я и так понимала, что дети умерли, и что это случилось лет шестьдесят назад, но всё равно, услышать подробности было страшно.

– Один дымоход на всех? – нахмурился Росс. – И его кто-то заткнул? Но как такое возможно?

– Всё это произошло в загородном доме – показательно, не правда ли? – невесело усмехнулся герцог. – И там была такая планировка каминов, что на два приходилось по одному дымоходу. Такое не редкость, оба камина примыкают к одной стене, и так, действительно, удобнее и выгоднее строить. А поскольку дело происходило не во дворце, дети спали в комнатах по двое. В одной – старшие мальчики, в другой – младшие девочки, вместе со своей гувернанткой. Вот именно эти пятеро и умерли, а больше никто.

– И кто же решился на такое злодейство?

– Высшие силы, не иначе. В дымоходе был обнаружен мёртвый кролик с ранами, нанесёнными когтями большой хищной птицы, скорее всего, филина. Неподалёку был лес, где такие водились. Видимо, пролетая над домом, птица выронила свою добычу, и та попала чётко в дымоход и перекрыла его.

– Уму непостижимо! – выдохнула я.

– Действительно, можно поверить в то, что боги отомстили Колторну, – согласился Росс.

– Он и поверил. Несколько дней после того, как это случилось, он провёл, практически не шевелясь – не разговаривал, не ел, не пил, ни на что не реагировал. В последнюю пару дней воду в него буквально насильно вливали, но заставить поесть не удавалось. А потом мы с Брокингером его нашли...

– Почему вы? – удивился Росс. Действительно, как его дед – а в то время, наверное, ещё даже не герцог, – оказался замешанным во всё это?

– Мы дружим с Брокингером ещё с тех лет, как оба были подростками, – герцог тепло улыбнулся своим воспоминаниями. – Мой отец был одним из советников прежнего короля и часто брал меня с собой во дворец – мы с младшим принцем были практически ровесниками, а у детей короля не так много рядом тех, с кем можно просто поиграть. Брокингер был намного младше братьев, и мы с ним сдружились. Дружим до сих пор.

– Не удивительно, что ты стал его первым советником, – кивнул Росс.

– Верно. А в тот раз, узнав о трагедии, я кинулся к нему, чтобы поддержать – всё же, это были его племянники, и его горе было немногим меньше, чему у их родителей. Я был с ним рядом всё то время, в том числе и когда он пытался хоть как-то достучаться до брата. И так уж вышло, что именно мы двое нашли Колторна мёртвым. А так же его признательное письмо. Вот почему я оказался посвящён в то, что произошло и тогда, и после гибели Северьена с детьми.

– Признательное письмо?

– Да. Колторн писал, что смерть его детей – кара небес за то, что он лишил жизни своего брата и племянников. И жить, осознавая, что виновен во всех этих смертях, он больше не может. И потому принял тот же яд, которым убил семью Кризанты. Чужими руками, но всё

же...

– Но как он это сделал? – спросила я. Это единственное, что я хотела узнать. А то, что этот Колторн избежал в итоге правосудия таким страшным способом, меня не тронуло. Собаке собачья смерть. Хотя его детей было безумно жаль – они-то точно были ни в чём не виноваты.

– Яд был в одном из пакетиков ванилина, которые кухарка Северьена и Кризанты закупала в лавке пряностей сразу помногу – они очень любили её выпечку и разные пирожные, которыми она славилась и часто баловала своих хозяев, а заодно и остальных слуг. Колторн нанял карманника, который подменил один из нормальных пакетиков на пакет с ванилином, начинённым ядом. Точнее, он нанял кого-то, который нанял ещё кого-то по цепочке... А потом ещё и ликвидировал несколько звеньев этой цепочки, чтобы ничто на него не вывело.

– А ту цепочку никто даже раскручивать не начал, – горько усмехнулся Росс.

– Кризанта, выжив и сбежав, сыграла на руку Колторну, сама о том не догадываясь. Она стала идеальным подозреваемым, другого и не искали. Точнее – на всякий случай всё проверили, но больше никаких зацепок не было. Брокингер держал меня в курсе расследования, так что, мне известна даже закрытая для остальных информация. Как я уже говорил, посторонние к дому не приближались – в доме наследного принца была отличная система магической безопасности, мышь бы не проскочила. Яд был обнаружен в остатках пирожных и больше нигде. Все продукты, находящиеся на кухне, были чистыми, в том числе и оставшиеся пакеты с ванилином, а пакетик из-под отравленного был отправлен кухаркой в кухонный уничтожитель мусора ещё в процессе готовки.

– И все концы были обрублены, – кивнул Росс.

– А моя бабушка стала идеальной подозреваемой, – вздохнула я.

– Если бы не предсмертная записка, в которой Колторн каялся во всех своих грехах, правду никогда бы не узнали.

– Её и так не узнали, – буркнула я. – По крайней мере те, для кого она была жизненно важна.

– Мне жаль, Уиллоу, – герцог посмотрел на меня с искренним состраданием. – И Кризанту тоже. Я был с ней едва знаком, но всё же хорошо её помню, и мне очень жаль, что её жизнь сложилась... вот так. Возможно, верь король, что она всё ещё жива, может, что-то изменилось бы. Или нет. Ведь пришлось скрывать не только преступление Колторна, но и то, как именно его обнаружили. Официально он погиб вместе с семьёй от несчастного случая с засорившимся дымоходом.

– Вместе с семьёй? – задумчиво переспросил Росс. – Не просто с детьми? А что с его женой? Как она умерла?

– От старости, – пожал плечами герцог. – Но для всего мира её не стало вместе с остальными.

– Почему? – удивилась я. – Зачем объявлять живого мёртвым?

– Бедняжка сошла с ума ещё до самоубийства мужа. Удалилась в безопасный, выдуманный мир, где её дети оставались живы. Вылечить её не удалось, поэтому жену, точнее, уже вдову Колторна увезли в уединённое поместье и поместили под присмотр целителя и нескольких преданных слуг. Она ни в чём не нуждалась, нянчила кукол, которых считала своими детьми, разговаривала с мужем, которого видела только она, и была счастлива этим до конца своей жизни. Хотя... не устранись Колторн, останься с ней, возможно, смог бы вытянуть бедняжку. Но он предпочёл «сбежать»...

– Как всё это ужасно, – вздохнула я, жалея женщину, которая оказалась гораздо слабее бабушки и, в отличие от неё, сломалась в похожей ситуации.

– Надеюсь, это хоть немного объясняет, почему прежний король решил не ворошить историю двенадцатилетней давности. Он вновь лишился сына и внуков, его невестка сошла с ума – нужно было всё это пережить. Можно ли осуждать его за то, что он... наверное, струсил, да. Он тогда сильно сдал, поседел буквально на глазах, из ещё достаточно крепкого, хотя и немолодого мужчины превратился в старика. А ведь на его плечах всё ещё лежало всё наше королевство, он должен был думать о судьбах подданных Ворналии. Слишком много всего на одного немолодого короля, слишком много. А последний поступок сына едва его не добил.

– Наверное, его стоит пожалеть, – я отвела взгляд, чтобы не видеть печальных глаз герцога. – Он, действительно, пережил два немыслимо страшных удара, к которым добавилось осознание того, что один из его сыновей – убийца. Но у меня не получается! – Я подняла взгляд и прямо посмотрела на герцога. – Я не знала ни прежнего короля, ни членов его семьи, для меня они – лишь имена, не более. А бабушка была со мной рядом практически всю мою жизнь. И долгое время была для меня всем миром. У меня ведь кроме неё вообще никого не было – ни матери, ни отца, никого. И то, как с ней поступил прежний король, в моих глазах немногим лучше того, что сотворил его сын. Простите, но я так чувствую.

– Я понимаю, – вздохнул герцог. – Хотя не разделяю твои чувства – я-то, в отличие от тебя, знал их всех, – но признаю твоё право на них. И то, что ты не боишься высказать то, что думаешь и чувствуешь, меня даже радует.

– Радует? – меня несколько удивил такой выбор слова. Чему тут радоваться, если он со мной не согласен?

– Я рад за своего внука. Почему-то я уверен, что ты никогда не станешь ему лгать. И не предашь. А это дорогого стоит. Кризанта очень хорошо тебя воспитала.

– Спасибо, – смутилась я от неожиданной похвалы, не зная, что ещё сказать.

– Пойду я, пожалуй, – герцог тяжело поднялся с кресла. – День был очень непростым, а уж закончился... Слишком много тяжёлых воспоминаний. Нам всем нужно отдохнуть и обдумать то, что сегодня открылось.

С этими словами герцог направился к двери. Сейчас его возраст – а по моим прикидкам ему было лет девяносто, для оборотня не настолько древний возраст, как для человека, но всё же герцог был очень и очень немолод, – был виден невооружённым взглядом. И на трость он сейчас опирался потому, что нуждался в опоре, а не ради солидности. Деду Росса очень непросто дался весь этот разговор и тяжёлые воспоминания. Не только мне было больно.

– Какую же огромную роль в нашей жизни играют случайности, – Росс задумчиво покачал головой. – Филин выронил добычу – видимо, она была для него слишком тяжёлой, Кризанта не любила заварной крем, у Брелиоса не было нормальной обуви...

– Лесорубы увидели «лесного демона», – подхватила я.

– Мой ребёнок от случайно связи оказался близнецами, – добавил Росс. – И именно там, где рождаться близнецами опасно. И оборотнями, как оказалось, тоже. Не будь всех этих случайностей, я бы не встретил тебя, моя Уилли.

– А я – тебя, – улыбнулась я, принимая нежный поцелуй.

И было уже не важно, что Росс ещё и маркиз. Он – мой любимый мужчина, и навсегда таким останется, это я знала точно.

Глава 46. Хлопоты

День восемьдесят седьмой

Дни бежали, один за другим, в заботах о детях и в ухаживаниях Росса за мной. И это были именно ухаживания, самые настоящие. Росс заявил деду на прощанье, что его намерения самые честные, и как только я буду готова принять его чувства, он сделает мне предложение.

Но дело в том, что сказано это было вроде бы наедине, но пролаза Поузи этот разговор прощающихся у кареты отца и прадеда подслушала, а потом, под большим секретом, рассказала мне. Конечно, она мало что поняла, но пересказала довольно точно. И вот тогда у меня отлегло от сердца.

Всё это время я отдавалась своим чувствам и ласкам Росса, осознавая, что мы с ним, вообще-то, не пара. И если даже у меня и были мечты о нём, как о муже – а как им не быть-то? – я смотрела на всё происходящее трезво. Я была влюблена в Росса, в этом я уже давно себе честно призналась, он тоже проявлял ко мне откровенное влечение, мне нравились его ласки и поцелуи, так почему бы не взять от судьбы немножечко счастья.

Просто нужно понимать, что это вряд ли приведёт к чему-то серьёзному. И если не строить воздушных замков, не предаваться бесплодным мечтам – точнее, просто понимать, что это лишь мечты, – то почему бы не насладиться этими волшебными моментами?

Но вот эти его слова, обращённые к деду... Мне сложно было в такое поверить, но Поузи была ещё слишком мала, чтобы выдумать что-то подобное, это гарантировало, что пересказала она подслушанные слова верно. И означало... что сказки порой могут оказаться и былью тоже?

Конечно, Росс не король, а я не пастушка. Нам всегда есть о чём поговорить, кроме проблем детей – спасибо бабушке, – да и во дворце, среди придворных змеюк, мне жить не придётся. Росс решил окончательно обосноваться в дедовом поместье, а столицу навещать лишь на какие-нибудь праздники или семейные торжества.

По его словам, будучи женатым, он безвылазно сидел в столице – исключая поездки к родне Лирды, но и те жили в городе, – исключительно по настоятельному желанию жены. А до этого, в молодости, его ещё привлекали городские развлечения – балы, театры, приёмы и многое другое. Но сейчас, занявшись пришедшим в упадок поместьем, Росс неожиданно почувствовал, что ему всё это нравится. Жизнь, вдали от шума столицы, спокойный, размеренный её ритм, сон ночью, а бодрствование днём, а не наоборот, как принято у аристократов в больших городах.

– Наверное, я просто повзрослел, – сказал мне Росс, признавшись в том, что его совершенно не тянет обратно в столицу. – И то, что нравилось мне в молодости, уже не кажется таким привлекательным сейчас.

Эти слова меня очень удивили. Мне-то Росс казался ещё вполне молодым мужчиной. Да, не юношей, но до среднего возраста, как я себе это представляла, ему было ещё очень далеко.

Вот тогда я и выяснила, наконец, возраст моего оборотня. Россу было тридцать четыре года, и даже по меркам людей его молодость не убежала в дальнюю даль, что же говорить об оборотнях, которые в среднем жили лет на двадцать дольше. А теперь, когда я узнала о серьёзных намерениях Росса, я считала, что разница в возрасте между нами практически идеальная именно из-за разницы в расе.

Я попросила Поузи сохранить подслушанное ею в тайне, а сама, уже с совсем другим чувством, не приправленным горечью понимания, что всё это – временно, и ни к чему не приведёт, принимала знаки внимания от Росса. А он тоже перестал скрываться, и с того самого момента на горке, когда он поцеловал меня на глазах окружающих, стал открыто ухаживать за мной, никого не стесняясь.

Росс мог у всех на глазах взять меня за руку, нежно улыбнуться, поцеловать пальцы. Мог отодвинуть мне стул перед обедом и взять под руку на прогулке. Это было легко и ненавязчиво, вроде так и надо, и у меня не возникало в такие моменты ни смущения, ни чувства неловкости.

А ещё Росс дарил мне подарки. Нет, не драгоценности, их я бы не взяла, и он как-то это понял. Но тёплые варежки, новую ступку для трав, редкую книгу о растениях и многое другое, что радовало меня, вдвойне от того, что мой оборотень как-то сам догадывался, что может меня порадовать. И я радовалась всему – и подаркам, и поцелуям, и мысли о том, что мои тайные мечты когда-нибудь сбудутся.

Но кроме этого – нашего с Россом зарождающегося романа, – были ещё и заботы о детях. Особых страстей пока не было, но кто знает, когда может случиться очередной взрыв, как было с Суози. Но сколько же требовалось внимания, терпения и нервов, чтобы гасить в зародыше любой возможный конфликт ещё до того, как он мог разгореться.

Приходилось строго следить, чтобы дети получали всего поровну, и неважно, чего именно – игрушек, еды, развлечений или внимания. Иначе – горькая обида, глухое недовольство и ревность. Причём сильнее всего – хотя и тише, в отличие от Поузи, которая никогда не упускала возможности поставить всех в известность о своём недовольстве, -ревновал Брелиос. Потому что, в отличие от близняшек, он ревновал отца не только к ним, но и ко мне тоже.

С Поузи в этом плане было проще – я была в её жизни всегда, она была абсолютно уверена в моей к ней любви, она могла ревновать меня ко всем остальным, но не Росса ко мне – он был для неё всё же на втором месте. В жизни Суози мы с Россом появились одновременно, но меня там было всё-таки больше. Особенно в первый месяц, когда я заботилась о ней круглые сутки, а вот отца она видела лишь за столом, причём ещё и побаивалась при этом. И ревновать отца ко мне ей как-то даже в голову не приходило.

С Брелиосом всё было иначе. Отец был в его жизни всегда, и принадлежал только ему и его матери, к которой он вряд ли ревновал, так же, как Поузи ко мне. А сейчас у его отца появились не только две взявшиеся из ниоткуда дочери, так ещё и я на себя внимание перетягиваю. Не знаю, чем именно я раздражала мальчика – вниманием, оказываемым мне его отцом, или тем, что после того разговора в первый день он увидел во мне потенциальную мачеху, а для ребёнка, совсем недавно потерявшего мать, это было слишком болезненно. Возможно, и тем, и другим одновременно.

В любом случае, я не единожды ловила на себе его неприязненные взгляды. Нет, внешне он был вежлив и послушен, если я говорила что-то делать – делал без возражений. Он не позволял себе ни единого слова недовольства или упрямства, но смотреть-то он мог. И скрывать свой взгляд пока не научился.

А тут ещё выяснилось, что гувернёр для него сможет приехать к нам лишь после празднования Перелома зимы. Точнее – Росс собирался сам подобрать учителя сыну, проведя собеседования и проверив рекомендации, и было проще это сделать в самой столице, чем на расстоянии. То есть, на расстоянии тоже возможно, только получится ещё дольше, брать кого попало он не хотел, а прежний учитель Брелиоса уже давно нашёл новое место.

Поэтому мы решили, что в те недели, что остались до поездки в город, Брелиос присоединится к сёстрам во время наших занятий. Проверив его знания, я поняла, что он сейчас где-то на одном уровне с Поузи.