Текст книги "Упавший поднимется сам (СИ)"

Автор книги: Нуртай Иркегулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Я бы многое еще могла рассказать о Риме, Лиссабоне, Франкфурте, Лондоне (в каких еще городах я была, по-моему, что-то забыла), но это не имеет отношения к нашему повествованию. Если что-то и вспомню особенное, то непременно расскажу.

Наше заграничное турне приближалось к концу, я уже сильно тосковала по дому, любимому городу, своим болтливым подружкам (мужчины ошибочно полагают, что женщины приобретают наряды, чтобы нравиться им, в этом есть, конечно, доля правды, но главное не в этом: будоражила мысль, как будут падать от зависти подружки). Мысли о Батыре я, как и обещала, старательно и добросовестно изгоняла из головы.

Марат получил кучу сертификатов и свидетельств от различных уважаемых международных финансовых учреждений и, конечно, гордился этим. Я же значительно улучшила языки.

Наконец, мы дома!

Батыр

Клетка

Наступили трудные времена. Наш «бизнес» давался все труднее и труднее. Город и, соответственно, все фирмы были распределены на сферы влияния. Каждый предприниматель пытался заиметь свою «крышу». Это не было для нас новостью, тенденция проявилась в другом. Если раньше наши «новые» бежали на поклон к Шефу, то теперь они предпочитали найти благодетеля в милиции или даже в Комитете безопасности, а также среди высокопоставленных чиновников. Уже не раз на «стрелки», не стесняясь, заявлялись майоры и полковники. И далеко не всегда Шефу удавалось отстоять свои интересы, как говорится, сфера нашего влияния заметно сужалась.

Поясняю, "стрелки" (то есть – встречи, переговоры) назначались между теми людьми, которые опекают ("крышуют") ту или иную фирму.

А для кого, собственно говоря, я все это рассказываю? Такую терминологию активно употребляют практически все народные депутаты и министры, газетная статья без этих словечек становится в наше время просто нечитабельной. А известная фраза "Мы будем мочить их в сортирах!" стала достоянием мировой фразеологии. Так что оставьте меня в покое с своими "разъяснениями"!

С каждым днем Шеф становился мрачнее. Работы у меня тоже не прибавлялось. Зато был доволен Сироп. Его влияние заметно возросло. От приемлемых ранее "разводок" мы стали скатываться к заурядному шантажу. Меня просто возмутила операция, когда Сироп ворвался в офис руководителя строительной компании, требуя от него денег по старым долгам. Я заблаговременно информировал Шефа, что этот человек сейчас на мели, однако он вел судебную тяжбу и, в случае удачного исхода, мог получить значительные средства. Мне, также как и Шефу, не нравилась манера ведения дел этого, назовем его так, Строителя. Бесконечные "завтраки", которыми он кормил кредиторов изрядно утомляли. Но то, что предпринял Сироп (а он не мог сделать этого без указания Шефа), не лезло ни в какие ворота. Так вот, Сироп достал ствол, приставил его ко лбу Строителя и объявил о том, что "счетчик включен" и, если к указанному сроку денег не будет, то он отберет у него дом, машину, имущество, а самого строителя "будет кончать". А это, я вам скажу, уже чистая уголовщина, настоящий криминал.

Я уважал Шефа за умение вести игру "на грани фола", не опускаясь до грязных дел. Сироп был нужен только для того, чтобы, как он говорил, "произвести впечатление". Этот Строитель еще тот тип, конечно, знаете, как он пытался поучать меня:

– Знаешь, Бат, когда-то я занял в долг десять штук баксов. Я ночами не спал, переживая за то, что не сумею своевременно рассчитаться. Снились кошмары: придут "братки", выбросят семью на улицу, меня убьют или покалечат. А сейчас, когда я должен миллионы, то кредиторы обязаны обо мне заботиться, не дай бог мне заболеть или попасть под машину, тогда гуд бай, денежки плакали.

При всем цинизме сказанного – это правда. Доходило до того, что мы заправляли его машину бензином, когда надо было ехать в суд. Но то, что сделал Сироп, было недопустимо. Теперь вместо послушного клиента мы получали непредсказуемого и опасного врага. Самое простое, что он мог предпринять – бежать, а в наши планы не входил поиск беглеца по всему миру. Но будет еще хуже, если он обратится к другим структурам за защитой, а они могут оказаться и силовыми. Тогда и нам придется думать о безопасности, а "крыша" такие вещи не любит и требует, чтобы мы подобных проколов не допускали.

Эти опасения я высказал Шефу. Шеф, как всегда, был внешне невозмутим, но я понимал, что это не так. Он стал говорить, не изрекать, как это было раньше, а говорить, чувствуете разницу?

– Может быть ты и прав, Бат. Сиропа надо притормозить. Но проблема не в этом. Ты обратил внимание – нас стали меньше уважать. Клиенты бегут к силовикам. Ты давненько проезжал мимо здания МВД или Комитета? Вспомни, три-четыре года назад там стояли сплошь "жигули" и совсем дряхлые иномарки. А что мы видим сейчас? Пацанята и прохожие изучают последние достижения мирового автомобилестроения. А что с "братками"? "Лысого" кончили, достали аж в Италии, "Братьев Ахмедовых" посадили, за другими идет охота. Когда-нибудь дойдут и до нас. Это не только мои слова, так думают и там, – он многозначительно посмотрел в потолок. – Но что получается, "Лысого" нет, а бойцы его уцелели, такая же история с людьми "братьев". Почему их не посадят? Я отвечу тебе: потому, что они нужны. Стало ли меньше заказных убийств, нисколько, возможно их количество даже возросло, не все позволено публиковать. Тех, кто не хочет идти к ним в подчинение, устраняют, послушные продолжают гулять на свободе. Наиболее хитрые из наших сами идут во власть, даже пытаются создавать свои общественные организации. Но все это не по мне, Бат. Другие времена.

Последнюю фразу он произнес с саркастической усмешкой, видимо вспомнил политического обозревателя из воскресной передачи. Теперь понятно, почему Шеф направил Сиропа к Строителю. Торопится. Хочет снять деньги и уйти. Я попытался его переубедить.

– Послушайте, Шеф. Возьмите, к примеру, того журналиста, которого вы вспомнили. Талантливый человек, блестяще владеющий своим ремеслом, с этим трудно не согласиться. Помните, как он мастерски парировал "наезды" американцев на нашу коммунистическую реальность? Вспоминаю, как им восхищался отец, а он из настоящих коммунистов, вот, мол, поставил "америкашек" на место. Пришли, как он любит говорить, другие времена, и он сегодня не менее талантливо защищает демократию и западный образ жизни. Вы думаете его можно на этом подцепить? Ни за что. В промежутке между перевоплощением от коммунистов в демократы, он покаялся. Вы понимаете меня, Шеф? Он взял и покаялся. Посмотрите на еще не забытых нами гкчпистов, один из них узнав, что дело проиграно, выбросился из окна. А вот другие покаялись. Все очень просто. И сейчас мы с удовольствием наблюдаем их удовлетворенные лица на экранах телевизоров.

Шеф надолго задумался и, наконец, произнес:

– Я тебя понял, Бат. Я немало встречал в жизни таких людей. Один мой сослуживец по Афгану работал в политотделе, занимался там созданием комсомольской организации. Мы его немного жалели, парень вынужден был заниматься какой-то ерундой, в то время как мы были заняты, так нам казалось тогда, настоящим мужским делом – войной. Но ему очень нравилась его работа, при том, что быть при штабе более безопасно. Он постоянно общался с местными (такая у него была работа). Но когда мы попали в окружение, он, как ты говоришь, перевоплотился, стал говорить духам, что он мусульманин и не является их врагом. Покаялся... Я не стал бы называть его трусом, он показал себя достойным мужчиной в том бою, но, как он потом объяснил, ему не хотелось расставаться с жизнью из-за сомнительных коммунистических идеалов. Нас отбили буквально через пару часов, однако я не стал его закладывать. Понимаешь, он говорил абсолютно логично и, как бы ни было это противно, мне нечего было возразить. Никто из нас не понимал до конца, за что мы там воюем. Говорят, он из Афгана уехал богатым человеком, ходили слухи, что через своих "комсомольцев" сбывал неучтенное оружие, а его там было – море. Потом его видели в Карабахе, в Чечне, а сейчас, вернувшись на Родину, этот тип на "заслуженном" отдыхе, имеет кучу наград, персональную пенсию, роскошный дом с бронзовыми львами и фонтаном... А теперь, наверняка с удовольствием, как ветеран войны, вступил бы в почетные пионеры, если бы таковые имелись.

Шеф замолк, видимо, вспоминая ту историю.

– Но покаяния, Бат, у меня не получится. Поэтому я здесь, а не там.

Попытка переубеждения не удалась, да и не надеялся я на это. Но Чернышевский, точнее его роман, не давал покоя вопросом "Что делать?" (Чернышевский или Герцен? Я стал забывать школьную программу! Времена!). Меня не устраивала перспектива превращаться в заурядного уголовника, познакомиться с зоной и другой блатной атрибутикой. Я знал, что и Шефа не приводят в восторг такие "радужные мечты". Я чувствовал, что ему еще надо договорить, и моя выдержка была вознаграждена.

– Надо брать свое и уходить, Бат. Поэтому у Сиропа наступили горячие денечки. Но тебе Бат перевоплощаться не обязательно. Ты не успел, да и не смог бы, я бы этого не допустил, выпачкаться грязью. Ты чист, Бат. Не хочу, чтобы с тобой произошло то, о чем бы мы потом жалели. Пока не поздно – уходи в легальный бизнес. Ты многому научился, и у тебя должно получиться.

И еще он добавил странную фразу:

– И запомни, если тебя спросят обо мне, то скажи, что я сдержал слово. Не переспрашивай.

А следующие слова врезались в память на всю жизнь:

– С сегодняшнего дня ты свободный человек, Батыр.

Он впервые назвал меня по имени. По законам жанра в этом месте я должен бы всплакнуть, обнять Шефа и со счастливым видом покинуть сцену. Конечно, я ждал похожих слов и мысленно готовил себя к этому дню (вообще-то, это Рима заставила меня заново переосмыслить свою жизнь). Но у нас нет трудового законодательства, и заявлений об уходе по собственному желанию не пишут. Есть два пути: либо бежать (в этом случае ты обречен бегать до последних дней, в холодном поту просыпаться от малейшего шороха, озираться по сторонам, постоянно менять места проживания и с ужасом ждать той минуты, когда тебя найдут), либо если клетка откроется сама (как теперь получилось у меня).

Но я не испытал душевного восторга. Однажды в каком-то зоопарке провели эксперимент, открыли клетку. Волк, просидевший в ней многие годы, испугался и заскулил. Та, другая жизнь, минуту назад казавшаяся простой и понятной, вдруг напугала. Но скулить я не стал, Шеф давно от этого отучил.

Я встал, молча пожал Шефу руку, и ушел.

Рима

Патриотический жар

Начались семейные будни. Первые дни после нашего возвращения на Родину прошли в обстановке приятных хлопот, радостных встреч и долгих рассказов «Как там у них?» и «Что тут у нас было!». Родители были довольны моим внешним видом, что несколько встревожило. Их поколению пришлось в свое время многое испытать, и воспоминания о чувстве голода им уже не забыть. Видимо поэтому для них так важно, чтобы дети были сыты. Их удовлетворенность моей внешностью – сигнал: неужели я поправилась? А вот формой моего живота они оказались совершенно недовольны. В ответ на сообщение о том, что мы решили подождать с ребенком, папа проворчал:

– Какая практичная молодежь пошла, для чего тогда семью заводить?

Марат устроился на работу в очень крупный банк начальником отдела. Первое время он очень гордился этим, но постепенно его настроение стало падать.

– Меня, с моим образованием, с такими связями посадили на черновую работу! Все серьезные проекты проходят мимо.

Казалось, что Марату должна бы нравиться работа, он руководил серьезным аналитическим отделом, изучал мировые рынки нефти, металлов, экспортно-импортные возможности крупнейших предприятий страны, готовил прогнозные оценки. Руководство, как он пояснял, принимало стратегически важные решения на основе его докладов. Настоящая творческая работа, о чем еще мечтать?

Но Марат рассуждал совершенно иначе. Его недостойно оплачиваемым трудом незаслуженно пользуются руководители, а решения о финансировании того или иного проекта принимают без его участия. Это ему казалось абсолютно несправедливым.

– Понимаешь, – горячо доказывал он, – мимо меня проплывают огромные деньги, но зарабатывают на этом совсем другие люди.

Естественно, мы не могли назвать себя нуждающимися и, тем более, бедствующими людьми. Наших доходов, как я понимаю, вполне хватало на, скажем так, приличное существование. Говорю обо всем этом не вполне уверенно, потому что семейным бюджетом заведовал Марат. Однако я могла позволить себе постепенно обновлять гардероб, иногда мы посещали ресторан или ночной клуб. Марат пристрастился к бильярду и каждую пятницу пропадал в бильярдном клубе с друзьями.

Некоторые подруги завидовали моему образу жизни. Сашка, подруга, два года как разбежалась со своим непутевым пьяницей, при этом успев родить от него прекрасного мальчишку, рассказывала как ей удается выживать:

– Все очень просто, Рима. Одежда из магазинов "секонд хэнд". Если знать, когда завезут очередную партию товара, то можно подобрать вполне приличные вещи, а иногда попадаются даже неношеные. А недавно я сделала в своей квартирке ремонт. Сосед заменил у себя кафель в ванной комнате, а старый отдал мне. Если держать каждую плитку над кастрюлей с кипящей водой, то смола, битум называется, становится мягкой и податливой, после чего ее можно соскоблить. А пару банок эмульсии мне подарили на работе тетки, ремонтировавшие наш театр (Сашка работала в театре редактором), за то, что я помогла дочери одной из них написать сочинение. Так что, приходи, полюбуешься моим ремонтом.

Обязательно пойду. Во-первых, Сашка одна из лучших моих подруг, во-вторых, я знаю, что мясо у них на столе только по большим праздникам, а в-третьих, ее малыш обожает сникерсы. Наберу пакет вкуснятины, возьму бутылку вина и повеселимся!

Тем не менее, маратовское нытье подвигло меня к размышлениям. Сидеть дома и одновременно на шее у Марата надоело, рожать ребенка пока не собиралась. Вы хотите знать почему? Отвечу. Я не чувствовала в Марате будущего отца. При всех его положительных качествах раздражала его абсолютная правильность. Как бы это объяснить, чтобы вы меня поняли. Он заведомо знал ответы на все вопросы, мучающие меня, не приходил домой пьяным, своевременно предупреждал, если задерживался, обязательно дарил цветы на день рождения, 8 Марта и годовщину свадьбы, выводил "в свет", заботился о моем самочувствии, покупая модные сейчас витамины и пищевые добавки, пытался обсуждать книжные новинки, объясняя это тем, что хочет быть в курсе моих интересов, и даже уважительно относился к моим подругам.

При этом он любил поддразнивать:

– Знаешь, почему я нравлюсь твоим подругам? Потому, что умею поддерживать ваши женские разговоры. Честно говоря, понять в них ничего невозможно, ваше искусство перескакивать с одной темы на другую без всякой логической связи просто непостижимо. Но я понял главное, важно периодически произносить такие фразы: "Да ты чо?", "Ужас!", "Ничего себе!" и тому подобное. Причем совсем не обязательно понимать смысл сказанного, просто периодически вставляй эти слова и заработаешь репутацию приятного собеседника.

И вот этот правильный во всех отношениях человек должен стать отцом моего ребенка!? Нет, пока я к этому не готова.

Папа поддержал мое решение выйти на работу. Не без его вмешательства, что скрывать, я получила предложение работать (ни за что не догадаетесь где!) в аппарате правительства!

Работа поначалу показалась совершенно заурядной, предстояло редактировать проекты официальных документов и, в случае необходимости, переводить их на иностранные языки. Но на поверку все оказалось, как сказал бы основоположник, архисложно! Вы когда-нибудь читали правительственные документы? На первый взгляд написаны обычные слова, смысл каждого из них в отдельности прост и понятен, но вместе они составляют такую нагроможденную конструкцию, голову сломаешь! Чего стоит такая фраза: "Решение о выделении средств центральному исполнительному органу принимаются по заявке центрального исполнительного органа, согласованному с другими заинтересованными центральными исполнительными органами, в министерство финансов в пределах лимита средств, предусмотренных на содержание центрального исполнительного органа". Вы поняли? Не переживайте, для этого все и придумано. Кому надо – поймут.

Однажды я поправила предложение в проекте постановления, чтобы избежать двойного толкования. Что тут началось! Разгневанный начальник экономического отдела пытался выяснить – чьи интересы я представляю, какую фирму лоббирую и всякую прочую чепуху. В ответ на мое невинное замечание, что предложенный текст был неверен с точки зрения элементарной грамматики, он заявил:

– Прошу запомнить раз и навсегда, то, что грамотно, а что нет, решать не нам с вами, а руководству!

А я наивно полагала, что для этого существуют учебники и словари.

Мудрая шефиня, проработавшая на своем месте более двадцати лет, научила простым, но важным правилам: не высовывайся, не проявляй инициативу, прежде чем, что-либо предпринять – посоветуйся, держи язык на замке. Скучно, как показалось сначала, но не совсем. Среди работников аппарата, а среди них оказалось немало классических канцелярских крыс, бушуют, незаметные на первый взгляд, настоящие шекспировские страсти. Любая оброненная фраза кого-то из руководителей подвергается тщательному, микроскопическому анализу на предмет: "Что бы это значило?". Любое кадровое, заурядное в принципе назначение, например, переход из одного отдела в другой, трактуется как усиление или ослабление позиций каких-то группировок и кланов. В этот момент чиновник многозначительно произносит:

– Теперь все стало ясно, надо ждать дальнейших шагов.

Эта сакраментальная фраза придает ему таинственный и особый вес в глазах окружающих. Не буду преувеличивать роль аппаратных работников, от них действительно практически ничего не зависит, решения принимаются не ими, но и приуменьшать их роль тоже не стоит, именно они обеспечивают слаженную работу государственной машины.

Мужчины аппарата разочаровали. Прежде чем сказать дежурный комплимент, каждый из них мучительно пытается предвидеть для себя все возможные последствия и попытаться прикинуть, как это может отразиться на его личном благополучии. И после долгих мучительных раздумий, этот аппаратчик, в лучшем случае, может выдавить из себя: "Очень приятно вас видеть, Рима". Тьфу! Даже к обычной мужской выпивке они относятся как к попытке государственного переворота. Сначала под различным предлогами заходят друг другу в кабинеты и обмениваются ничего не значащими фразами. Это служит для них сигналом: "Может завалим по сто грамм?". Обменявшись недвусмысленными взглядами, они выходят покурить в туалет, там, надо полагать, сбрасываются на "пузырь". Через некоторое время у них появляется срочная необходимость совместно подготовить какой-нибудь документ. Запершись в кабинете одного из них, бедняги, чуть ли не залпом приговаривают бутылку, а вместо закуски занюхивают спичечным коробком, и тут же разбегаются. При этом их лица, перекошенные интенсивным жеванием резинки, приобретают задумчивые, обеспокоенные судьбой государства, выражения.

А женщины, они и в аппарате правительства остаются женщинами. Только я ума не приложу, откуда им известны имена любовниц каждого из министров? Согласна, они, то есть министры, не претендуют на должности католических священников. Помню, довелось присутствовать на важном совещании, за столом заседаний разгорелась горячая дискуссия. Неожиданно открылась дверь, в зал вошла официантка, чтобы подать председательствующему минеральной воды. Надо отдать должное симпатичным ножкам официантки, за столом воцарилось гробовое молчание и высокопоставленные чиновники внимательным государственным оком проводили ее ножки до дверей. И только после этого дискуссия вновь возобновилась с прежним патриотическим жаром. После того заседания служба протокола выставляет минеральную воду заблаговременно. И все-таки, эта осведомленность, скорее всего, результат буйной женской фантазии (имею ввиду имена любовниц министров).

Работая в аппарате, поняла, что до официально провозглашенного равноправия женщин и мужчин в нашей стране еще очень далеко. Во всяком случае, нашему поколению его не видать, это точно. Женщины в аппарате работают, как правило, на рядовых должностях и выполняют самую тяжелую и черновую работу. Мужчины предпочитают мыслить глобально. А непосредственно подготовку документов, ведение расчетов, сбор необходимой информации снисходительно оставляют женщинам, среди которых, насколько я могу судить, есть настоящие светлые головы. Но есть и такие, как Жанка, например. Она откровенно призналась, что собирается запрыгнуть в постель к зав. канцелярией, для того чтобы получить нужное ей назначение. В ответ на саркастическое замечание: "Что же ты так мелко плаваешь, Жанка, есть люди и повыше этого Зава", она вполне серьезно разъяснила:

– Пока у меня не будет высшего образования, все равно ничего особенного не светит, а место в канцелярии сейчас наиболее оптимально. А вот когда получу диплом, тогда и подумаю над твоим предложением.

Не мне ее судить, каждый пытается комфортно устроиться, используя те возможности, какие есть. Но с другой стороны становится обидно за тех из нас, кто добился успеха своим трудом и головой. Бедную Валентину, назначенную на должность заместителя министра, мысленно уложили в постель ко всем вышестоящим начальникам. И только из-за того, что она старается следить за своей внешностью, то есть пытается оставаться женщиной. Не в пример Данке, советнице в администрации президента. Она старательно переняла у мужчин их самые гадкие качества: умение орать и гавкать на подчиненных. При этом не забывает вилять задницей перед мужчинами, стоящими по положению выше ее и, почему-то, перед членами (только не надо второго смысла) иностранных делегаций, особенно американцами. На благо Родины виляет, надо полагать.

Однажды, наш аппарат засуетился как муравейник. Мужчины срочно зашептались в туалетах, а женщины печально качали головами. Поводом послужило принятое правительством постановление о значительном снижении пошлин на ввозимые иностранные автомобили. Причиной такого решения стала, как гласило в преамбуле, "необходимость развития международных торговых отношений". Буквально через день это решение было отменено "в целях обеспечения защиты экономических интересов государства".

– Во, дают! – Восхищался завсектором из аналитического отдела. – Совсем ничего не боятся.

А шепотом пояснил:

– Постановление действовало только один день. И очень известная фирма, принадлежащая пасынку одной популярной певички, являющейся в свою очередь женой, сама знаешь кого, растаможила сто семьдесят автомобилей, класса "люкс" и, как я посчитал, навар достигнет не менее двух миллионов баксов. Так то!

Чиновников цитировать нелегко. Их манера изъясняться так "заковыристо" – самозащита, чтобы, если понадобится, отречься от своих слов, мол "я такого не говорил", "меня не так поняли". Но, думаю, я сумела доступно изложить его пассаж. Другими словами, сынок известного у нас регионального босса в этот "юрьев" для автоторговцев день укрыл от государства (на вполне законных основаниях) сумасшедшие суммы.

Марат не стал разделять моего искреннего человеческого возмущения.

– Вот, что такое власть! – Восклицал он. – Росчерк пера и миллион в кармане.

– Не миллион, а два, – пыталась я поправить.

– Нет, дорогая, только один, второй он отдаст кому следует. В этих делах важно уметь делиться.

Я не стала спорить с Маратом. А о чем здесь спорить, как поделить шкуру не убитого нами медведя?

Короче говоря, моя "правительственная" жизнь навевала необычайную тоску. Этому способствовало и то, что само здание правительства изнутри уж очень напоминало больницу. Мне приходилось бывать в психиатрической лечебнице (не подумайте ничего такого, у дальней родственницы "крыша поехала"), бесконечный коридор, стены окрашены в бледный цвет, не имеющий названия, по обе стороны одинаковые безликие двери и в конце коридора на лестничной площадке стоят в больших бадьях огромные деревоподобные растения. И только у кабинета главного врача висят большие картины с неизменным оптимистическим пейзажем. Населяющие это здание люди, передвигаются стремительной походкой, а лицу придается задумчивое выражение. Отличие лишь в том, что на дверях психушки указаны номера палат, а в правительстве привинчены таблички с фамилиями больных, простите, оговорилась, с фамилиями чиновников.

Когда пребываешь в таком настроении, значит должно произойти чудо. У вас не бывает такого? За окном омерзительный, пакостный день, на работе однообразные будни, настроение на нуле (по Кельвину), желаний никаких (даже по магазинам пройтись неохота, хотя Жанка уговаривает и, наверно, уговорит). И вдруг появляется маленькая, еле заметная ниточка (еще даже не луч) света. Как последняя надежда на что-то радостное, светлое, веселое. И, даже понимая, что эта ниточка скорее всего не для меня, я проникаюсь ожиданием чего-то необычного.

В этот день с утра на столе лежал небольшой документ, требовавший редакторского вмешательства. Документ был прост, состоял всего из трех абзацев, но сбивало с толку мудреное название одного из расплодившихся фондов: "Инновационный фонд социальных технологий". Сейчас так принято: название должно быть пышным, значительным, масштабным и... совершенно непонятным. Но дело не в этом. Одним из учредителей фонда значился Батыр.

Батыр

Два стола и три стула

Трезво поразмыслив и припомнив наставления Шефа, я, недолго думая, пришел к решению – займусь бизнесом. Осталось ответить на вопрос: «Каким именно?». А это оказалось посложнее. Идею открыть собственный ресторан отмел сразу. Во-первых, имеющихся накоплений было недостаточно (не забывайте, часть заработанного я отправлял на родину, другую часть истратил так, как это делают молодые неженатые мужчины), и, кроме того, сама идея кланяться и улыбаться пьяным сытым рожам не прельщала (горький опыт имелся). Вторая, лежащая на поверхности, идея – заняться торговлей – тоже не воодушевила. Воспоминания о барахолке не навевали оптимистического настроения, слишком много суеты. Как ни странно, окончательное решение я принял благодаря тому Строителю, о котором рассказывал. Он любил пофилософствовать.

– Знаешь, Бат, почему Коза Ностра предпочитает строительный бизнес и уборку мусора? В Италии строительный подряд не может получить ни одна иностранная компания, в Нью-Йорке мусорщики только итальянцы. Потому, что в этих сферах практически невозможен доскональный контроль. Кто сможет абсолютно точно подсчитать, какое количество бетона уложено в фундамент здания и сколько мусора вывезено из офиса? И на этом делаются очень большие деньги. Вот пример: заказчик возмущался, что завышен расход кабеля. Видите ли, от здания до телефонного узла не более пятидесяти метров, а я вписал им все двести пятьдесят. Но кабель уже под землей. Тут и зарыта собака! Иди, говорю, выкапывай и проверяй. А про метры свои забудь. Кто сказал, что кабель прокладывается напрямую? А может, при его прокладке возникли препятствия, которые необходимо было обойти? Деньги на стройке и в буквальном и в переносном смысле закапываются в землю... для заказчика.

И еще кое-чему научил Строитель (надо отдать ему должное, безусловно, по-своему талантливый человек):

– Что такое строительный бизнес сегодня? – глубокомысленно вопрошал он, и сам же отвечал. – Два стола и три стула. Поясняю, времена крупных трестов прошли, сейчас ни одна подрядная организация не имеет в полном объеме требуемой техники, стройматериалов, материальной базы. Содержание такого хозяйства не по силам сегодня никому, поэтому они и поделились на небольшие, но мобильные специализированные фирмы. Один кладет кирпич, другой прокладывает коммуникации, а третий занимается отделкой. Но кто их обеспечит заказами? Заказчику нужен дом, а не кирпичи, трубы или наклеенные обои в отдельности. И тогда на сцене появляюсь я, то есть тот, кто сумеет получить заказ, остальное, как ты уже догадался, дело техники. Вот почему у меня всего два стола и три стула!

Знаете, чему учат психологи? Никогда не прерывай клиента. Я тоже стараюсь следовать этому правилу и получаю, порой, бесценный жизненный опыт. А Строитель, упиваясь собой, продолжал:

– Если бы тебе было интересно, Бат, ты бы меня спросил: "А как получить заказ?". А я бы тебе ответил: "Э-э-э нет, Бат, тут целое искусство!". Кто такой заказчик – в первую очередь, государственный чиновник. Бывают заказчиками и бизнесмены, но реже, и с ними сложнее, они расходуют свои кровные, и потому пытаются считать каждую копейку. А чиновник получает маленькую зарплату, на такие деньги не разбежишься. Ему сына надо обучить в Лондоне, тачку прикупить посолиднее, подружка не дает покоя, требуя новую шубу, и подарок к юбилею начальника надо подготовить соответствующий, тут хрустальной вазой не отделаешься. Только, пожалуйста, не произноси ты слово "взятка". Взятки берут гаишники и таможенники. А на высоком уровне, это называется "войти". Неужели ты не слышал "ему надо войти", "я вошел на энную сумму"? Слово появилось от возможности попасть в кабинет большого человека. Вошел, значит, решил, еще говорят "порешал".

Здесь его монолог прервался, так как зазвонил телефон. Бизнесмены стараются не говорить по телефону о наличных деньгах, беспокоятся, что их могут подслушивать враги или "органы". Поэтому и появились словечки "лимон", "нал", "штука", смысл которых сегодня ясен каждому, но диалог Строителя получился из ряда вон.

– Послушай, братан, займи металла. Срочно нужно! К утру у меня в сейфе должно лежать ровно две тонны металла, да, зелеными и стокилограммовыми! Ну, спасибо, выручил!.

Вспомнив рассуждения Строителя, я решил заняться строительным бизнесом. Снял офис в престижном месте, купил, как и положено, "два стола и три стула" и приступил.

Легко сказать! Первое время руки просто опускались. Как оказалось, рынок был давно поделен, известное имя в строительном деле еще предстояло заработать, особенных связей с потенциальными заказчиками не имел. Но Шеф разучил отчаиваться, и тогда я призадумался.

В то время был бум строительства коттеджей. В стране развернулось массовое социалистическое соревнование среди богачей и чиновников за строительство самого помпезного, самого крутого, самого престижного дворца. Особый шик состоял в том, чтобы построить свое лежбище в заповедной зоне, на берегу небольшой, но заманчиво журчащей речушки. Но получить там участок было практически невозможно. Подобные зоны охранялись законом, и строительство жилья было запрещено. Бедные чиновники, зубами скрежетали, но обойти это положение закона боялись. Поднимется шум, дойдет до самых верхов и тогда, того и глядишь, отлучат от кормушки.