Текст книги "Обделенные душой (ЛП)"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
АКРОН
ВЕЛИКОБРИТАНИЯ: ТЕРРОРИСТЫ ПЛАНИРУЮТ НОВЫЕ АКТЫ ПРИ ПОМОЩИ БОМБ, СКРЫТЫХ ВНУТРИ СВОИХ ТЕЛ
Автор: Кристофер Лик.
Обновлено: 30 января 2010 года, в 17:01 EST
До настоящего момента экстремисты проводили свои акции в аэропортах, в подземке и автобусах при помощи бомб, спрятанных в сумках, обуви или нижнем белье. Однако операция, проведённая MI5, обнаружила доказательства того, что Аль-Каида готовит нечто новое. Впервые в истории планировались атаки с помощью бомб, хирургически внедрённых в тела террористов.
Основной источник сообщает, что в террористах-мужчинах бомбы предполагается размещать в области аппендикса или ягодиц, в то время как женщинам их вшивали бы в грудные железы наподобие косметических имплантатов.
Специалисты утверждают, что после внедрения пластиковых пакетов со взрывчаткой (Pentaerythritol tetranitrate) внутрь организма, рану бы зашивали, как при обычной операции, и давали бы ей зажить. Таким образом реально возможно обмануть детекторы в аэропортах.
Патрик Мерсер, председатель Подкомитета по борьбе с терроризмом сказал: «Наши враги постоянно обновляют методы обмана наших детекторов. Этот способ – наиболее варварский из всех, имеющихся в распоряжении экстремистов. Пока наши контрмеры находятся на стадии разработки, нам придётся помнить об этой новой угрозе».
Источники из главного управления безопасности подтвердили, что им стало известно о новой угрозе ещё прошлой ночью, но они не были готовы сделать официальное заявление.
Опубликовано с разрешения The Mail on Sunday.
Полностью статью можно прочитать здесь:
http://www.dailymail.co.uk/news/article-1247338/Terrorists-plan-attack-Britain-bombs-INSIDE-bodies-foil-new-airport-scanners.html
Рейншильды
Доктор Дженсон Рейншильд сидит в кресле, один в тёмной комнате. Его жена спит, а к нему сон не идёт. Он пролежал в постели много недель, и теперь его мучает неумолимая бессонница, постоянная головная боль, а главное – не поддающаяся описанию пустота в душе.
Если бы он был человеком поверхностным, ему было бы на всё наплевать, ведь как бы там ни было, а на его банковском счету миллионы. Они с Соней могли бы куда-нибудь уехать и жить припеваючи. Но что это была бы за жизнь? Какой в ней смысл? И разве могли бы они убежать туда, где им ничто не напоминало бы о том мраке, который они оставили после себя?
Расплетение шествует победным маршем. Первым в этот парад влился Китай, затем Бельгия и Нидерланды, а потом и весь Европейский союз. Русские объявили, что они сами додумались до этого открытия – как будто тут есть чем гордиться. Страны третьего мира, где законы меняются так же часто, как и правительства, чёрный рынок донорских органов вырос в основную отрасль экономики.
И что вышло из его попытки изменить ситуацию? Что сталось с «делом всей его жизни, которое положит конец расплетению»? После того, как он лично явился в BioDynix и постарался получить хоть какой-нибудь ответ, на его голову обрушился судебный иск и запрет подходить на сотню ярдов к любому служащему BioDynix.
Каждый день один только вид лестницы в подвал напоминает ему, что Остина, к которому Дженсон и Соня привязались как к сыну, больше нет. И как будто этой трагедии было мало, их с женой подвергли виртуальному расплетению. Перед тем как Дженсона «ушли» из «Граждан за прогресс», они работали над программой, стирающей цифровые «следы». Предполагалось, что она будет обеспечивать неприкосновенность личной информации путём удаления из Сети всяческих нежелательных и неавторизованных упоминаний и фотографий.
Как и всё прочее, «Граждане за прогресс» и эту разработку поставили на службу собственным интересам.
Все упоминания о Рейншильдах были стёрты из виртуальной памяти мира. Дженсона и Сони не просто нет – их, согласно всем общественным реестрам, вообще никогда не существовало. Те, кто был с ними лично знаком, в конце концов забудут о них, а если и не забудут, то воспоминания умрут вместе с этими людьми. И все следы Дженсона и Сони на этой земле исчезнут, словно смытые волной с прибрежного песка.
Дженсон Рейншильд одиноко сидит в кресле, обратив всё своё отчаяние, гнев и разочарование внутрь себя. Они терзают его, пока сердце в его груди не стискивает безжалостный смертельный спазм. И оно останавливается.
Он рад этому. Он благодарен за то, что мироздание, наконец, проявило к нему толику милосердия.
58 • Коннор
Дорожный знак у шоссе гласит: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АКРОН, МИРОВУЮ СТОЛИЦУ РЕЗИНЫ. [33]33
В Акроне, штат Огайо, до недавнего времени располагались штаб-квартиры крупнейших компаний, производящих резину (разумеется, в том числе автомобильную): General Tire, Goodrich, Firestone and Goodyear. На сегодняшний момент осталась только последняя. Производство резины – одна из главных отраслей индустрии города.
[Закрыть]Тёмное, затянутое тучами небо, однако, встречает путников весьма неприветливо. Коннор сжимает руль так, что костяшки белеют. Он заставляет себя ослабить хватку. «Спокойно. Спокойно. Это всего лишь дорожный знак».
– Место преступления, – комментирует из-за спины Кэм и тут же смягчает бестактность своего замечания, добавив: – Конечно, многое зависит от того, что считать преступлением.
Грейс, по-прежнему сидящая рядом с ним на заднем сиденье, развлекается расшифровкой и анализом именных автомобильных номеров:
– «Ссоб» – это «босс» наоборот. « ♥&SEOUL» – какой-то кореец, которому досталось сердце расплёта. [34]34
Игра слов: Seoul – Сеул – в английском языке созвучно слову soul – душа.
[Закрыть]
Грейс, кажется, совершенно не реагирует на напряжённую атмосферу, воцарившуюся в салоне. Но как только они приближаются к стоящему на обочине полицейскому автомобилю, выясняется, что её невозмутимость обманчива.
– Тормози! Тормози! Тормози! – вскрикивает она.
– Всё в порядке, Грейс, – успокаивает её Коннор. – Я не превышаю скорость.
Вот было бы глупо попасться на таком пустяке сейчас, когда они почти у цели!
Леса понемногу сменяются пригородами; Коннор пытается найти то место на дороге, где переплелись его, Рисы и Лева судьбы. Хотя, вообще-то, он даже не помнит, по тому ли шоссе едет. Такое впечатление, что те события происходили не только в другой жизни, но вообще в другом мире. И сейчас он возвращается в этот мир. Коннор чувствует себя совсем как Фродо у ворот Мордора. Кто бы мог подумать: заурядный Огайо – и такая мрачная ассоциация...
– Ты хоть знаешь, что ищешь? – интересуется Кэм с заднего сиденья. – Акрон – город большой.
– Не такой уж большой, – роняет Коннор.
Он понимает, что участие Кэма в их путешествии – необходимое зло, но всё же Коннору неуютно от того, что соперник сидит у него за спиной, вне поля его зрения. Короткие подозрительные взгляды в зеркало заднего вида не в счёт. То, что Кэм отдал ему всю свою информацию, не купило ему симпатий Коннора. Какой-то он мутный, себе на уме... С ним держи ухо востро, не то вляпаешься по самую макушку.
– Я полагаю, ты неплохо знаешь Акрон?
– Совсем не знаю, – отвечает Коннор. – Я был здесь только один раз.
Кэм разражается смехом:
– И при этом тебя называют Беглецом из Акрона!
– Да уж, забавно...
Вообще-то, Коннор до своего побега жил в Колумбусе, в нескольких часах езды отсюда, но именно здесь, в Акроне, он транкировал Нельсона из его же собственного пистолета. Здесь он стал знаменитостью. А сам Коннор в то время даже не знал, где находится. И только позже, когда к нему прилипла эта кличка, понял, что дело было в Акроне.
– Сентер-Норт! – вырывается вдруг у него.
– Что «Сентер-Норт»? – спрашивает Грейс.
– Название школы. Сентер-Норт-хай. Я знал, что вспомню в конце концов!
– Мы едем в школу?
– Угу. Будем плясать от неё, искать антикварную лавку неподалёку. Её-то я узнаю сразу же, как только увижу.
– Уверен? – сомневается Кэм. – Память – это, знаешь, такая смешная штука...
– Только у тебя, – отрезает Коннор. Он вводит название школы в GPS, и мягкий, безличный голос уверенно направляет их к цели. Через четверть часа они оказываются в северной части города. Поворачивают за угол и... Знакомые места. Буквально до ужаса знакомые.
Школа выглядит точно так же, как раньше. Трёхэтажное здание из стандартного красного кирпича производит на Коннора то же устрашающее впечатление, что и Техасское школьное книгохранилище – когда-то вся семья Ласситеров ездила в Даллас и совершила экскурсию по зданию, из которого Освальд выстрелил в Джона Кеннеди. Коннор делает глубокий дрожащий вдох.
Позднее утро вторника, в школе идут занятия. Примерно в такое же время несколько месяцев назад здесь прозвучала пожарная тревога и поднялась дикая суматоха. Коннор медленно катит мимо. На другой стороне улицы стоят жилые дома, а впереди, за перекрёстком идёт главная торговая улица.
– Чтобы нам легче было искать – может, у этой лавки есть какие-то особые приметы? – спрашивает Кэм. – Какие-нибудь специфические характеристики?
– Ага, есть, – говорит Коннор. – Куча всякого старья. Достаточно специфики?
Грейс хихикает.
Интересно, думает Коннор, как отреагирует Соня, когда увидит его? И вдруг юношу пронзает страшная мысль: а если её нет в живых? Или что если её арестовали за оказание помощи беглым расплётам? Коннор не озвучивает свои тревоги в детской надежде, что если он не выскажет их вслух, то они, может, не сбудутся.
Он бьёт по тормозам, едва не поехав на красный свет. Пешеход, переходящий улицу, укоризненно смотрит на него.
– Ну и водила из тебя, – отмечает Грейс и обращается к Кэму: – Ты знаешь, что он чуть не убил Лева?
– Да нормально я вожу! – негодует Коннор. – Просто это место жрёт мне мозги. – Он смотрит по сторонам, ожидая, когда сменится сигнал светофора. – Ничего тут не узнаю, но лавка должна быть не дальше, чем в паре кварталов отсюда.
– Тогда езди по спирали, всё шире и шире, – предлагает Грейс. И, подумав, добавляет: – Хотя поскольку улицы не круглые, то это будет вроде как... квадратная спираль.
Кэм решает блеснуть:
– Кстати, она называется спиралью Улама. Графическое отображение ряда простых чисел. Но тебе, Коннор, это, конечно, известно.
Коннор одаривает его полным отвращения взглядом в зеркало заднего вида.
– В твоём внутреннем сообществе все такие засранцы?
Кэм временно затыкается.
Они расширяют поле поисков по предложенной Грейс схеме, пока Коннор снова не ударяет по тормозам – на этот раз не из-за красного света.
– Вот она. Она всё ещё здесь.
Над неказистой витриной углового магазинчика висит малоприметная вывеска: ГУДИЕР-ХАЙТС АНТИКВАРИАТ. Поскольку лавка находится далеко в стороне от основных деловых кварталов, торговля здесь идёт, по всей вероятности, не так уж бойко. Они паркуются напротив и секунд десять сидят в молчании. Наконец Коннор отстёгивает ремень безопасности.
– Ну что, – говорит он, – пойдём взглянем на старьё?
59 • Соня
Она не удивляется тому, что Ласситер пришёл к ней. Она недоумевает, кого он с собой привёл. Никак не ожидала увидеть в числе его спутников этого проклятого Сплёта. Но Соня скрывает своё удивление, как скрывает и то, насколько она счастлива снова видеть Коннора. Она давно уже решила, что свои истинные чувства лучше держать при себе, иначе они по тебе же и ударят. Способность сохранять ничего не выражающее, как у игрока в покер, лицо в течение многих лет сослужила Соне немалую службу, а в некоторых случаях спасла ей жизнь.
– Вернулся, значит, – приветствует она Коннора, отставляя в сторону лампу, которую как раз приводила в порядок. – Хм, ещё и дружков привёл.
Она не выказывает намерения ни обнять его, ни пожать руку. Коннор поступает точно так же – держится на расстоянии. Он тоже научился тонкому искусству сохранять каменное лицо. Но ему это удаётся не так хорошо, как Соне. Для неё не остаётся тайной, как он счастлив видеть её. Пусть на его лице маска бесстрастия, он излучает радость всем своим существом.
– Привет, Соня, – говорит Коннор и уголок его рта ползёт кверху. – Или мне лучше сказать «доктор Рейншильд»?
Вот это сюрприз. Соня уже много лет не слышала этого имени, произнесённого вслух. Её сердце на миг замирает, но она по-прежнему не позволяет эмоциям отразиться на лице и решает не реагировать на обвинение (а это самое настоящее обвинение), хотя и понимает, что молчание равнозначно признанию вины.
– Ты собираешься познакомить меня со своей маленькой шайкой? – спрашивает она. – Или так и не научился хорошим манерам?
Коннор начинает с полноватой молодой женщины с несколько неопределённым выражением лица. Женщина никак не вписывается в эту компанию, хотя, если честно, то же самое можно сказать о любом из них.
– Это Грейс Скиннер. Несколько недель назад она спасла мне жизнь.
– Привет, – говорит Грейс. Она единственная из странного трио делает шаг вперёд, чтобы пожать Соне руку. – Я слышала, что вы тоже спасли ему жизнь, так что мы с вами вроде как в одном клубе.
Коннор собирается представить Сплёта, но Соня перебивает его на полуслове:
– Я знаю, кто это.
Она подступает ближе к Кэму и пристально всматривается в него сквозь очки – такие же старомодные, как и всё в этой лавке. Очки – это расплата за нежелание вставить себе новые глаза.
– Надо же, – хмыкает она. – Никаких тебе шрамов, только швы. Мои комплименты твоей строительной бригаде.
Он, похоже, чувствует себя неловко под её изучающим взглядом, хотя, как она подозревает, Сплёт к подобному привык.
– Это были хирурги, а не строители, – с вызовом произносит он.
– Говорят, ты знаешь девять языков.
– И изучаю ещё несколько.
Соня опять хмыкает, раздражённая его надменным тоном.
– Для тебя, конечно, не секрет, что мне отвратительно само твоё существование.
– Понимаю, – отвечает он с горьким вздохом. – Вы не первая, от кого я это слышу.
– И не последняя, смею тебя уверить. Но до тех пор пока мы понимаем друг друга, всё будет в порядке.
По улице идёт молодая пара, занятая разговором. Соня ждёт, не завернут ли они в её магазин, но те, к счастью, проходят мимо. Только сейчас она соображает, что слишком долго разговаривает со своими визитёрами у всех на виду.
– Пойдёмте-ка в кладовку, – командует она. – Если только никто из вас не хочет усесться за кассу.
Она ведёт всех за занавес, отделяющий заднюю комнату от торгового помещения.
– У меня масса вопросов, – говорит Коннор.
– Тогда тебя ждёт разочарование, потому что у меня нет ответов.
– Врёте, – говорит он напрямик. – Почему вы врёте?
Соня усмехается.
– Да ты поумнел, как я посмотрю. Или, может, ещё больше обнаглел.
– Думаю, и то, и другое.
– И чуть подрос. Или это я усохла?
Коннор нахально усмехается:
– Думаю, и то, и другое.
И тут Соня видит акулу на его руке. Женщина вздрагивает и пытается отвести взгляд, но татуировка невольно притягивает к себе её внимание.
– А вот об этом я точно не хочу ничего знать, – произносит она, хотя уже слышала всю историю – из другого источника.
– Как там ваш подвал? – интересуется Коннор. – Всё ещё в действии?
– Я человек привычки, – отвечает Соня. – Если ДПР прекратило свою деятельность, это ещё не значит, что я должна следовать его примеру.
Она бросает взгляд на Кэма, который, как кажется, делает мысленные моментальные снимки всего, что видит, словно шпион.
– Этому можно доверять? – спрашивает она у Коннора.
На её вопрос отвечает сам Кэм:
– При любых других обстоятельствах я бы сказал – нет, мне доверять нельзя. Но у меня и моего друга Коннора одна цель: уничтожить «Граждан за прогресс». Так что, можно сказать, мы с ним сообщники. Ich bin ein беглец.
– Хм-м. – Соня верит ему только наполовину, но поскольку Коннор выбрал себе такого спутника... – Как говорят, «странных товарищей по постели даёт человеку нужда».
– Шекспир, «Буря», – отзывается Кэм, словно на викторине. – Вообще-то, там написано: «странных товарищей по постели даёт человеку несчастье!» [35]35
Перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник.
[Закрыть]. Но «нужда» тоже подойдёт.
– Умница. – Соня берёт свою тросточку, прислонённую к столу, и стучит ею по старому сундуку, стоящему в центре кладовки, забитой всякой всячиной. – А теперь докажи, что хоть на что-то годишься, и отодвинь это в сторону.
Кэм подчиняется. Соня замечает, как застыл Коннор, приковавшись взглядом к сундуку. Он один из этой компании знает, что в нём и что под ним.
Как только сундук отодвинут, Коннор сворачивает пыльный персидский ковёр, под которым оказывается крышка люка. Соня, отнюдь не столь слабая, какой хочет казаться, наклоняется, тянет за железное кольцо и поднимает люк. Из-под уходящей вниз лестницы доносится шелест шепотков, который тут же смолкает.
– Сейчас вернусь, – говорит Соня. – Ничего не трогайте! – Она грозит пальцем Грейс, которая уже перетрогала здесь всё что можно.
Тяжело, медленно спускаясь по деревянным ступеням, Соня скрывает хитрую усмешку. Да, сейчас начнутся сложности. Ей и интересно, и немного страшно. Пожилым женщинам тоже хочется иногда пощекотать себе нервы.
– Это всего лишь я, – говорит она, достигнув подножия лестницы, и все её подопечные выбираются из укрытия. Ну если не все, то самые любопытные.
– Что, пора обедать? – спрашивает один.
– Вы только что позавтракали! Нельзя же быть таким обжорой.
Соня проходит в маленький альков в дальнем конце тесного подвала. В алькове девушка с потрясающими зелёными глазами и мягкими каштановыми локонами, в которых мелькают янтарные пряди, наводит порядок в аптечке.
– К тебе гости, – сообщает ей Соня.
На лице девушки надежда и тревога.
– Гости?
Соня лукаво улыбается.
– За твоими плечами стоят ангел и дьявол, Риса [36]36
Согласно старинным поверьям, у каждого человека за правым плечом стоит ангел, за левым дьявол. Отсюда, кстати, русское суеверие – сплёвывать через левое плечо, чтобы «не сглазить».
[Закрыть]. Надеюсь, ты достаточно умна, чтобы разобраться, кто есть кто.
60 • Риса
Это вовсе не случайность, что судьбы Рисы и Коннора снова переплелись в Акроне. Иначе и быть не могло.
Во всех отчаянных странствиях Рисы с того момента, когда она села в автобус, направляющийся в заготовительный лагерь, подвал Сони был единственным местом, в котором можно было рассчитывать хоть на какую-то безопасность. Кладбище сравняли с землёй; в салоне Одри, чудесном оазисе покоя, Рисе не сиделось. Все их с Коннором перемещения из одного убежища для расплётов в другое совершались под покровом темноты и тайны, так что Риса знала местонахождение только одного из них – лавки Сони.
Девушка могла бы вернуться под защиту странной коммуны СайФая, но ей было отлично известно, что большинство Людей Тайлера недолюбливает её. По вполне понятным причинам она никогда не смогла бы стать полноправным членом их сообщества. Оставалась только жизнь на улице. Рисе надоело постоянно прятаться, оглядываться через плечо, спать в мусорных контейнерах, как какому-нибудь начинающему расплёту, и ждать, когда её узнают, несмотря на маскировку. Пройдёт совсем немного времени, и кто-нибудь, польстившись на вознаграждение, сдаст её властям, а те преподнесут её обратно «Гражданам за прогресс», у которых, несомненно, найдётся для неё немало планов.
Значит, оставался только один вариант – Соня.
Когда Риса пару недель назад вошла в антикварную лавку, там были покупатели – торговались с хозяйкой из-за какой-то непрезентабельной тумбочки. Риса осмотрительно пошла по другому проходу, удивляясь, как можно нагромоздить друг на друга столько вещей, и они при этом не падают. Наглядное свидетельство тому, что землетрясения в Огайо – явление редкое.
Наконец парочка убралась, с кряхтеньем таща свою тумбочку; Соня не предложила им никакой помощи, кроме «осторожно, там пол просел». Как только скрипнули ржавые петли закрывшейся двери, Риса вышла из прохода.
Соня поджала губы при виде гостьи, обескураженная, что кому-то удалось проникнуть в лавку незамеченным.
– Чем могу служить? – осведомилась она.
Рису немного позабавило, что Соня не узнала её сразу. А когда старая женщина наконец поняла, кто перед ней, она издала нехарактерный для её сдержанной натуры вопль радости и отбросила свою тросточку, чтобы обнять гостью.
В этот момент Риса поняла, что лавка Сони больше, чем какое-либо другое место, дарит ей ощущение родного дома.
И сейчас, две недели спустя, Риса играет роль Венди для потерянных мальчишек – потому что в последнее время до подвала Сони добираются только мальчики, из чего следует печальный вывод, что всё больше девочек-расплётов попадают в лапы орган-пиратов и прочих подонков.
Узнав о приходе гостей, Риса тревожится, но по мере того, как она поднимается по ступенькам, тревога уступает место радостному волнению. На свете есть всего несколько человек, ради которых Соня выпустила бы Рису из убежища.
Девушка не смеет даже гадать, кто их этих «нескольких» ждёт её наверху, потому что не хочет, чтобы на её лице выразилось разочарование при виде кого-нибудь вроде Хэйдена или Гундоса. Нет, она, конечно, обрадуется обоим, но всё же...
Риса выскакивает из открытого люка, едва не стукнувшись головой о край пола, и сразу видит его. Несколько мгновений она не произносит ни слова, уверенная, что это игра её воображения. Должно быть, оно поместило лицо Коннора поверх чьего-то чужого, потому что ей так хочется, чтобы это был он. Но воображение тут ни при чём. Это действительно Коннор, и в его глазах отражается её собственное изумление.
– Риса?!
Возглас исходит не от Коннора. Она переводит глаза направо. Кэм. Потрясение на его лице уже успело смениться широкой улыбкой.
Голова девушки начинает идти кругом.
– К... К... – заикается она, не зная, чьё имя произнести первым. Вид обоих парней вместе настолько не укладывается в голове Рисы, что её как будто накрывает ударной волной. Отпрянув назад, девушка наступает на крышку люка и захлопывает её – к счастью, уже после того, как Соня вышла из подвала. Если бы старая женщина не взбиралась вверх по ступенькам гораздо быстрее, чем спускалась, крышка размозжила бы ей голову.
Риса не в силах примириться с тем, что две такие разные части её жизни сосуществуют в одном и том же месте в одно и то же время. У неё такое чувство, будто само мироздание предало её, оставив беззащитной перед атаками со всех сторон. Риса ведь покинула и Коннора, и Кэма при не очень-то приятных обстоятельствах. Поэтому она внезапно ощетинивается, и её изумление при виде «гостей» сменяется подозрением.
– Что... что здесь происходит?
Кэм, всё ещё в восторженном ошеломлении, делает шаг вперёд, но в этот же миг Коннор заступает ему дорогу, сам того не осознавая.
– Ты даже не поздороваешься? – осторожно спрашивает Коннор.
– Привет... – растерянно говорит Риса, сердясь на себя за эту растерянность. Она прочищает горло и только тут замечает, что в комнате есть кто-то ещё. Неизвестная девушка, которая довольствуется покуда ролью наблюдателя.
Соня, обнаружив, что сцена счастливого воссоединения вместо фанфар и фейерверков сопровождается, скорее, шипением сырой дымной шутихи, с силой грохает тростью о пол.
– Ну что вы застыли, как столбы! – обрушивается она на них. – Мы жаждем любовной сцены, достойной запечатления в веках. Или, по крайней мере, широкого сетевого мема.
– Рад стараться! – нахально отвечает Кэм, и Рисе хочется отвесить ему оплеуху.
– Не к тебе обращаются! – заявляет Коннор с таким высокомерием, что Риса не прочь дать затрещину и ему.
Не так она представляла себе эту сцену! В течение многих месяцев девушка много раз воображала её и каждый раз по-иному. Но чтобы встреча с Коннором оказалась такой холодной, такой неловкой... С Кэмом же, полагала Риса, судьба её вообще больше никогда не сведёт, поэтому о встрече с ним она даже не думала. Странное дело, ей, оказывается, приятно его видеть! Вот уж чего не ожидала. Присутствие Кэма лишает Коннора момента торжества, и Риса негодует за это на обоих парней. Не стоило бы им портить друг другу картину! Нормальная, сочувственная вселенная не допустила бы такого. Хотя, с другой стороны, когда это вселенная проявляла к Рисе сочувствие?
Кэм уже успел выскользнуть из-за спины Коннора, и теперь оба стоят бок о бок, словно предлагая Рисе выбор. А та вдруг осознаёт, что не в силах со всем этим справиться. Как будто она опять в ловушке орган-пирата, честное слово!
И тогда ей на помощь приходит та самая неизвестная девушка, о присутствии которой все забыли.
– Привет, – говорит она, проталкиваясь между Коннором и Кэмом, хватает руку Рисы и воодушевлённо пожимает её. – Я Грейс. Можете называть меня Грейс или Грейси, мне всё равно, или даже Элинор – это моё среднее имя. Большая честь познакомиться с вами, мисс Уорд. Можно мне называть вас Риса? Я знаю всё о вас от своего брата, он... как бы это... ну, поклонялся вам, что ли. Правда, Коннору он поклонялся ещё больше, но и вам тоже, и вы тогда выглядели по-другому, но, я думаю, так задумано, да? Очень умно – изменить цвет глаз. Люди думают, что всё дело в волосах, но я-то знаю – больше всего меняют человека глаза.
– Да... стилистка тоже так говорила... – произносит Риса, несколько ошарашенная напором незнакомки.
– Так что, в этом подвале найдётся что-нибудь поесть? – интересуется Грейс. – Потому как я умираю с голоду.
И только позже Риса понимает, насколько эффективно бесцеремонное вмешательство Грейс разрулило взрывоопасную ситуацию. Как будто Грейс поступила так вполне намеренно.
