Текст книги "Обделенные душой (ЛП)"

Автор книги: Нил Шустерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

45 • Хэйден

Сотрудничество с врагом. Таково преступление Хэйдена в глазах общественности. Его осудили, не приведя ни одного факта в качестве доказательства и не дав возможности оправдаться. Ребята из лагеря «Холодные Ключи» убеждены в его вине на 100% несмотря на то, что он на 100% ни в чём не повинен. Он не выдал ни капли информации ни Менарду, ни какому-либо другому юнокопу. Единственное его утешение в том, что ненавидят его только бывшие обитатели лагеря «Холодные Ключи». Для всех остальных он по-прежнему человек, во время своего ареста на Кладбище объявивший миру «Манифест Цельных» и призвавший ко второму восстанию тинэйджеров. В кои-то веки от многочисленных репортёров была реальная польза.

Нельзя сказать, чтобы Хэйдена опечалила смерть Менарда. Этот человек заключил его в золотую клетку и превратил его жизнь в истинный ад. Хэйден много раз испытывал желание убить начальника, и убил бы, подвернись такая возможность. Однако расправа над Менардом, хладнокровно казнённым по приказу диктатора Старки, вызвала у Хэйдена содрогание. Это была неприкрытая жестокость, а вовсе не справедливость. Хэйден знает, что его мнение разделяют многие, но высказать его вслух он не может – ведь спасённые из лагеря «Холодные Ключи» и без того считают, что он продал их юновластям.

Великой милостью Старки, Повелителя аистят, Хэйдену разрешён доступ к компьютеру с целью помочь Дживану в разработке следующей операции, причём спланировать её так, чтобы она не потребовала такого огромного количества жертв.

Компьютерная расположена у самого входа в рудник, в подсобном помещении, полном старого ржавого оборудования. Здесь расположен огромный вентилятор, который худо-бедно нагнетает свежий воздух в глубины шахты. Будучи вдали от цивилизации, Дживан ухитрился соорудить из всякого отработавшего хлама спутниковую тарелку и расположил её в кустах при входе в рудник. Антенна, незаметно подключившись к какому-то ничего не подозревающему спутнику, обеспечивает им связь в внешним миром.

Итак, теперь Хэйден работает на Старки. Впервые за всё время в нём возникает чувство, что он действительно сотрудничает с врагом.

– Сэр, я не верю в то, что про вас говорят. Если моё мнение, конечно, что-то значит, – обращается к нему Дживан, сидящий позади и наблюдающий через плечо Хэйдена за тем, как тот крушит один брандмауэр за другим. – Не могли вы помогать Инспекции!

Хэйден не отрывает взгляда от монитора.

– И сколько, ты думаешь, значит для меня мнение человека, предавшего Коннора и бросившего сотни Цельных на милость юновластей?

Дживан сглатывает – отчётливо слышен звук, с которым его адамово яблоко прыгает вверх-вниз.

– Старки сказал, что они всё равно захватили бы всех. Если бы мы не спаслись, мы бы тоже попали в их лапы.

Хотя Хэйдену очень хочется оспорить этот аргумент, он понимает, что друзей у него мало и нельзя пренебрегать ни одним из них. Он заставляет себя взглянуть на Дживана и даже изобразить нечто похожее на искренность.

– Извини, Дживс. Сделанного не переделаешь. Я знаю, в случившемся нет твоей вины.

На лице Дживана написано видимое облегчение. Даже при нынешних обстоятельствах он относится к Хэйдену как к высшему по рангу офицеру. Надо быть осторожным, чтобы не потерять эту толику уважения.

– Власти объявили, что он жив, – произносит Дживан. – Я имею в виду, Коннор. Они даже говорили одно время, что он с нами.

– Ну, кажется, это пятая из отпущенных ему девяти жизней, так что у него ещё есть запас.

Дживан сбит с толку, и Хэйден невольно смеётся:

– Да ладно, не ломай голову, Дживс. Побереги мозги.

– А! – Такое впечатление, будто над головой Дживана реально зажглась лампочка. – Понял! Как у кошки!

Помимо Дживана к Хэйдену теперь приставлены двое охранников. Один следит, чтобы на него не напали жаждущие расплаты бывшие узники «Холодных Ключей»; другой надзирает за тем, чтобы он, чего доброго, не сбежал – компьютерная расположена у самого входа в рудник. Работа Дживана – шпионить за онлайн-активностью Хэйдена и следить, чтобы тот не учинил чего-нибудь подозрительного. В мире Старки нет места доверию.

– Вы всё время возвращаетесь к одному и тому же лагерю, – замечает Дживан.

– Пока он наиболее перспективный.

Дживан изучает спутниковую картинку и указывает на монитор:

– Но взгляните-ка на эти охранные башни у ворот.

– Вот именно. Вся их система безопасности обращена наружу.

– А... ага.

Дживан явно не догоняет, но это ничего. Не всё сразу.

– Кстати, Тэд мёртв.

Это замечание вырывается у Хэйдена неожиданно, ничего подобного он произносить не собирался. Наверно, удушливая жара, стоящая в компьютерной, напомнила ему о том ужасном последнем дне в КомБоме – дне, когда Хэйден и его команда неизбежно умерли бы, не пусти Хэйден очередь в лобовое окно. Иногда, в особо мрачные мгновения, ему кажется, что он совершил ошибку, что лучше было бы выполнить волю товарищей и дать им умереть с достоинством, чем оказаться в лапах юновластей.

– Тэд мёртв?

Ужас на лице Дживана приносит Хэйдену и удовлетворение, и печаль.

– Он умер от перегрева, когда мы жарились живьём в КомБоме. Но не беспокойся. Это тоже не вина Старки.

Он не знает, расслышал ли Дживан сарказм в его словах – тот мыслит прямолинейно, как компьютер. Ну и ладно, может, так даже к лучшему.

– Я не видел здесь Трейса. Ведь это он управлял самолётом?

Дживан опускает глаза.

– Трейс тоже мёртв. Не выжил при крушении.

– Понятно, – произносит Хэйден. – Полагаю, он и не должен был выжить.

Что привело к гибели Трейса – катастрофа или вмешательство человека – этого Хэйдену, скорее всего, не узнать никогда. Правда умерла вместе с пилотом.

Из глубины шахты слышатся приближающиеся шаги. По тому, с какой поспешностью охранник отступает в сторону, Хэйден, ещё не видя гостя, уже знает, кто это.

– Помяни чёрта, а он тут как тут! Мы с Дживаном как раз говорили о тебе, Старки. Вспоминали твои потрясающие фокусы. Особенно тот, в котором у тебя исчез целый пассажирский лайнер.

Старки не поддаётся на провокацию.

– Он вовсе не исчез. Он на дне озера Солтон.

– Про чёрта – это он так просто, не про тебя, Старки, – заверяет Дживан. Буквальный, как компьютерный код.

– У нас общий враг, – подчёркивает Старки. – Там, снаружи, полным-полно чертей, и пришла пора с ними расправиться.

Вождь аистят лёгким движением головы сгоняет Дживана со стула, садится на его место и изучает картинку на экране.

– Это лагерь?

– Заготовительный лагерь «Лунный Кратер», если быть точным. Национальный парк «Лунный Пейзаж», Айдахо.

– И что насчёт него?

– Вся его система безопасности обращена наружу! – выпаливает Дживан, как будто знает, что это значит.

– Да, – подтверждает Хэйден. – А глаз на затылке у них нет.

Старки скрещивает руки на груди, прозрачно намекая, что у него нет времени на долгие подходы к теме.

– И что с того?

– А вот что. – Хэйден выводит на экран другое окно, показывающее план лагеря, и третье, с геологическим разрезом местности. – Национальный парк «Лунный Пейзаж» представляет собой лавовое поле, пронизанное туннелями; лагерные коммуникации проходят по этим туннелям. Электричество, канализация, вентиляция, всё такое. – Хэйден увеличивает масштаб главного спального корпуса и начинает указывать на точки на плане. – Значит так. Если мы среди ночи организуем диверсию у главных ворот – дым и зеркала, как ты это называешь – она отвлечёт их внимание на себя. Тем временем, пока охрана будет сражаться у ворот, мы проникнем внутрь через этот служебный люк в подвале и уведём ребят в нижние туннели; а выход из них – вот здесь, в доброй миле от лагеря.

Старки искренне впечатлён.

– И к тому времени как они поймут, что птички упорхнули, мы уже будем вне досягаемости.

– Да, таков общий план. Всё чисто и гладко, без жертв.

Старки вроде бы дружески, а на самом деле весьма болезненно шлёпает Хэйдена по спине.

– Хэйден, ты гений!

– Я так и думал, что трюк с исчезновениемпридётся тебе по душе. – Хэйден трогает окно с объёмным планом, изменяя угол проекции так, чтобы стали видны этажи спального корпуса. – Мальчишки спят на первом этаже, девочки – на втором, персонал – на третьем. В здании только два лестничных марша, и если мы захватим их и транкируем любого из персонала, кто там появится, то, по идее, всё дело займёт считанные минуты – никто и сообразить не успеет, что происходит.

– Когда мы можем это осуществить?

В глазах Старки загорается жадный огонёк, и, заметив это, Хэйден закрывает окна, чтобы тому не вздумалось углубиться в дальнейшие планы.

– Ну, вообще-то я думал, что после «Холодных Ключей» ты на некоторое время заляжешь на дно...

– Чёрта с два, – отвечает Старки. – Надо ковать железо, пока горячо. Нанести два удара подряд. Тебе поручается спланировать побег. Диверсию беру на себя. Мне нужно, чтобы мы осуществили это ещё до конца нынешней недели.

Хэйден вздрагивает при мысли, что его абстрактные выкладки превратились в нечто конкретное с такой молниеносной скоростью.

– Нет, в самом деле, я не...

– Доверься мне. Если хочешь отмыться от грязи, то это – лучший способ, мой друг. – Старки поднимается – его решение непреклонно, словно высечено в камне. – Приступай, Хэйден. Я рассчитываю на тебя.

И он уходит прежде, чем Хэйден успевает изложить другие соображения против.

Дживан снова занимает своё место рядом с Хэйденом.

– Он назвал вас своим другом! – подчёркивает он. – Это просто здорово!

– Да, – отзывается Хэйден. – Моему восторгу нет предела.

Дживан принимает его слова за чистую монету, чего, впрочем, Хэйден и ожидал.

Старки заметил, что у них общий враг. «Неужели и вправду враг моего врага – мой друг?» – размышляет Хэйден. Почему-то старая истина не кажется ему такой уж истинной, когда пресловутый друг – Мейсон Старки.

• • •

Шесть дней спустя Аистиный батальон наносит удар по лагерю «Лунный Кратер». Хэйден с командой, состоящей исключительно из ребят, знающих его по Кладбищу, за пару дней до атаки рисует план расположения туннелей. Нападение осуществляет отряд особого назначения во главе с самим Старки, решившем, однако, подключить к нему и группу Хэйдена. Они идут по запутанным лавовым туннелям, оставляя за собой световые шашки, а в час тридцать ночи проникают в лагерные коммуникации и добираются до люка в подвале. Люк закрыт с внутренней стороны. Теперь надо ждать.

В два часа горящий грузовик, полный боеприпасов, проламывается сквозь главные ворота, и начинается стрельба. Командует диверсией Бэм, и Хэйден ей не завидует. Перед её группой поставлена чёткая задача: создать иллюзию настоящей атаки, причём им надо продержаться не менее двадцати минут.

Как только снаружи раздаются выстрелы, начинается основная операция.

– Взорвать люк! – командует Старки заметно нервничающему мальчишке-подрывнику. – Давай!

– Нет! – возражает Хэйден. – Ещё не время.

Хэйдену известно: здание перейдёт в закрытый режим; такова обычная мера предосторожности, которая в данном случае сработает им на руку. На окна опустятся стальные заслонки, экстренные выходы будут наглухо заперты. Никто не сможет ни войти в корпус, ни выйти из него, пока систему безопасности не переключат заново.

Хэйден считает до десяти.

– Сейчас!

Раздаётся взрыв, и нападающие, вооружённые только транк-оружием, устремляются через сорванный люк навстречу неизвестности.

Расплёты – обитатели спального корпуса, разбуженные взрывами и выстрелами снаружи, ожидают либо смерти, либо спасения. Сегодня произойдёт последнее.

На пути наверх освободители транкируют охранника и воспитателя. Спальная палата, занимающая весь первый этаж, представляет собой огромный зал с бесчисленными рядами коек. В помещении царит полутьма; горят лишь аварийные лампы, в их тусклом свете деревянные спинки кроватей похожи на надгробья. Звуки боя снаружи приглушены стальными заслонками на окнах. Обитатели палаты не видят, что происходит за пределами здания, зато и снаружи не видно, что творится внутри. Лагерная охрана бросила все силы на отражение атаки у ворот, и о присутствии в здании спасательной команды никто не подозревает.

Старки не теряет времени зря.

– Вас только что освободили! – объявляет он.

«Пфт-пфт» – посвистывают транк-пули; это бойцы отряда особого назначения – все как один, к тревожному удивлению Хэйдена, отличные стрелки – укладывают нескольких воспитателей.

– Все быстро в подвал! – приказывает Старки. – С собой ничего не брать, только обувь и одежду, которые на вас. Шевелитесь!

Он взбегает по лестнице и объявляет то же самое девочкам, предоставляя Хэйдену и его команде провожать спасённых вниз.

За какие-то десять минут три сотни расплётов выведены в подземные туннели; перед ними лежит путь на свободу. В лагере остаются только спящие в другом корпусе десятины, впрочем, эти ребята всё равно не пожелали бы освобождаться.

Группа Хэйдена ведёт спасённых через лавовые туннели к выходу на поверхность, где на затерянной дороге их ждут четыре транспортных фургона, «позаимствованные» специально для сегодняшней вечеринки.

Когда они выходят с лавовых полей, ложная атака в самом разгаре, стрельба не прекращается, но происходит всё это где-то очень далеко. Ребята быстро загружаются в фургоны, и Хэйден допускает мысль, что возможно – всего лишь возможно– ему удастся превратить партизанскую войну Старки в нечто имеющее цель и смысл, может быть, даже достойное восхищения. Кто знает, может, на этом пути их ожидает не столь уж мрачное будущее?..

Хэйден не догадывается, что Старки, оставшийся где-то позади, только что вымостил им прямую дорогу в ад.

46 • Старки

Искусство создания иллюзий для Старки – это не просто фокусы. Трюки надо проделывать со стилем. С шиком. Для них требуется публика. Конечно, заставить три сотни детей исчезнуть – фокус весьма впечатляющий, но атака на заготовительный лагерь – это не просто освобождение расплётов. Старки видит более широкую, великолепную картину.

Когда второй этаж пустеет – девочки убежали в подвал, где их встретил и повёл дальше по туннелям Хэйден – Старки останавливается и всматривается в потолок огромной палаты. Подвесные вентиляторы недвижны, но это ничего. Собственно, так даже лучше.

Старки обращается к своим спецназовцам:

– Идите наверх и приведите сюда шестерых членов лагерного персонала. Транкируйте всех, кто попытается устроить шум, но эти шестеро должны быть в сознании.

– Зачем? – спрашивает один из бойцов. – Что ты собираешься с ними делать?

– Мы пошлём миру важную весть.

Бойцы приводят к нему троих мужчин и трёх женщин. Старки не знает, какие должности они занимают. Администраторы, хирурги, повара – ему без разницы. Все они служат расплетению. Он приказывает связать их и заклеить рты липкой лентой. Потом опять вглядывается в потолочные вентиляторы. Их шесть, висят на высоте примерно десяти футов от пола. А верёвки у Старки хватит, он заранее припас.

Никто из его спецназовцев толком не умеет вязать узлы. Скользящие петли в их исполнении выглядят грубыми и не элегантными, но тут не до эстетики – выполнят свою задачу, и ладно. Под шум бурлящей за стенами ложной атаки Старки и его помощники расставляют пленников с петлями на шеях по стульям, другие концы верёвок забрасывают, словно лассо, на лопасти вентиляторов у них над головами, и затягивают верёвки так, чтобы они чувствительно врезались в кожу, но не настолько, чтобы и вправду придушить. Как только всё готово, Старки выступает вперёд и держит речь:

– Моё имя Мейсон Майкл Старки, я командир Аистиного батальона. Вы признаны виновными в преступлениях против человечности. Вы расплели тысячи невинных детей, среди которых было множество аистят. Настало время расплаты.

Он делает паузу, чтобы пленники прониклись поглубже. Затем делает шаг к первой жертве – это женщина, которая беспрестанно плачет.

– Я понимаю, вы напуганы, – говорит Старки.

Женщина не может говорить – рот её залеплен изолентой, она лишь кивает и смотрит на него умоляющими глазами.

– Не беспокойтесь, – заверяет её Старки. – Я не причиню вам вреда; мне надо лишь, чтобы вы запомнили всё, что я скажу. Когда вас освободят, передайте им всё дословно. Согласны оказать мне такую услугу?

Женщина кивает.

– Скажите им, что это только начало. Мы расправимся с каждым, кто поддерживает расплетение и плохо обращается с аистятами. От нас вам нигде не скрыться. Передайте им всё до последнего слова. Проследите, чтобы всем стало известно.

Женщина снова кивает. Старки, как бы утешая, похлопывает её по руке здоровой ладонью и оставляет пленницу стоять на стуле нетронутой.

Затем он переходит к оставшимся пяти и выбивает из-под ног стулья один за другим.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
СТАЯ

ЧАРЛИ ФУКУА, КАНДИДАТ В КОНГРЕСС ОТ ШТАТА АРКАНЗАС, ПОДДЕРЖИВАЕТ ВВЕДЕНИЕ СМЕРТНОЙ КАЗНИ ДЛЯ НЕПОСЛУШНЫХ ДЕТЕЙ

Газета «Хафлингтон Пост»

Автор Джон Силокк

Размещено 08 октября 2012 года в 13:29. Дополнено 15 октября 2012 года в 08:08.

Согласно «Арканзас Таймс» кандидат Фукуа в книге <...>, вышедшей в 2012 году, пишет, что хотя родительская любовь священна, вполне реально внести законодательную инициативу о введении смертной казни для неуправляемых детей. Фукуа указывает, что процедура осуждения детей на смерть описывается в Библии. Безусловно, определяющим здесь станет решение суда. Вряд ли найдётся много родителей, желающих, чтобы государство забрало жизнь у их детей, пишет Фукуа, однако сама возможность такого исхода будет держать бунтарски настроенных подростков в узде.

Согласно «Арканзас Таймс», Фукуа пишет:

Поддержание порядка в обществе основывается на дисциплине в семье. Ребёнок, не уважающий своих родителей, может и должен быть навсегда устранён из общества; в результате все остальные получат наглядную иллюстрацию того, как важно быть послушным. Смертный приговор для своенравных детей – решение, требующее самого серьёзного подхода. Пример вынесения такого приговора содержится во Второзаконии 21:18—21. Нет, родителям не дана власть казнить своего ребёнка, как им хочется. Они должны следовать специальной процедуре <...> Безусловно, эта процедура будет задействована крайне редко, но если бы в стране существовал соответствующий закон, он укрепил бы авторитет родителей <...> и стимулировал детей проявлять к ним уважение.

Полностью статью можно прочитать здесь: http://www.huffingtonpost.com/2012/10/08/charlie-fuqua-arkansas-candidate-death-penalty-rebellious-children_n_1948490.html

«Полагаю, моё мнение разделяет большинство людей»

– Чарли Фукуа

Рейншильды

Дженсона и Соню Рейншильдов попросили подать в отставку с их должностей при университете. Причиной назвали «использование биологического материала без соответствующего разрешения». Им предложили выбор: либо отставка, либо арест; в последнем случае их имена и достижения будут опорочены.

От BioDynix ни слуху ни духу, на звонки они не отвечают. Когда Дженсон лично заявляется в приёмную и требует ответов, служащий, напуганный его мрачным видом, объявляет, что никаких звонков от Рейншильда к ним не поступало и записей о них в системе нет; и вообще – в базе данных не содержится никаких сведений о Дженсоне Рейншильде.

Однако худшее ещё впереди.

Как-то в один из этих дней раздаётся звонок в дверь. Дженсон, небритый и не мывшийся уже неделю, торопится открыть. На пороге стоит юноша лет восемнадцати. Дженсон не сразу узнаёт его – это один из приятелей Остина. Остин, лаборант и помощник в научных исследованиях, бывший беспризорный, последний год жил в их доме. Сонина идея. Они переоборудовали подвал в маленькую квартиру. Само собой, Остин жил своей собственной жизнью, Рейншильды не следили за его приходами и уходами; иногда, когда в лаборатории для него не было работы, Остин исчезал из дому на несколько дней. Поэтому его нынешнее отсутствие не вызвало у них тревоги – особенно сейчас, когда у Дженсона не было ни офиса, ни лаборатории.

– Э... не знаю, как вам это сказать, так что я просто скажу и всё, – мямлит гость. – Остина прошлой ночью забрали на расплетение.

Дженсон думает, что ослышался.

– Не... не может быть! Это... какая-то ошибка – он вышел из возраста! У него был день рождения в прошлые выходные...

– По правде, его день рождения завтра, – сообщает парень.

– Но... но... он же не «дикарь», не беспризорный! У него есть дом! Работа!

Парень мотает головой.

– Без разницы. Его папаша подписал ордер.

Дженсон столбенеет. Тишину нарушает голос Сони, спускающейся по лестнице:

– Дженсон, в чём дело?

Но он не может сказать ей. Не может повторить эти слова вслух. Соня подходит к ним, и парень на пороге, теребя в руках вязаную шапку, поясняет:

– Понимаете, его отец... он наркоман. Вот почему Остин жил на улице. Я слышал, папаше за этот ордер кучу денег отвалили.

Соня ахает, прикрывая рот ладонью – она поняла, о чём речь. Лицо Дженсона багровеет от ярости.

– Мы остановим это! Отдадим все наши деньги, сунем в лапу всем кому надо...

– Слишком поздно, – шепчет парень, не отрывая глаз от коврика перед дверью. – Остина расплели сегодня утром.

Воцаряется тишина. Все трое застывают, словно статуи скорби. Наконец, паренёк произносит: «Мне очень жаль...», поворачивается и торопливо шагает прочь.

Дженсон закрывает дверь и крепко прижимает к себе жену. Они не разговаривают об этом. Не могут. Скорее всего, они больше никогда не напомнят друг другу об Остине. Дженсон понимает: это предостережение – но о чём? Что им делать – сидеть и не высовываться? Смириться с расплетением? Прекратить своё существование? А если он попробует призвать «Граждан за прогресс» к ответу, то это ни к чему не приведёт – формально они ничего не нарушили. Они никогда не нарушают законов! Они добиваются желаемого на обходных путях.

Он выпускает Соню из объятий и, пряча глаза, направляется к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Пойду прилягу, – говорит он.

– Дженсон, но ведь день на дворе!

– Какая разница...

В спальне он задёргивает шторы, закутывается в одеяло и, лёжа в темноте, вспоминает, как Остин вломился к ним и врезал ему по голове. Жаль, что тот удар не раскроил Дженсону череп. Потому что в этом случае Остин, возможно, был бы сейчас цел.