Текст книги "Лучшее юмористическое фэнтези. Антология"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Роберт Шекли,Пол Уильям Андерсон,Гордон Руперт Диксон,Гэри Дженнингс,Крэг Шоу Гарднер,Дэвид Лэнгфорд,Эстер М. Фриснер (Фризнер),Джон Морресси,Пол Ди Филиппо,Молли Браун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

II

Снаружи беззаботно распевали пташки. Утро выдалось солнечным, завтрак получился отменным, Принцесса выглядела очаровательной, заклинание действовало отлично.

Кедригерн расправился с третьей' горячей пышкой и смотрел на мир – с набитым желудком – совсем под другим углом. На блюде оставалась последняя сдобная булочка. Повинуясь порыву, он смел в горстку крошки со стола, высыпал их в тарелку рядом с пышкой и поднялся со словами:

– Дорогая, если ты больше не хочешь…

– Я больше не могу проглотить ни кусочка, Кедди. Бери эту пышку себе, – сказала Принцесса.

Конечно, никто бы не стал утверждать, что данная фраза достойна занесения в анналы истории, но для ушей Кедригерна она прозвучала божественной музыкой. После повторных чар и разочарований, колдовства и расколдовывания, крушения и возрождения надежд она наконец-то заговорила своим сладостным голоском – благодаря его усилиям и своевременной подмоге уэльского барда.[186]186
  Уэльским бардом часто называют Мерлина, поэта, жившего в Англии в конце V в.; здесь, по-видимому, имеется в виду другой, более известный нам Мерлин – волшебник из сказаний о короле Артуре, занимавшийся черной магией и павший ее жертвой.


[Закрыть]

– Я тоже наелся до отвала. Просто подумал, что можно бы было покормить птичек.

– Как здорово! – воскликнула Принцесса. – Отличная идея, я тоже пойду с тобой!

Птицы сновали по двору, прыгая, чирикая, клюя, вертя головками по сторонам – в общем, занимаясь своими птичьими делами. Когда первые крошки упали на землю, осторожные пернатые вспорхнули, но тут же вернулись и принялись за еду.

– Какие они прелестные, эти птахи, – умилился колдун.

– Очень. И такие умелые летуньи, – отозвалась его жена.

– Ты и сама весьма хороша, дорогая. Принцесса скромно потупилась:

– Спасибо.

Когда Кедригерн рассыпал последнюю горсть крошек, на землю со слабым, но отчетливым звяканьем опустилась новая птичка, растолкавшая остальных. Подпрыгивая, она направилась к колдуну, сложила крылышки и поклонилась. Отметив столь необычное для птицы поведение, Кедригерн полностью переключил внимание на гостью.

Птаха была размером с голубую сойку – только голубой сойкой она не являлась. Тельце ее отливало золотом, крылья – золотом и серебром, а хвост – серебром и янтарем. Глаза сверкали изумрудами; хохолок, кончики крыльев и хвостика усеивали изумруды и рубины; клювик был перламутровый, а лапки – из черненого серебра. Маленькое создание сверкало, как сундучок с сокровищами при свете факела.

– Я имею честь лицезреть магистра Кедригерна, прославленного колдуна Горы Молчаливого Грома? – осведомилась птичка высоким, тонким, но очень звонким и чистым голоском.

– Точно так, о достойная птаха. Есть ли что-то такое, что я могу сделать для тебя? – ответил Кедригерн, соревнуясь в вежливости с гостьей.

Птица несколько раз быстро щелкнула, склонила головку, подскочила ближе и сказала:

– У меня послание для магистра Кедригерна от его старого друга Афонтия, а именно: «Вступил во владение магическим кристаллом с необычными свойствами. Это не по моей части. Буду признателен за твое мнение. Загляни, если сможешь. С наилучшими пожеланиями, Афонтий».

– И все? – спросил колдун.

Птичка повернула голову на все триста шестьдесят градусов, помахала хвостом и сказала:

– Все. После чириканья я буду готова принять ваш ответ, если вы пожелаете его оставить. Пожалуйста, не торопитесь. Я – механическое устройство и могу ждать неограниченное время.

– Вежливая птаха, – заметила Принцесса.

– Афонтий всегда был щепетилен, – сказал Кедригерн.

– Кто такой этот Афонтий? Ты никогда не упоминал о нем.

– Светлая голова, очень талантливый парнишка. Фантазер, изобретатель, часовщик – гений в вопросах механики. Он работал над небезызвестным Железным Человеком из Роттингена.

– О нем я слышала, только никогда не видела.

– Боюсь, теперь он уже превратился в груду ржавчины. Но в этом Афонтий не виноват. Он выполнял внутренние работы. Тело делали местные ребята, и делали не слишком добросовестно. Афонтию лучше всего удавались маленькие вещички – ну, вроде этой птички.

– Какое изящество. – Принцесса наклонилась, чтобы поближе рассмотреть птаху, как раз когда маленький автомат чирикнул, извещая о своей готовности. – И как богато украшено! Здесь по меньшей мере семнадцать драгоценных камней.

– Афонтий сделал очень похожую штучку для византийского императора, из золота и золотой эмали.[187]187
  При дворе византийского императора, по утверждениям хронистов, была похожая механическая игрушка. – Прим. ред.


[Закрыть] Вся награда досталась парочке греческих ювелиров, но это была работа Афонтия. Дивная вещица, как я слышал. Она сидела на золоченом суку и пела о том, что прошло, проходит или предстоит. Лорды и леди Византии любили ее, но император заявил, что она не дает ему спать.

– Императорам всегда трудно угодить.

– Афонтий забрал птичку и заменил ее дюжиной механических божьих коровок. Они летали строем, кувыркались, короче, делали всякие трюки – и очень тихо. Император остался доволен.

– Как мило со стороны Афонтия. А что ты собираешься ответить на его просьбу? – поинтересовалась Принцесса.

– И впрямь не знаю. В данный момент у меня нет никакой неотложной работы. Но тут ведь придется… – Он остановился, скорчил кислую гримасу и выдавил ненавистное слово: – путешествовать.

– А далеко отсюда до мастерской Афонтия?

– Отсюда далеко до чего угодно, дорогая. А добираться всегда неудобно, мерзко, пыльно, жарко, и опасно, и грязно, а когда наконец доберешься, от мысли о том, что придется еще возвращаться, делается вдвое хуже.

– По-моему, тебе не слишком хочется ехать, – сказала Принцесса.

– Ну что ты, мне хочется. Дело кажется весьма интересным. После наших непредвиденных осложнений с кристаллом Каракодисса я магических кристаллов не видел. Уверен, ты помнишь тот случай.

– Естественно, помню, – мрачно отозвалась Принцесса.

– Хитрые штуки эти магические кристаллы, но они могут быть полезны. Отличный источник информации.

– Я предпочитаю верить слухам и сплетням, – фыркнула Принцесса.

– А теперь, кажется, ехать не хочется тебе.

– Что навело тебя на подобную мысль? Это время года замечательно подходит для путешествий. Мы можем устроить себе маленькие каникулы.

– Кхм.

– По пути можешь собирать чудесные свежие травы. Мы приготовим легкую закуску. И тебе будет приятно снова повидаться с Афонтием, разве не так?

– Да, – неохотно признал Кедригерн.

– Так далеко ли дотуда на самом деле?

– Примерно три дня в один конец.

– Ну разве это расстояние! Скажи птичке, что мы приедем.

Вздохнув и пожав плечами, колдун ответил жене:

– Ладно, дорогая. Как пожелаешь. Повернувшись к птахе, Кедригерн протянул руку и заявил:

– Ну, пташка, я готов отвечать.

Крошечный автомат взмахнул крылышками, легонько подпрыгнул и взлетел, опустившись, как на шесток, на левое запястье колдуна.

– Пожалуйста, говорите прямо в мой клюв, и не подносите меня слишком близко, – проинструктировала механическая птица.

Кедригерн поднял руку так, что птичка оказалась на уровне его подбородка, и чуть отстранил ее.

– Так хорошо? – спросил он.

– Отлично. Пожалуйста, начинайте, – сказала птаха и открыла пошире клювик.

Кедригерн заглянул в крошечное отверстие и внезапно почувствовал себя очень глупо – ну разве не дурость стоять во дворе и беседовать с птичкой с часовым механизмом в брюшке? Но он собрался с духом, встряхнулся, откашлялся и лишь слегка напряженным голосом проговорил:

– Привет, Афонтий. Ты меня слышишь? Это Кедригерн. Надеюсь, у тебя все нормально. У нас чудесное утро.

– Кристалл, – прошипела Принцесса.

– Ах да. Кристалл. Кстати, об этом твоем кристалле, Афонтий. Мы приедем, чтобы взглянуть на него. Моя жена и я, вот как. Мы отправляемся завтра и прибудем через три дня. Надолго не задержимся.

– Кедди, мы не можем просто заскочить и тут же убежать. Что, если у него серьезная проблема?

– Ладно, ладно. Мы не задержимся надолго, если только у тебя не серьезная проблема. Пока, Афонтий. Увидимся через пару дней.

Когда Кедригерн закончил, птичка со щелчком захлопнула клюв. Прощебетав: «Спасибо», она снялась с запястья колдуна, сделала круг над головами людей и устремилась на северо-запад.

– Ну и что мы будем делать теперь? – спросил Кедригерн.

– Собираться, – ответила Принцесса, взяла мужа под руку и повела в дом.

Резиденция Афонтия находилась в трех днях необременительной, даже приятной верховой езды. Дорога была суха и пустынна. Погода выдалась не слишком жаркой, но и не чересчур прохладной. Каждую ночь Принцесса и Кедригерн останавливались на цветочном поле и спали под звездами, и ветра, отяжелевшие от сладких ароматов лета, баюкали их. По утрам свежесобранные ягоды пополняли их скромные завтраки. Путешествие получалось таким идиллическим, что Кедригерн не находил повода для жалоб; ему приходилось довольствоваться зловещими предсказаниями дождя, холода и нападений разбойников на обратном пути. Чтобы развеять мрачное настроение мужа, Принцесса переводила разговор на того, к кому они ехали в гости.

– А какой у Афонтия дом? – спросила она как-то раз.

– Ничего грандиозного. Просто одна большая мастерская. Может, тебе покажется, что там царит беспорядок, зато наверняка будет интересно. Часы всевозможных видов, форм и размеров, с фигурками, которые машут руками, топают ножками, вращают глазками и откалывают всякие номера… вещицы свистящие, дребезжащие, звенящие, щелкающие, тикающие, жужжащие и визжащие… Каждый час поднимается страшный шум, когда все эти часы начинают бить все разом и на все голоса.

– Надо попросить устроить нас в тихие покои.

– Вероятно, таковых у Афонтия не найдется. Лучше чем-нибудь затыкать на ночь уши.

– А какой он сам, твой Афонтий?

– Бодрый паренек. Полон энергии. Вечно скачет как блоха, делает дюжину вещей одновременно, планируя при этом еще две дюжины.

– Послание его звучало устало.

– Ну, больше всего энергии у него уходит на работу. И все же он способен быть очень живым собеседником. О да. – Колдун ностальгически улыбнулся и покачал головой. – Думаю, он тебе понравится, дорогая. Он действительно чудный парень.

– Далеко еще до его дома? Ты сказал, три дня, а мы уже третий день в дороге.

– Мы можем прибыть в любой момент. Только сперва надо проехать сквозь этот лес. Дом Афонтия в самом центре, на большой просеке. Он всегда любил, чтобы вокруг было много открытого пространства, чтобы он мог… Погоди-ка минутку.

– Что-то не так? – спросила Принцесса.

Кедригерн показал на черную каменную колонну высотой в два человеческих роста, поднимающуюся из земли. С одной стороны она была гладко отполирована, и на гранитной поверхности, как раз на уровне глаз, красовалась тщательно высеченная буква «А», венчающая любопытный многоугольный символ.

– Это не должно стоять тут, посреди леса. Ведь столб отмечает границу его просеки, – заметил колдун.

– Ты уверен?

– Определенно. Я сам намечал значок для камнерезов. Это оберег против огров. Колонну водрузили на место на моих глазах.

– Может, кто-то ее передвинул.

Кедригерн ответил жене лишь задумчивым хмыканьем. Он вытащил из-под рубахи висящий на цепочке медальон и поднес его к глазам, чтобы рассмотреть окрестности в Отверстие Истинного Вида.

– Дом тут, – объявил он. – И его тоже кто-то передвинул. Он окружен деревьями. Мне это не нравится.

Дорога сужалась, виляя из стороны в сторону. Они медленно ехали по тропе, огибая деревья, приближаясь к дворику перед домом, а потом Кедригерн натянул повод.

– Это то место. Он кое-что изменил, но это точно дом Афонтия. Но, ради всего сущего, как он оказался здесь, среди деревьев? Я пойду постучу… а, вот и слуга. Мы можем спросить этого старика.

Открылась дверь, и на порог медленно вышел пожилой человек. Он остановился, опираясь на посох, поморгал, рассеянно глядя в пространство, и только потом заметил двух всадников. Взгляд старика задержался на гостях, но он не произнес ни слова.

– Добрый день, сударь. Это дом Афонтия? – спросил колдун, дружески помахав рукой.

– Он этого не делал, – буркнул старик.

– Чего не делал?

– Кто?

– Афонтий.

– Что вы хотите от Афонтия?

– Это Афонтий хотел что-то от меня. Я Кедригерн, колдун, а это моя жена, Принцесса. Афонтий просил меня приехать.

– Кедригерн? Ты Кедригерн? Колдун? – спросил старик высоким визгливым голосом.

Он принялся похлопывать себя по различным частям тела, в конце концов извлек на свет пару толстых очков и неловко водрузил их на нос, уронив в процессе свою палку. После этого он, шаркая, приблизился к посетителям, вгляделся в них попристальнее и радостно присвистнул:

– Кедригерн! Сколько лет, сколько зим! Выглядишь ты так, словно не состарился ни на день, негодник!

– Афонтий? – тихо проговорил колдун. Старик издал хриплый смешок:

– Не узнал меня, а? У тебя всегда была отвратительная память на лица. Заклинания – вот все, что задерживается в твоей голове.

– Так, так… значит, говоришь, много воды утекло, да?

– Да уж, почти шестьдесят лет, как-никак, – с удовольствием заявил старик. – Спорю, ты не помнишь, когда мы в последний раз….

– Помню, помню! Это было в моем замке. Ты, Фрайгус и прочие устроили мне сюрприз, вечеринку по поводу моего сто десятого дня рождения. Она продолжалась несколько дней.

– Да, таких вечеринок больше не закатывают, – хмыкнул Афонтий. – Отличная вещь. – Он скосил глаза на Принцессу и спросил: – А она кто такая?

– Афонтий, позволь тебе представить мою жену, – сказал Кедригерн.

При этих словах Принцесса сбросила дорожный плащ, ее прозрачные крылья затрепетали, и она медленно выпорхнула из седла, опустившись на землю рядом с мужем.

– Она летает! – просипел Афонтий. – У нее крылышки, и она летает! Прекрасная работа. Кто ее сделал?

– Ее никто не делал. Она настоящая. Она моя жена.

– Настоящая?

– Рада встрече, Афонтий. Я много слышала о тебе, – ласково сказала Принцесса, протягивая руку.

– Ты настоящая. И ты летаешь, – благоговейно протянул старик.

– Крылья магические, но постоянные. Очень сильные и очень удобные, – сказала она с улыбкой и быстро взмахнула крылышками.

– Где ты их достала?

– Это длинная история.

– Что ж, расскажешь за обедом, – заявил Афонтий и обратился уже к Кедригерну: – Тебе тоже надо многое рассказать мне. Я так рад тебя видеть, старый мерзавец! Просто счастлив, что ты вот так вот запросто взял и нагрянул. Кстати, что привело тебя сюда?

– Ты просил меня приехать. Что-то насчет кристалла.

– Кристалла?

– Кристалла с необычными свойствами, – подсказал Кедригерн.

– Ах, этого кристалла! Напомни мне показать тебе его до того, как ты уедешь. Интересная вещица. Я собирался обратиться к знакомому колдуну и попросить его… – Афонтий замолчал, задумался на секунду, а потом сказал: – Я так и сделал. Вот почему ты тут.

– Ну да. Ты послал ко мне птичку с сообщением.

– Маленькую золотую с серебром птичку с перламутровым клювом?

– Именно ее.

– Ее зовут Неборез. Верный посланник, только птаха эта совершенно лишена чувства направления. Она наверняка покажется только через месяц или два. А где мой посох? У меня была палка, – капризно протянул Афонтий голосом склочника.

Кедригерн подобрал посох и сунул его в руку старика. Афонтий поднес палку к самому носу, критически изучил ее и со словами: «Ладно, идем» – направился к дому.

– Паренек – светлая голова, – вполголоса произнесла Принцесса, невинно улыбаясь. – И как ты там еще говорил – бодрый и энергичный?

– Прошло всего шестьдесят лет, дорогая. Даже меньше шестидесяти. Я и забыл, какой это долгий срок для людей, не являющихся колдунами.

– И для деревьев тоже. Они вырастают и становятся лесом.

– Знаю, знаю. Но мы все-таки прибыли, разве не так?

– Я просто хочу, чтобы ты держался настороже. Память твоего друга дает сбои, и тебе придется очень четко формулировать вопросы, если ты собираешься помочь ему с этим его кристаллом.

– С памятью Афонтия все в порядке. Он всегда был рассеян. Однако даже в те времена кухню он держал отменную. Мы получим чудесный обед, – сказал Кедригерн, беря жену под руку.

Он не ошибся. Еда была великолепна – и приготовлена искусно, и подана восхитительно. Три миловидные девушки из белого золота и слоновой кости, с изумрудными глазами и коралловыми губами, одетые в серебряные, покрытые светло-голубой эмалью платья с крошечными белыми цветочками, приносили из кухни блюдо за блюдом, ставили их на боковой стол и приседали перед гостями в изысканном реверансе. Три бронзовых лакея с глазами из бериллов, в ярких ливреях из черной, красной и зеленой эмали прислуживали за столом, скользя за спинами почти бесшумно, лишь механизмы внутри них едва слышно равномерно тикали.

Когда унесли последнее блюдо, Кедригерн, сыто отдуваясь, заметил:

– Прекрасный пир, Афонтий. Еда, которой можно гордиться. Мои поздравления твоему повару.

– Я позову его, так что ты сможешь лично высказать ему свое восхищение. Старик Коллиндор обожает похвалу, но в последнее время ко мне заглядывало не так уж много посетителей. – С этими словами Афонтий тряхнул маленький хрустальный колокольчик, стоявший на столе рядом с ним.

Однако ожидаемого звона не последовало. Зато в комнату на бесшумных колесиках въехало существо, напоминающее пару медных котелков, соединенных друг с другом большой пружиной. Из верхнего горшка торчало восемь изгибающихся во все стороны рук. Две из них держали венчики для взбивания, одна – ложку, еще две – вилки, и одна – полотенце. Подняв две оставшихся руки, существо сказало низким рокочущим голосом:

– Ты звал меня, хозяин?

– Да, звал. Мои гости хотят поблагодарить тебя. – Афонтий сделал жест в сторону Принцессы и Кедригерна.

– Жаркое было верхом совершенства, – объявил Кедригерн.

– А таких дивных овощей я никогда не пробовала, – добавила Принцесса.

– Хлеб – ну просто деликатес.

– И бисквиты – истинное произведение искусства, настоящий шедевр.

– Вы слишком добры, – пробасил Коллиндор, всплеснув двумя незанятыми конечностями; остальные руки попытались повторить движение. – Похвалы эти по праву принадлежат моему возлюбленному хозяину. – Афонтий отхлебнул из кубка вина и просиял, а Коллиндор продолжил: – Хотя рецепт бисквитов – мое собственное изобретение.

– Довольно, Коллиндор. Возвращайся на кухню, – велел Афонтий.

– Как прикажет хозяин, – ответило создание и беззвучно выкатилось из комнаты.

– Ты его сделал? – спросила Принцесса.

– Пришлось. Клиенты приходили в любое время, по праву ожидая пристойной еды. Коллиндор способен за час приготовить вкуснейший обед на двенадцать человек. К тому же он содержит кухню в чистоте – спорим, вы не найдете ни пятнышка.

– Какое замечательное изобретение! Афонтий нахмурился:

– И у Коллиндора есть свои недостатки, Принцесса. За первый же год, когда он начал кормить меня, я набрал шестьдесят один фунт весу. Пришлось перестроить его, чтобы он не перебарщивал с гарнирами и соусами, а когда я начал переделки, то решил пожертвовать внешностью во имя функциональности. Он лучший повар из всех, кто у меня был когда-либо, и незаменимый помощник по дому. Он заводит всех остальных и сам заводится. Снимает с меня огромный груз, скажу я вам.

– Отличный слуга, – признала Принцесса.

– Нет, не отличный. Он по-прежнему любит экспериментировать с новыми рецептами.

– Все хорошие повара экспериментируют.

– Но они не добавляют муравьев, и золотоносный песок, и часовые пружинки, и клей к тушеному инжиру, – сердито заметил Афонтий.

– Как правило, нет. Кое-кто должен тщательнее инструктировать своих слуг, – откликнулся Кедригерн. – У нас работает один молоденький тролль-простак, на все дела мастак. Крап сильный, добросовестный и абсолютно надежный, но надо быть очень внимательным, когда поручаешь ему что-то. Помнится, как-то раз я попросил на обед чего-нибудь особенного, и он…

– Кедди, пожалуйста! – перебила его Принцесса, скривившись. – Только не после еды!

– Прости, дорогая.

– Довольно обсуждать слуг. Что ты там говорил об этом твоем кристалле? Мне уже интересно, – заявил Афонтий.

– Это твой кристалл. Ты просил меня приехать и взглянуть на него, – ответил Кедригерн.

Афонтий смутился:

– Я?! Тогда он должен быть где-то тут. Может, наверху… нет, не там. Или возле старого?.. Нет. – Он насупил брови, бормоча что-то себе под нос, а потом сказал: – Коллиндор узнает. Я позвоню ему. – Он снова схватил хрустальный колокольчик и затряс его, и вдруг лицо старика осветилось и он закричал: – Вот он, Кедригерн! Вот этот самый колокольчик! На. Возьми его. Попытайся позвонить. Ну давай, попробуй.

Кедригерн бережно сжал тремя пальцами хрустальную ручку и осторожно качнул колокольчик. Тот вновь не издал ни звука. Колдун и Принцесса переглянулись. Женщина пожала плечами. Мужчина снова встряхнул колокольчик, на этот раз более энергично. Тишина. Тогда он стиснул ручку, точно кочергу, и трижды яростно взмахнул рукой, как будто хотел кого-то ударить. Ни малейшего звяканья.

– Не понимаю. Тут есть язычок, и он стукается о стенки колокольчика. Колдовство? – спросил Кедригерн.

Афонтий покачал головой и развел руками, демонстрируя беспомощность и недоумение.

– Я ничего не знаю о таких вещах. Полагаю, именно поэтому я и просил тебя приехать. Я же просил тебя, так?

– Определенно. Ты упомянул «необычные свойства». Что ты имел в виду?

Смятение вновь исказило черты Афонтия.

– Ну, он не звонит, – пробормотал он наконец. – Это ведь необычно для колокольчика. Колокола обычно звонят.

– А где Коллиндор? – спросила Принцесса. – Когда Афонтий в прошлый раз встряхнул колокольчик, он появился, а на этот раз – нет.

– О, это потому, что тогда я думал о нем, а Кедригерн сейчас не думал. Вот как этот колокольчик работает. Наверное, это еще одно необычное свойство.

– Пожалуй. – Кедригерн поднял хрустальный колокольчик и посмотрел, как преломляется в его гранях свет свечи. Затем он вытащил медальон, изучил предмет сквозь Отверстие Истинного Вида и воскликнул: – Ага!

– И что бы это значило? – поинтересовался Афонтий, подозрительно взглянув на друга.

– В этом колокольчике кое-что застряло, – сказал Кедригерн, не отрывая глаз от обсуждаемой вещицы.

– И все? Я прикажу Коллиндору вымыть его. – Старик самоуверенно, хотя и с некоторым облегчением хмыкнул и продолжил: – А я-то думал, тут какая-то магия, а оказалось, дело всего лишь в кусочке еды. Что ж, старые глаза не…

– Это не еда. В хрустале, как муха в янтаре, застрял дух.

– Да ну? Какой малюсенький дух!

– Для духов размер не имеет значения, – отстраненно заметил Кедригерн, перевернув колокольчик. Он поставил его на стол перед собой и сказал: – Не могли бы вы минутку посидеть молча и не шевелиться? Мне бы хотелось поговорить с этим духом.

Принцесса и Афонтий кивнули. Кедригерн поймал кончик высовывающейся из его рубахи нитки, вытащил ее, сделал петлю и стянул на ручке колокольчика, после чего подвесил его на ложке, положив ее на два пустых кубка. Теперь, кроме этой нитки, колокольчик ничто не держало. Колдун произнес фразу на каком-то непостижимом языке, и колокольчик в полнейшей тишине задрожал и медленно успокоился. Крохотные мерцающие точки поползли по хрусталю вниз, сгустившись в сияющий золотистый ободок у самого края.

Тогда Кедригерн тихим, торжественным голосом произнес:

– Дух в колокольчике, слышишь ли ты меня? Понимаешь ли? Звякни один раз, если да, и два раза, если нет.

Одинокий хрупкий звон расколол тишину. Кедригерн взглянул на Принцессу и, прежде чем приступить ко второму вопросу, подмигнул ей.

– Ты пленник колокольчика? Дзинь.

– Ты был пленником долгие, долгие годы? Два выразительных звяканья.

– Нет? Ты попал сюда недавно. Меньше века? Дзинь.

– Меньше двадцати лет? Дзинь.

– Меньше пяти?

От возбужденного звона затряслась и сдвинулась ложка.

– Это очень свежие чары. Странно, что я не слышал упоминаний… разве что… Дух в колокольчике, заколдовал ли тебя кто-то, кого ты можешь назвать?

Дзинь. Дзинь.

– Кажется, я понял. Это была ловушка, поджидающая любого, кто окажется в зоне ее досягаемости?

Дзиииинь.

– А ты хочешь, чтобы тебя освободили? Дзгшииииинъ.

– Хорошо. Тогда слушай внимательно. Если мне придется вытаскивать тебя оттуда, мне потребуется кое-какая информация, а такая система вопросов и ответов очень медленная.

Дзинь.

– Рад, что ты согласен. Я узнаю от Афонтия что смогу, а потом попробую придумать, как нам ускорить процесс. Вернусь сразу, как только раздобуду что-то полезное. Тебе удобно?

Дзинь. Дзинь.

– Извини. Я поставлю тебя на стол. Так лучше? Дзинь.

Кедригерн развязал нитку и опустил маленький хрустальный колокольчик на стол, позаботившись, чтобы он оказался на безопасном расстоянии от края. Сверкающая каемка рассыпалась тысячью золотистых пылинок, которые, кружась, медленно поплыли вверх, угасая по пути. Принцесса пристально вгляделась в движущиеся частицы света и нахмурилась.

– Задай этой штуке еще один вопрос, – сказала она.

– Как пожелаешь, дорогая. – Кедригерн поднял колокольчик и снова закрепил нитку. – Какой вопрос?

– Спроси, не был ли он когда-то в кристалле Каракодисса.

– Дорогая, неужели ты вправду думаешь…

– Я эти пылинки везде узнаю. Этот негодник, эта мелкая жалкая душонка заставила меня говорить задом наперед, шиворот-навыворот и еще боги знают как, и каждый раз по-новому, только не так, как нужно, и если он думает, что я останусь безучастной, когда ты примешься освобождать его, то его ждет большой сюрприз. Ну давай, спроси его. – Голос Принцессы звенел, как твердая, безжалостная сталь.

– Ну, дух, как насчет этого? Был ты когда-нибудь в кристалле Каракодисса? – поинтересовался Кедригерн.

Последовала пауза – это пятнышки света снова ползли к ободку колокольчика, а потом хрусталь нехотя, приглушенно звякнул.

– И ты заставил эту леди говорить разнообразными затруднительными и сбивающими с толку способами?

Одинокое треньканье, еще тише, чем прежде.

– Ясно. Это меняет дело, не так ли?

На этот раз звон колокольчика был едва слышен.

– Я не хочу быть жестокой, Кедди, но он же посмеялся надо мной. Он заставил меня пороть чушь, а потом, когда я освободила его, расхохотался! – Глаза Принцессы нехорошо вспыхнули.

– Но он все же помог тебе заговорить, дорогая.

– На очень короткое время. И весьма нелепым образом.

– И ты, признайся, не намеревалась освобождать его. Ты разбила кристалл вдребезги, и дух сбежал, – резонно указал жене Кедригерн.

– Ну и скатертью дорога, – холодно отозвалась Принцесса.

– Возможно, он смеялся не над тобой. Возможно, у него просто вырвался смех радости оттого, что он нашел выход из своего заключения. – При этих словах колдуна колокольчик восторженно звякнул, и Кедригерн заключил: – Вот видишь, дорогая? Он не дразнил тебя.

– Он смеялся.

– А ты бы не засмеялась в таких обстоятельствах?

– Как принцесса, я бы задумалась о чувствах других и придержала бы любые проявления восторга до тех пор, пока не оказалась бы вне предела слышимости тех людей, кого вынудила говорить задом наперед, – надменно заявила Принцесса.

Кедригерн взял ее руки в свои:

– Дорогая, не каждый обладает преимуществами благородного происхождения и изысканного воспитания. Молодого, ищущего приключений духа, который оказался в ловушке магического кристалла, вряд ли кто-то обучал хорошим манерам.

– Значит, его нужно научить.

– Возможно, это суровое испытание научит его. Если бы способ беседы с ним был чуть проще… Ну-ка, послушаем, что нам скажет Афонтий. Дух может искренне жалеть о своем поведении.

– Он жалеет только о том, что снова попался, вот и все. Они весьма невежественны, эти духи.

– Тем более надо отнестись к бедняге снисходительно, дорогая, – сказал Кедригерн. Принцесса ответила отнюдь не снисходительным фырканьем, и колдун повернулся к Афонтию. – Ты можешь сказать нам еще что-нибудь об этом колокольчике? И есть ли у тебя еще какие-нибудь необычные вещи со странными свойствами?

Афонтий с расстроенным видом беспомощно махнул рукой, тогда Кедригерн спросил:

– А как этот колокольчик впервые попал к тебе в руки? Возможно, это как-то связано…

– Необычные вещи! Так вот что я имел в виду! У меня их целый амбар, а этот маленький колокольчик был в одном из сундуков, и я взял его, чтобы звать Коллиндора.

– Целый амбар необычных вещей? – переспросил Кедригерн.

– Угу, целый амбар старой мебели Пеммени – сундуков, шкафов, сервантов, тумбочек, и кресел, и стульев, и зеркал, и…

При упоминании о зеркалах колокольчик дико зазвенел и продолжал дребезжать, пока Кедригерн не попросил духа замолчать, чтобы можно было задать следующий вопрос его хозяину.

– Кстати, этих зеркал случайно не пять? Совершенно одинаковых?

– Возможно. Я не считал. Старик Пеммени, купец, продает мебель по всему королевству. Я позволяю ему держать вещи в своем амбаре, а он мне – пользоваться всем, что мне понадобится. А в зеркалах я никогда не нуждался.

– Мне бы хотелось увидеть это имущество.

– Там всего лишь груда трухлявой мебели, Кедригерн. Ничего интересного для колдуна.

– Может, и нет, но мне все-таки хотелось бы поглядеть.

– Да пожалуйста. Мы можем пойти туда после обеда.

– Мы только что пообедали.

– Ох. Ну, значит, пойдем посмотрим на мебель. Зеркала, ты сказал?

Хрустальный колокольчик вновь взорвался возбужденным звоном, и на этот раз Кедригерн обратился к нему:

– Скажи мне правду, дух: ты искал зеркала Моггроппле?

Дзинь.

– И в ходе этих поисков ты оказался заключен в колокольчик?

Дзинь.

– Ты собирался освободить Моггроппле из зеркал? Дзинь.

– Ты знаешь как?

Ответом послужили два глухих угнетенных звяканья.

– Возможно, я могу кое-что сделать для вас обоих. – Повернувшись к Принцессе, Кедригерн сказал: – Наверняка, дорогая, ты больше не будешь возражать против того, чтобы я помог этому духу. Им двигало сострадание, но он попался в ловушку.

– Ох, ладно уж. – Принцесса разочарованно махнула рукой.

– Что происходит, Кедригерн? Кто это – Моггроппле? Ты говоришь, у меня в сарае куча магических зеркал? Какое они имеют отношение к этому колокольчику? – раздраженно осведомился недоумевающий Афонтий.

Кедригерн успокоил его. По пути к амбару он подробно изложил старику историю несчастной Моггроппле. Изложение его сопровождалось негромкими замечаниями Принцессы – в основном саркастического характера.

Все началось с магического предмета, называемого кристаллом Каракодисса, куба неизвестного происхождения, заключающего в себе множество полезных заклинаний и контрзаклинаний. Чтобы получить доступ к какому-то определенному заклинанию (или контрзаклинанию), человек должен был призвать обитающий в кристалле дух, который заставлял нужное заклинание (или, напомним, контрзаклинание) появиться на каждой из шести граней, хотя вызывающий видел только одну сторону – ту, которая в данный момент находилась у него прямо перед глазами. Но каждый вариант заклинания (или контрзаклинания) чем-то не походил на другой, и только один был правильным; прочитав неверную версию, человек получал непредвиденные, а частенько и нежелательные результаты.

Веками люди мирились с этим неравенством – один из шести. Но вот умная и находчивая ведьма по имени Моггроппле нашла способ победить теорию вероятности. Она поставила куб на стеклянную поверхность и окружила его с пяти сторон зеркалами, а на шестую, снизу, стала смотреть сама. И когда заклинание вызова проявилось, она прочла все шесть вариантов так быстро, как только сумела, один за другим.