Текст книги "Лучшее юмористическое фэнтези. Антология"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Роберт Шекли,Пол Уильям Андерсон,Гордон Руперт Диксон,Гэри Дженнингс,Крэг Шоу Гарднер,Дэвид Лэнгфорд,Эстер М. Фриснер (Фризнер),Джон Морресси,Пол Ди Филиппо,Молли Браун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

– Я вас понимаю. Иногда мне так грустно, что я не знаю, все ли в порядке у Уонн.

– Уонн… тебя с ней связывает что-то особое?

– Навсегда.

Мартин уже начал нетерпеливо ерзать.

– Миссис Розен, мы, строго говоря, работаем по заявке вашего бывшего мужа, но, поскольку цель у вас с ним общая, я хочу оставить вам свою визитную карточку. И у вас будет номер, по которому вы сможете с нами связаться, если случится что-то, о чем, по вашему мнению, нам следует знать.

Она сделала резкий и глубокий вдох:

– Хорошо.

И тут Мартин вспомнил, что у него заняты обе руки. Ими он держал меня.

– Девочка не находится у Кэндис Розен.

– Так где же она, скажи мне, пожиратель отбросов? – требовательно спросил Мартин.

Мы беседовали и спорили, обсуждали и пререкались, в общем, замусолили предмет разговора до невозможности, и наконец у Мартина уже не хватило сил далее бодрствовать. Я же, не в состоянии думать о чем-то другом, сидел в темноте и продолжал прокручивать в голове ситуацию уже после того, как Мартин отправился спать. Конечно же, он был совершенно прав: вопрос не в том, где Элис нет, важно узнать, где она находится. Мест, где ее нет, бесконечное количество, так что моя убежденность в том, что девочка не у матери, пусть и полезна с точки зрения юридической, никакой практической ценности не имела.

Когда мне не удалось определить возможное местонахождение Элис с помощью логики, я решил погрузиться в транс. Я всегда так делаю, если другими способами найти ответ не удается. Примерно около четырех утра я плавно вернулся в состояние полной осмысленности и осторожно спустился на пол. Попробовав перенести вес на поврежденную ногу, я решил, что пройти необходимое расстояние мне под силу.

Я пришлепал в спальню Мартина и встал возле его кровати.

– Мартин… Мартин? Он даже не шелохнулся.

– Мартин! – обратился я к нему чуть погромче. Никакой реакции все равно не последовало. Тогда я что было силы заиграл зарю.

Мартин набросился на свою подушку и начал молотить ее обоими кулаками.

– Мне не выбраться из палатки, мистер Аркен! Сюда залез медведь, и он…

Он сел и выпрямился.

– Виктор! Чтоб тебе провалиться! Что ты вытворяешь, идиот ты чокнутый?

– Пытаюсь тебя разбудить, – спокойно сказал я. – Возьми ключи от машины.

– Прямо сейчас?

– Сейчас.

Он протянул руку и включил на тумбочке возле кровати светильник, который обоих нас на несколько мгновений ослепил.

– Который час? – пробурчал он.

– Самое время двигаться. Я знаю, где Элис.

Пока Мартин вел машину, я объяснял свою версию. Его лицо лишь ненадолго освещалось уличным фонарем и исчезало в темноте до следующего фонаря, и я наблюдал, будто кадр за кадром, как он сначала сопротивляется предложенному мной решению, а затем постепенно улавливает в нем стройность мысли. Он неохотно согласился с каждым пунктом моих рассуждений, и наконец я изложил ему ход событий, от начала до конца и без внутренних противоречий. От моего сценария он был не в восторге, но вынужден был признать, что все это не лишено смысла.

Найти место для парковки посреди ночи удалось без проблем, поэтому мы остановились прямо перед зданием, где жил Кэл Розен. Мартин повернулся ко мне и сказал:

– Виктор, даю тебе последнюю возможность. После этого мы или станем героями, или опозоримся. Не хочешь отступить и вернуться?

– А ты?

Он поморщился:

– Нет, похоже, не хочу. Раз уж ты вытащил меня из постели, то почему бы не довести дело до конца?

Мы вошли. Сначала охранник недоумевающе глянул на меня, когда я задал ему интересующий меня вопрос, потом почесал в затылке и сказал:

– Подождите. Пожалуй, мне несложно будет найти нужные вам сведения.

Он взял связку ключей и отпер кабинет в противоположном от нас конце холла. Не прошло и минуты, как охранник вернулся с толстым регистрационным журналом в руках. Он уже водил пальцем по странице.

– Да-да, на сороковом этаже всего неделю назад сняли квартиру.

Я победоносно глянул на Мартина – «А я что говорил?» – и сказал:

– Как вам известно, дочь Кэла Розена была похищена в пятницу на прошлой неделе. У нас есть основания полагать, что к этому могла иметь некоторое отношение та, недавно снятая, квартира.

Глаза охранника сузились. Он посмотрел на Мартина:

– Правда?

– Вы не знаете, въехал ли кто-нибудь в эту квартиру? Он прочертил кончиком пальца линию вдоль строки на странице.

– В журнале не указано. Обычно вот в этом квадратике ставят птичку, когда жилец въезжает в квартиру.

– Хорошо. Раз квартира пустая, то вы, конечно же, не будете возражать, если мы зайдем посмотреть, что там, да? – Мартин, при всех его недостатках, умеет говорить убедительно, если захочет.

– Ну да, думаю, это вполне допустимо.

– Естественно, вы пройдете с нами. Если окажется, что похитители пользуются этой квартирой в своих преступных целях, то нам может потребоваться ваша помощь.

Мартин – проницательный психолог. Учитывая, что работа у охранника, пожалуй, самая скучная во всем городе, можно было не сомневаться, что он с удовольствием посмотрит на отчаянную перестрелку, лишь бы чем-то разнообразить свои будни.

Пока лифт поднимался на сороковой этаж, атмосфера накалялась. Охранник то и дело похлопывал по висевшей у него на боку кобуре из черной кожи, будто хотел убедиться, что в случае необходимости оружие окажется под рукой. Когда мы пошли по коридору, он начал крутить в руке связку ключей.

Мы подошли к двери, и он попытался открыть замок, но имевшийся у него запасной ключ оказалось невозможно повернуть.

– Замок сменили, – сказал охранник, отчасти озадаченный, отчасти раздосадованный.

– Логично, – отозвался я и повернулся к Мартину, который в ответ только кивнул.

Охранник, похоже, вообразил, что выследил целую шайку головорезов, и поднял руку, чтобы постучать в дверь, явно собираясь приказать злодеям немедленно сдаться.

– Простите, – вмешался я. – Не позволите мне попробовать?

Рука охранника замерла в воздухе. Он непонимающе посмотрел на меня.

– Что попробовать?

– Заняться дверью, естественно. – Не дожидаясь одобрения с его стороны, я засунул в замок кончик языка. – И верно, замок новый, металл еще шероховатый, – отметил я, ощупывая механизм.

Охранник повернулся к Мартину:

– Он делает то, что я подумал?

– Я вскрываю замок, – подтвердил я. – Но если вы когда-нибудь расскажете, что видели, чем я тут занимался, вам никто не поверит.

– Чтоб мне провалиться, я и сам не могу поверить, – проговорил он, глубоко потрясенный происходящим.

Замок оказался сложным, но я с ним в конце концов справился.

– Мартин, поверни ручку, пока я придерживаю штыри замка, а то механизм слишком тугой, и мне его языком не провернуть.

Я забыл, что руки у Мартина были заняты. Мной, естественно. Охранник, заметив это, повернул ручку, потянувшись при этом другой рукой к своей кобуре.

– Думаю, что оружие вам не понадобится, – сказал я ему. – Кроме того, если в квартире окажутся законные жильцы, вы их до смерти напугаете.

Он кивнул:

– Верно. – По его лицу можно было понять, что он все же не вполне с этим согласен.

Мы зашли в темную квартиру. Возле самой двери стояла картонная коробка. В ней лежала маленькая мягкая игрушка – лошадка… нет, единорог.

– Бинго! – тихо прошептал Мартин.

Комнаты располагались по правую руку. В первой никого не было. Дверь во вторую комнату, с трудом различимая в падавшем с площадки свете, была закрыта.

– Открывайте тихо, – велел я охраннику, – чтобы не напугать ее.

– Ее?! Хочешь сказать, девочка здесь?

– Открывайте дверь тихо, – повторил я. Он так и сделал. – Элис? – негромко позвал я, подражая голосу ее отца. – Элис?

– Папа? – донесся голос с кроватки, стоявшей у окна.

– Господи Иисусе и Дева Мария! – прошептал охранник. – Вы были правы. – Потом, чуть громче, он спросил: – С тобой все в порядке, малышка?

– Кто здесь? Папа, кто это с тобой?

Охранник щелкнул выключателем, и мы увидели взъерошенную маленькую девочку, которая сидела в кровати и терла глаза тыльной стороной ладони.

– Папа? Где папа?

– Все в порядке, Элис. Через пару минут мы отвезем тебя домой, – сказал я ей и обратился к охраннику: – Займитесь Элис. Думаю, что в квартире больше никого нет, но вы все же проверьте. А мы пошли за ее отцом.

Мартин и я оказались в коридоре. Он не стал опускать меня на пол, чтобы постучать в дверь, а просто несколько раз пнул ее ногой. Мгновение спустя он спросил:

– Как думаешь, не постучать ли мне снова? А то там что-то ничего не слышно.

– Нет, мне кажется, он уже идет.

И действительно, дверь отворилась, и за ней оказался Кэл Розен. Он непонимающе заморгал:

– Что вам надо?

– Мистер Розен, – сказал Мартин, – мы нашли вашу дочь.

Розен бросился на нас и, выставив руку вперед, как таран, отшвырнул нас в сторону. Мартин, падая на спину, выпустил меня. Я грохнулся на ковер.

Мартин, выругавшись, вскочил на ноги.

– Ты в порядке, Виктор? – спросил он, видя, как Розен несется по коридору к лифтам. Полы его халата хлопали в воздухе.

– У меня ободрана кожа, и рана размером не меньше обеденной тарелки, но это не смертельно. Пошли.

Мартин поднял меня и взял под мышку. Ладонь его оказалась как раз на поврежденном участке кожи. Казалось, что мою шкурку скребут ржавой бритвой.

Мартин резко остановился в лифтовом холле и в оцепенении уставился на индикатор лифта, на котором уехал Розен.

– Да где это видано, чтобы от преследования спасались на лифте? – возмущенно произнес он.

– Здесь было видано, – сказал я ему. – Только что.

– Допустим. Что же нам теперь делать?

– Сесть на другой лифт, придурок! Если, конечно, ты не считаешь, что способен спуститься на сорок этажей быстрее лифта.

Пока мы ждали другого лифта, индикатор уехавшего показывал нам, что Розен, не останавливаясь на промежуточных этажах, прибыл на первый. Теперь Розен, если он, конечно, не задумал схитрить, выскочит на улицу и направится… неизвестно куда.

Мартин продолжал бурлить от злости и в лифте, пока мы ехали вниз. Он бил кулаком по кнопкам, пытаясь заставить лифт двигаться быстрее. Я отлично понимал, как он взбешен; меня тоже раздражало, что мы не могли предпринять никаких действий для поимки Розена. Но, кстати о раздражении…

– Мартин, ты не мог бы перехватить меня как-нибудь по-другому? Мне больно.

Он посмотрел вниз, на меня.

– Ой, прости. – Мартин переместил руку. – Виктор, у тебя идет кровь!

– Неудивительно. Я немалый кусок кожи оставил на ковре возле двери Розена.

– Я… мне казалось, что кожа у тебя такая жесткая…

– Может, теперь ты наконец поверишь, что ремни безопасности мне натирают.

Когда двери лифта открылись, Мартин выскочил в холл и направился было к парадному входу в здание, но потом резко затормозил.

– Готов поспорить на что угодно, он вышел через черный ход, – пробормотал он.

– Избитый прием. Ты, скорее всего, прав.

Мы выбежали в темный проход между домами. Вокруг царил сумрак, не нарушаемый ни одним уличным фонарем. Мартин остановился.

– Проклятие, ни черта не вижу.

Я решил, что его глаза просто не так быстро приспосабливаются к темноте, как у меня.

– Поверни направо, – сказал я.

Он двинулся медленным шагом, вытянув перед собой свободную руку.

– Держись правее, а то наткнешься на стену.

– Откуда ты знаешь?

– Я же ее вижу.

– И куда теперь мне идти?

– Так и двигайся вперед. Ты идешь как раз в нужном направлении.

– Чувствую себя всадником без головы из «Сонной Лощины», – пожаловался Мартин.

– Да, – согласился я. – Ты тоже несешь все мозги в руке. – Краем глаза я увидел едва заметное шевеление. – Вот он! – крикнул я.

– Где?

– Ты что, его не видишь?

– Ничегошеньки не вижу.

Несомненно, ни разу за всю историю не происходило задержаний настолько странных. Я подсказывал Мартину, куда идти, пока он не наткнулся, в буквальном смысле слова, на ноги Розена, который прятался за мусорным баком, до последнего момента надеясь остаться незамеченным.

За все те годы, что я провел на Земле – а мы с Мартином в каких только переделках не побывали, – меня еще ни разу не забинтовывали. Ощущение было неприятное. Я же даже одежды не ношу. Быть завернутым в какую-то ткань – совершенно чуждо.

– Мартин, когда можно будет снять эту штуку?

– Когда кровь остановится. Мари ласково мне улыбнулась:

– Может, тебе будет легче забыть о своих бинтах, если я прямо сейчас дам тебе тот кочешок салата?

Я был не в силах удержаться, рот мой начал наполняться слюной.

– Ты не забыла!

Мартин медленно повернул голову и уставился на нее.

– Ты притащила противный, заплесневелый, гнилой, склизкий, вонючий кочан салата сюда и положила его в мой холодильник?

– Естественно. Салат полагается подавать только охлажденным.

– Но от него может, – он сделал неопределенный жест руками в воздухе, – пойти всякая зараза, бациллы какие-нибудь.

Она печально покачала головой:

– Когда ты в последний раз заглядывал в свой холодильник? Там и так поселились все известные человечеству микроорганизмы. Кстати, где ты только взял ту клейкую гадость, что стоит там на поддоне, на второй полке, вся поросшая чем-то оранжевым?

– Это шоколадный торт… – смущенно пробормотал он.

– Как давно он там находится? – продолжала выпытывать она, не желая, чтобы все так просто сошло ему с рук.

– Это тот самый, который ты приготовила мне на день рождения, – виновато признался он.

Мари уставилась на Мартина:

– Твой день рождения, придурок, был полтора месяца назад! И ты еще не съел торт?

Он понимал, что оказался в безвыходном положении. Если сказать, что торт ему понравился, то она станет выяснять, почему он его не съел. Если заявить, что ему не понравилось, то она, пожалуй, наденет ему на голову это покрытое оранжевой плесенью блюдо.

Я бросился спасать Мартина.

– Мари, торт так ему понравился, что он решил поделиться со мной. И ему, конечно, ничего не оставалось, кроме как подождать, пока торт немного подкиснет, чтобы можно было угостить меня.

Она посмотрела на меня и на Мартина, а потом всплеснула руками:

– Вот такие вы, мужчины! – Взглянув на меня, она снова воздела руки. – И пришельцы тоже!

Мартин украдкой бросил на меня благодарный взгляд и попытался переменить тему разговора:

– Так ты не хочешь узнать про Розена?

Она поджала губы, решая, не стоит ли нас обоих хорошенько отругать.

– Ну, давай. Вижу, тебя так и распирает, не терпится рассказать мне, как ты блестяще с этим справился.

– Это не я, это Виктор.

Выражение ее лица немного смягчилось. Она повернулась ко мне:

– Тебе не надоело спасать твоего любимчика в сложных ситуациях?

– Он тоже бывает полезен. Это ведь он вытаскивал Розена из-за мусорного бака. Поскольку Розен тяжелее меня раза в четыре, я бы не смог этого сделать.

Она пошла на крохотную кухню, чтобы помешать соус для спагетти, уже закипавший на плите.

– Так как же вы узнали, что Розен сам похитил свою дочку? – крикнула она через плечо.

Я ответил:

– Он сказал, что в записке с требованием выкупа было «все как обычно». Меня это насторожило. Откуда ему знать, как бывает обычно? Почему он говорил о записке таким знающим тоном? Было и еще несколько странностей. Так, например, он начал чуть ли не оправдываться, когда речь зашла о том, что выкуп составляет полмиллиона долларов и приблизительно в ту же сумму оценивается его состояние. Дальше уже проще простого. Если она у него, то ему удобнее держать ее неподалеку, чтобы было легче за ней присматривать. Понятно, что ему, живущему в многоэтажном доме, проще всего отвести ее в какую-нибудь другую квартиру, предпочтительнее на его же этаже. Элис, как потом выяснилось, он сказал, что отвел ей отдельную комнату, поскольку очень ее любит. Она была в восторге. Мари выглянула из кухни:

– Но разве не опасно было оставить ее в квартире одну?

– Он отключил рубильником плиту, духовку и другие опасные приборы. Кроме того, уложив ее спать, он не сомневался, что утром будет у нее еще до того, как она проснется. Так что можно было не беспокоиться. И конечно же, это было лишь на время.

– А зачем он нанял детектива?

– Типичный ход мысли неопытного преступника. Он хотел выставить себя в выгодном свете и перестарался. Ему казалось, что будет более убедительно, если он предъявит бывшей жене отчет детектива, которому нигде не удалось отыскать их дочь.

– Ну, понятно… Значит, поддельная записка с требованием выкупа была для него просто предлогом, позволявшим продать все свое имущество. Он предусмотрительно выждал бы некоторое время, а потом уехал бы с половиной миллиона и с Элис, начал бы новую жизнь, и концы в воду. – Она снова высунулась из кухни, облизывая деревянную ложку. – Я правильно поняла?

– Попала в точку, – сказал Мартин и тихонько покашлял, намекая, что ожидает рукоплесканий.

Она нахмурилась и погрозила ему ложкой:

– Как все это ужасно. Мартин вздохнул:

– Но я все же не дал Розену меня перехитрить. Он направлялся к своей машине. Проблема была только в том, что он, увидев нас, запаниковал и выбежал из квартиры, не взяв ключи от машины.

Мари наморщила лоб:

– Но ведь он мог зайти за ними домой? Мартин кивнул:

– Само собой. Он так и собирался сделать, но Виктор в переулке между домами увидел, что в самом темном уголке спрятался Розен.

Она посмотрела на меня:

– Я, кажется, не совсем понимаю. Раз он был в темном углу, как ты его заметил?

Я провел пальцами по краю бинта, прикидываясь скромником.

– Ты же знаешь, что я никогда не сплю, да? Не секрет, что по ночам я брожу по всей квартире. Все просто полагали, что я хорошо вижу в темноте. Это, конечно, так, но при этом я могу видеть и инфракрасное излучение.

– Так ты видел тепловое излучение, исходившее от тела Розена? – спросила она.

– Вот мы с тобой смотрим на горячую ложку у тебя в руке и полагаем, что видим одно и то же. Никому из нас не приходит в голову попросить другого подробно рассказать, что именно тот видит. И нам с Мартином ни разу не случалось оказаться в ситуации, где могла бы обнаружиться разница восприятия.

– Интересно, какие еще штуки ты умеешь делать, – сказала Мари.

Я показал ей язык, высунув его наружу на несколько дюймов.

– Это знает Уонн, а тебе еще предстоит узнать, – пошутил я.

Мари от избытка чувств уронила ложку и поспешила на кухню, считая ее местом более безопасным.

– А с девочкой все в порядке? – протараторила она.

– Да, у нее все отлично, – сказал Мартин, а потом хохотнул: – Вообще-то, она влюбилась в Виктора.

Эта новость заставила Мари вернуться в гостиную.

– Что?

– Оставив Розена под охраной, мы снова пошли наверх. Элис была напугана, потому что охранник был ей незнаком, и по-прежнему хотела видеть отца. На помощь пришел Виктор. Я посадил их вдвоем в уголок, и Виктор развлекал ее, подражая всем до единого животным из зоопарка. Когда приехала ее мать, Элис хотела забрать Виктора с собой, найдя его милашкой.

– Она хотела, чтобы мать тут же купила меня у Мартина, и осталась недовольна, узнав, что я не продаюсь. Боюсь, ребенок слишком избалован, – сурово отметил я.

– Раз уж зашла речь о тех, кто избалован, мой маленький друг, придется тебе немного походить своими ногами. У меня руки чуть не выскочили из плечевых суставов, – сказал Мартин.

– Я не избалован, – с негодованием произнес я. – Мне это было необходимо по состоянию здоровья. У меня было повреждено колено… я мог бы добавить – из-за тебя.

Мартин фыркнул:

– Может, оно и так, но потом с тобой обращались как с королем, и ты против этого не возражал.

– Да, – признал я. – Это было так мило с твоей стороны.

– Ужинать! – позвала нас Мари. На одном конце стола она поставила большую тарелку с гниющим кочешком салата. – Ты же с нами будешь есть, я полагаю, – сказала она мне.

– Да, с удовольствием. Не мог бы кто-нибудь из вас помочь мне спуститься с кресла?

Они глянули друг на друга и рассмеялись.

– Избалован, – произнес Мартин.

– До невозможности, – согласилась Мари.

Синтия Вард
РОЖДЕНИЕ ИИ[158]158
  The Birth of A.I. (= The Birth of Artificial Intelligence), (1998).


[Закрыть]
Перевод В. Двинина

Существуют, конечно, суперкомпьютеры, превосходящие размерами обеденный стол, но этот занимал добрую сотню квадратных метров и превращал стоящих перед ним с озабоченным видом программистов и инженеров в карликов или сказочных гномов. Разработчики и исследователи, участники проекта САМ, облаченные в лабораторные халаты поверх трикотажных рубашек, то и дело ежились – температура в компьютерной комнате не превышала пятидесяти градусов по Фаренгейту.[159]159
  Десять градусов по Цельсию.


[Закрыть]

Впрочем, доктор Мария Денхерст не замечала холода, хотя на ней был лишь легкий летний пиджак. Глава Исследовательской Лаборатории Искусственного Интеллекта Стэнфордского университета изучала свое детище, огромную машину, белоснежную и гладкую, как яичная скорлупка, – лишь кое-где на панелях мигали красные и зеленые огоньки. Под светлым корпусом скрывались плоды десяти лет тяжелого и упорного труда.

Суперкомпьютеры, бесспорно, были мощны, и мощь их выходила далеко за рамки человеческих способностей – они могли за секунду подсчитать все звезды небосвода и даже установить, звезда ли та или иная яркая точка или нет, но они не были способны задуматься о том, что такое звезда, восхититься ее сиянию; самый могущественный компьютер в мире едва ли обладал умственным потенциалом новорожденного младенца. Простым увеличением производительности этого не изменишь – компьютер всего лишь щелкает огромные объемы цифровых данных быстрее, чем семечки, но и только. Доктор Денхерст утверждала, и готова была отстаивать свое мнение в любом споре, что путь к по-настоящему мыслящей машине, к истинному искусственному интеллекту лежит в радикальном эвристическом программировании.

Сегодня ее работа пройдет испытание, сегодня впервые включится ее творение. Жаркий поток гордости вперемешку со страхом бурлил в груди ученого. Наступала кульминация проекта Самоанализирующей Машины – кульминация всех ее надежд и мечтаний. Ведь нет никаких гарантий, что теория верна.

Женщина сделала глубокий вдох, успокаивая нервы, и шагнула к компьютеру. Ее сотрудники бурно зааплодировали. Их радостные, полные энтузиазма крики удивили и смутили ее.

На что же это будет похоже, частенько размышляла она, – общаться с иным разумом? Искусственный интеллект, первое рукотворное сознание. Должно быть, оно покажется людям чужим. И все же оно станет жизнью, созданной человеком!

Компьютеру даже дали имя: «Сам-с-Усам».

Когда овация стихла, доктор Денхерст повернулась к микрофону и произнесла слова, которые ее ассистент как-то раз окрестил Заклинанием Пробуждения:

– Сам-с-Усам. Проснись.

Ряды красных огней позеленели. И индикатор голосового контура тоже окрасился изумрудным:

– УХ ТЫ-Ы-Ы-Ы!