Текст книги "На веки вечные"
Автор книги: Николай Семенов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
3.
Двигаясь по другой, довольно широкой, просеке, танкисты догнали большую колонну гитлеровцев. В результате короткого боя весь лесной коридор оказался забитом раздавленными, сожженными автомашинами, тягачами, кухнями. И снова – вперед. Теперь нашу колонну возглавлял со своим взводом стройный, с черной шевелюрой и певучим голосом лейтенант Грищенко. Выскочили на лесную поляну и напоролись на вражескую засаду.
– Товарищ лейтенант, справа, в кустах, самоходки!– доложил механик-водитель Герасимов. – Вижу, вижу! – отозвался Грищенко.
Лязгнул затвор. Короткий резкий удар. Столб черного дыма поднялся над немецкой машиной-орудием. Она все же отошла задним ходом в глубь кустарника. Два выстрела по второму штурмовому орудию. Похоже, же угодил в цель. От пулеметной очереди радиста-пулеметчика Головкина две черные тени распластались в кустах около самоходки. Лейтенант взял на прицел третью, но враг опередил его. Снаряд ударил по танку. через несколько секунд – второй. Боевое отделение моментально заволокло дымом...
– Убило лейтенанта! – выкрикнул башенный стрелок Волков.
Командир взвода, сникший, весь окровавленный, медленно сполз с сиденья на боеукладку...
– Тушить пожар! – Это голос механика-водителя Герасимова.
Сорвав огнетушитель, задыхаясь в дыму, он с лихорадочной поспешностью начал выбрасывать горящие предметы. Быстро заткнули пробоину в баке с горючим.
Наконец пожар в танке удалось погасить. Вытащили убитого и обгоревшего лейтенанта. В этот момент на борту начали гореть ящики со снарядами. Их тут же бросили на землю, засыпали землей.
Танк под огнем противника был выведен своим ходом в ближайшее укрытие.
Командир танка Борис Гладков сумел беспрепятственно приблизиться к штурмовым орудиям и три из них подбил. Остальные, снявшись с засады, скрылись в лесу.
– Сколько у тебя автоматчиков на танке? – опросил у лейтенанта Семенцова командир роты.
– Было пятеро. Двух, раненых, отправил.
– Вот тебе еще два человека во главе со старшим сержантом Титенко. Пойдешь в головной походной заставе.
Семенцов быстро пробежал глазами по карте. Полевой стороне просеки на протяжении километра тянулись молодые сосновые насаждения, толщина деревьев не более 10—15 сантиметров. Далее – такие же насаждения по правой стороне. Потом – продолговатая лесная поляна. "Значит, жди там сюрприза,– подумал он.– К тому же, просека может быть заминирована". Решил двигаться прямо по насаждениям. Захлопнул люк командирской башни и, включив переговорное устройство, сообщил экипажу:
– За нами идет Левкин, потом – Васильев, а за ними все остальные. Не отвлекаться, внимательно смотреть в оба: идем первыми! А ты, Идрисов, как заметишь серо-зеленый лапсердак – пали без доклада и команды. Тебе, Саша,– предупредил командира взвода автоматчиков,– придется пока со своими "гренадерами" бежать галопом за танком метрах в тридцати. Будем ломать деревья. Не попадай под струи пулеметных очередей задних танков. В общем, сообразуйся с обстановкой.
За танком Семенцова двинулись машины головной походной заставы, а вслед за нею, на небольшом расстоянии, потянулась и вся колонна. Прошли не более километра, и уже получил "работу" Идрисов. Его пулемет дал несколько длинных очередей по кустарнику, в котором он заметил большую группу вражеских солдат. Видя, что на них движется танковая колонна, гитлеровцы разбежались.
Откуда-то вынырнули на просеку командир мотострелкового батальона майор Недайводин и капитан– разведчик Андроников. Откинув люк башни, Семенцов крикнул им:
– Залезайте в танк – зацепит шальная!
Но они только махнули рукой, показывая вперед, и скрылись в лесу.
Продвинулись еще километра на два. По пути механик-водитель Жданов подмял две пушки. Их расчеты, сделав два-три выстрела по переднему танку и не сумев попасть в него, убрались подобру-поздорову.
Впереди уже светлеет. "Значит, близка та самая лестная поляна, где можно ожидать засаду",– подумал? командир танка.
– Сбавь скорость! – передал он Жданову. – Пусть, догонят остальные.
– На поляну вышли сразу несколькими танками. Предположение Семенцова оправдалось. Здесь действительно затаились гитлеровцы. Командир взвода первым заметил замаскированное в кустах штурмовое орудие. Проскочить поляну с ходу нечего было и думать: слишком длинна. Лейтенант немедленно доложил комбату о засаде. Произвел выстрел, потом еще два. Самоходка запылала.
– Правее – еще одно! – крикнул кто-то из экипажа. Послан в ствол бронебойный снаряд. Командир только хотел нажать на педаль, но орудие противника уже загорелось. Гладков опередил Семенцова. Почти рядом показался "хобот" не то танка, не то еще одной самоходки. Выстрел! Сноп искр вырвался из борта вражеской машины, и она слегка задымила. "Значит попал",– облегченно подумал лейтенант.
– Правее! – снова предупредили Семенцова. Это была более чем рискованная дуэль. Гитлеровцы вывели свои штурмовые орудия на открытую поляну. Хотели перехитрить танкистов: ждали, когда вытянется вся колонна, чтобы потом, подбив направляющий и замыкающий танки, образовать пробку и уничтожить. Остальные. Но наши тридцатьчетверки стремительно выскочили вперед, развернулись вправо, и с дистанции 100—150 метров экипажи дружно открыли огонь. Тут "утоляли жажду" все: Гладков, Левкин, ротный Семенов, командир батальона Волков...
Семенцов сделал еще пять выстрелов. Повернул башню направо, скомандовал: "Бронебойным!" – и тут лицо его словно ошпарило кипятком, голова закружилась. Башня наполнилась дымом, едкой гарью.
– Жданов! Задним ходом в лес! – крикнул лейтенант.
Но ни ответа, ни скомандованного хода танка не последовало.
– Все ранены...– тихо проговорил Идрисов.
– Покинуть танк! – распорядился командир. Помогли выбраться из машины тем, кто не в состоянии был сделать это самостоятельно, поместили их в кустах, подальше от танка. Из открытых люков валил дым, а гитлеровцы продолжали палить по танку. "Черт возьми, изведут машину окончательно!.." – мысленно выругался командир. Когда стрельба по его танку прекратилась, он быстро влез внутрь машины, чтобы убрать ее в укрытие, но дым ел глаза, не давал дышать. Схватил огнетушитель, но его разбило осколком. Что и где горит, нельзя разобрать. Находиться в танке невозможно. Сильно обжегся и выскочил из машины.
Замотав тряпкой рот, Семенцов опять влез в пекло. Стал выбрасывать все, что горело или могло гореть: сиденья, противогазы, пулеметные магазины... Аккуратно вытащил один снаряд, в гильзу которого глубоко урезался осколок. Порох чудом не воспламенился...
Постепенно дым стал рассеиваться, и лейтенант отогнал танк в сторону, за густую гряду кустов.
Когда лейтенант прибежал к своим раненым, санитары оказывали им помощь. Жданову и Идрисову угодило несколько осколков в спину, но чувствовали они себя сравнительно нормально. А командир башни Куканов выглядел неважно. На его шею санитары наложили повязку, которая уже успела насквозь пропитаться кровью; боец сидел бледный, в полуобморочном состоянии.
– Что с машиной? – спросил прибежавший зампотех роты Каток.
– Мотор и ходовая исправны. "Фердинанд" просадил башню с правой стороны. Две болванки повредили ствол орудия, заклинили башню, – доложил ему лейтенант Семенцов.
– Жив, Коля?
Это Борис Гладков. Глаза сияют от радости: цел и невредим его друг фронтовой, которого он, видя дымившийся танк, счел по крайней мере раненым.
– Как видишь... Спасибо, Боря, поддержал меня, а то фашисты наверняка угробили бы.
– Стараемся, – улыбнулся Гладков. – Хорошо сработал Байрамов! Каким-то образом вышел в тыл двум противотанковым орудиям и с близкого расстояния резанул по расчетам из пулемета. Ну ладно, Коля, наши танки пошли вперед, а у меня снаряды почти на исходе, осталось штук девять. Ротный приказал забрать у тебя. Так сказать, за ненадобностью...
Восемнадцать снарядов и несколько магазинов с патронами перекочевали в танк Гладкова.
– Забирай сиденья,– сказал Каток, – пригодятся; поехали в тыл.
Проехав половину пути, увидели, как впереди несколько гитлеровцев выкатывали на просеку пушку.
– Товарищ старший техник-лейтенант, закройте люк – крикнул Семенцов Катку.
Зампотех повиновался.
Откуда взялись подлюки?! – ругнулся он. – Снаряды все раздал?
Все. Да и пушка вышла из строя. Закрой свой люк, я им сейчас устрою! С полного хода сильным ударом танк отбросил пушку метра на три, а затем проехал по лафету...
В расположении батальона, там же, где размещался штаб бригады, полным ходом шел ремонт поврежденной техники. Лейтенант Семенцов еще раз осмотрел машину. Все внутри прибрал, подчистил, уложил на место. Потом достал оставшееся из неприкосновенного запаса сало, вынул из него осколки, очистил от копоти и, выбравшись из танка, начал есть нехотя, без; аппетита. Ремонтники рассказали ему, что Куканов потерял возможность разговаривать. Состояние здоровья Жданова и Идрисова тоже ухудшилось. Всех их отправили в госпиталь.
Настроение – хуже быть не может. А день сегодняшний для Семенцова – особый. Сегодня исполнилось ему двадцать два...
– Что пригорюнился, гвардеец? – услышал он приветливый голос. Около его танка стояли Каток в замасленном комбинезоне и зампотех бригады инженер-подполковник Якубчик.– Скоро будем освобождать Киев, а там и дальше погоним завоевателей, а ты грустишь.
– В том-то и дело, что другие будут освобождать, а мне, без танка придется околачиваться около кухни, – недовольно проговорил лейтенант.
– Завтра, пожалуй, не успеем, а послезавтра обязательно отремонтируем вашу машину, подберем экипаж, – пообещал Якубчик.– Так что сидеть вам около кухни не придется.
Вечером Каток представил Николаю Семенцову механика-водителя Герасимова. Чуть позже пришли башенный стрелок Волков и радист-пулеметчик Головкин. Все они были из экипажа погибшего лейтенанта Грищенко.
4.
Ночью на одном из открытых участков огнем из противотанковых орудий фашисты застопорили продвижение батальона старшего лейтенанта Волкова. А те машины, что еще не вышли из леса, оказались перед необходимостью преодолевать завалы, создаваемые на просеке разрывами мощных реактивных мин, которыми накрыла большую площадь леса батарея шестиствольных минометов.
Головную заставу возглавлял старший лейтенант Шпаковский. Когда его ранило, командование шестью танками взял на себя лейтенант Булгаков.
Командир батальона приказал подразделениям, обстрелянным противотанковыми пушками, отойти назад, в лес, затем всей колонне свернуть вправо и, двигаясь по параллельной просеке, ударить во фланг противнику. Особая роль в выполнении этой задачи возлагалась на головную походную заставу.
Несложный маневр выполнили быстро. Танки Булгакова вновь вырвались вперед.
Командиры экипажей, периодически выглядывая из своих люков, внимательно осматривались по сторонам. Преодолели около четырех километров и остановились у края неглубокого овражка.
"Надо подтянуть колонну, а заодно договориться, как действовать дальше", – решил Булгаков и всех командиров танков позвал к себе.
– Ну, танкисты-наперстники, впереди нас ждет, как я полагаю, и головоломка и головомойка,—невесело пошутил лейтенант.– Недалеко отсюда будет поляна; где, по всей вероятности, и орудуют "ишаки". Да и не только "ишаки".
Стали советоваться, как достичь внезапности нападения на гитлеровские позиции.
Булгаков хорошо владел немецким языком. Жигульских, как он сам говорил о себе, "шпрехал самую малость". Может, удастся как-то обмануть бдительность "часовых из сторожевого охранения... Приблизиться, заговорить, втихую снять... Во всяком случае, надо иметь в виду.
– Итак,– подытожил этот неопределенный и ни к чёму, в общем-то, конкретному не приведший разговор лейтенант Булгаков.– Впереди еду я, за мной – Жигульских, Долгополов и остальные. На поляне развернемся: три машины вправо, три – влево. Если не встретим часовых... Ну, а если встретим, то – как договорились...
– Пару бы одежонок нам немецких, – мечтательно проговорил Жигульских.
– Авось, сойдет в темноте и наша...
Когда подошли к обширной поляне, Булгаков увидел, как перед его машиной замигал фонарь. Это означало: "стой". Так и есть – часовые... Сделали вдвоем с Жигульских попытку осуществить задуманную хитрость, да не вышло. А значит не получилась и внезапность. В короткой перестрелке двое гитлеровцев, встретивших танк, были убиты.
В ночное небо тотчас же взвились несколько осветительных ракет.
"Замысел сорвался, придется вступить в бой в открытую",– решил Булгаков. Сначала он доложил комбату:
– Впереди – артиллерийские позиции противника, атакую.
А затем танки сорвались с места... Тут и там сверкали вспышки орудийных выстрелов. Вновь завели свой противный рев шестиствольные минометы. Вся лесная поляна озарилась, словно охваченная сплошным пламенем. Вражеские орудия били по выходу из просеки, как по горловине. Но танкисты уже вышли из нее. Три танка повел левой стороной Булгаков, правую тройку возглавил лейтенант Дроздов. Автоматчики, неотступно следуя за боевыми машинами, расстреливали расчеты вражеских орудий и корректировали огонь танкистов.
– Товарищ лейтенант! Перед нами три орудия! – испуганно закричал Большаков, механик-водитель танка Булгакова.
Эти орудия видел и сам взводный. Только их было не три, а шесть! Обоюдная стрельба не умолкала, но в такую темень огонь с обеих сторон велся неприцельный.
– Бей по ним с фланга! С фланга ударь! – надрывал голос лейтенант Булгаков, обращаясь к Жигульских.– Почему прекратили огонь?!
Но Жигульских не отвечал. Его тридцатьчетверка была подбита. Командир с радистом Бакулиным и башенным стрелком Серсимбаевым, оставив танк, вели огонь из пулемета и автомата, а раненый механик-водитель лежал около них. Его перевязывали автоматчики.
Еще новость – под стать первой:
– Товарищ лейтенант, наш танк подбит, лейтенант Долгополое и башнер с радистом ранены!..
Это доложил механик-водитель Николай Строганов.
– Как машина?
– Мотор в исправности, а что в башне – не представляю...
Лейтенант Жигульских, пересев на танк Долгополова, продолжал бой.
Неожиданно вспыхнула машина Булгакова. Экипаж успел вытащить тело погибшего командира...
Бой продолжался до исхода ночи. Вражеские огневые средства были уничтожены полностью. Правда, дорогой для танкистов ценой...
На рассвете, когда сюда подошла колонна батальона" бойцы насчитали десять уничтоженных противотанковых орудий, один танк Т-4, одно штурмовое орудие, два шестиствольных миномета. Повсюду валялись убитые солдаты и офицеры противника. Кроме того, самостоятельно сражавшийся на правом фланге комсомольский экипаж Виктора Дроздова уничтожил один танк, три: орудия, два шестиствольных миномета и много пехоты.
Рано утром батальон Волкова двинулся на Ново-Петровцы.
Село оказалось твердым орешком. Атаковали его дважды, но безуспешно. Учитывая сложившуюся обстановку, комбриг решил временно приостановить атаки и перейти на уничтожение артиллерии противника, сосредоточенной в селе, огнем с места, с замаскированных позиций.
Танки начали разворачиваться назад. И в это время лейтенант Иван Жигульских увидел около машины своего командира взвода лейтенанта Васильева. Правой рукой он прижимал к груди окровавленную левую.
– Товарищ лейтенант, вы ранены, садитесь быстро в машину,– предложил ему Жигульских. Выскочив из башни, он хотел помочь лейтенанту подняться на борт.
– Да, малость поцарапало,– трудно улыбнувшись, ответил командир взвода. От помощи отказался. Ухватившись правой рукой за ствол пушки, он ловко вскочил на танк.
"Ничего себе малость: кисть висит на честном слове",– ужаснулся Жигульских.
А вид у лейтенанта, настроение – словно ничего не случилось... Только глаза будто серой пленкой подернулись. Возвратившись на исходное, откуда начинали вторую неудачную атаку, танкисты передали тяжелораненого медикам.
Старший лейтенант Волков, проводив глазами "санитарку", на которой увезли Васильева, спросил у Жигульских:
– Как с боеприпасами?
– На исходе, товарищ комбат,– тихо и как будто даже виновато ответил лейтенант.
– Вот и у других тоже...– вздохнул Волков.– Вот что, Жигульских,– неожиданно сказал он.– Поезжай к танку комбрига – знаешь, где он? Вон там, за поворотом дороги – и пополнись снарядами.
Жигульский – мигом туда. Подъехал, осмотрелся недоуменно. Увидел механика-водителя с машины полковника Овчаренко.
– Дима,– спросил он,– где тут машина с боеприпасами?
– А кто вам сказал, что тут боеприпасы?
В эту минуту к своему танку, держа в руке раскрытый планшет с картой, подошел сам комбриг. За ним следовал начальник политотдела Полукаров.
– Товарищ Захаров, выдайте на каждый танк батальона Волкова по семь—восемь снарядов,– приказал он.
Полковник Овчаренко решил поделиться боеприпасами из своего боекомплекта...
Экипаж Жигульских быстро управился с загрузкой. Чуть в стороне стояла тридцатьчетверка лейтенанта Рафеева. Он снаряды получил раньше. Командир бригады позвал к себе обоих офицеров.
– Со стороны Старо-Петровцы в сторону Киева,– сказал он,– идет колонна противника. – Надо немедленно уничтожить ее. Эту задачу я поручаю вам. Поставьте в известность комбата.
...По всему чувствовалось, что колонна торопится. Однако по разбитой, раскисшей от дождя, сеявшего с самого утра, дороге большую скорость дать не могла. Расчеты немногих пушек, увидев советские танки, посыпались из кузовов автомашин. Опытный механик-водитель Строганов наддал ходу и врезался в первую машину. Ее тут же охватило пламенем... Стрельба в упор, удары броней, безотказная "работа" гусениц сделали свое дело. Изуродованные, горящие машины забили дорогу. Танкисты потеряли обзор.
– Строганов! Объезжай весь этот хлам!– приказал Жигульских механику-водителю.
И снова – оглушительная пальба, лязг металла, отчаянные вопли гитлеровцев. Ни свернуть им, ни податься назад...
Пока наши танки занимались давкой, гитлеровцы, находившиеся в хвосте колонны, успели развернуты орудие.
– Осколочным! – скомандовал Жигульских.
А как стрелять, если прицел разбит еще ночью!.. Побоялся сказать комбригу, когда получал задачу,– вдруг истолкует полковник неправильно...
Пришлось прицеливаться на глазок, через канал ствола пушки.
Первый выстрел – перелет. Второй – тоже. Промахи в бою чреваты серьезными последствиями. Вот уже по тридцатьчетверке ударил вражеский снаряд. Башню развернуло вправо... У гитлеровцев, видимо, не было бронебойных. Четвертым снарядом Иван Жигульских угодил в стрелявшее орудие. Но другое успело произвести выстрел по его машине. Лейтенант ощутил острую боль одновременно в голове, спине, в обеих руках... Но командовать экипажем продолжал.
Строганов все далее врезался в колонну. Уже видят танкисты легковую машину, замыкавшую ее. При попытке развернуться и ретироваться в Старо-Петровцы машина застряла в наполненном дождевой водой кювете. Бакулин не замедлил прострочить "легковушку" из лобового пулемета...
– Проверьте машину. Может, там важные документы,– морщась от боли, приказал командир. Он успел наспех, кое-как перевязать голову.
В легковой машине обнаружили убитыми немецкого майора и водителя. Сняли с офицера планшетку с картой и еще какими-то документами, пистолет.
С вражеской колонной было покончено, и экипажи обоих танков развернули машины, чтобы следовать назад. В это время к ним подошла семидесятка. Из нее бойко выскочил молодой старший лейтенант. Взобравшись на борт танка Жигульских, он спросил: – Где ваш комбриг Овчаренко?
– А в чем дело? – открыв люк, произнес лейтенант подозрительно оглядел пришельца.
– Я офицер связи от генерала Кравченко, везу письменное распоряжение полковнику.
Увидев окровавленную тряпицу на голове лейтенанта, он разорвал свой индивидуальный пакет и обновил повязку.
Комбриг командного пункта не менял, поэтому его нашли быстро. Жигульских, крепясь изо всех сил, доложил, что приказ относительно колонны противника выполнен. Передал планшет и оружие убитого немецкого майора. А офицер связи корпуса к докладу лейтенанта добавил:
– Я считал: двадцать восемь разбитых автомашин...
Иваном Жигульских занялся санитар. Во время обработки ран лейтенант потерял сознание. Овчаренко приказал военфельдшеру Татьяне Дейчак его и всех других раненых немедленно переправить на левый берег Днепра, где находился лазарет бригады.
Письменное распоряжение командира корпуса, доставленное офицером связи, содержало всего несколько слов: "Ночью освободить село Ново-Петровцы".
5.
«Безлошадный» лейтенант Николай Семенцов выполнял приказ заместителя начальника штаба бригады майора Михайличенко по доставке боеприпасов. Поздно вечером, сделав все, что было велено, он доложил майору. Тот поблагодарил молодого офицера и сказал:
А теперь идите к ремонтникам. Там вас ждет, изнывая от разлуки с вами, тридцатьчетверка. Стала лучше прежнего. Заправляйтесь чем полагается, и завтра с утра – в бой.
– Товарищ майор, а почему завтра? Старший лейтенант Волков говорил, что уже сегодня ночью будем освобождать Ново-Петровцы.,
– Так уже ночь и наступает, кому положено – все там. Ехать сейчас рискованно: заблудиться можете.
– Нет, дорогу знаем! – заговорил разом весь экипаж.
Майор подумал.
– Карта есть? – спросил он у Семенцова.
– Есть.
– Ну что делать с вами!.. Как говорят: кто море прошел, тот в речке не утонет. Хорошенько изучите маршрут, запишите схему радиосвязи, чтобы могли связаться с другими танками.
Выехали в полночь. Дорога едва просматривалась. А когда оказались в лесу, то и вовсе видимость пропала. Правда, со временем глаза привыкли к темноте, стало как-то надежнее... Теплый ветерок продувал танк в открытые люки. Где-то впереди слышались глухие Очереди.
– Наши, кажись, готовятся к броску, потому и притихли,– обронил башенный стрелок Волков.
Проехали больше половины пути. Здесь должен быть поворот. Механик-водитель Герасимов предложил:
– Товарищ лейтенант, давайте сократим путь, свернем вправо не теперь, а через два квартала?
Лес многочисленными просеками разрезался на квадратные участки, и их танкисты для удобства ориентирования называли кварталами: два квартала прямо, полтора – влево...
Только это сказал Герасимов, как в наушниках послышался голос командира батальона:
– По выходе на опушку всем танкам развернуться в линию!..
"Значит,– решил Семенцов,– наши выходят на простор. Надо торопиться",
– Сокращай,– согласился он с механиком-водителем.– Да гони быстрее!
Когда проехали два намеченных Герасимовым квартала, перед самым поворотом, на углу просек, вдруг заметили дымный огонек, над ним искры.
– Механик-водитель! Захлопни люк, что-то неладно! Подъезжай поближе на первой передаче! – приказал лейтенант.
Никак, кто-то завтрак готовит,– высказал предложение башенный стрелок Волков. Остановились и тут же услышали испуганное:
– Рус! Рус!..
Защелкали по башне пули. Семенцов быстро захлопнул и свой люк.
Оставив за собой изуродованную кухню и проехав по стоявшей рядом небольшой палатке, тридцатьчетверка выскочила на нужную просеку и по ней достигла поля, где уже шел бой, – наши танки с мотострелками атаковали Ново-Петровцы. В ночи полосами вспыхивали выстрелы двух десятков танковых пушек. Крест-накрест вспарывали темноту струи автоматных и пулеметных очередей. Танкисты слышали надорвавшийся голос комбата Волкова:
– Душкин! Душкин! Атакуй, восточную окраину и седлай дорогу на Валки! Семенов! Обходи ротой справа! Ты слышишь меня? Обходи справа! Всем контролировать проселочные дороги!
Сам командир батальона тремя танками вышел на лютежское шоссе, а затем ворвался в село. Шоссе прикрывалось несколькими противотанковыми орудиями. Два из них он разбил огнем из пушки. Третье, стоявшее в огороде, за частоколом, раздавил.
Николай Семенцов, воспользовавшись короткой паузой доложил по рации командиру роты о прибытии своего танка.
К половине третьего ночи бой шёл уже по всему селу. На улицах горели вражеские машины. Стало светло как днем. Около церкви стояли тяжелые немецкие орудия, которые до последнего момента били куда-то через лес, должно быть, по переправе. По атакующим тридцатьчетверкам они не успели сделать ни одного выстрела, и тут же были смяты ими.
Лейтенант Дашевский, остановив свой танк, вбежал большую, похожую на длинный барак хату, где, по сведениям бригадной разведки, размещался штаб 82-й пехотной дивизии захватчиков.
В помещении было пусто.
– Осмотреть все постройки! – приказал он двум бойцам из своего экипажа, а сам стал оглядывать хату.
На столе неубранные остатки вечернего пиршества. Висят на стене генеральская шинель, китель и фуражка с высоченной тульей. В углу – распахнутый сейф. В нем видны какие-то бумаги, коробка с орденами.
– Немцы! – вдруг закричал один из танкистов, оставшихся во/дворе, и дал длинную очередь из автомата.
Дашевский выскочил из хаты. По направлению к опушке леса, отстреливаясь, бежали несколько человек; один из них – в светлой рубашке, без головного убора.
– Так это же и есть фашистский генерал! – с отчаянием проговорил лейтенант.– Эх, упустили...
Снова сел в танк, включил рацию. Комбат будто этого только и ждал.
– Дашевский, – услышал он его голос, – доложи, что со штабом?
– Штаб пустой,– ответил лейтенант.– Разбежались, как крысы. Забрал восемнадцать Железных крестов. Генерал скрылся, оставил лишь свое обмундирование.
– На кой черт мне их кресты и амуниция? Растяпы!..
Обидно было Дашевскому слышать такое и в то же время понимал огорчение Волкова...
В это время танки роты Душкина заканчивали разгром противника на восточной окраине села. К рассвету Ново-Петровцы были полностью очищены от врага, а сам он отброшен за Валки.
Через полчаса после того, как стих бой, прибежал связной от Душкина и доложил командиру батальона, что четыре вражеских танка и две самоходки с прицепленными к ним орудиями, выдвинувшиеся со стороны Валков, занимают на южной окраине Ново-Петровцов огневые позиции.
Полковник Овчаренко, который к этому времени вместе с начальником политотдела и оперативной группой штаба бригады прибыл в село, сделал вывод:
– Будут обстреливать нас. А потом надо ждать контратаку. – Немного подумав, вдруг оживился: – А если кинуть приманку? Сделаем вот что, – повернулся он к старшему лейтенанту Волкову. – На южном выходе из села устроить танковую засаду. Тремя машинами и ротой автоматчиков инсценировать бой в центре села. Побольше шуму. Чтобы как в настоящем бою!
"Атаку" возглавил командир взвода автоматчиков Деревянко. С громкими криками "ура" бойцы быстро перемещались от одного дома к другому, вели отчаянную пальбу из автоматов. Три Т-34 выскочили из-за церкви и стали утюжить улицы и переулки, громыхая выстрелами в сторону леса.
Приманка сработала. Гитлеровцы, решив, что в Ново-Петровцах продолжается бой, двинулись на село, рассчитывая неожиданным ударом отбросить советских танкистов назад, помочь своим закрепиться в населенном пункте. Однако танковая засада, пропустив немцев несколько вперед, обрушила на них шквальный огонь. Гитлеровцы метнулись вправо и нарвались на танки Васильева, Гладкова и Левкина, для которых ложная атака завершилась вполне реальной.
Через каких-нибудь двадцать минут все танки, штурмовые орудия и противотанковые пушки врага были уничтожены. Только один лейтенант Рафеев, наиболее удачно расположивший свой танк в засаде, подбил одну самоходку и три орудия.
Танкисты и автоматчики, разгромив контратакующую группу противника, вырвались вперед и с ходу заняли Валки. Этот блистательный успех, однако, омрачила гибель комбата. Оказавшаяся впереди всех и встреченная противотанковым огнем, его тридцатьчетверка была подбита со столь драматическим исходом...
В результате многодневных напряженных боев в условиях лесистой местности яростное сопротивление противника на этом участке было сломлено. Плацдарм на правом берегу Днепра удалось расширить по фронту на несколько километров. Были освобождены такие крупные населенные пункты, как Лютеж, Старо-Петровцы, Ново-Петровцы. Переправы через Днепр теперь стали недосягаемы для артиллерии противника. Тем самым была обеспечена форсированная переброска других наших частей и их тылов на правый берег.
...На занятых далеко от Старо-Петровцев позициях закрепились стрелковые подразделения. Вместе с ними, несколько позади, закопались танки.
В сумерках к машине Николая Семенцова подошел начальник политотдела бригады подполковник Полукаров. С ним были незнакомый майор и старший лейтенант Семенов, командир роты.
Семенцов вгляделся... Вот так незнакомый! Это же майор Ковалев, Никита Григорьевич! Командовал этим же батальоном, потом был ранен, его сменил Старший лейтенант Черняев... Значит, возвратился из госпиталя в свои, так сказать, пенаты, на ту же должность.
– Как дрался экипаж? – Вопрос комбата Семенову.
– Действовал смело, лично у меня претензий нет – доложил командир роты.– Только вот...– ротный замялся, сбросил с себя строгую официальность, улыбнулся. – Давеча из решетки жалюзей их танка вытащил поварской черпак. Не понимаю, зачем они возили его...
Семенцов и другие члены его экипажа смущенно переглянулись между собой. Пришлось доложить комбату, как ночью "атаковали" вражескую кухню.
– Значит, по вашей милости врагу пришлось сражаться натощак? – развеселился комбат.– И то – дело. Кухню недооценивать нельзя.
Когда начальство удалилось, к экипажу Семенцова подошел замполит батальона Коломийцев, человек новый в подразделении. Познакомился с каждым и поинтересовался, нет ли среди них защитников Ленинграда.
– А как ваша простреленная нога, товарищ капитан, не беспокоит? – вдруг вместо ответа спросил его лейтенант Семенцов, узнав в замполите бывшего политрука роты тяжелых танков КВ 106-го отдельного танкового батальона Ленинградского фронта. В один из морозных дней начала 1942 года на окраине Сестрорецка финский снайпер угодил Ивану Федотовичу в ногу. Семенцов с двумя бойцами доставили политрука в медицинский пункт батальона.
Коломийцев тоже узнал Семенцова. Встрече были искренне рады оба. Вспомнили боевых товарищей, блокадный паек...
