Текст книги "На веки вечные"
Автор книги: Николай Семенов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)
5.
После частичной перегруппировки 21-я гвардейская танковая бригада вновь вступила в боевые схватки с Противником. Недалеко от села Калинин танкисты вели уряженную дуэль с его противотанковыми батареями, бой длился недолго. Враг не выдержал и начал отходить. Бригада потеряла две тридцатьчетверки, одну из которых зампотеху Катку удалось отбуксировать в район расположения ремонтников.
На исходе второго дня боев полковник Овчаренко собрал командиров подразделений на короткое совещание.
– Гитлеровцы натолкнулись на наш мощный встречный удар,– сказал он.– За два дня боев бригадой уничтожен пятьдесят один танк противника, из них более двадцати тяжелых [13]13
ЦАМО, ф. 3099, оп. 1, д. 3, л. 2—50.
[Закрыть]. Это значит, что наши тридцатьчетверки могут бить новые хваленые танки фашистов за милую душу. Только надо проявлять максимум находчивости и смекалки.
Комбриг дал ряд неотложных указаний относительно предстоящих действий, и офицеры разделения.
На этом совещании не было майора Феоктистова. В последнем бою он получил тяжелую контузию и был отправлен в госпиталь. Командовать батальоном комбриг приказал его заместителю по политчасти капитану Михаилу Ивановичу Прядко.
Бригада была переброшена в район населенных пунктов Чапаев и Раково. Здесь в ходе тяжелых боев противнику удалось обойти позиции танкистов. До сорока тяжелых вражеских машин угрожали окончательно смять их оборону. И только благодаря решительным действиям рот лейтенантов Посаженникова и Безусова врага удалось остановить.
В полдень, во время очередной атаки гитлеровцев, погиб капитан Прядко, так мало покомандовавший батальоном. К его машине подъехал заместитель командира батальона капитан Зудилин. Рядом увидел сержанта Александра Титенко. Еще в предыдущих боях взвод бронебойщиков понес большие потери и, по существу, перестал функционировать как боевая единица. Оставшиеся в живых временно использовались в поредевших танковых экипажах в качестве стрелков-радистов хотя бы для того, чтобы вести огонь из пулемета, подавать снаряды. Опыт в этом деле у них уже был.
– Сержант,– приказал Зудилин, – садись в мою машину на место радиста. Проверь пулемет, магазины.
Дело для сержанта привычное. Только сел, батальон пошел в контратаку. Грохнул пушечный выстрел по замеченной капитаном артиллерийской батарее.
– Видишь, бегут! – крикнул он сержанту.– А ну-ка, еще снарядик!..
– Вижу, вижу! – Титенко подал снаряд и застрочил из лобового пулемета по бегущим гитлеровцам.
Все шло хорошо, пока не налетели вражеские штурмовики. Небольшая бомба угодила на надмоторный люк. Танк остановился, а сержант Титенко все не выпускает из рук пулемета, поливает свинцом бегущих. Увлекшись стрельбой, услышал только, как вздрогнул танк от какого-то удара, и не заметил, когда экипаж покинул машину.
– Ты почему не выскакиваешь? – раздался над его ухом резкий голос капитана.– Решил сгореть?..
Замкомбата ухватил сержанта за воротник и помог ему вылезть из танка. Вокруг – сполохи огня, дымные всплески. Побежали в сторону оврага. Вдруг капитан, будто споткнувшись обо что-то, упал и несколько раз перевернулся.
– Товарищ капитан, вы ранены? – бросился к нему Титенко.
Но капитан был мертв...
На краю оврага, к которому бежал экипаж Зудилина, в вырытых укрытиях находился командный пункт бригады. Титенко, спрыгнув в ближайший окоп, в котором оказался начальник политотдела корпуса полковник Плотников, доложил о гибели заместителя командира батальона. Полковник нервно повел рукой, державшей бинокль.
– Редеют ряды коммунистов...– тихо произнес он.– Документы его взял? Партийный билет?..
В ответ сержант виновато развел руками и тут же, сорвавшись, выскочил из окопа.
– Я сейчас!..
– Стой! Назад! – крикнул полковник, но было уже поздно,
Титенко, прячась в траве, полз назад, к месту, где он оставил погибшего капитана. От разрывов бомб и снарядов земля вздрагивала, как при землетрясении. Вдруг он услышал знакомый голос:
– А ну-ка мигом сюда!
Метрах в трех от него, в большой воронке, лежали заместитель командира бригады по политчасти подполковник Полукаров со своим связным.
– Далеко направился в такую пальбу? Жить надоело?
– Погиб капитан Зудилин, надо партбилет забрать,—тяжело дыша, сказал Титенко.
– Его документы уже у нас,– сообщил подполковник. – А вообще-то, Титенко, это хорошо, что мы с тобой встретились. Сегодня всем партийные документы вручили, а тебя ищем с самого утра.– Он вынул из полевой сумки кандидатскую карточку и протянул ее сержанту.– Поздравляю, Александр Александрович, со вступлением в кандидаты партии. Обстановка, правда, не совсем... Да ведь ее, нужную обстановку, на войне подкараулить непросто. Сам видишь...
– Обстановка, товарищ подполковник, на мой взгляд, самая подходящая,– взволнованно ответил сержант, пряча в карман кандидатскую карточку. Глаза его восторженно блестели.– Такая запомнится на всю жизнь.
– И еще,– добавил он,– заверяю, товарищ подполковник, что звание коммуниста оправдаю с достоинством!
– В этом я не сомневаюсь,– сказал Полукаров.
Бомбежка наконец прекратилась.
– Ну ладно, – проговорил подполковник, – не будем терять время. Нам сегодня еще пятьдесят два гвардейца принимать в партию. Вот только бой закончится... Всего за эти дни подали заявления сто пять человек. Эта тебе, сержант, как коммунисту, знать полезно.– И он кивнув связному, поторопился на командный пункт бригады.
Сержант Титенко, выскочив следом из воронки, побежал в сторону ближайшей рощицы, откуда доносилась стрельба. Его нагнал корреспондент корпусной газеты "Сталинец" старший лейтенант Евгений Никитин. Он любил бывать в этой бригаде. И непременно стремился сам участвовать в танковых атаках.
– Я должен видеть своими глазами, как сражаются танкисты, – говорил он. – Иначе как же писать буду!..
Его неоднократно урезонивали:
– Не лезь в пекло. О наших боевых делах мы сами Тебе расскажем.
– Да еще добавим то, чего не было, – со смехом добавляли другие.
Однако газетчик был неумолим. Приедет в батальон вооружится автоматом, гранатами, фотоаппарат наготове – и с десантниками на танк. Зато, с каким удовольствием читают потом бойцы его яркие, дышащие огнем корреспонденции!
Титенко и Никитин, не добежав до рощи, попали под минометный огонь. Присели на дно пустого окопа.
– Как воюется? – спросил корреспондент.
– Воюется... – неопределенно ответил сержант.– Подбили наш танк. Погиб замкомбата капитан Зудилин...
Мины падали густо и близко. В окоп залетали комья земли.
– Да, гибнут наши ребята, – раздумчиво проговорил Никитин.– Выходит газета с рассказом о подвиге солдата, все читают, а солдата уже нет в живых... Только сейчас был свидетелем гибели одного из ваших механиков-водителей Юрия Исаченкова. А у меня о нем вчерашние записи в блокноте... Комбата Ковалева ранило. Тоже на моих глазах...
С минуту помолчали. Сержант Титенко не удержался,показал старшему лейтенанту новенькую кандидатскую карточку, сообщил, при каких обстоятельствах получил ее. Корреспондент искренне пожалел, что не был с ним в той воронке.
– Какой снимок мог бы получиться! Послал бы в "Красную звезду". А то и в "Правду"...
19 июля 1943 года 149-й танковый батальон атаковал Коровино. Накануне разведка донесла, что там обнаружены три немецких противотанковых орудия и до роты пехоты. Бой был недолгим. С пехотой расправились без труда. А в единоборство с тремя вражескими орудиями вступил танк, в котором ехал старший лейтенант Евгений Никитин. Вскоре орудия замолкли, но – была повреждена и наша машина.
Комбат Дианов, узнав об этом, встревожился.
– Где Никитин? – спросил он у начальника штаба Побережца.
– Я видел, он садился на танк...
– Ах ты голова забубённая!– всплеснул руками командир батальона. – Ведь я же ему не велел...
Срочно подъехал к месту события. Корреспондент "Сталинца" Никитин, неестественно согнувшись, лежал на боеукладке без признаков жизни... Впереди, метрах в двухстах от танка, виднелись два разбитых орудия. Третье стояло невредимое. Его расчет, видимо, ретировался.
– Тяжело переживал Дианов гибель Евгения Никитина. Оба они были сибиряками, не раз мечтали после войны, побродить, пошишковать в раздольных сибирских кедрачах...
6.
К началу второго этапа боев на Курском выступе бригада пополнилась боевой техникой и личным составом" После мощной артиллерийской и авиационной подготовки её танки и пехота двинулись по маршруту Алексеевка, Триречное и далее на Тимановку, Борисовку, Пушкарное с задачей, обходя опорные пункты врага, перерезать ему пути отхода.
...– Быковский! – позвал к своей машине командира танкового взвода капитан Черняев, назначенный на должность комбата вместо раненого Ковалева. – В Пушкарном надо перехватить дорогу. Возлагаю на тебя.
Развернув карту, он показал лейтенанту наиболее скрытый маршрут.
– Ясно, товарищ капитан! – ответил Быковский.
Через минуту три его танка с десантом скрылись за поворотом дороги. Далее, двигаясь по бездорожью, они неожиданно для противника вышли на опушку леса. До Пушкарного – не более шестисот метров. Там минометы, орудия. Танки, ведя огонь с ходу, устремились вперед. За ними с криками "ура" побежали автоматчики. Неожиданно машина лейтенанта Коротченко остановилась. Из башни показался дымок.
– Костя, прижимайся к лощине! – крикнул ов своему механику-водителю Коростылеву.
Тот, имевший за плечами уже два года войны понимал, где и как надо маневрировать. Танк снова двинулся вперед, только уже по непростреливаемому участку. Сделав три выстрела по месту, откуда велся минометный огонь, машина ворвалась в ближайший двор. Ее появление в деревне вызвало у фашистов переполох. Минометчики бросились бежать, но их тут же настигла пулеметная очередь Вакуленко. Только танк выбрался на улицу, как по нему ударил снаряд. Машина остановилась. Однако снаряд срикошетировал и вреда ей не причинил. Просто оглохший механик-водитель машинально остановил танк, прижав ладонями уши...
Быковский тут же заметил скрытое за сараем орудие.
– Костя! – приказал он, не зная, что механик-водитель не слышит. – Подай назад метров сорок!
Но Коростылев, тоже обнаруживший опасную цель и без команды знал, что делать. Сделав рывок через огород и следующий двор, тридцатьчетверка подмяла под себя вражескую пушку. В тот же момент – второй удар по танку, теперь в левый борт... В машине кто-то застонал. Командир, повернув башню влево, заметил в глубине лесочка замаскированный "тигр".
– Бронебойным! – не своим голосом закричал Быковский.
Грохнул выстрел. Командир снова крикнул:
– Костя, подай назад!
Но машина продолжала стоять на месте. При попадании тридцатьчетверке в борт Коростылеву оторвало правую ступню...
"Тигр" выстрелил вторично. И снова попал. Башня нашего танка наполнилась едким дымом...
– Всем покинуть машину! – приказал командно и, чувствуя сильную боль в спине, выскочил на борт.– Миша, поторапливайся! – бросил он командиру башни Сугробову, но тот, схватившись за ногу, не мог шевельнутся.
Лейтенант помог Сугробову выбраться, и едва они оказались на земле, как вражеская автоматная очередь прошила ему ногу и руку.
В это время Вакуленко вытаскивал из переднего люка Коростылева.
Быковский, не обращая внимания на свои ранения, начал перетягивать ремнями ноги Коростылева и Сугробова, чтобы приостановить кровотечение. По танку вновь зацокали пули. Четыре танкиста, помогая друг другу, поползли в сад и скатились в большую воронку от авиабомбы. Коростылев потерял сознание.
Бой разгорелся на северной окраине деревни. Туда подошли наши автоматчики. По ним из окна крайней избы застучал пулемет.
– Товарищ лейтенант, разрешите, я его?..– обратился к командиру Вакуленко.
– Валяй! А я пока перевяжу ребят. Да и себя тоже, – тихо сказал Быковский.
Вакуленко, прихватив из танка гранаты, пополз вдоль обросшей крапивой изгороди к огородной калитке. Осторожно подобравшись к избе, он швырнул в окно одну из гранат. Пулемет замолк. Вторую гранату кинул для надежности.
Скоро сюда подоспели две другие машины взвода. Танк лейтенанта Денисова двигался по опушке леса. Ему удалось незаметно подойти к "тигру" и с близкого расстояния расстрелять его.
– Загораем, Николай Никифорович? – спрыгнув на землю, весело спросил Денисов, но тут же осекся, увидев, в каком состоянии был экипаж взводного.
– Как видишь, – скривившись от боли, отозвался Быковский. Он не мог двигаться.
Лейтенант Денисов со своим экипажем и Вакуленко завершили перевязку и подняли раненых на борт танка.
Деревня была освобождена, и путь отступления гитлеровцев на этом участке оказался перекрытым.
Спустя два часа в селе Пушкарном и его окрестностях сосредоточился весь корпус генерала Кравченко. Комкор, объезжая бригады, беседовал с гвардейцами, информировал их о положении на других фронтах, подбадривал бойцов.
В течение ночи и последующего дня танки бригады продолжали вклиниваться в тыл немецко-фашистских войск. Гитлеровцы поспешно отступали колоннами по дороге через Тамаровку на Борисовку и далее на Грайворон, Большую Писаревку. Танкисты, преследуя их по параллельному маршруту, наносили врагу удар за ударом. Выбрав удобный момент, танковая рота Бурцева вместе с десантом врезалась в середину одной из колонн и частью расстреляла ее, а частью передавила гусеницами. В районе Борисовки другое вражеское скопление перемолола танковая рота Загребельного.
Наконец приблизились к районному центру Грайворон. А в это время бригадные разведчики Камышанов, Патрышев, Сайко и Пикулев, во главе со старший лейтенантом Андрониковым, по пятам следовавшие за отступающим неприятелем и следившие за каждым его шагом, притаились в кукурузном поле и в бинокли наблюдали, что делается в Грайвороне. А в нем скапливались колонны немцев, на окраинах маскировались "тигры".
– Все ясненько! Надо срочно доложить комбригу,– сказал Андроников, и вся группа вернулась к своим.
Полковник Овчаренко поблагодарил разведчиков за доставленные сведения и приказал командиру 152-го батальона капитану Черняеву атаковать Грайворон с ходу, пока противник не успел основательно закрепиться.
– А какова моя задача? – напомнил о себе командир 14?-го Дианов.
– Какой нетерпеливый, – беззлобно проворчал комбриг.– У тебя танков мало будешь в моем резерве.– Подумав, добавил: – Не волнуйся, безработным не останешься. А ты, – повернулся он к Харченко, командиру противотанковой батареи, – не отставай от танков. Впереди пусти Цыганова, артиллерист он меткий.
Первым повел свой Т-34 командир роты Николай Загребельный. За рычагами сидел его заместитель по Технической части Николай Каток. Он заменил погибшего Юрия Исаченкова. На окраине Грайворона они метили три закопанных и тщательно замаскированного "тигра".
– Короткий! – скомандовал командир. Загремел выстрел. Потом еще и еще... Со стороны "тигров" – никакой реакции.
– Что за чертовщина! – удивился Загребельный. – Это даже интересно. Ты бьешь по нему, а он в ответ – как рыба.
Все выяснилось позже. Вражеские тяжелые танки были без боеприпасов и горючего, ждали их подвоза, экипажи, заметив приближение наших танков, разбегались. Но несколько "тигров" стояли еще в центре села, за домами. Такие же ли они беспомощные?..
Проскочив мост через Грайворонку, Загребельный остановился, пропустив вперед танки лейтенантов Кузнецова, Псаря, Аршанского ,и Головниченко. Командир роты автоматчиков Мельников приказал взводу Сутулова с отделением Чурина и Петина поддержать танки Кузнецова и Псаря, а лейтенанту Адьюкову с отделением Агеева и Полякова – Аршанского и Головниченко.
И вот тридцатьчетверки, прикрываясь домами, стремились параллельно центральной улице. Она запруда автомашинами, бронетранспортерами. Справа, в липовой аллее, вытянулась колонна танков. Большинство из них стояли без горючего и боеприпасов. Танкисты приготовились с ходу расстреливать все, что на пути, но неожиданно из переулка показалась голова колонны гитлеровских солдат. Они выходили на эту же улицу. Евгений Кузнецов, спрятавшись за постройкой, стал выжидать, пока вся колонна вытянется вдоль нее. Лейтенант Сутулов, тоже наблюдавший со своими автоматчиками шествие немцев, махнул рукой.
– "Пора", – понял Кузнецов.
– Миша,– сказал он механику-водителю Перову,– прискакивай на улицу, делай резкий разворот вправо и жми им навстречу. А ты, Коля,– он тронул за плечо радиста Корягина, – не жалей патронов.
– Сделаем, как полагается, – отозвался Перов.
Одновременно с танкистами открыли огонь автоматчики. Колонна немецких пехотинцев моментально рассыпались. Около двух десятков вражеских солдат остались лежать на месте. Теперь можно ударить по танкам. Евгений, подкравшись к крайнему, выстрелил ему в борт. Увидел, как над мотором показалось пламя. Бежавший к своей машине экипаж повернул обратно. По другим танкам открыли огонь Псарь, Аршанский и Головниченко.
Наши артиллеристы перерезали дорогу, по которой противник пытался вырваться на Большую Писаревку, и били по орудиям, стоявшим вдоль этой дороги, чтобы не дать им возможности развернуться в нашу сторону. Один танк стоял справа, в кукурузе, другой – слева. Но артиллеристы не знали, что они без боеприпасов, и били по ним со всей тщательностью и осторожностью...
Пехота захватчиков тоже спряталась в кукурузе. Танкисты быстро выбурили ее оттуда, а автоматчики уже поджидали затравленных солдат на открытой местности.
Вырвавшийся вперед Кузнецов обнаружил за деревенским садом "тигра", который, двигаясь с места на место, то и дело исчезал из поля зрения лейтенанта.
– Евгений, тебе помочь? – послышался в наушниках голос Псаря.
– Действуй, плану, – ответил Кузнецов, – я справлюсь сам.
Лейтенант Псарь проскочил вперед вдогонку другой вражеской колонне.
Кузнецов, покончил со "своим тигром" и подался за Псарем. Пока ехал, насчитал пять; догоравших легких гитлеровских танков, а автомашин и орудий – и того больше. "Молодец Коля!" – мысленно похвалил он своего друга и попытался связаться с ним по рации. Но Псарь не отвечал. А вскоре увидел дымящуюся тридцатьчетверку. Около нее лежало безжизненное тело командира экипажа...
– Прощай, браток, – тихо проговорил Евгений– поздно подъехал я к тебе...
Надо было разыскать Аршанского и Головниченко. Они дрались где-то на параллельной улице. Она, как и центральная, была забита техникой, усыпана трупами.
– Кузнецов! – услышал лейтенант голос комбата.– На Золочевском шоссе показалась еще одна колонна!
– Миша, гони! – лейтенант указал механику-водителю маршрут.
Колонна, о которой сказал командир батальона, с хвоста прикрывалась "тигром". Поэтому Кузнецов решил не догонять отступающих, а, вынырнув из-за дома, врезаться в середину колонны. Так и сделал. Сбив несколько автомашин с каким-то грузом, тридцатьчетверка Оказалась в двадцати метрах, от вражеского танка. Последовал выстрел. "Тигр", заметив советскую машину начал разворачивать свою башню, но не успел. Получив еще два бронебойных снаряда, он остановился.
С остальной частью колонны расправились другие танки батальона, подоспевшие на помощь своей тридцатьчетверке. Кузнецов стал вызывать Марка Аршанского и Виктора Головниченко. Но ни тот, ни другой не отозвались. И вдруг на его танк вскочил с перевязанной рукой Аршанский.
– Моя машина подбита, – сообщил он, – Головниченко – тоже. Сам Виктор убит, мы занесли его во двор...
Бой продолжался с неослабевающим накалом. Сопротивление противника возрастало. В пятистах метрах от строений МТС, находившейся окраине Грайворона, машина Кузнецова оказалась под огнем трех "тигров" и загорелась. Но и из пылавшей машины лейтенант успел сделать еще четыре выстрела…
– Миша, еще не все кончено! – неожиданно звонко и как будто даже задорно крикнул командир, и механик-водитель Перов понял, что от него требовалось. Он тут же направил объятый пламенем танк на ближайшего "тигра"... Однако слабы оказались нервишки гитлеровских танкистов. "Тигр" резко свернул в сторону…
В тридцатьчетверке находиться больше было нельзя. Когда экипаж покидал машину, автоматная очередь пробила руку командира башни Усанова. Сделать немедленную перевязку не представлялось возможным, танкисты бросившись в кукурузу, поползли в сторону МТС…
Не удалось выйти живым из боя лейтенанту Евгению Кузнецову... Но и фашисты дорого заплатили за его жизнь.
В бою за город Грайворон героический экипаж подбил шесть немецких танков, в том числе три "тигра" и одну "пантеру", а также много другой боевой техники.
Весь экипаж был награжден. Самому командиру экипажа посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
