Текст книги "В мире будущего"

Автор книги: Николай Шелонский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

– Едва ли…

– По крайней мере, я употреблю все силы, сделаю все, что могу.

– И все-таки вы не добьетесь ничего. Прежде всего нужны деньги.

– Они у меня есть!

– Сколько?

– Приблизительно около семидесяти тысяч фунтов.

– Этого чересчур мало.

– Но зачем же более?

– Вы должны заручиться содействием прессы, устраивать митинги, вербовать себе сторонников.

– Но я надеюсь, что найдутся органы печати, которые поддержат меня не ради денег…

– О, на это невозможно рассчитывать!

– Что касается устройства митингов, то это не потребует особенных затрат.

– Устроить митинг невозможно без содействии прессы.

– Я все-таки попытаюсь заручиться ее содействием. Где вы живете?

Эллиот улыбнулся.

– Пока нигде, – отвечал он.

Сэр Муррей понял, в чем дело.

– Не поселитесь ли вы вместе со мной? – предложил он.

– А вы где остановились?

Сур Муррей назвал гостиницу.

– Там я не могу жить, – отвечал Эллиот.

– Это почему?

– Гостиница считается одной из лучших, а вы видите, в каком я костюме…

– Пойдемте! Об этом нечего говорить.

Сэр Муррей расплатился, и они оба вышли на улицу.

В первом же магазине готового платья Эллиот приобрел себе все необходимое, и затем новые знакомые отправились в гостиницу.

Теперь сэр Муррей не чувствовал уже себя таким одиноким, – Эллиот казался ему таким симпатичным и искренним, что он окончательно решил сделать из молодого человека своего ближайшего сотрудника и помощника.

Ближайшей задачей сэра Муррея было предотвратить громадное бедствие, к которому стремилась его родина: он сознавал, что война с народами, обладавшими могучими средствами, данными им наукой, будет гибельна для Англии. Кроме того, он уже поддался влиянию нового строя жизни, и истребление человечества, не вызываемое безусловной необходимостью, казалось ему чем-то неизмеримо ужасным и противоестественным.

В этот вечер, до позднего часа, он обсуждал вместе с Эллиотом план действий.

На другой день они отправились в редакции наиболее распространенных газет, чтобы добиться их содействия и начать борьбу против охватившего страну стремления к войне.

Некоторые, менее распространенные газеты соглашались, но только за очень крупную плату, поместить статьи в желаемом духе. Другие же отказались наотрез на том основании, что подобной выходкой, идущей в разрез с общественным настроением, они повредили бы успеху подписки, подорвали бы прочно поставленное дело.

– Что же мы теперь будем делать? – обратился сэр Муррей к Эллиоту при выходе из редакции «Всемирной газеты», где они получили самый категорический и резко выраженный отказ.

– Остается еще одно средство! – отвечал Эллиот.

– Какое?

– Устроить митинг.

– Но ведь вы говорили, что это невозможно без содействия прессы. Наконец, нужно разрешение.

– Чье?

– Властей, – я не знаю, кого именно…

– Этого не надо: митинги разрешены. Что же касается содействия прессы, то попробуем обойтись без него. Сегодня у нас четверг, назначим митинг на воскресенье.

– Но в мое время воскресенье в Англии считалось днем, в который закрывалось все…

– И теперь торговли и работы в воскресенье нет – именно благодаря этому и можно надеяться, что митинг будет многочислен.

– Где же мы его устроим?

– В Старом Лондоне.

– Но помещение?

– Для этого есть специальные здания, отдающиеся внаймы. Мы возьмем наибольшее из них. Тогда нам не о чем будет заботиться, – общество, отдающее здания, расклеит афиши, сделает публикации, войдет в соглашение с центральной телефонной станцией…

– Это зачем?

– Телефонная станция сделает объявление своим абонентам.

– Но как вы думаете, сколько народу соберется на митинг?

– Благодаря тому что выступите на сцену вы, успех, в смысле многочисленности, можно считать обеспеченным.

– Сколько же человек, по-вашему, отзовется на наше приглашение?

– Не менее миллиона.

– Миллион!.. Вы шутите!

– Нисколько. Вы забываете, что в одном Лондоне до тридцати миллионов жителей…

– Но где же они все поместятся?

– Да ведь мы же снимем специальное помещение…

– Каких же оно размеров?

– А вот вы увидите.

Эллиот подозвал механическую карету, и через четверть часа езды они остановились у подъезда здания, купола которого возвышались высоко над крышами двадцатиэтажных зданий.

– Это и есть помещение для митингов и собраний, – пояснил Эллиот.

– Сколько же человек помещается в этом здании?

– До трех миллионов.

– Но как же можно с ними говорить?

– Я не могу объяснить вам в точности всех приспособлений, устроенных с этой целью, но могу вас уверить, что самый слабый голос вполне отчетливо слышен в самых отдаленных уголках амфитеатра.

Эллиот провел сэра Муррея в контору. Управляющий тотчас выразил готовность уступить здание в распоряжение сэра Муррея, имя которого было уже ему известно.

– Вы можете считать успех обеспеченным, милорд! – сказал он.

– Почему?

– Вами очень интересуются. Какую цену хотите вы назначить за вход?

– Вход будет бесплатный.

– Помилуйте, милорд! Разве вы так богаты?

– А что стоит наем помещения на один день?

– Вы хотите, чтоб расходы были наши?

– Какие расходы?

– По устройству митинга: афиши, телефонные сообщения, газеты?

– Да.

– В таком случае семьдесят пять тысяч фунтов, сэр.

– Плата за вход необходима! – заметил Эллиот.

– Помилуйте, – протестовал Муррей, – кто же тогда поверит искренности и бескорыстию моих намерений?

– По правде сказать, этому все равно никто не поверит.

– Тогда самый митинг не имеет цели.

– Почему же? Это нисколько не помешает успеху: у нас за все берут деньги.

Помимо этих убеждений, сэр Муррей видел, что его наличных средств едва хватило бы на одну уплату за устройство митинга. Волей-неволей ему пришлось согласиться. Плата за вход была назначена в один шиллинг.

– Это ни для кого не будет обременительно! – заметил управляющий. – Но по поводу чего вы собираете митинг?

– Митинг против войны!

– С кем?

– С Россией и Францией!

– Милорд, мне все равно, но то, что вы хотите сделать, повлечет за собой дурные последствия.

– Я так решил.

– Как вам угодно. Но тогда цена за помещение будет сто двадцать пять тысяч.

– Это почему?

– Во-первых, разъяренная толпа поломает мебель и попортит здание, во-вторых, необходимо принять специальные меры для ограждения вашей безопасности.

– Что же может мне угрожать?

– Озлобление массы!.. Вы поднимете страшную бурю вашими речами… Мы не можем допустить, чтобы вы пострадали: это компрометировало бы нашу фирму. Наконец, если вы действительно не ищете прибылей от митинга, то для вас не представляет особенного расчета заплатить лишних пятьдесят тысяч. Зато вы будете в полной безопасности. Согласны?

– Согласен на все.

– В таком случае не хотите ли вы осмотреть помещение?

Получив утвердительный ответ, управляющий провел сэра

Муррея и Эллиота во внутренность здания. Глазам вошедших представился громадный цирк-амфитеатр, верхние скамьи которого возвышались по крайней мере сажен на тридцать над кафедрой, находившейся внизу, в центре. Пятьсот скамеек концентрическими кругами, возвышаясь друг над другом, образовывали амфитеатр, в котором могло вместиться более трех миллионов народа. От каждого ряда их шло по нескольку выходных дверей, в которые вел особый подъезд. Громадные щиты прикрывали потолок, образуя плоскости отражения для звуков, одновременно передававшихся во все концы здания.

– Еще недавно, – пояснял управляющий, – всего три дня тому назад здесь происходило заседание думы!

– Почему же здесь? – удивился сэр Муррей. – Разве у городского управления нет собственного помещения?

– Есть, но оно сравнительно невелико. На этот же раз все хотели попасть на заседание.

– Разве предмет был так интересен?

– О да. Главный смотритель складов обвинялся в растрате пятидесяти метел.

– Да сколько же они стоят?

– По шиллингу штука.

– Да это пустяки!

– Дело в принципе, милорд, – боролись партии.

– Чем же кончилось дело?

– Простым переходом к очередным делам. Это было бурное прение! Сколько блестящих речей!

Сэр Муррей не знал, что и думать: бурное заседание по поводу пятидесяти метел, блестящие речи и – от вопроса о метлах простой переход к очередным делам. Точно дело шло об объявлении войны. И это народ с самым беззастенчивым грабежом! Как похоже это на то, что бывало в давно минувшее время!

После осмотра помещения, где сэру Муррею предстояло вступить в открытую борьбу со своими соотечественниками, он возвратился домой вместе с мистером Эллиотом.

В течение двух дней он занят был приготовлением речи, которая должна была доказать всю невозможность войны с Россией и Францией, доказать, что эти страны в своем развитии шли по тому единственному пути, который может привести человечество к идеалу счастья и побудить к тесному союзу с ними.

Сэр Муррей сильно волновался. Он понимал, что, идя вразрез с общественным мнением, он не может рассчитывать наличное доверие к себе, – его история была слишком необычайна, невероятна, а признать ее за подлинную было можно лишь с большим трудом.

«Общество устройства митингов и собраний» не теряло времени: в тот же день, как заключено было условие, всюду в Лондоне были расклеены громадные афиши, возвещавшие, что лорд Муррей, человек XIX века, приглашает граждан королевства на митинг, где он выступит с речью против войны.

Ежедневно все абоненты телефонной компании получали об этом анонсы. Все газеты говорили о предстоявшем событии. Имя лорда Муррея было на языке у всех жителей Лондона.

Наконец настало воскресенье. Сэр Муррей вместе с мистером Эллиотом в двенадцать часов находился уже в зале.

Митинг назначен был в три, но до двух ни один человек не подошел и не подъехал к зданию.

– Я боюсь, что соберется очень мало интересующихся, – заметил Муррей распорядителю.

– Не беспокойтесь, милорд, будет больше миллиона!

– Но когда же успеет разместиться такое громадное количество народу?

– Менее чем в час. У нас триста входов и подъездов. Сейчас начнут прибывать специальные поезда.

Действительно, вслед за этим один за другим электрические вагоны устремились ко всем подъездам. Скамьи быстро занимались. В громадном амфитеатре стоял гул голосов, шум миллионной толпы.

К трем часам распорядитель с сияющим лицом взошел в комнату, где дожидался Муррей, и воскликнул:

– Превосходно, милорд! Я даже не ожидал! Уже более двух миллионов! Пора начинать. Но предупреждаю вас, что настроение публики очень враждебно! Пожалуйте!

Сэр Муррей по внутренней лестнице вошел на кафедру. Раздался звук колокола, и все смолкло.

Ученый поднялся по нескольким ступенькам и появился перед публикой. Прошла секунда мертвого молчания.

– Миледи и джентльмены!.. – начал было Муррей.

Внезапно адский шум прервал его слова. Двухмиллионная

толпа кричала и бесновалась. Раздавались свистки и громкие крики:

– Долой его!.. Не надо самозванцев!.. Да здравствует война!.. Говорите за войну!.. Вон!..

Сэр Муррей растерялся.

– Нажмите рукоятку справа! – раздался голос внизу кафедры.

Распорядитель стоял под кафедрой и указывал ему на рукоятку, находившуюся с правой стороны пюпитра.

Сэр Муррей повиновался. Тотчас раздался сильный звон во всех концах залы, и толпа тотчас успокоилась.

– Отомкните теперь ток, милорд! – крикнул распорядитель.

Сэр Муррей повернул рукоять в обратную сторону.

Тотчас снова раздался адский шум.

– Сойдите сюда!

Сэр Муррей сошел к распорядителю.

– Я забыл вам сказать, милорд, про электрического укротителя…

– Что это такое?

– Без него вам нельзя будет сказать слова. Поворачивая рукоять, вы замыкаете ток, который тотчас проходит по всем присутствующим, действуя, как удар хлыста. Пока ток замкнут, они не в состоянии бесноваться. Если вы хотите говорить, то чаще употребляйте это средство.

– Да разве это возможно?

– Почему же нет? Иначе невозможно. Вам не пришлось бы сказать ни одного слова. Но идите, милорд, они теперь неистовствуют, потому что вас нет. Помните, почаще прибегайте к помощи рукоятки.

Сэр Муррей снова взошел на кафедру. Гром стоял невообразимый. Он энергично повернул рукоять. Шум смолк.

– Если вы не будете спокойны, – начал он, – я все время буду держать вас под действием тока…

– Браво, милорд! – крикнул снизу распорядитель.

– Браво! Браво! – раздались крики. – Слушайте!

Муррей замкнул ток и начал речь. Но лишь только назвал он

Россию и Францию цивилизованнейшими странами мира, как шум возобновился с утроенной силой. В то же мгновение он почувствовал, что пол под ним опускается, и через секунду он был уже в нижней комнате. Пораженный и растерянный, он увидел себя окруженным констеблями. Здесь же находился и Эллиот.

– Сэр, – вежливо сказал ему полицейский офицер, – нам поручено немедленно привести в исполнение состоявшийся над вами и вашим товарищем приговор.

– В чем же меня обвинили?

– В развращении общественной нравственности и в том, что вы продались врагам Англии.

– Но к чему же нас присудили?

– К немедленному изгнанию. Это очень мягко, сэр.

– Но как же меня судили в мое отсутствие, не выслушав моих оправданий…

– У нас сначала приводится приговор в исполнение, а затем вы можете его обжаловать.

– Но раз я буду изгнан, это будет невозможно.

– Это не мое дело. Следуйте за мной, сэр.

Через четверть часа сэр Муррей и Эллиот были уже на палубе воздушного корабля, а через час стояли на другой стороне пролива, отделяющего Англию от Франции…

ЭПИЛОГ

Прошел год. Побуждаемая невозможностью добывать средства для жизни при несоответствующем народонаселении, количестве земли, Англия объявила войну Франции. Лучше сказать, английские войска просто хищнически вторглись в пределы Франции. Но результат был неожидан: страшные разрушительные снаряды, из которых каждый мог уничтожить тысячи людей, оказались совершенно безвредными для небольших отрядов русско-французской милиции. Наука дала средство предупредить расширение газа, вследствие которого обнаруживается сила взрыва. С другой стороны, волны электрической материи уничтожили одну за другой несколько английских армий.

Сэр Муррей, отыскавший в Париже Лекомба, с невыразимой скорбью принужден был оставаться безучастным свидетелем беспощадной войны. Его поражало то самообольщение, благодаря которому его соотечественники решились на безумный шаг, но вместе с тем он не мог не сознавать, что недостаток земли служил одной из главнейших к тому причин. Земля была единственным источником, который давал человеку средства пропитания. Если бы возможно было питание искусственное, то есть приготовление животных и растительных тканей из неорганических соединений, тогда вопрос бы резко изменился, и будущее человечества, в какой бы прогрессии ни шло увеличение народонаселения, можно бы было считать обеспеченным. Сэр Муррей решил поднять этот вопрос и содействовать его разрешению.

Лекомб, прекрасно устроившийся на родине, горел нетерпением побывать у Яблонских. Сэр Муррей, со своей стороны, побуждал его к этому, и в один прекрасный день оба ученых явились на материк Северного полюса, который послужил для них ареной стольких событий.

Яблонский и Вера совершенно слились с новой жизнью. Теперь они уже не были такими беспомощными, одинокими пришельцами, как год тому назад. Они были свободны и независимы, потому что, подобно всем, жили непосредственно собственными трудами. Организм их развился и укрепился, нервная система пришла в равновесие, а давно минувшие страдания казались им воспоминанием бесконечно далекого прошлого.

В их доме, построенном собственными руками, сэр Муррей и Лекомб нашли самый искренний, самый родственный прием.

Яблонский не хотел и слышать о том, чтобы сэр Муррей снова покинул их.

– Помилуйте, – говорил он, – вы уже имели случай убедиться, что для вашей родины вы ничего не можете сделать…

– Еще не убедился, – отвечал Муррей, – и даже хочу просить вашего содействия… Вы знаете, что Англия и теперь не в состоянии прокормить своего народонаселения, что же будет через несколько лет?

– Но ведь им предлагали же устроить новые острова…

– Я придумал другой исход.

– Какой?

– Почему до сих пор не разрешен вопрос о приготовлении питательных веществ непосредственно из неорганических соединений?

– Вы думаете, что этим упростилось бы разрешение вопроса?

– Конечно. Кстати, мне, как неспециалисту, не вполне известно, в каком положении находились работы по синтезу питательных и растительных веществ в наше время?

– Было сделано очень мало. Как вам известно, в образовании белка принимают очень важное участие углеводы (сахар, крахмал). Следовательно, прежде чем приготовить искусственный белок, необходимо было приготовить эти углеводы. Лабораторным путем были получены сахаристые вещества – и на этом в наше время остановилось дело. Теперь уже в России и Франции не работают над этим вопросом, так как они считают, что он имеет второстепенное значение. Но можно привлечь их к совместным работам…

– Это и будет моей целью.

– Прекрасно. Таким образом, вам незачем уезжать от нас.

Вера поддержала своего мужа, и семья Яблонских увеличилась новым членом.

– А вы знаете, – спросил Яблонский, – что старик Атос, тот самый, который встречал нас с хлебом-солью, умер?

– Давно ли?

– Уже более шести недель. И если что способно примирить человека со смертью, так это вид подобной кончины. До тех пор мы думали, что смерть есть болезненный, страшный процесс. Человека пугали, с одной стороны, сопряженные с ней физические страдания, а более того – страх таинственного будущего. Но вера помогла отрешиться от этого последнего чувства. Что же касается физических страданий, то я был положительно поражен. Старик Атос не был ничем болен – его организм просто устал, требовал отдыха… Умирая, он испытывал то же успокаивающее, отрадное чувство, которое испытывает сильно утомленный человек, погружаясь в глубокий сон… И представьте, что никому в голову не приходило скорбеть о нем и оплакивать его. Было ли возможно что-либо подобное в наши дни?

Жизнь будущего шла своим чередом. Человек, ставший на высоту своего назначения, сумевший побороть страдания тысячелетия, сопряженные неизбежно с его существованием, не мог уже возвратиться к прежнему. Мировая жизнь открывала пред ним непрестанно новые горизонты, расширяла его знания, возбуждала и приковывала его внимание. Люди будущего стремились к знанию, никогда не забывая, что то, что они знают, всегда будет ограничено, то же, что им неизвестно – безгранично. Люди будущего знали также, что религия и наука, вера и разум – независимы друг от друга и что самое совершенное человеческое знание бессильно в вопросах веры…