Текст книги "В мире будущего"
Автор книги: Николай Шелонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
Глава XV
Воды! – Необходимая разлука. – По старой дороге. – Понятное недоумение. – Снова вместе. – Трудный спуск. – На берегу подземной реки. – Тайна Самойлова. – Мистер Лекомб теряется в догадках. – Оригинальный ручей. – Подземное озеро.
Под сильным впечатлением от неожиданной находки путешественники спешили вперед, не обращая внимания на то, что с каждым шагом далее в глубь Земли увеличивалась опасность, грозившая им от недостатка воды. Между тем при высокой температуре, доходившей до 35° по Реомюру, недостаток этот повлек бы за собой неминуемую гибель.
В течение трех часов никто не остановился ни на одну минуту; задыхаясь от жары, обливаясь пoтом, все с лихорадочной поспешностью стремились вперед. Подземный ход, которым они шли, начал несколько менять свой вид: боковые стены раздвинулись шире, сверху гранитная масса образовывала высокий свод, местами покрытый нависшими остроконечными уступами. Везде дорога представляла отлогий уклон, и с каждым шагом путешественники приближались, таким образом, к центру Земли. Более всех утомился мистер Лекомб: пот ручьями струился по его лицу, он тяжело, прерывисто дышал и ежеминутно подносил к губам свою фляжку, не будучи в состоянии отказать себе в удовольствии смочить пересохшее горло глотком драгоценной влаги.
Сэр Муррей, по-видимому нисколько не утомленный, молча шагал подле своего товарища и только изредка укоризненно покачивал головой, когда тот брался за фляжку.
До последней степени утомлен был и Самойлов. Побледневшее, несмотря на жар и ходьбу, лицо молодого юнги показывало, что он близок был к обмороку и только с трудом пересиливал себя. Но Яблонский не замечал этого, весь поглощенный своими мыслями, как вдруг слабый стон, раздавшийся около него, заставил его прийти в себя и оглянуться. Молодой юнга прислонился к гранитной стене коридора, силясь удержаться на ногах. Смертельная бледность покрывала его лицо.
– Что с вами? – вскричал Яблонский, бросаясь к нему.
– Не могу… – прошептал юнга, – отдохнуть…
Самойлова усадили на гранитный пол, прислонив к стене коридора. Яблонский смочил ему голову и дал выпить несколько глотков воды. Юнга, благодаря этому, скоро оправился.
– Видите, – сказал он, – какой я слабый. Вместо того чтобы помогать, я только служу вам помехой…
– Ну, – вскричал Лекомб, – я тоже скоро лягу и не двинусь с места. Мы летим, как… как…
Ученый махнул рукой, не находя подходящего сравнения.
– Как «Марс», – поддержал его, улыбаясь, сэр Муррей.
– Именно. Во всяком случае, человек не может долго вынести подобной гонки. Да и чего спешить? Все равно мы зашли так далеко, что если не найдем воды, то не выберемся отсюда и умрем от жажды. К чему же даром мучить себя перед смертью?
Хотя никто не разделял печальной уверенности французского геолога, тем не менее Яблонский не взял на себя одного решить вопрос о том, идти ли далее или немедленно вернуться назад.
– Лучше, – предложил он, – я один пройду далее: я совсем не утомился. Вы же, господа, подождите мня здесь в течение шести часов. Если я не найду воды, то возвращусь и мы немедленно двинемся в обратный путь. Если же я не возвращусь, то это будет значить, что вода мною найдена, – тогда идите ко мне. Оставаясь без движения, вы сбережете значительный запас воды, которая неминуемо разойдется, если мы будем продолжать путь все вместе. Кроме того, сберегутся и ваши силы.
Сэр Муррей попробовал было протестовать, ссылаясь на то, что он не устал и вполне в силах совершить еще очень дальний переход.
Но Яблонский не соглашался.
– Очень легко может случиться, – настаивал он, – что мне или кому-нибудь другому, если поиски будут неудачны, понадобится посторонняя помощь. Вот тогда и пригодятся ваши силы. Зачем тратить их теперь, без всякой пользы?
Таким образом, Яблонский один отправился в дальнейший путь. Сэр Муррей, мистер Лекомб и Самойлов остались на месте, где должны были ожидать в течение шести часов. Если по истечении этого срока Яблонский не возвратился бы, они должны были следовать за ним. В случае же неудачи он возвратился бы до истечения условленного срока.
Пожав руку своим товарищам, молодой ученый один отправился в путь.
Мистер Лекомб был всех довольнее подобным исходом.
– И в самом деле, – говорил он, с наслаждением растянувшись на жестком гранитном ложе, – какая польза всем нам утомлять себя? Что касается меня, то я с чрезвычайным удовольствием просплю эти шесть часов. Советую и вам сделать то же. Покойной ночи, господа!
Сэр Муррей вскоре последовал примеру своего коллеги. Но Самойлов, несмотря на все усилия, долго не мог сомкнуть глаз. Физическая усталость не могла преодолеть тревоги, которую он испытывал за своего друга. Иногда, среди мертвой тишины, в которой только слышалось дыхание спящих, ему чудилось, что откуда-то из дали, из зияющей мглы, доносятся призывные крики на помощь. С замирающим сердцем он вскакивал и прислушивался, готовый каждую секунду разбудить своих товарищей. Но тщетно его ухо старалось уловить малейший звук. Едва, убаюканный тишиной и одолеваемый усталостью, он поддавался дремоте, как одна за другой восставали всевозможные догадки и предположения по поводу дальнейшей судьбы экспедиции, мысли бежали одна за другой и разгоняли сон. Если же дремота минутами одолевала, напряженное воображение тотчас вызывало полные ужаса сны. Грезится ему, что он на воздушном корабле несется в необъятном пространстве; подле него стоит Яблонский. Громадные крылья «Марса» могучими оборотами рассекают воздух. Но вдруг раздается страшный удар: мгновенно корпус корабля разлетается в мелкие осколки, он, крепко ухватившись за руку Яблонского, летит вместе с ним вниз с ужасающей, неописанной быстротой, а около них раздается чей-то зловещий, но знакомый ему смех. Он вздрагивает и просыпается.
«Нет, лучше не спать, – думается ему, – чем видеть такие сны. У меня нервы расстроились… Но чей это смех? Где-то я его слышал… Но где?.. Да, так смеется один из ученых экспедиции – химик Шрадер… Почему это он вспомнился? Неприятный, правда, человек, но какое от него можно ожидать зло? Неужели это он принадлежит к числу тайных врагов, которые, несомненно, стремятся погубить экспедицию?.. Но почему именно он пришел мне на ум?..»
Но наконец усталость взяла свое, и молодой человек заснул крепким сном.
Когда, через несколько часов, сэр Муррей разбудил его, он несколько времени не мог придти в себя.
– О, – смеялся англичанин, – если бы вас оставили в покое, вы проспали бы не шесть, а по крайней мере шестнадцать часов. Долго пришлось бы вас ждать господину Яблонскому.
– Неужели уже прошло шесть часов? – сконфуженно спросил Самойлов.
– Пять с половиной. Я велел себе проснуться получасом ранее назначенного срока…
– Велели себе? – удивленно переспросил юнга.
– Да. Можно приучить себя просыпаться аккуратно через известный промежуток времени. Я именно и обладаю этой способностью. Очевидно, в этом случае играет роль самовнушение. Однако позавтракаем и отправимся в путь. Как я думаю, нашему энергичному товарищу удалось найти подземный ключ…
– Только бы с ним не случилось несчастья! – с тревогой воскликнул Самойлов.
– Ну зачем предполагать худшее?..
Через полчаса все трое двинулись в путь. Согласно условию, ждать долее было незачем.
Чем глубже спускались путешественники в недра Земли, тем шире постепенно становился подземный проход, образуя собою громадной вышины пещеру, покрытую сталактитами и сталагмитами, чудно сверкавшими и переливавшимися огнями при электрическом свете ламп. Эти причудливые натеки, называемые сталактитами, если они образуются на потолках, и сталагмитами, если лежат на дне пещеры, – обязаны своим происхождением осаждению углекислой извести из водного раствора вследствие улетучивания из него угольной кислоты, когда он по каплям просачивается через стены и потолки пещеры. Местами сталактиты и сталагмиты сплошь покрывали всю внутренность пещеры, образуя на стенах фантастические драпировки, а на потолке и дне пещеры – или конусообразные скопления, или гигантские столбы, подпиравшие ее своды.
Присутствие сталактитов, обязанных своим происхождением действию подземных вод, давало надежду в скором времени найти подземный источник.
Но прошло еще более часа, а нигде не было видно еще никаких признаков присутствия воды.
Наконец, самый подземный ход, превратившийся в громадную пещеру, разделился: вправо от путешественников тянулась бесконечная колоннада сталагмитов и высились своды громадного подземелья, а влево шел спускавшийся книзу коридор. Какое из этих двух направлений выбрал Яблонский? Надо было думать, что он оставил какой-нибудь знак, по которому можно было узнать избранный им путь.
И действительно, при тщательном осмотре Самойлов нашел несколько зарубок, сделанных на мягкой массе сталагмитовой колонны, возвышавшейся при входе в коридор.
Очевидно, надо было идти, сообразуясь с этим указанием.
Но мистер Лекомб остался крайне недоволен.
– Ручаюсь, – говорил он, – что там, идя по той громадной пещере, мы в скором времени натолкнулись бы на подземные воды. А здесь опять начинается сплошной гранит и базальт. Какая же тут может быть вода?
Ученый на этот раз был, по-видимому, прав: действительно, что могло заставить Яблонского выбрать такую дорогу, идя которой менее всего было вероятия встретить воду?
Однако, пройдя несколько саженей в глубь коридора, путешественники нашли ключ к разрешению загадки: на гранитной стеле было высечено изображение трех скрещенных рук и под ними санскритские письмена.
Становилось ясным, что Яблонский в выборе пути руководствовался найденными им знаками.
Но тогда было ли благоразумно всем следовать за ним? Не лучше ли было бы, если бы кто-нибудь взял другое направление и отправился на поиски воды?
Таково было мнение общих голосов. Сэр Муррей, как сильнейший, брал на себя обязанность разыскать воду и, сделав достаточный запас, догнать своих спутников.
Но Самойлов воспротивился этому решению.
По его словам, с Яблонским могло случиться какое-либо несчастье, при котором помощь сэра Муррея была необходима. Наконец, по его убеждению, Яблонский знал, что делал, и если избрал это направление, то потому только, что в найденных им знаках и надписях для него заключается указание, скрытое от остальных.
Нехотя, но оба ученых уступили убедительным настояниям молодого человека.
Идти было легко, так как дно коридора имело значительный уклон книзу. Как-то невольно все прибавили шагу.
Однако прошло более трех часов, а они еще не настигли своего товарища. Между тем, согласно условию, он должен был идти вперед лишь в течение трех часов и, если не найдет воды, немедленно возвратиться назад, употребив еще три часа на обратный переход.
Оставалось предположить, что он шел значительно скорее своих спутников и прошел поэтому в течение трех часов значительно большее пространство, чем они.
Прошел, однако, еще час довольно быстрой ходьбы, но Яблонского не было.
Мистер Лекомб сердился. Сэр Муррей становился задумчив.
Можно было предположить только одно; что Яблонский безостановочно двигался вперед в продолжение всех шести часов. Но тогда, может быть, он и теперь удаляется от них. В состоянии ли они будут нагнать его? В их фляжках оставалось по нескольку глотков воды. Положение во всяком случае становилось очень серьезным.
– Нам не остается ничего другого, – решил сэр Муррей, – как идти вперед. Во-первых, мы не можем бросить нашего товарища одного, а во-вторых, не пополнив запаса воды, мы не доберемся до выхода.
Снова все двинулись вперед. Спуск становился все круче и круче. Местами приходилось перепрыгивать через узкие, но глубокие трещины. Дорога становилась опасной.
– Скоро нам придется спускать друг друга на веревках, если мы захотим следовать далее за этим сумасбродом, – ворчал мистер Лекомб, – да и не догнать нам его ни в каком случае…
Как вдруг донесшийся из глубины крик заставил умолкнуть французского ученого.
Крик повторился.
На этот раз не было сомнения: это был оклик Яблонского и через несколько минут он сам пожимал руки своим товарищам.
– Вода! Нашли вы воду? – раздался единодушный вопрос.
– Нашел! Сколько угодно! Только достать ее я один не мог.
– Почему?
– Взятая мною веревка оказалась коротка, и подземная река протекает очень глубоко – я не мог ее достигнуть. Скажу даже более – я ее слышал, а не видел…
– Слышали? – воскликнул Лекомб.
– Да, слышал журчание и плеск воды. Да вот вы сами убедитесь. Идемте.
Спустившись еще на несколько саженей вниз, путешественники очутились на краю вертикального обрыва. Свет ламп, направленный в глубину пропасти, не мог осветить ее. Однако из глубины действительно доносился глухой шум.
Яблонский взял камень и бросил его вниз. Через несколько секунд донесся плеск воды.
– Пропасть не особенно глубока, – сказал Яблонский, – связав вместе наши веревки, мы легко спустимся туда…
– Но зачем нам самим туда спускаться? – удивился сэр Муррей. – Очень легко может случиться, что проход внизу невозможен. Наконец, мне кажется, другая дорога, вправо от входа в этот коридор, несравненно удобнее и интереснее. Что же касается до возобновления запасов воды, то кто нам мешает опустить на веревке наши фляжки и, погрузив их в реку, наполнить водой?
– Я согласен с вами, – отвечал Яблонский, – что это было бы всего благоразумнее, если бы задача наша ограничивалась только тем, чтобы достать воды. Но ведь мы предприняли экскурсию не с этой целью: решено было спуститься в глубь Земли до крайнего предела. Кроме того, некоторые указания, встреченные нами, предсказывают, что мы на пути к открытию тайны, представляющей величайший интерес. Наконец, пред нами дорога к центру Земли…
– Но едва ли, если мы спустимся даже вниз, возможно будет следовать по руслу подземной реки…
– Я думаю иначе. Посмотрите!
Яблонский подвел своих спутников к краю обрыва и осветил вертикально обрывавшуюся стену. Здесь, в твердой массе гранита, виднелись спускавшиеся книзу ступени, несомненно высеченные рукой человека.
– Вы видите, – сказал ученый, – что кто-то до нас следовал уже этой дорогой – надо предположить, что дальнейший путь проходим. Лестница, высеченная в скале, значительно облегчит нам спуск: стоит только прикрепить надежную веревку, за которую можно было бы держаться.
Доводы Яблонского были убедительны. Не оставалось ничего другого, как последовать его совету.
В гранитный пол пещеры ввинчены были металлические кольца, взятые с собой для подобного случая, к ним прикреплены связанные вместе веревки и конец их сброшен в бездну.
Первым должен был спуститься Самойлов, как самый легкий из всех. Юнга смело поставил ногу на ступеньку, высеченную в стене, и, держась за веревку, осторожно начал спускаться.
Все трое с тревогой наблюдали за отважным юношей.
Когда свет от его лампы стал казаться едва заметной точкой, мерцавшей далеко внизу, самого же его нельзя уже было рассмотреть, Яблонский не выдержал.
– Осторожнее! – крикнул он. – Ради бога, осторожнее!
– Не бойтесь! Все идет отлично! – донеслось снизу.
– Много еще осталось вам спускаться?
– Дна еще не вижу!..
На этот раз голос долетел совсем глухо. Видимо, Самойлов опустился уже на значительную глубину.
Прошло еще минут десять. На новый оклик сверху голос Самойлова донесся едва слышно.
Выждав около получаса, путешественники решили, что юнга нашел внизу удобную дорогу, – иначе он немедленно поднялся бы кверху.
Теперь приходилось спускаться остальным. Труднее всех было Лекомбу, вообще не отличавшемуся гимнастическими способностями и к тому же еще страдавшему головокружением. Яблонскому пришлось спускаться впереди него, прикрепив к своему поясу ремень, который охватывал и поддерживал совсем потерявшегося от страха француза.
Во все время спуска, продолжавшегося более двадцати минут, Яблонскому приходилось выносить двойную тяжесть: мистер Лекомб был не в состоянии держаться сам. С каждой ступенью становился слышнее шум воды – теперь для Яблонского не было сомнения в том, что внизу действительно протекает река. Одно, что удивляло и тревожило его, – это совершенное молчание со стороны Самойлова. Молодой человек не подавал ни малейшего знака своего присутствия.
Наконец внизу раздалось радостное восклицание французского ученого:
– Я стою на земле! На берегу реки!
В тот же момент Яблонский почувствовал, что он освободился от тянувшей его книзу тяжести. Через секунду он уже стоял около своего товарища.
Они оба находились в обширном подземном туннеле, как бы высеченном рукой человека – так правильны были его очертания.
По дну туннеля катила свои волны подземная река, достигавшая саженей сорока в ширину. С обеих сторон возвышался между водой и стеною довольно узкий парапет, по которому с трудом можно было пройти вдвоем. Но Самойлова не было. Оглядевшись вокруг, Яблонский увидел, что юноша лежит в нескольких шагах от него.
В испуге оба бросились к нему. Яблонский опустился на колени, чтобы посмотреть, что с ним случилось, но тотчас вскрикнул и вскочил на ноги.
– Мистер Лекомб, – произнес он, – помогите мне поднять нашего товарища, но помните, что это нужно сделать моментально, – иначе, если мы пробудем несколько секунд внизу – мы задохнемся.
Быстро нагнувшись, оба сразу подняли несчастного юношу и поставили на ноги.
Самойлов был совершенно без чувств. Лицо его было покрыто смертельной бледностью, губы плотно сжаты.
– Расстегните ему блузу, – сказал Яблонский, – необходимо сейчас же возбудить дыхание… Или нет, лучше зачерпните в фляжку воды – я справлюсь один.
Яблонский расстегнул ворот блузы и приложил было руку к сердцу юноши, но тотчас отдернул ее назад и проговорил:
– Так и есть! Вот и разгадка!
В это время подошел и Лекомб с фляжкой, наполненной водой.
– Что же вы? – вскричал он. – Надо спешить. Держите его – я постараюсь вызвать сокращение грудных мышц…
– Не надо! – поспешно вскричал Яблонский. – Дайте только воды – смотрите, он приходит в себя!..
Действительно, Самойлов вздохнул и открыл глаза. Слабый румянец показался на его щеках.
– Что это? – произнес он, освобождаясь из рук Яблонского.
– А то, – наставительно произнес мистер Лекомб, – что, если бы мы пришли четвертью часа позже, вас не было бы уже в живых.
– Да, мне сделалось дурно…
В этот момент он заметил, что ворот его блузы был расстегнут. Весь вспыхнув, он поспешно застегнул его и пытливо посмотрел на своих спасителей. Мистер Лекомб смотрел на него хмуро, с недовольным видом, но Яблонский усмехнулся и произнес по-русски:
– Будьте покойны. Ничего особенного не случилось.
При этих словах юноша совсем сконфузился.
– Ничего, – вскричал геолог, – побраните его хорошенько и по-русски – он лучше поймет.
– Но что же со мной случилось?
– Вы зачем-то нагнулись?
– Да. Я хотел зачерпнуть воды…
– И потеряли сознание. Внизу воздух вытеснен углекислотой – она тяжелее воздуха и потому опускается книзу. Она струится там как ручей, вы и попали в этот ручей… Все-таки вы были неосторожны, – закончил француз.
– Да, – подтвердил Яблонский, – вы подвергались большой опасности. Скопление углекислоты в пещерах и пустотах внутри Земли – явление весьма обыкновенное, и где образуется тяга – там этот газ всегда струится понизу в виде ручейка. Здесь нам нельзя не только лечь, но и сесть на землю…
– Что очень жаль, – вздохнул мистер Лекомб.
В это время сверху донесся оклик сэра Муррея, начавшего уже спускаться. Француз бросился помогать своему товарищу. Пользуясь его отсутствием, Самойлов протянул руку Яблонскому и сказал:
– Все-таки я обязан вам жизнью…
– О, – отвечал тот, – мы ничем не рисковали, помогая вам. Я только удивляюсь вашей решимости и отваге.
Яблонский взял руку юнги и поднес ее к своим губам. Мистер Лекомб, подходивший в это время, пришел в неописанное изумление!.. Неужели ему померещилось? Нет, он видел ясно!.. Тем не менее он не счел нужным показать своего удивления и дать понять, что им замечено удивительное обстоятельство. Приблизившийся в это время сэр Муррей вывел его из затруднительного положения.
Несмотря на успех, увенчавший поиски, приходилось думать о том, как бы выбраться из потока углекислоты, препятствовавшего усталым путешественникам расположиться на отдых.
Определив направление тяги, решили идти против течения, так как надеялись таким образом вскоре пройти место, из которого источался газ. Сообразуясь с этим направлением, приходилось также двигаться по течению реки, что совпадало с намерением путешественников спускаться вглубь, пока будет возможно, так как, конечно, русло реки представляло собою уклон.
Пройдя около версты по течению, сэр Муррей обратил внимание своих спутников на резкую перемену, происшедшую в строении пластов: вместо базальта и гранита стены и пол туннеля представляли собой сплошную массу каменного угля.
– Удивительно! – воскликнул сэр Муррей. – Я ни за что не поверил бы, что на глубине восемнадцати лье, на которой мы теперь находимся, могут залегать каменноугольные пласты! Это непонятное явление для геолога!
Действительно, как мог очутиться лес на такой глубине? Оставалось только предположить, что в силу каких-либо процессов произошло перемещение пластов.
Мистер Лекомб предполагал катаклизм – переворот, вследствие которого верхние пласты провалились вниз. Сэр Муррей не оспаривал его, но не высказывал и своих заключений.
Берегом реки идти было необходимо друг за другом, так как прибрежная полоска суживалась все более и более. Вода просачивалась сквозь трещины стен, капала с потолка, и скоро путники двигались почти под дождем.
Временами сэр Муррей, шедший впереди всех, наклонялся, чтобы узнать, вышли ли они из области скопления газа. В одну из таких остановок он радостно воскликнул:
– Господа, скоро мы можем расположиться на отдых. Подойдите сюда!
Приблизившись, все убедились, что сильный ток газа шел из широкой боковой расселины; это и был исток ручья; миновав его, можно было уже не опасаться задохнуться в нижних слоях.
Вместе с тем стал ощутителен характерный запах рудничного газа.
Яблонский и сэр Муррей приняли меры предосторожности, выразившиеся в том, что мистера Лекомба просили воздержаться и не закуривать некоторое время своей сигары.
Теперь предстояло найти удобное место для отдыха, в котором все настоятельно нуждались. Но для этого необходимо было идти вперед, чтобы выйти из-под дождя, который грозил промочить всех до нитки. Кроме того, самое широкое место между стеной туннеля и водой было не более полутора аршина, так что располагаться здесь на отдых было крайне неудобно.
После короткой остановки все двинулись снова вперед. Но на этот раз шли медленно, так как усталость давала себя чувствовать все сильнее.
Промокшие, изнеможенные, все думали только об отдыхе. Даже Яблонский казался утомленным. Но тем не менее он больше всего заботился о Самойлове, то заставляя его прикрыться от дождя одеялом, то предлагая выпить глоток коньяку.
Мистер Лекомб подшучивал по этому поводу над молодым человеком.
– Положительно, – говорил он, – наш почтенный коллега отправился в экспедицию с единственной целью поступить на должность няньки. Впрочем, может быть он подозревает, что в образе господина Самойлова скрывается заколдованная принцесса…
Эти подшучивания заставляли краснеть Самойлова. Яблонский только улыбался, а сэр Муррей невозмутимо хранил молчание, лишь изредка пытливо взглядывая то на юнгу, то на его покровителя.
Прошло двадцать часов с того времени, как Муррей, Лекомб и Самойлов выступили вслед за Яблонским, когда наконец измученные до последней степени путешественники прошли сплошные пласты каменного угля и, все следуя берегом реки, очутились неожиданно в громадном подземелье. Неизмеримой высоты пещера, до сводов которой не достигал даже сильный свет электрических ламп, представляла из себя подобие громадной залы.
Ряды сталактитовых колонн правильными рядами окружали обширное озеро, в которое вливались воды подземной реки. Свет ламп тысячами огней переливался и сверкал на стенах и колоннах пещеры.
Несмотря на усталость, пораженные путешественники долго не могли оторвать взоров от волшебного зрелища.
– Право, – воскликнул мистер Лекомб, – если бы не горькая необходимость питаться сухим мясным шоколадом, я, пожалуй, не сожалел бы нисколько о покинутой нами земной поверхности. Но теперь, несмотря на всю красоту этого зрелища, я начинаю мечтать о чашке бульона и хорошем бифштексе! Недурно бы!
– Да, – философски рассудил сэр Муррей, – я понимаю вас, но делать нечего, удовольствуемся тем, что есть, и скорее на отдых! Я чувствую, что изнемогаю, а я не могу пожаловаться на слабость!
Через полчаса, после скромного ужина, все четверо уже спали непробудным сном.
