Текст книги "Опасная любовь"
Автор книги: Николай Новиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Где Ирина?
– Здесь, скоро будет рядом с тобой. Но сейчас речь не об этом, – презрительно сказал чернявый. – У тебя дома есть какая-то аудиокассета с голосом одного человека. Твоя баба, Наташа, притащила ее. Мне нужна эта кассета.
– Где Ирина, ты, сволочь?! – закричал Андрей, выхватывая из кармана молоток. – Говори, или я тебе череп разнесу вдребезги!
Валет дернулся назад. Даже в темноте было видно, как злобно сощурились его глаза.
– Ну ты, лох! – с угрозой сказал он. – Убери молоток. Мне нужна кассета. Ты чё, слов не понимаешь, козел?!
Андрей не понимал таких слов. Он был старше и сильнее бандита и видел перед собой зверя, который прошлогодней осенью измывался над ним и Наташей, а теперь – над Ириной. Он устал бояться, потеряв любимую женщину. И у него в руке был молоток.
– Где Ирина, гаденыш? – Андрей шагнул вперед, резко взмахнул рукой.
Молоток просвистел в нескольких сантиметрах от лица Валета. Бандит снова дернулся назад.
– Ну, козел, заполучи скандал!.. – прошипел он, выхватывая из-под куртки пистолет с глушителем и нажимая на спусковой крючок.
Два шлепка раздались в ночной тишине, как будто два комка пластилина бросили в стену. Две пули пронзили сердце Андрея. Рука, занесенная для удара, остановилась в воздухе. Молоток с мягким стуком упал на землю. Изумление застыло в глазах Андрея. Он по инерции шагнул вперед, словно все еще пытаясь достать бандита. Не достал, ничком свалившись к его ногам.
Он так и не узнал, где Ирина.
– Может, не надо было мочить его, Валет? – Керосин трусливо переминался с ноги на ногу. – А то мы уже на «вышку» наработали, мне это не нравится. Покалечили бы…
– Заткнись, – оборвал его Валет, поигрывая связкой ключей, которую достал из кармана куртки Андрея. – Времени для рассуждений нет. Оттащи его в сторону, забросай листьями и жди меня в машине. Все. – Он злобно ухмыльнулся и повторил любимое слово босса. – Отбой.
Квартиру он мог бы найти с закрытыми глазами, такой облом тут получился в прошлом году, до сих пор черви изнутри гложут, как вспомнит об этом.
Он спокойно открыл дверь, вошел в квартиру, защелкнул за собой замок. В комнате горел свет. Там, на тумбочке, лежал кассетный магнитофон «Электроника», а рядом с ним – стопка кассет. Валет подошел к тумбочке, взял в руки одну кассету, другую, презрительно хмыкнул: Таня Буланова, София Ротару, Валерий Леонтьев, Аркадий Северный… Ну и вкус у этого козла! Кассеты с надписью «то, что нужно боссу», понятное дело, не было. Валет рассовал кассеты по карманам своей куртки – отдаст все, а там пусть босс разбирается.
Но это еще не все. Валет подошел к полке с книгами, отодвинул стекло, пошарил за толстыми томами, есть ли там что-то? Есть. Вытащил книгу в черном переплете – маркиз де Сад, «Новая Жюстина». Еще раз хмыкнул. Он читал какую-то книжку этого маркиза, там такое напечатано, прочитаешь и надписи на заборах, в подъездах и лифтах детским лепетом покажутся. Лох прятал эту книженцию от своей бабы! А сам не иначе втихаря читал, ночью, козел!
Валет вытащил из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо листок бумаги, сунул его между страниц книги. Потом положил ее на место за томами, которые не стыдно было выставлять, задвинул стекло полки.
Теперь все нормально. Никто не станет искать это здесь. А сам он в любой момент придет и возьмет, такие двери для Валета не проблема. Ну а если что-то случится, Наташа, или кто здесь будет жить, получит его письмо, найдет в книге бумагу и тогда… Не надо шутить с Валетом, Петр Яковлевич!
48
Запертая в ванной, Ирина все же чувствовала, что в квартире весь день царит непонятное напряжение, и оно все усиливается. Впрочем, обстановка за тяжелыми дверями ванной была не совсем уж непонятной. Ирина догадывалась, что сегодня должно случится то, ради чего ее похитили. Сегодня или завтра завершится ее заточение в этой грязной, тесной комнатушке, и станет известно, какая судьба уготована пленнице. Может быть, отпустят домой, как и обещали, а может быть, убьют, и перед этим поиздеваются всласть, потешат свою похоть.
Скорее всего, случится второе. Это не те люди, которые сдерживают свои обещания, не те, которые добровольно отпустят беззащитную, красивую женщину, оказавшуюся в их власти.
Страх перед скорой неминуемой расправой заставил Ирину лихорадочно искать пути спасения. Она уже думала об этом, но так ничего и не смогла придумать. Безысходность рождала отчаяние, которое парализовало и волю, и чувства, и разум. Но сегодня безысходность отступила. Слишком близкими стали боль, невыносимые муки, унижение и смерть. Пока они не подошли вплотную, нужно искать выход. Что-то она может сделать, хотя бы сорвать ветхую трубу, к которой прикована, и обварить горячей водой себя и кого-нибудь из своих мучителей. Хотя бы это!
Ближе к вечеру она уже почти придумала, что нужно делать, но помешал чернявый главарь бандитов. Когда он вошел, она сидела на расшатанной раскладушке, опустив голову.
– Чё грустишь, киска? – Он шлепнул пальцами по ее подбородку так, что она непроизвольно подняла лицо.
В кармане его кожаной куртки торчал крупный колпачок авторучки. И это было странно. Если бы из этого нагрудного кармана выглядывала рукоятка ножа или пистолета, она бы не удивилась, но авторучка… Не тот предмет, который бандит выставит напоказ. Что все это значит? Ирина посмотрела на него с нескрываемым ужасом: неужели опоздала, и самое страшное уже началось?
– Чё трясешься, дура?! – заорал он. – Я что, режу тебя или душу? Даже трахнуть не собираюсь, не хочу, у меня сегодня до хрена других дел.
– Я… я не трясусь, – дрожащим голосом пробормотала Ирина.
– Ну и отлично. Теперь слушай меня внимательно. Ты как-то рассказывала про свою замечательную подружку Наташу. Помнишь, да? – Ирина испуганно кивнула. – Про кассету, на которую она записала какого-то болвана, как он прощения у нее просил. Где эта кассета? Жутко захотелось послушать.
– Не знаю. Она не говорила об этом.
– Точно не знаешь? А если я тебя по-другому спрошу? Может, сама вспомнишь, зачем нам портить дружеские отношения?
– Она… она когда рассказывала об этом, десять раз предупредила, чтобы я никому… даже Арику… И я никому… А про то, где эта кассета хранится, и речи не было.
Бандит долго смотрел на нее жестким, немигающим взглядом, потом ухмыльнулся:
– Похоже, ты говоришь правду. Ладно. Ее мужа как зовут?
– Андрей. А что?
– Правильно, Андрей. А теперь, киска, скажи мне: Андрюша, помоги мне, пожалуйста, прошу тебя, умоляю.
– Зачем?
Он взял ее лицо в ладони и неожиданно сильно сдавил их. Ирина слабо вскрикнула от боли.
– Не задавай глупых вопросов, киска. Ну, говори, быстро! А то я сделаю еще больнее. Хочешь убедиться?
– Андрюша… пожалуйста, помоги мне, я тебя очень прошу, – покорно пробормотала Ирина.
– Плоховато. Ты не просишь, не умоляешь, ты бубнишь, как Леонид Ильич на трибуне. Что ж ты такая хреновая артистка? Ну давай, еще раз. Ну?!
– Андрюша, пожалуйста, я очень прошу тебя… Что вы хотите сделать? Хотя бы Наташу оставьте в покое.
– Конечно, оставим. Давай-ка еще раз.
После того, как она раз пять произнесла нужную фразу, он мрачно усмехнулся, похлопал ее по щеке и ушел. Потом они долго собирались, чернявый орал на своих сообщников, несколько раз обронил, что сегодня завершается операция, и они получают зеленые. И могут отдыхать в свое удовольствие. Как и несколько дней назад, Станок пытался выяснить, что ему делать с пленницей, вернее, все ли можно, что взбредет в голову, или пока еще нет. Чернявый сказал: подожди нашего возвращения. Но не слишком убедительно, не так, как несколько дней назад. Ирина поняла: сегодня Станок попытается ее изнасиловать. Чернявый и Буфет ушли и, судя по их словам, вернутся часов в десять – пол-одиннадцатого вечера.
В квартире остались только она и Станок. Но к тому времени Ирина уже знала, что делать.
У старой раскладушки изрядно расшатались дюралевые болты, крепящие скобы, которые служили опорами, вот их-то она и стала откручивать, стараясь не шуметь. Не так-то просто было сделать это: пальцы дрожали от страха и напряжения, ногти ломались, временами просто не хватало сил открутить застопорившийся болт. Закусив губу, Ирина раскачивала его, раскачивала скобу, цепляла упорный болт стальным кольцом наручников. И молила Бога, чтобы он помог ей, чтобы Станок в это время не вздумал сунуться в ванную.
В конце концов ей удалось отсоединить дюралевую скобу. Ирина затолкала болты под ванну, раскладушку приставила плотно к стене, так, что она стояла вполне нормально, хотя ее дальний край в любой момент мог упасть на пол. Потом Ирина загнула концы дюралевой скобы – у нее в руках была довольно увесистая дубинка. Набросив на плечи потрепанное одеяло, Ирина встала у раковины, к раскладушке даже подходить было опасно – рухнет. Согнутую скобу она сжимала в руке под одеялом.
Долго, очень долго ждала она появления Станка, часики на руке показывали уже половину девятого, когда он вошел в ванную, гадко ухмыляясь. Ирина поняла, почему он не сразу ворвался к ней: бегал в магазин за водкой, а потом пил, настраиваясь на скорую победу над беззащитной женщиной. Инструкции главаря уже не имели силы, их можно было нарушать.
– Ну что, артистка, малость побалуемся? – сказал он, прислоняясь плечом к дверному косяку.
– Нет… – сделала испуганные глаза Ирина, отходя к дальнему концу раскладушки. Пальцы под одеялом судорожно сжимали дюралевую дубинку. – Пожалуйста, не надо…
– Хочешь дождаться, когда Валет с Керосином вернутся? Так они вдвоем знаешь что с тобой сделают? Давай, пока мы одни, по-хорошему… – Он снова похотливо ухмыльнулся.
– Валет? Так это – Валет? И – Керосин? – изумленно сказала Ирина. Она уже слышала эти имена, Наташа рассказывала, они еще долго смеялись над кличкой Керосин, все – и Арик, и Андрей… Так это – они? Те самые бандиты?!
– Ну да. Что рот раззявила? Интересно?
– Но он… он же – Король?
– Для тебя. А на самом деле – Валет. Да это уже неважно. Все равно ты ничего никому не скажешь. Ну что, давай? А то мне как-то неохота бить тебя, заставлять раком становиться, все ж таки артистка.
– Я не знаю… ты сядь, я хоть привыкну к тебе, – дрожащим голосом попросила Ирина.
– Можно и сесть.
Станок шагнул к раскладушке, довольно ухмыльнулся и плюхнулся на грязное полотно. Раскладушка подкосилась, и Станок, не ожидавший такого, свалился на пол.
– Как ты спала на этом старье, – пробормотал он, пытаясь встать.
Ирина сбросила одеяло и шагнула к Станку (или как там его на самом деле?!), сжимая в руке свое оружие. Он скосил глаза, понял, в чем дело. Но – только понял, потому что в следующее мгновение дюралевая труба со всего маху опустилась на его лицо. Брызнула кровь из разбитого носа, заливая грязную рубаху и кафельный пол. Станок взвыл, стукнулся головой о стену, и снова попытался встать, но еще один удар швырнул его лбом на грязный черный кафель.
– Сука… тварь… шлюха… – бормотал он, поднимая голову. – Все равно не уйдешь, ты привязана…
– Уйду! – крикнула Ирина. Теперь она, впервые со времени своего заточения, поверила в то, что уйдет.
Она распахнула дверь и выбежала из ванной, насколько позволяла стальная цепь. Только от того, что она сумела покинуть грязную, вонючую ванную, слегка закружилась голова. Но нельзя было позволить себе вздохнуть полной грудью, хоть мгновенье понаслаждаться совсем другим воздухом, тоже затхлым, гнусным, но все-таки – другим! Станок, оглушенный двумя страшными ударами, пытался подняться на ноги.
Ирина дернула цепь. Заскрипела на стене ржавая труба, но осталась на месте. Тогда Ирина уперлась обеими ногами в стенку, руками схватилась за цепь и рванулась назад. Труба в ванной выгнулась и лопнула. Ирина свалилась на пол, больно ударившись плечом. Тугая струя горячей воды ударила в стенку, наполняя ванную клубами пара и отсекая Станку путь к двери. Ирина, вскочив на ноги, снова дернула цепь. Из ванной скакнули к ней вторые наручники – она была свободна!
Горячая вода в ванной хлестала в стенку, в клубах пара уже еле виден был Станок, который, спасаясь от кипятка, отпрыгнул в дальний угол.
– Убью, сука! – заорал он. – Ща выскочу и прикончу тебя на месте, падла!
– Не выскочишь! – крикнула Ирина, захлопывая тяжелую дверь. – Попарься, отмой грязь, которая на тебе налипла, бандит!
Глухо щелкнул мощный засов, оставляя Станка наедине с беснующейся струей горячей воды и клубами пара, в котором уже трудно было дышать.
Намотав на руку цепь со вторыми наручниками, чтобы не мешала, Ирина метнулась к двери. Она была заперта на врезной замок, а ключ остался у Станка. Невозможно было открыть дверь. Тогда Ирина побежала к окну – второй этаж, можно спуститься.
Она распахнула грязные створки окна, вскарабкалась на подоконник и, ухватившись руками за оконную коробку, свесилась вниз. До земли оставалось метра два. Ирина прыгнула.
Приземлилась она удачно, но цепь со вторыми наручниками, свалившаяся сверху, больно ударила по лицу, до крови рассекла лоб. Ирина даже не почувствовала боли. И не сразу обнаружила, что она – босиком, а температура в лучшем случае нулевая. Но воздух, свежий, прохладный воздух опьянил ее.
Взглянув последний раз на окно квартиры, где ее много дней держали взаперти в грязной ванной – снизу не было заметно, что ванную заливает горячая вода, и там задыхается в густеющем пару человек по кличке Станок, – Ирина побежала прочь.
Один переулок, другой, третий. Холодный асфальт обжигал ступни, но она бежала и бежала вперед, пока рядом не затормозила сверкающая «вольво». Водитель, высокий, крепкий парень лет двадцати пяти, наверное, ровесник Аристарха, распахнул дверцу и удивленно спросил:
– Что случилось, мадам? Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Нет! – испуганно крикнула Ирина, прижимаясь спиной к холодному бетонному забору. – Оставьте меня в покое!
– Я бы оставил, но не могу, – улыбнулся парень, выбираясь из машины. – Да вы не бойтесь меня, я просто хочу помочь. В такую-то погоду, босиком, такая красивая девушка… Это, знаете ли, слишком. Что я могу для вас сделать?
– Не… не знаю, – только теперь Ирина почувствовала жуткий холод. Ноги закоченели на ледяном асфальте.
– Пожалуйста, садитесь в машину, – предложил парень.
– Нет! – вскинула руки Ирина.
Зазвенела цепь, которой она была прикована к трубе.
– Ого! – присвистнул парень. – Да тут, я вижу, дело серьезное. Ради Бога, прошу вас, не бойтесь. – Он легко подхватил Ирину на руки, бережно усадил на переднее сиденье, а сам побежал к багажнику.
– Что вы… что вы хотите? – трясущимися губами сказала Ирина. Она все еще не верила своему случайному благодетелю.
– Да вот. – Он вернулся с пассатижами и набором отверток в руках. – Хочу попробовать освободить вас. Ч-черт, да у вас же зуб на зуб не попадает. – Он сбросил короткую кожаную куртку, почти такую же, как у чернявого главаря бандитов, не раздумывая, укутал ею босые ноги Ирины. Потом достал чистый носовой платок, протянул ей. – У вас кровь на лбу…
Спустя пять минут парень снял наручники.
– Попали же вы в переплет! – покачал он головой. – Что, похитили и требовали выкуп?
Ирина молча кивнула.
– Скоты! – с отвращением сказал парень. – Куда вас доставить? Может быть, в милицию? В ближайшее отделение. Они этих скотов мигом накроют.
Ирина хотела снова кивнуть, но вспомнила об Аристархе. Бандиты не раз говорили, что хотят наказать его. Они могли подстроить так, что он, не помня себя от злости, натворил каких-нибудь ужасных дел. В милиции начнут выяснять и узнают, что Аристарха таким образом заставили совершить преступление. И арестуют его.
– Нет, не надо в милицию, – слабым голосом сказала Ирина. Она уже не опасалась этого парня. Да и что оставалось делать ей, босой, без денег, далеко от дома? Только – в последний раз поверить, что парни в кожаных куртках и на иномарках могут быть не только бандитами. – Пожалуйста, отвезите меня домой… если можете. Там… муж, он очень волнуется, а потом мы сами решим, что нужно делать.
– Почему не надо в милицию? – удивился парень, но тут же все понял. – Не хотите огласки, да? Или – милиция играет в одной команде со скотами, такое бывает, к сожалению Где ваш дом, куда ехать?
– На Остоженку, а там я покажу… спасибо, – пробормотала Ирина.
Плечи ее содрогались уже не от холода, в машине было тепло, а от нервного перенапряжения. Слезы катились по белым щекам. Машина рванулась вперед, стремительно набирая скорость.
– Не надо плакать, – улыбнулся парень. – Теперь самое страшное позади. Хотите расскажу смешной случай? Только что произошел. Когда я увидел, как вы босиком бежите по улице, мне захотелось крикнуть: эй, псих, куда бежишь? Ради Бога, не обижайтесь, это сцена из фильма «Кавказская пленница», помните, когда Шурик убежал из больницы, а его догоняет на своем драндулете симпатичный парень… Смешно, правда? Представьте себя на моем месте, вам бы тоже, наверное, захотелось спросить: эй, псих, куда бежишь? Давайте познакомимся, меня зовут Ильей.
– А меня – Ириной. – И она улыбнулась сквозь слезы.
49
Холодный ветер сердито шипел в голых ветвях деревьев и кустов, словно досадовал, что весна задерживается, и не мягкие листья встают на пути, а колючие ветки, среди которых не спрячешься, не отдохнешь.
Петр Яковлевич Нигилист остановился у высокого железобетонного забора, огляделся. Никого. Еще не сезон, к тому же будний день. Да и погода вряд ли располагала к вечерним прогулкам, тем более здесь, в лесу, с тыльной стороны дачи вряд ли кто стал бы гулять даже с собакой. Нигилист быстро перемахнул через высокий забор – это место он давно подметил: кусок арматуры вверху, выступ фундамента и выбоина в середине плиты позволяли без труда преодолеть это препятствие.
Быстрым шагом он обогнул сказочный терем и решительно постучал в дверь веранды, за которой угадывались очертания дремлющего на диване Миши. Петр Яковлевич не раздумывал – времени было в обрез, к тому же все было заранее продумано до мелочей. Теперь нужно только действовать: быстро, уверенно.
Миша нехотя поднялся с дивана, подошел к окну, злобно посмотрел во двор: кого черти принесли на ночь глядя? Он не сразу узнал Нигилиста, а когда узнал, постарался изобразить улыбку, хотя поздний визит коммерческого директора ему не понравился, да и Степан Петрович не предупредил. Но Миша прекрасно знал, что злить Нигилиста опасно. Вон Радик посмеялся над ним – где теперь Радик? Степан Петрович рассуждал в машине, какой молодец Нигилист, посоветовал бывать в доме у артистки. Побывал. И что из этого вышло? И никто ничего доказать не может.
– Просыпайся, Миша, открывай, – негромко приказал Нигилист. – Или ты плохо стал видеть и не узнал меня?
Миша действительно стал плохо видеть, особенно в темноте, но признаваться в этом было нельзя, поэтому он торопливо щелкнул замком, отворил тяжелую дверь.
– Что-то случилось, Петр Яковлевич? – спросил Миша, с удивлением глядя на коммерческого директора. Не помнил, когда видел его без пиджака и элегантного галстука, а тут – в тренировочном костюме и в кроссовках, на голове – клетчатая кепка. А на руках легкие нитяные перчатки. Неужели так холодно на улице?
– Случилось, – кивнул Нигилист, входя на веранду. – Разве у нас в последнее время мало чего случается?
– Пойду, предупрежу Степана Петровича.
– Не надо. Ты же не лакей, а я не князь, о котором обязательно нужно докладывать хозяину. Будь проще, Миша, я сам знаю, где спальня Степана Петровича. Твое дело – охранять нас. Как себя чувствуешь после газовой атаки?
– Убью гада! – прорычал Миша. – Степан Петрович запрещает, но я все равно доберусь до этого паскудного артистика и сверну ему шею. Он не жилец.
– Суровый ты мужик, – сказал Нигилист, бесстрастно глядя на верзилу. – Значит, крепко досадил тебе артист. Да, ты прав, за такие штучки нужно расплачиваться.
– Расплатится! – угрожающе сказал Миша, закрыл дверь и плюхнулся на диван.
Он сладко потянулся, забросил руки за голову, всем своим видом показывая, что больше говорить не о чем, если пришел к Степану Петровичу, так иди к нему. Однако Нигилист шагнул к телохранителю, на ходу вытаскивая из кармана легкой куртки пистолет с глушителем. У Миши округлились глаза, отвисла челюсть. Он попытался что-то сказать, но только икнул, вдавливая голову в спинку дивана.
– Вот и все, Миша, твои проблемы позади, – сказал Нигилист и нажал на спусковой крючок.
Черное пятно возникло в центре низкого, неандертальского лба Миши, спинка дивана за его затылком взбухла кроваво-серой массой. Нигилист удовлетворенно кивнул и направился внутрь дачи.
Степан Петрович Шеваров сидел в своем кабинете на втором этаже, удобно устроившись в кресле-качалке. Перед ним на экране телевизора неистовствовала член итальянского парламента и знаменитая порнозвезда Чиччолина. Что она вытворяла, что вытворяла эта красивая баба! В одной руке Степан Петрович держал бокал, в котором плескалось виски со льдом, другой неторопливо, солидно, как и все, что он делал, возбуждал себя.
С Ингой такие штучки не получатся, она ленивая, Инга, холодная, раздвинет ноги в постели и молчит, вот и все, что можно от нее добиться. Надоело! А вот с молоденькой… Степан Петрович блаженно зажмурился. Можно в точности повторять все, что делает эта Чиччолина. Они, молоденькие, воспитаны на этих порнофильмах, за деньги что угодно сотворить могут.
Скрипнула дверь за спиной. Степан Петрович с негодованием повернулся, уверенный, что это Миша явился так не вовремя и без стука. В кабинет вошел Нигилист с пистолетом в руках.
– Петя? – удивился Степан Петрович. – Что случилось? Ох, черт побери, что-то дрянное? – Он попытался встать.
– Сидеть! – приказал Нигилист.
– Что? – не понял Шеваров. Он все еще не верил, что пистолет направлен в него. Казалось, Нигилист убегал от погони, отстреливался, заскочил к нему. Сейчас они вместе решат, как быть…
– Сидеть! – жестко повторил Нигилист. – Если хотите знать, зачем я пришел. Одно движение – и я стреляю.
Шеваров с ужасом понял, что его подчиненный угрожает ему смертью и, похоже, не шутит. Он вообще шутил ли когда-нибудь, этот Нигилист?
– Петя… да ты что?.. Ты с ума сошел? Брось пистолет, скажи, что надо, мы, так сказать… поговорим, решим все проблемы. Все, что хочешь, так сказать… Я же… ты меня знаешь.
– Отлично знаю, Степан Петрович, – холодно сказал Нигилист. – Вы ничтожество, которое возомнило себя богом. Вы никто – пустое место.
– Точно свихнулся, – в ужасе пробормотал Шеваров. – Я тебе доверял, Петя, а ты… что ж ты говоришь такое? Я тебя взял в свой концерн, позволил делать все, что хочешь, а ты… Не могу поверить, Петя!
– Сидеть! – еще раз сказал Нигилист. – Ваш концерн? Вы же ничего не умеете, Степан Петрович. Инга дала деньги, не она, а ее отец, банкир, но вы забыли об этом, теперь готовы предать Ингу, да и предаете ее на каждом шагу. Я сделал концерн серьезной фирмой, с которой считаются теперь все. Вы же ни одного умного решения не предложили. Милостливо выслушивали мои идеи потом – мнение Уральцева, потом нехотя соглашались: ну ладно, попробуем сделать так, как говорит Петя. И это все, на что вы способны. Делать, как говорит Петя, и зарабатывать на этом бешеные деньги.
– Ты хочешь сам стать генеральным? Я не возражаю, давай обсудим этот вопрос, – дрожащим голосом сказал Шеваров.
– Это мелочи, Степан Петрович. В прошлом году я пришел к вам за помощью, когда Радик прижал меня к стенке, когда эта сволочь потребовала мою жену, Наташу.
– Так ты до сих пор все помнишь?
– Такое оскорбление я не могу простить. Я пришел к вам, но вы и слушать не захотели. Предали меня, бросили волкам на съеденье, забыли, кто поднял концерн, кто принес вам сумасшедшие деньги! Вы беспрестанно разглагольствовали о том, что любой мужик станет зверем, если покуситься на честь его жены, а меня, значит, и за мужика не считали? Нигилист должен рожать идеи, приносить прибыль, он вроде машины, нуждается только в смазке, все остальное ему не нужно. Так думали? И ошиблись. Я еще тогда стал зверем, но только теперь смогу это доказать.
– Так значит, это ты убил Радика? – холодный пот выступил на лбу Шеварова. – Ты страшный человек, Петя, я всегда знал это, я чувствовал, но… доверял тебе.
– Потому что без меня вы – никто. Да, я убрал эту сволочь. А теперь пришла ваша очередь. За все нужно платить, Степан Петрович. Никто не знает, что мне пришлось пережить тогда. Только я сам. И забывать об этом не намерен.
– Петя, Петя, погоди! Ну давай спокойно разберемся… Я виноват был, да, не помог тебе. Надо же, ты ведь не очень был расстроен, так показалось, я думал…
– В ногах не валялся? Поэтому вы и решили – черт с ним, переживет свой позор, а я богаче стану?
– Нет, нет. Ну хочешь – бери мою Ингу. На вечер, на год, делай с ней все что угодно. Или я тебе деньги дам, Петя. Сколько ты хочешь? Скажи, я дам.
– А вы не думали, что есть вещи, которые нельзя купить?
Шеваров медленно сполз с кресла, встал на колени, протянул к Нигилисту дрожащие руки.
– Петя…
Нигилист выстрелил. Шеварова отбросило назад, некоторое время он лежал, задрав колени, как женщина, готовая к соитию. Потом одна нога подвернулась в колене, другая с тихим шорохом выпрямилась. Красное пятно горело во лбу Степана Петровича.
– Вот и все, – мрачно сказал Нигилист.
Он швырнул пистолет на ковер, суровым взглядом обвел комнату, презрительно дергая носом, и вышел.
А на экране телевизора неистовствовала Чиччолина, демонстрируя свои парламентские прелести и высший сексуальный пилотаж, которым никогда уже не насладиться Степану Петровичу.
50
«Вольво» мягко остановилась у дома на улице Дмитриевского. Ирина поблагодарила улыбчивого Илью, вышла из машины и замерла, крепко ухватившись за открытую дверцу. Илья заметил, как побелели ее пальцы, да и все лицо, и без того бледное, стало совсем белым, выскочил из машины, мгновенно оказался рядом, обнял Ирину за плечи.
– Тебе плохо, Ира? – встревоженно спросил он. – Может, в больницу отвезти?
– Да уж… – слабым голосом сказала Ирина. – После всего, что было, хорошо не станет. Нет, врача не надо, спасибо, Илья, ты и так много времени потратил. Спасибо, я уже дома, теперь как-нибудь доберусь до квартиры.
– Бледноватая ты… Позволь, я провожу тебя до дверей. Думаю, муж не обидится. Пожалуйста, не думай обо мне плохо, я понимаю, что после общения со скотами все люди кажутся подозрительными, но… Кто-то же должен довести тебя до дверей, передать в руки мужу.
– Я сама.
– А если станет плохо в подъезде, в лифте? Не вредничай, потерпи меня еще пару минут. Хорошо? – И, не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки, понес к лифту, ногою захлопнув дверцу сверкающей машины.
– Спасибо, – прошептала Ирина.
У двери своей квартиры она почувствовала облегчение. Дома! Живая, можно сказать – здоровая. Они ничего с ней не сделали и теперь уже не сделают! Даже не верилось, что все получилось именно так. Осталось только позвонить, и дверь откроет Арик, обнимет ее… Дома! Позвонить… Ключей у нее не было, когда уводили, захлопнула дверь на защелку.
Она неуверенно протянула руку, нажала кнопку звонка. Потом еще, еще раз. Страшная тишина за дверью была ей ответом. Ирина в ужасе посмотрела на Илью, словно он мог знать, где Аристарх, жив ли, здоров?
Илья пожал плечами.
– Давай позвоним соседям, – предложил он. – Наверное, они могут знать, где твой муж. Или, если хочешь, я могу отвезти тебя к себе, я живу с родителями, они помогут.
– Нет! – почти выкрикнула Ирина и повернулась к двери Валентины Васильевны, позвонила ей.
– Кто это там? – послышался осторожный голос соседки.
– Это я, Валентина Васильевна, Ирина Таранова. Откройте, пожалуйста…
Дверь приоткрылась, Валентина Васильевна выглянула в щель. Но, увидев босую Ирину в грязном халате, выбежала на лестничную площадку.
– Ох, Боже мой, да что ж это с тобой такое, Ирочка? Ты где была? Босиком… А ну-ка заходи в квартиру, немедленно. Я тебе хоть тапки дам, разве ж можно в такую погоду босиком ходить?
– А где Арик?
– Да вроде был дома. А что, нету? Ну, может, вышел по делам, а у тебя ключа нет? Бедная, бедная, да заходи ж ты, чего стоишь? А это кто? – Она кивнула на Илью.
– Он встретился мне на улице, помог добраться до дому. Спасибо, Илья.
– Пожалуйста, – улыбнулся парень. – Я пошел. Всего тебе доброго, Ира. Больше не попадай в такие ситуации.
Ирина вошла в квартиру Валентины Васильевны, прислонилась плечом к стене.
– Где же Арик? – спросила она то ли Валентину Васильевну, то ли саму себя.
– Придет, куда он денется, – заворчала пожилая женщина. – А ну сейчас же ступай в комнату, я тебя спиртом разотру да во что-нибудь теплое одену, не то схватишь воспаление легких. Иди, иди, про Арика я тебе тоже расскажу.
Аристарх доехал рейсовым автобусом от вокзала Лобни до развилки, потом пешком прошагал километра два к дачному поселку. Сказочный дом, в котором, как сказал Олег, Степан Петрович прятал Ирку, он узнал сразу. Однако идти к нему через центральный вход, закрытый шлагбаумом, было нельзя. Аристарх двинулся по лесу, в обход дачного поселка, чтобы зайти с тыльной стороны красивого и страшного дома.
Перед тем как выйти из дому, Аристарх снова тщательно загримировался, до неузнаваемости изменив свой облик: седые патлы, выбивающиеся из-под рваной шляпы, очки, в которых одно стекло было с трещиной, неряшливые усы и спутанная борода, нос картошкой – видела бы его Шура, вот посмеялась бы над «испанским грандом»! Тот же замызганный плащ, который был на нем в парке, старые, разбитые ботинки.
Старик. Бомж. Убогий человечек, испуганно сжимающий в трясущихся руках драную сумку. Но если бы кто-то попытался отнять у него эту сумку, надеясь на легкую добычу, он бы потом до конца жизни удивлялся силе и ловкости убогого старика. Если, конечно, конец не наступил бы сразу.
Легко перемахнув через высокий бетонный забор, Аристарх остановился неподалеку от красивого двухэтажного дома, для которого, впрочем, слово «дом» казалось обидным, – вилла, на худой конец – коттедж! На втором этаже горел свет. Аристарх посмотрел на часы: без двадцати десять. Они там – старый козел Степан Петрович и его Ирина.
Вдруг пришла в голову мысль: а если он доберется до спальни, о которой говорил Олег, и застанет там Ирину и ее проклятого спонсора в постели? Жуткая мысль. Аристарх замотал головой, отгоняя ее, – напрасно. Такая горячая заноза легко не выскочит!
Нужно идти с нею. И все-таки что он, Аристарх, сделает? Убьет обоих? Только его? Только изобьет его? Уйдет, потому что после этого бороться, собственно говоря, не за кого?
Ответа на эти вопросы не было.
Аристарх обогнул дом, крадучись приблизился к двери. Заглянул в окно веранды: так и есть. На диване сидел Миша, наверное, дремал, охраняя своего босса. Аристарх сжал в кармане баллончик с газом. Он постучит в окошко, а когда Миша подойдет ближе, ударом кулака разобьет стекло и пустит в морду телохранителю газовую струю. Верзила уже знаком с этим баллончиком, знает, что делать дальше: лежать и не дергаться. А потом…
