Текст книги "Опасная любовь"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Держите, Пал Ваныч, спасибо, что подбросили.

– Нет, – замахал руками водитель. – Не положено. Я ж теперь не таксистом работаю.

– Берите, берите, – засмеялась Наташа, Сергей так быстро говорил «Пал Ваныч», что получалось «Болваныч». – Можете выпить за нас вечером. Но завтра, к половине десятого быть здесь.

– Ну, если такое дело… – солидно сказал водитель. – Что ж, совет вам да любовь, как говорится.

В лифте Наташа обняла Сергея и прошептала:

– Все-таки мне страшно, Сережа…

– Мне тоже, – приняв серьезный вид, сказал Сергей. – Место здесь очень опасное, волки шастают, крокодилы в лифт заползают, про львов и тигров я уже не вспоминаю, каждый день кого-нибудь съедают.

– Да ну тебя! – Наташа легонько стукнула его кулачком в грудь. – Я серьезно, Сережа. Твоя мама, наверное, так и не любит меня. До сих пор помню, как она смотрела, когда мы вместе сидели в палатке на Новом Арбате.

– Она всегда так смотрит на продавцов коммерческих палаток, а вот для директоров солидных магазинов у нее припасен особенный взгляд. Уважительный. Можешь не сомневаться, Наташка.

– Легко тебе говорить…

В просторном холле Наташа оробела, увидев перед собой подтянутую женщину средних лет с короткой стрижкой и большими черными глазами и высокого лысоватого мужчину в очках с толстыми стеклами.

– Добрый вечер, Наташа, – сказала женщина, протягивая узкую ладонь. – Я Мария Федотовна, мама Сережи, а это его папа, Юрий Васильевич.

– Здравствуйте, – испуганно сказала Наташа, пожимая руки родителям. Забыв о том, что ее назвали по имени, она представилась. – А меня зовут Наташа.

– Да неужели? – Сергей засмеялся, обнимая ее.

– Ух ты! – неожиданно воскликнул Юрий Васильевич. – Неужели в Москве еще есть такие красавицы? Теперь не знаю, как быть. Может, еще раз жениться, а, Маша?

– И не пытайся, – сказал Сергей. – Такую все равно не найдешь. Одна была на всю столицу.

– Да и та из деревни приехала, – сказала Мария Федотовна.

– Только в деревне еще и остались такие девушки, – с восхищением сказал Юрий Васильевич.

– Она не девушка, – поправила его Мария Федотовна. – Она директор коммерческого магазина.

– Куда народ валом валит за покупками, – сказал Сергей, увлекая Наташу в свою комнату. – Пойдем, чемодан отнесем, отдышимся, а то, я вижу, ты совсем растерялась, Наташка.

– Я знаю, почему народ туда валит, – крикнул им вдогонку Юрий Васильевич. – Чтобы на директора посмотреть!

– Сережа, мы ждем вас в большой комнате, стол уже накрыт, пожалуйста, не задерживайтесь, у меня завтра трудный день, – сказала Мария Федотовна.

– Все-таки я ей не нравлюсь, – прошептала Наташа.

Ночью, обнимая лежащего рядом Сергея, Наташа подумала вдруг, что все не так. Не так, как она представляла себе, не так, как это было в общежитии Литинститута почти год назад, где она жила тогда в изоляторе, даже не так, как тогда, когда совсем недавно прибегала она сюда в обеденный перерыв.

Сергей почувствовал ее настроение, ласково провел пальцами по щеке, отодвигая в сторону прядь золотисто-черных волос, и спросил:

– Ты чего загрустила, Аксинья? Все хорошо, вот мы наконец вместе и там, где и должны быть, это теперь твой дом.

– Пока – нет, – грустно улыбнулась Наташа. – Ты – мой, а дом, квартира эта – чужая. Твой отец хороший человек, и характер у него точно, как у тебя, а вот мама твоя…

– По-моему, она вела себя вполне уважительно к директору магазина, – попытался отшутиться Сергей.

– Вот именно – как к директору магазина она и относится ко мне. Директрисе, которой негде жить, и она ненадолго поселилась в ее квартире.

Наташа вдруг поняла, почему ей трудно будет жить здесь, – она ведь привыкла быть хозяйкой, сама решать, когда убирать, когда готовить, когда садиться за стол. Здесь этого не будет, она должна подчиняться другой женщине, настоящей хозяйке. Квартирантка, вот кто она здесь.

– Ты сегодня сама на себя не похожа, скованная какая-то, грустная, – сказал Сергей. – Это потому, что не привыкла еще. Потом все встанет на свои места, вот увидишь. Не веришь? Ну посмотри на этот профиль, разве он не внушает доверия?

Но и эта знакомая шутка не развеселила Наташу.

– Наверное, ей очень нравилась твоя бывшая жена, Лариса. Я угадала или нет?

– Почти. Но еще больше ей нравлюсь я. Поэтому, кого люблю я, будет любить и моя мать. Может, не сразу, нужно время, чтобы привыкнуть, но это будет обязательно.

– Вот отцу твоему я понравилась, и он мне тоже, такой смешной, все время дурачился за столом, ну точно, как ты. А Мария Федотовна так и норовила какую-нибудь гадость про меня сказать, унизить меня. И что я ей плохого сделала? Я уж старалась, как могла, и улыбалась, и поддакивала ей, да все без толку.

– Ты можешь не думать об этом?

– Не могу, Сережа.

– Тогда я тебя заставлю, вредная девчонка! – сказал он, наваливаясь на нее.

– Ох, нет, Сережа, мне сейчас совсем не до этого, – запротестовала Наташа.

– Как, ты уже охладела ко мне?

– Ну что ты, Сереженька… – она чмокнула его в щеку. – Ты прав, нужно привыкнуть к новой жизни… Пожалуйста, не надо сейчас.

– Слушаю и повинуюсь… – Сергей задумался, а потом сказал: – Наташа, я все хочу у тебя спросить…

– Ну спроси.

– А ты не обидишься?

– Нет.

– Скажи, почему ты развелась со своим первым мужем, ну этим, бизнесменом, который увез тебя от меня на «мерседесе»?

– С Нигилистом?

– Да. Надо же, какая фамилия!

– Потому что всегда любила только тебя. А его не любила. Думала, привыкну, да так и не смогла.

– А я слышал, что была другая причина твоего развода, – осторожно сказал Сергей.

– Интересно, что же ты слышал?

– Что ты изменяла ему с какими-то бандитами, и он выгнал тебя. Только, пожалуйста, не обижайся.

– И ты поверил?

– Нет. Поэтому и спрашиваю тебя, а что же было на самом деле? Ведь что-то же было?

– Да, было, – прошептала Наташа. – Ну хорошо, я тебе расскажу все. Стыдиться мне нечего.

И она рассказала ему о том, как Нигилист оставил ее наедине с Радиком, как тот попытался ее изнасиловать и что из этого получилось. Добавила, что пистолет, который спас ее, и сейчас лежит в сумочке, она всегда носит его с собой.

– Но ты же говорила, что этот подонок Радик – теперь твой непосредственный начальник?

– Ну да. Он же мне и предложил стать директрисой. Потому что я никому не показала эту кассету, не сказала, что у него ничего не получилось. А для них это знаешь, как важно? Что ты! И потом, он хотел досадить Нигилисту, я так понимаю, они вместе работают, но друг друга терпеть не могут.

– Как же ты решилась? А вдруг он подставит тебя так, что или кассету нужно будет отдать, или – в тюрьму? Торговля – это ведь такие дебри!

– Зачем ему подставлять меня? Мы сейчас вместе работаем, ладим, он даже не пробует намекать мне на что-то большее. Я верю ему, Сережа. Тогда не верила, чувствовала – от такого нужно держаться подальше. А сейчас верю.

– А кассета где?

– Я ее хорошенько спрятала. Только ты, пожалуйста, никому не говори о ней, ладно? А то с такими, как Радик, шутить нельзя. Он бандит самый настоящий, страшный, когда разозлится.

– А мне страшно не нравится, что ты работаешь с ним, – нахмурился Сергей.

Наташа почувствовала, что он не верит ее рассказу, сомневается в ее искренности. Она крепче обняла его, прошептала:

– Я принесу эту кассету и дам тебе послушать, если ты такой недоверчивый. Сам все поймешь, когда услышишь. Только, ради Бога, никому не говори об этом. Кроме тебя, еще только Ирка знает, что было на самом деле.

25

Густой сигаретный дым сизой пеленой висел над столом. Аристарх не курил, но Борис и его знакомый Олег закуривали так часто, будто взяли обязательство выкурить и долю Аристарха.

Этот Олег, коренастый мужчина лет тридцати пяти с густым ежиком рыжих волос, появился вскоре после того, как Шура высадила друзей рядом с домом Котлярова. Аристарх разозлился и хотел было уйти – ведь собирались посидеть вдвоем с Борисом, выпить как следует, поговорить. И тут заявляется незнакомый мужик с близко посаженными водянистыми глазами и длинным, таким унылым носом, что лишь посмотришь на него, и хреново на душе становится. У Аристарха и без того кошки на сердце скребли, надеялся в неторопливой, спокойной застольной беседе рассказать Борису обо всем, что случилось в его жизни за последние дни. Не для того, чтобы услышать мудрые советы друга, на такие он вряд ли способен, а просто выговориться.

Но приперся этот мужик с невероятно тоскливым носом – какая уж тут беседа! При незнакомом человеке разве станешь откровенничать даже с хорошим приятелем? Аристарх послал Бориса к черту и уж было собрался уйти, хотя и не знал – куда Возвращаться домой не хотелось, Ирки там нет, она еще в училище, и неизвестно, одна вернется или опять в сопровождении спонсора и его телохранителя, а он, Аристарх, еще не решил, что же делать в такой ситуации. Сидеть на кухне, когда Ирка со спонсором в комнате, он больше не мог. Ехать к Шуре после того, как сорвался на репетиции, тоже нельзя было. И к родителям не заглянешь в таком состоянии, они ведь надеются, что вот-вот их Арик станет знаменитым и богатым, и тогда они заживут, как и полагается родителям кинозвезды… Грех лишать стариков последней надежды, пугать своим убогим видом. Оставалось только – бродить по Москве голодным и без денег.

Не самая приятная перспектива… Может быть, поэтому Борису удалось остановить его. А чуть позже, когда Олег пожал Аристарху руку и с невозмутимым видом поставил на стол две литровые бутылки «Абсолюта» и несколько банок с закуской, Аристарх пришел к выводу, что это достойная компенсация за унылый нос.

Мысль о том, что, может быть, он уже потерял Ирку, навсегда, еще жужжала в голове, но уже не причиняла такой боли, как утром Привык, что ли?

А когда стемнело, проклятая муха и вообще перестала жужжать, похоже, захлебнулась в «Абсолюте». И желание позвонить вечером домой, узнать, как там Ирка, прошло само собой. Если она и вправду волнуется, может позвонить Борису, знает его телефон, а если не звонит, значит, у нее есть дела поважнее, чем беспокоиться о муже.

Олег оказался неплохим парнем: умный, спокойный, вежливый, хоть и бизнесмен из «новых русских», но держался с Аристархом и Борисом на равных. Правда, за весь вечер ни разу не улыбнулся, но, видимо, у него были на то причины. В конце концов Аристарх рассказал обо всем, что пришлось ему пережить в последние дни. Борис долго ахал, не столько сочувствуя приятелю, сколько удивляясь тому, как были похожи реальная ситуация и та, которую изображал на сцене Аристарх. Олег спокойно сказал, что единственный способ борьбы с обнаглевшими подонками – уничтожать их.

Шел одиннадцатый час вечера. Одна бутылка «Абсолюта» была уже пустой, в другой осталось меньше четверти. Но рядом с ними стояла непочатая бутылка «Привета», с которой Аристарх и Борис планировали начать разговор.

– Накурили мы тут, мужики, – озабоченно сказал Борис. – Как спать будем? Я так понимаю, вы остаетесь ночевать у меня? Или ты, Арик, собираешься еще выяснять отношения с Иркой?

– Не собираюсь, – сказал Аристарх.

– Тогда давайте откроем форточку, проветрим, а курить будем на кухне, вы перебирайтесь туда, а я пока диван расправлю и раскладушку притащу. Диван у меня широкий, можно без опаски двоим улечься.

– Я надеюсь, голубых здесь нет, – сказал Олег.

На кухне Аристарх и Олег выпили еще по рюмке. Аристарх задержал взгляд на слишком толстом наконечнике авторучки, торчавшем из нагрудного кармана пиджака Олега.

– Нравится? – Олег взялся за колпачок. – Могу подарить, очень хорошая американская авторучка.

– Кончай выпендриваться! – махнул рукой Аристарх. – Что за дурацкая привычка, черт возьми, показывать свое превосходство! Да не нужны мне твои подарки. Захочу, сам куплю. Я же тебе ничего не дарю.

– Как скажешь. Мне жаль, что к твоей жене привязались какие-то проходимцы. Нужно будет подумать, как их проучить.

– Ты сможешь?

– Завтра поговорим об этом, на трезвую голову. Я же тебе сказал, что выход здесь только один – уничтожить их.

– Ну ты даешь, уничтожить! Это же тебе не театр, где вместо крови льется вишневый или томатный сок. В театре, на сцене, я запросто могу это сыграть, а в жизни – нет.

– Театр. Жизнь – это театр, разница лишь в том, что актеры в нем паршивые. Бездарные. А ты, говорят, талантлив. Борис очень высоко отзывается о твоих способностях. Ради жены, если ты и вправду любишь ее так, как говорил, можно сыграть один раз и в театре жизни, – сказал Олег.

– Ради Ирки? Ирка, Ирка… – пьяно махнул рукой Аристарх.

– Интересно, – заметил Олег. – У вас имена из одинаковых букв состоят: Арик, Ирка.

– Буквы такие же, но Ирка!.. Да она просто дура, сама не понимает, что делает. И ты ни хрена не соображаешь, Олег. Жизнь – это не театр, жизнь – это жизнь.

– Ты хочешь сказать, что на сцене убивать легче?

– Конечно! Я же не по-настоящему убиваю. Это игра.

– Но ты ведь играешь убийцу, ты должен понимать его, чувствовать, а это все равно что убить по-настоящему. Мне кажется, что и на сцене убивать так же трудно, как в жизни. Если ты хороший актер, а не посредственность.

Олег снова наполнил рюмки, протянул одну Аристарху. Тот хотел отказаться, но, поколебавшись, принял хрустальную емкость. Они чокнулись, выпили, зажевали селедкой из банки, а потом Аристарх сказал:

– Не знаю, может, я плохой актер, может, сейчас очень кровожаден, но если мне предложат роль убийцы таких вот сволочей, какие стали в мою квартиру шастать, я с удовольствием соглашусь. Я уже играл такую роль, в кино. Глупенький фильм получился… Все намного страшней.

– Неужели это просто – выйти на сцену и сказать в зрительный зал: я убью этого гнусного бизнесмена… ну, скажем, по сценарию, какого-нибудь Радика Назимова! Я изрешечу его пулями, как бешеную собаку! Ну, и что-нибудь еще в таком же духе… Просто? В жизни ты не можешь защитить жену, а на сцене скажешь это, глазом не моргнув?

– Скажу! Не моргну!

– Ну скажи, – попросил Олег. – Интересно послушать, как противник насилия в жизни может проповедовать насилие со сцены. По-моему, ты просто обманываешь меня.

– Да запросто! Вот слушай. Я убью эту грязную свинью, Радика Назимова, застрелю, как бешеного пса! – с ненавистью выпалил Аристарх, видя перед собой довольную ухмылку Степана Петровича. – Я уничтожу эту тварь, чтобы она больше никому не причиняла вреда!.. – Он вздохнул, посмотрел на Олега. – Ну как?

– Ты действительно обманывал меня, Арик.

– В каком смысле?

– Ты отлично сыграл эту сцену, я не сомневаюсь, что и в жизни ты сыграешь не хуже. Если сам поймешь, что иного выхода нет и быть не может.

– Да ты что, действительно хочешь, чтобы я кого-то прикончил? – удивился Аристарх. – Ты кто такой на самом деле?

– Замечательный парень, – сказал Борис, стукнувшись плечом о дверной косяк кухонной двери. Потирая ушибленное плечо, он вошел на кухню, обнял Олега за плечи. – Он мне предложил работенку на триста тысяч, половину сразу заплатил. А дело-то пустяковое, за пару дней управлюсь.

Олег наполнил третью рюмку, протянул ее Борису.

– Триста тысяч?! – удивился Аристарх, сразу забыв, о чем он тут говорил. – То-то, я смотрю, ты такой спокойный, про инфляцию тебе неинтересно говорить, на цены плевать! Триста тысяч за пару дней?.. А про меня ты не вспомнил? Сижу без денег, все проблемы из-за этого! Ирке не мшу костюм купить!

– Это вопрос к Олегу, – пожал плечами Борис. – Помнишь, раньше такая присказка была – «секрет фирмы»? Так вот теперь это все действительно так. Понимаешь? Я не могу тебе что-то предлагать, даже рассказать, что нужно делать, не могу. Секрет фирмы. Но если Олег захочет, он, я думаю, и тебе что-то предложит.

– Почему бы и нет? – серьезно сказал Олег.

– Ну так давай, предлагай, – сказал Аристарх. – На все готов. Я же одним махом все проблемы решу! Куплю Ирке два костюма, она после этого сразу пошлет эту суку, спонсора. Далеко-далеко пошлет!

– Не решишь, – сказал Олег.

– Кончился «Абсолют», – сказал Борис. – Что ж вы «Привет» не захватили из комнаты?

– Большой привет с большого БАМа, – пробормотал Аристарх. – А почему ты так думаешь, Олег? A-а, понимаю, ты мизантроп, считаешь, что нужно уничтожать всех подонков. Не знаю, не знаю, так же и невинных людей можно уничтожить.

– Лес рубят – щепки летят, – сказал Олег.

– Точно мизантроп, – кивнул головой Аристарх. – Ни разу даже не улыбнулся за все время. Но это – хрен с тобой. Твое дело. Ты мне вот что скажи, работу на триста тысяч дашь? Чтобы я за два дня управился? Вот так нужно! – Он чиркнул себя ребром ладони по горлу.

– Принести «Привет», или уже хватит? – спросил Борис.

– Тащи! – скомандовал Аристарх.

– Нет, не надо, – сказал Олег. – По-моему, достаточно. Два литра на троих, куда больше. Арик, я тебе найду работу. Не на триста тысяч, а на три миллиона и больше. Завтра поговорим и решим. Я помогу тебе.

Он говорил ровным, спокойным голосом, глядя Аристарху в глаза. И это действовало так, будто деньги уже лежали в его кармане, через секунду сунет туда руку и достанет их. И отдаст.

– Кошмар какой! – покачал головой Борис. – Мне, значит, на триста тысяч, а Арику – на три «лимона». Это несправедливо, ребятки!

– А мы сейчас из-за денег подеремся, да? – спросил Аристарх.

– И не надейся, – пробурчал Борис. – Просто обидно все время быть на вторых ролях. В спектакле ты богатый муж, а я бедный любовник, Шура приглашает в гости тебя, а не меня, теперь еще и Олег предлагает тебе больше денег, чем мне. Не переживу я это.

– Деньги нужно заработать, – жестко сказал Олег. – И потом… – Он внимательно посмотрел на Бориса. – Если хочешь, можешь поменяться местами с Ариком. Тебе работа стоимостью в миллионы, но еще и любимая жена, и спонсор с телохранителем в придачу. Хочешь?

– Упаси Бог! – усмехнулся Борис. – Я уже был женат на красивой актрисе, с меня хватит этого счастья.

Утром хозяин квартиры проснулся раньше всех, с помощью холодного душа и рюмки «Привета» обрел душевное равновесие и стал будить гостей.

– Боря, – пробормотал Аристарх, не открывая глаз, – я не могу… Надо будет с Шурой объясняться, с Эйнштейном, а у меня голова раскалывается. Скажи, что я заболел.

– Здорово ты придумал, Арик. Он по моему виду сразу поймет, что мы с тобой нажрались вчера до чертиков. Вставай, Арик, нужно обязательно извиниться перед Эйнштейном, не то он выгонит тебя, как злостного нарушителя трудовой дисциплины.

– Про свой вид… скажи, что всю ночь просидел у постели больного и прикладывал к его голове водочный компресс. Такое тяжелое было положение. Ну пожалуйста, Боря, оставь меня в покое. Я высплюсь, а потом уберу тут все, дождусь тебя.

– Выпьешь весь «Привет», – усмехнулся Котляров. – Мне ничего не оставишь. Я не узнаю тебя, Арик, не могу понять – стареешь или заболеваешь? Ты же мог больше выпить и наутро бывал – как огурчик.

– Ты уже получил от Олега аванс, можешь себе сколько угодно «Приветов» организовать, – пробормотал Аристарх. – Я плохо себя чувствую – это нервное напряжение сказывается. Сходи к наркологу, он тебе все объяснит. Ну дай поспать, изверг…

– Ладно, – махнул рукой Котляров. – Я попытаюсь оправдать тебя, про болезнь скажу, нервную. Только боюсь, у Эйнштейна от злости волосы к голове прилипнут, и станет он похож на Валерия Петровича. Представляешь, какая будет трагедия?

– Боря, – подал голос Олег, он лежал на другом краю дивана, – я бы тоже еще полежал часа два. Это не очень странная просьба? Надеюсь, ты не станешь опасаться за судьбу серебряных ложек в серванте?

– Нет у меня серебряных ложек, – с гордостью сказал Котляров. – Могу опасаться, что ты принесешь и положишь их туда.

– Арик присмотрит за мной, – пробормотал Олег. – А если я бутылку «Абсолюта» поставлю в сервант, это не страшно? Я твой должник, Боря…

– Слабаки! – сказал Борис. – Ну ладно, я пошел. Так уж и быть, «Привет» можете выпить, если в серванте появится Абсолют», хорошая водка, мне лично понравилась, и чувствую я себя после нее – замечательно.

Лишь к полудню, приведя себя в порядок и убрав следы вчерашнего застолья, Аристарх и Олег сели на кухне пить кофе. Аристарх, памятуя о вчерашнем разговоре, ждал, когда Олег сам скажет, какую работу он собирался ему предложить. Но Олег мелкими глотками отпивал горячий, ароматный напиток и молчал.

Неожиданно Аристарху показалось, что весь вчерашний вечер был искусным розыгрышем, устроенным Борисом и этим, в общем-то, незнакомым человеком. Может быть, Олег тоже актер, из другого театра, и они с Борисом решили подшутить над ним?

– Послушай, Борис, а ты и вправду бизнесмен? – спросил Аристарх, старательно размешивая сахар в чашке с кофе.

– Нет, – спокойно ответил Олег.

– Как это нет? – чашка в руках Аристарха дернулась, темно-коричневые кофейные капли поползли по столу. Хоть и думал он о розыгрыше, но такого ответа не ожидал. Всякое бывало в жизни, но чтобы издеваться над человеком, попавшим в западню… Такое и представить себе трудно. – А кто же ты? – спросил Аристарх, чувствуя, как растет в груди злость.

– Честно сказать?

– Да уж хватит, наверное, шуток. – Аристарх стиснул кулаки.

– Хорошо, – вздохнул Олег и внимательно посмотрел на актера. – Я майор ГРУ. Знаешь, что это такое?

– Главное разведовательное управление при Генштабе, – процедил сквозь зубы Аристарх, прикидывая, врезать ему прямо сейчас, или все же послушать, что он дальше скажет. Решил послушать, а потом – пусть не обижается майор! За такие шуточки Аристарх и генералу морду набьет, не задумываясь. – Как же, читал «Аквариум» Виктора Суворова, знаю… Ну и что ты хочешь этим сказать?

– То, что сказал.

– Мы что, шпионы?

– Я не говорил, что и сейчас работаю в этой конторе. И не говорил, что выполняю чье-то задание.

– Ну дела! Надо же! – зло сказал Аристарх, уже не сомневаясь, что большие деньги, с помощью которых он собирался вернуть себе Ирину, уплыли вместе с благородным бизнесменом в область пьяных разговоров. – Никогда не видел живого офицера ГРУ.

– Все больше мертвые попадались? – осведомился Олег.

– Никаких не видел, – усмехнулся Аристарх, не сводя напряженного взгляда с рыжего собеседника. – Вы же невероятные конспираторы… Ну и что дальше? Борис об этом знает? Он тоже участвовал в твоей, как это называется? Акции, операции?

– Нет, Борис ничего не знает. И не должен знать. Он был нужен для того, чтобы я мог познакомиться с тобой.

– Со мной?!

– Да, с тобой.

– Зачем?

– Ты ничего не понимаешь, поэтому напряжен и агрессивен. Постарайся внимательно выслушать меня, а потом будешь делать выводы. И пожалуйста, не перебивай. Я работал в Германии, хорошо работал, хорошо зарабатывал. Но потом нас турнули оттуда, это не секрет. А здесь, в конторе, тоже начались сокращения, и это не секрет. Свои друг друга разорвать были готовы, чтобы остаться в штате, до нас и дела никому не было. Предлагали ехать в часть, продолжать службу, но это не для меня. С женой, ребенком ехать куда-то в Сибирь, жить в общежитии после Германии – сам понимаешь… Пошел работать в солидную вроде бы фирму, у меня хорошие связи с немцами, язык знаю, психологию, привычки, в общем, все было нормально. Платили мне, конечно, мизер по сравнению с тем, что брали себе хозяева, но и этого хватало, чтобы снимать приличную квартиру и думать о покупке своей собственной…

Аристарх слушал, чувствуя, как медленно уходит из его груди ярость и рождается страх, ощущение смертельной опасности.

– Прошлым летом случилась трагедия, – бесстрастным голосом продолжал Олег. – На банкете по поводу очередной удачной сделки моя жена приглянулась одному из хозяев. Он просто прилип к ней и на слова уже не реагировал. Пришлось объяснять кулаками, что это моя жена. Ему и телохранителям. Они бы застрелили меня, но главный босс не позволил. Потом этот гад, который глаз на мою жену положил, сказал мне: проблему наших отношений можно решить лишь в том случае, если он с ней проведет вечерок. Тет-а-тет, естественно. Это будет «по-хорошему». Я показал ему, как будет «по-плохому». Через неделю жена пошла за дочкой в садик и вернулась только после полуночи. Не знаю, что они с нею делали, но это была совсем другая женщина. Что было дальше – неважно. Полгода я возился с нею, как с ребенком, на месяц вынужден был отвезти ее и дочку к своим родителям. Это далеко, в Сибири, там их не найдут. А сам занялся делом, руки у меня теперь развязаны. Я следил за своими бывшими хозяевами и выяснил, что теперь один из них, его зовут Степан Петрович, положил глаз на твою жену. И тогда я понял, что нам необходимо познакомиться. И действовать вместе.

– Почему я должен верить тебе?

– Я не прошу мне верить. Я знаю, что будет в скором будущем с тобой и твоей женой, и знаю, как этого избежать.

– Убивать их?

– Уничтожать.

– Понятно. Ты хочешь, чтобы я выполнил грязную работу, схлопотал себе «вышку», а сам будешь стоять в стороне и потирать руки? Замечательно ты все придумал. Одного только не пойму: почему ты меня за дурака принимаешь?

– У меня опыт, деньги и все возможности, но я «засвеченный». Тебя же никто не знает. Я видел фильм «Холодная страна чудес», ты именно тот человек, который мне нужен.

– А ты мне не нужен. Значит, свою жену и дочку отвез в Сибирь, спрятал, а моя жена – здесь, в Москве, родители мои – здесь, в Москве, если я разворошу это змеиное гнездо, их ведь не пощадят, верно? Я уже не говорю о себе! Ты что, сумасшедший?

– Ты скоро тоже таким станешь. Объясняю дальше. Угроза твоим близким существует до тех пор, пока ты мешаешь им делать то, что хочется. Когда они увидят, что по-хорошему с тобой нельзя договориться, будет отдан приказ. За что, почему – это исполнителей не волнует. Но сейчас о тебе знает лишь тот, кто положил глаз на твою жену, и его телохранитель. Все. У них ведь есть жены, богатые женщины, которые могут себе позволить собственных осведомителей. Понимаешь? Если ты сейчас профессионально уничтожишь спонсора и телохранителя, о тебе никто никогда не узнает. Будут искать среди профессионалов.

– Отвяжись, – твердо сказал Аристарх. – Плевать мне на ваши дела, а со своими я сам как-нибудь разберусь. У них тоже есть законы, просто так лезть к чужой жене никто не имеет права. В конце концов я могу в милицию обратиться.

– Обратись. Милиция куплена. Но это – для серьезных дел. С тебя достаточно будет, если придут с обыском и где-нибудь в пыльном углу за гардеробом найдут в коробке голову мента и окровавленый нож с твоими отпечатками. После этого самые неподкупные менты сотворят из тебя чучело, которое будет мечтать лишь об одном – о смерти.

«Пугает, – подумал Аристарх, спиной чувствуя холод. – Чтобы убить милиционера, нужен мотив, причина. Есть же следователи, есть суд… Чушь все это, пугает…»

– Что ты конкретно хочешь? – спросил он.

– Убрать нескольких подонков. Но для этого мне нужен помощник. Ты.

– А если я скажу – нет? Понимаю теперь, зачем ты вчера пытал меня, смогу ли сыграть убийцу? Смогу. Но быть им – нет.

– На нет и суда нет, как говорится. Одна лишь просьба: пусть это останется между нами. Ни Борис, ни твоя жена – никто не должен знать об этом разговоре. Все. Ты говоришь «нет»?

– Я говорю – нет. Кстати, о Борисе. Про деньги он специально врал, или я что-то не понял? Про аванс в сто пятьдесят тысяч, который ты ему выплатил?

– Нет, он получил эти деньги. И остальные получит.

– А что это за работа, если не секрет?

– Я еще не решил. Может быть, вырезать тысячу крупных «о» из старых газет, может, еще что-то. Ты ведь понимаешь, я плачу за то, что он свел меня с тобой. Все. Жаль, Арик. Но я не сомневаюсь, что ты изменишь свое решение. Тогда позвони Борису и скажи, что хочешь встретиться со мной. Он передаст. Ты не готов к работе, которую я могу предложить. Хочешь, дам… займу долларов двести-триста? Если эти деньги помогут решить твои проблемы, мне станет легче.

– Нет, спасибо, – покачал головой Аристарх. – Если бы какую-то букву из газет вырезать, я бы подумал. А так – нет.

– Но от этого не отказывайся, – Олег положил на стол перед Аристархом черную вещицу, похожую на раздувшуюся зажигалку. – В твоем теперешнем состоянии – вещь незаменимая. Газовый баллончик. Только сам прикрывай нос и глаза платочком, и, если применишь его в комнате, сразу открывай все окна. Бери-бери, – сказал он, видя, что Аристарх колеблется. – Никто не понимает тебя лучше, чем я. Мы не договорились, ну что же… Все равно я буду очень рад, если тебе удастся выбраться из этой ситуации. Бери.

– Спасибо, – еще раз, теперь уже без иронии, поблагодарил Аристарх и сунул баллончик в карман, мгновенно представив, как выпустит ядовитую струю в довольную рожу Степана Петровича… Нет, лучше – «вырубить» Мишу, а самого спонсора и без баллончика он спустит вниз по лестнице, как мешок с дерьмом! – Я никому не скажу о нашем разговоре, но и никогда не позвоню тебе. Мы совсем разные люди. Нет, один раз попытаюсь найти тебя. Чтобы вернуть деньги за газовый баллончик. Сколько он тогда будет стоить, столько и верну.

– Верни, верни. – Олег бросил на стол три купюры по десять долларов. – Борис хотел, чтобы к его возвращению в серванте стояла бутылка «Абсолюта». Пожалуйста, позаботься об этом. А мне пора, волка ноги кормят. Пока.

Он спокойно, как человек, знающий себе цену, вышел в прихожую, оставив Аристарха размышлять о том, что было сказано.

26

После ужина Юрий Васильевич первым встал из-за стола, заложил руки за спину и сказал с улыбкой:

– Когда в доме столько красивых женщин, руки не поднимаются мыть посуду или убирать со стола. Так что, представляю вам, прекрасные дамы, полную свободу действий, а сам с вашего разрешения удаляюсь.

– Это что-то новое в истории отношений двух полов, – покачала головой Мария Федотовна. – Прежде мужчины старались ухаживать за красивыми дамами, облегчать их труд. Я уж не говорю о кофе в постель, но помыть посуду, хотя бы вечером – сам Бог велел заботливому мужу.

– А я всегда чувствовал в себе задатки испорченного типа, трамвайного хама, – сказал Юрий Васильевич. – Вот и сейчас мне кажется: если красивые женщины в доме будут ходить и ждать, когда мы, мужчины, облегчим их труд, это все равно что смотреть показ мод по телевизору: красиво, а не для нас. А вот если они еще и посуду моют, не знаю, как Сергей, а я чувствую себя кем-то вроде турецкого султана, мужчиной с большой буквы!

– Султан ты наш турецкий, – усмехнулся Сергей.

– Я помою посуду, – сказала Наташа, подходя к мойке.

– Пойдем, мама сама управится, – сказал Сергей. – Нам нужно английским позаниматься, не все же время ты директором будешь, нужно и о поступлении в институт думать.

– Конечно, не все время, – сказала Мария Федотовна. – После должности директора можно стать заместителем министра и даже министром.