Текст книги "Опасная любовь"
Автор книги: Николай Новиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
– Этого я не знаю.
– Странно, если бы что-то случилось, Арик позвонил бы.
– Куда? Ты ведь у меня жила, он знает мой номер телефона?
– Нет… Он бы Андрею позвонил. Я не понимаю… если такая беда случилась, и Арик не позвонил… Не может быть. Наверное, твоя Лариса наврала все.
– А зачем? Она ведь не подозревает, что Ирина твоя подруга, что я знаком с нею! – загорячился Сергей. – Лариса сказала это после того, как я не поверил, будто Валет собирается меня убить. Хотела доказать, что действительно страшный бандит.
– Прямо жуть какая-то… Все, Сережа, я побежала домой, буду звонить Арику. Надо у него спросить, что там случилось.
– Может, в милицию заявить? – неуверенно сказал Сергей.
– А если ничего не случилось? Нет-нет, нужно сперва дозвониться до Арика и все узнать у него.
– Наташа… возвращайся ко мне, мама готова извиниться перед тобой, прямо сейчас. Поехали? Я возьму такси…
– Как же я могу уехать, даже не попрощавшись с Андреем? Да и возвращаться к тебе я не хочу, Сережа. Так никто не делает.
– Ну почему? От меня будешь звонить Аристарху, да и Андрею сообщишь, чтобы не волновался. А чемодан твой я завтра сам заберу. Поехали, Наташа. – Он обнял ее, нежно поцеловал дрожащие губы, потом – влажные глаза. – Так хочется, чтобы ты была рядом, к чему эти глупые условности? Так делают, так не делают! Да Бог с ними со всеми! Сколько можно терпеть? Я вот смотрю на тебя и чувствую – не могу вернуться домой один. Ну зачем мне этот кошмар, сидеть в своей комнате и думать, как ты там… в другой квартире?.. А тебе зачем? Наташа, любимая, давай не будем усложнять нашу жизнь, столько уже всяких сложностей было – хватит! Не уходи от меня, пожалуйста. Ты меня слышишь, Наташа? Сегодня, после того как я увидел тебя… Не хочу, чтобы ты оставалась с другим!
– Я тебя очень-очень люблю, Сережа. – Наташа отстранилась, посмотрела в его глаза. – Ну пойми же, любимый, не могу я вернуться в твою квартиру, плохо мне там будет…
– Но это же глупо, Наташа!
– Глупо все время думать не о тебе, а о том, как бы не разозлить Марию Федотовну, ходить и оглядываться. Но теперь я знаю, что нужно делать. Помнишь, сказала, что у меня есть и хорошая новость?
– Какие уж тут хорошие новости? – в отчаянии махнул рукой Сергей.
– А вот и неправда ваша, – улыбнулась Наташа и порывисто поцеловала его. – Мне опять предложили стать директором в моем магазине. С таким же окладом, такой же премией. Поэтому завтра мы найдем небольшую однокомнатную квартирку и будем там жить с тобой вдвоем.
– Это случилось после убийства твоего начальника?
– Да. Генеральный директор Степан Петрович предлагал мне даже стать руководителем всего филиала концерна. Место Радика предлагал, да я отказалась. Мне в магазине больше нравится.
– Да, магазин… – пробормотал Сергей.
– Ну ты прямо совсем расстроился, Сережа… Неужели так важен один день? Завтра снимем квартиру и переедем. И будем вместе, и никто нам не помешает делать все, что хочется. Я уже только об этом и думаю. Думала, – поправилась она. – Теперь вот еще – об Ирке…
– Ну хорошо, это будет завтра. А сегодня? Наташа, милая моя, почему сегодня мы должны расставаться? Почему ты должна вернуться к Андрею, а не ко мне? Если ты действительно любишь меня, почему?
– Я тебя люблю, Сережа. И я не к Андрею возвращаюсь, я всегда с тобой. Но зачем же мне выглядеть совсем дурочкой: то приехала, то уехала, самой смешно становится.
– А мне совсем не смешно. Такое на душе – прямо хоть под автобус бросайся.
– Да что ж ты такое говоришь, Сережа? – она обняла его, поцеловала, погладила теплой ладошкой по щеке. – Все, мне пора бежать. Нужно звонить Арику. Если что-то узнаю, обязательно позвоню и тебе. Ну пожалуйста, Сережа, не смотри так грустно.
А он не мог смотреть по-другому. Вот она – красивая, любимая, родная – уходит все дальше и дальше. Как будто бы навсегда оставляет его в одиночестве…
– Это глупо, глупо, глупо… – бормотал Сергей.
Телефон в квартире Аристарха молчал. Андрей не на шутку разволновался, бродил по комнате, скрестив руки на груди и без конца повторял:
– Бедный Аристарх, бедная Ирина! Такие замечательные ребята, и – надо же! Кошмар!
– Да сядь ты, Андрей! – приказала Наташа. – Целый час твердишь одно и то же! Ты еще не знаешь эту Ларису. Такая соврет и недорого возьмет.
– Как она может соврать? – Андрей сел в кресло, внимательно посмотрел на Наташу. – Она ведь не знала, что Ирина твоя подруга, значит, сказала правду.
– Это мы думаем, что она не знала. Сергей думал, что она отстанет от него, и ошибся, потом думал, что она говорит правду, будто я стала проституткой и вообще уехала из Москвы… Мы всё думаем, а она свои делишки делает и в дураках нас оставляет. С ее-то способностями совсем нетрудно выяснить, что Ирка моя подруга. Если уж ограбление организовала, то это…
– А мне кажется, она сказала правду. – Андрей вскочил на ноги. – Я чувствую. Знаешь, Наташа, когда Ирина звонила мне на днях, тебя спрашивала, у нее был какой-то странный голос, это я теперь вспоминаю. Тогда не обратил внимания, не до того было… Ты отлично знаешь, почему. А она словно хотела что-то сказать, что-то важное, но когда услышала, что ты ушла, а я тут сижу и слушаю Таню Буланову и потихоньку напиваюсь, ничего не стала говорить.
– Ох, Андрей, не пугай меня, – махнула рукой Наташа. – Если сегодня не дозвонимся, я завтра поеду к ним.
– Нужно немедленно что-то делать! – воскликнул Андрей.
– Что ты можешь сделать немедленно?
– Может, в милицию позвонить?
– А если у них все в порядке? Да и что ты скажешь? Приятель не отвечает на звонки, мы подозреваем, что его жену похитили? В милиции просто посмеются, да и все.
– Если Аристарх не подходит к телефону, значит, и с ним что-то случилось, – уверенно сказал Андрей. – Ты ведь вчера звонила им – тоже никто не брал трубку.
– Да, может, они уехали куда-то вместе, – неуверенно предположила Наташа. – На гастроли или в кино сниматься…
– И не позвонили? Меня больше всего тревожит то, что Арик не позвонил мне. Если такое случилось, он должен был позвонить, хотя бы для того, чтобы разыскать тебя. Ты же самая близкая подруга Ирины в Москве.
– А меня это не тревожит, наоборот, успокаивает. Не позвонил, значит, ничего страшного не произошло. Иначе – я ничего не понимаю.
– Но Валет! Этот подонок, который в прошлом году пытался меня… нас ограбить! Я его на всю жизнь запомнил. Такой может что угодно сделать.
– По-моему, это как раз говорит о том, что Лариса наврала.
– Почему?
– Да потому что она из всех московских бандитов только Валета и знает, – пожала плечами Наташа.
– Ты помнишь его наглые глаза? Это же убийца! Подлец, которому на все наплевать! Ты помнишь, как он вел себя здесь в прошлом году? Если когда-нибудь встречусь с ним один на один, морду набью – это уж точно! Так отделаю, до конца жизни будет помнить, сволочь!
– Не вздумай, – покачала головой Наташа. – Лучше обойди его стороной. Сам же говоришь, такому на все наплевать. Бандит он и есть бандит.
– Когда их боишься, они наглеют. – Андрей снова сел в кресло. – Если он действительно похитил Ирину, мне просто страшно за нее. Ты представляешь, каково ей сейчас?
На журнальном столике резко зазвонил телефон. Наташа и Андрей с обеих сторон одновременно потянулись к трубке. В последний момент Андрей уступил Наташе, замерев с протянутой рукой.
– Да? – взволнованно сказала Наташа, почти не сомневаясь, что это звонит или Аристарх, или Ирина, или Сергей, которому стало известно что-то новое. И осеклась, испуганно забормотала. – Ох, это вы… добрый вечер, Мария Федотовна, я не ожидала, что вы позвоните… Господи, почему вы плачете, что случилось? Нет, не может быть! – неожиданно крикнула она.
Андрей с ужасом видел, как побледнело ее лицо, задрожали губы, слезы покатились по щекам.
– Что случилось? Наташа, Наташа… – забормотал он.
– Да, конечно, Мария Федотовна! – дрожащим голосом кричала Наташа, глотая слезы. – Я немедленно выезжаю, да… Нет, не надо меня ждать у арки, будьте дома, я скоро…
Она положила трубку и, уронив голову в ладони, громко зарыдала.
– Да в чем дело, Наташа? Объясни, пожалуйста. – Андрей стремительно вскочил на ноги, склонился над нею, осторожно тронул за плечо.
– Ларису убили… – захлебываясь в слезах, едва выговорила Наташа.
Андрей выпрямился, беспомощно развел руками, он ничего не понимал. Конечно, если убили молодую женщину, какой бы плохой она ни была, радоваться тут нечему, но и так огорчаться – тоже нет причины.
– Ну и что? – растерянно спросил он.
– Сережу арестовали, милиция думает, что это он ее убил! – Наташа подняла голову, посмотрела на Андрея заплаканными глазами. – Мы поговорили, и он поехал домой. А там уже милиция ждет. И увели его… Я должна ехать туда, сейчас же!
Андрей скрипнул зубами и снова плюхнулся в кресло. Краем глаза увидел, как Наташа побежала в ванную, приводить себя в порядок, тоскливо усмехнулся, качая головой, потом тяжело вздохнул. Этот Сережа!.. Черт бы его побрал! Мало того, что отнял любимую женщину, но еще и заставляет ее страдать! Он, Андрей, не удерживал ее, хотел, чтобы Наташа была счастлива, ради этого готов был терпеть невыносимые муки. И терпел. А что в конечном итоге получилось? Она страдает, она несчастлива… Зачем тогда он терпел? Зачем так легко отпустил ее? Теперь что же, успокаивать Наташу, говорить: Сережа хороший, скоро выяснят, что он никого не убивал, и отпустят, и вы будете счастливы вдвоем с ним?! Да на хрена же это ему, Андрею, нужно?!
Он тряхнул головой. Это эмоции, боль уязвленного самолюбия. Конечно, он не оставит Наташу в таком трудном положении. Что бы там ни было, он поможет ей, будет рядом.
Они столкнулись в дверях. Наташа спешила в комнату, Андрей – к ней, в ванную.
– Прости, что так получилось, Андрюша, – опустив голову, тихо сказала Наташа. – Столько неудобств тебе причинила, наверное, надоела уже со своими проблемами…
– Ты никогда не надоешь, Наташа. – Андрей наклонился, хотел поцеловать ее. Она еще ниже склонила голову, его губы ткнулись в ее висок. – Я поеду с тобой, провожу тебя. Если уж такое творится вокруг, ты не должна ехать одна.
– Нет, Андрюша, не надо, – слабо запротестовала Наташа.
Андрей приложил свой палец к ее губам.
– Ничего не говори, Наташа. Я же не говорю о том, как люблю тебя. Спокойно одевайся, а я пока сбегаю, поймаю такси.
Не так-то просто было войти в квартиру. И прежде, когда знала, что там ее ждет Сергей, волновалась, а теперь его нет за дверью, обитой черным дерматином, теперь там одна Мария Федотовна… Ох, как боязно было входить! А вдруг она станет кричать, обвинять ее во всем случившемся?
– Наташенька! – Мария Федотовна бросилась к ней, крепко обняла и заплакала. – Какой ужас, какой кошмар случился! Я до сих пор не могу прийти в себя!
Наташа не могла сдержать слез. Так, обнявшись, они стояли в прихожей и плакали. А потом Мария Федотовна увлекла ее на кухню, усадила за стол, налила кофе.
– После того, как они увели Сережу, – сказала она, присаживаясь к столу и вытирая слезы кухонным полотенцем, – я как будто прозрела. Господи, всего-то и нужно было – не мешать вам любить друг друга, помогать, и мой Сережа был бы счастлив, и ничего бы страшного не случилось. Это ведь я виновата в том, что ты ушла, я позвонила Ларисе, я уговорила Сережу встретиться с ней… Наташенька, пожалуйста, прости меня.
– И вы простите меня, Мария Федотовна… – всхлипывая, сказала Наташа.
– Тебя-то за что прощать? За то, что любила моего сына, за то, что он тебя любил и вы были счастливы? А я, дура, все пыталась помешать вам, вбила себе в голову, что сыну нужна другая жена… Господи, сколько же крови я ему попортила! А теперь и совсем загнала своего мальчика в тюрьму…
– Не плачьте, Мария Федотовна, – робко стала утешать ее Наташа, сама торопливо смахивая слезы со щек. – Сережа не мог никого убить, я не верю. А что говорили милиционеры? В чем они его обвиняют?
– Сережа встретился с Ларисой у подъезда, она отвела его в сторону и стала умолять, чтобы он вернулся к ней. Он отказался, она бросилась к нему на шею, он оттолкнул ее. Это видела какая-то женщина с собакой. Потом он ушел…
– Да, он приезжал ко мне, мы поговорили с ним и расстались.
– А в это время обнаружили Ларису. Она лежала там, где он оставил ее. Кто-то ударил ее ножом в сердце. Женщина с собакой описала следователям Сережу, который якобы угрожал убить Ларису, родители сразу же сказали, что это был ее муж, с которым их дочь собирается расходиться, и милиция приехала к нам. Тут они и дождались Сережу.
– Ножом… – в ужасе прошептала Наташа. – Да у него и ножа-то никогда не было. Это не он сделал, кто-то специально подкараулил Ларису.
– Это я виновата, что он поехал к ней… Даже и не знаю, Наташенька, он в последнее время так ненавидел Ларису, что… даже сказать страшно… мог… А я настаивала, просила, чтобы он поехал, встретился, поговорил… Ну почему, почему я вбила себе в голову, что ему нужно встречаться с Ларисой?! Не поехал бы, ничего бы не случилось… А сейчас он, бедный, в тюрьме…
– Это не он, – твердо сказала Наташа. – Нужно пойти и сказать им, что Сережа не мог никого убить.
– Я уже сказала, – махнула рукой Мария Федотовна. – Позвонила заместителю прокурора Москвы, начальнику уголовного розыска, они обещали завтра же разобраться с этим вопросом. Завтра… А сейчас мой мальчик сидит в тюрьме… – И она снова залилась слезами.
– Может быть, нужно сейчас поехать к нему?
– Нет, милая, сейчас невозможно с ним увидеться. Сейчас мы можем сделать для него только одно: быть вместе. Он так хотел этого, так мечтал, чтобы мы с тобой были вместе. – Мария Федотовна села рядом с Наташей, обняла ее. – Поэтому я и позвонила тебе, и никуда теперь не отпущу. Мне кажется, ему будет легче, если он почувствует, что мы с тобой сидим рядом и думаем о нем.
– Наверное, не нужно мне было психовать и убегать… – снова заплакала Наташа.
– Милая моя, – всхлипывая, проговорила Мария Федотовна. – Если бы со мной так обошлись, я бы тоже убежала. Ты умница, это я дура, совсем ослепла…
Две женщины, обнявшись, плакали на кухне. А внизу, у грязной арки, Андрей посмотрел на часы и, сгорбившись, направился к такси, ждущему его неподалеку. Похоже, сегодня его помощь не понадобится Наташе.
43
Петр Яковлевич Нигилист в нервном возбуждении бродил по комнате. Его длинный нос дергался чаще, чем обычно, близко посаженные глаза не казались водянистыми – голубое, неистовое пламя полыхало в них. Сквозь плотно сжатые губы рвалась наружу дьявольская усмешка. И не могла вырваться. Нигилист не умел улыбаться.
– Сегодня, – сказал он себе, потирая руки. – Сегодня все решится. Все будет кончено. Завтра начнется другая жизнь. Ты чувствуешь это, Наташа? Скоро ты будешь моей. Завтра… Нет, завтра я устрою себе день отдыха. Послезавтра я начну всерьез думать, как вернуть тебя. Ты снова будешь моей. Навсегда.
Зазвонил телефон. Нигилист склонился над аппаратом – номер не определился, похоже, звонили из автомата. Петр Яковлевич покачал головой и взял трубку.
– У тебя номер не определился, Петя? – услышал он голос Станислава Посувайло. – Поэтому так долго соображал, отвечать или нет. Так?
– Так, Стас, – кивнул Нигилист, словно генерал стоял перед ним. – Откуда ты звонишь?
– Из машины, откуда еще звонят государственные люди?
– Разобрался с антизаписывающим устройством?
– Да, спасибо, Петя. Догадываюсь, эта хреновина меня уже как минимум раза три выручила.
– И сейчас включил?
– А как же ты думал? Нигилисту палец в рот не клади, кто ж этого не знает? Правда, и кто знает, попадается, как я, например. Помню, помню, Петя. А ты помнишь?
– Помню, что я твой большой должник, Стас. Про Нигилиста знают и то, что долги он платит вовремя.
– А теперь к делу, – резко сказал генерал. Голос его стал жестким, властным. – Давай по-дружески, Петя, информация – только для меня. Ты убрал Назимова?
– Не только Назимова, – спокойно сказал Нигилист. – Обоих Кеннеди, Анвара Садата, Индиру Ганди, эрцгерцога Фердинанда в Сараево и Столыпина – всех убрал я. Признаюсь. Надо явиться с повинной?
– Кончай мульку травить, Петя! – рявкнул генерал. – Я же просил тебя – по-дружески. Если хочешь, чтобы я тебе помогал, выкладывай правду! Ни черта понять не могу. Ходят всякие темные слухи о том, что тебе выгодно было убрать Назимова.
– С теми, кто распускает эти слухи, я уже говорил, – холодно сказал Нигилист. – Поверь, Стас, никакой выгоды от убийства Назимова мне нет.
– Но говорят, у вас были сложные личные отношения?
– У нас не было никаких личных отношений. Да, этот человек был мне неприятен, об этом знают многие. Ну и что? К тому же в последнее время я узнал, что он, желая мне досадить, однажды здорово оплошал. Мне стало просто жаль его.
– Но мы же с тобой говорили… – Генерал сделал паузу, ожидая реакции Нигилиста, но тот молчал. – Помнишь наш разговор?
– Разумеется. Я уже тогда чувствовал, что наш концерн кое-кому не нравится, поэтому и просил у тебя помощи. И сейчас на нее рассчитываю, Стас. Мне кажется, это убийство не последнее в цепи террористических актов против руководства концерна. Честно тебе признаюсь – мне страшно. И тем не менее мои люди тоже ищут убийцу Назимова. Если не вы и не его друзья, то мы обязательно найдем этого ублюдка.
– Ты думаешь? – озадаченно спросил Посувайло. – Тогда я вообще ни черта не понимаю. О чем ты просил меня, Петя?
– О помощи, Стас. Пока своими силами справляюсь, но, если придется трудно, я тебе непременно позвоню. Вот и все. Наш договор остается в силе. Сейчас буду очень благодарен тебе, если найдешь убийцу Назимова. Кстати, как продвигается следствие?
– Хреново, – честно признался генерал. – Раскрываемость заказных убийств у нас на критическом уровне. Хуже быть не может. Одно ясно – там работали профессионалы, сразу несколько групп.
– Кошмар, – сочувственно сказал Нигилист. – Если будет что-то новенькое, позвонишь?
– Если будет, – вздохнул генерал. – Ладно, поговорили. Будь здоров, Петя. – Он дал «отбой».
– Сука! – сквозь зубы процедил Нигилист, услышав короткие гудки в трубке. – Хотел на крючок поймать. Кого ты хотел поймать, кретин? Нигилиста?! Смотри, генерал Посувайло, такие шутки могут боком выйти.
За дверью послышались осторожные шаги. Нигилист мигом преобразился: его лицо стало мрачным, напряженно-сосредоточенным, голубой огонь в глазах погас. В комнату вошел Олег Ратковский, внимательно посмотрел на босса.
– Что-то случилось, Петр Яковлевич?
– Может случится, Олег, вполне может, – пробормотал Нигилист. Тень растерянности скользнула по его лицу. – Ты надежно спрятал свою валюту?
– Даже вам не скажу, как я распорядился зелеными. Вы чем-то озабочены, Петр Яковлевич? У нас неприятности? Дальнейшая работа отменяется?
– Пока да, Олег. Про деньги ты совершенно прав, никто не должен знать, как ты ими распорядился. Винтовка, из которой ты убрал Назимова, на месте?
– Где и положено, в квартире Валета, в гардеробе, среди всякого хлама. Вот он обрадуется, если найдет ее, – усмехнулся Ратковский.
– Не найдет. И не обрадуется. Только что звонил Посувайло. Глубоко копает, сука.
– Пусть копает. Хоть до Америки туннель пророет, наших следов там нет.
– Ты видел, как вчера приезжали следователи? С ОМОНом. А как разговаривали! Но это мелочи. Знаешь, зачем звонил Посувайло?
– Догадываюсь, – кивнул Ратковский. – Хотел узнать, не имеем ли мы отношения к убийству Назимова? Нет, не имеем. Правда, говорить об этом по телефону – непрофессионально. Или…
– Или! – с силой сказал Нигилист. – Он все время намекал на наш прошлый разговор, мол, речь шла о человеке, оскорбившем твою жену, а теперь я узнал, что убит… Вроде по-дружески, информация для него лично. Понимаешь?
– Сука! – с ненавистью сказал Олег, повторяя своего босса. – В машине были люди Радика, а может, просто включенный магнитофон, но – для них. Пусть попыхтит, доказательств никаких нет, Петр Яковлевич. Люди Радика разговаривали с Наташей, она подтвердила ваши сведения. У них ничего нет против нас.
– Слова Посувайло достаточно, чтобы начать охоту на нас, – мрачно сказал Нигилист. – А вывести под удар Валета мы сейчас не можем. Все замораживается. Олег, я сегодня сам поведу машину, а ты, пожалуйста, возьми свой «жигуль» и приведи запасную квартиру в нормальный вид. Холодильник должен быть полон. Еда, вода, книги, аппаратура, чтобы не скучать. И тебя никто не должен видеть.
– Думаете, придется «лечь на дно»?
– Не исключено. События стали развиваться не по нашему сценарию. Страшного ничего нет. Если они всерьез объявят сезон охоты, мы отсидимся месяц-другой и спокойно махнем куда-нибудь на острова. Но для этого нужно подготовить квартиру.
– Все понял, Петр Яковлевич. Будет сделано.
– Займись этим немедленно. Вечером расскажешь, что удалось сделать. А я, наверное, более-менее разберусь в обстановке. Деньги на всякие мелочи у тебя есть. Мои вкусы ты знаешь, свои тоже. Давай, Олег.
– А ну, валите на хрен отсюда! – заорал Валет, сжимая в руке радиотелефон. – Чтобы и близко к кухне никто не подходил, пока я буду говорить с боссом!
– Можно к бабе зайти? – поинтересовался Шпиндель-Станок. – У меня с нею хорошие отношения чуть было не начались.
– На лестничную площадку! – рявкнул Валет. – Позову, когда можно будет. Проверь засов на ванной. Меньше будете знать, дольше проживете!
– Как дали эту долбаную игрушку, так и заважничал, – пробормотал Керосин-Буфет, открывая дверь квартиры. – Прямо такой босс, бога душу мать…
– Потерпим, – подтолкнул его в спину Станок. – Сказал, сегодня все дела закончим, бабки в лапы и – гуляй, рванина! Он прав, на хрена нам влезать во все дырки? Главное, дело сделали – отдай бабки, и все. А еще мне – артисточку.
– Почему тебе?
– На меня она смотрит уже нормально. Думаю, не станет возражать. Ох, Сундук, повеселюсь я тут с нею сегодня ночью!
– Сам ты Сундук! Сколько раз повторять – Буфет! Мы еще посмотрим, кто с ней веселиться будет. Дверь закрой, не то опять орать начнет наш босс.
Убедившись, что поблизости никого нет, Валет нажал кнопку и тихо сказал:
– Я слушаю, Петр Яковлевич.
– Никогда больше не упоминай это имя, – услышал он резкий голос. – По запасной квартире – начинай сейчас действовать. Максимум через три часа все должно быть так, как я сказал.
– Понял.
– Еще одна проблема. Квартиру, где живет этот ублюдок… которого вы в прошлом году ограбить пытались… Черт! Муж Наташи, помнишь эту квартиру?
– Помню.
– Его помнишь?
– Еще бы! До сих пор удивляюсь, почему не рассчитался за грубое отношение ко мне. Сперва Садовников запретил, а потом… Наташа стала его женой.
– У него в квартире должна быть аудиокассета. Наташина. Особая. Он должен об этом знать. Мне нужна эта кассета, понял?
– Что на ней? Музыка?
– Голос того, кто умер в парке. Сегодня вечером кассета должна быть у меня. Поговори с ним, как ты можешь, думаю, он сам отдаст.
– А Барсуков? Мы же должны вечером встретиться у него, рассчитаться.
– Время помнишь? Двадцать два ноль-ноль. К этому часу ты должен ждать меня с кассетой у Барсукова. Все дела сделаны – полный расчет.
– Понял. Я вот еще что хотел спросить. Бабу, артистку, куда девать?
– Куда хочешь.
– А попользоваться ею можно?
– Только после того, как все кончится. Дело сделаем – она ваша. Но помни, она вас знает в лицо. Свидетели тебе вряд ли нужны.
– Забудет, она у меня все забудет, – довольно ухмыльнулся Валет, уже представляя, какая чудесная ночка ждет его сегодня.
– Все. Жду доклада. Код звонка знаешь. Меня интересует одно слово, или «да», или «нет». Отбой.
Валет выключил чудо-технику, позволяющую связываться без АТС, положил аппарат на обшарпанный кухонный стол, задумался. Все нормально получается, Петр Яковлевич, все будет сделано как надо. Бабки дали, а достать нужную технику Валету – раз плюнуть. Но если вы, Петр Яковлевич, решите поиграть с Валетом, можете не сомневаться – ни хрена у вас не получится. Валет не дурак, он знает, как позаботиться о своей жизни. А в этих делах речь идет только о человеческих жизнях. Он вытащил из кармана фиолетовых штанов листок бумаги, исписанный мелким, аккуратным почерком. Куда бы его спрятать? И вдруг понял – есть такое место. Хрена с два кто догадается там искать. А Петру Яковлевичу достаточно будет намекнуть, что бумага хранится в надежных руках, если он вздумает пошутить. Все очень просто: он спрячет бумагу и отправит письмо. Если все будет о’кей, он перехватит письмо. Если нет – оно попадет в руки человеку, который найдет бумагу и отомстит за него. Проще не бывает! И – надежно.
44
То, что случилось вчера, не укладывалось в сознание Аристарха. Это была грань, за которой человек уже ничего не чувствует. Смертельная грань.
Убедившись, что Боря Котляров мертв, Аристарх в первую очередь подумал, что теперь не сможет ему отдать пятьдесят тысяч долга. Потом он старательно размазал подошвами следы своих ботинок на паласе и в прихожей, носовым платком протер ручку двери. И ушел.
До глубокой ночи Аристарх бродил по хмурой, поникшей Москве – шагал по Гоголевскому бульвару, по Новому Арбату, поднимался к Тверскому бульвару, к Тверской улице, шел по Столешникову переулку к Петровке, по Охотному ряду возвращался к Новому Арбату… Он Шел, опустив голову, никого не боясь, ничего не видя вокруг. И думал о том, что Боря Котляров сидит в кресле с закрытыми глазами, и это уже не Боря, а его тело. Бори нет, и никогда больше не будет на этом свете. Замечательного парня, шутника, балагура, талантливого актера Бори Котлярова нет, и никогда… Страшно было думать об этом. И невозможно было поверить в это – нет и никогда не будет…
Смерть Бори не потрясла Аристарха, не шокировала его. Она стала звеном в цепи страшных случайностей, к которым Аристарх начал привыкать. Только не верилось, что Боря уже никогда дурашливо не возмутится, что Шура предпочитает Аристарха, а не его, никогда не позвонит, не придет на помощь… Как это может быть? Не может!
Аристарх вернулся домой за полночь, не раздеваясь, повалился на диван и мгновенно уснул.
Проснулся он поздно, в половине одиннадцатого, и сразу вспомнил, что вчера убили Борю Котлярова. А позавчера он сам застрелил ни в чем не повинного пса и, похоже, стал причиной гибели человека, которого до этого никогда не видел. А еще раньше обиделась на него и улетела на какие-то гнусные Канары его любимая женщина, его жена Ирка. Гнусные потому, что улетела она туда с толстым старикашкой, который…
Выходит, следующим страшным событием в его жизни станет то, которое уже не причинит ему больших неудобств. Все идет к тому. Его убьют. Сопротивляться, защищаться, прятаться просто не было сил. Да, может, оно и к лучшему. Сколько можно терпеть…
Аристарх внимательно осмотрел свою комнату и недовольно скривился. На столе пустые бутылки, грязная посуда, окурки, огрызки. На полу – тоже грязь. Неуютно, неприбрано. Умирать в такой комнате не хотелось. Что же, он будет лежать мертвый среди черствых корок, серого пепла и окурков на паласе?
Нет, он, Аристарх Таранов, актер Божьей милостью, должен умереть в чистой комнате. Идиотская мысль – ему-то уже будет наплевать на все! И тем не менее… Он – актер, и должен принять смерть достойно. По крайней мере, не в грязи.
Аристарх вскочил с дивана, сбросил свитер и рубашку, сделал короткую зарядку, принял холодный душ, позавтракал яичницей и с яростью принялся за уборку.
А может, он не к смерти готовился, а пытался хоть чем-то заняться, чтобы отвлечь себя от невыносимых мыслей?
К часу дня квартира была вымыта, вычищена, проветрена. Чтобы не так грустно было умирать, Аристарх сбегал к метро, купил хлеба, бутылку водки и килограмм соленых огурцов в полиэтиленовом пакете. А в магазине «Птица» на Остоженке – батон куриной колбасы.
Все же не зря говорят: цель – ничто, движение – все. О цели, скорой встрече с убийцами, которые вот-вот ворвутся в его квартиру, Аристарх не думал, пока двигался. Но как только успокоился, налил себе рюмку водки, выпил, закусил соленым огурцом и куском колбасы, тотчас же задумался и скоро понял, что не все в ближайших событиях его устраивает. Что же, тихо войдут, убьют и удалятся? Так просто и буднично уйдет из жизни актер Аристарх Таранов? Да вот хрен вам!
Чтобы какие-то ублюдки без особых хлопот заработали на нем свои вонючие зеленые?! Захотелось сделать что-то из ряда вон выходящее, например, распахнуть дверь, рвануть на груди рубаху, крикнуть на весь дом: стреляйте, стреляйте, подонки! Аристарх Таранов не боится вас! Или что-нибудь такое, в духе комиссаров из революционных пьес…
Конечно, глупо. Но, с другой стороны, кому хочется быть бараном, которого без особых проблем зарежут и продадут мясо, чтобы купить жене новое пальто?
Да вот – хрен вам!
Время близилось к трем часам пополудни. И пока никто не стремился врываться в квартиру, стрелять в окно… Что там у них еще на вооружении? Пока – тишина.
Зазвонил телефон. Аристарх нехотя взял трубку. Шура со слезами в голосе сообщила о смерти Бори, о том, что премьера вообще сорвана, Эйнштейн в отчаянии, она тоже. Сказала и о том, что муж, как назло, никуда не собирается уезжать, а так хочется побыть с ним, Аристархом, поговорить, хотя бы просто поговорить…
Аристарх сыграл. Изумление, возмущение, неверие – так не может быть! Боря! Он же так помогал ему в последнее время, и словом и делом, даже ночевал у него. Он же должен был позвонить и заехать, но почему-то не сделал этого, и на телефонные звонки не отвечал… Какой ужас!
Все это он действительно пережил или должен был пережить, но сейчас все-таки играл. Больно было играть изумление, услышав о безвременной смерти друга, но что поделаешь, если он давно знал об этом…
Шура сказала, что завтра в «Фокус» приедет следователь, и нужно, чтобы все были на месте, особенно Аристарх, ведь он лучше других знал Борю. Эйнштейн просил его не опаздывать. Аристарх пообещал, тоскливо усмехнувшись, завтра быть в клубе имени Фрунзе.
Потом неожиданно позвонил Андрей.
– Арик, у тебя все нормально? – с ходу спросил он.
Аристарх поперхнулся, услышав этот вопрос. Что за дикость? Все ли у него нормально?! Хотя… С точки зрения логики развития событий последних дней – может быть, и нормально. Чем дальше, тем хуже. Так он и сказал Андрею, тоскливо усмехнувшись:
– Нормально, Андрей… Нормальнее некуда.
– Извини, Арик, – неуверенно сказал Андрей. – А с Ириной все в порядке? Она дома?
– Нет, она уехала, – резко сказал Аристарх. Думать об Ирке было больно, не надо, не надо этого! – Но с ней тоже все нормально.
– Ты знаешь, куда она уехала? – настойчиво интересовался Андрей. Ну просто сил не было слушать его!
– А ты знаешь, что твоя Наташа – директор магазина? – раздраженно спросил Аристарх.
