Текст книги "Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 75 страниц)

С точки зрения исторической действительности все эти версии и гипотезы совершенно бездоказательны и безосновательны. Несостоятельны они и с логической точки зрения, если учитывать реальную обстановку того времени и просто считаться с элементарными фактами. Сталин не мог иметь в рядах ОГПУ своих агентов, которые бы смогли пойти на акт отравления вождя партии, пользовавшегося всеобщей любовью и поклонением. Хулители Сталина просто путают эпохи, когда обстановку начала 20-х годов приравнивают к обстановке середины 30-х годов, когда Сталин стал полновластным хозяином не только в аппарате партии, но и в органах безопасности. И какими бы таинственными предположениями ни оперировали обвинители Сталина, приписывая ему подобного рода преступление, у них за душой нет ни грана фактов, ни крупицы серьезных аргументов. Общие рассуждения в данном случае выглядят тем, чем они и являются на деле – всего лишь рассуждениями. Рассуждениями отнюдь не безобидными и абстрактными, призванными якобы лишь прояснить темное пятно в истории.

Вскоре после смерти Ленина в советской печати появилось множество статей и материалов. Их тщательное изучение не оставляет камня на камне от подобных версий. И самым убедительным является медицинское заключение о болезни и смерти Ленина. Чтобы не быть голословным, сошлемся на мнение достаточно авторитетного биографа Ленина Луиса Фишера: «Но ничто не могло остановить разрушительного процесса, развивавшегося у него в мозгу. Описывая результаты вскрытия Ленина в своих воспоминаниях о нем, наркомздрав Семашко утверждает, что, хотя в других органах значительного склероза не было найдено, «склероз сосудов мозга Владимира Ильича был настолько силен, что сосуды эти обызвестились: при вскрытии по ним стучали металлическим пинцетом, как по камню. Стенки многих сосудов настолько утолщились и сосуды настолько заросли, что не пропускали в просвете даже волоска. Так, целые участки мозга были лишены доступа свежей крови, оставались без питания»[1014]1014
  Луис Фишер. Жизнь Ленина. М. 1997. Т. 2. С. 487–489.


[Закрыть].

Я несколько отвлекся в сторону от главного русла моего повествования. Но чтобы поставить все точки над i, необходимо осветить роль Троцкого в фальсификации и пропаганде мифа об отравлении Ленина Сталиным. Собственно, Троцкий был главным и самым авторитетным апологетом этого мифа. Определенную долю достоверности его высказываниям и оценкам придавало то, что он в тот период находился в эпицентре событий, являясь одним из наиболее видных и авторитетных фигур партийного руководства. С одной стороны, это обстоятельство как бы должно повышать в глазах публики достоверность его свидетельств. С другой стороны, как самый главный противник и оппонент Сталина, с которым его разделяло гораздо большее, чем непреодолимая пропасть, он не может рассматриваться в качестве объективного, незаинтересованного свидетеля событий тех дней. Поэтому версии, выдвигаемые Троцким, нуждаются в особенно тщательном анализе и сопоставлениях как с фактами, так и с его собственными свидетельствами[1015]1015
  Интересующихся деталями данной проблемы можно отослать к статье Р. Косолапова, рассматривающего некоторые обстоятельства, связанные с желанием Ленина покончить жизнь самоубийством. См. раздел «Пример четы Лафаргов» в издании «Сталинский сборник» М. 2002. С. 47–51.


[Закрыть].

Начнем с того, что версию об отравлении он впервые публично выдвинул в октябре 1939 года. Заметим, что на протяжении почти 15 лет самой ожесточенной открытой борьбы против Сталина, где полемика зачастую напоминала характер публичных оскорблений и безапелляционных политических вердиктов, он ни разу не упоминал об этой версии. Хотя каждому понятно, какой заряд взрывной силы она содержала в себе, и какой широкий отклик она могла бы вызвать в соответствующий период.

Впервые историю, связанную с ядом, он затронул в своем дневнике в записи от 7 марта 1935 г. В частности, он писал: «Когда Ленин почувствовал себя снова хуже, в феврале или в самые первые дни марта, он вызвал Сталина и обратился к нему с настойчивой просьбой: доставить ему яду. Боясь снова лишиться речи и стать игрушкой в руках врачей, Ленин хотел сам остаться хозяином своей дальнейшей судьбы. Недаром он в свое время одобрял Лафарга, который предпочел добровольно «join the majority», чем жить инвалидом». – Троцкий продолжает далее: «М. Ульянова писала: «С такой просьбой можно было обратиться только к революционеру». Что Ленин считал Сталина твердым революционером, это совершенно неоспоримо. Но одного этого было бы недостаточно для обращения к нему с такой исключительной просьбой. Ленин, очевидно, должен был считать, что Сталин есть тот из руководящих революционеров, который не откажет ему в яде. Нельзя забывать, что обращение с этой просьбой произошло за несколько дней до окончательного разрыва. Ленин знал Сталина, его замыслы и планы, его обращение с Крупской, все его действия, рассчитанные на то, что Ленину не удастся подняться. В этих условиях Ленин обратился к Сталину за ядом. Возможно, что в этом месте – помимо главной цели – была и проверка Сталина, и проверка натянутого оптимизма врачей. Так или иначе, Сталин не выполнил просьбы, а передал о ней в Политбюро. Все запротестовали (врачи еще продолжали обнадеживать), Сталин отмалчивался…»[1016]1016
  Лев Троцкий. Дневники и письма. М. 1994. С. 95–96.


[Закрыть].

Тогда, в 1935 году, эта версия и осталась бы всего лишь записью в дневнике. Трудно сказать, сверлила ли эта мысль Троцкого и не давала ему покоя. Но по крайней мере еще четыре года он хранил по этому поводу полное молчание. Хотя именно на эти годы приходится огромный поток антисталинских публикаций, принадлежащих перу Троцкого. Лишь в октябре 1939 года он обратился к влиятельному американскому журналу «Life» с предложением опубликовать статью «Сверх-Борджиа в Кремле.» В ней он пишет, что преступления Чезаре Борджиа (представитель знатного рода Италии в конце 15 – начале 16 веков, чей образ воспринимался как символ произвола, коварства, жестокости, изощренной хитрости и прочих низменных черт; имя Ч. Борджиа стало в истории нарицательным именем – Н.К.) кажутся скромными и почти наивными в сравнении с преступлениями Сталина.

Статья полностью посвящена рассматриваемой нами теме. Нет нужды пересказывать ее основные постулаты. Ограничимся только главными моментами, содержащимися в ней, поскольку без этого невозможно вести ее разбор.

Итак, Троцкий пишет: «Во время второго заболевания Ленина, видимо, в феврале 1923 г., Сталин на собрании членов Политбюро (Зиновьева, Каменева и автора этих строк) после удаления секретаря сообщил, что Ильич вызвал его неожиданно к себе и потребовал доставить ему яду. Он снова терял способность речи, считал свое положение безнадежным, предвидел близость нового удара, не верил врачам, которых без труда уловил на противоречиях, сохранял полную ясность мысли и невыносимо мучился. Я имел возможность изо дня в день следить за ходом болезни Ленина через нашего общего врача Гетье, который был вместе с тем нашим другом дома.

…Мы продолжали надеяться. И вот неожиданно обнаружилось, что Ленин, который казался воплощением инстинкта жизни, ищет для себя яду. Каково должно было быть его внутреннее состояние!

Помню, насколько необычным, загадочным, не отвечающим обстоятельствам показалось мне лицо Сталина. Просьба, которую он передавал, имела трагический характер; на лице его застыла полуулыбка, точно на маске. Несоответствие между выражением лица и речью приходилось наблюдать у него и прежде. На этот раз оно имело совершенно невыносимый характер. Жуть усиливалась еще тем, что Сталин не высказал по поводу просьбы Ленина никакого мнения, как бы выжидая, что скажут другие: хотел ли он уловить оттенки чужих откликов, не связывая себя? Или же у него была своя затаенная мысль?.. Вижу перед собой молчаливого и бледного Каменева, который искренне любил Ленина, и растерянного, как во все острые моменты, Зиновьева. Знали ли они о просьбе Ленина еще до заседания? Или же Сталин подготовил неожиданность и для своих союзников по триумвирату?

– Не может быть, разумеется, и речи о выполнении этой просьбы! – воскликнул я. – Гетье не теряет надежды. Ленин может поправиться.

– Я говорил ему все это, – не без досады возразил Сталин, – но он только отмахивается, мучается старик. Хочет, говорит, иметь яд при себе…прибегнет к нему, если убедится в безнадежности своего положения.

– Все равно невозможно, – настаивал я, на этот раз, кажется, при поддержке Зиновьева. – Он может поддаться временному впечатлению и сделать безвозвратный шаг.

– Мучается старик, – повторял Сталин, глядя неопределенно мимо нас и не высказываясь по-прежнему ни в ту, ни в другую сторону. У него в мозгу протекал, видимо, свой ряд мыслей, параллельный разговору, но совсем не совпадавший с ним. Последующие события могли, конечно, в деталях оказать влияние на работу моей памяти, которой я в общем привык доверять. Но сам по себе эпизод принадлежал к числу тех, которые навсегда врезываются в сознание. К тому же по приходе домой я его подробно передал жене. И каждый раз, когда я мысленно сосредотачиваюсь на этой сцене, я не могу не повторить себе: поведение Сталина, весь его образ имели загадочный и жуткий характер. Чего он хочет, этот человек? И почему он не сгонит со своей маски эту вероломную улыбку?.. Голосования не было, совещание не носило формального характера, но мы разошлись с само собой разумеющимся заключением, что о передаче яду не может быть и речи»[1017]1017
  Лев Троцкий. Портреты революционеров. С. 70–72.


[Закрыть].

Что можно сказать по поводу этого пассажа?

Во-первых, о самой датировке событий. Троцкий пишет о феврале или начале марта 1923 года, когда Ленин обратился к Сталину с просьбой достать ему яду. Однако, как мы уже показали выше – и это подтверждается многочисленными источниками, в том числе и свидетельством сестры Ленина М.И. Ульяновой, – с такой просьбой Ленин обращался к Сталину несколько раз, и впервые в 1922 году. Во-вторых, из приведенного выше официального письма Сталина в Политбюро (факсимиле этого письма приводится в книге Д. Волкогонова о Ленине), совершенно четко и определенно явствует, что это произошло 17 марта 1923 г., т. е. уже после того, как Ленин 5 марта 1923 г. адресовал Сталину письмо, угрожая разрывом отношений с ним. Это весьма примечательно. Хотя Ленин и грозил разрывом личных отношений со Сталиным, тем не менее именно к нему он обратился с такой просьбой. Предположительно сделать вывод, что письмо Ленина было продиктовано какими-то минутными соображениями, скорее всего чувством гнева, раздражением и другими аналогичного свойства мотивами. Иначе как объяснить, что буквально через несколько дней он обратился к тому же Сталину со столь деликатной просьбой. А то, что такое обращение имело место именно 17 марта 1923 г., подтверждается текстом факсимиле, датировкой (в двух местах письма), наконец, тем фактом, что на нем имеются собственноручные записи других членов Политбюро, которые Сталин уж никак не мог подделать в то время. Да, и сами члены и кандидаты в члены Политбюро впоследствии подтверждали тот факт, что они зафиксировали свое отношение к просьбе Ленина на письме, представленном Сталиным.

Следует попутно заметить, что в протоколах заседаний Политбюро[1018]1018
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП (б). Повестки дня заседаний. 1919–1952. Каталог. Т. 1. 1919–1929. М. 2000.


[Закрыть] данный вопрос никак не отражен, поскольку он носил настолько деликатный характер, что заседание проходило в отсутствие секретарей и его результаты были зафиксированы лишь росписями самих участников на тексте письма Сталина. При более внимательном рассмотрении факсимиле письма можно установить число, когда это происходило – 21 марта 1923 г. В верхней части листа имеются подписи читавших его Г. Зиновьева, В. Молотова, Н. Бухарина, Л. Каменева, Л. Троцкого, М. Томского. Последний счел необходимым высказать свое мнение: «Читал. Полагаю, что «нерешительность» Ст. – правильно. Следовало бы в строгом составе чл. Пол. Бюро обменяться мнениями. Без секретарей (технич.)».Таким образом, можно считать твердо установленным, что речь идет именно о середине марта, а точнее 17 марта 1923 г. Приплетать же сюда другую дату – февраль, значит, допускать искажение исторической последовательности событий, что особенно важно именно в данном случае.

Хотя, конечно, слишком строго судить Троцкого за искажение даты трудно, хотя такие события (а это событие поистине исторического значения), как говорят, должны четко врезаться в памяти. Но не со всеми так бывает. Случаются и хронологические аберрации и с другими людьми, которых вовсе невозможно заподозрить в антисталинских настроениях. Так, В.М. Молотов по тому же самому поводу вспоминал следующее (правда, спустя полстолетия): «В феврале 1923 года Ленину стало совсем плохо, и он попросил Сталина принести ему яд. Сталин обещал, но не принес. Потом он говорил, что, наверно, Ленин обиделся на него за это. «Как хотите, я не могу это сделать», – сказал Сталин. На Политбюро обсуждался этот вопрос»[1019]1019
  Феликс Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 238.


[Закрыть].

Но, разумеется, суть дела не только в датировке событий, хотя, повторяю, она имеет первостепенное значение для выяснения исторической истины, – а в той заранее заданной линии Троцкого во что бы то ни стало, если не доказать (это вообще сделать невозможно) вину Сталина в отравлении Ленина, то посеять не просто сомнения, а как бы внушить мысль о том, что это является очевидным фактом.

Далее, Троцкий пытается убедить читателей в том, что сам Сталин занимал какую-то двойственную и неопределенную позицию. На самом деле его позиция твердо и недвусмысленно была зафиксирована в самом письме (текст его уже приводился). Мне думается, что особо следует выделить следующее положение из этого письма: «Должен, однако, заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу В. Ильича и вынужден отказаться от этой миссии, как бы она не была гуманна и необходима, о чем и довожу до сведения членов П. Бюро ЦК»[1020]1020
  И.В. Сталин. Соч. Т. 16. С. 252.


[Закрыть]. Здесь какие-либо комментарии излишни в силу самоочевидных причин.

Коснемся еще одного момента, а именно того, почему с политической точки зрения такое отравление якобы могло иметь место и в чем конкретно была заинтересованность Сталина в этом. Троцкий пишет: «Здесь естественно возникает вопрос: как и почему Ленин, который относился в этот период к Сталину с чрезвычайной подозрительностью, обратился к нему с такой просьбой, которая, на первый взгляд, предполагала высшее личное доверие? За несколько дней до обращения к Сталину Ленин сделал свою безжалостную приписку к завещанию. Через несколько дней после обращения он порвал с ним все отношения. Сталин сам не мог не поставить себе вопрос: почему Ленин обратился именно к нему? Разгадка проста: Ленин видел в Сталине единственного человека, способного выполнить трагическую просьбу или непосредственно заинтересованного в ее исполнении. Своим безошибочным чутьем больной угадывал, что творится в Кремле и за его стенами, и каковы действительные чувства к нему Сталина. Ленину не нужно было даже перебирать в уме ближайших товарищей, чтобы сказать себе: никто, кроме Сталина, не окажет ему этой «услуги». Попутно он хотел, может быть, проверить Сталина: как именно мастер острых блюд поспешит воспользоваться открывающейся возможностью? Ленин думал в те дни не только о смерти, но и о судьбе партии. Революционный нерв Ленина был, несомненно, последним из нервов, который сдался смерти. Но я задаю себе ныне другой, более далеко идущий вопрос: действительно ли Ленин обращался к Сталину за ядом? Не выдумал ли Сталин целиком эту версию, чтобы подготовить свое алиби? Опасаться проверки с нашей стороны у него не могло быть ни малейших оснований: никто из нас троих не мог расспрашивать больного Ленина, действительно ли он требовал у Сталина яду»[1021]1021
  Лев Троцкий. Портреты революционеров. С. 72.


[Закрыть].

Начну с последнего вопроса, риторически поставленного Троцким: действительно ли Ленин обращался к Сталину с такой просьбой? На него частично отвечает в своих рассуждениях сам Троцкий, хотя и тщательно вуалирует свою позицию. Приведенные выше факты доказывают, что такое обращение действительно имело место. Это подтверждается, как воспоминаниями М.И. Ульяновой, так и записью, сделанной лечащим врачом А.М. Кожевниковым. Вот эти свидетельства (хотя они довольно обширные, но их привести необходимо в интересах полной достоверности):

«30 мая (имеется в виду 1922 г. – Н.К.), – пишет М.И. Ульянова, – Владимир Ильич потребовал, чтобы к нему вызвали Сталина. Уговоры Кожевникова отказаться от этого свидания, так как это может повредить ему, не возымели никакого действия. Владимир Ильич указывал, что Сталин нужен ему для совсем короткого разговора, стал волноваться, и пришлось выполнить его желание. Позвонили Сталину, и через некоторое время он приехал вместе с Бухариным. Сталин прошел в комнату Владимира Ильича, плотно прикрыв за собою, по просьбе Ильича, дверь. Бухарин остался с нами и как-то таинственно заявил: «Я догадываюсь, зачем Владимир Ильич хочет видеть Сталина». Но о догадке своей он нам на этот раз не рассказал. Через несколько минут дверь в комнату Владимира Ильича открылась и Сталин, который показался мне несколько расстроенным, вышел. Простившись с нами, оба они (Бухарин и Сталин) направились мимо Большого дома через домик санатория во двор к автомобилю. Я пошла проводить их. Они о чем-то разговаривали друг с другом вполголоса, но во дворе Сталин обернулся ко мне и сказал: «Ей (он имел в виду меня) можно сказать, а Наде (Надежде Константиновне) не надо». И Сталин передал мне, что Владимир Ильич вызывал его для того, чтобы напомнить ему обещание, данное ранее, помочь ему вовремя уйти со сцены, если у него будет паралич. «Теперь момент, о котором я Вам раньше говорил, – сказал Владимир Ильич, – наступил, у меня паралич и мне нужна Ваша помощь». Владимир Ильич просил Сталина привезти ему яду. Сталин обещал, поцеловался с Владимиром Ильичом и вышел из его комнаты. Но тут, во время нашего разговора, Сталина взяло сомнение: не понял ли Владимир Ильич его согласие таким образом, что действительно момент покончить счеты с жизнью наступил и надежды на выздоровление больше нет? «Я обещал, чтобы его успокоить, – сказал Сталин, – но, если он в самом деле истолкует мои слова в том смысле, что надежды больше нет? И выйдет как бы подтверждение его безнадежности?». Обсудив это, мы решили, что Сталину надо еще раз зайти к Владимиру Ильичу и сказать, что он переговорил с врачами и последние заверили его, что положение Владимира Ильича совсем не так безнадежно, болезнь его не неизлечима и что надо с исполнением просьбы Владимира Ильича подождать. Так и было сделано.

Сталин пробыл на этот раз в комнате Владимира Ильича еще меньше, чем в первый раз, и, выйдя, сказал нам с Бухариным, что Владимир Ильич согласился подождать и что сообщение Сталина о его состоянии со слов врачей Владимира Ильича, видимо, обрадовало, А уверение Сталина, что когда, мол, надежды действительно не будет, он выполнит свое обещание, успокоило несколько Владимира Ильича, хотя он не совсем поверил ему: «Дипломатничаете, мол»»[1022]1022
  «Известия ЦК КПСС» 1991 г. № 3. С. 188.


[Закрыть].

Подтверждается это и следующим фактом: врач А.М. Кожевников об этом визите и теме разговора сделал пометку: «Приезжал Сталин. Беседа о suicidium (самоубийстве – лат.)»[1023]1023
  Там же. С. 198.


[Закрыть].

Мне представляется, что рассмотрение данного вопроса вполне определенно выявило следующие моменты:

Во-первых, болезнь Ленина стала одной из тех осей, вокруг которых развертывались важнейшие политические процессы в партии и стране в тот период. Трагедия Ленина в каком-то смысле превратилась в инструмент острейшей политической борьбы, развернувшейся в партийных верхах. Но было бы упрощением все причины и пружины этой борьбы выводить и тем более сводить исключительно к болезни вождя. Первоосновы и подспудные причины ее имели более глубокие социально-экономические и политические корни. Однако бесспорно и то, что болезнь Ленина наложила на все процессы, протекавшие в партии и стране, свою неизгладимую печать. Сама болезнь Ленина из его личной трагической проблемы превратилась в факт, имевший огромные исторические последствия.

Во-вторых, отношения Сталина с Лениным во время болезни последнего претерпели серьезные изменения в силу причин, о которых шла речь выше. И хотя имеется достаточно свидетельств, говорящих о том, что Ленин весьма критически относится к Сталину, в том числе и в личном плане, не говоря уже о политических мотивах, все-таки он не рассматривал его в качестве своего политического противника. Более того, их отношения ухудшились на базе разногласий и различных подходов к решению конкретных практических проблем, которые, если бы Ленин не был в таком болезненном состоянии, вполне бы могли найти свое разрешение в ходе самой практической работы. Поэтому все утверждения о фатальном политическом разрыве между Лениным и Сталиным мне видятся несколько поверхностными, не учитывающими многие объективные реальности той эпохи. В конце концов их объединяло общее дело, которому они посвятили свою жизнь. А это не второстепенный, а решающий фактор, коль речь идет о серьезных исторических выводах.

И, наконец, о мифе, согласно которому Сталин прямо или косвенно причастен к безвременной кончине Ленина. Сама смерть Ленина, как об этом свидетельствуют неоспоримые факты чисто медицинского свойства, не была безвременной. Тяжесть его болезни и ход ее течения заставляют подумать скорее о том, что благодаря многим факторам, в том числе и силе его характера и воли, наступление трагической развязки удалось растянуть на несколько лет. Фатальный конец был неотвратим. И то, что Ленин желал избавить себя от страданий беспомощного инвалида, вполне понятно и объяснимо. Особенно для такой личности, как Ленин. Но с точки зрения господствовавшей тогда революционной морали подобный акт мог бы рассматриваться в партии и стране как акт малодушия. Естественно, что руководство партии самым тщательным образом скрывало ото всех (за исключением самого что ни есть узкого круга лиц) реальную ситуацию со здоровьем Ленина и даже сеяло неоправданные иллюзии. А о самом желании Ленина добровольно уйти из жизни, если она станет сплошным кошмаром и мучением, разумеется, никто из его соратников в то время и не мог говорить. Это относилось к числу величайших партийных и государственных тайн.

Есть все основания сделать вывод: Сталин никоим образом не причастен к смерти Ленина. Измышления об отравлении им Ленина относятся к разряду злонамеренных инсинуаций, которые до сих пор продолжают существовать вопреки всем объективным фактам. Их живучесть искусственно поддерживается до наших дней с помощью различных средств. Чему в немалой степени способствуют и некоторые недостаточно ясные и порой противоречивые свидетельства участников событий тех далеких дней.

Что же касается роли Троцкого во всем этом «ядовитом заговоре», то мне хотелось бы ответить на этот вопрос словами Луиса Фишера из его книги о Ленине. Она заканчивается буквально следующим пассажем: «Настоящий вопрос заключается вот в чем: почему Троцкий хранил эту «тайну» до 1939 года? Его выслали из СССР в 1929 году. За эти 10 лет он написал несколько книг и десятки статей. Сталин был его политическим врагом, и он не щадил обвинений по его адресу. Самым худшим обвинением могло быть обвинение в убийстве Ленина. Но целое десятилетие Троцкий ни словом не упомянул об этом, не позволил себе и намека на что-нибудь подобное.

В истории болезни Ленина за последний год его жизни, с февраля 1923 года по январь 1924, ничто не подтверждает сенсационного подозрения, будто Ленина отравил Сталин»[1024]1024
  Луис Фишер. Жизнь Ленина. Т. 2. С. 492–493.


[Закрыть].

Закончив этот раздел, я четко осознал, что вопрос о причастности Сталина к насильственной смерти Ленина, не только не исчезнет из соответствующих исторических исследований и со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров. В зависимости от потребностей политической конъюнктуры (а она непредсказуема и весьма подвижна) эта проблема не раз еще будет товаром, который охотно станут предлагать вниманию читателей самой разной ориентации. Но такова уж как будто предписанная самой судьбой участь исторических сюжетов подобного рода. Они никогда не умирают, хотя давно уже мертвы сами участники событий. В этом состоит и привлекательная, и в чем-то трагикомическая сила реальной канвы самой истории.