Текст книги "Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 75 страниц)

Внук Я.Г. Эгнаташвили (о нем речь будет идти ниже) несколько лет назад рассказывал корреспонденту одного из московских журналов: «…Перед тем как родился Сталин, у его матери (которую я имел счастье знать и неоднократно бывать у нее) первенцем был Михаил, умерший в возрасте одного года. Потом родился Георгий, тоже умерший в младенчестве от тифа. И первого и второго крестил мой дед. А когда родился третий ребенок – Иосиф, – Екатерина Георгиевна ему сказала: «Ты, конечно, человек очень добрый, но рука у тебя тяжелая. Так что извини меня, ради Бога. Иосифа покрестит Миша»»[52]52
  «Шпион». Альманах писательского и журналистского расследования. 1993 г. № 2. С. 40. (В дальнейшем «Шпион»).


[Закрыть].

В некрологе, который был опубликован в советской печати в связи со смертью Е.Г. Джугашвили, описывался ее жизненный путь и, в частности, говорилось, что в 1874 году 18-летняя Екатерина Георгиевна вышла замуж за Виссариона Ивановича Джугашвили, рабочего фабрики Адельханова в Тифлисе.[53]53
  «Заря Востока». 8 июня 1937 г.


[Закрыть] Некоторые биографы Сталина указывают на то, что муж Екатерины был примерно на 5 лет старше нее[54]54
  См. Ian Grey. Stalin. p. 9.


[Закрыть]. Однако, как явствует из приведенной выше выписки из регистрационной книги, он был старше своей жены на 8 лет. Опять-таки разноголосица в отношении действительного года рождения отца Сталина – Виссариона Джугашвили, как мне представляется, порождена прежде всего тем, что различные авторы, которые брались за написание его биографии, не располагали достоверными данными, часто черпали свои сведения друг у друга и таким образом вольно или невольно плодили различные версии, часто противоречащие одна другой. Подобная разноголосица дает кое-кому повод делать различные предположения в связи с данными обстоятельствами. Я не склонен придавать сколько-нибудь серьезное значение скудости и противоречивости достоверных сведений о родителях Сталина, поскольку любые детали в этом отношении не имеют принципиального значения для понимания его биографии в целом.

Отец Сталина родился, вероятнее всего, в 1850 году в селе Диди-Лило. «Отец вождя Виссарион (называли его просто Бесо), – сообщается в публикации журнала «Молодая гвардия» со слов Давида Папиташвили, – был выше среднего роста и худощав. Волосы у него были черные, носил он усы и бороду. Как я его помню, у него не было ни одного седого волоса. В молодости наш вождь внешне очень походил на своего отца»[55]55
  Детство и юность вождя. С. 26.


[Закрыть].

Я специально останавливаюсь на этом вопросе, поскольку в позднейшие времена некоторые биографы Сталина довольно активно разрабатывали версию, согласно которой отцом Иосифа был не Бесо Джугашвили, а какой-то князь.

Так, Р. Конквест приводит следующие соображения по этому весьма деликатному вопросу: «Екатерина, или Кеке, – пишет он, – восполняла нерегулярные заработки своего мужа, работая в качестве прислуги в богатых домах. Один из них был дом Эгнаташвили, купца второй гильдии (то есть преуспевающего в соответствии с провинциальными стандартами). Говорят, что Эгнаташвили имел отношения с красивой молодой служанкой, что само по себе ни в коем случае не является неправдоподобным или редким явлением: в конце концов Карл Маркс, который жил в это время, имел ребенка от домашней прислуги.

Соль этой истории, в том виде как она есть, двояка. Первое, говорят, что Эгнаташвили оплачивал расходы, связанные с получением Сталиным образования. Это верно, что Сталин получал «стипендию» и что его мать, как говорят, экономила из своего скудного заработка, чтобы помогать ему. Но правда также и то, что очень немногие из столь же необеспеченных ребят могли ходить в ту же школу, в которую ходил он.

Говорят, что Сталин знал об этой истории, но все же верил, что он был действительно сыном Джугашвили. Но имеется определенная причина полагать, что, будучи уязвленным насмешками других в связи с этим, он стал циничным по отношению к своей матери…

Но даже если Эгнаташвили считал, что он был или мог быть отцом, это еще не доказывает, что он им действительно был. Как мы отмечали, Сталин всегда верил, что Виссарион, на которого он, как говорят, был очень похож, – действительно его настоящий отец.

Биография Сталина была подвергнута беспрецедентному числу позднейших фальсификаций. Это не в такой степени относится к его ранним годам, но, как мы видим, и здесь имеется много такого, что представляется темным или сомнительным»[56]56
  R. Conquest. Stalin. р. 4.


[Закрыть].

С заключительным выводом этого компетентного, хотя и весьма тенденциозного американского историка-советолога, пожалуй, можно и согласиться.

Яков Георгиевич Эгнаташвили, у которого в доме убиралась и стирала белье Екатерина Георгиевна Джугашвили, согласно довольно распространенной версии, является истинным отцом Сталина. Фамилия Эгнаташвили встречается в анналах советской госбезопасности. Один из них дослужился в системе госбезопасности до звания генерал-лейтенанта и умер еще при жизни Сталина. Некролог был опубликован в газете «Правда». Внук Я.Г. Эгнаташвили Георгий Александрович Эгнаташвили также работал в органах государственной безопасности и был начальником охраны Н.М. Шверника (после М.И. Калинина ставшего формальным главой Советского государства). В беседах с журналистами он рассказал о некоторых деталях своего знакомства со Сталиным, поведал о своем деде, а также о других довольно интересных обстоятельствах, касающихся Сталина.[57]57
  «Шпион» 1993 г. № 1.


[Закрыть]

Из всей совокупности самых разных и большей частью противоречивых свидетельств, конечно, нельзя сделать каких-либо определенных, а тем более категорических выводов. Думается, что данное обстоятельство навсегда останется покрытым покровом некоей таинственности.

То, что Я.Г. Эгнаташвили слухи и предположения «сделали» отцом Сталина, отнюдь еще ничего не доказывает. Так, цитированный выше Р. Конвест считает, что «нет никаких оснований верить такого рода историям и нет никаких доказательств в их пользу»[58]58
  R. Conquest. Stalin. р. З.


[Закрыть].

Отметим некоторые детали, касающиеся мнимого отца Сталина – Я.Г. Эгнаташвили, рассказанные его внуком. Прожил он 86 лет. В молодости был известным в Грузии борцом, участвовал в кулачных боях, которые в то время часто практиковались и в Гори. Четыре года проработал на каменоломнях у одного богатого князя под Тифлисом в каторжных условиях. Владелец каменоломни после окончания работы не дал ему денег даже на дорогу, и он пешком возвратился в Гори. Он владел виноградниками, считал себя виноторговцем, был человеком зажиточным. Вот что рассказывает его внук:

«Поскольку в молодости князья его крепко обидели, он их, можно сказать, всю свою жизнь ненавидел. Помогал бедным. В том числе и Екатерине Георгиевне, которая у него по хозяйству работала. Ну и поэтому в наш дом приходил Сталин. Он был постарше моего отца и дяди и очень серьезным подростком. Дедушка усаживал его за стол и давал ему книги, которые он читал вслух. Он читал произведения Казбеги и Чавчавадзе… Эти книги особенно нравились моему дедушке. Да и сам Иосиф ему нравился – серьезный, целеустремленный, находчивый. Поэтому дедушка и платил за его обучение в духовной семинарии…»[59]59
  «Шпион». 1993 г. № 2. С.39.


[Закрыть]

Другая версия относительно якобы действительного отца Сталина сводится к тому, что известный русский ученый и путешественник Н. Пржевальский, который, как установлено, в конце 70-х годов XIX века был некоторое время в Гори, является отцом Сталина. Главным «аргументом» служит поразительное внешнее сходство между Пржевальским и Сталиным. Однако такие «аргументы» едва ли могут считаться убедительными и их нельзя принимать всерьез.

Вот как комментировал это обстоятельство внук Я.Г. Эгнаташвили. На вопрос журналиста:

«– Георгий Александрович, по одной из версий, отцом Сталина был Пржевальский. Основания следующие:

Пржевальский и Сталин очень похожи друг на друга, два года до рождения Сталина Пржевальский провел в Гори, у Пржевальского был незаконнорожденный сын, которому он помогал материально…

– Глупость неимоверная… Дескать, Екатерина Георгиевна работала в гостинице, где жил Пржевальский, потом за деньги он выдал ее замуж за Виссариона Джугашвили, чтобы спасти от позора… Да ни в какой гостинице она никогда не работала! Она стирала, обслуживала и помогала по хозяйству моему дедушке. Сколько я себя помню, легенды одна за другой вокруг Сталина ходят – чей он сын? Ну и что, что за два, за полтора года до рождения Сталина в Гори жил Пржевальский?.. Значит, он его отец?! Совершеннейшая чепуха. Вы же знаете, что у нас в Грузии на этот счет все очень серьезно и строго. И в народе греха не утаишь, полно долгожителей, а потом у нас столько меньшевиков было да еще этих, осколков дворян, а они бы не упустили случая позлорадствовать!.. Ведь все это враги Сталина, и они бы раздули вокруг этого факта такую идеологию, что ой-ей-ей!»[60]60
  «Шпион» 1993 г. № 2. С.40.


[Закрыть]

По поводу такого «родства» Сталина с Пржевальским Рой Медведев, один из известных историков сталинизма и бывший видный диссидент, справедливо заметил: «Можно было услышать также, что отцом Сталина был знаменитый русский путешественник Н.М. Пржевальский, который некоторое время гостил в г. Гори. Пржевальский в зрелом возрасте похож на 50-летнего Сталина, в чем можно убедиться по фотографии этого путешественника, помещенной как в Малой Советской Энциклопедии, так и в первом издании Большой Советской Энциклопедии.

Однако, если мы заглянем не в энциклопедии, а в биографию Пржевальского, то сможем узнать, что он действительно гостил в г. Гори, но через полтора года после рождения маленького Иосифа»[61]61
  Рой Медведев. Семья тирана. Н.Новгород. 1993. С.8.


[Закрыть].

Что же добавить к этому? Действительно, вокруг такого рода гипотез создана целая «идеология»! И смысл подобного рода биографических изысканий относительно якобы подлинного отца Сталина отнюдь не является чем-то малозначащим. Его инициаторы, в том числе и в советской прессе в перестроечный период, стремились таким путем доказать довольно простую вещь: отец Сталина, зная о том, что он в действительности не является его подлинным отцом, жестоко обращался со своим сыном и тем самым заложил в него серьезные по своим последствиям патологические комплексы, которые впоследствии проявились во всей жизнедеятельности Сталина. Обычны при этом ссылки на И. Иремашвили, который писал, что «незаслуженные, страшные побои сделали мальчика столь же суровым и бессердечным, как был его отец». В свое время еще Л. Троцкий касался этого вопроса и ссылался на Иремашвили, который делает тот вывод, что «свою затаенную вражду к отцу и жажду мести мальчик с ранних лет начал переносить на всех тех, кто имел или мог иметь какую-либо власть над ним». «С юности осуществление мстительных замыслов стало для него целью, которой подчинялись все его усилия. Даже с неизбежным элементом ретроспективной оценки, – пишет Троцкий, – эти слова сохраняют всю свою значительность»[62]62
  Лев Троцкий. Сталин. Т.1. С. 27.


[Закрыть].

Сейчас, конечно, не просто трудно, но и, очевидно, вообще невозможно хотя бы в самых общих чертах восстановить картину бытия юного Джугашвили и его отношения к отцу и взаимоотношения с отцом. Видимо, не стоит сильно преувеличивать значение данного обстоятельства, обозревая дальнейшую деятельность Сталина, хотя в чисто психологическом плане нельзя отрицать определенного влияния, которое могли оказать на него в период нравственного созревания взаимоотношения с отцом.

Если обратиться к источникам, то на этот счет имеются совершенно противоположные и отвергающие друг друга свидетельства. Сам Сталин в беседе с немецким писателем Э. Людвигом в декабре 1931 года на вопрос, что толкнуло Вас на оппозиционность? Быть может, плохое обращение со стороны родителей? (К тому времени уже достаточно широкое распространение получила версия о прирожденной жестокости Сталина вследствие плохого обращения с ним его отца – Н.К.), ответил: «Нет. Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем не плохо»[63]63
  И.В. Сталин. Соч. Т. 13. С. 113.


[Закрыть].

Комментируя данное высказывание Сталина, Троцкий пишет, что придавать этим словам документальную ценность было бы опрометчиво, и не только потому, что Сталину вообще нельзя доверять, но и в силу того, что каждый на его месте поступил бы, вероятно, так же. «Вряд ли, во всяком случае, можно упрекать Сталина зато, что он отказался публично жаловаться на своего давно умершего отца. Скорее приходится удивляться почтительной неделикатности писателя»[64]64
  Лев Троцкий. Сталин. Т.1. С. 28.


[Закрыть].

В литературе о Сталине среди некоторых авторов прочно утвердилось мнение, что его отец часто подвергал своего сына побоям. Одни считают, что делал это он потому, что не считал Иосифа своим действительным сыном, зная, что его подлинным отцом является совсем другой человек. Американский биограф Сталина Р. Конквест в одной из книг, специально посвященной биографии Сталина, также поднимает этот вопрос. Он пишет, что в Грузии распространены легенды, согласно которым подлинным отцом Иосифа был какой-то князь или граф. «И это не является невозможным,» – пишет автор, – поскольку, мол, Грузия занимала первое место в мире по числу князей на квадратную милю. Согласно данным на 1851 г., там насчитывалось 47 княжеских фамилий. Правда, автор замечает, что данное обстоятельство не может служить аргументом в пользу признания данной легенды в качестве достоверной.[65]65
  Robert Conquest. Stalin. p. 3.


[Закрыть]

В начале 60-х годов на Западе в печати довольно широко муссировалась тема, кто был подлинным отцом Сталина. Западногерманский журнал «Spiegel» опубликовал материал, посвященный данной проблеме, сопроводив его фотоснимками. В этой публикации детально анализировалась версия, согласно которой настоящим отцом Сталина был известный русский путешественник Н. Пржевальский. Поводом для такого рода предположений послужило поразительное портретное сходство Сталина в поздние годы его жизни с Пржевальским, а также то обстоятельство, что примерно в тот период, когда родился Сталин, он находился в Гори. Для предположений подобного характера, конечно, можно найти или выдумать любые обоснования, но рассматривать их в качестве действительно серьезных, как мне кажется, нет оснований. Равно как и с заранее заданными, имеющими четко направленный характер, являются версии о том, что настоящим отцом Сталина был какой-то грузинский вельможа. Прежде всего называется упоминавшийся выше Эгнатошвили.

Что можно сказать по поводу такого рода «исторических изысканий»? Вообще говоря, достоверно установить подлинность такого рода фактов вообще невозможно, не говоря уже о том, что делать это по прошествии столь большого периода времени, просто смешно. Сколько-нибудь серьезные, особенно претендующие на историческую обоснованность исследования, не могут оперировать такими в высшей степени сомнительными «аргументами». Однако в приложении к биографии Сталина такие приемы практикуются достаточно широко, особенно теми, кто заранее запрограммирован на вполне определенные выводы.

Мне представляется, что в любом случае биография Сталина не должна даже в малейшей степени опираться на подобного рода умозрительные, а чаще всего злонамеренные предположения и произвольные гипотезы относительно его родителей. Наиболее достоверными, как мне думается, являются те сведения, которыми мы располагаем и которые зафиксированы в многочисленных документальных источниках. Более того, именно родители Сталина – Виссарион Джугашвили и Екатерина Геладзе – воспитали его и именно с ними он сам ассоциировал себя в качестве сына. Думается, что других, более весомых доказательств, нет смысла приводить. По крайней мере, иные версии и гипотезы, которые широко комментируются в нынешней сталиниане, заслуживают гораздо меньше доверия, чем те, на которые предпочтительно опираться.

Все сказанное, разумеется, не снимает и не может снять вполне закономерного вопроса о том, какое влияние на молодого Сталина оказали его родители, как семейная среда отразилась на формировании его нравственных устоев, характера и в целом его мировосприятия. Данный вопрос имеет существенное значение, поскольку некоторые биографы Сталина чуть ли не все отрицательные черты его характера, которые проявились в дальнейшем, связывают с условиями его раннего детства, с воспитанием в семье, с тем, что он рос и развивался в обстановке враждебности и отчужденности со стороны отца, который заложил в него озлобленность, чувство мести, злопамятность, мстительность и беспощадность. В известном смысле можно говорить о некоей чуть ли не генетической доминанте, предопределившей все зловещие черты этой исторической фигуры. По крайней мере, именно такие исходные посылки закладываются некоторыми биографами Сталина, рассматривающими эволюцию формирования его характера.

Сейчас, по прошествии стольких лет, невозможно достоверно установить, насколько соответствуют действительности бытующие мнения относительно жестокого обращения Бесо Джугашвили со своим сыном. Но мне представляется, что имеющиеся в распоряжении биографов Сталина сведения по данному вопросу все же позволяют сделать более или менее верные, отражающие действительность, выводы. По крайней мере, факт плохого обращения Бесо Джугашвили в отношении своего сына едва ли может вызывать серьезные сомнения, поскольку имеется весьма авторитетное на этот счет подтверждение со стороны дочери Сталина – Светланы, которая едва ли заинтересована в том, чтобы наговаривать на своего отца. Давать здесь общую оценку ее воспоминаниям в данном случае нет смысла. Применительно же к рассматриваемому нами вопросу следует отметить, что ее свидетельства отличаются не только искренностью и доступной ей степенью объективности, но и критическим отношением к своему отцу, стремлением понять его психологию и мотивы поведения. Нам еще представится возможность не раз обращаться к фактам и оценкам, которые содержатся в книгах С. Аллилуевой. Ее, так сказать, мировоззренческие оценки своего отца и мотивация многих его действий мне кажутся во многих случаях поверхностными, лишенными проникновения в суть проблем, носящими легковесный характер. Однако по этой причине едва ли можно ставить под сомнение конкретные факты и обстоятельства жизни Сталина, которые приводит в своих воспоминаниях его дочь. Собственно, именно она является наиболее достоверным источником сведений, касающихся некоторых сторон его характера и жизни. Политическая мотивация, лежащая в основе ее оценок, на мой взгляд, не должна ставить под вопрос историческую ценность и достоверность ее воспоминаний.

Так, в книге «Только один год», опубликованной через два года после ее отъезда на Запад, она пишет: «Иногда он рассказывал мне о своем детстве. Драки, грубость нередкое явление в бедной, полуграмотной семье, где глава семьи пьет. Мать била мальчика, ее бил муж. Но мальчик любил мать и, защищая ее, однажды бросил нож в своего отца. Тот с криками погнался за ним, и его спрятали соседи. Родители были оба из крестьян, пределом достижимого для отца было работать сапожником на фабрике. У матери было больше фантазии и амбиции – она хотела сделать единственного сына священником и таким образом подняться с того дна, каким была ее жизнь. Она была истинно и глубоко религиозна, и рано овдовев, работала не покладая рук, чтобы дать сыну образование»[66]66
  Светлана Аллилуева. Только один год. М. 1990. С. 313.


[Закрыть].

Согласно источникам, опубликованным на Западе, друг его детства Давид Мачавариани рассказывал, что однажды Бесо ворвался в дом, где находились Екатерина и маленький Сосо, обозвал Екатерину «шлюхой» и набросился с побоями на сына:

«Минутой позже мы [Давид Мачавариани со своими родственниками и соседями] услышали звук бьющейся посуды, пронзительные крики жены [Виссариона], а маленький Сосо, весь в крови, стремглав бросился к нам с криками: «Помогите! Идите быстрее, он убивает мою мать!» Мой отец и соседи с трудом уняли Бесо, который с пеной у рта и усевшись верхом на грудь Като душил ее. Чтобы утихомирить его, пришлось стукнуть его и связать по рукам и ногам. Моя мать занялась беднягой Сосо, у которого на голове была рана, и, так как он боялся возвращаться домой, они с Като остались на ночь у нас, тесно прижавшись друг к другу на матрасе на полу»[67]67
  Davrichewy J. Ah! Се qu’on rigolait bien avec mon copain Staline. P.1979. p. 36–37.


[Закрыть].

Правдоподобность подобной ситуации не вызывает каких-либо сомнений. Несколько настораживает лишь описание событий с такими красочными деталями, которые не могут сохраниться в памяти по прошествии многих и многих десятилетий даже у людей, обладающих хорошей памятью. Здесь приходится считаться с тем, что такого рода воспоминания носили откровенно тенденциозный характер и были заведомо направлены на дискредитацию Сталина, на то, чтобы внушить читателю мысль: изначально в силу своего сурового детства Сталин, испытывавший побои, сам естественным образом ожесточился и со временем превратился в крайне жестокого человека.

Мягко выражаясь, суровое обращение отца со своим сыном считается многими биографами Сталина в качестве факта, не вызывающего серьезных сомнений, поскольку он подтверждается самыми разными свидетельствами, исходящими как от людей, враждебно настроенных по отношению к Сталину, так и от людей, которых нельзя заподозрить в заведомо предвзятом отношении к нему, в частности, дочери Сталина. Но, соглашаясь с тем, что такой факт, очевидно, соответствует действительности, мы вместе с тем не можем не указать на одно существенное обстоятельство: этот довольно важный момент, в принципе способный повлиять на формирование характера и оказать серьезное воздействие на всю психологическую конструкцию личности, в интерпретации биографов Сталина определенной направленности весьма преувеличивается.

Одни делают это по причине того, что придают самодовлеющее и явно гипертрофированное значение чисто психологическим моментам, которые якобы чуть ли не предопределяют в дальнейшем склад характера и особенности личности того или иного человека в соответствии с теми жизненными условиями, которые были в раннем детстве. «Современники Сталина, похоже, знали о его одержимости идеей битья. Грузинский меньшевик Ираклий Церетели шутил, что в устах Сталина, говорившего с сильным грузинским акцентом, фраза «Бытие определяет сознание» звучала как «Битие определяет сознание»», – пишет психоаналитик Д. Ранкур-Лаферриер в своей книге «Психика Сталина»[68]68
  Д. Ранкур-Лаферриер. Психика Сталина. С. 77.


[Закрыть].

Другие (и это особенно наглядно продемонстрировал Троцкий во всех своих работах, посвященных Сталину) стремятся доказать, что он изначально, с самого своего рождения рос и формировался в среде, сделавшей его черствым, лишенным даже подобия каких-либо человеческих качеств и чувств.

Именно в этом контексте следует рассматривать и свидетельства, касающиеся и других качеств отца Сталина. Речь идет о его чрезмерной склонности к употреблению спиртных напитков, попросту говоря о том, что он был пьяницей. Как заключают некоторые биографы Сталина, это не могло не отразиться самым пагубным образом на его сыне не только в чисто психологическом плане, но и в сугубо медицинском – в смысле генетических последствий. Конечно, трудно, если вообще возможно, сказать что-либо по вопросу об органической взаимосвязи между склонностью отца к алкоголю и последующей политической биографией его сына. На этот счет, видимо, никакая наука пока не в состоянии дать сколько-нибудь вразумительного ответа. Однако в исследовании деяний Сталина, которыми занимаются его биографы, склонность Бесо Джугашвили к спиртным напиткам занимает несоразмерно большое, порой чуть ли не доминирующее место. Именно поэтому, как мне кажется, политическая биография Сталина не должна обходить и такие довольно щекотливые моменты, поскольку на их основе делаются весьма сомнительные по своей обоснованности и добросовестности выводы.

В этом отношении Л. Троцкий, основываясь на свидетельствах И. Иремашвили, особый акцент делает на том, что отец Сталина был человеком сурового нрава и притом жестокий пьяница. Большую часть своего скудного заработка он пропивал[69]69
  Л. Троцкий. Сталин. Т. 1. С. 26


[Закрыть]. Другой биограф Сталина Р.Такер пишет: «Достоверно известно, что Бесо был суровым, вспыльчивым человеком и большим любителем выпить»[70]70
  Роберт Такер. Сталин. Т. 1. С.76.


[Закрыть]. И. Грей, английский биограф Сталина, написавший несколько книг по русской истории, некоторое время работавший в британской разведке, основываясь на источниках того же круга, что и другие, также особый акцент делает на склонности отца Сталина к выпивке. Он отмечает: «Говорят, что он был пьяницей. Грузины пользуются репутацией сильно выпивающих людей. В Грузии и России выражение «пьян, как сапожник», было общепринятым выражением»[71]71
  Ian Grey. Stalin. p. 10.


[Закрыть]. Д. Волкогонов пишет, что отец Сталина «…сильно пил. Матери и Сосо часто выпадали жестокие побои. Пьяный отец, прежде чем уснуть, норовил дать затрещину своенравному мальчишке, явно не любившему отца», – заключает Волкогонов, основываясь на свидетельствах И. Иремашвили, и делает это с такой потрясающей уверенностью, как будто он был самоличным свидетелем всего происходившего[72]72
  Дмитрий Волкогонов. Сталин. Книга 1. С. 37.


[Закрыть].

Вообще надо сказать, что И. Иремашвили стал главным, иногда даже единственным источником сведений о ранних годах жизни Сталина и его родителей, которые биографы Сталина принимают во внимание[73]73
  Примечание: Многие авторы, исследующие биографию Сталина, в особенности ранний период его жизни и деятельности, высказывают вполне резонные критические замечания в отношении воспоминаний И. Иремашвили. Делает это и Троцкий, который базируется прежде всего на том, что, мол, грузинские меньшевики-эмигранты, не в состоянии быть вполне объективными. Американский историк Р. Макнил также подвергает довольно серьезному критическому сомнению воспоминания И. Иремашвили, отмечая ряд фактических несоответствий и противоречий в его книге. Один из пороков этих воспоминаний он усматривает в том, что их автор явно преувеличивает свою близость к Сталину в период их знакомства. (Robert Н. McNeal. Stalin. Man and Ruler. L. 1988.p.336)


[Закрыть]. Публикации, в том числе и те, которые касаются именно этого периода в жизни Сталина, в частности, документальная подборка воспоминаний и документов, появившаяся накануне 60-летия Сталина в журнале «Молодая гвардия», обычно в расчет не принимаются, поскольку рассматриваются в качестве апологетических, а потому и малодостоверных. С этим в определенной мере можно согласиться, хотя для выяснения истины мало иметь только один источник и рассматривать его в качестве вполне достоверного. Впрочем, о склонности отца Сталина к пьянству свидетельствует не только И. Иремашвили, но и другие источники, в достоверности которых нет оснований сомневаться. Этот момент в генеалогии Сталина можно считать установленным с необходимой долей достоверности.

Именно этому следует Р. Такер, который в своей биографии Сталина пишет: «Привязанность, которую Сосо Джугашвили испытывал к своей матери, резко отличалась от его чувств по отношению к отцу. Иремашвили рассказывает о жестоких побоях, которыми награждал ребенка пьяный Виссарион, о постепенно возраставшей антипатии Сосо к отцу. Живя под постоянной угрозой вспыльчивого Виссариона и наблюдая с возмущением, как матери приходилось ночами работать на швейной машине, так как Виссарион пропивал почти все свое небольшое жалованье, Сосо начал ненавидеть этого человека и по возможности избегать его. В характере Сосо появилась мстительность, свойственная ему и в дальнейшей жизни; он стал бунтарем против отеческой власти в любом проявлении»[74]74
  Роберт Такер. Сталин. Т. 1. С. 78.


[Закрыть].

Многие биографы Сталина охотно цитируют далеко идущий вывод И. Иремашвили: «Незаслуженные страшные побои сделали мальчика столь же суровым и бессердечным, каким был его отец. Поскольку люди, наделенные властью над другими благодаря своей силе и старшинству, представлялись ему похожими на отца, в нем скоро развилось чувство мстительности ко всем, кто мог иметь какую-либо власть над ним. С юности осуществление мстительных замыслов стало для него целью, которой подчинялись все его усилия»[75]75
  Iremaschwili Y. Stalin und die Tragodie Georgiens. S. 11–12.


[Закрыть].

Задумываясь над всеми приведенными выше высказываниями, можно сделать вполне определенно лишь один достоверный вывод: данные свидетельства имеют под собой одни и те же источники, прежде всего свидетельства друга молодого Иосифа времен детства и учебы в духовной академии в Тифлисе – И. Иремашвили. Каких-либо оснований с порога отвергать эти свидетельства нет достаточных причин, равно как нет причин безоговорочно принимать их на веру.

Вообще в биографической литературе, касающейся деятелей более или менее крупного исторического масштаба, как-то стихийно установилась своеобразная традиция. Ее суть состоит в том, что разные авторы так или иначе становятся в известном смысле своего рода заложниками взглядов и концепций, которые выдвигались и обосновывались их предшественниками. Здесь превалирует не какое-то заведомое стремление следовать заранее сформировавшейся точке зрения, а определенная дань сделанному ранее, своего рода признание того, что было сделано другими, и как бы подтверждение того, что автор ценит их вклад в исследование проблемы и в определенной мере считается с их мнением. В этом смысле изыскания биографов Сталина ничем не отличаются от себе подобных: каждый новый биограф так или иначе опирается на то, что было сделано до него. Важно при этом, чтобы соблюдалась верность не той или иной исторической версии, а верность исторической правде, чтобы заблуждения или ошибки, однобокости и всякого рода пристрастия предшественников не служили каким-либо препятствием в стремлении установить подлинную картину того, что было на самом деле.

Применительно к биографии Сталина это имеет особое значение, поскольку дело не только в том, что вокруг него создано огромное количество мифов и весьма обширен круг лиц, которые слишком идеологически ангажированы, чтобы быть объективными исследователями. В вопросе о Сталине буквально всякие мелочи и детали обретают злободневный и порой весьма трудно объяснимый политический смысл. Но это только на первый взгляд, поскольку даже за самыми мелкими деталями скрываются «политические уши» тех, кто стремится все представить в том или ином идеологическом ключе, который заранее и преднамеренно выбран. За свою жизнь Сталин совершил бесчисленное количество таких дел, которые с полным основанием могут быть отнесены к разряду преступлений. Это, однако, не дает оснований быть пристрастным в освещении различных этапов его жизни, и в частности, периода его юности, условий формирования его характера, того влияния, которое оказали на него родители.

Примем в качестве бесспорного тот факт, что отец Сталина был пьяницей. Однако этот факт, по существу, еще ничего не говорит предосудительного о самом Сталине. Да и сам Сталин, если считать достоверными сведения, которые приводит Н.С. Хрущев в своих воспоминаниях, рассказывал, что его отец сильно пил. «Так пил, что порою пояс пропивал. А для грузина пропить пояс – это самое последнее дело. «Он, – рассказывает Сталин, – когда я еще в люльке лежал маленьким, бывало, подходил, обмакивал палец в стакан вина и давал мне пососать. Приучал меня, когда я еще в люльке лежал»»[76]76
  Н.С. Хрущев. Время. Люди. Власть. Воспоминания. М. 1999. Т.2. С. 118.


[Закрыть], – передает слова Сталина Хрущев. Трудно предположить, что такие откровения являются плодом фантазии Хрущева, хотя не менее трудно допустить, что грудной ребенок мог запомнить такого род факты (хотя возможно, что самому Иосифу рассказывала об этом его мать).

Если принять в качестве достоверных те негативные сведения, которые различные авторы приводят в отношении отца Сталина, то не вызывает какого-либо удивления, что фигуре Виссариона Джугашвили в материалах о ранних годах жизни самого Сталина уделяется весьма своеобразное внимание. По этому поводу Л.Троцкий выражал свое недоумение: «То обстоятельство, что авторы воспоминаний заслоняют фигуру отца фигурой матери, не может быть истолковано иначе, как стремлением уклониться от характеристики Виссариона Джугашвили»[77]77
  Лев Троцкий. Сталин. Т. 1. С. 26.


[Закрыть].